На столе поблескивала в свете нависной лампы бутылка. Блики заскользили по ее стеклянным бокам туда-сюда, когда в прихожей со скрипом отворилась дверь и пустой дом наводнили звуки.

— Сумо, нет, стой, говорю!

Мужчина в прихожей, сжимая поводок в руках, шумно отряхивался от снега. Серые крылья за его спиной несколько раз распахнулись и сложились, очищаясь. Большой и мокрый сенбернар суетился в его ногах, пытаясь ускользнуть в гостиную.

— Стой, мальчик, стой, ты слишком мокрый для этого дома, — заворчал мужчина, занимаясь теперь уже своим псом.

Руками он стряхнул налипший снег с шерсти и потянулся за заготовленным заранее полотенцем на вешалке. Пес протестующе заскулил, стараясь вывернуться из-под ткани, но мужчина был неумолим. Энергично протер шерсть и занялся хвостом. После обтер лапы и, дав псу небольшого шлепка, отправил в ванную.

— И именно в ванную, Сумо, не на диван, ты понял меня? — пес невинно повел ушами и потрусил внутрь дома.

Кряхтя и изворачиваясь, мужчина попробовал так же подсушить перья, хотя бы маховые, но дотянуться и не сложить при этом крыло болезненным образом не получалось.

— Господи, Хэнк, ты слишком стар для этого дерьма, — разочаровано протянул он и бросил это дело. Перья подсохнут и сами, но от снегопадов они слипались и это было неприятно.

В ванной он быстро сполоснул Сумо, и наскоро высушив феном, вытолкал из комнаты, чтобы принять душ самому. Когда Хэнк, уже сухой и даже причесанный, зашел в кухню, Сумо скорбно взирал на свои пустые миски. Хэнк понимающе вздохнул — в его холодильнике наблюдалось примерно такое же ничего.

Хэнк плеснул себе виски на дно стакана из бутылки на столе и тут же убрал ее в навесной шкафчик под заинтересованным взглядом пса.

— Нет, старина, ветеринар мне ноги переломает, если я угощу тебя выпивкой, — назидательно пригрозил пальцем Хэнк, — хотя ты наверно был бы самым лучшим моим собутыльником.

Достав из того же шкафчика упаковку корма, он наполнил миску Сумо и налил воды во вторую. Пес благодарно захрустел едой и, когда уже Хэнк хотел с чувством выполненного долга пригубить виски, в дверь зазвонили.

— Вот черт, — отставив стакан, он бросил недовольный взгляд на часы на стене. Полдвенадцатого, великолепно.

Телефон молчал, но отчего-то Хэнк знал, кого он увидит за дверью.

Когда он открыл дверь, то даже не удивился своей догадливости. Только один мерзавец мог беспокоить его в такое время.

— Коннор, какого черта? — обвиняюще уставившись на напарника, Хэнк прислонился к дверному проему. Андроид стоял практически по уши засыпанный снегом, челка грустно свисала на лицо, диод перемигивался с синего на желтый и обратно, а к груди Коннор прижимал объемистый и вкусно пахнущий бумажный пакет. — О, ты принес мне бургеров, чудесно, очень кстати. Спасибо и до свидания.

Хэнк потянулся за едой одной рукой, второй готовясь тут же захлопнуть дверь перед чужим носом, но не преуспел. Говнюк Коннор отвел чудесный пакет за спину, тут же всовывая башмак в проход, чтобы помешать Хэнку осуществить задуманное.

— Лейтенант, нельзя так поступать с гостями, которые принесли вам еды! — Хэнк поморщился от занудности и патетичности Коннорового тона, но все же уступил. Опустил взъерошенные в полуатаке крылья и пропустил напарника в коридор.

— Стой. Еще один замарашка на мою голову, господи, — Коннор недоуменно заморгал, когда ему на голову опустилось влажное полотенце и даже закачался от энергичных растираний. Хэнк уже хотел потянуться по-привычке к крыльям Коннора и помочь с ними, но тут же дернулся назад, осекаясь. У Коннора нет крыльев, с которыми нужно помогать. Спина Коннора ровная, как доска.

Хэнк досадливо цыкнул сам на себя и глубоко запихал кулаки в карманы домашних брюк. Неловко мотнул головой в сторону гостиной и, шаркая, устало опуская крылья вдоль тела, поплелся туда первым. Умница Коннор если и заметил его заминку, то вида не подал. Но Хэнку было стыдно за самого себя. Его напарнику и так в участке достается, не хотелось напоминать о его исключительности.

На кухне Хэнк грузно опустился на стул и уже потянулся к стакану, но его буквально увел из-под носа Коннор, отставляя на край стола и категорично качая головой.

— Я принес вам ужин, Хэнк, — андроид зашуршал своим пакетом, который поставил на стол. Хэнк забыл о стакане и с интересом уставился на его действия, но быстро разочаровался — вместо жирных бургеров на столе оказался коробок еды на вынос и горячий стакан кофе.

— Ты издеваешься? — вкрадчиво уточнил у андроида мужчина, неохотно подтягивая к себе коробок и упаковку палочек. Коробочка исходила паром и ароматом приправ и мяса, так что против воли, но рот Хэнка заполнился слюной. — Ай, да черт с тобой, сколько я тебе должен?

Коннор с улыбкой на странно умиротворенном лице покачал головой и пододвинул к Хэнку кофе.

— Нисколько, у вас все равно нет еды, я же знаю. Я думаю, нам стоит завтра сходить и закупиться продуктами, вам не кажется?

Хэнк только фыркнул, слишком занятый пережевыванием сочной свинины. У него завтра и так свободный день, почему бы и не сходить. Только нужно будет попросить Коннора не нудеть слишком сильно о неполезности тех или иных продуктов.

В участке им обоим дали на завтра отгул, пока затишье. После революции, которую устроил тот разноцветный андроид, их нагрузили еще больше, чем когда им приходилось отлавливать девиантов. Как и ожидалось, людей, несогласных с новой политикой оказалось немало. Несмотря на то, что город сейчас больше напоминает город для девиантов, протестующие здесь находились в огромном количестве.

Они занимали дома семей, которые так и не вернулись после окончания заварушки, и заводили там свои незаконные штабы, занимаясь один господь ведает чем. Но вот участок ведал и считал это террористической организацией.

Дошло до того, что эти сраные оппоцизионеры действительно стали до ужаса напоминать обычных террористов — заложники, подрывы, поджоги, марши протестов — малая часть из того, что они делали.

Уже многие из тех девиантов, которых привел за собой Маркус, стали заявлять о пропаже своих.

Хэнк, погружаясь в раздумья, нахмурился и отхлебнул кофе. Он в задумчивости повел крыльями, но тут же сморщился, складывая их. Сумо, уже уложивший свою слюнявую морду Коннору на колени шумно вздохнул, наблюдая за хозяином.

— Что такое, Хэнк? — наклонился к нему андроид, переводя свой взгляд то на мужчину, то на крылья за его спиной.

— Долбаные перья, — недовольно отозвался Хэнк, разворачивая одно крыло на полкухни, и тут же снова сморщился, — сцепило после снега как бетоном, даже душ особо не помог.

Коннор нахмурился, потрепал Сумо по макушке и снял его морду со своих коленей. Поднялся, обошел стол и оказался у Хэнка за спиной, мягко касаясь места между основания крыльев.

— Я помогу, хорошо? — Хэнк на его вопрос пожал плечами, и склонился к столу, облокачиваясь на него. Коннор за его спиной зачем-то размял пальцы и тронул перья на расправленном крыле. От изгиба, вдоль лучевой кости; андроид удивительно чутко прочесывал, разглаживал и складывал перо к перу.

Хэнк под это дело привычно сомлел и позволил себе наслаждаться. Нечасто за последние годы кто-то прикасался к его крыльям. Когда-то это делали жена и сын, но потом и это кончилось.

Коннора он поначалу побоялся к ним подпускать. Почему-то ему тут же в голову приходила картина, где андроид хватает его за одно, безжалостно сминая перья и кости, и выдирает с мясом. Но стоило один раз, против его воли, конечно, допустить напарника к крылья, как тот теперь спрашивал чисто из вежливости, похоже уже лучше Хэнка зная, что с ними нужно делать.

Тот случай Хэнку не нравился, все воспоминания о нем вызывали перекошенную гримасу, но зато после этого он приобрел кое-что другое.

Это был один из тех вызовов, когда послереволюционная обстановка была еще более нестабильной, чем сейчас. Один из начинающих протестующих заперся в доме угрожая поджечь дом, себя и двух девиантов, которых он заманил туда обманом.

Парень с пушкой был скорее всего не в себе — обкурился или обкололся и пошел вершить дело правых — но палил он будь здоров. Когда они с Коннором выгрузились из машины возле дома, скорая увезла уже двух полицейских и одного андроида. Хэнк волновался тогда: за Коннора, не за себя. Излюбленное выражение изменило андроиду и часто Хэнк ловил его на откровенной растерянности, а его диод мерцал как сумасшедший, в непрерывной истерике.

Хэнку казалось, что принять девиантость для Коннора оказалось куда сложнее, чем остальным его собратьям и он все еще словно бы сопротивлялся какой-то хитрой программе в его сложных пластмассовых мозгах. И даже не было понятно, побеждал или нет. Хэнк страховал его на выездах, но и поглядывал краем глаза, чтобы тот не слетел с катушек и, например, не поубивал никого вокруг.

Тогда Коннор вполне успешно вступил в контакт с преступником, обойдя все подводные камни, но в какой-то момент его что-то выдало и парень понял, что беседует не с офицером, а со «сраной машиной», и снова начал палить почем зря. Заложники-девианты наперебой стали упрашивать его успокоиться.

Помогло так себе, даже Хэнк попал под пулю и ему навылет раздробило плечевую, как оказалось позже, кость. Тогда же он просто взвыл и руками пытался подтянуть к себе неподвижную, окровавленную конечность. Коннор закрутился возле него юлой, не зная куда себя деть от ужаса и желания помочь.

И парня кажется знатно перемкнуло, он решил устроить публичную казнь, уже совсем не задумываясь о последствиях своего поступка. Он вывел обоих заложников на порог дома и оказалось, что пушки у него две и он едва ли старше двадцати. Будто издеваясь, он поставил обоих андроидов на колени, спинами к себе, попеременно угрожая то им, то полицейским и насмешливо затянул невнятную речь о достоинстве и жизни и о том, кто ее на самом деле достоин.

Зашумевший в воздухе над домом вертолет заставил его ускориться, и в итоге парень просто скомкал все свои изречения и предложил полицейским угадать, кого же он все-таки пристрелит первым.

Дернуться успел только один из андроидов — мужчина — он укрыл собой второго, принимая на себя его пулю. Последующие несколько секунд никто ничего не мог понять — что за странная груда образовалась под ногами у преступника, точно так же впавшего в оцепенение.

Первым опомнился снайпер. Одним выстрелом он снял преступника и за ним зашумели остальные полицейские. Хэнк, получивший первую помощь и с подвязанным к телу Конноровым пиджаком крылом, подбежал к андроидам первым и не смог сдержать удивленного возгласа — андроидов укрывали крылья. Влажные, со стекающим по свалявшимся перьям тириумом, настоящие крылья!

Коннор, подбежавший следом, обалдел тогда точно так же, как и Хэнк. Он не удержался, тронул кончики перьев, растер на пальцах тириум и ошарашенно уставился на Хэнка:

— Лейтенант… но как?..

Они оба тогда не знали, что это были еще цветочки. За пару месяцев после этого девианты через одного обзаводились крыльями, словно они действительно становились людьми. Кто-то буквально выращивал из спины целиком всю конструкцию крыльев, а кто-то ходил как ребенок, с постепенно подрастающими, но факт оставался фактом — теперь девиантов было очень сложно отличить от людей…

А вот Хэнку целый месяц пришлось терпеть Коннора в роли невыносимой наседки — он возился с его крылом, его домом, его собакой и иногда Хэнку хотелось выгнать его взашей, но он этого не делал. Видел, что это помогает и самому андроиду. Тот словно оттаивал, если так можно было сказать об андроиде, но ему становилось лучше и Хэнк был рад.

Хэнк через плечо оглянулся на занятого работой Коннора. Напарник чуть хмурил брови, его диод часто мерцал желтым — похоже, или чем-то озадачен или ему что-то не нравится — но его руки были на удивление нежны. Закончив с крылом, Коннор мягко согнул его и потянул за второе, молча прося развернуть. Хэнк послушно выпрямил его и что-то случайно сбил кончиком со стола у плиты.

— Вот зараза…

— Сидите, я сам, — Коннор нажал Хэнку на плечо и усадил на место. Он быстро подобрал забытые Хэнком после мойки миски и убрал их в шкафчик, после чего снова вернулся ко второму крылу, в точности повторяя то, что делал с первым.

Хэнку показалось, что еще минута и его точно размажет по столу, как сомлевшего кота.

Поэтому вопль телефона из прихожей застал их обоих врасплох. Хэнк подорвался на месте, вскакивая, и в итоге у дернувшегося назад Коннора в руках оказалось длинное серое перо в темную крапинку. Мужчина зашипел и подтянул к себе крыло, бегом устремляясь к телефону, забытому в кармане куртки, а Коннор растеряно залепетал ему вслед извинения.

Когда Хэнк скрылся в прихожей, Коннор, не долго думая, погладил перо и спрятал во внутренний карман пиджака. Уставившемуся на него Сумо он подмигнул и приложил указательный палец к губам, призывая пса не сдавать его хозяину. Сумо улегся на пол и приподнял уши.

Услышав грозный рык, тот, который у раздраженного Хэнка был вместо человеческого «Алло», Коннор поспешил к нему. Видимо, отгул откладывается.

— Да! Андерсон слушает!

— Хэнк, групповое убийство, заброшенные доки, сейчас, только Коннора… — и телефон громко пискнув в ухо Хэнка самопроизвольно вырубился.

Мужчина отнял трубку от уха и мрачно уставился на погасший дисплей. Похоже, все-таки сел.

Он развернулся к Коннору, который подошел к нему и застыл неясным силуэтом посреди темного коридора.

— Видимо, отгул откладывается, — повторил Хэнк мысли Коннора и крылья за его спиной глухо зашелестели трущимися друг о друга перьями, — жди меня в машине, я сейчас соберусь, — он кинул в Коннора ключами с обувницы и ушел одеваться.