— С-сэнсэй?

Айзава поднял взгляд. Остальная часть автобуса была более или менее пустой; каждый экзамен будет проходить одновременно на разных учебных базах Юэй, так что единственными здесь пассажирами были он и два студента, которых он будет аттестовывать.

Команда Яойорозу и Тодороки должна быть многообещающей. Они оба умелые бойцы, но полные противоположности в плане умений: Тодороки очень силён, но слишком сильно полагается на грубую силу, в то время как Яойорозу умна и расчётлива до такой степени, что имеет склонность слишком сильно всё обдумывать и теряет драгоценное время.

Более того, в последнее время Яойорозу имела проблемы с самовыражением, а до Тодороки часто медленно доходили чувства одноклассников. Подобная работа сообща должна предоставить им обоим интересный опыт.

Но Яойорозу, учитывая всю её неуверенность в себе, спустя недолгое время заговорила первой. Она крутила в пальцах карандаш, стуча им по блокноту на её коленях — вещи, которые она в какой-то момент создала во время их поездки. Похоже, она решила записать и нарисовать парочку своих идей.

— Да, Яойорозу?

— Простите меня, если я покажусь… эм, наглой, но… было ли это… Вы сказали, что команды были заранее спланированы с помощью анализа наших способностей и близости между нами, так? Они не были случайны?

Он кивнул.

— Случайность хорошо подходит для тренировочных практик, но сейчас это сугубо оценка ваших умений. Мы осторожно принимали решения.

— Оу, — Яойорозу опустила глаза, стук по блокноту ускорился. — Эм… ну… м-может недостаточно осторожно? — её глаза метнулись в сторону Тодороки, встретившего её взгляд, прежде чем также повернуться в сторону Айзавы.

— Яойорозу, я уверен, что вы с Тодороки без проблем сработаетесь на этом экзамене…

— О, нет, то есть да, конечно, — быстро сказала она. — Мы сработаемся, здесь как раз всё в порядке. Но… эм, с некоторыми другими командами… ну, с одной командой… Ваш анализ похоже слегка… — карандаш выскользнул из её хватки и застучал по полу автобуса. Тодороки потянулся к нему, чтобы поднять и вернуть его ей. — …Неверен, — закончила она.

Айзава моргнул, изучил её взволнованное выражение лица, которое она устремила на землю, и глубокие морщины на лбу Тодороки. Он вздохнул.

— Вам двоим лучше сейчас волноваться о вашем собственном экзамене, а не об экзамене Мидории.

— Просто… — выпалила она. — Я честно… Я понимаю, что я всего лишь заместитель старосты, но я всё равно знаю наш класс, и как они друг с другом ладят, и как Мидория с Бакуго не ладят. Ставить их вместе это как… это как лить масло в огонь.

— Я осведомлён об этом, — ответил Айзава. — Отчасти, из-за этого они и были объединены.

Челюсть Яойорозу вдруг отвисла.

— Что?

— Они оба были выбраны, потому что они друг с другом воюют, — пояснил мужчина. — Мы надеемся, что они используют этот шанс, чтобы вырасти не только в плане своей силы, — он глубоко вздохнул. Он не обязан объяснять свои решения так рано, особенно учитывая, насколько мало экзамен Бакуго и Мидории имел к ним отношение, но будет лучше вести себя с ними непринуждённо, прежде чем начнётся их собственный тест. — Даже если так, их лично направит в нужное русло Всемогущий, которого они оба очень уважают, и у них обоих есть способности к работе в команде. Смогут ли они использовать это умение и объединиться или нет, это уже зависит от них, и практически вся суть экзамена нацелена именно на это.

Когда он закончил своё объяснение, плечи Яойорозу поникли, но это было похоже скорее на признак смирения, чем облечения.

— Я поняла Ваш ход мыслей, — тихо сказала она, и он не смог определить тон в её голосе. Ему это не нравилось; из-за этого появлялось ощущение, что он что-то упускал. — Но… но всё же…

— Но это всё ещё звучит как ужасная идея, — закончил Тодороки за неё. Она вздрогнула от его прямоты.

Айзава испустил вздох.

— Если они не могут отставить личные дела, чтобы справиться с задачей, то им придётся учиться это делать. Концентрация на этом и есть главная идея их экзамена.

— Он сможет справиться с заданием, — сказал Тодороки. Он не выглядел таким же напряжённым, как Яойорозу, опираясь немного на спинку своего сидения. — Но это закончится плохо. Вы точно должны знать об этом. Неважно, что вы пытаетесь этим добиться, неважно, чего вы от этого хотите, этого не случится.

Больше после этого он ничего не сказал, а Яойорозу вернулась к своему блокноту. В конечном итоге, колеблясь, она встала и села рядом с Шото, чтобы показать ему написанное. Она сделала ему ещё один карандаш, чтобы они смогли разговаривать через бумагу, избавляясь от любых рисков выдать свои планы Айзаве.

Не то чтобы он попытался о них узнать, если бы у него появился шанс. Сейчас он был погружён в свои мысли.

Сейчас он был обеспокоен.

***

— Вы двое, не хотите сыграть в слова?

Всемогущий не получил ответа. Если он ожидал его, то он явно слишком сильно их переоценил. Мидория и Бакуго сидели настолько далеко от друг друга, насколько это было возможно; второй сидел и смотрел в конец автобуса просто, чтобы не видеть их.

Изуку же смотрел на Всемогущего и лишь надеялся, что все его чувства были хорошо видны на его лице. Но он не был уверен, что у него это получилось. Иногда его настолько переполняло эмоциями, что ни одна из них так и не выходила наружу, и вместо ожидаемого лицо просто переставало что-либо выражать. Возможно, сейчас это снова произошло.

Но, конечно, лучше из него не будет выходить ничего вообще, чем, скажем, содержимое желудка. Возможно, экзаменаторы всё ещё раздумывали над вероятностью, может ли это произойти или нет.

Ему не кажется правильным то, что он так боится школьного экзамена, а худший сценарий в его голове заходит намного дальше обычного его провала.

— Извини, — Шимура-сан села рядом, её присутствие успокаивало и освежало. — Хотела бы я что-нибудь сделать, чтобы изменить ситуацию. Если тебе от этого станет легче, то это не Тоши кинул тебя под автобус. Айзава сам придумал сформировать вашу команду.

Изуку повернул голову, используя маску костюма, чтобы скрыть движение губ.

— Вы поможете мне? — прошептал он. — С экзаменом?

— Ты просишь помочь тебе сжульничать, пацан?

Он пожал плечами.

— Герои должны пользоваться всем, что доступно. Видеть Вас это часть моей причуды. Это делает Вас… ну, — он не мог придумать, как правильно это сформулировать.

К счастью, Шимура-сан сама смогла всё понять.

— Делает из меня преимущество, хех?

Он очень слабо кивнул.

— Вот что я тебе скажу, — сказала она, дружески сжав его плечо. — Когда Тоши попытается устроить на тебя засаду, я крикну, и потом мы будем смеяться над всеми его рожицами, пока он попытается понять, почему же он не может нормально к тебе подкрасться. Договорились?

Несмотря на кроющийся почти на поверхности страх, Изуку пришлось постараться согнать улыбку со своего лица. Он отвернулся от героя, прежде чем прошептать:

— Спасибо, Шимура-сан.

Она моргнула, с нежностью улыбаясь, и мягко дёрнула одну из его кудряшек.

— Для тебя я «Нана», гномик. После всего, что я тебе наговорила, уже не надо так со мной формальничать.

— Хорошо, Нана-сан.

— Справедливо.

— Спасибо, — сказал он. — Раз Вы здесь, возможно, это не станет…

Маленький взрыв с конца автобуса его прервал.

— Деку, клянусь сраным Богом, если ты не заткнёшься…

— Мне тоже тут не хочется находиться, — сказал он, получив ещё одну порцию ругательств в ответ.

— Это точно не самый лучший настрой, если вы хотите пройти вместе этот экзамен, — сделал им замечание мужчина. — Я объясню правила, когда мы приедем, но вам следует уже проглотить свою гордость и попытаться привыкнуть к тому, что вам обоим придётся сотрудничать.

Проглотить свою гордость. Изуку не был уверен, что он сможет даже наполовину заполнить ею свой рот, но в случае Бакуго это выполнимо.

Он недостаточно быстро скрыл своё выражение лица, чтобы Всемогущий не успел это заметить.

— Это не так уж и страшно, юный Мидория, — сказал он, мягко журясь. — Это может показаться неприятным делом, но помни, что это и есть экзамен.

— Нет, это… — выдал Мидория, но затем остановился. Он снова смог вернуть лицу безэмоциональность, хоть с каждой минутой ему это удавалось всё меньше и меньше. — Этого как раз я больше всего и боялся. Это… Всемогущий. Это кошмарный исход, — драматично, возможно, но это правда. Это самый худший кошмар, который он когда-либо имел, не включающий убийство.

У учителя не возникло шанса ответить, потому что к тому времени они уже приехали.

Парень еле передвигал ноги к выходу из автобуса, тут же об этом пожалев. Так как Всемогущий был впереди, а Изуку медлил, у Катсуки было достаточно времени, чтобы схватить его и подтащить ближе, не обращая внимания на глухие вздохи, выходящие сквозь зубы Мидории. Неуклюже бормоча, он попытался содрать ладонь Бакуго со своей руки, но хватка его бывшего друга не ослаблялась до тех пор, пока Изуку не помогли обе Рей и Нана-сан с его потугами. Они не совсем могли прикоснуться к нему, но ему всё равно удалось вырваться.

— Давай кое-что проясним, — прошипел Бакуго, слишком близко к его лицу, чтобы парень чувствовал что-либо, кроме старого безумного ужаса. Он сдерживал в себе все чувства, давая конечностям и рукам расслабиться. — Я не хочу опять, блять, ёбаного повторения второго дня или чёртового Спортивного Фестиваля, понял? Давай без своих дерьмовых трюков, и никаких ебаных игр, если только ты не хочешь, чтобы я взорвал твоё тупое, зассаное лицо. Я выиграю, и это будет полная победа, — они всё ещё не совсем вышли из автобуса, а рука с гранатой Бакуго перекрывала выход. — Хватит с меня сраных бесполезных побед, до тебя доходит, Деку? Я не завалю экзамен из-за твоего проёба, — его голос был слишком тих, чтобы Всемогущий смог их услышать, но из него так и сочилась угроза.

— Давайте поторапливайтесь! — позвал Всемогущий. — Мы скоро уже начнём!

Катсуки двинул по нему своим плечом, не замечая (явно) когтистый удар Рей, который она нацелила на его спину, и Мидория вытряс из своего ума все тёмные спутанные оковы, прежде чем пойти следом.

Это был ещё один тренировочный корпус Юэй с моделью города. Но если та полоса препятствий, где они проводили тренировку по спасению, была похожа больше на индустриальную модель города, то это место имело большое сходство с жилым районом. Скрученный, как лабиринт, район, чей центр и был их стартовой точкой.

Задание экзамена было достаточно простым. Дано полчаса, ученики вооружены ничем, кроме своих костюмов и парой наручников. Всё, что они должны сделать, чтобы сдать, это либо надеть наручники на Всемогущего, либо помочь сбежать кому-то из них через ворота. Более того, Всемогущий был снаряжен сдерживающими манжетами, чтобы ослабить причуду. Достаточно элементарно.

Раз всё так просто, то почему Изуку не мог перестать дрожать?

Экзамен начался слишком быстро, и учитель только-только пропал в фальшивом городе. Нана-сан полетела за ним, и Изуку мог лишь надеяться, что она сдержит своё данное ранее обещание.

— Не иди за мной, — рыкнул на него Бакуго, и выдвинулся… в сторону. Этот совет Мидория успешно проигнорировал, несмотря на собственный здравый смысл. Была ещё одна вещь, хуже работы с Катсуки — это быть пойманным в одиночку. В жуткой тишине эта мысль показалась ещё хуже, пока Изуку прыгал, беспокойно двигался туда-сюда и следил за каждым углом, будто Всемогущий выпрыгнет отовсюду сразу. Рей была полезной: время от времени исчезая из виду, она проверяла и осматривала округу.

Пока — ничего.

— Нам нужно определиться, как быстрее всего добраться до выхода, — сказал он, мысленно гладя себя по голове каждый раз, когда его голос почти не дрожал. — Всемогущий явно знает это место лучше, чем мы.

— Хрен там, — прорычал Бакуго. Злые красные глаза на мгновение задержались на Мидории, прежде чем отвернуться. — Я не планирую успешно сбежать, как маленькая сучка. Ты не слышал меня, Деку? Я закончу всё как надо.

За спиной у Катсуки Изуку просигналил Рей.

Найди ближайший выход, сказал он ей. Узнай, блокирует ли Всемогущий наш путь.

Она прошипела и покачала головой, указывая на Бакуго.

Иди, сказал он губами. Она сжала зубы, и они ощетинились, как клыки рыбы-удильщика. После целой минуты молчаливых доводов, Рей наконец смиловалась и исчезла раздраженной. Изуку остался наедине с Бакуго, всё ещё не зная, где учитель. Он был настороже, ожидая Нану-сан.

— Т-так, эм… в чём наш план? — смог выдавить из себя Изуку, несмотря на густой и тяжёлый страх в горле. У них не так много времени; на данный момент, меньше тридцати минут, чтобы всё сделать.

Меньше тридцати минут, чтобы пройти мимо Всемогущего.

Гран Торино как-то сказал, что глубокое уважение к Всемогущему держало Изуку на месте, связывало и не давало раскрыть весь потенциал. Это могло быть правдой, но это никак не отменяло факта, что у них не было и шанса победить Символ Мира в честном открытом бою. Его слабость не имела значения, потому что тридцать минут никак не влияли на его лимит, а Изуку мог обуздать только крупицу Одного За Всех без возможности буквально развалиться.

— Мой план, — разозлился Бакуго. — Заключается в том, чтобы ты перестал, блять, за мной идти, и не путался под ногами, когда я кокну его.

— Эм. Кокнуть… Всемогущего, — чтобы не отставать, Изуку потребовалось идти быстрее, пока они шли через модель города. Где Всемогущий? Нана-сан сказала, что предупредит, но было бы хорошо узнать, где он сейчас.

— Я буду водить его за нос до тех пор, пока наше время почти не закончится, — прошипел Катсуки. — Застань его врасплох, когда он устанет.

— Эм, хорошо? — неверие моментально приглушило его страх перед Бакуго. — Отлично! Хороший старт. Может мы хотя бы… эм, проработаем план? Чтобы он стал хотя бы чуточку менее ужасным?

— Отвали уже, говнюк! — вскинул голову Бакуго, из-за чего Изуку отскочил на рефлексах. — Если ты продолжишь вставлять свои дерьмовые комментарии, пока я буду драться, то лучше бы тебе съебаться куда-нибудь подальше!

— Ты у-умнее этого! — ответил он. — Ты же знаешь, насколько он силён! К-как ты можешь даже думать о том, что тридцать минут беготни смогут его истощить? — был маленький шанс, что это сработает, но Бакуго не знал о лимите или о состоянии Всемогущего.

— Деку, клянусь блядью, если ты не перестанешь за мной, сука, ходить…

Отчаяние переполнило его.

— Т-ты же сам так говорил, помнишь? К-когда мы были детьми, ты сказал, что Всемогущий никогда…

Бакуго развернулся, внезапно схватив Изуку за плечо — ладонь была горячей и искрящейся маленькими взрывами, слишком маленькими, чтобы сделать что-то страшнее, чем пятно на костюме. Без какого-либо предупреждения и времени для подготовки, он тут же растерялся, а его язык размяк, не шевелясь во рту.

— Не надо мне, блять, выть о той хуйне, когда мы были детьми, ты никчёмный, лицемерный кусок дерьма, — зарычал на него Бакуго сквозь сжатые зубы. Изуку открыл рот, чтобы ответить, но слова отказывались связываться друг с другом в голове. Его разум наполнился дымкой и ватой, защищаясь от острых кольев ужаса.

Отпусти отпусти отпусти пожалуйста отпусти пожалуйста перестань перестань перестань

Катсуки отпустил его и отвернулся, с презрением, горящим в глазах.

— Ага. Как я и думал. Ты ведёшь себя так, будто ты лучше меня, но ты лишь маленькая крыса, боящаяся своей тени.

В одинаковой мере злость, негодование и закалённое годами чувство обиды смешались вместе и взбились в массу, настолько же едкую и летучую, как причуда Бакуго. Что-то тёмное и отвратительное въелось в его внутренности, заставляя сглотнуть страх и стыд.

— А чья это вина? — выпалил он в ответ.

— Говоришь, что это я виноват в твоей ничтожности? — тот даже не повернул голову. — Сгинь нахуй с моей дороги и не приближайся больше, Деку. Может быть, тогда ты станешь наконец полезным.

Последняя струна его изношенного терпения лопнула, и он взялся за самую верхушку глубоких, очень глубоких чувств, хорошо подавляемых всё это долгое время.

— Думаешь, я сам хочу здесь сейчас быть? — заискрился Изуку, одинаково от злости и утекающего времени, за которое Всемогущий скоро даст о себе знать, плюс им нужно будет время, которого так не хватало, чтобы придумать план с хотя бы минимальным шансом на успех. — Думаешь, я хочу быть с тобой в команде? Я не хочу! Я не хотел! Я не доверяю тебе, ты мне не нравишься, и у меня нет на это причин, потому что я знаю, что ты меня ненавидишь за то, чего я даже не знаю! — его кулаки были так сжаты, что захрустели костяшки и заболели не вылечившиеся раны на правой руке. — Но сейчас мы против Всемогущего, и если бы ты остановился и хотя бы подумал на секунду, ты бы понял, что мы не можем просто полететь на него в лоб!

Он не получил ответа, но он мог видеть, как напряглись плечи Катсуки, как сжались его кулаки, как он дрожал. Должно быть, это было предупреждение, потому что… появилась вдалеке Нана-сан, махающая рукой, а значит уходило время…

Парень хотел разреветься, но одновременно и очень не хотел делать этого, так что вместо этого он закричал:

— Хотя бы раз в своей жизни послушай же меня, Каччан!

Наполовину ослепшие от страха и недовольства, его глаза потеплели от слёз, которые он хотел скрыть, из-за чего он не успел увидеть движение Бакуго, когда уже было слишком поздно уворачиваться. Находясь под тяжестью одной из гранат его костюма, рука Катсуки закрутилась, как кончик боевого цепа.

Он лежал на ровном асфальте. Это всё, о чём Изуку думал в тот момент, так как это всё, что он чувствовал. Он ничего не видел из-за ярких цветастых вспышек в его поле зрения. Но он мог чувствовать вкус, который был наполнен кровью, капающей в его рот. Боль стрельнула ему в лицо и направилась рикошетом во внутрь его черепа, стуча в ритм с его сердцебиением.

— Научись закрывать свой ёбаный рот, Деку, — голос Бакуго звучал очень странно сквозь звон в его ушах. Пятна исчезли с его глаз, но заменились слезами и превратили силуэт Бакуго во влажный размытый образ. — Сиди здесь и рыдай, мне всё равно. Мне не нужна твоя дерьмовая помощь, — он услышал расшаркивание ботинков Катсуки по тротуару, а затем…

— ПАЦАН, БЕРЕГИСЬ!

Изуку согнал морганием слёзы со своего лица, имея лишь время на уклонение и сбор всех крупиц решимости, прежде чем горизонтальное торнадо окатило и разорвало испытательный полигон. Оно прошлось мимо них в приличном количестве шагов, но даже на такой дистанции поток ветра сбил Изуку с ног. Его конечности отяжелели, словно он погрузился глубоко под воду, но он смог отползти в ближайшее укрытие.

Даже не посмотрев на него, Бакуго бегло ругнулся и прыгнул прямо в направлении источника торнадо, оставив всё ещё сидящего на треснувшем асфальте парня, наполовину скрытого разрушенным зданием.

Бывшее спокойствие теперь было полностью разбито сначала открытой атакой Всемогущего, а затем продолжило крошиться отдалённым грохотом взрывов Катсуки.

— Эй, пацан? Давай, стручок, тебе надо вставать… святейший мрак, ты что, попался в это? Тоши даже не целился в вас, он просто хотел вас напугать… — голос Наны-сан остановился, и холодная рука сжала его плечо. Он вздрогнул. Отпусти. — Мидория? Ты в порядке, стебелёк? Ты будто забылся, немного. Ты там сотрясение не заработал, да? О, привет, Рей, помоги мне на секунду.

Знакомый не-голос Рей треснул и зашипел помехами рядом с его ухом. Он встал на ноги, немного спотыкаясь, и звон в ушах наконец осел.

— Тебе лучше что-нибудь придумать в своей головке, — посоветовала Нана-сан. — Твой напарник, эм, ну. Ему там хорошенько надирают зад.

Отлично. Мысль возникла мгновенно, принеся какое-то злобное удовлетворение, и просуществовала всего секунду, прежде чем его загрызла совесть. Он взглянул и… да, у Бакуго проблемы. Он влетал в бой снова и снова, сверкая взрывающимися кулаками, но Всемогущий откидывал его от себя без какого-либо труда, как Изуку и думал. Он мог сказать ему — точнее сказал ему.

Герой наносил удары с осторожностью; Изуку знал, что если бы он этого не делал, то Бакуго уже превратился бы в свежий труп, с удерживающими манжетами или без, но от этого не лучше.

Ему нужна помощь.

Напомнил ему тихий голосок, настолько незаметный, настолько маленький, утерянный в искривлённом смоляном море внутри него.

Ему нужна помощь. Он в опасности и один, и раненый, и, возможно, даже напуганный.

Всё звал его маленький голосок, всё звал, и из этого моря пришёл ответ.

Таким же был и я.

— Изуку? — голос Наны-сан прорезался сквозь мыльную дымку в его голове. — Тут у тебя время истекает, гном. Если ты там формируешь гениальный план, то лучше тебе действовать немедленно.

Застывшая кровь засыхала, трескаясь на его верхней губе, его рту, его подбородке. Он слизал её, и какая-то часть раскрошилась на его языке.

— Знаю, — сказал он. — Не волнуйтесь. Я сделаю всё быстро.

***

Бакуго был неумолим, или, по крайней мере, так же неумолим, как парень его размера, который мог оказаться против Тошинори. Шесть лет назад, эти удары едва показались бы щекоткой, но сейчас некоторые из них попадали слишком близко к ране, которую ему оставил Все За Одного, и только годы тренировок самообладания удерживали его от проявления этой боли на лице.

Он бросил Бакуго на землю и, быстро развернувшись, погнался за другим своим учеником. Юного Мидорию нигде не было видно, но это еще ничего не значило. Он близко, Тошинори буквально мог чувствовать это. Но его преемник был умён и обладал сильным уважением к Всемогущему, граничащим с благоговением; он не стал бы атаковать прямо в лоб, как это делает Бакуго.

Или, возможно, стал бы. В конце концов, это последнее, чего ожидал Тошинори.

Герой солгал бы, если бы сказал, что он не ждал от парня чего-то интересного. Ему нравилось то, как Мидория удивлял его.

Что ты будешь делать, мой мальчик? подумал он. Каким будет твой следующий ход?

Бакуго ошибочно принял его отвлечение за задумчивость и начал двигаться с помощью взрыва, который отбросил его прямо в ожидающий кулак Тошинори. Когда он ударил его, Катсуки стошнило.

Это сразу навеяло воспоминания. Он давным-давно потерял счет, сколько раз Гран Торино заставлял его блевать. Еще мальчиком он дал себе клятву, что если когда-нибудь возьмет ученика, он никогда не доведёт его до такого состояния.

Как изменились времена.

Он не хотел этого делать и в ту же секунду пожалел, что он собирался сделать это, но Бакуго, похоже, не реагировал ни на что, кроме громких и яростных сигналов.

— Ты расстроен, — сказал он, становясь позади, чтобы дать Бакуго завершить свои рвотные позывы. Между ними было некоторое расстояние; тот удар отбросил парня на несколько метров. — И я понимаю почему. Ты заметил рост юного Мидории, не так ли? — Айзава рассказывал ему о раскрытии секретных личных тренировок Мидории и Тодороки и яростной реакции Бакуго на это. Новоприобретенный контроль над своей причудой, вероятно, не помог. — Ты должен знать, что он начал с более низкого уровня, чем ты, и ты не можешь так  сравнивать ваши темпы. Бессмысленно расстраиваться из-за чьих-то усилий.

Бакуго, шатаясь, поднялся на ноги, когда Тошинори сократил дистанцию между ними. Он выглядел уставшим; он использовал столько же силы, сколько применил во время Спортивного Фестиваля. Он тоже уважал Символа Мира, хоть и показывал это другими способами. Бакуго не ответил.

— Это такая трата времени! — продолжил Тошинори, заставляя его услышать, понять. — Вместо того чтобы пугаться его успехов, почему бы тебе не сфокусироваться на своих собственных? Тебе еще столько всего нужно сделать, мальчик мой! И не только с силой! — он хотел подтолкнуть его к командной работе; хоть это был экзамен, но если это требовалось для шага вперёд, то Тошинори не мог жалеть о сказанном.

На этот раз, вместо ответа, Бакуго снова атаковал его.

Отбиваясь от разъяренного мальчишки, Тошинори бросился на поиски пропавшего ученика. При всей своей дерзости, Мидория имел многообещающие умения в области скрытности. Он будет проявлять больше осторожности, чем юный Бакуго, к тому же у них осталось достаточно времени, чтобы перегруппироваться и задействовать свой план, если им это удастся. Парень скоро сделает свой ход или рискнёт позволить своему единственному союзнику выйти из строя и столкнуться с сильнейшим героем в одиночку.

— Где твой напарник, юный Бакуго? — спросил он, отмахиваясь от взрывного удара. — Ты вообще осведомлён об этом? Ты остановился, хоть на мгновение, чтобы рассмотреть его предложения?

— Нахер, — задохнулся Бакуго. — Как я и сказал этому лживому маленькому дерьму, мне не нужна еще одна бессмысленная победа, — сплюнул он желчь и взмахнул рукой для очередного удара, но Тошинори с легкостью отвел ее в сторону. — Если я должен позаимствовать его дерьмовую причуду ради этого, то уж лучше я проиграю.

Будто в ответ словам, звон далекого сигнала эхом разнесся по полигону.

Тошинори пораженно вскинул голову. Это был сигнал об окончании экзамена? Даже половины времени не прошло… парням понадобилось бы больше минут, чтобы одолеть его.

Рядом с ним Бакуго издал нечеловеческий вопль. Тошинори заблокировал еще один взрыв, и еще один, и еще, пока Бакуго не заставил отступить его на шаг. С красными глазами, дикими от ярости, парень бросился на Тошинори в безрассудной, отчаянной серии атак.

— НЕТ! — проревел он.

— Юный Бакуго…

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НЕТ!

— Мой мальчик…

— Я говорил ему! — закричал он, слёзы ярости собирались в его глазах, атаки замедлились, не от того, что он сдавался, а от истощения. — Я, блять, говорил этому маленькому сопливому засранцу! Я убью его!

Это было для его же блага; Тошинори подумал, что он мог сломать ему несколько рёбер тем ударом, и если парень продолжит в том же духе, то серьезно пострадает. Как можно мягче, герой взял его в усыпляющий захват. Он отключился через несколько секунд, и мужчина осторожно взял его под руку и проверил время.

На часах осталось почти двадцать минут. Тошинори, не веря глазам, посмотрел на застывший таймер. Он не знал, чувствовал ли бы он себя более обескураженным, если бы время на таймере действительно закончилось.

Потому что, тот факт, что это не произошло, мог означать только одно.

Когда он дошел до выхода, парень ждал его, прислонившись к стене ворот. Он выпрямился, когда к нему подошел Тошинори, державший бессознательное тело Бакуго в одной руке.

— Мидория, — сурово сказал он, не продолжив свою мысль.

Дело было не в том, что парень прервал его. Ему это было и не нужно. Первое, что увидел мужчина, это лицо его ученика… и его, скорее всего, сломанный нос, насколько он мог судить. Засохшая кровь была размазана почти по всему лицу, капала из носа и рта, стекая вниз к подбородку и горлу. Та часть кожи, которая была видна, покраснела от кровоподтеков. И поверх всего этого на него смотрели впалые зеленые глаза со смешанными болью, страхом и вызовом.

(Потому напрашивался вопрос, почему юный Мидория так выглядел, если он не видел его с самого начала экзамена, и точно был уверен, что его первая атака была предупреждением и явным промахом?

Ответ, конечно, был очевиден.)

— Мой мальчик, — Всемогущий вздохнул. — Похоже, ты упустил суть этого задания.

— Вы разочарованы во мне, — голос парня был холодным, ровным. Чересчур спокойным для его глаз.

Всемогущий не ответил, но понадеялся, что его лицо сказало все за него.

— Хорошо.

Он шокировано посмотрел на своего ученика.

— Хорошо?

— Это же сработало, не так ли? — ответил парень, но под напускным спокойствием его голос почти дрожал. — Я не могу победить Вас. Не без помощи, и… и Бакуго не помог бы. Так что я понимал, что мне придется Вас обмануть, — его горло дрогнуло, когда он сглотнул. — Или, в крайнем случае, мне нужно было удивить Вас. Я должен был сделать то, чего Вы бы не ожидали, — он затрясся, смотря в глаза Тошинори, будто он боялся отвести взгляд. — И Вы бы никогда не подумали, что я сделаю что-либо разочаровывающее, не так ли?

Что-то здесь точно было не так.

Осознание пришло к нему внезапно, но не из ниоткуда. Это было неожиданно, но для разума Тошинори это имело смысл, как если бы это была простая кульминация чего-то, что строилось за пределами его точки зрения, что-то, что он только заметил перед тем, как столкнуться с этим лицом к лицу.

Он точно не знал что это, и подумал, что знал бы, если бы обращал больше внимания.

Единственное, что он знал наверняка, так это то, что поход к Исцеляющей Девочке был обязательным. Дорога была тихой; шаткое демонстративное неповиновение покинуло Мидорию с тревожащей мужчину внезапностью, а естественное истощение удерживало Бакуго от пробуждения по пути. Это была полная противоположность мучительному заданию на второй день учебы. Мидория стоял на ногах, но молчал, сжав губы, а Бакуго был избит, измучен и мертв для остального мира.

Он сделал что-то не так; это чувство прилипло к нему, как будто несколько пар неодобрительных взглядов были устремлены ему в затылок, но когда он оборачивался, никого не было. Он сделал что-то не так, или он не сделал ничего, что было бы правильным.

Когда они наконец добрались до медпункта Исцеляющей Девочки, чувство не прошло, потому что теперь появилась ещё одна пара неодобрительных глаз, которые он действительно мог увидеть.

— Я присмотрю за ними, — сказала она, располагая Бакуго на одну из свободных коек.

— Кто-нибудь еще пришел? — спросил он. Мидория не смотрел ему в глаза с тех пор, как встретил у ворот.

— Нет еще, — она ответила. — Вы первые пришли, хотя Тодороки и Яойорозу тоже закончили экзамен, пока вы были в пути, — пауза, и взгляд в сторону Мидории. — Они сдали. Никаких серьезных повреждений, но я все равно их осмотрю на всякий случай. Должно быть недолго.

Его время истекло, тело сдулось, а сильное истощение осело на него, как бетонное одеяло. Даже его костюм показался очень тяжелым. Тихонько постукивая, Исцеляющая Девочка вывела его из комнаты.

— Никаких оправданий, — приказала она, когда он уже собирался открыть рот, чтобы сделать именно это. — Убирайся отсюда, пока второй мальчик не проснулся, — для такой крохотной старушки упрёки в его сторону не должны были быть настолько эффективными, не важно в какой форме он был, но, несмотря на все опасения, он позволил ей это сделать.

У двери ее голос опустился почти до шепота.

— Зря вы это сделали, — сказала она.

— Что?

— Заставлять этих двоих работать вместе ради чего-то настолько важного, — женщина нахмурилась. — Ты всё поймёшь, когда посмотришь запись, но если ты встретишься с Айзавой, то передай ему, что я сказала, хорошо?

Она ушла прежде, чем он смог ответить.

***

— Ну, теперь, когда я с ним закончила, можно и тебя осмотреть.

Голос Исцеляющей Девочки снова стал как всегда раздражённо-заботливым, как только она закончила осматривать Бакуго, и за это Изуку был ей невероятно благодарен. Она усадила его на койку, занимаясь своим оживлённым делом, светя в его глаза фонариком. Её рот был сжат в недовольстве, но хоть раз оно не было направленно на парня. Конечно, знание отличалось от близких переживаний, потому шевеления и сжатия в его внутренностях до сих пор не остановились. Рей не было рядом, чтобы оказать поддержку; она стояла на страже над Бакуго, словно не верила в его неподвижность, хоть он был без сознания.

— Ну, сотрясений у тебя нет, — фонарик выключился, после чего она отложила его в сторону и подобрала чистое полотенце. Женщина окунула полотенце в тёплую воду и осторожно вытерла засохшую кровь с его лица. — Извини, что заставила ждать, — продолжила она. — Мне надо было сначала осмотреть его травмы, они были намного серьёзнее… и только по этой самой причине, ты меня понял? — она нахмурилась, взглянув на него, и ему пришлось напомнить себе, что это был не осуждающий взгляд; а скорее «тебе-лучше-мне-поверить» взгляд.

Он кивнул.

— Есть головокружение? — спросила она.

Он покачал головой.

— Тошнота? Проблемы со зрением? — ещё больше качания головой. — Что насчёт дыхания? Ты хорошо дышишь?

Он остановился, затем неохотно покачал головой. Он дышал через свой рот с тех пор, как его ударил Катсуки.

— Хмм. Этого я и боялась. Погоди секунду, — она вытянулась и быстро поцеловала его висок. Почти мгновенно вся боль на его лице ослабла, хоть и не прошла полностью, после чего она дала ему коробку салфеток и приказала высморкаться. Было больно и совершенно отвратительно видеть выходящую застывшую кровь, но результат не заставил себя ждать. Его лицо горело от боли, но теперь он мог нормально дышать. — Лучше?

Он кивнул.

— Хорошо. Я восстановила кости и хрящ в твоём носу и ускорила выздоровление твоих синяков на пару дней. Тебе будет всё ещё немного больно, и всё будет выглядеть не так красиво, но всё пройдёт ровно через неделю. И твоему носу пришлось намного лучше, чем носу Тодороки, — что-то звякнуло, затем она достала телефон и проверила уведомление. — А, кстати говоря… секундочку.

Она пошла к выходу из медицинской палатки, и вернулась вместе с Яойорозу и Тодороки, чьи глаза расширились при его виде. Они оба выглядели вымотанными и потрёпанными, но не так плохо, как Изуку… или Бакуго, если уж на то пошло.

— Мы в порядке, по большей части, — сказала ей Яойорозу. — Айзава-сэнсэй и так после этого послал нас к Вам, потому что он не хотел, чтобы у Вас появился повод на него накричать.

— О, он уже появился, — мрачно ответила героиня, и Мидория вздрогнул от стали в её тоне.

— О-оу, — сказала девушка, немного неловко. — Ладно тогда. Привет, Мидория… поздравляю с завершением экзамена самым первым!

Изуку мог лишь кивнуть, пытаясь не дрожать.

— Это было быстро, — подметил Тодороки. — Как всё прошло?

Парень открыл рот для ответа, но через мгновение снова закрыл его. Слова не хотели выходить, и он знал, что лучше не пытаться насильно их вытащить. В лучшем случае, он будет выглядеть только глупо; в худшем, он обеспокоит их настолько, что поднимутся вопросы. Он бы хотел избежать обоих вариантов, так что он просто закрыл рот и пожал плечами. Его руки вертелись на коленях, дрожа от желания прожестикулировать ответ, но никто в этой комнате не знал языка жестов, так что он заставил руки перестать двигаться.

Он надеялся, что немота пройдёт быстрее, чем кто-либо начнёт волноваться.

Исцеляющей Девочке не потребовалось много времени, чтобы начать осматривать их и вглядываться в травмы, отчего они стали ещё более уставшими, чем ранее. Многим в школе потребуется долгий постельный отдых после её осмотров.

— Что случилось с Бакуго? — Тодороки первым задал вопрос, и если раньше Мидория не хотел молчать, то сейчас наступил тот самый случай.

К счастью, за него ответила Исцеляющая Девочка.

— Всемогущий принёс его сюда без сознания, и исцеление выжало из него последние соки. Он ещё довольно долго будет так лежать, полагаю.

— Вау, — Яойорозу взглянула на Изуку сквозь прикрытые веки. — Расскажешь нам позже, как прошёл твой экзамен, Мидория. То есть, Айзава-сэнсэй тот ещё мудрёный случай, но драться со Всемогущим… — она сделала паузу на мгновение, прежде чем продолжить. — Этот синяк выглядит скверно, — мягко сказала девушка. — И если Бакуго вывели из строя, то я представляю, как всё интенсивно закрутилось.

Пальцы Изуку сжали край койки, и густая масса в его горле стала болезненной.

— Я думал, всё закончится по-другому, — подметил Тодороки, и хоть его голос был как всегда непринуждённым и лёгким, его слова словно ударили его в живот. — Обычно это тебе достаётся больше всех… Мидория? С-стой, нет, я не…

У Изуку просто не хватило сил остановить это, или даже вызвать такое желание. Горячие слёзы беспрепятственно полились по его пустому, не выражающему ничего лицу, и парню хотелось умереть. Бытие призрака не могло быть настолько же плохим — как сидеть, быть пустой тратой места, когда весь позор и разочарование кипели в нём. Не в первый раз он плакал перед Тодороки, но здесь он впервые увидел столько беспокойства и непонимания в его взгляде, словно это была его вина в том, что он начал плакать, но на самом деле нет, не его. Никто не был в этом виноват, лишь он был виноват в своей трусости, и в том что он жульничал, и что он был самым отдалённым примером героя из возможных. Он должен был усвоить урок, который Айзава-сэнсэй и Всемогущий пытались донести до него, но всё, что он смог сделать, это выйти из себя и снова сорваться, и даже не было важным то, почему он это сделал — бросил человека, который был ранен, в беде и нуждался в помощи, но он просто развернулся и убежал в другую сторону ему нужна была помощь, но никто не пришёл…

Всё потому что Бакуго ударил его, и Мидория хотел ударить в ответ, и он знал, что это был самый лучший и действенный способ ранить его: наградить его ещё одной бесполезной победой.

Пока его тело дрожало от беззвучных рыданий, чья-то рука неловко легла на его плечо, и она была слишком лёгкой и нерешительной, чтобы быть чьей-то, кроме Тодороки, который плохо владел способностью выражать физическую поддержку.

Изуку хотел бы чувствовать, что он заслужил эту поддержку.