Они сидят на кровати Ричи. Его родители опять отсутствуют, чему Эдди бесконечно рад. Ему как-то не улыбалось краснеть под их изучающими взглядами. Взглядами на него и на гребаные перчатки Тозиера-младшего.

Долбаный Ричи так и носил их. В школе, дома, на встречах Лузеров, возможно даже купался с ними, Эдди не станет что-то утверждать. И не давал стричь ему когти. Но и умудрялся обиженно скулить, если Эдди запрещал тянуть к себе эти когтистые лапы.

И в какой-то момент Ричи доскулился. Да, именно сейчас.

— Ты отрежешь мне палец, — не очень заинтересовано гудит он Эдди в волосы, вжимаясь носом между вздернутых пушистых ушей. Тот дергает головой, шипит, и прижимает их.

— Не дыши на меня, а то язык отрежу! Я даже пудру купил, о чем ты вообще! И пробовал прежде всего на себе.

Рука Ричи, в черной кожаной перчатке, за которую собирается взяться Эдди, сжимается на его голом колене. Эдди в отместку резко вжимается в грудь Ричи спиной, чуть не заезжая ему головой по лицу.

— Не беси меня, Балабол.

Ричи хрипло смеется и утыкается лицом Эдди в шею. Эдди глубоко вдыхает, перехватывая когтерез удобнее. Не исключено, что сидеть вот так — буквально в объятиях Ричи и держать режущий предмет — не самое умное решение Эдди Каспбрака. Но сидеть за его спиной еще более неудобно — Ричи вымахал в длинноногого и длиннорукого лося. А чтобы сидеть лицом к нему или рядом и речи не шло — Эдди беспощадно залипал, и весь сеанс обрезки когтей катился коту под хвост. Ричи зацеловывал до невменяемого состояние. Уже раз восемь. Это, мягко говоря, отвлекало при наличии определённой цели.

Еще раз вздохнув, Эдди берется за чужую кисть, расслабленную, затянутую в перчатку. Ричи тут же хищно сгибает пальцы и тихонько рычит, придуриваясь.

— Хватит, — закатывает глаза Эдди и переплетает их пальцы. Рич давится рычанием и снова скулит.

— Хочу обниматься.

— Ты хочешь стричь когти, — безжалостно перебивает его Эдди и тянет перчатку с руки.

Черная кожа неохотно скользит вниз, но все же наконец освобождает крупную, длиннопалую ладонь Ричи из своего плена. Ричи тихо дышит в шею Эдди, пока тот легко гладит костяшки, фаланги пальцев, мнет подушечки и загребает заостренные белые когти в свою ладонь.

Эдди нравятся руки Ричи. Даже когти — острые, слегка изогнутые, оставляют царапины на коже, — ему тоже нравятся. Но от них пора избавиться. Эдди решительно кивает сам себе, сжимает в руке ладонь Ричи.

— Подай мне пудру, Рич, — отстраненно просит Эдди, пытаясь соотнести просмотренные видео, опыт с собственными руками и советы матери. Его мать хоть и давно уже ходит без ушей и хвоста, свою молодость и жизнь с его отцом хорошо помнит.

Хорошо все же быть тем, у кого когти втягиваются.

— Рич?

— Слегка перепутал тюбики, — смущенно бормочет Рич ему в шею, переставая копаться за своей спиной, и протягивает пудру.

— Что? Нет, не хочу знать, — тут же мотает головой Эдди, чувствуя жар по щекам и шее. Легко можно догадаться, с чем мог перепутать пудру Ричи в изголовье своей кровати. — Серьезно? Ты купил?..

Ричи жарко выдыхает ему в шею вместо ответа и влажно целует в плечо, носом сдвигая ворот майки. Мурашки высыпают на коже Эдди, дыхание сбивается. Тюбик с пудрой падает из его руки между ног.

— Ричи, нет, — с усилием произносит Эдди, сжимая когтерез.

— Ричи — да, — уверенно заявляет Тозиер, его вторая рука обхватывает живот Эдди, притягивает ближе. Эдди чувствует его кудрявые уши, мажущие по щекам, а длинный, и такой же кудрявый хвост накрывает обе ноги — его и Ричи.

— Ты издеваешься что ли? — несчастно стонет Эдди, пытаясь вырваться. Куда там — Ричи настолько же упрям, насколько высок и безобразно нагл.

Ричи отрицательно мотает головой и прикусывает кожу на шее, а Эдди роняет и когтерез. Дыхание окончательно летит к черту, уши стрелами выпрямляются на голове, а хвост пушится. Лезут собственные когти, Эдди закусывает губу, когда случайно чуть не распарывает Ричи кисть, которая обнимает его за живот.

— Тихо, тихо, — жарко шепчет ему в ухо Рич, целует мочку и снова вжимается губами в ушную раковину, наверняка красную, как футболка Эдди, — помни, когти, Эдс.

— Да пошел ты.

С усилием, изворачиваясь как змея, Эдди разворачивается в чужих объятиях, ловит удивленный взгляд широко распахнутых за очками глаз, толкает Ричи подушки и садится ему на живот.

С полсекунды Рич смотрит на него в откровенном ужасе, а Эдди пялится на его блядские губы. Арестовать бы того, кто подумал, что давать Балаболу такие губы вообще законно.

— Ты же не начнешь меня бить и отчитывать? — неуверенно улыбается Рич и ерзает под Эдди.

Но тот с каменным лицом сжимает свои бедра, фиксируя Тозиера на месте, прижимает ноги к ногам Ричи и не глядя нашаривает когтерез с пудрой.

— Оу… — тихо выдыхает Ричи и елозит головой по подушке, черные волосы и кудрявые уши ореолом окружают его голову, хвост мечется где-то у левого бедра Эдди. — Кажется, ты правда хочешь наказать меня?

Эдди ухмыляется — кровожадно и немного зло, — и медленно наклоняется к Ричи. Отвратительно нежным движением поправляет его перекосившиеся от падения очки и резко выпрямляется, стараясь не замечать чужой руки без перчатки, крадущейся под штанину его шорт, задравшихся на ноге.

— Ну же, Эдди-медвежонок, — мягко тянет Рич, его глаза уже шало горят, и Эдди кажется, что он слышит, как ломаются тормоза в чужой черепушке.

— Ты был действительно плохим мальчиком, Рич, — Тозиер истово кивает и подносит к лицу вторую руку, чтобы зубами стянуть с нее перчатку, — и я действительно хочу тебя наказать.

Ричи кидает перчатку на пол и чуть не подрывается с места, чтобы сгрести Эдди в объятия, но не успевает, потому что Эдди ставит ему свою стопу на грудь.

— Лежи, Ричи, — тихо говорит ему Эдди, — лежи и не двигайся, черт тебя побери.

Он шипит — когти под шортами впиваются ему в бедро и чертят полосы вниз, не до крови, но боль коротко продирает его до озноба. Ричи медленно облизывает губы, не сводя с Эдди глаз. Зрачок в них затопил темную радужку и даже не блестит.

— Ах ты маленький говнюк, — цедит сквозь зубы Эдди, его уши гневно прижимаются к голове, он скалится, его мелкие, но острые клычки приводят Ричи в неописуемый восторг.

Ногой Эдди сильнее прижимает Ричи к кровати и вытягивает вдруг ставшую безвольной руку из своих шорт.

— Я ввожу правила, — игнорируя возмущенный звук с подушки, информирует Каспбрак, — для нетерпеливых ублюдков вроде тебя.

Когда Ричи вновь пытается возразить, он только сильнее давит ногой, налегая всем весом, чтобы выбить воздух из чужих легких. Он помнит, что нельзя давить слишком сильно, но Ричи хватает и этого. Он давится и кашляет, обхватывая другой рукой лодыжку Эдди. Ладонь смыкается на ней, а когти давят сквозь носок. Пару секунд они молча смотрят друг на друга, а потом Рич кивает, приготовившись слушать.

Эдди улыбается ему. Клыки из улыбки не пропадают, но не то чтобы Ричи жаловался.

— За каждый состриженный коготь я дарю тебе поцелуй, но, — он снова давит ногой, потому что Ричи не лежится на месте, а его хвост уже превратился в смазанный силует, — ты не двигаешься. Совсем, только если я скажу, понял меня?

— Ты жесток, — хмыкает Ричи и покорно расслабляется, но не отпускает щиколотку, уже успев спустить носок, и аккуратно чертит когтями по коже.

— Но справедлив, Тозиер. Поцелуи за твое послушание — разве плохо?

Ричи мотает головой по подушке — еще бы он не был согласен, — и растопыривает ладонь, когда Эдди обхватывает его кисть удобнее. И тихо ахает — Эдди целует костяшки и трется о них щекой, еще немного, кажется, и кое-кто замурлычет.

— В качестве поощрения, — поясняет он, и примеривается к когтю на указательном пальце.

Ричи зажмуривается. Ему интересно, хоть и не очень, что треснет первым — коготь или когтерез, но сухой щелчок его удивляет. Эдди с довольным видом подхватывает загнутый, отсеченный кончик и просит Ричи подать бумажку с тумбочки у кровати, чтобы положить его туда. Ничуть не больно, и Ричи смотрит на Эдди в немом шоке, понимая, что тот, похоже, действительно натренировался. А еще он целует подушечку его пальца и примеривается к следующему. Рич обманут и возмущен.

— Я ведь не уточнял, куда тебя поцелую, — не поднимая глаз, невинно поясняет Эдди, — будь умницей, дыши не так часто, а то я сползу с тебя.

Ричи обидчиво поджимает губы, но сопеть перестает, только сжимает щиколотку, пробуя ее когтями на прочность. Эдди не обращает на это внимания — его занимает только рука, которую он обрабатывает. И целует. Какое вероломное коварство! Но очень приятное. Горячие губы касаются тыльной стороны ладони, а ощущаются так, будто Эдди целует его вены, сухожилия и кости без препятствия из кожи. Целует самого Ричи. Короткая дрожь пронзает Ричи, и Эдди это чувствует.

— Все хорошо? — тихо спрашивает он и гладит его ладонь. — Не больно?

— Нормально, — голос Ричи хрипит, и он откашливается, отнимает руку от ноги Эдди и потирает горячее лицо, — просто немного странно. Мне нравится. Ты заботишься обо мне, Эдс.

— Иди ты, — мягко фыркает Эдди и вдруг наклоняется, чтобы влажно чмокнуть Ричи в губы. Тот не успевает, Эдди быстро отстраняется и тянет его за вторую руку. — Теперь займемся ей.

Ричи подносит обработанную руку к лицу и осматривает. Выглядит… непривычно. Он успел ужиться с острыми когтями, и теперь остриженные концы его немного выбивают из себя. Эдди наблюдает за ним, легонько поглаживая по пальцам, которые сжал в своей ладони.

— Их еще нужно обработать пилкой, — говорит он, — пудра не понадобилась, я рад. Не хотел задеть сосуды. Хотя, у нас они и не должны быть так близко к кончикам, но лучше перестраховаться, понимаешь. Дома у меня есть еще лак, — добавляет Эдди, а Рич вскидывает брови, улыбаясь уголком рта, проводя тупыми когтями по своей щеке, — обычный лак, укрепляющий! Прозрачный, посоветовали в аптеке. Можно потом попробовать.

— А если я хочу цветной?

— Выпендрежник, — смеется Эдди и лишает его когтя на большом пальце.

В комнате тихо — только звуки с улицы, да щелчки когтереза после строго выверенной Эдди длины. Комната странно плывет у Ричи перед глазами, очки мешают, волосы щекочут лоб и уши жмутся к голове. Ему хорошо, но колючий ком в горле давит, лишая воздуха. Ему хочется разреветься — от счастья ли, мешанина чувств вдруг такая острая и огромная, что ему страшно даже вдохнуть и помешать Эдди.

Ему тепло — каждый поцелуй, прикосновения к костяшкам, фалангам, преисполнен такой заботой и любовью, бескорыстной, ласковой и пронзительной, что Ричи не знает как ему быть.

Поэтому он не дышит, стараясь сдержать это все в себе.

— Вот и все. Ричи? Рич?.. — взволнованный голос Эдди будто разжимает пружину, Ричи всхлипывает, тут же зажимая себе обеими ладонями рот и испуганно смотрит в стену. — Ричи, посмотри на меня, — просит Эдди, бросая когтерез куда-то на пол.

Под очками собирается влага, и Ричи жмурится, смаргивая слезы. Эдди сползает с него, придвигается сбоку и притягивает в объятия, крепкие и теплые, обхватывает ногами, дает Ричи просунуть под себя руку и уткнуться в грудь. Снятые с него очки он откидывает куда подальше.

— Все хорошо, — шепчет Эдди, нежно целует его веки, и голос его тоже дрожит, — я о тебе позабочусь.