В свете восходящего солнца на задних сидениях Александр с интересом наблюдал за Мари, который с тоской перечитывал что-то в тетради, пока Джефферсон справа от брата мирно дремал. 

     —Mon ami, я так не могу...—наконец взревел француз, устало закрывая глаза и привлекая внимание остальных пассажиров. Однако самого ближнего к источнику звука, сам звук не разбудил. 

     —Что там у тебя?— в этот момент голос Гамильтона звучал ещё более уставшим ибо мысли о том, как в этой компании пойдёт его жизнь и домашнее задание не давали ему уснуть до звона будильника. А от такого всё, даже ближайшие друзья, казались раздражающими. 

     "Ну нет, мой ближайший друг меня никогда не будет раздражать, хоть вечность бодрствовать буду" тут же подметил старшеклассник вспоминая, что такое словосочетание по сей день применял только к Джону.

     —Долги...—вымолвил Лафайет, протягивая тетрадь коротышке и из под выпадающих прядей наблюдая за его реакцией. 

     —Ну прости, деньгами я не располагаю,—усмешка Алекса не сильно развеселила друга и лишь создала неловкую паузу, во время которой сам министр прочитал несколько исписанных страниц,—Экономика? Ну со своей шуткой я попал в десятку,—вновь скаламбурил Гамильтон, вызывая смех лишь у Томаса, который не открывая глаза прокомментировал это со своей фирменной интонацией: 

     —Сказал тот, у кого десять - заоблачное значение,—и не решившись спорить Лекс признал что шутка была относительно неплохой и даже посмеялся вместе с волосатым киви, как он называл Джефферсона в голове. 

     —В любом случае, почему ты не попросишь помощи у брата?— с плохо скрытым интересом спросил Гамильтон у Мари и улыбнулся, когда тот всё же поднял на него глаза. 

     —Я ответил лишь на вопрос про основоположника американского банка, а за такую помощь Томас потащит меня в клуб,—но радость сменилась недопониманием, которое Джефферсон прочитал по лицу, тут же объясняя что братец не умеет пить и в прошлый раз домогался до диджея,—Алекс, помоги мне, пожалуйста.

       Вновь пролистав все страницы с вопросами и билетами, коротышка нахмурился. Их было слишком много чтобы разобрать на перемене, а дедлайн поджидал бедного француза, подобно дуэли, на рассвете. 

     —Обратись ты пораньше - я бы успел, однако сейчас у нас в сумме на это,— Лекс показал на тетрадь впервые не пребывая в восторге от работы,—Четыре часа.

       Лафайет поник, а вот Томас напротив - расцвёл, что не вызвало у третьего в их компании никакого доверия. Оправданная реакция, ведь далее от виргинца последовало мозговыносящее предложение:

     —А давайте бахнем мальчишник? Обговорим что как в жизни, как найти соулмейтов, Ал поможет тебе с экономикой, но всё при одном условии,— и мало было поразительной вечеринки с бывшим врагом и старым другом, так ещё и готовка вновь оказалась на плечах Томаса, как в тот день. 

     —Ладно, но кофе включается,—решил сгладить острые углы Александр, возвращая тетрадь французу и наблюдая как тот вновь расцветает. —По рукам,— и в этот момент автобус остановился у школы и будничная рутина официально началась.

       Хотя о какой рутине может идти речь если говорить о воскресших политических и военных деятелях восемнадцатого-девятнадцатого веков? Если в сфере финансов двое из компании шпарили и тянули за собой Мари, то вот в сфере медицины и химии троица испытала силу реверсии и вечно находилась на грани подрыва кабинета. 

     —Хей, если хочешь, то можешь присоединиться к нам сегодня,— с усмешкой произнёс виргинец в раздевалке перед физкультурой, заставляя Гамильтона усомниться что они одни в комнате. Однако убедившись в том, что Джефферсон обращался к нему, парень лишь больше смутился. 

     —Я низкий, плохо физически сложен и командный игрок такой себе...—привёл три аргумента против Александр. 

     —Две пятёрки за норматив по прыжкам, я видел тебя на физкультуре, так что не пизди, да и у нас игрока не хватает,—привёл три аргумента за Томас. 

     —Джефферсон, это просто не моё,—обессилено выдохнул коротышка понимая, что здравые аргументы у него закончились и надеясь на снисходительность Джефферсона. Как наивно. 

     —Спорим?—и вот худшее происходит. 

     —Если я проебусь, то в дальнейшем с тебя безвозмездная помощь Лафайету,—в принципе ничего другого просить он не мог, а базироваться на прошлых жизнях, когда так старательно их отрицал - глупо. 

     —Если ты сыграешь как надо - пойдёшь в клуб со мной,—усмехнулся Томас, пожимая руку,—Бро, разбей,— и заметив поражённый взгляд незнакомца, Лекс напомнил себе, что сейчас для бедолаги их объект спора неизвестен, а киви как раз полуголый. Ситуация двусмысленная, благо старшеклассник просто разбивает руки и переодевается.

    —Не поддаваться,—подметил виргинец, покидая раздевалку. —А мне и не придётся,—однако собственные слова звучали фальшиво, хотя Гамильтон знал игру лишь в теории, он перенял уверенность Томаса, что их команде теперь придётся постараться, чтобы проиграть. 

     Когда игра только началась Александр желал забить хуй и делать вид, но со временем вошёл в раж и стал выкладываться по полной. Сам того не замечая он вернул проигрышу качество чего-то отвратительного и стал воспринимать поход в клуб как награду. Осознание своего положения пришло лишь когда судья присвоил победу команде Томаса, при том так резко, что сам Лекс чуть не выругался. 

     —Подбирай наряд,—эти слова заставили Гамильтона нахмуриться и затеряться в мыслях настолько, что он испугался когда прежде упомянутый незнакомец похлопал его по плечу. 

     —Классно играл. 

     —Спасибо.

       От искренней похвалы мозг заработал в верном направлении и задал себе вопрос о том, какого чёрта Гамильтон позиционирует клуб как наказание? Изначально дебаты были за то, чтобы коротышка не играл, но из-за спора он играл и тем самым попался на удочку. Джефферсон не пытался его затянуть в клуб, лишь на поле. А вот за самоотверженность и победу последовала награда. 

     —Томас, когда ты в психологи подался?—поинтересовался министр сидя на лестнице и ожидая звонка,—Ты знал что из-за слов Лафа я буду воспринимать клуб как что-то ужасное,—на доводы друга киви удивлённо вздёрнул брови либо безупречно играя, либо взаправду не понимая собеседника. 

     —Если бы я так думал, то не стал бы действовать таким образом, пологая что ты нарочно проиграешь. Я просто знал что тебе понравится и решил что и затянуть в клуб таким образом тебя смогу,—острая правда состоявшая в меньшей продуманности действий виргинца остро кольнула душу Александра любившего гениальные стратегии.

       Диалог закончил звонок, за которым последовала ещё пара нудных уроков, один из которых Гамильтон в наглую проспал, чтобы очнуться от тычка в ребро. 

     —Блять Томас!—ругательства сорвались за мгновение до того, как голос киви раздался с противоположной от нападающего стороны: 

     —А что я? Своего бедного француза ругай, он так не дождётся уроков экономики, что решил тебя разбудить,—усмешка француза над ухом подтвердила слова Томаса, заставляя коротышку открыть глаза и начать с недовольством сверлить Мари взглядом. 

     —Ладно, давайте потащим свои задницы на последний автобус ибо из-за бедолаги Александра мы пропустили школьный,— эта неприкрытая насмешка в голосе Джефферсона даже радовала Гамильтона, ведь чего чего, а излишней доброжелательности и утраты дебатов он не желал. Если не с кем будет устроить словесную перепалку, то министр свихнётся. 

     —Погнали,—с улыбкой отозвался Лекс, закидывая учебники в портфель и направляясь в компани француза и виргинца к остановке, на которую через пару минут с покровом тьмы прибыл автобус.

       Внутри было уютно и лишь слегка прохладно. Горела одна лампочка в середине салона, а потому задние кресла на троих, которые заняли друзья, остались в атмосферном полумраке. 

     —Что рисуешь?—без лживого интереса спросил Томас, когда палец коротышки опустился на запотевшее стекло и принялся выводить буквы. 

     —Пишу...—поправил Гамильтон не отрываясь от занятия и лишь слыша как собеседник недовольно вздохнул и переспросил,—"Потерялся Джон Лоуренс, самоотверженный, горячный паренёк с веснушками. Ищет недостойный", —последняя фраза была произнесена не без грусти, причину которой Джефферсон прекрасно понимал и никак не мог её разделить. —Он появится, я уверен, это же Джон,—отозвался Мари, наконец понявший корень бед и чувствующий нечто схожее.

       Томас хотел произнести нечто подобное и хоть на каплю опустошить внутреннее озеро страданий друга, но не мог. Он не знал Лоуренса, чтобы твердить такие речи, которые Александра явно бы разозлили. 

     —А вот и наша остановка,—благо новая тема для диалога появилась прежде чем была исчерпана старая и исходя из вздоха Гамильтона, он был рад этому не меньше Томаса,—Погнали?—выйдя из транспорта и бросив взгляд на дом к которому пошёл киви, Александр отметил что кому-то везёт не по жизни, а по жизням. Однако отложив подобную точку зрения из-за уже сформировавшейся, коротышка проследовал за французом.

       Как оказалось они не просто завались домой без предупреждения, а родители находились в командировке так что двухэтажный особняк был полностью в распоряжении троицы, что не радовало Александра. Он не хотел шумной тусовки или чего-то из разряда вечеринки Курта и Рэма из того фильма. В конце-концов он должен был помочь Лафайету. 

     —У нас в программе экономика, обсуждение жизни и планов, и кино,—однако вопреки страхам парня им предстояла обычная ночёвка. Тихо выдохнув всё своё волнение, коротышка зашёл за киви в здание.

       Хол был г-образным и светлым. У входа стоял высокий шкаф в который скоропостижно были отправлены куртки. Спокойно пройдясь к дальней двери Алекс оказался в просторном зале с диваном и телевизором. 

     —Погоди секунду,—махнув в сторону дивана пробормотал виргинец после чего вернулся в коридор откуда раздался хлопок дверью. Спустя пару минут шебуршания кудрявый вернулся с небольшим блокнотом, который кинул на колени министра. Сидевший рядом Лафайет усмехаясь закатил глаза. 

     —Скольких ты набрал уже?—а Гамильтон лишь в непонимании открыл альбом. 

     —Алексе я черепаху уже набил, остался ты братец,—дальнейшая беседа Мари и Томаса доносилась словно из под воды до сознания Лекса, который с интересом рассматривал эскизы татуировок. На каждом из листов была аккуратная подпись виргинца привлекающая внимание не меньше самих набросков.

       Внезапно рука Джефферсона, которого коротышка уже не слушал, перевернула ещё одну страницу, демонстрируя карим глазам красивым почерком выведенные фразы. —Когда я увидел тебя я подумал, что пару эскизов могу сделать персонально для тебя, да и мне практика пригодится,—последняя фраза услышанная перед тем как разум сосредоточился на тексте насколько льстила Александру. 

      Символичные и звучные фразы нравились одинаково, но он решил не пользоваться нынешней добротой Томаса и остановился на "Я целился в небо" и "на десять я умер" под ключицами, а дальше всё пошло своим чередом и виргинец уболтал его чуть ли не на превращение худощавого подросткового тела в полотно, включающее тот самый револьвер на запястье и ажурные горящие крылья на спине. Конечно будь Александр в прежней жизни - подобными возможностями не воспользовался бы, но сейчас он властен над собой и своими выборами, не был обязан представлять из себя образец здравомыслия ответственности, да и эскизы выглядели слишком хорошо чтобы оставаться на бумаге, так что взяв календарь виргинец отметил несколько дат и вслух подметил, что не сжатый обязанностями и свободный Гамильтон ему больше по душе.

      —Ладно, давайте займёмся экономикой, а потом за фильмом я начну,—потирая руки усмехнулся Джефферсон. Троица прошла в комнату Мари, которая была на удивление отдельной от комнаты брата и принялась за обсуждение, во время которого пару раз между киви и коротышкой разразился спор. Наконец когда и побочные и основные вопросы остались позади компания вернулась в зал.

       Три часа обсуждений не прошли даром и на смуглой коже грудной клетки появились надписи, которые позже с интересом Александр будет рассматривать в зеркале. 

     —Боже, пожалуйста, Алекс не давай мне там творить обсурдные вещи,—взревел француз когда узнал, что пойдёт вместе с друзьями в клуб когда все татуировки будут завершены. 

     —Я постараюсь,—эта усмешка на губах означала лишь что сам коротышка не был уверен в том что сможет удержать пьяного француза от бедолаги диджея. 

     —Сань, если хочешь, я могу ещё тебя помучать,—с садистской двусмысленной улыбкой прошептал виргинец и через минуту молчания засмеялся,—Я про револьвер,—и смешнее было лишь удивлённое "аааа" которое Томас воспринял за ответ и потянулся за машинкой, не оставляя министру другого выбора, кроме как протянуть руку.

       Спустя несколько часов киви потянул друзей в свою комнату на боковую и долго смеялся с шуток Лафайета и рассказывал свои, пока подушка не прилетела ему в лицо со всей силы недвусмысленно намекая, что её хозяин, коим был Александр, очень хотел спать.