После не самого удачного конца «турнира» невольно стало ясно, что от хозяйки дома слишком много проблем, поэтому решено было отправиться на прогулку на недавно открывшуюся ярмарку. Переодевшись и приведя себя в порядок, компания быстро вышла за порог и направилась в сторону ближайшей деревеньки. Идти оказалось совсем недалеко — меньше мили, так что даже Ирэйн без труда шагала вперед. Едва расписные флаги и ленты замаячили впереди, довольный Кили воскликнул:

— Ну, а теперь, дорогие друзья, мы вынуждены вас покинуть. Встретимся чуть позже!

Последнюю фразу он уже бросил через плечо, так как вовсю потянул Тауриэль за руку, горя неудержимым желанием показать ей тут все. Цветные шатры манили его, как в детстве, вот только теперь он мог разделить радость не с братом, дядей или матерью, а с любимой. Предвкушение удовольствия грело сердце, и молодой гном еще крепче сжимал тонкую ладошку. Его слух ласкал шелест длинной эльфийской юбки — позади, и все нараставший напев лютен, трещоток да свирелей — впереди.

Проводив пару проницательными взглядами, все оставшиеся переглянулись.

— Матушка, если хочешь, мы составим тебе компанию, — произнес Фили.

— Не стоит, — улыбнулась Дис. — Я же понимаю, что тебе тоже хочется поводить Ирэйн по местам своего детства. Идите, гуляйте. Двалин, надеюсь, не откажется побродить со мной. Как сказал Кили, встретимся позже.

Фили кивнул, мельком бросив взор на Двалина, и тоже повел за собой жену, точно помня, что обычно на таких ярмарках готовят безумно вкусные лепешки, пригодные в пищу даже тем, кто на сносях.

Проводив взглядами еще одну исчезнувшую пару, Двалин с Дис остались вдвоем. В кроне деревьев шуршал ветер, заливной луг мягкими волнами перекатывался под ногами, и гномка мечтательно подняла глаза к ясному голубому небу.

— Да, давно это было… — протянула она, не опуская головы. — Кажется, уйма лет прошла, когда мы вчетвером вот так беззаботно гуляли. Торин, Фрерин, ты и я. Жаль, что те деньки уже не вернуть…

— Жалеть о былом — не лучшее лекарство от тоски, я думаю, — задумчиво ответил Двалин.

— А что нам, женщинам, еще остается? — Дис медленно двинулась вперед, и Двалин зашагал следом. — Один брат погиб, второй теперь король. Мужа забрала смерть. Мои дети выросли и обзавелись собственными семьями. Даже твоя жизнь воина полна свершений и событий! Ну скажи мне, друг мой, что мне еще теперь остается?

— Знаешь, Дис… — Двалин остановился, и Дис с грустной улыбкой во взгляде посмотрела на него. — Я не мыслитель и не поэт, не говорю так витиевато, как остроухие зазнайки, и не изъясняюсь так доступно, как весельчаки хоббиты. Но я думаю, что и у тебя есть своя жизнь, которая не менее ценна, чем Торина, Фили с Кили или моя. И тебе еще рано хоронить себя.

С этими словами он приобнял спутницу за плечи и тут же отстранился, ругая себя за столь непозволительную вольность.

— Пожалуй, во всем Средиземье, — улыбнулась синими глазами Дис, — нет другого гнома, кто бы мог так верно находить путь к моему сердцу. Ты всегда знаешь, что сказать и как приободрить. Если бы ты знал, насколько ты замечательный друг.

Дис снова улыбнулась, на этот раз самой теплой и ласковой улыбкой, и зашагала в сторону ярмарки.

«Друг…» — неслышным эхом откликнулся Двалин и двинулся следом.

Кили резко распахнул полы фиолетового шатра и вошел внутрь, увлекая за собой Тауриэль.

— Выбирай! — махнув рукой в сторону прилавка с украшениями, провозгласил он.

Подобрав подол воздушной юбки, Тауриэль приблизилась к крытым яркими тканями столам и вгляделась в россыпь товаров. Чего там только не было: и бусы разных мастей, и кулоны, и серьги: от простых колечек до свисающих на плечи «гроздей». И кольца, браслеты, перстни — словом, на любой, даже самый взыскательный, вкус. Заинтересованная Тауриэль продолжала осматривать плоды ювелирного искусства, то и дело перебегая тонкими длинными пальцами от одной вещицы к другой. В отличие от эльфов, гномы, а порой и люди, любили нарядить себя в разного вида побрякушки. Они пробивали себе не по разу уши, носы, могли запросто надеть несколько колец на одну руку. Руки Торина, к примеру, даже в известном походе постоянно были украшены перстнями. Впрочем, подобной страстью страдали представители не только гномьего народа, но это уже отдельная песнь. Среди гномов за все те годы, проведенные практически бок о бок, Тауриэль чего только не насмотрелась. Вот и сейчас она увидела нечто знакомое.

Подняв с прилавка небольшое серое колечко, она продемонстрировала его мужу и вскинула брови, как бы говоря: «И как вы это носите?». Тауриэль, впрочем, знала ответ, ибо сама не раз видела, как подобное «украшение» носили некоторые гномы. Такие же точно колечки очень успешно красовались в раздувающихся ноздрях некоторых грозных воинов, и на этот счет Тауриэль имела собственные опасения. Она не сомневалась, что подобное может мешать в битве. Эльфийка, конечно, поделилась своими умозаключениями с мужем, на что тот лишь развел руками, как бы говоря в ответ: «Да, вот такие мы». В этот раз он тоже развел руками и довольно улыбнулся: да, вот такие мы…

Положив кольцо на место и вернувшись к изучению товаров, Тауриэль снова склонилась над столами, и ее глаза вновь забегали по блестящим побрякушкам.

— Почему ты хочешь мне что-то купить? Ты же сам мастеришь прекрасные украшения, — не отрываясь от созерцания, спросила Тауриэль.

— Так-то да, но раньше я часто ходил в такие вот лавочки, искал интересные идеи, изучал новые веяния. Всегда есть шанс отыскать что-нибудь заманчивое. Хотя… — он окинул быстрым взглядом прилавок, — похоже, не в этот раз.

— А вот эти? — Тауриэль подняла со скатерти пару длинных сережек.

Раньше Тауриэль, как и все эльфийки, не носила много украшений, ограничиваясь единственным кулоном. О проколотых ушах и речи не шло, но Кили так желал сделать ее чуть похожей на представительниц своего племени и этим приблизить к себе самому, что она уступила. С тех пор ее длинные рыжие волосы венчали гномьи косы, на пальцах нет-нет да появлялись колечки из-под умелой руки мужа, а в острых ушах отныне позвякивали длинные медные серьги. Вот и сейчас пара таких мерно покачивалась у ее открытых плеч.

— Ну и что в них особенного? — Кили бросил на выбранные женой украшения скучающий взор. — Камни не особенно ценные, такие мы уже давно не используем ввиду их дешевизны. Чистота у этих маленькая, да и огранка не самая сложная.

— Ты просил меня выбрать что-нибудь, и я выбираю их.

Тауриэль уверенно сжала в ладони сережки, инкрустированные большими радужными опалами.

— Вкус прекрасной леди настолько же хорош, насколько и она сама.

Супруги тут же обернулись на голос. В собственных обсуждениях они и не заметили хозяина лавочки, и теперь он стоял совсем рядом, по ту сторону прилавка, и почтительно взирал на покупателей. Кили тут же нахмурился, смерив взглядом наглого, вознамерившегося заигрывать с его женой мужчину. Торговец словно понял настрой гнома и тут же сменил тактику. Засунув руки в длинные рукава и сложив их на животе, он поклонился Кили и произнес:

— А господин гном, как я погляжу, знает толк в ювелирном деле.

— Еще бы не знать! У нашего народа это, можно сказать, родовое ремесло.

— И вы явно хорошо в нем разбираетесь, — мужчина вздохнул и обвел рукой свои товары: — Да, по большей части они не могут сравниться с работами мастеров гномов. Камни не такие ценные, да и в искусстве гравировки металла они проигрывают. Пожалуй, та вещица, что приглянулась милой леди — самое лучшее из имеющегося.

— Еще бы! С такими стекляшками наши ребята даже возиться не станут, — Кили сложил руки на груди, с чувством собственного превосходства снизу-вверх глядя на хозяина шатра. — Видел бы ты, старик, какие самоцветы каждый день обрабатывают наши умельцы!

— Могу только догадываться…

В этот момент в палатку вошли Двалин с Дис. Сверкнувшие огромные сапфиры в ушах и на шее гномки словно подтвердили только что сказанные слова ее сына.

— Ну и что вы тут застряли? — пробурчал Двалин, поглядывая то на Кили, то на Тауриэль.

— Да мы уже уходим, — дернул плечом Кили. Затем, все-таки приняв выбор супруги, вытащил из кармана несколько золотых монет и, подкинув их в ладони, опустил на бархатную скатерть. — Этого точно хватит.

Со словами «Пойдем, милая» он взял Тауриэль за запястье и потянул следом за выходившей из палатки Дис. Прежде чем фиолетовые полы шатра задернулись за четырьмя посетителями, сзади донеслось радушное: «Приходите еще».

— Очень вкусно, — Ирэйн доедала вот уже вторую лепешку и, казалось, не собиралась останавливаться — все-таки во время беременности аппетит у женщин заметно просыпается.

Фили довольно улыбнулся, налегая на свою порцию. Судя по словам жены, чувствовала она себя отменно, и это не могло его не радовать. Волнения отпустили, проблем не было, и Фили мог беззаботно наслаждаться возвращением в детство.

— Стало быть, вот в таких радостях ты провел всю предыдущую часть жизни?

— Под радостями ты имеешь в виду сегодняшнее падение в песок и набитую шишку? — хмыкнул в усы Фили.

— Не сочиняй, — прищурилась Ирэйн, откусывая очередной кусок лепешки. — Я наслышана о ваших гномьих приветствиях лбами, так что голова у тебя просто обязана быть крепкой!

«Ничего от нее не скроешь», — еще раз улыбнулся юноша, когда услышал доносящиеся с улицы звуки оживления.

— Кстати, если уж говорить о радостях бытия, пойдем, я тебе покажу еще одну, — с этими словами он поднялся со скамьи, взял под руку жену и потянул ее в сторону выхода.

На улице, как он и полагал, уже царил ажиотаж. Множество людей, гномов и даже хоббитов спешили куда-то, и, проследив за ними взглядом, Фили убедился, что не ошибся. Толпа следовала к невысокому деревянному возвышению, напоминавшему подмостки; сверху над ним был натянут широкий купол, а по бокам уже собрались будущие артисты. Лицедеи, акробаты, фокусники, шуты — привычный ярмарочный набор.

— Смотри, вон Тауриэль, — указала ладошкой Ирэйн на возвышавшуюся рыжую макушку.

— Да… Раньше в такой толпе я бы уйму времени искал Кили, а теперь и искать не нужно, — Фили усмехнулся, подбоченившись, а затем аккуратно повел за собой супругу, уводя ее от мест давки.

— А вот и Фили с Ирэйн появились, — раздалось рядом, как только они поравнялись с остальными членами компании.

— Вас нетрудно было заметить.

Развить эту интересную и прямо-таки богатую на каламбуры тему не удалось, потому как вскоре на подмостки вышел ведущий представление. Мужчина поклонился зрителям, объявил, что никогда прежде не видел столько восторженных лиц, жаждущих посмотреть на маленькие таланты его товарищей, обещал интересного времяпрепровождения и под звуки мандолин удалился. Раздались хлопки зрителей и задорный свист.

— Надеюсь, под «восторженными лицами» он имел в виду ту детвору? — с видом недовольства сложив руки на груди, Двалин кивнул в сторону сразу трех больших семейств хоббитов, буквально переполненных маленькими пострелятами.

Тауриэль с Ирэйн едва не прыснули, но сумели, однако, сдержаться: все-таки восторженное лицо татуированного гнома-великана — еще то зрелище.

— Не будь хмурым стариком, — улыбнулась Дис и взяла его под руку.

В этот момент началось представление. Выступали лицедеи с маленькой постановкой, затем акробаты поражали зрителей своей гибкостью и прямо-таки бесстрашием. Фокусники вызвали гвалт детского визга. Шуты завершали представление. Они шутили и шутили, пока публика покатывалась со смеху. Наконец, на бурных восторгах все закончилось, хотя толпа потом еще долго была под впечатлением. Довольные представлением зрители переговаривались, обсуждали особо удачные моменты. Вскоре люди, гномы и хоббиты медленно начали расходиться, силясь утихомирить собственных чад. Известная компания тоже двинулась в обратный путь, когда совсем рядом раздалось негромкое и тут же потонувшее в гаме вокруг «Кто-то украл мой кисет!..».