Мидорию Изуку отнесли на носилках со стадиона. Шото остался на ногах, но он не возражал.

В голове всплыло смутное воспоминание о том, как Мидория разбил ему лицо. Так вот из-за чего его левый глаз так щемило от боли? Он подумал о моменте с локтем, но нет, от того сломался только его нос. Забавно — даже самый легкий намек на ветерок посылал острую волну боли по всему лицу.

Слово «однобоко» было самым точным описанием его тогдашних ощущений. Его правая сторона была почти невредима, но левая часть тела буквально горела от многочисленных синяков и ссадин. Ему приходилось опираться на правую ногу из-за дикой боли в левой ступне, что вызывало немалые подозрения насчет вывиха последней. Шото был уверен на восемьдесят процентов, что кости в его запястье были раскрошены всмятку. Одна из главных причин, почему он еще не находился в горизонтальном положении — это использование причуды на его больные ребра на левой стороне.

Он получил… очень полезный опыт.

Так как Тодороки мало обращал внимания на Мидорию, раньше его список «коротких прилагательных, описывающих моего одноклассника» в основном состоял из «невероятно общительный», «слишком жизнерадостный» и «жуткий безо всякой причины».

Но теперь, после очень поучительного события, он добавил в пункты еще и «слишком чертовски жестокий».

О, а еще его язык все еще кровоточил. Ему было не очень комфортно.

Шото быстро окинул взглядом лежащего парня, после чего сжал зубы от щемящего чувства в животе. Хоть он и чувствовал себя хреново, Мидории явно было намного хуже. Его левый глаз все еще был закрыт и покрыт запекшейся кровью.

Когда Мидория встретился с ним взглядом, Тодороки увидел улыбку, которая даже без крови по всему лицу и глазной травмы выглядела бы не очень успокаивающе.

— Эй, Тодороки, — сказал он, прежде чем его унесли из зоны слышимости Шото. — Передай своему отцу — понравился такой позор?

…Он все еще был жутким.

***

Не нужно было говорить, что Исцеляющая девочка была в бешенстве.

— Я уже сыта по горло вами! — собиралась разразиться громкой тирадой пугающая школьная медсестра, за что Изуку её совсем не винил. Он уже сбился со счета, сколько сломанных костей ей пришлось в нем вылечить. — Из всех наитупейших, пустоголовых, безобразных и легкомысленных вещей…

— Мне не жаль, — перебил её парень.

Это никак не изменило настроение героини, но оно и не должно было. Это была правда, и её брань — не важно, была ли она направлена на него, или на бессловесного Тодороки, аккуратно полоскающего свой рот соленой водой возле раковины — не изменит его мнение.

— Но я не говорил, что рад этому, — добавил он. Его левый глаз был закрыт марлевой повязкой, однако кровь все еще сохла на лице. Правая рука кровоточила так же, как и левая. Изуку не был уверен, был ли причиной этому попавший на неё лед, или он бил ей настолько «хорошо», что она буквально взорвалась от сильной отдачи. Но он не хотел сильно об этом задумываться. Исцеляющая девочка и так отлично играла на нервах их троих своими ругательствами. (Он почти ожидал, что Рей будет злиться на неё из-за криков, но она лишь смотрела на маленькую старую леди широко распахнутыми глазами.) — Я продолжу в том же духе. Просто буду более осторожен в будущем.

Медсестра злобно взглянула на него в последний раз прежде, чем уйти ухаживать за Тодороки. Она уже вылечила его глаз — он не был таким распухшим, как раньше, и остался лишь фиолетовый нездоровый оттенок.

— Думаю, я в порядке, — сказал тихо его одноклассник.

— Тодороки, я сейчас реально не в настроении.

— Нет, то есть, Вашей причуде требуется энергия для лечения, так? — сказал он. — Мне все еще надо сражаться, поэтому…

— Если ты думаешь, что я отпущу тебя c микротрещинами в запястье и еле держащимися ребрами, то тебе надо подумать еще раз, молодой человек, — фыркнула героиня.

— Хорошо, — сдался парень. — Но мне все еще нужно оставаться в форме для следующего матча.

— Боже, избавь меня от безмозглых парней, считающих меня волшебницей, — прошептала она. — Хорошо, я оставлю в покое твой нос, но дай мне хотя бы наложить шину.

— Да, мэм.

— Надо бы поговорить по душам с этим Сущим Миком на досуге, — говорит женщина, аккуратно работая над чужим носом. — Натравливая детей друг на друга, они дают мне больше работы… Не двигайся — можешь дышать?

— Да, мэм.

— Хорошо. И пока ты не сражаешься, твоя ледяная причуда может составить тебе хорошую услугу и в другом деле, — Тодороки вздрогнул, когда она резко зафиксировала шину на своем месте. — Кстати о твоей причуде — в будущем используй её более осторожно на своих одноклассниках! Еще немного, и Мидория бы попрощался со своим глазом — поверь, глаза — очень деликатные устройства, особенно, когда рука человека похожа на взбитое мясо.

Изуку, увидев, как парень слегка скукожился от этих слов, сказал:

— Это не его вина…

— О, поверь мне, я еще с тобой не закончила, — проворчала Исцеляющая Девочка. — Всё, — сказала она Тодороки. — Пока это все, — женщина махнула на выход. — Теперь иди, мне надо еще склеить как минимум тридцать костей в руке твоего одноклассника.

Не сказав и слова, Тодороки вышел. Он чуть не был затоптан прибывшими в палату Ураракой, Иидой, Тсую и Минетой, но парень прошел мимо, подальше от взглядов.

— Деку, это было просто потрясающе, что за черт! — послышался голос Урараки, хоть она и стояла за всеми остальными. Девушка держала Мику в своих руках, так что она, скорее всего, боялась встревожить Исцеляющую девочку присутствием животного в палате.

— Это было очень безответственно с твоей стороны, Мидория! — добавил Иида. — О чем, ради всего святого, ты думал, продолжая бой в таком состоянии?

— Серьезно, — сказала Тсую. — Вы настолько сильно взорвали арену, что им пришлось устроить технический перерыв.

— Это было гребаное безумство!

Но медсестре явно было не до их криков.

— Вышли, все до единого, — резко скомандовала она. — Поговорите, когда он сможет встать на ноги, но сейчас мне лишний балаган не нужен.

Его друзья быстро попрощались и вышли из кабинета. Единственный друг, который с ним остался — это Рей, хоть она и держалась подальше от всего медицинского оборудования. Всемогущий тоже не приходил, хотя учитывая, что в палату приносили еще и Тодороки, это имело смысл.

Как и сказала медсестра, она собиралась работать над его рукой, поэтому ему вкололи наркоз. Увидев очень странные и тревожащие сны, он сонно открыл глаза, обнаружив Рей прямо на своем лице, как какую-то кошку. Испугавшись, он вскрикнул, после чего почувствовал руку медсестры на своем плече.

— Не двигайся сильно, — предупредила она. — Все в порядке?

— Ага, — сказал он. — Просто странный сон, — жмурясь, он осмотрел комнату и заметил, что теперь здесь было больше людей, чем раньше. Ну, точнее, только Всемогущий и Шимура-сан.

— Это было… неплохое зрелище, мой мальчик, — вздохнул Всемогущий. Когда он подвинулся к ученику, не приближаясь близко к Исцеляющей девочке, Изуку заметил его усталый вид. В его выражении лица был замечен неподдельный страх, и у парня были подозрения о том, откуда он его получил.

— Ты все пропустил, коротышка, — сказала Шимура-сан, заметив его озадаченность. — У него был от неё большой разнос.

Он сделал нейтральный, уклончивый звук и сел на кровать, а медсестра помогла ему осторожно надеть майку. Его левый глаз все еще был забинтован.

— Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? — спросил Всемогущий.

— Как будто я попал под поезд, — ответил он. — Но я смог сбить его с рельс, так что кто тут победитель? — он дрогнул, когда женщина повесила на него пращевидную повязку. — То есть, это же поезд, разумеется, но хотя бы со вмятиной на бампере. Это вообще правильное слово? У поездов есть бамперы?

— Ты говоришь о предохранительной решетке, — подсказала, к счастью, Шимура-сан. — Или о скотосбрасывателе.

— Да, скотосбрасыватель, точно.

Всемогущий томно вздохнул.

— Не думаю, что я могу похвалить тебя за такой поступок, мой мальчик, — говорит он. — Я не хочу больше видеть, как ты уничтожаешь себя. Особенно в таких учебных боях.

Свободной, здоровой рукой парень прикоснулся к марле на лице.

— Не такой уж он и учебный.

Исцеляющая Девочка мягко взяла его руку и отвела в сторону.

— Твой глаз в порядке, — угрюмо проинформировала она. — Я не использовала на нем свою причуду, потому что, учитывая твое состояние, у меня были другие приоритеты по отношению к твоему телу. Так как восстанавливаться он будет самостоятельно, у тебя останется шрам, как это обычно и происходит, но это еще не все, — она указала на его раненную руку, после чего он взглянул вниз. Вдруг он заметил шрамы на руке и ладони. — Это все, на что способна моя причуда. Твоя рука будет прекрасно функционировать, но есть свои последствия, — она пересеклась с ним взглядом так, что он просто не мог посмотреть в сторону. — А теперь слушай сюда. Лечить я тебя больше не буду, понятно? — она оглянулась на Всемогущего. — Так до него ничего не дойдет. Тебе придется научить его использовать причуду по-другому.

Всемогущий кивнул.

Выходя из палаты, Мидория не сказал ни слова. Рука все еще болела, и Рей, понимая это, старалась её не задевать.

— Первая часть матча была, кстати, довольно хорошей, — сказала ему Шимура-сан. — Приятно видеть, что за эти недели тренировки принесли плоды, — она похлопала его здоровое плечо. — Все было прекрасно до того, как ты подорвал свою руку. Достаточно безумно с твоей стороны.

Изуку остановился на середине пути в коридоре. Всемогущий тут же это заметил и остановился за ним.

— Это была моя вина, — сказал он, прежде чем парень смог заговорить. — Да, ты зашел очень далеко, но будь я хорошим учителем, я бы точно нашел выход…

— Это не так, — перебил Изуку. — Это просто… — он почувствовал знакомое сжатие в горле. Маленькая его часть хотела плакать, но сейчас он точно не собирался этого делать. — Мне тошно только от мысли об этом, но я просто… иногда я хотел бы получить более удобную причуду для сражений. То есть, без Одного За Всех. Потому что я бы точно смог все сделать сам… — он извинительно взглянул на Рей. Она выглядела печально, поэтому он незаметно и мягко сжал её руку. Это были глупые и эгоистичные мысли, поток которых он просто не мог остановить в такие трудные моменты, и, даже если бы у него была возможность, он бы никогда не променял дружбу ни на что другое. Но все же.

— Это не твоя вина.

— Я знаю, — сказал Изуку. — Я знаю, и я ничего не могу сделать с этим, я просто…

— Думаю, стоит тебе сказать, — ладонь мужчины легла на чужое плечо. — Прежде, чем я получил Одного За Всех от своего наставника, я тоже был беспричудным.

Мидория дернулся на слове «тоже», медленно подняв лицо на учителя.

— Правда?

— Да, — он слегка улыбнулся. — Раньше это не было чем-то редким, как сейчас, но это так же не было обычным.

— Вы никогда не рассказывали, — Изуку был не совсем уверен, говорил ли он это Всемогущему или Шимуре-сан. Она вообще знала об этом? Насколько хорошо она знала Всемогущего до своей смерти?

— А ты никогда не спрашивал, — мужчина мягко сжал плечо. — Так что я понимаю твое состояние, мой мальчик. И, несмотря на все трудности, у тебя был неплохой старт. Я видел тебя в начале матча — с причудой или без, ты держался очень хорошо.

— Да, но… — Изуку скрипнул зубами.

— Что такое, мой мальчик?

— Г… Глупо ли считать… — он сжал свою левую руку в кулак. — Что мне не нравится то, как я сражался?

Пауза.

— Что ты имеешь ввиду?

— То есть, в чем-то… в чем-то из этого я был рад, — поправил себя он. — Потому что это был первый настоящий бой, где все было в моих руках. Но мне пришлось быть более агрессивным, чем я есть. Мне пришлось принимать те решения, которые мне не хотелось принимать, — он указал на свое лицо. — Вот как это произошло. Я сказал ему кое-что… кое-что очень плохое. Я знал, что это ранит его, но я все равно сказал это, и вот почему он ударил меня. И вот из-за чего у меня иногда всплывает такое тупое желание, может, потому, что мне бы не приходилось совершать все эти вещи, — он покачал головой. — И это даже не сработало. Я так сильно хотел победить. Я хотел победить его больше, чем когда-либо, но я просто не мог…

— Ты знал, что что-то было не так, — сказал Всемогущий. — И ты не хотел, чтобы вещи повернулись таким образом.

— Никогда бы не хотел, — сказал он тихо.

— Я видел. К концу сражения твоя цель изменилась, — продолжил мужчина. — Не так ли? Ты хотел помочь ему.

— Кто-то должен был, — голос парня стал более жестким в этот раз. — Кто бы это сделал вместо меня? Бакуго? — он сжал зубы так сильно, что у него заболела голова. — И вот почему мне не жаль за то, чем это обернулось. Даже если я хотел победить, даже если Вы этого не одобряете, даже если это было глупо и ни одна из его проблем меня не касается. Потому что… если ты знаешь, что что-то не так, и ты уверен, что можешь что-то с этим сделать, разве не ты будешь ответственен за свое бездействие?

На секунду Всемогущий затих.

— Знаешь, — сказал он в конечном итоге. — Думаю, ты только что описал всё кредо героев в одном предложении, — Изуку поднял взгляд на учителя, с улыбкой качающего головой. — Влезать в чужие проблемы, которые не имеют к тебе никакого отношения — это основа героизма. Так что… я могу осуждать тебя за твою безответственность и калечение себя в процессе, но не за твои мотивы. Я бы сделал на твоем месте то же самое.

— Эй, стручок? — добавила Шимура-сан. — Когда он говорит «я бы сделал», это значит «точно бы сделал без задней мысли». Просто подумала, что тебе лучше знать.

Изуку улыбнулся. Все его мысли сбивали с толку и приводили в замешательство, но, по крайней мере, шутки Шимуры-сан все еще могли заставить его улыбнуться.

Они уже были почти у стадиона, когда он услышал шипение Рей. Повернувшись к ней, Изуку увидел её на середине перекрестка между коридорами, возле одного из путей — она смотрела прямо, с развевающимися по спокойному воздуху волосами. Белый призрачный туман вытекал из её рта.

Он рядом, прожестикулировала она, после чего послышался знакомый дрожащий голос по всему холлу. Его источник был слишком далеко, чтобы Изуку смог понять слова или почувствовать тяжелую давку на черепе, когда подобный голос кричал ему в лицо. Злой дух кричит на него. Он не слышит, но ему больно.

Чье-то движение блеснуло в одном из дверных проемов, когда появилась знакомая женщина-призрак, словно её кто-то отбросил. Она выглядела настолько растрепано, насколько могла в принципе выглядеть бестелесная духовная форма.

— Окумура, прекрати! — крикнула Сузуки в комнату. — Он ничего тебе не сделал!

— Мидория? — голос Всемогущего снова завладел его вниманием, и он вдруг понял, что остановился посреди коридора. — Ты…?

— Я догоню, — сказал Изуку. — Идите вперед, я отлучусь на минутку. Мне просто нужно кое-что проверить.

— Ты уверен…?

— Агась, — он уже шел в сторону комнаты, одновременно говоря жестами с Рей. Дай знать, если он идет за мной.

Нет, все нормально, ответила она. Он уходит.

— Пацанчик, ну и что ты собрался делать? — хоть Всемогущий за ним не следовал, никто не исключал Шимуру-сан. — Если это действительно то, о чем я думаю, то держи в уме, что у тебя одна ватная рука и парень, который чуть не вбил тебя в стену буквально час назад.

Рей зарычала на это. Сузуки услышала их шаги и испугалась еще сильнее. Изуку не винил её; разгневанная Рей всегда наводила ужас.

— Это… Он просто… — женщина, встретившись со взглядом парня, опустила голову. — Ох, — она скрючила свои руки. — Ты… Бедный мальчик не хотел этого, понимаешь? Он просто…

Изуку прикоснулся к своей повязке на лице и пожал плечами.

Он прошел мимо нее в комнату, тут же получив от Окумуры дрожание в ушах.

— …Похоже, у вас всех в этой семье какая-то грязная зараза в крови. Твой отец же отравляет все, к чему прикасается, не так ли?

Тодороки сидел в комнате отдыха, вяло хмурясь в стену. Он не поднял взгляд, когда Мидория зашел внутрь, и он явно его даже не заметил. На носу одноклассника все еще была шина, а лицо было покрыто фиолетовыми синяками, и пока он смотрел в никуда, буквальный кошмар наяву окружал и отравлял его сознание.

— Даже для чертового сопляка, ты отвратителен, — прорычал Окумура. — Ты? Не такой, как он? Не смеши меня. Ты травишь всех своими словами, а потом, спустя десять минут, уже ходишь повсюду, как напыщенный павлин. Эй… Ты действительно выбил того пацана ебаным айсбергом для того, чтобы просто победить, или же ты хотел показать всем, какой ты важный и лучше остальных? — он приблизился к нему со скривившимся выражением лица. — А как насчет того парня, которому ты вмазал? Думаю, ты оставил ему такой же прекрасный шрам, как у себя.

Лёгкое ощущение страха у Изуку ушло, заменившись чистым красным гневом.

***

Над Шото словно нависла черная туча.

Он сидел в пустой комнате в одиночестве, без собеседника, без каких-либо отвлекающих факторов; ничто не могло отвлечь его от полного хаоса, что творился в его голове. Он бы даже не отказался от возможности поговорить со своим отцом. Как минимум, он понимал, что все выходящее изо рта этого ублюдка было полным напыщенным дерьмом. Но против своего же мозга и мыслей он не мог сделать ничего.

Он не чувствовал, что у него был хоть какой-то контроль.

Возможно, парень и не был раньше под контролем.

Возможно, раз Старатель отравляет все, что его окружает, то Шото достаточно с ним пожил, чтобы впитать этот самый яд в себя.

Он отвратителен. Лучше своего отца? Что за бред. После всех слов, после всех данных клятв и обещаний он все равно был самоуверенной самовлюбленной выскочкой, как и его отец. Тот бой с Серо… Ха, «бой», как смешно. Он просто скинул всю свою панику, настроение и личные проблемы на того, кто не имел к ним никакого отношения. Чем это отличалось от Старателя, который нес за собой свою семью ради какой-то тупой конкуренции?

И Мидория.

Он бы ударил Мидорию, и это не было проблемой; проблемой было то, что он не хотел. Он не планировал этого делать. Это просто случилось, его тело двинулось само собой, потому что он был зол и напуган его словами, потому что он не мог ничего ответить на эту режущую правду одноклассника.

Думаю, я оставил ему такой же шрам, как у меня.

Ему было все труднее дышать.

— Прекрати.

Шото очнулся, оставив тонкую кору льда на столе под своей правой рукой. Он взглянул вверх, застигнутый врасплох, и увидел Мидорию Изуку, который смотрел в его направлении с самым перекошенным от гнева выражением лица, которое он когда-либо видел на нем. И, учитывая характер злости на его лице в течении той битвы, что у них была, это о чем-то говорило. Мурашки прошлись по спине, он застрял между испуганным сжавшимся состоянием под чужим разгневанным взором и невозможностью посмотреть в сторону.

Левый глаз все еще был забинтован. Тодороки имел другой случай, много лет назад, но это не избавляло его от знакомого жгучего чувства.

Шото вполне мог понять, почему Мидория так на него смотрел.

Холодное чувство на спине было настолько мощным, что мороз почти жег кожу. Голова начинала пульсировать от нарастающего давления, когда он, наконец, смог двинуться на своем стуле и отвести взгляд. Из-за сломанного носа волна боли прошла по его черепу.

— Прекратить что? — спросил он.

Мгновение Мидория ничего не отвечал. Напряжение в воздухе было густым, как холодный туман, и Шото пришлось сжать кулак, чтобы не дернуться.

Так что ему надо было сказать? Извини, что врезал тебе в глаз, мне просто не понравилась твоя совершенно верная мысль о моем мудаке-отце и о том, что он засунул меня в эту школу, а еще я сделал всю твою тяжелую работу совершенно бесполезной, сорян.

— Ты хандришь, — сказал, наконец-то, Мидория. — Что нормально. В этом нет ничего плохого, — он запнулся. — Конечно, если только это не из-за меня. Не правда ли?

Тодороки не ответил. Он надеялся, что такого ответа ему хватит.

Еще одно мгновение неловкой тишины прошлось между ними. Шото фокусировал взгляд на столе и не смотрел однокласснику в лицо.

— Чего ты хочешь, Мидория?

Ему и не надо пересекаться с ним взглядами; он и так чувствовал то, как чужие глаза (или один глаз) бурили в нем глубокую дыру.

— Просто искал свою кошку, — ответил он после слишком долгой паузы.

— Ох, — сказал Шото. — Ну, здесь её нет.

Мидория, через еще пару секунд, повернулся к дверному проёму.

— Я оставлю тебя в покое, — жестко сказал он, после чего Шото не двигался до тех пор, пока шаги бывшего противника не скрылись вдали.

***

Окумура был очень зол, а значит и очень силен. Изуку был уверен в этом, потому что им понадобились и Рей, и Шимура-сан, чтобы оттянуть его от Тодороки. А когда призрак, наконец, отцепился и начал нападать на все, что только двигалось, в том числе и на самого Тодороки, последний чувствовал это. Он что-то чувствовал, по крайней мере, и ему было больно.

Было чудом еще то, что Мидории удалось сдержать свое истинное настроение, когда он был в комнате.

Изуку не смотрел на то, как Рей оттягивала Окумуру из помещения с помощью Шимуры-сан, но ему и не нужно было. Дух был похож на горящую ракету, которая вела их прямо к себе. Все, что ему теперь требовалось, это следовать за криками гнева и дорогой мигающих ламп.

Коридор был избавлен от какой-либо жизни, когда они встретились. Рей снова была в своей зловещей и ужасающей форме, испуская тьму, тревогу, призрачный свет и щупальца из вьющихся волос. Флуоресцентные панели вспыхивали от одного их приближения. Шимура-сан следовала за ними, пока Сузуки пряталась за ней.

Если раньше Окумура был зол, то сейчас он озверел, как чайник. Связанный хваткой Рей, он все равно умудрялся выскакивать к Изуку вперед и пытаться порвать его когтями, пока девочка-призрак грызла его пятки.

— Как ты посмел, — Изуку продолжал идти вперед.

— Мидория, — прошептала Шимура-сан, но парень не останавливался, пока он не встал к полтергейсту носом к носу и не прошипел прямо в его расплывчатое затуманенное лицо.

— Как посмел ты.

Мидория тоже был в ярости. Ярость превращала его глаза в огни, сердце в твердый камень, а голос в холодный, очень и очень холодный лед.

— Мне по барабану, что ты имеешь против Старателя, — сказал он без дрожи в словах. Настроение позволяло ему только мертвое спокойствие и хладнокровную прямоту. — Мне без разницы, что он сделал с тобой или как ранил, — его голос был тверд, низок и тих, но так же остр, как охотничий топор. — Мне плевать, если он плюнул тебе в лицо и хладнокровно, жестоко убил. Даже не смей использовать меня, как причину, чтобы вредить моим одноклассникам.

— Ты за одно с этой личинкой того ублюдка? — взревел Окумура. Просыпающийся страх мог вызвать только мурашки, так как злость запечатывала его глубоко в лед.

— На нем не висит ответственность за твое недовольство, — плюнул Изуку в ответ. — Наш матч не имеет никакого отношения к твоей смерти. Так что только посмей еще раз запугать его.

Окумура издал бессловесный рык.

— Почему ты так его ненавидишь? — спросил Мидория. — Старателя. Что он тебе сделал? По какой причине ты умер из-за него?

По началу бешеный призрак не отвечал на вопросы, лишь искаженно крича. Мидория ждал, пытаясь держать свой гнев в руках и не срываться. Он терпеливая личность, поэтому, после минуты ожидания, он получает заслуженное.

— Они окружили нас, — ответил он, голос был хриплым и удушенным. — Нас окружила полиция. То, что мы сделали, было глупо и мы знали это. Мы знали, — его голос изменился. Тени успокоились. Лицо успокоилось. На момент, он увидел его — молодой, моложе Айзавы-сэнсэя. Он выглядел больше расстроенным, чем злым. Грустным. — Мы были в отчаянии. Мы были усталыми. Мы были… — он затвердел и снова исказился, словно воспоминания приносили боль. Возможно, так и было. — Мы были напуганы. Мы хотели сдаться. Мы готовы были сдаться. Мы готовы были добровольно пойти к ним, — его голос снова принял железный характер. Тени сгустились, превращая его заново в живущий кошмар. — А потом он пришел.

— Старатель, — произнес тихо Мидория.

— Для него это было слишком долго. Он терял терпение. В итоге, когда он нарушил тишину, все были в ужасе. Он подстроил все так, что началась перестрелка между нами. Когда я попытался сбежать, мне выстрелили в спину, — его форма дрогнула, на мгновение показалась его грудь, где была видна сквозная пулевая рана. — Я не знаю, кто выстрелил в меня. Возможно, это был коп. Возможно, кто-то из моих. Мне все равно. Я мертв из-за него.

— Но не из-за Тодороки, — томно сказал парень. — Извини. Это было несправедливо. У тебя был шанс сдаться, но он отобрал его у тебя. Но, повторяю, Тодороки не имеет к этому никакого отношения.

— Яблоко от яблони. Это снова случится. Ублюдок растил его для того, чтобы ранить людей.

— Не верю, — возразил он. — И даже если это так, то это не твое чертово дело. Ты не имеешь ничего общего с ним, и у тебя нет права говорить ему о том, что Старатель забрал у тебя второй шанс, — используя злость, чтобы зажечь нахмурившиеся глаза, он широко улыбнулся. — Оставь его в покое, или я сделаю все, чтобы ты пожалел о секунде своей смерти.

Дух испустил дрожащий рык, а затем исчез после моргания Изуку.

Он инстинктивно проверил окрестности. Его одноклассники были более толерантны к нему, чем дети из прошлых школ, но он не хотел, чтобы кто-то заметил его бранную беседу с пустым воздухом.

Коридор был избавлен от какой-либо жизни.

Изуку глубоко вздохнул, выдохнув с малым облегчением.

— Мать моя родная, пацан, — прошептала Шимура-сан.

— Это было… — голос Сузуки прервался.

— Браво, — закончила за нее призрак рядом.

Мидория протер лицо здоровой рукой, осторожно избегая бинты на глазу. Он устал.

— Я пойду на трибуны, — сказал он. Может быть, если попросить Урараку или Ииду разрешить Изуку подремать на плече одного из них, он сможет набраться сил.

Или возбуждение от матчей разбудит его, или он, по крайней мере, отвлечет себя от всего и даст себе забыть о том, как же это иногда сложно — разговаривать с мертвецами.