Сонхва продолжает падать после каждого прыжка. Нога соскальзывает или просто подворачивается. Сонхва прижимает ладонь к уже саднящему от падений бедру и упрямо поднимается, подтянув ногой к себе скейт. 

Если бы он принадлежал ему — уже давно сломал пополам, но нельзя. Не его игрушка. Уён расстроится, если увидит свою драгоценность в мусорном баке с оторванными колёсиками и разломанным корпусом. Сонхва помнил, как светлая компания в лице Сана, Уёна и Ёсана довели жильцов дома, рассевшись с акриловыми красками и лаком прямо на лестничной клетке. Покрасить скейты захотели! И нет, не на улице! Раскрашенные доски на колёсиках ценой репутации и хороших отношений с соседями и домовладельцем! 

Если бы они красили на лестничной клетке его квартиры — уже давно затащил всех домой и разрешил извазюкать не только себя, но и новый ковёр, лишь бы не опускать стыдливо глаза перед соседями. Почему-то перед соседями Ёсана краснел именно Сонхва. А Ёсан улыбался. 

Скейт получился красивый. Уён был горд и счастлив, а вместе с этим пришло желание поделиться этим счастьем со всеми. Уён взял Сонхва за руки, отвел на площадку, поставил перед ногами свой новый красивый скейт и выдохнул: “Учись!”. Сонхва хотел бы упасть после такого заявления, но это его ждало впереди. И каждая неудачная попытка заканчивалась хихиканьем и подколками Уёна. Не со зла — он никогда ничего со зла и не делает, бывает удивительно эмпатичен… Но. 

“Но”.

Мысль, что Сонхва недостаточно хорош и ничего у него не получается (и застрявший в голове хохот Уёна) не давали спокойно жить. Да, Сонхва расстроился. Извинения уже прозвучали — было бы за что просить прощения, Уён!  

Так Сонхва оказался вечером во дворе комплекса, со чужим скейтом под боком, а далее — с синяками по ногам и бокам, со стёртыми ладошками и коленками. Падать не было страшно, но больно. Спотыкаться в очередном странном или сложном приёме — это не то, чего стоило бы стыдиться… А Сонхва было стыдно и обидно. В конце концов, разве он так плох, что собственный парень хохочет при виде его попыток? 

В очередной раз соскользнув с края скейта, Сонхва с жалостью посмотрел на пронёсшегося мимо велосипедиста. Лучше бы Уён увлекался велосипедами… На велосипеде Сонхва кататься умел. 

— Обижаешься, да? — сначала он увидел виноватую улыбку, а потом уже осознал, кто именно над ним склонился. Уён присел, чтобы нависнуть над лежащим на траве Сонхва: — Я не со зла…. Извини меня. 

Сонхва прикрыл глаза и захотел для верности закрыться от Уёна ладонями. Против растерянного насупившегося личика устоять он не мог. Даже не знал, это лицо — умелая актёрская игра и исполнитель прекрасно осведомлён об её убийственном влиянии или это всё проявление искреннего и невинного беспокойства? В случае Уёна Сонхва склонялся ко второму варианту, но отрицая первое, чувствовал себя гадко. Получалось, что он мучает несчастную душу чувством вины. 

— Ты же к Сану поехал, — промямлил Сонхва. 

— Поехал. И уехал, — Уён переполз под бок к Сонхва, уверенно устроившись рядом. Он положил голову ему на грудь. Смотрелся точно как кот, решивший погреться рядом с хозяином. — Не простишь? 

— Не за что прощать.

— Ага, вижу, — Уён пробежался пальцами по боку Сонхва, а когда услышал заветное шипение от боли, чмокнул в подбородок и погладил ушибленное (возможно, и пораненное) место. — Я научу тебя кататься, не обижайся-я-я-я…. 

Если бы Сонхва был действительно зол, он не позволил бы Уёну так легко забираться руками майку и настойчиво припадать губами к шее. Не разрешил бы себя дразнить, с каждым поцелуем всё больше рискуя проснуться с красной от засосов шеей. И уж точно бы скинул с себя, заберись Уён на его бёдра. 

Как хорошо, что Сонхва не злился. 

Сонхва подёргал за ремень брюк и сжал пальцы на сильных бёдрах. Уён игриво потёрся и упал локтями по обе стороны от головы Сонхва, чтобы поцеловать в губы. Облизывал их, толкался языком, настойчиво углубляя поцелуй. Сонхва лежал, в голове было пусто. От поцелуев Уёна всегда такой эффект. Моментально забываешь обо всём остальном мире. Весь мир становится только Уёном. 

— Ты уехал от Сана, чтобы меня полапать?.. — хитро улыбнулся Сонхва. 

Уён покраснел, но сказал: “Нет”. 

— Врунишка. 

Уён нажал на болезненный синяк. А потом погладил пальцами саднящие ладони Сонхва. Виновато посмотрел побитым котёнком:

— Я научу тебя. Ты хорош, и, — Уён нервно поправил волосы и закусил губу, — слишком шикарно смотришься, даже когда падаешь.

— То есть, ты меня унижаешь, потому что я такой классный?

Уён ударил Сонхва по плечам и попытался встать, чтобы капризно убежать, но Сонхва схватил его за талию и не дал подняться. На такую реакцию и рассчитывали.  Уён обнял его за шею и уткнулся в макушку носом. Заулыбался: 

— Да вообще пиздатый, ты бы видел, как на тебя все смотрят.

— Ты преувеличиваешь, определённо, — но какая-то большая часть его гордости успокоилась. 

— Нет, ты правда классный. Кстати, — Уён приподнял Сонхва пальцем за подбородок, что посмотреть в глаза, — Ёсан и Сан сказали, что благословляют нас на отношения.

— Ты им сказал?! — взвизгнул Сонхва и чуть не задохнулся от волнения, пока Уён гладил его по голове и успокаивал, хихикая через слово:

— Сан сказал, что давно понял. Мол, мы “слишком” для просто соседей по квартире. 

— А Ёсан?

— Когда мы пососались на лестничной клетке, — прошептал Уён. — А ещё он попросил передать “спасибо”, что разобрался с его соседями. 

Сонхва утопил свое “да пожалуйста” в смущении. Он укусил Уёна за плечо и шею   — чтобы Уён “ойкал” с каждым новым укусом. 

А потом “ой” стало протяжным стоном. Уён хрипло задышал, навалившись на Сонхва. Не было стыдно обниматься вот так откровенно на улице вечером, но было стыдно от этого тихого звука, с которым Уён обозначил своё удовольствие.

С этим же тихим звуком они разрушили тишину квартиры. Не включили свет, прижались друг к другу ещё в коридору и долго целовались, смакуя губы друг друга, истязая их, пока не заканчивалось дыхание.

— Ты слишком классный, чтобы кататься на скейте, — промычал Уён в рот Сонхва. — Давай я отведу тебя на пилатес?

— Не хочу. 

— Почему?

Уён завел пальцы в волосы Сонхва и замолчал, остановленный от поцелуев. Это был простой ответ и простая причина. Смешно, насколько банально звучало, но именно она толкала разбивать себе коленки и руки, когда Уён находил себе новое активное увлечение. 

— Я хочу быть рядом с тобой, — Сонхва разорвал томительный взгляд глаза в глаза и добавил, посмотрев на приоткрытые пухлые губы. — Мне интересно всё, что интересно тебе. Я люблю всё, что любишь ты. 

Уён с улыбкой принял новый поцелуй. Сонхва опустился на колени перед ним. 

Уён прошептал: “Говоришь, всё интересно?.. Даже если я пойду заниматься йогой?”, а сразу после застонал так, что Сонхва даже и захотел, чтобы соседи утром пожаловались на то, как кто-то за стенкой громко занимался сексом. 

Сонхва попросил бы прощения, а потом быстро захлопнул дверь перед их носом, чтобы гуляющий голым по дому Уён остался только в его памяти. Как хорошо, что такого не произойдёт…

Или?..