— Думаю, уже можно, — покрутив в воздухе трубкой, произнес Фили.

— Ладно, тогда я пойду к матушке и… — Кили поднялся со стула и уже собрался держать путь в гостиную, когда Тауриэль остановила его.

— Ну уж нет! Ты опять дров наломаешь!

— В каком это смысле? — не понял опешивший гном.

— Тебе ли спрашивать о подобном, — закутавшись в свою накидку, усмехнулась из соседнего кресла Ирэйн.

«Очень смешно», — так и горел ответный взгляд Кили, коим он поспешил наградить невестку.

— Нет, я серьезно, — вернула к себе внимание Тауриэль. — Ты опять наговоришь что-нибудь не то, а тут нужно действовать аккуратно, тонко. К тому же за мной должок Двалину.

Кили даже не успел спросить, когда именно его жена умудрилась попасть в должники к старому вояке, но Тауриэль не стала дожидаться вопросов. Вспорхнув с кресла, в котором сидела последние полчаса, она быстро зашагала к выходу из комнаты, и вскоре ее высокая статная фигура исчезла в дверном проеме.

— Вы это слышали? — выпалил Кили, стоило его супруге скрыться из виду. — Я наломаю дров! Ну надо же!.. Да ее самомнения хватит, чтобы заполнить до краев весь Эребор!

— Ну так… Знаешь такое, братишка: два сапога — пара? — пряча ухмылку в вороте туники, откликнулся Фили.

Кили заметно скривился, и неизвестно, как долго бы длились препирательства, если бы не Ирэйн. Ей уж совсем не хотелось лицезреть перепалку двух братьев.

— Ваши глупости подождут. А пока что я предлагаю послушать, как там дела у Тауриэль.

А в это время сама Тауриэль нашла того, кого искала, и теперь сидела прямо перед Дис, протянув ноги к слабо потрескивающему камину.

— Что-то случилось? Я так поняла, ты хотела поговорить со мной, — откликнулась Дис, отложив в сторону шитье.

— Да, есть один разговор…

Еще несколько минут назад Тауриэль была уверена, что точно знает, как будет себя вести, но сейчас, глядя в синие глаза этой женщины, она совсем не представляла, как подступиться к столь деликатному вопросу. Хотелось сделать все правильно, аккуратно и тонко, как она и говорила Кили. От ее слов зависело многое. Нельзя оплошать. Некоторое время сомневаясь, Тауриэль все же решилась.

— Дис, знаете, Кили очень переживает из-за того случая на тренировке. Он знает, что вы беспокоились о нем, но до сих пор так и не решается поговорить.

— Это я-то не решаюсь? — зашипел из-за угла Кили. — Да ничего подобного!

— Тихо ты! — шикнули на него тоже подсматривающие Фили с Ирэйн.

Сразу двойной напор заставил ретивого юношу усмирить свой нрав и снова вслушаться в чужой разговор. А Тауриэль меж тем чувствовала все большую уверенность, неспешно подбираясь к главной теме.

— Понимаете, то, что произошло на поле — это сущая случайность: Кили переусердствовал, а Двалин лишь защитился. Тут нет вины. Они оба не виноваты. Такое случается — на то он и бой, хоть и тренировочный.

— Да, Герта мне говорила то же самое, — кивнула Дис. — Да я и сама постепенно поняла это. Но в первый момент, конечно, я очень испугалась.

Тауриэль покивала головой в знак солидарности. Наверное, иди речь о ее детях, она бы так же волновалась, но сейчас, слава Эру, речь была не о них. И Тауриэль обдумывала, как бы ненавязчиво перейти к другому, более деликатному вопросу. Но главным и самым обнадеживающим было то, что Дис больше не боялась и не держала обиду на Двалина, — ну, а с остальным уже можно работать!

— Знаете, так получилось, что мы с Двалином разговаривали в тот вечер. Он действительно очень переживает из-за случившегося. Он корит себя, хотя его вины в том нет. Но еще печальнее, — Тауриэль затаила дыхание, пристально всматриваясь в лицо Дис, — что он боится, что вы перестали ему доверять.

— Во дает! — неслышно присвистнул из общей засады Фили. — Да твоя жена, братец, мудрее всех нас! В умении убеждать она перещеголяет даже Бильбо! А раньше казалось, она только клинками вопросы решает. Недаром, оказывается, шесть сотен лет по земле ходит.

Гордый за свою супругу Кили выпятил грудь, но такой маневр сильно мешал лазутчикам, потому ему опять пришлось умерить пыл и продолжить слушать.

— Нет, этого не будет, — уверенно покачала головой Дис. — Если я не смогу доверять Двалину, то кому тогда верить?

— Не сомневаюсь, он очень ценит это ваше отношение. А еще… он очень надеется на взаимность.

Ну все, сказала. Тауриэль облегченно выдохнула, чувствуя, что все самое сложное позади. И теперь — Мелькор ее забери — она была уверена, что в ее силах сделать все, чтобы помочь товарищу. Казалось, Дис невыносимо долго молчала. Подбирала ли она слова или осмысливала сказанное собеседницей, Тауриэль не знала, но стоило Дис наконец заговорить, как все волнение улетучилось.

— Я это знаю. И я бы, наверное, ответила, но… не уверена, как отнесутся к этому мои сыновья. Да и странно это как-то: я ведь не молода, даром что богата. И у меня был муж, у меня есть дети. Зачем смелому, сильному воину такая? Уверена, многие достопочтенные гномы были бы горды отдать за него своих дочерей.

— Но любит-то он вас.

Это простое слово «любит», точно самое настоящее волшебство, преобразило облик Дис. Ее щеки запылали, совсем как у молодой девчонки, спина выпрямилась, пальцы сжали подол яркого бордового платья.

— И насчет сыновей и их благосклонности можете не волноваться — они буквально сами попросили меня поговорить с вами. Были уверены, что мне это удастся лучше.

— Вот же плутовка!.. — едва не задохнулся возмущением Кили.

— Все-таки я не сомневался, что за свои специфические вкусы в выборе возлюбленной ты ее еще поплатишься, — не смог отказать себе в издевке Фили.

— Кто бы говорил! — напустился на него младший. — Да ты сам…

— Замолчите оба, — скомандовала Ирэйн, указав рукой на двух женщин. — Сейчас будет нечто важное.

И действительно: хоть Дис и молчала, но выражение ее лица говорило само за себя. Тауриэль же, желая закрепить результат, произнесла:

— Уверена, Двалин сейчас так же, как и вы, мучается в неизвестности. Быть может, вам с ним стоит все прояснить? Так будет лучше для обоих.

— Думаешь?

Но теплая и искренняя улыбка лесной девы была убедительней любого ответа. Чувствуя, как ноги слегка потеряли в опоре, а сердце забилось, точно птица, Дис поднялась с дивана и зашагала прочь. Ее мысли крутились вокруг одного единственного объекта, и раздавшихся позади возмущенных возгласов: «Тауриэль, это что ты тут про меня наплела?!» — женщина уже не слышала.

Она нашла его быстро: Двалин стоял, облокотившись о заграждение злополучной тренировочной арены, и глядел куда-то перед собой. Шелест ее юбки Двалин услышал сразу и тут же резко обернулся.

— Дис?..

— Здравствуй…

— Ты что-то хотела? Торговец нам наврал, и чего-то из украшений не достает?

— Нет-нет, с ними все в порядке, благодарю за беспокойство.

Двалин не мог взять в толк, какая причина могла заставить Дис прийти к нему. Впрочем, если она шла куда-то в другое место, то он не смел держать ее — она могла прямо сейчас развернуться и уйти прочь. Но Дис не уходила.

— Какой-то ты хмурый последнее время, — вставая рядом, откликнулась гномка. — Случилось что?

— Нет, все по-старому. Это и удручает.

Двалин тяжело вздохнул, но неожиданное прикосновение заставило его вздрогнуть. Переведя взор на собственную ладонь, он увидел накрывшую ее мягкую ладошку, и сердце в мощной груди екнуло.

— Двалин, прости меня, пожалуйста, если сможешь, — Дис постаралась заглянуть в его светлые искренние глаза. — По своей глупости я оттолкнула тебя и теперь не знаю, как загладить свою вину. Если ты простишь мою женскую неразумность, я буду счастлива.

— Простить тебя? Это мне в пору извиняться. Я виноват, что чуть не покалечил твоего сына, и мою вину тут ничем не оправдать.

— Нет, все не так, и ты сам это знаешь. И вообще, я не желаю больше слышать об этом! Вы оба живы и здоровы, а мне большего и не надо.

— Так значит… ты простила меня? — воин, казалось, не готов был поверить своим ушам. Слишком неожиданное счастье, слишком долгожданное.

— Надеюсь, ты сделаешь то же самое, — улыбнулась Дис, отводя глаза. — Хотя я действительно не понимаю… зачем тебе сдалась такая, как я.

— Что?

Последняя фраза заставила Двалина буквально окаменеть. Чтобы секундой позже отозваться огнем во всем теле. Он-то уже и не чаял, что Дис когда-нибудь поймет и примет его чувства, а теперь оказывалось, что она знает все, да к тому же и сама говорит об этом.

— Двалин, мы ведь так давно знаем друг друга. Скажи, зачем тебе женщина, бывшая замужем, у которой двое детей и две сотни лет за плечами? Неужели тебе нужно все это?

Несколько напряженных мгновений — и неожиданный ответ.

— Всегда было нужно. И сейчас не меньше.

Время тянулось преступно медленно. Дис разрывалась между неверием в происходящее и той соленой радостью, что теперь сжимала ее грудь в тисках. А Двалин боялся все испортить, чувствуя себя неповоротливым и неуклюжим медведем. Это как с ковкой меча — где-то нужно проявить недюжинную силу, а где-то стоит чуть переборщить — и неудача. Вот и он сейчас очень боялся переборщить. В конце концов, с мечами обращаться ему было куда привычней. Да и ни один из них не был так ценен.

Повинуясь не понятному ей самой порыву, Дис потянулась вперед и запечатлела на щеке воина первый их поцелуй. Тут же зарделась, ругая себя за непозволительную для порядочной гномки вольность, и отстранилась бы, если б крепкие руки не стиснули ее в объятьях. Второй поцелуй — но на этот раз настоящий, такой, каким делятся мужчина и женщина, говоря друг другу о своих чувствах.

Неизвестно, как бы вели себя эти двое потом, если бы из-за угла не раздалось громкое и довольное: «О-о-о!».

— Мы верили в тебя, дружище! Ну и когда свадьба? — Кили, казалось, ликовал сильнее всех, пылая карими глазами, будто углями.

— Это что еще за дела? — попыталась возмутиться Дис, но Фили не дал ей разойтись.

— Тебе не в чем винить нас, матушка. Мы всего лишь переживали и держали за вас кулаки.

— А заодно и уши, и глаза, — фыркнул Двалин перед тем, как следующая фраза Кили буквально ошеломила его.

— Двалин, только я хочу сразу предупредить, что звать тебя «папой» я не стану. И даже не жди! Слишком непривычно.

— Да ты, я смотрю, совсем страх потерял. Проучить бы тебя заместо твоего отца.

— Это вряд ли, — ухмыльнулся наглец. — Кстати, довольно удобно, что теперь есть рука, которая всегда защитить твою мать, но не поднимется, чтобы накостылять тебе.

— Дело говоришь, братишка, — поддержал Фили.

— Зря вы на это уповаете, — подколола обоих братьев Тауриэль, и, словно в подтверждение ее слов, Двалин принял угрожающую позу.

— Преподать вам урок я всегда имею право как ваш бывший наставник.

— И то верно… — сразу же погрустнел Кили. — Опять уложишь нас лицами в песок на очередной тренировке?

Случайное упоминание о неудачном бое будто холодком прошлось по плечам, заставив всех присутствующих замолчать. Почуяв общий настрой, Фили решил, что пора что-то менять.

— Кстати, о лицах в песок. Помнится, у меня остался должок к тебе, Двалин. Не обессудь и прими вызов.

— Да уж, братишка, — Кили потрепал свою копну волос, скрывая за этим нехитрым жестом все еще не ушедший до конца стыд. — Я, пожалуй, пока отсюда за вами понаблюдаю, а ты покажи нашему будущему отчиму, из какого камня мы сделаны.

— Сам ведь такими нас и выточил, — пожал плечами Фили.

— Ну что ж… если ваша мать не против, — Двалин размял плечи, отчего его шея отозвалась пугающим хрустом, — извольте, великий воин.

Сняв с подставки парные мечи, Фили вышел в центр поля, где уже стоял скинувший верхнее защитное облачение Двалин. В руке того покоился знакомый молот, а на губах играла довольная усмешка. Зрители все еще занимали свои места, удобней располагаясь у поручней и на скамьях, а двое соперников уже начали свой боевой танец.

— На этот раз все закончится быстро, — прокрутив в ладони клинок, откликнулся Фили.

— О, жду не дождусь!

Несколько раз Фили предпринимал попытки подобраться совсем вплотную к своему противнику, но молот Двалина каждый такой раз звонко отбивал любую атаку. Еще немного покрутившись на месте, Фили понял, что такими темпами провозится до старости. Нужен особый прием! И он отважился на него. В прошлом бою, однако, тот увенчался позорным падением, но нынче Герты нет поблизости, а значит, можно и рискнуть. Как и прежде, подведя Двалина к ограждению, Фили сделал обманный маневр, будто пытается ударить «в лоб», проскочил под вражьей атакой и прыгнул на деревянные поручни.

«Должно получиться! — мелькнула стремительная мысль. — Я столько раз его отрабатывал».

Сапоги с силой оттолкнулись от ограды. Фили хорошо видел, что летит прямо в спину соперника, не сомневаясь, что тот не успеет выкрутиться: для того, чтобы отразить эту атаку, Двалину нужно было повернуться, а также суметь занести удар в неудобном для него направлении.

«Точно не успеет», — уже ликовал про себя юноша, когда краем глаза заметил, как молот из одной мускулистой руки перелетел в другую.

«Перебросил?..»

А в следующее мгновение воздух всколыхнулся от звонкого столкновения стали. Перекатившись через плечо, Фили встал на ноги. Щека вновь была окроплена злосчастными песчинками, что безмолвно свидетельствовали о том самом «лицом в песок». Эх, все-таки Двалин был прав: им еще учиться и учиться.

— Не ожидал, что ты сможешь перебросить оружие в более выгодную руку. Тебе даже не пришлось оборачиваться.

Бывалый вояка улыбнулся и, положив молот на плечо, ответил:

— Опыт приходит с годами, Фили. Не волнуйся: когда-нибудь ты будешь учить своих детей и скажешь им то же самое.

Фили усмехнулся, признавая поражение. Да, еще учиться и учиться…

— Что ж, во всем этом есть свое преимущество — за мать теперь точно можно не волноваться.