Когда Секиджиро Кан, классный руководитель класса 1-Б, перед рассветом вышел на улицу, его взору предстал стоящий на дороге Айзава, который наблюдал за уезжающим в даль автобусом. Он держал в руке кружку кофе, чьё содержимое давно остыло, — Айзава еле моргнул глазом, когда его коллега встал рядом с ним.

Проскользнуло мгновение изучения Секиджиро его кружки, выражения лица мужчины, а затем медленно исчезающего автобуса, после чего пришло осознание.

— Нифига себе. Ты действительно сделал это.

Айзава хотел глотнуть, но затем сморщился и вылил всё на землю.

— Ты почти кажешься удивлённым.

— Ты держался довольно долго, — сказал Секиджиро. — Мы уже начали подумывать, что твой класс сможет дотянуть до конца года целым. Думаю, некоторые из нас теперь задолжали немного денежек Каяме.

— Изумительно, — едко произнёс тот. — Приятно слышать, что это принесёт ей выгоду и развеселит всех вас.

Кан вздрогнул.

— …Прости, — сказал он. — Наверное, это было нелегко — принимать подобное решение.

— Не понимаю, почему все так думают, — резко и грубо сказал Шота. — Не понимаю, почему моя полоса невезения с неудачными студентами убедила всех, что я могу так просто принять свой собственный провал по одной лишь прихоти.

— Айзава…

— Я отпускаю учеников только тогда, когда у них нет вообще потенциала, — Айзава сердито бросил взгляд в ту сторону, куда уехал автобус. — А если на начале пути у них будет хотя бы капля, значит я могу с этим работать. Я думал, что смогу работать с ним.

— Кто это был? — осторожно спросил он. — А, понял, один из тех на отработке.

— Нет. Минета Минору.

Брови Секиджиро взлетели вверх.

— Оу.

— Я собирался послать его в исправительный класс в ту же секунду, когда он оплошает, — сказал Шота. — Но понял, что это мало что даст.

— Уверен? — спросил он. — То есть, ты упоминал его раньше, как и Каяма, но… он же всего лишь подросток, ты же понимаешь. Такое случается, но это же не значит, что он не может развиваться.

— Так я тоже думал. Я на это надеялся, — тот покачал головой. — Но я уже слишком на многое закрывал глаза, и в этот раз это закончилось тем, что мальчик Соусаки пострадал. Он в порядке, — быстро добавил мужчина. — Но он был на волосок от гибели, и всё, что Минета на это ответил, — ответил на тот факт, что его действия повлекли за собой угрозу жизни ребёнка — это назвал его «самодовольным маленьким засранцем», — он замолкнул на очень резкий вздох Секиджиро. — Он вряд ли хотел, чтобы я это услышал. Но я услышал, и понял, что никак не смогу ему помочь. И я не смогу в здравом уме давать ему дальше учиться, — он почесал бороду, выглядя очень уставшим. — Я могу работать с Бакуго, хоть он и слишком избалованный и гордый, но, по крайней мере, в нём есть частичка добра. Минета никогда этого не хотел, так что я ничего не смогу ему дать.

— Кажется, это к лучшему, — мягко сказал Кан. — И… хей. У тебя всё ещё есть множество других многообещающих учеников. Ребята с правильным и добрым сердцем. Это просто значит, что у них появилось больше простора для своего развития. Тем детям ты сможешь помочь.

— Да, — сказал Айзава. — Да, я на это надеюсь.

***

Шото не имел ничего против раннего утра, как концепта.

Живя в доме отца, он ненавидел утро. Живя в доме отца, оно начиналось с тяжёлых шагов, направляющихся в его комнату, где Шото вставал с кровати, как стрела, лишь бы его не застукали всё ещё лежащим в постели, и заканчивался скупым, примитивным завтраком перед какими-либо тренировками, которые ему успеет впихнуть отец, прежде чем он не пойдёт в школу. То есть, он закрывал глаза на всё происходящее первые часы его дня, пока он не выйдет за дверь и не сможет снова нормально дышать.

Сегодня же утро началось с громогласного голоса Ииды в спальне мальчиков, за которым последовал хор усталых тихих протестующих вздохов. В этот раз Шото поднялся и сел намного более аккуратно, чем обычно, потому что на его груди лежала кошка. С одной стороны, Каминари пытался глубже спрятаться в своей постели. С другой же, Мидория перевернулся и ударил того в бок. Все были сонными и заторможенными, а утро ещё никогда раньше не чувствовалось таким невероятно комфортным.

— Я чувствую себя очень странно, — сказал Мидория за завтраком, который был очень простым, но намного менее спартанским, к которому он привык.

— Как странным? — спросила Урарака. Она ела с закрытыми глазами, слишком сонная, чтобы удерживать свои веки.

У Мидории явно не наблюдалась подобная проблема.

— Не знаю, — сказал он, задумчиво. — Наверное, я умираю.

Девушка накренилась в сторону, пока не натолкнулась на его плечо.

— Деку, неееет.

— Ты выглядишь нормально, — терпеливо проинформировал его Шото.

— Знаю. И я чувствую себя нормально. Но из-за этого у меня возникли подозрения, — Изуку нахмурился. — Я лечу? Я чувствую себя очень лёгким.

Оджиро сидел достаточно недалеко, чтобы услышать это, поэтому тихо хихикнул.

— Мидория, ты вообще видел своё лицо в последнее время? Клянусь, твои мешки под глазами будто стали меньше. Ты не умираешь, ты просто хорошо отдохнул.

Урарака выдавила всхлип, который, Шото был более, чем уверен, был фальшивым.

— Я так горжусь, — сказала она.

— А я завидую, — пробурчал Серо. — Мне всегда трудно заснуть в новых местах. Первая ночь в лагере всегда самая худшая. Как ты вообще это делаешь, Мидория?

Изуку пожал плечами, пробурчал что-то и запихал в свой рот побольше еды, чтобы не отвечать на вопрос.

— Кстати, говоря о вещах, которые не дают мне спать, — вклинилась Очако. — А где Минета?

После этого вопроса все девушки подскочили. Ашидо снова села, посмотрев под стол. Джиро подпёрла поближе ноги, сев по-турецки.

Шото взглянул на ещё одного соседа по столу.

— Яойорозу? — спросил он.

Она положила свои палочки, сжав губы.

— Похоже, что его отправили домой. С утра Айзава первым же делом заставил его встать раньше остальных. Нас с Иидой проинформировали об этом прошлой ночью, но без подробностей.

— Странно, — подметил Каминари. — Он же даже не был на отработке. И я не думаю, что он сделал что-то не так во время того испытания в лесу.

— Айзава-сэнсэй сделает объявление после завтрака, — повысил свой голос Иида, приглушив шум голосов. — Уверен, все недосказанности нам объяснят.

К пяти тридцати утра, весь переодевшийся в спортивную форму класс собрали снаружи, большинство всё ещё зевали и были изрядно помяты. Шото уже вполне проснулся; это утро еле считалось для него сверх-ранним, учитывая его обычные пробуждения, потому всё происходящее казалось очень медлительным. Единственными, кого, по видимому, не тронул ранний час, были Яойорозу, Мидория и Токоями, хотя в последнем случае Тодороки был не уверен, так как он просто-напросто не мог прочитать его выражение лица сквозь перья и клюв.

— Всем доброго утра, — поприветствовал их Айзава. — Сегодня начнётся ваша тренировка. Этим летом мы укрепим вами выученное в прошлом семестре, а также преодолеем лимиты ваших физических и умственных способностей, — некоторые из них вздрогнули. — Цель этой тренировки заключается в усилении ваших причуд, как и в подготовке вас перед экзаменами на временную лицензию, — глаза Айзавы сузились. — Потому мы подготовим вас к сценариям, угрожающим вашей жизни, агрессивным и враждебным противникам, говоря простыми словами, к геройской работе. Временная лицензия позволит вам исполнять вами наработанное, так что мы проведём лето, зарабатывая и накапливая опыт, — его глаза обвели весь класс. — На этой ноте хотелось бы оповестить вас, что Минета не будет тренироваться этим летом.

Шото заметил более, чем один ошеломлённый взгляд в ряду его одноклассников.

— А также последующей осенью, — добавил Айзава, и недоумение сменилось шоком.

— Погодите, что? — выпалил Каминари. — Но он же прошёл итоговые! Его даже не зачисляли на исправительные занятия!

— Из-за случившегося прошлым вечером, Минета Минору больше не является учеником геройского курса Юей, — продолжил учитель, игнорируя выпад Каминари. — Поведение, которое он продемонстрировал вчера недопустимо для героя на обучении, и было непростительным с самого начала, — лицо Айзавы было похоже на камень. — Позвольте мне ясно выразиться, я относился к его оплошностям снисходительно — слишком снисходительно, чем было необходимо. Я не совершу подобную ошибку дважды. Пока вы находитесь у меня на обучении, ваши учителя и ваши сверстники должны получать соответствующее уважение. Вы будете уважать границы. Вы будете уважать согласие. Вы будете предоставлять вашим одноклассникам элементарную вежливость. Если вы неспособны на это, то вам нет места в моём классе, в этой школе, или в этой профессии.

Яойорозу, стоящая рядом с Шото, словно выпрямилась во весь рост. Был слышим вздох облегчения со стороны пустующего пространства над воротником Хагакуре.

Шото переминался с ноги на ногу, пытаясь заглушить внезапно подступивший страх. Минета был ему неприятен, но, скрыто, парень не чувствовал ничего по поводу ухода Минеты; его социальные поступки не были наилучшими, но даже он не мог не заметить, как девушки страдали от одного только присутствия их уже бывшего одноклассника. Но несмотря на это, Минета был умён и силён по праву. Он хорошо владел своей причудой, он был достаточно сообразителен, чтобы попасть в топ десять студентов по общеобразовательному рейтингу, и он пережил атаку на ОСН, как и остальные. Он смог пройти итоговый экзамен, хоть его партнёр Серо и застрял на исправительных тренировках, — это значило, что он, по сути, прошёл экзамен в одиночку. И даже со всеми этими качествами и способностями, его всё равно выгнали лишь за характер и поведение.

Шото осознавал свою силу; он знал, что он умный, сильный и достаточно умел в своей причуде, и хорош в общеобразовательном.

Он не был настолько же уверен в своём характере.

***

— Мы будем усилять ваши причуды, — сказал им Айзава-сэнсэй, и именно этим они и занимались.

Это было ужасно, но, с другой стороны, остальные члены команды Диких Кошек присоединились к ним. Как понял Изуку, пока их, класс 1-А, приветствовали Мандалай и Пиксибоб, классом 1-Б занимались Рэгдолл и Тигр. Но когда все, наконец, собрались вместе, в середине утра Изуку был готов упасть на землю и вырубиться на месте.

Он этого, конечно же, не делал. Это противоречило его цели.

В лесу было сорок — ну, уже тридцать девять — учеников, и лишь четыре тренера, помимо их классного руководителя. Но так как Дикие Кошки были настоящими профессионалами, их причуды отлично подходили для одновременного широкого курса тренировок, как и в горных спасательных операциях. Земляная причуда Пиксибоб превращала окружение в специализированные тренировочные поля и полосы препятствий. Мандалай обладала Телепатией и могла разумом вещать инструкции нескольким ученикам одновременно. Поиск Рэгдолл позволял ей наблюдать за не менее сотней человек одновременно, и также находить их слабости. А Тигр…

Тигр был…

Хм.

Изуку чувствовал землю и пот в своём рту, потому что это единственное, что он ел с самого завтрака. Он уже перестал волноваться по поводу режущей боли в глазах, спровоцированной потом, потому что уже прошли часы с её первого появления и Изуку умел быстро ставить приоритеты. Будучи героем спасателем, причуда Тигра помогала ему вытягивать и сглаживать своё тело, чтобы пролезать в узкие пространства, если потребуется. Будучи учителем, он превращался в дьявольское смешение Всемогущего, Наны-сан и Гран Торино. Он был громким, сильным, и совершенно не давал никаких поблажек.

Не то чтобы Изуку этого хотел, конечно же.

Твоей причуде не нужны усиления, говорила ему когда-то Нана. Они нужны тебе. Гран Торино помог ему обуздать Один За Всех и владеть им более слажено, но пять процентов всё ещё были жалкими пятью процентами. Это была капля в море по сравнению с тем, что мог сделать Всемогущий одним пальцем — и при этом не сломать его. Мидория не мог научиться этому всего лишь за одну ночь. Иногда он задавался вопросом, сможет ли он дойти до ста процентов к своему выпускному. Но это уже была проблема Будущего Изуку. Проблема Настоящего Изуку заключалась в а смогу ли я дотянуться до шести.

— Работаем до предела! — говорил ему Тигр, пока он сам неудачно упал на свою лодыжку, из-за чего ему пришлось подождать пять минут, пока сойдёт судорога.

— Работаем до предела! — продолжал он, пока Мидория справлялся с ритмом своего дыхания, когда он не успел заблокировать удар под дых.

— Работаем до предела! — закричал он незадолго до того, как послал Изуку мордой в землю уже в пятнадцатый раз за день.

Рей помогла ему встать, спросила, не хотел ли он дать ей преподать Тигру кое-какой урок, и недовольно нахмурилась, когда он покачал головой. Всё хорошо. Всё было хорошо.

Он решил устроить небольшую передышку, когда Тигр отправился помогать Сато. Его руки ещё не дрожали, так что он активировал Полное Покрытие и упал на руки, чтобы сделать череду отжиманий, пока ждёт учителя.

— Что думаешь? — пробормотал он, еле двигая губами. Было неудобно делать отжимания и держать голову поднятой, чтобы видеть её, но только так он мог видеть её жесты.

Мальчик неподалёку, сказала она ему. Который ударил тебя. Он следит за тобой и другими, но по большей части за тобой.

— Оу, — его грудь от этого сжалась.

Тот с крыльями тоже здесь, сказала она, и Изуку пришлось сделать паузу, прежде чем он случайно потянет кисть. Я не часто его вижу. Когда вижу, он смотрит на тебя. Не знаю почему. Он не хочет говорить со мной. Мне он не нравится.

— Он просто напуган, — прошептал Мидория, затем поднял ладонь, которую он чуть не повредил, и запрокинул на спину. Балансируя на своём весу, он продолжил отжиматься одной рукой. — Знаешь, ты не обязана постоянно быть со мной. Я ещё не до конца понял, как мне упражняться со своей первой причудой. Я не хочу, чтобы ты скучала.

Вместо того, чтобы ответить, Рей лишь нахмурилась и посмотрела на тренирующегося с Сато Тигра. Я хочу кое-что сделать, ответила она.

— Поконкретнее с «кое-что».

Хочу попробовать тронуть его. Ну, реально тронуть. Думаю, я смогу.

Глаза Изуку расширились, он остановился и подпёрся одним коленом.

— Могу я чем-то помочь?

Не знаю.

Когда Тигр вернулся к нему, они начали свой спарринг заново. Это был его не лучший бой, потому что он постоянно отвлекался на Рей, но целью этого упражнения была скорее нагрузка на его чистую силовую мощь, а не хирургическая точность.

Рей витала в стороне от боя, медленно двигаясь кругами, будто она думала куда она могла наброситься на него. Иногда она к нему тянулась, ударяя либо когтями, либо мощными ударами, но её руки проходили сквозь Тигра, как обычно.

Изуку держал свой Один За Всех включённым, наслаждаясь ощущением циркулирующих в его венах молний, а когда Рей снова подобралась ближе, он почувствовал, как волосы на его руках встали дыбом. Из-за статического напряжения на его коже появлялись покалывания, пока он вдруг не увернулся от Тигра и не вступил в то место, где была Рей.

Она мигнула и исчезла, снова появившись за плечом учителя, потянувшись к нему бледной рукой и коснувшись широкого плеча.

Это была лишь доля секунды. Лишь один миг. Изуку наблюдал, всегда наблюдал за любыми слабостями в противнике, как его учила Нана, и он заметил секундный взгляд Тигра за плечо. Изуку смог ударить и попасть ему в бок, прежде чем он смог использовать против него гибкость своего тела.

Рёв хохота учителя почти оглушил его, после чего его вознаградили ещё одним не мягким падением на землю. Во время падения, он взглянул на Рей, и увидел, как с очень и очень широкой улыбкой она смотрела на свою руку. Когда, шатаясь, он поднялся на ноги, Тигр всё ещё улыбался ему, и Мидория удосужился также улыбнуться ему в ответ.

Как только мощный голос мужчины снова вернул его в реальность, он смог заметить еле заметное движение в деревьях за границами их тренировочного поля. Кота таился в тенях, пока верхушки деревьев наполовину закрывали его фигуру, и встретил его взгляд, злобно нахмурившись. Прежде чем Изуку смог среагировать, мальчик повернулся и скрылся в зарослях вместе со своими родителями, никогда его не покидающими.

***

Рэгдолл не любила трубить на всю округу о своих заслугах, но сейчас она была однозначно самым занятым членом из всей её команды. Тигр учил детей драться, Пиксибоб производила впечатление на всех, превращая равнины и холмы в препятствия, а Мандалай залезала в чужие головы. Так всё и происходило у них; Тигр, Пикси и Манди были лицом, мускулами и голосом их операции, а маленькая старая Рэг была мозгом и глазами.

Это была хорошая работа. Её любимая работа. И самое приятное, что никто, кроме неё, не мог сделать эту работу лучше всего. Сотриголова и Кровавый Король принесли им тридцать девять котят, и Рэгдолл могла видеть и наблюдать за каждым из них с любого угла обзора. Она была углом обзора. Пиксибоб поворачивалась к ней, чтобы знать, что кому что нужно было, Манди поворачивалась, чтобы знать, кому какие инструкции были нужны, а Тигр…

Ну, Тигр, по большей части, занимался своими делами. В этом весь был Тигр. Но она время от времени давала ему советы о том, кому нужна была силовая нагрузка и какая именно.

(Но это был достаточно мудрёный вопрос, потому что всем здесь нужна была нагрузка, в любом возможном виде.)

Рэгдолл, ухмыляясь себе под нос, тронула Манди за плечо и прошептала ей в ухо.

— Скажи Тодороки-куну, что он сейчас потеряет сознание от перегрева, — сказала она. — Кендо-сан следует поработать над работой своих ног, Шиозаки никогда не удастся выиграть в бою, если она будет стоять на месте, Оджиро вывихнул лодыжку и от подобного нельзя просто так отстраниться… — так список и продолжился. Рэгдолл хорошо запоминала имена; она должна была быть в этом хороша, с такой-то причудой. Ей также надо говорить медленнее, Манди не сможет так просто сразу всё транслировать.

Не то чтобы она винила её за это. Когда-то Рэгдолл также перетруждалась, когда она ещё была маленьким несмышлёным необученным котёнком. Когда она была маленькая, один из самых счастливейших дней в её жизни был момент, когда она смогла понять, как выключить причуду, потому что без этого её разум был не самым приятным местом на Земле. Даже когда ей удалось достигнуть результата в сто человек, ей всё ещё было сложно уложить в голове, кто где был, что кто делал и кто в чём был слабее. Из-за того, что она пыталась упорядочить всю информацию, что-то самое очевидное часто проскакивало прямо перед её носом.

Сейчас? Сейчас она ничего не упускала.

Она даже не видела его, но могла чувствовать — Мидория Изуку, класс 1-А, отходящий от Тигра. Он не мог дышать, его мышцы болели, а правая рука онемела, и он украдкой удалился от Тигра, пока тот был отвлечён другими учениками.

Нос Рэгдолл сморщился. Какой непослушный. Совсем скоро наступит время обеда. Если он продолжит отлынивать, ей придётся рассказать о нём Айзаве, который всё ещё был словно на колючках после того, как отправил одного из котяток домой.

Только она повернулась к Манди, чтобы её напарница отправила ему небольшой ментальный подзатыльник, но тут она определила его курс направления и поняла, что он шёл прямо к ним.

— Что-то случилось? — спросила Манди.

— Подожди минутку! — прощебетала Рэгдолл и поскакала к мальчику напрямую.

Она хотела подкрасться к нему, но он подбежал к ней прежде, чем она что-то предприняла.

— О, Рэгдолл-сан! Я везде вас искал… вы сейчас заняты?

Рэгдолл моргнула, прищурилась и оглядела его лицо на мгновение. Он не врал. И не отлынивал, уж точно. Просто отдыхал от Тигра, что было просто смешно. Кто вообще хотел отдыхать от Тигра? Он же просто настоящее счастье.

Она всегда показывала все свои зубы, когда улыбалась.

— Не глупи, — произнесла она. — Я всегда занята.

(Металлическая оболочка Тетсутетсу крошилась — он достиг своего порога, и очень рано. Тсунотори ступила на торчащий камень и теперь середина её копыта кровоточила. Асуи хочет пить, Аояма скоро распрощается со своим завтраком…)

— Я хотел кое-что у вас спросить, — сказал Мидория, стерев немного грязи и пота со своего лица. У него очень хороший шрамик… но с глазом всё в порядке. Это просто отметина. — Вы говорили, что ваша причуда позволяет вам видеть чужие слабости.

— Ты прав! — сказала она. Теперь она начала вспоминать, потому что Пикси говорила об этом — Мидории очень нравятся герои, причуды, нравится находить ответы на вопросы больше, чем что-либо.

— Есть какие-то слабости, которые бросаются у вас на глаза? — спросил он у неё. — Точнее, мои слабости.

— Хммм, — Рэгдолл постучала по своему подбородку. Разве это не жульничество? У неё было ощущение, что это должно считаться жульничеством, но сейчас не экзамен, это тренировка. И сейчас она должна была быть его учителем, разве нет? Раз она учитель, и это был не экзамен, то в чём будет проблема, если она поможет ему найти ответ на его вопрос? — Нуууу… Самая большая вещь, которая бросается лично мне на глаза, так это твоя правая рука.

Он подёргал слегка рукой.

— Она просто немного онемела.

— Ну, ты знаешь, как говорится, от малого к большому, разве нет? — она постучала одной из лапок по своему подбородку. — Кроме того… ты весь такой грозный, громкий и задиристый, но вот силенок у тебя маловато пока что ответить, — она наклонила голову в сторону, чтобы посмотреть на него вкось. — Поэтому отлынивать от Тигра и идти задавать мне вопросы будет не самым умным решением, ты так не думаешь, Мидория-кун? Пикси говорила, что ты умный. Ты же и без меня уже знаешь свои слабости, разве нет.

Он моргнул, смотря на неё.

— А что насчёт умственных?

— Хм? — она наклонила голову уже в другую сторону.

— Вы правы, я уже их знал, — подметил он, немного застенчиво. — Я знаю, ну, свои физические слабости, и я вроде догадываюсь, как их преодолеть. Но что насчёт моих умственных слабостей? Может ли ваша причуда найти их? — прежде чем она ответила, он продолжил дальше. — Потому что я знаю, что мне надо делать, но у меня не всегда получается додумывать решения дальше. Иногда я чувствую, будто я чему-то сопротивляюсь, и это не что-то вроде этого… — он постукал по своей скрючившейся руке. — …или насколько большие у меня мускулы. Я думаю, что это от того, как у меня построены мысли, и сложно сказать, что именно мне мешает и как это преодолеть. Я просто интересовался, может ли ваша причуда сказать мне.

Рэгдолл снова загудела, давая звуку растянуться, пока нога стучала в такт её мыслям. Никто ещё не спрашивал у неё что-то подобное, кроме Манди, когда они ещё были совсем молодыми.

— Мммммм нет, боюсь, что нет. Моя причуда имеет дело лишь с физическими слабостями! Побитые ноги, сломанные руки и боль в позвоночниках, ну, ты знаешь.

Его плечи слегка опали.

— Но! Это ещё не значит, что я не могу ответить на твой вопрос. Потому что-потому что-потому что, это всё, на что способна моя причуда. Но я способна на кое-что большее! — на этих словах он подскочил, и Рэгдолл мысленно возгордилась собой. Она уже приноровилась ко всему учительскому. (Плюс Тигр и так искал себе напарников… может, они могли бы попробовать!) — Я очень общительный человек! Всё, что не может увидеть моя причуда, я могу прочитать и без неё. Так я поняла, что ты хотел моей помощи, а не просто отлынивал от Тигра.

Мидория взглянул на неё, словно это была самая странная вещь, которую он слышал.

— Почему мне захотелось бы спрятаться от Тигра?

Котёнку следовало быть более осторожным, иначе Рэгдолл он начнёт нравиться.

— Без понятия! Но расскажи-ка мне побольше о своих умственных блокировках. Манди хоть и телепат, но я хороша во всём, что связано с умом, — (кисти Бакуго уже начали уставать, ему нужен отдых. Яойорозу голодна, и она не может прыгать и делать разные вещи настолько быстро, насколько может, даже если постарается чуть сильнее. О, а вот и завтрак Урараки… кое-что попало на Моному, и теперь он начал прыгать, уф, его равновесие просто ужасно…)

— Как у вас получается так со всем справляться? — спросил Мидория, и на мгновение ей показалось, что это у него была Телепатия, а не у Манди. — Это же столько разных задач, разве нет? Так много вещей, и за всем нужно следить. Как вы всё это перевариваете и находите то, что нужно, при этом не перегружаясь?

— Практика! — ответила она. — Годы практики. Нет быстрого и лёгкого решения! Но сперва мне нужно было попробовать. Я отстранилась от всех мелких вещей, что также можешь сделать и ты, если хочешь, и просто сфокусировалась на том, что было передо мной, — она коснулась его носа кончиком перчатки. — Но ты пропустишь всё самое полезное, если закроешься от этого. Если ты не хочешь упустить полезное, то просто впусти это в себя. Я так и сделала. Я дала этому пройти через меня, и затем мой разум окружил мысль со всех сторон. Практика! Покроши всё самое раздражительное в кучу маленьких, размером с укус, вещей. Это тяжело и на это уходит время, чтобы стать в этом хорошим. На это не уходит просто одна ночь, — на самом деле, это он был виноват в том, что задавал так много вопросов и знал, находил и заучивал столько, что его маленькая пушистая голова просто не вмещала всё внутри. Но он был умён, он сможет её усилить.

Он стал задумчивым, что было хорошо. Раз задумался, значит слушал.

— Это имеет смысл, — сказал он, и поднял свою покрытую шрамами руку. — Что насчёт таких слабостей? — он запнулся. — Я не знаю, можете ли вы ответить на подобный вопрос, но вы же знаете разные слабости, да? Что насчёт слабостей, которые нельзя излечить? Потому что это уже не исправишь, и это, правда, моя вина, но… ну, как вы и сказали, она просто немного онемела, но от малого к большему, — он разглядывал её лицо. — Есть ли решение, которое поможет мне не давать этому ослабить меня, кроме того, что мне просто нужно усилить всё остальное?

Рэгдолл скрестила руки, чтобы не дать им дёргаться.

— Уф, это уже потяжелее, — сказала она. — Но у меня есть ответ, и это, — она наклонилась вперёд. — Не все такие, как я, — он моргнул, смотря на неё, и она добавила, — Не все могут со всем справляться одновременно. Дошло?

Он моргнул снова, и вдруг его глаза расширились. Он понял?

— Это как у вас, но с умственными слабостями, — сказал он, задумчиво. — Вы не можете найти их своей причудой. Так что вам приходиться находить их глазами. И вам приходиться полагаться только на то, что вы видите. Но если они увидят всё неправильно, то…

Умный котёнок. Рэгдолл улыбалась так, пока не показались все её зубы.

— Многие люди любят притворяться, будто у них нет слабостей, — сказала она. — И это, конечно, всё хорошо и классно, но каждый знает, что у всех есть слабости, так что если ты попробуешь это на ком-то, кто не является мной, они просто будут продолжать искать, пока не найдут.

— Но если они подумают, что нашли, то они перестанут смотреть, — сказал Мидория, и его взгляд был настолько напряжённым и задумчивым, что он сам начал показывать схожести с котом — всё, чего ему не хватало, это заостренных зрачков. Он потряс своей рукой. — Я могу заставить их игнорировать это, и они клюнут на слабость, которой нет.

— На это способен лишь хороший лжец, — сказала ему она. — Думаешь, что сможешь соврать, не сказав и слова?

— Не думаю, что я когда-то такое пробовал, — он улыбнулся в ответ своими острыми маленькими кошачими глазками, и на этом их разговор закончился. Рэгдолл он очень понравился. Она хотела танцевать от восторга, но смогла ограничить себя небольшими прыжками на каждом шагу по пути обратно. Сотриголова прекрасный учитель и герой, а Тигр был её самым лучшим другом, которого она любила всем сердцем, но у них такие однобокие умы, когда дело доходило до силы, потому что, ну, мужчины.

Она улыбалась, наблюдая за тем, как он бежал к Тигру. Рэгдолл всегда любила умных героев, немного больше, чем сильных героев. Интересно же будет взглянуть на того, который станет одновременно и тем, и другим?

***

Пока мозг Изуку жужжал, как пчела, его ноги вели его на обед.

Рэгдолл была права, пусть даже и не до конца понимала, о чём тот говорил. Он отделял свою первую причуду от всех своих тренировок, или давал иногда ей показаться совсем ненадолго, но сейчас это следовало изменить. Ему будет тяжелее, чем ей в своё время, потому что мёртвые всё ещё были людьми, и раз он хотел задействовать их услуги, то на это потребуются убедительные аргументы.

Он тыкал в свой рис палочками, слегка не в настроении. Единственный призрак, с которым он был способен всегда практиковаться, это Рей, потому что другие духи либо посвящают себя другим людям, как Тенсей или Морские Коньки, либо хаотичны и неустойчивы, как Тсубаса, либо… ну, единственный, кто остался, это Хино. Изуку даже не всегда уверен, где Хино проводит большую часть своего времени. Как ему придётся приспосабливаться к причуде и тренироваться с ней, если у него недостаточно призраков, с которыми можно было бы попрактиковаться?

— Всё хорошо, Мидория? — спросила Яойорозу, мягко отстраняя Мику от своей еды.

— Просто думаю о тренировках, — ответил Изуку. — Многое нужно переварить.

Иида замер, еда на его палочках остановилась на полпути к его рту.

— Это что, был каламбур?

— Я… наверное? Да.

— Я понимаю о чём ты, — сказала Яойорозу. Её тарелка была завалена даже больше, чем тарелка парня, и по понятной причине; сейчас она выглядела гораздо худее, чем утром. Мика снова понюхала еду, пока девушка не взяла и не перенесла кошку на скамейку. Она заметила, как Мидория глядел на её тарелку, потому что она вдруг впала в краску. — У меня очень быстрый метаболизм, — неловко произнесла она.

— Я-я не осуждаю, — он засмущался. — Извини, я не хотел тебя смущать… это, на самом деле, имеет смысл, с твоей-то причудой. На неё уходит много массы… то есть, закон сохранения энергии… — его голос утих.

— Ты, м-м, прав, — ответила Яойорозу, и её щёки снова приобрели нормальный оттенок, пока она гладила Мику. — Прости, что вдруг попыталась оправдаться, я просто немного ожидала от Минеты… неважно. Но ты прав; чем больше я ем, тем больше я создаю.

— У тебя тоже самое с причудой? — он повернулся к Тодороки.

На мгновение, его друг припугнулся от резкого вовлечения в разговор.

— Эм, еда не сильно как-то влияет.

— Нет, то есть… твоя правая сторона, — сказал Изуку. — Вода же откуда-то приходит, правда?

— По большей части всё зависит от влажности воздуха, — ответил он. — Но и от меня. Я не могу создать и близко столько же льда, если бы мне очень хотелось пить. Так что, наверное, схожести есть.

Отсюда пошёл разговор Яойорозу и Тодороки о биологии причуд, в который Изуку вслушивался, пока не закончил есть. Он встал, чтобы убрать свою тарелку, затем проверил время. Осталось пятнадцать минут до конца их обеденного перерыва, так что у него было достаточно времени, чтобы исследовать окружение, особенно учитывая привязавшуюся к нему вдруг Рей и говорящую что-то жестами. Я нашла мальчика с крыльями.

Тсубаса скрылся дальше в лесу, пульсирующая масса призрачного гнева, распространяющаяся по округе, как ядовитый дым. На Изуку это не воздействовало так же сильно, как, похоже, на Рей, но он всё ещё чувствовал сворачивающееся ощущение в животе, как только он подходил слишком близко.

Со следящей повсюду и за всем Рей Изуку подкрался ближе, так медленно, будто он шёл к дикому животному. Он сошёл с пути, в сторону леса, и, откровенно говоря, был этому рад. Это означало, что никого не будет рядом, когда Тсубаса снова нападёт.

Только один из его когтей настиг руку Мидории, прежде чем Рей не отвела его назад. Это было хорошо; было легко найти оправдание одной маленькой царапине.

— Подожди… — но Тсубаса уже пропал.

Расстроившись, он вышел на дорогу и потёр с яростью оставленный рубец на его руке.

— Он же идёт за мной, разве нет? — сказал он. — Он идёт за мной, и каждый раз, когда я подхожу близко, он нападает на меня. Почему? Что он имеет против меня? Это потому, что он задирал меня раньше? Это у него просто осталась такая привычка?

Рей скорчила лицо и поводила палец кругом возле своего уха.

— Очень ценная догадка, — он вздохнул.

Он расстраивался недолго, так как Мика встретила его на пути в столовую, и он поднял её себе на руки. Было сложно оставаться злым, когда очень тёплая и приятно мурлыкающая кошка прижималась к твоей груди, даже если это был пик лета и дополнительное тепло тебе было не очень нужно.

— Он же опасен, не так ли?

Изуми-сан появилась посреди ветвей, потому он скинул Мику на землю, прежде чем ответить.

— Тсубаса-кун? Не знаю. Пока что он кидался только на меня.

— Мы пробовали поговорить с ним, — сказала ему призрак. — Но он…

— Знаю, — произнёс Мидория, снизив свой голос. — Он же не притрагивался к Коте, да?

— Нет, но я всё равно волнуюсь. Я не чувствую от него ничего хорошего. Ты знаешь, как он умер? — внутренности Изуку скрючились от слов Изуми-сан. — Похоже… похоже, это было очень ужасно, раз он появился в таком виде.

— Не знаю, — прошептал Изуку. — Я пытаюсь это понять. Если вы вдруг встретите его, или увидите что-нибудь значительное в его поведении…

Она улыбнулась.

— Я буду рада помочь.

В итоге Изуку провёл конец обеда в том углу тренировочного поля, где они занимались с Тигром, разминая свои наболевшие мускулы. В этом, как оказалось, не было никакого смысла, так как вскоре Мика посчитала, что время сделать из него живое кошачье деревце и его разминка превратилась в настоящее испытание. Через несколько минут он сдался и сел, чтобы погладить её.

Прежде чем Кота выбежал к нему вперёд, размахивая длинной палкой во все стороны, Рей сообщила Изуку о присутствии мальчика. Мидория заметил его первым, и как только мальчик также его увидел, на его лице проступило выражение злого шока.

Не зная, что делать, Изуку продолжил водить длинной травинкой перед носом Мики, которая била лапкой по её кончику.

— Привет.

— Отъебись, — сказал ему мальчик.

У Изуку был лишь один туз в рукаве, который он ещё не использовал.

— Хочешь присоединиться? — спросил он. — У меня нет ничего, что ты мог бы ей скормить, но она любит людей и играть.

— Я не разговариваю с бездарными подражателями героев, — без интонации сказал Кота.

— Справедливо, — его сердце словно упало внутрь. — Кошек ты тоже ненавидишь?

Кота продолжил смотреть на него так, будто он был слишком горд признаться, что существовали вещи, которые он не ненавидел. Мидория положил травинку и почесал подбородок Мики.

— Если хочешь поиграть с ней, пока я тренируюсь, то могу её тебе отдать, — сказал он, смотря на кошку вместо Коты. — Или ей будет одиноко.

— Ты хочешь, чтобы я смотрел за твоим тупым котом, потому что тебе самому нет до этого дела? — голос мальчика горел шипучим презрением.

Парень вздрогнул.

— Она и без меня может о себе позаботиться, я думаю, — сказал он. — И ты не обязан это делать, если не хочешь. Я просто говорю, что ты можешь это сделать, — он снова поднял голову, но мальчика уже и след простыл. Некоторые из его одноклассников и учеников класса Б приходили на поле, а Мика не уходила от него до тех пор, пока не вернулся Тигр.

В один момент Рей постукала по его руке, когда он сделал короткую передышку, и указала пальцем. Изуку проследил за её взглядом и увидел вдалеке Коту, бегущего сквозь деревья к дороге и водя перед скачущей Микой тростник.