Он пришел именно тогда, когда Иида сражался против Тодороки. Одноклассники тепло поприветствовали Изуку. Его окружили шутками и дружественными дразнилками, иногда сопровождающимися легкими хлопками по тем местам, где не было травм. Минета громко спросил, не выбил ли Тодороки его глаз начисто, за что Тсую засунула парня под его же сиденье. Если они и заметили, насколько Мидория был тих, то ничего не сказали.

Урарака посадила Мику на колени её хозяина.

— Не повезло, — тихо произнесла она. Матч под ними закончился довольно быстро. Иида был близок, но Тодороки заморозил его двигатели и отхватил победу — не используя огонь, что подметил Мидория. — Мы могли бы продержаться еще немного, ты и я, — продолжила она. — Но нас поставили против двух сильнейших прямо в начале.

— Похоже, да, — Изуку машинально гладил Мику. — Но это нас не оправдывает. В настоящем бою злодеи не будут стравливать нас со слабейшими из своих просто для того, чтобы мы набрались опыта.

Урарака рассмеялась.

— У-у-у, заумная точка зрения. Мне нравится, — сидя там, где была его здоровая сторона, девушка мягко похлопала его по плечу. — Нам просто нужно стать сильнее.

— Агась.

Иида вернулся под хор дружелюбных поздравлений. Его лицо краснело от стыда, но он с улыбкой поблагодарил каждого. Со стороны он не выглядел расстроенным так же, как Урарака, но Изуку все равно аккуратно поднял кошку одной рукой и предложил подержать. Его одноклассник не взял Мику на руки, но мягко погладил её за ушком.

— Я был слишком медлительным, — пояснил он. — Я попытался что-то выучить из твоего матча с Тодороки, но этого, похоже, было недостаточно. Уверен, ты вынес из битвы Серо больше, чем я у тебя.

— Ну, ты выглядишь лучше, чем я, определенно, — ответил Изуку.

— Наверное, но… и Мидория, тебе действительно  нужно быть более осмотрительным в следующий раз, — после этого Мидория уже точно был уверен, что с его другом все в порядке, потому что ничто не остановит Ииду от громких поучений насчет надлежащей безопасности вместе с энергичными жестами. — Понимаешь, все знают, что ты сражался во всю свою силу и провел отличный бой, и здесь не было бы ничего постыдного — абсолютно ничего — если бы ты не продолжал драку со сломанными конечностями!

Усаживаясь обратно на свое место, Изуку усмехнулся и покачал головой.

— Но ты, все же, был очень близок, — сказал Мидория.

— Полагаю, что так, — его улыбка снова стала застенчивой. — Если бы только мой брат видел меня, но это невозможно, к сожалению.

— Это печально.

— Увы, он слишком занят в последнее время на своей геройской работе, — нахмурился он. — Сейчас навел шумихи один злодей, из-за которого все сейчас стоят торчком.

— Я слышал, — кивнул Мидория. — Пятно, вроде? — что за имя, Пятно. Во многих сообщениях с ним говорили жуткие вещи.

— Ага, слыхал о нем в новостях, — сказал Киришима. — Звучит, как нехилая такая работенка. Некоторые уже прозвали его Убийцей Героев.

— Его довольно быстро поймают, — сказал Иида, пожав плечами. — А даже если нет, Всемогущий точно не даст ему продолжать свои преступления.

Следующий матч снова привлек их внимание. Спортивный Фестиваль уже подходил к концу, участников осталось всего три.

Изуку не был удивлен, когда Токоями проиграл Бакуго. Но он был рад, что тот зашел так далеко. Он заслужил; только благодаря ему их команда в кавалерийской битве смогла продвинуться в финал.

Финальный раунд — Бакуго против Тодороки. У парня уже был тот, за кого он болел.

Каччан взлетал в воздух почти после каждого взрыва. Уши звенели, пальцы болели от сильной хватки за сиденье, зубы сжимались настолько сильно, что, казалось, его челюсть вот-вот сломается. Они сражались друг с другом вблизи — даже ближе, чем в его сражении против Тодороки, но в таком же роде, как в матче Киришимы с Тетсутетсу.

Взор наполнился яркими вспышками причуды Бакуго, но это был единственный свет, который он видел. Тодороки не испустил ни единой искорки пламени.

Изуку мог держаться против Шото даже не используя Один За Всех. Но у Бакуго была мощная причуда, да и без неё он был силен и подготовлен физически. Одного льда ему явно не хватало для победы, однако Тодороки все равно не использовал левую сторону, как с Мидорией.

— Как думаете, может, с ним что-то не так? — он еле смог услышать шептания Урараки позади него; взрывы заглушали её голос почти подчистую. — У него бы все получилось с огнем, разве нет?

— Скорее всего, он все еще ранен, — повысила голос Асуи сквозь дребезжащий звон. — А то зачем ему эта шина на носу.

Киришима мягко подтолкнул Изуку сзади.

— Агась, да вы там лица в винегрет друг другу крошили. Кстати, с твоим глазом все в порядке?

— Да, — ответил он. Внизу, на поле, Тодороки получил очень жесткий удар от Каччана. Тот направил кулак ему прямо в живот, дополнительно подорвав причудой свою ладонь, после чего Шото отлетел назад. В тот же момент, когда произошел удар, Изуку закрыл глаза и вздрогнул. Ему эта боль была знакома. Это было совсем не смешно.

Позади он расслышал мягкий рык Рей.

— Наверное, они быстро закончат, — проговорила Урарака. — Тодороки использует только половину своей силы, а Бакуго…

— Бакуго выглядит злым, — Киришима отметил.

— Он всегда выглядит злым, — сказала Тсую.

— Да, но… Не знаю, сейчас это было по-другому.

До Изуку дошло, что он имел ввиду, но он не хотел зацикливаться на этом слишком сильно. Ярость Бакуго не была чем-то, что стоило его мыслей. Ему уже хватало созерцать это, вспоминая все разы, когда он испытывал подобное на собственной шкуре.

— Кстати, он вообще не использовал огонь, — проговорила Урарака. — Деку, ты был единственным, кто видел его вблизи. Не думаешь, что что-то случилось?

Ответом было, конечно же, нет. Он не думал, он знал, что что-то не так. Было сложно это не заметить.

Было невероятно грустно осознавать, насколько это было просто. Им просто нужен более, чем один разговор, чтобы починить то, что сломано.

Пальцы Мидории сжались на теплом, мягком мехе Мики, пока он смотрел за тем, как Бакуго криками и подрывами пробирается к очевидной победе. Когда Полночь объявила о конце матча, его решимость треснула. Он не мог больше смотреть на это. А на церемонию награждения так и подавно.

— Деку? — его одноклассница удивилась, когда он встал со своего места. — Все хорошо?

Но он уже шел к ближайшему выходу возле трибун.

Он нашел убежище в их комнате отдыха, которая находилась далеко от стадиона и заглушала своими толстыми бетонными стенами громкие радостные выкрики зрителей. Вся его компания состояла из кошки, призрака и периодической тягучей атмосферы, от присутствия которой он не был против. Сидя на стуле и скручиваясь над Микой, он делал поступающие вздохи и выдохи, вздохи и выдохи, пока не перестал чувствовать фантомные боли в животе, пришедшие из воспоминаний.

Это было убого. Даже немного жалко. Но он очень, очень не хотел, чтобы Бакуго одержал победу.

Конечно же, он начинал бы фестиваль со жгучим желанием победить. Однако были же соревнования, где он не получал самое высокое место, значит были ребята, которые имели такие же выдающиеся способности, как у него, или даже выше. Эта мысль утешала его весь день, но нет. Он все равно выиграл. Как всегда. Бакуго сражался с Тодороки, который бился вполсилы — даже для Мидории это не было каким-то испытанием, что уж говорить о Каччане.

К нему пришло невероятное осознание — неужели Старатель чувствовал то же самое, смотря в спину Всемогущего?

Но это было не так. Изуку не был зол, что он проиграл. Он осознанно променял победу на то, что посчитал более значимой вещью. Это была история не о проигрыше и выигрыше. Не история о неизбежной победе Бакуго (еще одной, и еще одной, словно его достижения стирали все старания, что он приложил). Это было старое чувство отчаяния, безнадежный цикл, в котором его бывший друг детства все выигрывал, выигрывал и выигрывал — из-за чего он никогда не думал, что он в чем-то не прав. Он не понимал, что это не делает его отличным, хорошим или даже достойным человеком.

Он всегда ставил себя выше других, ему поют дифирамбы и закрывают глаза на его эгоистичный характер, Изуку уже тошно было смотреть на это и осознавать, каким же капризным ребёнком он при этом себя чувствовал.

Его глаза начало жечь, но он сдержался. Не стоило плакать из-за подобного. Он будет с этим чувством даже без надоедливого и раздражающего его Бакуго.

Мика замурчала в его живот, а Рей обняла его здоровую руку. Парень снова вздохнул и выдохнул, медленно и прямо, после чего ему стало намного лучше.

Когда он расплел узел внутри и уже был готов вернуться в мир, по доходящим звукам можно было понять, что церемония награждения закончилась. Послышались голоса и шаги в коридоре. Но немного — Изуку выбрал ту комнату, которая была вне главных путей и дорог большого количества людей. Он неторопливо вышел в коридор. Возможно, его друзья волнуются за него.

— Мм, извини? Мне очень не хочется снова тебе докучать…

Изуку поднял взгляд на Сузуки, которая стояла неподалеку, нервно покручивая два бледных больших пальца.

— Я просто не знаю, кого еще попросить об этом, — сказала она. — Я никогда не встречала таких, как ты, прежде.

— Окумура снова за свое? — спросил он.

— Нет, просто… — она сделала робкую паузу. Но её пустые глаза и так говорили все за нее.

Он её понял, немного.

— Где он? — спросил Мидория.

Она исчезла после того, как сказала направление, а Изуку прижал кошку к своей груди одной рукой и выдвинулся на встречу еще одной задачке.

Он нашел Тодороки именно там, где сказала Сузуки. Это была еще одна отдаленная комната отдыха, тихая и свободная от неожиданного незнакомца, зашедшего не туда, или от призрака, скучно летевшего в никуда. Изуку ненадолго остановился напротив двери, после чего медленно заглянул внутрь, надеясь не быть сразу замеченным. Он знал, что его одноклассник находился в таком же настроении, как он десять минут назад. Съеженный и погруженный в себя, пальцы спутаны в волосах. Он не был сильно ранен, но все равно выглядел ветхим.

Единственным отличием было то, что у него не было того, кто бы предложил ему комфорт, как Мидории.

Но на мгновение он отошел от дверного проема. У него было два стула. В первом случае, он хотел помочь. Парень уже начал свой путь помощи Шото и было бы тупо, если бы он закончил на том, что сделал. Но в другом, он не был уверен, согласится ли он принять его предложение сейчас — или предложение кого угодно.

Ну. Возможно кого угодно, но не…

Мидория глубоко вздохнул, отошел от комнаты на приличное расстояние и поднял свою питомицу на уровень глаз. Это было сложно сделать одной рукой, но он смог, к тому же Мика не была брезгливым котом.

— Окей, начистоту, — прошептал он. — Мне нужно, чтобы ты выложилась на все сто в своем самом лучшем деле. Поняла?

Мика ткнула лапкой его подбородок.

— У меня сейчас нет никаких вкусняшек, — продолжил он. — Но все будет, когда ты закончишь. Покажи свою самую лучшую сторону, хорошо? — парень мягко поцеловал её голову. — Сделай так, чтобы я гордился тобой, Мика.

— Мм, привет, — сказал Изуку, когда он снова шагнул в комнату, словно он был удивлен увидеть Тодороки. Одноклассник вздрогнул и выпрямился так, словно его ударили электрошокером, но парень сделал вид, что не заметил. — Мне очень неловко просить такое, но все сейчас уходят, так что можешь по-быстрому поглядеть за моей кошкой, мне надо еще сделать кучу всего… — об этом он не подумал, но, судя по шокированному выражению лица Тодороки, он и не слушал, так что Мидория в спешке положил Мику на его колени и вылетел из помещения. — Пасиба, я скоро вернусь.

Несколько минут — и он вернется. Пять минут. Может десять.

Он был в двух шагах от двери, когда встретился со взглядом Айзавы-сэнсэя.

Его классный руководитель стоял в коридоре, слишком далеко, чтобы видеть произошедшее, но достаточно близко, чтобы все услышать. Нарита парил позади, как всегда терпеливо ожидая.

Даже с покрывающими лицо бинтами он мог видеть удивленно поднимающуюся бровь учителя.

На это он просто пожал плечами и продолжил путь. Это была одна из вещей, которую Изуку не смог бы объяснить словами.

***

На коленях Шото лежал кот и он не совсем понимал, как оказался в такой ситуации.

Он не понимал, сколько времени провел в комнате в одиночестве, ожидая услышать громовой голос отца и чувство, словно его ментально сбил поезд. Его телом играли в вышибалы сегодня несколько раз, на него кричали несколько разных людей и по разным причинам.

Тодороки задумался о том, насколько все были довольны результатами фестиваля. Парень знал, что он не был рад. И, скорее всего, его отец тоже. Исключая его нелогичный взрыв эмоций, Мидория выглядел так, словно перед ним пнули маленького щенка, так что понятно, что он тоже недоволен.

Даже, блин, Бакуго был зол на результаты, хотя он выиграл все соревнование.

И чья это была вина? Может быть, не будь ты трусом и используй свою огненную сторону, ты бы сыграл достойный и приличный бой вместо жалкой попытки защитить свою гордость и сделать всех неудовлетворенными…

Мягкий жмак лап на его бедре остановил полет мыслей в голове. Шото неподвижно наблюдал за котом Мидории, который покружился на месте и лег на его ноги.

На левую сторону.

Парень был не совсем уверен в своих действиях. Осторожно, не зная о характере питомца своего одноклассника, он слегка отодвинул его, чтобы он лежал полностью на его коленях. Его мордочка повернулась к нему и… ой, у него не было глаза. Левая сторона была покрыта шрамами.

Кот издал мягкий, трельный мяу, потом снова сел на его левую часть. Парень попробует еще пару раз, чтобы окончательно убедиться в намерениях кота. Когда он оставил попытки, спустя какое-то время кот подвинулся поближе и ткнулся в его живот.

Коты любили теплые вещи — неожиданно пришла к нему мысль. Вот почему в интернете много фотографий, где они лежали на свете солнца или на ноутбуках. Конечно же он лег бы на его теплую сторону, а не холодную.

Он посмотрел на надпись на фиолетовом ошейнике. Это была кошка, её звали Мика. Когда он опустил руку, чтобы погладить её, она испустила низкий звук мурчания. Возможно, он накручивал свое воображение, но все синяки и ссадины, на которых она лежала, словно переставали болеть.

— Привет, — сказал он мягко, после чего она снова тыкнула головой в его руку — левую. Кошка упала боком на свою сиделку и нажимала лапами на чужой живот. — Мне интересно… чем же он таким важным занимается, что решил дать тебя мне? Не знаешь?

Кошка, конечно же, не ответила, но, после еще одного поворота и усаживания напротив его живота, он принял это за ответ.

К сожалению, отцу потребовалось не много времени, чтобы найти его логово. Когда же он к нему вошел, Шото игрался с Микой своим шнурком. Она не сильно старалась двигать лапами, потому что кошка была больше заинтересована неподвижно лежать на его левой стороне, но парень вертел «игрушкой» достаточно низко, чтобы она не напрягалась.

— Если у тебя есть время дурачиться с уличными котами, значит ты вполне способен пойти сейчас домой на тренировку, — плюнул Старатель. — Особенно после сегодняшнего шоу… Надеюсь, ты наконец-то завязал со своими бунтарскими детскими выходками.

— Она не уличная, — сказал он, игнорируя остальную часть диалога.

— Что?

— Это кошка моего одноклассника, — парень не поднимал взгляда. Мика хватанула конец шнурка и укусила пластиковый пистончик до того, как парень снова поднял его вверх из её лап. — Он попросил присмотреть за ней. Так что, фактически, я не могу уйти со своего места.

Даже через всю комнату он ощущал скачок накала в своем отце.

— Мои руки связаны, — продолжил Шото. — Ты вполне способен пойти домой без меня. Я догоню.

Громкие шаги ботинков приблизились к нему. Напуганная Мика двинулась на свою спину и посмотрела на Старателя. Голос отца был похож на рык, и Шото снова пришлось сфокусироваться на кошке — на самой, он не боялся признаться, значимой вещи в этой комнате.

— Мне уже осточертели твои глупые, ничтожные выходки… — он протянул руку к коту, которого Шото тут же захотел отвести в сторону.

Острые, как шипы, когти прошли сквозь его штаны и кольнули кожу. Мех на спине Мики вздыбился вверх, а уши опустились к голове, после чего она настолько громко зашипела, что смогла заглушить слова отца — это было удивительным достижением. Она резко махала хвостом из стороны в сторону, а когда рука мужчины уже была близко, её шипение было похоже на булькающий вой, после чего кошка цапнула его.

Старатель дернулся назад, а Шото отодвинулся вместе со стулом в противоположном направлении. Мика, явно недооценивающая свою угрозу, держала свои уши прямо от головы и фыркнула. Её единственный глаз был сужен, а выражение рта можно было только сравнить с человеческой улыбкой.

(Он напомнил себе, кто действительно был её владельцем.)

— Думаю, — спокойно сказал Шото, пока руки гладили кошку в успокаивающем жесте. — Мне просто надо дождаться своего одноклассника.

Ему не надо было смотреть на взгляд отца, чтобы почувствовать очевидное напряжение. Но взгляд — единственное, что он сделал. Похоже, он не нашел подходящего аргумента, или же просто не хотел лишиться пальца, так как мужчина просто вылетел из комнаты, не сказав и слова. Мика снова легла на свое законное место — потребовалось много ласки, прежде чем она снова замурчала.

Ну, Шото не жаловался.

***

Изуку нашел, чем он мог заняться, пока Мика творила свою магию. Он ненавидел оставлять дела незаконченными.

Рей снова помогла ему найти Окумуру. К счастью, полтергейст был сейчас не со Старателем. Он, наверное, понимает, что в теперешней обстановке он явно не готов умирать в ближайшее время. Так что призрак просто летал, дрейфовал по округе и нервировал всех окружающих мертвецов.

Окумура сразу же заметил его, а когда дух стал приближаться, парень замедлил дрожащие ноги. Имея подобную способность, ему приходилось нести эту ношу. Он верил, что он был для мира новинкой в своем роде. Возможно, он — в отсутствие более подходящего термина — живой мост. По крайней мере, пока что он такой единственный.

Он не говорил. Прежде всего он повел мужчину за собой в более уединенное место, чтобы никто из незнакомцев не застал Изуку говорящим со стеной.

Чтобы быть еще более подготовленным, он решил использовать свой личный трюк. Он достал из кармана старый наушник — это было устройство, работающее на блютузе, одно из вышедших из моды. Оно было старым и ни к чему не присоединялось, но эта вещь сделала бы его менее подозрительным и в принципе странным.

— Что ты хочешь? — спросил он, говоря прямо в лицо полтергейсту. В тот момент Окумура смутно выглядел, как человек, которым он когда-то был при жизни, просто… очень отдаленно. Хотя его смертельное ранение все еще было отчетливо видно — но Изуку привык к крови.

— Хватит вставать на моем пути, — рыкнул призрак. Рей не понравился его тон, поэтому Окумура шарахнулся, когда она прорычала на него.

— Чего ты желаешь Старателю? — спросил Мидория. — Почему ты за ним следуешь? Что ты собираешься сделать?

— Я заставлю его заплатить.

— Как? — продолжил давить он. — Что ты действительно хочешь сделать? — он снова проверил окрестности. — Ранить Тодороки? И что это решит?

— Ты ничего не знаешь, — опасливо дрогнул Окумура.

— Ты прав, — ответил парень. — Я не понимаю ничего из того, что ты пытаешься сделать, — он сжал ладони в кулаки. — Думаешь, что если ты будешь доводить его душу, то это вернет тебя назад?

— Заткнись.

— Думаешь, что если будешь сыпать на Тодороки отравленными мыслями, то это избавит тебя от ужасных мыслей в твоей голове? — спросил он. — Думаешь, ты перестанешь страдать? Не думаю.

— Ты же не знаешь!

— Ты словно чешешь укус комара, — игнорирует его Изуку. — Ты думаешь, что сделаешь все лучше, но на самом деле только портишь.

— Мне насрать! — голос Окумуры резал его слух, как нож. — Он заслуживает.

— Почему это так важно для тебя?

— Он убил меня! — зарычал дух. — Я не хотел больше сопротивляться… Я не хотел умирать, — его форма сменялась от его бывшего живого воплощения до теперешнего кошмара. — Я не хотел умирать, я не собирался этого делать! Это плохо, что я хочу, чтобы он знал об этом?

Изуку задумался на мгновение.

— Да, — ответил он.

Глаза Окумуры блеснули.

— Ты…

— Это плохо для тебя, — сказал парень.

— Ты ничего обо мне не знаешь! — Окумура вскочил вперед, но Изуку вовремя отошел назад, а Рей залетела в пространство между ними. Но призрак уже был в слепой ярости. — До тебя не доходит? Все, что я… Все, что я хочу — это чтобы он знал. Знал, что он поступил плохо, — он извивался и уменьшался. — Это было плохо. Я не должен был умереть.

— Он был тем, кто ранил тебя, — сказал он мягко.

— Я же только что это сказал!

— Так почему ты доверяешь ему? Чтобы чувствовать себя хорошо?

— Я не доверяю ему!

— Тогда почему ты считаешь, что единственный способ упокоить свою душу — это заставить его сделать что-то для тебя? — закричал на него Изуку.

Окумура снова успокоился. Тени улеглись, и, впервые за все время, он выглядел, как человек, а не монстр.

— Я не… Я не хотел именно этого.

— Возможно, — сказал Мидория, пытаясь звучать устойчиво. — Но тогда ты должен прекратить. Тебе следует прекратить.

Окумура просто смотрел на него. Его лицо все еще изменялось, будто он не знал, хотел ли он выглядеть зло, или грустно, или ошарашенно, или отчаянно.

— Тебе нельзя ходить вокруг да около возле Старателя, — сказал Изуку, тихо в этот раз. Это было не то, о чем следовало громко говорить. — Возможно, ему никогда не будет жаль за содеянное. Возможно, он даже и не знает, что сделал что-то не так, или ему просто все равно. Это неважно, — осторожно он шагнул вперед. — Ты не можешь зависеть от людей, которые ранили тебя, и желать, чтобы они все исправили, потому что это ничего не изменит. Это только разочарует тебя или ранит еще больше, и тебе придется ждать вечность, когда они исчезнут.

Призрак не шелохнулся. Он настолько был тих, что парень вдруг задумался, не исчезнет ли он, но потом он двинулся так, словно сделал глубокий, ненужный ему вздох.

— Я не хочу ждать вечность, — прошептал он.

Мидория коснулся его руки. Она была такой же холодной, как и у всех призраков, и Окумура дрогнул на прикосновение, но не отвел её.

— Значит, не жди. Пройди через это сам. Оставь его в прошлом. Можешь это сделать?

— Я не знаю.

— Думаю, что можешь, — сказал он. — Тебе не нужно просто перейти через это. Не надо, если ты не готов. Просто оставь его. Ты сможешь стать счастливым без него.

Мужчина смотрел на парня так, словно он был самой странной вещью в его жизни… и смерти.

— Я… Я могу попробовать, — сказал он натужно. — Наверное? Да, я попробую.

— Спасибо, — сказал Изуку совершенно искренне.

— Я думаю… — его форма снова покрылась волнами, а тени исчезли начисто. Он выглядел намного моложе, без какой-либо ярости, делающай его чудовищем. — Мне нужно подумать над этим.

— Все нормально, это правильно, — Мидория качнул головой в сторону. — Просто оставь Тодороки в покое, хорошо? Он ничего тебе не сделал.

— …Хорошо, — сдался Окумура. — Хорошо, окей. Ты выиграл, — он исчез прежде, чем парень успел сказать что-либо.

Рей парила достаточно высоко, чтобы вытянуть руку и прикоснуться к его лицу. Её пальцы были холодны, как лед, но благодаря им Изуку заметил влажное чувство на правой щеке и соленый вкус во рту. Скорее всего, он бы чувствовал его и на левой, не будь у него бинтов.

— Все хорошо, — прошептал он. — Я в порядке. Просто опять плачу. Ты же знаешь меня. Всегда такое происходит.

И Рей обнимает его, как и всегда.