Под стук каблуков Хроме Хранители Вонголы вошли в особняк. Внутри уже находились люди: большая часть — гости в деловых костюмах или униформе. Женщин было мало. Все они переговаривались между собой, иногда спрашивали у прислуги о начале аукциона. Изучая публику и держась поодаль друг от друга, Кёя и Хроме неторопливо прохаживались по широкому залу. Как и в первый визит в этот особняк, каменные полы вновь гудели под неспешной поступью, а медные патинированные канделябры и бордовые занавески наконец-то вписались в обстановку. Да, штаб-квартиру Верде выбрал на все случаи жизни.

— Интересуетесь оружием, очаровательная синьорина? — Хроме обернулась и увидела улыбавшегося ей старика в коричневом вельветовом костюме. Поймав её взгляд, старик улыбнулся ещё шире. — И как такая красавица связана с производством опасного оружия? Или вы просто сопровождаете кого-то?

— Не сопровождаю, — плавно качнула головой Хроме. — А вот оружие меня и правда интересует. Это очень прибыльное дело, вы знаете.

— Это правда. И, судя по вас, его блага вы получаете в полной мере. Но вы лучше ответьте на другой вопрос. Вы здесь с кем-то? Или юная синьорина одна? Потому что если вы одна, я буду очень рад составить вам компанию.

— К сожалению, я не одна, — длинные чёрные ресницы Хроме вспорхнули и плавно опустились обратно. Её взгляд манил, но оставался холодным. Идеальная пропорция, чтобы завоевать внимание мужчины.

— Эх, я опасался этого… — похлопал себя по животу старик. — Ну, что ж. Тогда встретимся на торгах. Уверен, я ещё увижу вашу поднятую ручку с высокой ставкой.

— Моя рука будет поднята в самом конце.

Старик покачал головой и присвистнул:

— Богатые красавицы… Знали бы вы, что на самом деле правите миром! Что ж, надеюсь, вы позволите хотя бы побороться за главный приз.

— Разумеется. Мы ведь не хотим остаться без интересного зрелища, — мягко и в то же время властно улыбнулась Хроме.

Старик ещё раз присвистнул и, сделав парочку комплиментов, удалился. Со стороны наблюдавший за Хроме Кёя довольно усмехнулся.

— А ты вжилась в роль, — раздалось у Хроме за спиной.

По коже пробежали мурашки от этих знакомых низких интонаций. Хроме вздрогнула, вдохнула поглубже и, успокоившись, выдохнула. Сейчас не время — не время и не место, чтобы вспоминать о…

— Я слышу в вашем голосе одобрение, — не оборачиваясь, ответила она. — За последние дни я испытала очень много эмоций, так что сыграть избалованную богачку — несложное дело. Пойду ещё осмотрюсь.

И Хроме, мерно постукивая каблуками, двинулась к группе мужчин. Проводив её взглядом, Кёя тоже развернулся и пошёл вглубь зала. Рядом двое мужчин делились ценовыми ожиданиями касательно предстоящих торгов и своими планами. Интересно. Кёя замедлил шаг.

Хроме продолжала изучать будущих конкурентов. Люди были ей незнакомы, хотя чьи-то лица иногда всплывали в памяти: главы мафиозных семей, кто-то из политиков, даже военные. Проходя мимо толстяка в армейской униформе, Хроме оглянулась и поймала на себе чужой взгляд. Это был высокий мужчина с забранными в хвост, крашеными волосами. Его узкие глаза хищно наблюдали за ней. Прищуренные за стёклами очков, с крошечными зрачками, они настораживали и вызывали жгучее желание скрыться от них. Хроме вгляделась в смутно знакомое лицо, но его закрыла чужая спина.

— Синьоры и синьорины, вскоре начнётся аукцион, — в центр зала вышел заговоривший по-английски дворецкий. — Вы будете сидеть в отдельных ложах, поэтому просим пройти к своим местам. Вас проводят.

Мужчины в тёмных костюмах разошлись по залу, каждый призывая своего гостя следовать за ним. Хроме двинулась в сторону Кёи. Поравнявшись с ним, она огляделась: к ним уже подходил юноша и сдержанно улыбался.

— Прошу за мной, — кивнул он.

Он зашагал к одной из дверей, и Кёя с Хроме последовали за ним.

— Прошу.

Юноша отворил дверь, жестом пропуская их вперёд. Первым вошёл Кёя, а за ним, придерживая подол платья и постукивая каблуками, проследовала и Хроме. Они очутились ещё в одном зале — чуть меньше предыдущего. Он был круглым, с более чем десятью диванными нишами по периметру. Судя по всему, эти места предназначались для гостей, а высокая трибуна в центре — для ведущего аукциона. Сейчас же и трибуны, и диваны пустовали. Неожиданно сзади захлопнулась дверь. Несколько секунд царила полная тишина, а потом погас свет.

— Ловушка, — лишённым эмоций голосом произнёс Кёя.

Хроме дёрнулась в сторону, опасаясь нападения со спины, как вдруг под потолком вспыхнул проектор. Его белый луч упёрся в дальнюю стену, и на ней, дрогнув, возникло изображение.

— Приветствую, Вонгола, — говорил на записи Верде. — Мне жаль, что приходится применять подобные меры, но вы не оставили выбора. Признаюсь, я недоволен тем, что Мармон сдал меня, но для меня также не секрет, что этот жадный фокусник ради денег пойдёт на всё. Однако вы, Вонгола, представляете для меня особое беспокойство.

С засунутыми в карманы халата руками Верде пожал крошечными плечиками. Белый луч проектора продолжал бить в стену, и в его свете плясала пыль.

— Я знаю, что вы заинтересованы в остановке моих разработок и готовы на многое, чтобы мне помешать, — Верде покачал головой. — Останавливаться же я не намерен, а перспектива того, что моя работа из-за вас умрёт в забвении, устраивает меня ещё меньше. Мой научный интерес слишком дорог мне, но примитивным обывателям этого не понять. Благо вы единственные на аукционе не разделяете моих взглядов, поэтому я решил исключить вас из состава участников. Настоящий аукцион пройдёт в другом месте. Пока мы здесь беседовали, мои гости уже сели в машины и сейчас направляются по нужному адресу. Ваше же участие на этом окончено. Как и ваши жизни. Так что ничего личного и прощайте.

Видео закончилось, Верде исчез. А потом раздались взрывы.

Пол задрожал, на голову посыпалась штукатурка. В пустоте зала мгновенно вспыхнуло фиолетовое пламя, и из коробочки Кёи вырвался ёжик. Подгоняемый волей хозяина, Ёж Облака начал стремительно увеличиваться в размерах. Его игольчатая сфера на спине росла до тех пор, пока не поглотила в себя Кёю и Хроме. И как раз вовремя: с потолка обрушились каменные глыбы, но броня ёжика и его прочные иглы служили непроницаемой преградой. Камни падали и раскалывались на куски поменьше, а в это время изолированных Кёю с Хроме трясло, точно во время землетрясения. Наконец здание прекратило рушиться, шум стих — и игольчатая сфера стала расползаться лоскутами. Ёжик снова уменьшился и концентратом фиолетового пламени вернулся обратно в коробочку.

— Уходим, — спрятав коробочку за пазуху, скомандовал Кёя.

Хроме кивнула. Быстро стянув туфли — высокий каблук теперь только мешал, — она сжала их в одной руке, подол платья в другой и побежала следом за Кёей. Передвигаться по полуразрушенному особняку оказалось очень непросто. На каждом шагу возвышались завалы, валялись куски стен с торчавшей арматурой, пол усыпали каменная крошка, битое стекло, осколки хрусталя канделябров и обломки мебели. В воздухе висела пелена пыли, раздиравшая обоняние при каждом вдохе. Жгучая, точно чеснок, она буквально вырывала кашель из горла, и приходилось прикрывать лицо рукой, чтобы не сотрясаться от частых приступов. Добравшись наконец до выхода, Кёя толкнул дверь, когда прямо перед ними возникла фигура.

— Попались.

Три москита, сияющих голубым пламенем, вонзились в грудь Кёи. Отскочив, он потянул руку к своей коробочке, но было слишком поздно: тело пошатнулось, просело. Ноги парализовало, и Кёя рухнул на пол.

— Хибари-сан! — воскликнула Хроме, даже забыв прикрываться от пыли.

В её свободной руке быстро материализовался трезубец, и, крепко сжав его, она наставила оружие на незнакомца. Но незнакомца ли? Эти крашеные малиновые волосы с косой чёлкой, эти крохотные зрачки за стёклами очков — она уже видела этого мужчину на аукционе. Но кто он такой? И лицо до отвращения знакомое.

— Я знал, что это ты, — оскалился мужчина. — Ты подросла с нашей прошлой встречи, но я узнал твою смазливую мордашку.

— Я помню тебя, — наконец воскресив в памяти давнишние события, прокашляла себе в ладонь Хроме. — Ты пытался убить меня, когда я попала в будущее.

— Позволь напомнить тебе: меня зовут Гло Ксиния. Не смей больше забывать это имя! Не смей! Не смей! Я из-за тебя четыре месяца пролежал в больнице, и теперь ты ответишь за это унижение сполна, девка!

Подняв свой излюбленный конский стек, хлопушка которого светилась голубым, он замахнулся на Хроме. Она дёрнулась назад и отскочила, выронив туфли. Попыталась обхватить трезубец обеими руками, но новый позыв кашля опять сотряс тело. Вновь прикрыв лицо ладонью, Хроме проскользила другой рукой ближе к наконечнику — так тяжесть оружия ощущалась слабее, — и кивнула на лежавшего поблизости Кёю.

— Что с Хибари-саном? Это какой-то яд? Отвечай!

— Это действие моих Занзаре ди Пиоджа*. Пламя Дождя обладает транквилизирующим эффектом, а в сумме с природой москитов получается двойной эффект. Так что твой товарищ сейчас парализован и вряд ли очнётся скоро.

Временный паралич — это неприятно, но не смертельно. Облегчённо выдохнув, Хроме ещё крепче сжала трезубец так, что ногти впились в кожу.

— Вижу, ты вспоминаешь меня всё лучше и лучше, — оскалился Гло. — Тогда давай я тебе напомню, как твой дружок Рокудо Мукуро украл у меня мою сову из коробочки, мою Гуфо ди Пиоджа**! А потом вместе с тобой отправил меня на больничную койку. Из-за травм я не мог говорить и даже не мог сообщить Мельфиоре, что подбросил тебе в сумку передатчик! Мой идеальный план висел на волоске, и всё из-за вас с Мукуро! Но сегодня мы поквитаемся с вами, а я поквитаюсь с тобой. Уничтожу! Уничтожу! Уничтожу!

Гло снова вскинул стек и со всей ярости свистнул по воздуху. Трезубец Хроме закружился щитом, отбивая удар — некогда жалеть себя, одной рукой с двуручным оружием не совладать! Ладонь Хроме инстинктивно дёрнулась в попытке прикрыть горящие горло и нос, но усилием воли вернулась обратно. Да, не повезло им с Кёей: они уже сильно наглотались пыли, в то время как свеженький Гло только лишь опускал лицо в воротник и иногда фыркал. Вдруг сзади раздалось жужжание, и Хроме, резко обернувшись, взмахнула трезубцем. Вокруг взвился огонь, поглощая москитов. Часть роя попадала на землю обугленными головешками, но другая часть развернулась и напала со спины. Вновь отскочив, Хроме бросила взгляд на Гло. Её Кольцо Тумана загорелось синим, и вскоре синий вихрь объял всё её тело. Когда вихрь развеялся, вместо неё стоял второй Гло Ксиния. Увидев хозяина, москиты остановились, не решаясь напасть.

— Ах ты мерзавка! — зашипел Гло. По краям его глаз надулись жилки, а зрачки завибрировали. — Ты сбила с толку моих Занзаре ди Пиоджа! Ну ничего… Пусть они и не знают, где ты настоящая, но я-то прекрасно знаю!

Рванув вперёд, Гло несколько раз махнул стеком. Увернувшись, Хроме в образе Гло побежала ему навстречу. Вскинув трезубец, она выбила стек из его руки. Замахнулась ещё раз, но высокий и довольно сильный Гло перехватил трезубец в полёте. Стиснув его рукоять, второй рукой он сжал горло Хроме. Девушка дёрнулась: воздуха не хватало, а длинные, точно лапки паука, пальцы Гло больно давили где-то за ушами.

— Странно, странно… Как же странно душить самого себя, — ухмыльнулся Гло, глядя на то, как иллюзия местами то сходит с напряжённого лица Хроме, то опять появляется.

Эти метаморфозы и предвкушение мести доставляли ему несказанное удовольствие, а когда раскрасневшаяся Хроме зажмурилась, он оскалился ещё шире. В этот момент вездесущая пыль достигла его лёгких, и Гло закашлялся. Хроме же распахнула глаза — это её шанс! Не став ждать, когда противник придёт в себя и одолеет её в физической силе, Хроме вскинула ногу и пнула Гло в живот. Расцепив захват, Гло попятился и, всё ещё хрипя, рухнул на пол. Лишённая опоры Хроме тоже едва не упала. Когда же в лёгкие ворвался воздух, она закашлялась, подрагивающей рукой держась за ноющее горло и опираясь о трезубец.

— А ты стала сильнее, девчонка, — поднимаясь с пыльного, заваленного обломками пола, нахмурился Гло. — Но одно меня раздражает особенно сильно. Сними сейчас же моё лицо, или я сам сдеру его с тебя! — закричал он и вновь бросился в атаку.

Подскочив быстрее, чем Хроме успела среагировать, он всё-таки достал её. Схватив за волосы, он развернулся и с силой толкнул её в груду камней. Хроме выставила руки, но этого оказалось недостаточно: голова ударилась о камень, а торчащая арматура оцарапала плечо. Иллюзия чужой внешности исчезла, и Гло увидел, как по её лбу — лбу настоящей Хроме — течёт кровь. Белый, покрытый пылью, мех пелерины тоже запачкался красным. Упершись ослабевшими руками в камень, Хроме с трудом подняла голову. Перед глазами мелькали белые «мошки», а виски гудели, но драться она ещё могла. Дрожа всем телом, она медленно встала. Сбросила мешающую пелерину. Её брови сомкнулись вместе, а в фиалковых глазах вспыхнула смешанная с болью решимость.

— Не думай, что победил только потому, что мне больно, — твёрдо произнесла она.

— Это ещё не больно! — ухмыляясь так, что тугие жилки снова взбухли на его лице, Гло в предвкушении потёр пальцы. — Вскоре ты узнаешь, что такое настоящая боль. Ты умрёшь медленно и мучительно, я обещаю. Обещаю! Обещаю!

— Я не проиграю, — не дрогнув, ответила Хроме.

Ухмылка Гло стала ещё шире, а веки сузились.

— Чем больше твоя уверенность, тем приятнее её растоптать.

Кёя медленно открыл глаза. Тело почти не слушалось, горло першило, а в ушах гудело. Зрение всё ещё плыло, но когда оно наконец восстановилось, Кёя увидел их — туфли Хроме, валявшиеся на полу. Чёрные и изящные, они лежали в пыли, гипнотизируя своей ярко-красной, точно кровь, подкладкой. Слишком дерзкие и провокационные — такие нельзя не заметить. Но сейчас они небрежно валялись в пыли, а хозяйки поблизости не было. Перебарывая действие транквилизатора, Кёя поднялся на ноги. Тяжело, тело ещё плохо слушалось, но ждать некогда. В стороне раздались звуки боя, и Кёя устремился туда. Он спешил, но не в его возможностях было укротить время. Он спешил, а в это время укутанные в туче пыли Хроме и Гло Ксиния сводили старые счёты.

Вдавив Хроме в стену, Гло напирал. Сама же Хроме с выставленным перед собой трезубцем стиснула зубы и из последних сил старалась оттеснить противника. Но куда там!.. С высоты своего роста долговязый Гло возвышался над хрупкой девушкой, точно сама Миланская Алмазная башня, а напора ему придавала, казалось, скопившаяся за годы злость. И хоть он и не любил применять физическую силу, в сравнении с Хроме он был неодолим. Слабость иллюзионистов против физических атак Гло использовал беззастенчиво, но даже так, даже невзирая на свою субтильность и усталость, Хроме старалась изо всей мочи. Она трепыхалась, но проигрывала с каждой секундой. Её тонкие руки уже дрожали, а ноги подкашивались. Длинное платье мешало, босые ступни колол рассыпанный всюду щебень, один глаз залило кровью, но Хроме не сдавалась. Вдруг мощный удар в живот буквально подбросил её.

— Получай, мерзавка!

Изо рта вырвался стон, а из глаз брызнули слёзы. Сползая по стене, Хроме схватилась за живот и сквозь хрип и кашель упала на колени. По дрожащим губам потекла ниточка слюны, смазывая красную помаду. Из-за спины раздалось монотонное жужжание, но Хроме не успела даже обернуться.

— Пришёл твой конец, Хроме Докуро! — закричал Гло.

Вибрируя крылышками, десятка два москитов, точно иглы, впились в голую спину Хроме и стали нещадно жалить.

— Сдохни! Сдохни! Пусть твоё сердце вообще остановится! — кричал в горячечном исступлении Гло.

Хроме закричала, её глаза закатились, и она потеряла сознание. Гло неистовствовал от своей победы, как вдруг сзади раздался топот. Мужчина обернулся. Тонфы блеснули прямо перед его лицом. Мощнейший удар, хруст, боль, а потом пустота. Бессознательный Гло отлетел прочь, отвращая взор выпученными белками глаз, разбитыми губами и раздробленной, свёрнутой челюстью, а рядом окропили пол капли крови и три выбитых зуба поскакали по земле. Прячась в пыли, поблизости лежали осколки раздавленной коробочки Занзаре ди Пиоджа. Отправив тонфы обратно, Кёя опустился на колено перед Хроме. Она лежала на животе, а её голая спина всё ещё светилась множеством голубых точек. Укусы москитов оказались сильны настолько, что их парализующее пламя до сих пор тлело в её теле.

«Без эффекта Дождя тут не обошлось», — Кёя признал характерные голубые всполохи.

Перевернув Хроме, Кёя проверил пульс: он стучал, но всё медленнее. Кровь на лбу и волосах не внушала доверия. Плохо. Без особых раздумий Кёя подхватил Хроме на руки и поспешил прочь. Здесь уже сила Кольца Тумана так просто не поможет — если не передать Хроме врачам, она может скончаться быстрее, чем успеет воспользоваться кольцом. Пробираясь к выходу, Кёя чувствовал, как перепачкались ладони в пыли и её крови; даже сквозь режущий скрежет крошки под ногами слышал биение её сердца у себя на груди. Всё тише и слабее… Нужно было торопиться: время, как извечный обидчик, играло против.

Выбравшись наконец из разрушенного здания, Кёя устремился к припаркованной машине. Сидевший внутри водитель нервничал так, что сиденье под ним уже горело. Он то и дело оглядывался в окно, но, не увидев никого, вновь продолжал переживать. Когда же он разглядел запылённого Кёю с бессознательной Хроме на руках, он и вовсе подорвался на месте. Выскочив из машины, он во все глаза уставился на Кёю.

— В больницу. Живо, — скомандовал тот, распахивая дверь и укладывая Хроме на задние сиденья. Согнув её ноги в коленях, чтобы освободить место, Кёя забрался следом.

Без пререканий водитель заскочил обратно в машину. Провернув ключ в замке зажигания, он переключил передачу и втопил газ. Машина сорвалась с места и, рыча мотором, понеслась по ночным улицам, тишину которых постепенно разбивала сирена подъёзжавших полиции и скорой. Вцепившись в руль, как в спасательный круг, водитель обернулся на лежавшую сзади Хроме. Она не шевелилась и, казалось, даже не дышала. Но Кёя ничего не предпринимал — значит, вероятно, не всё так плохо, как выглядело.

— Я связался с синьором Белом, — взволнованно откликнулся водитель. — Когда прогремели взрывы и здание стало рушиться, я не знал, были ли вы внутри или же нет. Но всё равно решил вызвать подкрепление. Вария уже в пути, скоро должна прибыть на место.

— Пускай, — откликнулся Кёя. — Сейчас важнее другое.

— Да-да, я понял! Больница уже близко.

Не успел водитель закончить фразу, как его ослепили десятки красных огней. Вереница многочисленных стоп-сигналов застрявших впереди машин казалась чем-то непреодолимым, а визг тормозов холодом отчаяния прокатился по спине. Хватило трёх секунд промедления, чтобы надежда на скорейшее попадание в больницу разбилась вдребезги.

— Вот дьявол! — выругался водитель, переключаясь на заднюю передачу, но разворачиваться было уже поздно: новые авто надёжно подпёрли их, зажав в тиски. Резко обернувшись к слепящим белым светом встречным машинам, покрутившись в поисках объездных путей, водитель остервенело ударил по рулю. — Чтоб их! Видно, из-за обрушения здания дороги перекрыли! Теперь и не проедешь никуда! Даже не представляю, как теперь добраться…

Кёя его не слушал: патовость ситуации он осознал ещё после резкого торможения. Тоже выглянув в окна, он заметил на одной из полос встречного движения заблокированную машину скорой помощи. Белая, с красными наклейками и отзеркаленной надписью на капоте она, мигая синими фонарями и терзая слух завывающей сиреной, пыталась вырулить из потока. Соседние и встречные авто, неуклюже сторонились, лениво уходя с пути, и постепенно скорая отвоёвывала себе дорогу.

Не говоря ни слова, Кёя распахнул дверцу и вышел прямо на трассу. Нагнувшись обратно к машине, он вытащил Хроме. Белый свет встречных огней жёг глаза нещадно, но это не имело значения: перехватив свою ношу покрепче, Кёя поспешил к машине скорой помощи. За ним следом, ещё не до конца понимая ситуацию, бежал водитель. Кёя очутился возле скорой в тот момент, когда она уже почти выехала из пробки. Громкий хлопок по капоту — и сидевший за рулём фельдшер от испуга подпрыгнул в кресле. Во все глаза пялясь на стукнувшего по капоту японца, буквально омытого красно-белыми огнями, он истошно закричал на итальянском:

— Идиот! Тебе жить надоело?! Какого дьявола бросаешься под колёса, ублюдок?!

Но, увидев на руках Кёи бессознательную Хроме, фельдшер утих. В это время подоспел водитель Варии и, подбежав к полуопущенному стеклу кабины, быстро затараторил:

— Нам срочно нужно в больницу! Дороги перекрыты, нам не проехать! А эта девушка, — он махнул на Хроме, — может умереть, если не успеть вовремя!

— И поэтому вы лезете под колёса, идиоты?! — вызверился на него сидевший на соседнем кресле врач. — У нас тоже вызов! Мы тоже спешим в больницу, а вы задерживаете!

— Значит, возьмите и её с собой!

Водитель попытался сказать что-то ещё, когда Кёя решительно открыл дверь кузова. Тяжёлая дверь отъехала в сторону, и он заскочил на ступеньку. Внутри уже сидела женщина, а на каталке рядом лежал пристёгнутый ремнями пожилой мужчина. Не обращая на них внимания, Кёя опустился на ближайшее сиденье.

— Эй, куда пошёл?! — раздался вдогонку вопль фельдшера. — Какого ты…

Но варийский водитель тоже забрался в кузов и захлопнул дверь.

— Да что за чёрт! Их обоих сдать в полицию! — рычал из-за стенки фельдшер.

— Ладно, бог с ними, — откликнулся его коллега. — Пусть едут. У нас нет времени разбираться с этим.

И вскоре машина скорой помощи, завывая сиреной и окропляя ночь синими вспышками фонарей, поехала прочь. Сумев-таки преодолеть пробку, она выкатила на свободные улицы и, набрав скорость, понеслась к больнице.

Кёя сидел на узком голубом сиденье, широко расставив ноги и по-прежнему прижимая Хроме к груди. На каждом лежачем полицейском машина подпрыгивала, и лоб Хроме мазал белую рубашку Кёи кровью. На соседа-водителя и других пассажиров Кёя не смотрел — да даже если бы и посмотрел, увидел бы размазанные в темноте встревоженные лица. Лампы в салоне кузова не горели, а улицы оказались слишком темны. И только отблески синих фонарей скорой то и дело мелькали в окне, отражаясь от пролетавших мимо зданий, стёкол, машин, своим мигающим светом раздражая глаз и искажая мир вокруг, делая его дёрганым, как помехи на старом телевизоре. Чёрный мир звучал как пульс: вспышка — темно, вспышка — темно. И всё вокруг синее: дребезжащее, рваное, гипнотизирующее.

Взвизгнув тормозами, автомобиль замер возле городской больницы Савоны. Почти сразу же распахнулась дверь, и возникло хмурое лицо фельдшера. Он уже открыл рот, чтобы высказать Кёе о своих намерениях сдать его в полицию, но тот не стал слушать. С Хроме на руках Кёя спрыгнул со ступеньки и, не оборачиваясь, понёс её в больницу. Каблуки его туфель выстукивали чёткий ритм по всё ещё мокрой после дождя, плиточной лестнице, и свисавшая рука Хроме безвольно качалась в такт. Спешивший за Кёей водитель Варии распахнул центральные двери больницы и, подбежав к стойке регистратуры, громко воскликнул:

— У нас раненая девушка! Она без сознания, и сердце еле бьётся! Немедленно нужен врач!

Сидевшая за стойкой медсестра выбежала наружу, когда перед ней вырос Кёя с Хроме на руках. Увидев кровь и бледные щёки Хроме, она крикнула своей напарнице:

— Доктора Росси сюда, живо! И нужна каталка!

Вторая медсестра сдёрнула телефонную трубку и быстро набрала номер. Вскоре в коридоре появился сам доктор Росси. Быстро оглядев уже уложенную на каталку Хроме, вокруг которой крутилась медсестра, надувая и сдувая мешок Амбу, чтобы Хроме не перестала дышать, доктор прощупал пульс. Слабый, очень. Вытащив из кармана халата фонарик, он оттянул сомкнутые веки и по очереди проверил реакцию зрачков на свет.

— Катетер в вену, забор крови для анализов и рентген черепа. Возможно, у неё черепно-мозговая, — скомандовал доктор Росси, глядя на перепачканные в крови волосы и лоб Хроме.

Колёса скрипнули, и каталка поехала в хирургическое отделение больницы. Размашистыми шагами меряя серый, устелённый блестящим релином пол, доктор Росси то и дело поглядывал на бледное лицо Хроме, попутно в уме прикидывая сложности её состояния. Пока что всё напоминало драку или аварию. Но внешний вид пострадавшей: её вечернее платье, макияж, да и облик её спутника, — всё это вызывало вопросы. И доктор Росси решил их задать.

— Вы её родственник? — обернулся он к шагавшему рядом Кёе и, увидев, что тот его не понимает, повторил на английском. — Вы родственник?

— Нет, не родственник, — ответил Кёя.

— Ладно, не важно. Что произошло?

Двое медбратьев толкали каталку, а Кёя с Росси шагали рядом. На потолке проплывали режущие глаза белые лампы, гул колёс и скрип шагов разносились по всему коридору, но за гневным голосом доктора их не было слышно вовсе.

— Рассказывайте, что случилось с девушкой? Откуда эти раны?

— Нападение хулиганов, — после недолгого молчания откликнулся Кёя.

— Вот же ж… — ругнулся Росси.

Шагавший рядом Кёя опустил взгляд на лицо Хроме — обескровленное, уставшее, с пересохшими губами. Слабая. Всё ещё слабая и всё ещё уязвимая. Но даже невзирая на это, Кёя не хотел, чтобы всё так закончилось. Пусть она недостаточно сильна, но это ещё не конец. Ещё не время. Она должна очнуться и пойти дальше. Так надо.

— Сюда вам нельзя, — услышал Кёя голос Росси.

Он очнулся, когда каталка с Хроме исчезла из коридора и маятниковые двери, похлопав туда-обратно, закрылись за ней. Звуки, доносившиеся изнутри, смешались какофонией, и различимыми оставались только шуршание медицинских тапок да редкие фразы. «Сделать рентген черепа» и «отнесу кровь в лабораторию» — вот и всё что расслышал Кёя, когда его окликнул мягкий женский голос.

— Простите, синьор, сюда посетителям нельзя.

Неохотно оторвав взор от серых дверей, Кёя обернулся: перед ним стояла и несмело пыталась улыбнуться молодая медсестра. Ничего не ответив, Кёя вновь повернулся к дверям. Смутившись, что-либо её не понимают, либо банально не желают слушать, девушка собралась с духом и вновь предприняла попытку: ещё бы, за нарушение правил больницы её по головке не погладят. А она ведь планировала когда-нибудь построить здесь карьеру!

— Синьор, вам…

Но робкое лепетание медсестры заглушил скрип маятниковых дверей, гул колёс каталки и громкие голоса персонала. Выкатив Хроме из одного помещения, её повезли в соседнее. Отделившись от процессии, пожилая медсестра с пробиркой крови в руке поспешила прочь. Едва шумная и явно взволнованная вереница скрылась с глаз, на замерших в коридоре Кёю с медсестрой враз навалилась гнетущая тишина. Становилось не по себе. Липкое, холодное и тягучее разрасталось подозрение.

— В реанимацию? — удивлённо хлопнула ресницами медсестра. Затем обернулась к напрягшемуся Кёе и, смекнув, что, судя по всему, неспроста он упорно стоит тут, уже мягче добавила: — Хорошо, я не буду настаивать, чтобы вы ушли, но прошу вас не входить внутрь.

Кёя не ответил — да и нечего ему было отвечать, он не понял ни единого её слова, — и медсестра тихими шагами двинулась прочь. Всё-таки карьера — карьерой, а человеческие чувства не менее ценны.

Кёя приблизился к двери и заглянул через стекло. Там вокруг Хроме мелькал медицинский персонал. Кто-то вставлял трубку в катетер, доктор Росси проводил внешний осмотр, другие подключали аппарат искусственного дыхания и кардиограф. Пульсирующая линия с характерным пищанием забежала по монитору.

— Восемьдесят на пятьдесят. Слишком низкое, — откликнулся реаниматолог.

— Готовьте адреналин, один миллиграмм внутривенно, — скомандовал Росси, натягивая пахнущие тальком латексные перчатки.

— Что с ней происходит? Рентген ведь не показал травму головы, — растерянно протянула другой врач.

Вокруг Хроме возились люди в халатах, но по их напряжённым взглядам и суете становилось ясно, что дела плохи. Ещё раз посмотрев на Хроме, Кёя вдруг увидел, что на её правом глазу опять появилась повязка. В пылу работы врачи этого не замечали, но Кёе было достаточно одного взгляда. Иллюзорный глаз исчез, и на его место вернулась повязка. Это могло означать только одно: иллюзии Хроме постепенно развеиваются.

Кёя помнил, как это было в прошлый раз. Органы исчезли — и тело начало разрушаться. Но сейчас кольцом Тумана не отделаешься — из-за укусов москитов Гло Ксинии мышцы Хроме всё ещё парализованы, а пламя Дождя продолжало делать своё дело: гасить другие виды пламени. Хроме медленно умирала, и в этот раз ни врачи, ни она сама, ни Кёя не могли ей помочь.

Но если врачи попросту ничего не знали, а сама Хроме была без сознания, то Кёя всё ещё мог действовать. Отойдя к окну, он вытащил телефон и набрал хорошо знакомые цифры. Имя «Савада Тсунаёши» высветилось на весь экран.

— Дай мне номер телефона Франа. Прямо сейчас.

— Франа? — удивился Тсуна. — Ты же с ним в одном городе.

— Я сказал, прямо сейчас. У тебя нет времени задавать вопросы.

— Понял тебя. Сейчас будет.

Кёя отключился, и через несколько секунд ему прошло смс с номером. Пара кликов — и в динамике раздались гудки.

— Алло? — прозвучали тянущие интонации Франа.

— Это Хибари. Тебе известно про иллюзорные органы Хроме Докуро?

— Органы? — флегматичный голос выдал задумчивость. — Ну да. Учитель рассказывал об этом. А что?

— Мукуро больше не помогает ей, иллюзии её собственные. Но сейчас она без сознания и теряет контроль над ними, — Кёя вновь подошёл к двери и заглянул внутрь. Кардиограмма на мониторе стала лихорадочно плясать, и врачи не знали, что предпринять. По губам и подбородку Хроме стекала тонкая струйка крови, а её живот впал. Напряжённо глядя на неё сквозь стекло, Кёя отчеканил в трубку: — Тебе нужно создать ей новые органы.

— Новые? — Фран помолчал, а потом неторопливо протянул: — На большом расстоянии от объекта и без зрительного контакта… Трудновато будет, но ладно. Попробую.

Кёя отнял телефон от уха и стал наблюдать за Хроме и суетившимися вокруг неё врачами. Ничего не менялось. Время тянулось и резало, точно скальпелем по коже. Ничего… Кёя не двигался. К горлу подкатил ком, а внутри стало холодно и жарко одновременно. В груди что-то шевельнулось — испугало. Мысли о том, что здесь нужно было содействие Мукуро, а не Франа, что Мукуро всё равно не найти, что осталось слишком мало времени и возможностей — чёткие и острые, эти мысли безжалостными росчерками полосовали рассудок, оставляя после себя давящее бессилье и холод неукротимой реальности. Кёя всегда знал о своем могуществе, но он не ожидал, что заблуждался настолько сильно.

Неожиданно кардиограмма стала выравниваться. Хаотичные и неконтролируемые скачки пиков утратили свою нервозность, вернулся такт, а вскоре и показатели пришли в норму. Живот Хроме вновь восстанавливался. Если бы за неё не дышал аппарат искусственной вентиляции, было бы видно, как и её дыхание успокаивается. Разве что кожа не утратила своей бледности, а на лбу поблёскивал выступивший пот. Кто-то из врачей в ошеломлении воскликнул: «Эй, смотри! Стабилизировалось…»

Кёя тихо выдохнул.

— Хорошая работа, — произнёс он в трубку и нажал «отбой».