Приходите на наше выступление, друзья! — двое фокусников помахали на прощанье и под товарищеские рукоплескания двинулись к своему столу. Прошло совсем немного времени, прежде чем они расплатились с трактирщиком и покинули шатер.

— Какая невежественность, — поднимая свой нож, протянул купец. — Без спросу брать чужое — высший степень хамства! Думаю, хватит с меня фокусов. Пойду-ка в свою палатку от греха подальше. Был очень рад снова всех вас повидать.

С этими словами он поднялся со скамьи и медленно зашагал в сторону выхода.

— Думаю, нам тоже пора, — подытожил Фили. Переведя взор на все еще бледного Кили, он не смог отказать себе в удовольствии подразнить его: — Ну как ты, братишка? Выглядишь не очень.

— Ой, отвали! — огрызнулся Кили, силясь восстановить прежний уверенный вид.

Засмеявшись, Фили уже собирался встать из-за стола, когда увидел застывшее лицо жены. Потрепав Ирэйн по плечу, он готов был начать волноваться, когда она заговорила сама.

— Фили, я должна тебе кое-что сказать.

Позже, вчетвером стоя у края стрелкового поля, две супружеские пары держали совет. Двалин с Дис, как непосвященные, были сопровождены домой, зато оставшиеся теперь внимательно обдумывали сложившуюся ситуацию и искали единственно верный выход.

— Ты уверена в том, что слышала? — в третий раз спросил Кили, опершись спиной о край площадки.

— Уверена. Я не могла ошибиться. Это был нож того торговца. В тот момент, когда он ударился о железную тарелку Фили, он сам мне сказал о своих последних злоключениях. И я абсолютно уверена, что именно этим ножом торговец безуспешно пытался вскрыть первый ларец Дис. Им же он открыл тот, что теперь пустует в ее комнате. Он вор, и по-другому быть не может.

— Но что, если тут какая-то ошибка? — Фили хотел развить свою мысль, и Ирэйн уже собиралась напуститься на него, когда Тауриэль ее опередила.

— Нет, здесь нет ошибки. Украл он, и я в этом не сомневаюсь.

— Откуда такая уверенность? — Кили посмотрел на жену. Эльфийка выглядела нахмурившейся, как будто что-то ее угнетало.

— Есть причины. Я совсем забыла об этом и, когда твоя мать рассказывала о пропаже, даже не вспомнила. Но сейчас все иначе. Я точно знаю, что в тот вечер купец был в нашем доме, и сама ирония заключается в том, что именно я его туда и привела.

Изумленные взгляды друзей вынуждали пояснить, что Тауриэль и сделала.

— Он обманул меня, просил позволить ему смыть грязь с одежды. Если помнишь, Кили, я тогда тоже была вся испачканная, потому что случайная повозка окатила нас с головы до ног, когда мы вдвоем с торговцем шли с ярмарки. Он был в тот вечер в доме, и я не знаю, в какие комнаты он мог зайти. И как я могла позабыть об этом?

— Не кори себя, — наконец произнес Фили. — Главное сейчас — это то, что теперь мы уверены в его вине. А это значит, что надо действовать.

— Нужно сообщить матушке, и Двалину, — Кили запустил пятерню в волосы. — Вот только как мы им объясним, откуда взяли такие сведения?

— Выхода нет, — Фили тяжело вздохнул. Впрочем, это следовало сделать давным-давно. — Придется рассказать им об Ирэйн.

Все четверо задумчиво переглянулись. Где-то в верхушках соседних деревьев зашелестел ветер, прокатившись волнами по сочной траве, подхватив чужие волосы, полы одежды. Вдалеке зашуршало сено мишеней, из которых все еще торчали ощерившиеся оперения стрел Тауриэль.

Дис слушала и не верила своим ушам. Чем больше говорил ее старший сын и молча подтверждал младший, тем потрясенней она выглядела. То и дело она переводила взор на Ирэйн, будто ища подтверждение тому, что весь этот рассказ — всего лишь шутка. Но шутка затягивалась, и никто не спешил смеяться и хлопать в ладоши.

— Занятная история, — когда рассказ наконец был окончен, подытожил Двалин.

Стоя у соседней стены и сложив руки на груди, он даже не задал ни единого вопроса. Казалось, он лишь щурился да иной раз улыбался. Когда же в комнате воцарилось молчание, он мог позволить себе высказаться.

— Да, Дис, веселые у тебя сыновья. Со специфическими вкусами, так сказать. Что-то мне подсказывает, что Торин знает еще не все подробности.

— Это правда? — Дис вновь посмотрела на невестку. — Дочь назгула?

— Не дочь, — поправила ее Ирэйн. — Лишь его далекий потомок. Эти твари уже давно бессмертны, но в те времена, когда проклятье еще только порабощало их, они были людьми, у них были семьи и рождались дети. Некоторые из них были могущественными колдунами. Видимо, от одного из таких мне и передался дар слышать голос оружия. И именно из-за их проклятого бессмертия мой жизненный срок много больше обычного человеческого. Я не из дунэдайн, я… из назгулов.

— Прости матушка, что не сообщили тебе сразу, — Фили покаянно склонил голову. — Я боялся, что ты можешь не понять. Ирэйн настаивала признаться, но я был против.

— Не злись, — поддержал старшего брата Кили. — На то были причины.

— Могу себе представить, — развела руками Дис. Видно было, что она все еще шокирована, но постепенно первая реакция проходила, сменяясь тихим беспокойством. — Ну… а что же малыш? Тот ребенок, что Ирэйн носит под сердцем…

— Уверен, он будет еще тем гномом! — засмеялся Кили, вспомнив собственных троих пострелят.

— Причин волноваться нет, — откликнулась сама Ирэйн, но, видя, что Дис до сих пор не избавилась от охватившего ее оцепенения, добавила: — Послушайте, Дис, я ведь не изменилась. Я та, с кем вы знакомились три года назад. Не изменилось ничего, только теперь вы знаете правду. Надеюсь, она не сильно повлияет на ваше отношение ко мне.

Дис молчала, терзаемая раздиравшими ее противоречиями. С одной стороны, она очень хотела, чтобы все было по-прежнему, а с другой — как можно просто взять и закрыть глаза на такие новости? Она все сжимала и разжимала пальцы, когда вдруг почувствовала крепкую ладонь на своем плече. Подняв голову, Дис увидела возвышавшегося над ней Двалина. Он ничего не говорил — лишь ободряюще смотрел на нее. В его взгляде была и улыбка, и готовность поддержать, и тепло, и укор. Его взор будто говорил: «Ну что же ты? Это же твоя семья. Если ты позволяешь себе сомневаться, то кто тогда будет их любить?».

«Ты прав, — так же безмолвно, наконец, ответила Дис. — Если я сомневаюсь, то кто же примет их такими, какие они есть? Спасибо тебе, Двалин».

— Кажется, мы все выяснили, — поняв, что буря обошла стороной, заговорил Двалин. — Ну, а теперь, когда семейные откровения подошли к концу, я должен напомнить всем вам, что мы совсем позабыли о том, ради чего здесь и собрались. А именно, о воре-торговце.

Дис тут же вскинулась, будто невысказанные слова жгли ей язык, и она тут же поспешила озвучить их.

— Вот именно это я и не поняла… Что значит «слышать голос оружия»? Что именно, Ирэйн, ты услышала? Как вообще это происходит?

— Когда клинок звенит, он может говорить. И я слышу его, я понимаю его.

— Это правда, — откликнулась из дальнего угла Тауриэль. — Именно благодаря этой способности Ирэйн, мы с ней и познакомились. Можно сказать, она мне жизнь спасла тогда.

Ошеломленная новыми сведениями Дис в который раз подняла на своих детей полный праведного замешательства взор. Да, эту историю ей еще не рассказывали. Что ж, теперь ей будет чем занять одинаковые унылые вечера.

— Это так. А сейчас именно нож этого купца сам сказал мне, что им был вскрыт ваш ларец. У меня нет доказательств, но я знаю это наверняка. Оружие не лжет никогда.

— Но почему тогда в первый его визит ничего не пропало?

— Потому что первый ларец ему просто не удалось вскрыть или как-то сломать. Но он тоже пытался.

И ведь правда: если бы Дис не воспользовалась подарком Герты и не переложила свои драгоценности в новое хранилище, ничего бы этого не случилось. Или все равно случилось бы?

— А это значит, что нам осталось лишь решить, как именно забрать назад твои украшения, матушка, — Фили приблизился ко все еще не пришедшей в себя матери. — Что скажешь? Как, ты хочешь, чтобы мы поступили?

Гномка долго молчала. Она обдумывала, взвешивала слова родных, старалась принять невероятные новости, и во всей этой кутерьме следовало отыскать верное решение. И ей показалось, что она его нашла.

— Мы ничего не будем делать, — от неожиданности ответа все присутствующие буквально замерли. — Если вы сами говорите, что кроме голословных обвинений мы ничего не имеем, то так тому и быть. Ирэйн, я не ставлю под сомнения твои слова, я лишь хочу сказать, что это всего лишь слова. У нас нет ничего, с чем можно было бы идти к другому человеку и требовать у него что-либо.

— Но он же вор! — до сих пор не верил своим ушам Кили. — Как так? Ты хочешь просто так ему отдать отцовские подарки? Да и вообще!..

— Дис, ты же знаешь, что мы всегда можем решить вопрос силой, — просто, будто говорит о какой-нибудь погоде, откликнулся Двалин.

— Нет, я сказала, — Дис поднялась с кресла и, обведя взором всю компанию, уверенно добавила: — Я не хочу этого. Мы не будем опускаться до подобного. Даст Махал, виновные получат по заслугам, но заниматься бесчинством моя семья не станет.

С этими словами она двинулась прочь из комнаты. Когда же ее шаги затихли в коридоре, Кили, не удержавшись, выдал:

— Ну и что это было?

— Думаю, она просто распереживалась, — много позже, прохаживаясь мимо гномьих мастерских, протянул Фили. — Должно быть, обрушившиеся на нее новости заметно потрясли ее. Матери нужно время на то, чтобы все обдумать и решиться.

— Хорошо, что Двалин занялся самоуправством и отправился вместе с Глоином шпионить за торговцем, — откликнулась Тауриэль.

— Ну, от него послушания никто и не ждал, — улыбнулась в ответ Ирэйн.

— Да, так хотя бы есть шансы, что получится что-нибудь нарыть, — Кили пнул попавшийся на его пути камень. Маленький камушек тут же полетел, подпрыгивая на земле, но не успел он остановиться, когда всех четверых окликнул громкий голос.

— Кто это? — удивилась Ирэйн.

Впрочем, отвечать было бессмысленно — к небольшой компании со всех ног несся Гимли. Его рыжая и уже густая, как у отца, борода колыхалась на груди, но юному гному это нисколько не мешало: наоборот, завидев друзей, он еще быстрее припустился бежать. Едва достигнув свою цель, он резко остановился, пару раз вдохнул-выдохнул, восстанавливая дыхание, и горящими глазами уставился на друзей.

— Гимли, что с тобой? — потрепал по плечу младшего сородича Кили. — Что стряслось-то?

— Я вас… везде ищу… — чередуя вдохи со словами, заговорил Гимли. — Срочно… идемте со мной… Надо спешить!..

— Да что случилось-то? — Фили тоже склонился над товарищем, но неожиданный ответ заставил его мгновенно отбросить в сторону всю растерянность.

— Это касается… краж в наших землях. Мы знаем, кто этим… занимается! Мы сами слышали.

— Что именно вы слышали? — спросила Тауриэль.

— Нет времени рассказывать. Бежим со мной! Скорее… иначе будет поздно!..

Все четверо быстро переглянулись. А как же Ирэйн? Необходимость бежать сразу же отрицала ее возможность участвовать, но Фили не мог просто так ее бросить здесь.

— Спешите. Я сама дойду до дома, — поняв терзания мужа, спокойно произнесла Ирэйн.

— Но как же… Я не могу просто так оставить тебя тут одну…

— Фили, не глупи. Совершить пятьдесят шагов до дома я могу самостоятельно.

Юноша нахмурился, глянул на внушительный живот супруги и, ничего не ответив, окликнул проходившего мимо родича.

— Эй! Эй! Проводи ее туда, куда она скажет, ясно?

Гном слегка опешил от неожиданности, но противиться наследному принцу не стал. Поравнявшись с Ирэйн, он посмотрел на будущую спутницу и согласно кивнул.

— Бегите. Нечего время зря терять, — Ирэйн коротко махнула рукой, а спустя мгновение ее друзья уже сорвались с места, уводимые Гимли неизвестно куда.

Бежали не очень долго. Миновав дома, кузни и конюшни, они оказались на широком лугу, по которому стелилась единственная маленькая дорожка — к старой мельнице.

— Что там? — на ходу спросила Тауриэль.

— Мельница, но она уже давно простаивает без дела, — откликнулся Кили. — Вот только я и понятия не имею, что там может находиться такого, на что стоит смотреть.

— Если успеем, то ты не будешь разочарован, — хмыкнул себе в усы Гимли, еще быстрее переставляя ноги.

Вскоре крылья старой мельницы вовсю возвышались над беглецами, но, к их удивлению, Гимли повел их не внутрь мельницы, а на ее двор — туда, где когда-то складывали мешки с готовой мукой, чтобы погрузить их на телеги и отвезти в город. Неожиданно Гимли остановился, свернул за угол. И только тут стали заметны еще двое молодых гномов, спрятавшиеся за стеной, как в засаде.

— Ты успел, Гимли, — обернувшись, откликнулся один из них. — Они все еще болтают.

— Кто болтает? Что происходит? — не понял Кили.

— Слушайте, — Гимли тоже укрылся за углом так, чтобы его не было видно, и настоял, чтобы друзья последовали его примеру. — Мы с парнями тут развлекались, играли на костях в «Мертвого гоблина», когда услышали чьи-то шаги и голоса. Нас так и не заметили, зато мы имели возможность наблюдать за этими проходимцами.

— Проходимцами? — Тауриэль аккуратно выглянула из укрытия и вскоре смогла увидеть двух молодых людей, вальяжно рассевшихся на полуразрушенной телеге. Каково же было ее удивление, когда в одном из них, светловолосом молодчике, она признала возницу, что в тот злополучный вечер обрызгал ее грязью на пустынной дороге.

— Эти глупцы думали, что их никто не слышит, вот и говорили о своих «подвигах»! — хмыкнул один из друзей Гимли.

— Да, вот только кражи в наших горах едва ли можно назвать подвигами, — откликнулся другой.

— Кражи? — тут же встрепенулся Фили. — Вы хотите сказать, что эти люди причастны к ограблениям?

— Еще как! — подтвердил его догадки Гимли. — Они сами обсуждали несколько особо удачных дел. Говорили даже и о похищенных драгоценностях госпожи Дис.

— Что? — Кили сжал кулаки, намереваясь разобраться с ворами по-мужски, но старший брат тут же его остановил.

— Более того, я не сомневаюсь в том, что это они, — продолжал Гимли. — Вон тот, белобрысый, как-то приходил к нам — у него лошадь сорвала подкову, и нужно было починить. Уверен, они давно тут все вынюхивают и высматривают.

— А как же торговец?

— Не знаю, о ком вы, но о каком-то торговце они тоже упоминали.

— Вот, значит, как… — задумчиво протянул Фили. Если все так, как говорил Гимли, то у них тут, в Синих горах, целая шайка воров подвизается.

Но если в первый момент Фили и позволял себе сомневаться, допуская вероятность ошибки, то после того, как двое грабителей перекинулись очередной парой фраз, сомнения исчезли напрочь.

— А все-таки хорошее место нашел купец. Просто раздолье для умелых рук! — говорил «возница».

— Еще бы! Хотя лично мне не нравится идея посещать дома этих олухов. Мне больше по душе обчищать глупцов-зевак. Пока они смотрят представления, они беззащитны, как дети.

— Кстати, скоро ведь эти циркачи устраивают очередное выступление — там и поживимся.

— Дело говоришь, дружище. Надо сообщить ребятам, чтобы были наготове.

Молодые люди все еще беззаботно болтали, абсолютно уверенные в безлюдности места, в то время как их соглядатаи трепетали от жгучего гнева.

— Ну и что мы собираемся делать? — поглядывая на жуликов из своего укрытия, наконец спросил Кили. Разговор воров и не думал утихать, но услышанного было более чем достаточно, чтобы убедиться до конца. — Мы точно знаем, что они ко всему причастны, но что теперь? Сообщим Двалину и Глоину?

— Да, нужно им все рассказать, — кивнула в ответ Тауриэль.

— Ну хорошо, а дальше что? Строго говоря, мы и до этого знали, кто виновен. Теперь, разве что, мы сами все слышали. А заодно знаем, что через пару дней эти мерзавцы будут грабить на цирковом представлении. Быть может, просто вломим им по первое число и заставим все вернуть?

— Ты же слышал, что их там целая шайка. Откуда нам знать, что те, другие, не затаятся, едва почуяв опасность? — осадила мужа Тауриэль.

Наступило томительное молчание. Каждый силился найти решение, но простая, казалось бы, задачка требовала умелого и весьма продуманного подхода. Наконец тишину прервал Фили.

— Знаете, — покручивая эглеты на усах, заговорил он, — я не уверен, как именно мы это провернем, но я почти наверняка знаю, кто нам во всем поможет.

Заинтригованные взгляды слушателей оповестили, что затравка пришлась по вкусу — теперь дело за остальным блюдом. Однако Фили не спешил раскрывать свои планы.

— До выступления осталось два дня? Что ж, за это время придется кое-что сделать. Нужно обо всем сообщить Двалину, и в этот раз у каждого будет своя собственная задача.