В дом Яурозо Кёя, Хроме и Кусакабе вошли вместе с алыми лучами закатного солнца. Встретив их, хозяин дома слегка опешил: молчаливые, смурные, в порванной местами одежде, они как будто только что вышли из битвы. И не похоже, что победителями. Тот факт, что посторонние люди, к тому же ещё и итальянская семья, так старались ради него, заметно тронул чёрствое сердце якудза. Он не платил им, даже не помогал, но они всё равно делали свою работу, не ясно где ища выгоду. Яурозо не первый десяток лет жил на свете и понимал, что бессребреников не существует, но эта троица поневоле импонировала ему. Пусть они и были: самоуверенный щенок, нелюдимая молчунья и эпатажный телохранитель.

— Горничная сказала, что вы искали моего бывшего работника, — произнёс Яурозо. — Значит, он как-то замешан?

— Если быть точнее, он главный участник, — кивнул Кусакабе.

— Вот как! Тогда… у меня, кажется, остался его адрес. С тех пор, как оформляли документы. Если нужно, могу предоставить.

Кёя кивнул в ответ, хотя надежды, что этот адрес хоть как-то связан с Мукуро, были призрачными. Сами документы могли оказаться просто-напросто иллюзорными. Но проверить всё равно стоило.

— Я съезжу, Кёя-сан, проверю, — Кусакабе тоже понимал зыбкость сведений. Но оставить их без внимания было нельзя, а он хотел помочь товарищам. Пусть даже в итоге его труд и окажется пустым.

— Я тут узнал, — под скрип половиц говорил Яурозо, пока все трое шли за ним в его кабинет, — что Анго прибыли в Японию. Их арестовала полиция вчера. И что нужно здесь этим ублюдкам? Я уже связался кое с кем из глав кланов, предупредил их, чтоб держали ухо востро.

— Но вы же не собираетесь устроить вооружённые разборки? — с тревогой в голосе спросила Хроме.

— Разумеется, нет. Это крайний вариант. Нам здесь не нужны беспорядки. Это плохо и для якудза, и для простых граждан. Надеюсь, эти итальяшки всё понимают.

— Они охотятся не за вами, — откликнулся Кёя, — а за тем, кто их обокрал. И вас тоже. У вас один враг.

— Вот как? Это относительно хорошая новость, — Яурозо рассмеялся, но смех получился натянутым. Войдя в кабинет, он подошёл к столу, порылся в одном из ящиков и достал оттуда документы. — Вот. Здесь адрес того прохвоста, если, конечно, он действующий.

Передав бумаги Кусакабе, Яурозо похлопал себя по животу и, оглядев Кёю с Хроме, произнёс:

— Я вот что надумал. Раз уж Анго сидят за решёткой, да и явились они не к нам, можно дать себе пару дней отдыха. Я уже давно обещал домашним свозить их в онсен, и поездка запланирована на завтра. Вот я и подумал пригласить вас с собой. Вам, ребятки, явно нужен отдых. Мы поедем недалеко, в Хаконе. Пара часов на машине, не больше. Я уже забронировал номера в рёкане — правда, только на семью, но для трёх человек, уверен, места найдутся. Ну так что, поедете? — Яурозо оглядел собеседников и прочёл на их лицах сомнение. — Хорошо, вы тогда решайте. Завтра утром выезжаем. Буду рад, если примете приглашение.

Он пошёл прочь из кабинета, и остальные двинулись следом. В коридоре, под уже привычное тихое поскрипывание «простывших соловьиных полов», они бегло попрощались, и глава дома отправился по своим делам. Когда его крепкая фигура исчезла за углом, Кусакабе обратился к Кёе.

— Кёя-сан, я сейчас поеду по адресу, что дал господин Яурозо. Скорее всего, он никак не связан с Рокудо Мукуро, но я всё равно проверю, — оглядев пару царапин на подбородке Кёи, он осторожно добавил: — А вам бы принять приглашение господина Яурозо. Поезжайте с Хроме-сан, отдохните.

— Мне это не нужно.

— При всём уважении, Кёя-сан, думаю, вы ошибаетесь. Знаю, что вы не любите большие скопления людей, но оно того стоит, — настаивал Кусакабе. — Савада-сан сказал, что звонка от него стоит ждать только через несколько дней. Нет смысла всем сидеть здесь и томиться в ожидании. Анго сейчас арестованы, а Мукуро сбежал. Вряд ли мы о них услышим в ближайшее время. Так что отдых будет совсем не лишним. А я останусь здесь, в Токио — буду отслеживать, если вдруг что-нибудь всё же случится.

— Думаю, Кусакабе-сан прав, но по другой причине, — вступила в разговор Хроме. — Стоит поехать не ради отдыха — есть вероятность, что Яурозо-сан может рассказать ещё что-нибудь важное. И даже если он больше ничего не знает об Анго или Мукуро-сама, то он упомянул, что общался с другими главами якудза. Мы не знаем, что они будут делать в сложившейся ситуации. Держать руку на пульсе будет не лишним, Хибари-сан.

— Вот и поезжай сама, — отмахнулся Кёя.

Он уже отвернулся, намереваясь идти, когда скользкая мысль царапнула сознание. Он с лёгкой руки отпускал Хроме вместе с Яурозо, но что если она действительно узнает что-нибудь важное? Прошлый опыт показывал, что она может утаить это от него. В конце концов, в деле ведь замешан Мукуро. Чутьё подсказывало Кёе, что он слишком очерняет Хроме — тем более что Мукуро своими действиями косвенно подтвердил её непричастность, — но врождённое упрямство Кёи было сильнее. Доверие — вещь нестабильная, а вот контроль над ситуацией действительно терять нельзя.

— Я поеду, — резко удивил всех Кёя.

— Да?.. В-вот и славно! — улыбнулся Кусакабе, ещё не решив, как реагировать на столь поспешное изменение решения начальства. — Ну, а я тогда отправлюсь по адресу. Как что-то выясню, позвоню. Не забудьте сообщить господину Яурозо, что вы приняли его приглашение.

И Кусакабе пошёл прочь. Он уже обувался, когда у выхода Хроме нагнала его. Сцепив руки в замок, она, полная сомнений, посмотрела на него.

— Кусакабе-сан, — напряжённо протянула она. Было видно, что слова даются ей с трудом. — Если вдруг вы отыщите Мукуро-сама, прошу вас, не вступайте с ним в бой. Я не знаю точно, как он настроен. Если он серьёзен, то… Я не хочу, чтобы вы пострадали, поэтому не связывайтесь с ним.

— Не тревожьтесь, Хроме-сан, — тёплая улыбка Кусакабе чуть-чуть, но согрела Хроме. — Я не буду рисковать понапрасну. Тем более, я почти уверен, что адрес этот ложный. Поэтому вам не о чем переживать.

— Хорошо, — улыбнулась в ответ Хроме: слабо, но искренне.

Кусакабе вновь заглянул ей в лицо, и ему показалось, что оно скрывало ещё что-то. Ещё одну печаль. Догадавшись, что тому причиной, он положил ладонь на узкое плечо Хроме и, доверительно глядя на неё, проронил:

— Вас ещё что-то тревожит, Хроме-сан? Можете сказать, я ведь вижу.

— Что? О чём вы? — удивилась Хроме.

— Это из-за Кёи-сана, да? Не обижайтесь на него, своими действиями он не хотел вас обидеть — просто он такой человек.

Вскоре удивление Хроме сменилось слабой и немного грустной улыбкой. Пожав плечами, она с равнодушием произнесла:

— Я знаю, почему Хибари-сан решил ехать. Он не доверяет мне. Думает, я могу предать.

— Мне кажется, это не совсем так, — Кусакабе постарался подобрать нужные слова, но когда дело касалось такого сложного человека, как Хибари Кёя, фразы выстраивались с трудом. — Будь это так, он бы отправил меня следить за вами. Уверен, Кёя-сан считает, что вы не способны на предательство. На настоящее предательство. Поэтому он едет сам — потому что хочет самостоятельно убедиться в этом. Я думаю, он хочет вам доверять.

Спонтанное откровение Кусакабе изумило Хроме до глубины души. Конечно, он мог ошибаться в отношении Кёи, но… Отчего-то хотелось ему верить. Щёк Хроме коснулся трогательный румянец, и она кивнула.

— Удачи, — улыбнулась она на прощанье.

Утром следующего дня четыре автомобиля Яурозо ехали в направлении популярного курорта Хаконе. Добравшись до нужного рёкана, большая компания из его семьи, друзей и гостей высадилась и стала заселяться в номера. Когда очередь дошла до Кёи с Хроме, девушка администратор ответила им извиняющимся поклоном.

— Приносим свои извинения, но заселить вас в соседние номера мы не сможем. Господин Яурозо бронировал только шесть номеров. Если бы он сообщил заранее, что будут ещё гости, мы бы подыскали подходящий вариант размещения. Но сейчас большой спрос, постояльцев много, поэтому оставшиеся свободные номера находятся далеко друг от друга.

— Это не имеет значения, — Кёя прикрыл глаза. Подобные мелочные проблемы его не интересовали.

— Хорошо. Тогда ваши апартаменты под номерами…

После того, как все члены семьи Яурозо и Хроме с Кёей заселились в предоставленные им комнаты, было решено пообедать. После обеда юное поколение семьи запросилось на прогулку к озеру Аси. Гостей из Вонголы тоже пригласили, но Кёя отказался. Хроме же, стараясь казаться более учтивой, хоть и неохотно, но присоединилась к развлечению.

Озеро Аси, как показалось Хроме, было молчаливым, туманным и холодным. Над ним стелилась белая дымка, закрывавшая едва видневшееся основание горы Фудзи. Точно пугливый ребёнок, гора пряталась от посторонних глаз, оставляя после себя одно лишь имя да почитаемый многими символ. Но не она одна скрывалась. Лес и туманные облака буквально поглотили всё вокруг: курорт, порт, храм Дракона на правом берегу озера. Лишь одинокие ворота-тории ярким алым пятном горели у самой воды. Вскоре пошёл дождь. Нависавшие тяжёлые облака наконец пролились, и весь Хаконе накрыло холодной пеленой, беспрестанно барабанившей по его крышам. Прогулку было решено закончить и вернуться в рёкан: в тепло, традиционный уют и горячие онсены.

Когда Хроме, переодевшись в юкату и шлёпая слишком широкими для её ноги гэта, шагала по коридору гостиницы, рядом зашуршали сёдзи. Створка отъехала, и из номера вышел Кёя, тоже сменивший костюм на традиционное облачение. Не найдясь что сказать, Хроме промолчала. За время прогулки она поневоле успела расслабиться и забыть то гнетущее ощущение, которое мог оказывать Кёя на окружавших его людей. Теперь же ощущение дискомфорта нахлынуло вновь.

— Хибари-сан, вы идёте в онсен? — не желая стоять в коридоре и просто глазеть друг на друга, спросила Хроме.

— Нет.

— Почему? Возможно, Яурозо-сан не предупредил? Он говорил, что после источников зовёт всех на ужин.

— Я не пойду в онсен, — будто пропустив её слова мимо ушей, повторил Кёя. — Купаться со свежим швом на теле — неудачная идея.

А Хроме и забыла. Эта поездка на источники, эта прогулка по озеру — они словно выдернули Хроме из её реальности, заставив позабыть обо всём, что осталось позади. О тёмных планах её учителя, о досадном конфликте с напарником, о грусти и о пустоте в душе. И вот сейчас Кёя напомнил ей обо всём этом. И реальность вновь настигла Хроме.

— Я сожалею, — тихим, но скудным на эмоции голосом произнесла она и, больше не говоря ни слова, прошла мимо.

За поворотом она увидела шторки красного и синего цветов с характерным белым символом онсена — пара, испускаемого круглой ванной.

— О! Медузка! Мы пришли! — раздалось из-за спины. Да, знак онсена и правда напоминал перевёрнутую медузу.

Обернувшись, Хроме увидела жену Яурозо и двое его младших детей. Признав Хроме, женщина улыбнулась и, кивнув ей, позвала составить компанию. Кивнув в ответ, Хроме отодвинула красные шторки и прошла внутрь.

Минуло уже почти два часа с тех пор, как Кёя вернулся в свой номер после случайной встречи с Хроме. Яурозо и остальные за это время наверняка искупались и начали ужинать. Кёя не хотел присоединяться к этому раздражающе большому и шумному сборищу людей, но голод напоминал о себе, а терпеть до завтрашнего утра казалось неприемлемым. С намерением по-быстрому разобраться с проблемой и заказать ужин в номер Кёя вышел в коридор и направился в сторону стойки регистрации. Коридор хоть и выглядел безлюдным, но то там, то здесь отворялись сёдзи, из комнат выходили завёрнутые в юкаты люди и, надеясь полакомиться трапезой перед отходом ко сну, спешили на запах кайсэки — рисово-мясной кухни со сладкими нотками соуса терияки. Проходя мимо зала, где уже вовсю ужинали, а в воздухе витал манящий аромат аппетитной еды, Кёя увидел сидевших вокруг большого стола домочадцев и друзей Яурозо. Все они с хозяином во главе шумно веселились, отмечая столь удачно выдавшийся отдых. Пропаренные, довольные, в распахнутых на груди юкатах — сейчас в них мало кто смог бы заподозрить членов якудза. Обычные люди, радующиеся выходному. Вся компания громко шутила, смеялась, рассказывала весёлые истории. Яркая, вкусная еда пестрела разноцветными красками в наполовину пустых тарелках, но женщины-горничные иногда подносили ещё. Пили тоже активно. Один из участников на нетвёрдых ногах попытался встать из-за стола и заплетающимся языком сказать тост, но ему это не удалось. Остальные рассмеялись и, шутя, усадили его на место. Тост всё же был произнесён, и кружки громко чокнулись. По пустым бутылкам под столом и раскрасневшимся лицам Кёя понял, что пьют они уже давно. У дальнего края стола сидела и Хроме, хотя вид у неё был скучающий.

— О! Хибари-сан! — Яурозо, заметив в дверном проёме Кёю, широким жестом махнул ему. — Иди к нам. Садись, присоединяйся. Ты и в онсен-то не ходил, давай хоть выпьешь с нами.

— Так этот юноша и есть член Вонголы? Коллега этой милой леди, — широко улыбнулся один из мужчин, галантно кивнув Хроме.

— Такой молодой, но такой серьёзный, — сияя хмельным взглядом, пошутил второй. — Проходи, не стесняйся! Тут весело.

— Садись, — вновь повторил Яурозо, хлопнув по подушке-дзабутону рядом с собой. Он уже дал знак горничной, чтобы она принесла ещё один разнос еды, но Кёя покачал головой.

— Я откажусь, — ответил он.

И Кёя вышел из зала. После его ухода повисла напряжённая тишина. За другими столами по-прежнему наслаждались вечером, но стол якудза затих.

— Кажется, у этого мальчишки слишком высокое самомнение, — покачал головой один из якудза.

— Молодой, непочтительный, а гонору много, — скривился другой.

— Ну и молодёжь пошла… Палками их надо лупить, палками! Как нас в своё время.

Слушая, как вокруг имени Кёи накаляются страсти, Хроме тоже злилась. Алкоголь блуждал в крови, и эмоции ощущались сильнее, чем обычно. Нехотя она осуждала Кёю. Да, когда-то она тоже была нелюдимой, она тоже избегала компаний и чужих людей. Но она переросла это — пусть и без желания, она выучила правила, освоила законы общества вокруг себя. Бороться с целым миром? Какой в этом смысл? Мукуро-сама тоже борется с целым миром, и к чему это приводит? А уж протест Кёи… Детский лепет! Да, она тоже не любит пить, особенно в шумных компаниях, но любой японец знает, что отказаться выпить, когда тебя приглашает человек старше и статуснее — значит оскорбить. А уж так бесцеремонно — тем более. Хроме не собиралась прогибаться под Яурозо и его положение в обществе, но и без толку злить тоже считала глупым. Но недовольство за столом росло, и вскоре взгляд Хроме смягчился, а плечи понуро опустились. Сопереживание — оно лизнуло сердце где-то внутри. Хотя, быть может, это был алкоголь? Кёя никогда не позволил бы ей подобного отношения к себе, но иногда, как казалось Хроме, он очень нуждался в нём. Мягкость — та самая мягкость, от которой Хроме так и не избавилась, — отвоевала своё, и девушка вдохнула поглубже.

— Яурозо-сан, — извиняющаяся улыбка расцвела на розовом лице Хроме, — не обижайтесь, пожалуйста. Хибари-сан не пьёт. Совсем. Он не хотел оскорбить вас, просто он не может.

— Не может? — нахмурился Яурозо. — А-а-а… Ты о той его аллергии? Всё дело в этом?

— Полагаю, что так.

— Ну, тогда… — мужчина задумался, но выпитое спиртное делало разум податливее, а язык — сговорчивее. — Раз так, то ничего страшного. Наоборот, не хватало ещё одного приступа. Пусть не берёт в голову, я не в обиде.

— Благодарю за понимание, — кивнула Хроме.

Она и правда была рада. Но радость казалась мимолётной: чем дольше она сидела за столом, окружённая шумом, гвалтом и мельтешащими перед глазами стаканами с алкоголем, тем больше её собственная голова тяжелела, зажатое в позе сэйдза тело затекало, разум плыл. Сегодня она выпила намного больше, чем обычно. Хотелось свежего воздуха, хотелось наконец встать и размять ноги, хотелось тишины. Оглядев хмельную компанию, Хроме медленно поднялась из-за стола. Затёкшие ноги задрожали, и она оперлась о край столешницы, чтобы не упасть.

— Прошу прощения, но я уже пойду в номер. Голова сильно кружится.

— Ох, конечно! Отдыхайте! Спасибо, что разукрасили наш вечер своим присутствием! — якудза с пониманием покивали, но не успела Хроме покинуть зал, как они продолжили праздновать. Всего лишь формальная вежливость — многое в этом мире зиждется именно на ней.

Коридор был куда тише, чем стол якудза, но и он шумел различными звуками. То и дело раздавался топот, шуршало дерево отворяемых и затворяемых сёдзи, доносились разговоры людей. Идя в свой номер, Хроме поравнялась с номером Кёи и на мгновение остановилась. Досада на него за недавнюю выходку и обычное человеческое желание убедиться, что у него всё в порядке, залитые доброй порцией спиртного, подняли руку Хроме. Они же постучали в дверь. Они же отворили её.

В комнате Кёи царила ночь. Двери, ведущие прямо в сад, были распахнуты. Снаружи барабанил дождь, веяло прохладой и его свежестью. Прозрачные капли стучали по траве, по цветам, по деревянной крыше. Странно, Хроме и забыла, что на улице шёл дождь — настолько суетливые шумы рёкана въелись в сознание. Кёю она увидела не сразу. Скрытый тенью, в тёмной юкате, он сидел в центре комнаты к ней спиной и смотрел на то, как идёт дождь. Кёя знал, что это она — оглянулся, когда она вошла. А ещё обоняние лизнул запах шампуня — знакомого шампуня. Но Хроме ни о чём не догадывалась и не спешила заговорить. Тишина, прохлада и шум дождя — после душной пирушки такое спокойствие казалось Эдемом.

— Зачем ты пришла? — низкий голос Кёи пробежал мурашками по коже.

Вздрогнув, Хроме пришла в себя. Она забылась — как глупо. Решив больше не поддаваться магии атмосферы, она стряхнула гэта, уверенно прошла внутрь комнаты и встала возле Кёи. Глянув на него сверху-вниз, Хроме устало вздохнула.

— Значит, вы в порядке, Хибари-сан. Ваш отказ выпить почти что оскорбил Яурозо-сана. Благо обошлось.

— Ты пришла сюда, чтобы сказать мне об этом?

Кёя даже не поднял головы. Со скрещёнными на груди руками и поджатыми ногами он продолжал смотреть перед собой, как будто видел там нечто ценное. Наслаждаясь то ли моментом, то ли своими мыслями, он глядел вдаль и видел купающийся в дожде ночной сад.

— Нет, — вдруг произнесла Хроме.

— Нет? — изучающий взгляд исподлобья коснулся её.

— Нет, — уверенней повторила Хроме.

Глаза Кёи чуть сузились. Он повернулся к ней, губы тронула усмешка.

— Ты явно перебрала с мерой, — произнёс он.

Это была правда, но Хроме услышала её по-своему. Усмехнувшись в ответ и даже не скрывая подаренного алкоголем привкуса горечи, Хроме пожала плечами:

— Я нарушила дисциплину? Нет, дело в другом… Не волнуйтесь, Хибари-сан. Вы можете не следить за мной. В таком состоянии я не способна на обман.

Сказанная мягко, но колючая фраза зацепила Кёю. Перестав улыбаться, он посмотрел на Хроме. Босая, в чуть распахнутой юкате, с распущенными по плечам волосами и румянцем от саке на бледных щеках — Кёя невольно вспомнил их слишком тесное заточение в иллюзорном кубе. А ещё он вспомнил ощущение её ноги у себя в паху. Будоражащее ощущение, пробирающее до мурашек.

— Ты хочешь оправдаться? — в попытке направить собственные неподходящие мысли в нужное русло недовольно бросил Кёя.

— О чём вы, Хибари-сан? Что бы я ни сказала, ваше мнение обо мне не изменится.

— Тогда зачем ты помогаешь Мукуро и мешаешь мне? Тебе ведь прекрасно известно, как он замешан во всём этом.

Хроме улыбнулась, глядя себе под ноги.

— Наверное, потому что Мукуро-сама так же, как и вы, в душе хороший человек. Я не одобряю его действий, но всё равно хочу его защитить. Я верю, что он делает это не потому, что желает нам зла.

— Значит, у тебя очень сильная склонность к самообману. И не удивительно — ты ведь была его марионеткой. Но что бы ты себе ни воображала, Мукуро — преступник, и я забью его до смерти за его преступления.

— Я не могу позволить вам. Особенно вам, — твёрдо отчеканила Хроме.

— Особенно? — это короткое слово привлекло внимание Кёи. Занятно, что она имела в виду?

— Я знаю, что вы меня недолюбливаете, — Хроме вновь опустила взор на свои босые ноги. — Точнее, на дух не переносите. Но у меня есть причина испытывать к вам благодарность. Вы очень странный, Хибари-сан… Однажды вы спасли мне жизнь, а теперь делаете всё, чтобы я вас ненавидела. Но, невзирая на мои чувства, я благодарна вам, потому что вы спасли меня. Мукуро-сама тоже когда-то сделал это для меня. И только по причине этой схожести я не могу позволить вам убить Мукуро-сама. Только не вам.

Кёя слушал её и не перебивал. Странные слова. Одновременно смиренные и волевые. Не таких он ожидал от девчонки-марионетки, иллюзиониста, чья суть — «сокрытие истины под маской тройной лжи». Но он не мог знать — слишком многое прошло мимо него, пока он упорно отворачивался. Больше десятилетия минуло с их первой встречи — за такой срок люди меняются.

За прошедшие двенадцать лет Хроме не утратила своей чуткой мягкости. Её мягкость была подобна цветку — такая же красивая и беззащитная. Но чтобы сохранить нечто столь хрупкое — нужна сила. И Хроме стала сильнее.

Кёя же всегда был безумно силён. Но одна лишь сила — это торнадо, разрушающий всё без разбора. Но Кёя не был разрушителем — он был созидателем. И со временем он обрёл мягкость. Сила была нужна, чтобы защитить созданное, мягкость же — чтобы сохранить.

В комнате стало тихо, и только дождь небрежно барабанил по натянувшемуся, как струна, молчанию. Хроме первой решилась нарушить его. Поняв, что только что обнажила душу непозволительно широко, она подняла взгляд на Кёю и досадливо улыбнулась:

— Не злитесь, Хибари-сан. Я говорю странные вещи, когда выпью.

— Интересно, что бы ты говорила, если б напилась ещё сильнее? Вовсю рыдала бы? — усмехнулся Кёя.

В другое время Хроме даже не среагировала бы на издёвку, но сейчас стало обидно. Алкоголь всё ещё отравлял её кровь — когда же он успел совладать с разумом?

— Хибари-сан, — щёки Хроме вспыхнули, её грудь начала вздыматься чаще. — Вы хороший человек, но такой проблемный! Иногда вас надо защищать от самого себя!

Она сделала шаг к нему, наступая, как наступает готовый к сражению воин: с горящими глазами и полным решимости сердцем. Она скажет! Она не позволит ему! И вдруг Хроме споткнулась. Голова закружилась, комната вокруг поплыла. Падая, Хроме всплеснула руками, стараясь ухватиться за что-нибудь. Мягкая ткань юкаты, тихий стук пяток о татами. Тепло.

Кёя успел поймать её прямо перед ударом. Упав к нему в руки, Хроме застыла, снизу-вверх глядя на его лицо. Так близко… В темноте комнаты его полностью накрыла тень — только взгляд серых глаз пробирал до мурашек. Зато Хроме подсвечивал лунный свет, будто намереваясь обнажить её настоящую: её смятенное с румяными щеками лицо, её единственный фиалковый глаз. Её сжатые, хрупкие плечи, с одного из которых сполз край юкаты. Она замерла, точно угодившая в ловушку мышь. Она почти не дышала, а Кёя не спешил разжать руки. И мурашки — те самые, что пронзили его запертое в иллюзорном кубе тело, стоило лишь её ноге прижаться к его паху, — вновь всплыли в памяти.

Хроме лежала в его объятьях, и в ухо ей стучало чужое сердце — настоящее, человеческое. Неужели у Хибари Кёи оно есть? А Кёя смотрел на неё и думал о таких вещах, которые никогда не приходили ему на ум в отношении этой девушки. Никогда прежде — да и сейчас они казались странными. И всё же… А потом Хроме закрыла глаз. Кёя нахмурился: и что это она делает? Но вскоре её голова уткнулась ему в грудь, дыхание выровнялось. Хроме спала.

Кёя прикрыл глаза, слабый вздох прошелестел в комнате. Покрепче перехватив Хроме, он поднялся на ноги: нужно отнести её к ней в комнату. Но, не сделав ни единого шага, Кёя остановился. Он не знал, где находилась комната Хроме. Выходить же в общий коридор, да ещё и со спящей девушкой на руках, нести её куда-то — такое не прельщало Кёю вовсе. Вот же проблемное травоядное… Мелкий зверёк. В итоге оставался последний вариант. Оглядев собственную комнату, Кёя понёс Хроме к расстеленному футону. Кто бы мог подумать, что вечер закончится подобным? Уложив её, Кёя встал, поправил одежду и неспешно покинул номер. В коридоре он отправился на поиски горничной. Когда же женщина в рабочей красной юкате, подпоясанная широким жёлтым оби, мелькнула в проходе, Кёя остановил её.

— Мне нужен ещё один футон в номер, — спокойно, как и всегда, произнёс он.

— Хорошо, господин, — горничная вежливо поклонилась. — В каком номере вы остановились?

Кёя жестом указал на двери.

— Поняла. Сейчас принесу.

Женщина ещё раз поклонилась и исчезла за углом. Вскоре она вернулась с большим рулоном постельного. Царившую темноту комнаты разрезал длинный прямоугольник льющегося из коридора света. Войдя внутрь, горничная огляделась и, заметив спящую у дальней стены Хроме, деликатно спросила:

— Вам постелить рядом?

— Нет, — холодно отрезал Кёя.

Доверительная улыбка сошла с губ горничной. Женщина чуть кашлянула, ещё раз посмотрела на Кёю и улыбнулась снова — по-дежурному, без эмоций. Единственную сильную эмоцию — неловкость — воспитание обязывало её прятать.

— Ну вот, — расстелив футон в центре комнаты, кивнула горничная. — Доброй ночи, господин. Надеюсь, вам у нас комфортно.

Опасаясь услышать ещё какой-нибудь обескураживающий ответ строптивого гостя, горничная поспешила откланяться и, пятясь, покинула номер. Сёдзи закрылись за ней, вновь стало тихо и темно. Несколько минут спустя Кёя лежал под одеялом. Он планировал уснуть, но мысли упорно мешали расслабиться. Повернув голову, он глянул на спящую неподалёку Хроме. Вот ведь… Напилась и уснула в комнате мужчины. Беспечная. Ещё раз окинув взглядом её лицо, Кёя отвернулся. Удобней откинувшись на подушку, он закрыл глаза. Дождь приятно убаюкивал.