«Домой», анонсированное Матиасом, в определённой степени отличалось от того, что вкладывал в это понятие Натан. Мысленно он приготовился к очередному марш-броску и дорожному путешествию. К тому, что сейчас они потащатся обратно через половину страны и проведут ещё восемь часов в дороге, не успев отдохнуть ни физически, ни эмоционально. Кроме того, подозревал, что обязанности водителя лягут на его плечи. Близнецы не то чтобы нахлестались коктейлей до состояния, после которого не то что машину вести — стоять проблематично, но какую-то дозу алкоголя получили, а потому садиться за руль не собирались. Точнее, Матиас себя почти не ограничивал, Штефан более или менее дозировано цедил виски. Натан — по традиции — пил колу.

На выходе из клуба Штефан бросил ему ключи, и на немой вопрос, застывший на лице ответил:

— Да-да, ты всё правильно понял.

— Прелестно, — резюмировал Натан. — Может, нам стоит дождаться утра, а на ночь остановиться в каком-нибудь отеле?

— Никаких отелей, — отмёл этот вариант Матиас, перебрасывая пиджак через плечо.

Под пиджаком всё-таки была майка, а не футболка.

— Если я усну за рулём, и мы во что-нибудь врежемся...

— Не успеешь. Здесь недалеко.

— То есть? — уточнил Натан.

— Домой — это не в Мюнхен. Домой — это в нашу берлинскую квартиру, — пояснил Штефан, увернувшись от пошлого мокрого поцелуя и толкая брата вперёд.

Матиас засмеялся и не слишком твёрдой, но всё ещё показательно-модельной походкой зашагал к машине.

После сорвавшейся операции он перестал сдерживаться и опрокинул в себя сразу несколько коктейлей. Отполировал всё водкой. Выбрался на танцпол, моментально привлекая к себе внимание почти всех, кто присутствовал в зале. Музыку он чувствовал фантастически. Смотреть на него можно было бесконечно. Восхищаться и — желательно — не забывать сглатывать, чтобы слюна на пол капать не начала.

— Ревнуешь его? — поинтересовался Натан, обратившись к Штефану.

— К кому?

— Да хотя бы к той вампирше, с которой он провёл начало вечера. Или ко всем, кто сейчас на него пялится. Мало ли вариантов?

— К этим однодневкам? — усмехнулся Штефан. — Нет. Не ревную. И не собираюсь.

— Почему?

— Потому что. Пусть развлекается. А они пусть завидуют.

— Тебе?

— Мне, — подтвердил Штефан, допивая виски и расстёгивая пару верхних пуговиц на рубашке.

Натан собирался заметить, что со стороны их с братом отношения кажутся довольно странными, и дело вовсе не в самом факте твинцеста, но вовремя прикусил язык и не стал делиться соображениями. Скорее всего, Штефан не проникся бы и не начал откровенничать, посвящая в тонкости семейных уз, а заметил, что это не его дело, потому не стоит совать туда нос. И вообще лучше заниматься своими делами, а не следить за окружающими. Думать, как вернуть долг, не грабя банк и не продаваясь в рабство, решать реально существующие проблемы.

Штефан не был похож на любителя откровенных признаний и разговоров по душам. Особенно тех, что по пьяной лавочке. Себе на уме. Вечная холодность, способная заморозить костры ада и уничтожить на корню любое любопытство. Впрочем, Натан его не осуждал и не находил это странным. Он сам всегда относил себя к категории «интровертов», тщательно выбирающих себе друзей, а не развешивающих подобные ярлыки на каждого встречного.

Одно было понятно ясно и очень чётко. Штефан не сомневался, что близнец обязательно вернётся к нему. Сколько бы посторонних не мельтешило рядом, они не смогут разбить этот тандем. Матс позволит себе немного развлечься, а потом придёт обратно.

Традиция. Нерушимое правило их жизни.

Очередное подтверждение не заставило себя ждать. Матиас, продравшись сквозь толпу, оказался рядом с ними. Забрал из рук близнеца стакан, опустил с лёгким стуком на барную стойку.

— Тебе весело? — поинтересовался Штефан.

— Скука смертная, — признался Матиас. — Но это легко исправить.

Представление об исправлениях у него было своеобразное. Пара секунд, и руки обвили шею Штефана, а губы прильнули к его губам. Ожидаемо. Вполне. Более чем. После того, как Матс подтвердил его догадки, Натан бы ничему не удивился. Тем не менее, всё равно чуть не подавился колой.

В мыслях всё выглядело иначе, совсем не так, как в реальности. И больше походило на заблюренную версию, из которой вырезали всё самое интересное. Когда эти двое сосались прямо у него на глазах, ни на кого не оглядываясь, не придавая значения существованию посторонних...

Они только целовались, а выглядело это не менее возбуждающе, чем крутое порно, снятое по персональному заказу и старательно проезжающееся по всем имеющимся кинкам.

Если бы сейчас Штефан не оттолкнул брата, а снова позволил ему проявить инициативу...

Проще говоря, пресечь его начинание было весьма предусмотрительно.

И милосердно по отношению к наблюдателю, неизменно чувствовавшему себя лишним на празднике жизни.

— Лучше поздно, чем никогда. Спасибо, что сказали об этом сейчас, а не на выезде из города, — произнёс Натан, занимая водительское сидение и мысленно похвалив себя за предусмотрительность.

Водительские права, лежавшие в кармане рюкзака, пришлись как нельзя кстати.

Машина выехала со стоянки.

В зеркале заднего вида Натан заметил близнецов. Они не начинали очередной виток эротического шоу, не пытались высосать друг у друга душу, не торопились избавляться от одежды. Ничего провокационного. Просто сидели рядом и держались за руки, переплетя пальцы. Матиас устроил голову на плече брата и прикрыл глаза. Только теперь его усталость по-настоящему бросилась в глаза. До того главенствовало ошибочное убеждение, что он, словно новенькая батарейка. Готов к свершениям в режиме двадцать четыре на семь.

Вслед за осознанием пришла навязчивая мысль о едином целом. О двух половинах, что существовать по отдельности не могут, да и не хотят. Всё, что нужно для счастья, у них уже есть, и это они сами. Все остальные, как верно заметил Штефан, однодневки — идут мимо.

Теория о том, что третьи стороны всегда оказываются лишними, сейчас представлялась Натану, как никогда, актуальной и, что немаловажно, бесконечно правдивой.

*

Берлинская квартира близнецов оказалась большой, просторной, светлой и, что удивительно, достаточно уютной. Соседей не было. Весь этаж принадлежал близнецам. В своё время они выкупили три квартиры, основательно потратились, добившись разрешения на перепланировку, и, в конце концов, создали жильё мечты, в котором останавливались каждый раз, когда по тем или иным причинам приходилось наведываться в столицу.

Натан, полагавший, что будет чувствовать себя здесь не гостем, а посетителем выставки, разгуливающим по музейным залам, в которых дышать боязно, вынужденно признал, что ошибся. Это сложно было назвать состоянием, близким к понятию «как дома», но и бедным родственником, получившим место из милости, он себя не чувствовал.

— Гостевая спальня, рядом — ванная, — произнёс Матиас, открывая дверь и включая свет. — Располагайся. Надеюсь, тебе здесь понравится.

— Я тоже надеюсь. Спасибо, — отозвался Натан, бросая рюкзак прямо на пол и с интересом осматриваясь по сторонам.

В оформлении всей квартиры прослеживалось влияние стиля хайтек. Металл, стекло, монохромная гамма. Тем не менее, помещение не казалось отталкивающим. Смотрелось стильно, впечатление оставляло приятное.

Вопреки ожиданиям, Матиас не спешил уходить. Продолжал стоять в дверном проёме, сложив руки на груди и наблюдая за Натаном.

— Что-то ещё? — не выдержав, спросил тот.

Матиас улыбнулся.

— Хочешь есть? — ответил вопросом на вопрос.

— В это время ни одна служба доставки не работает. Хотя, о чём я... В выходные вообще почти никто не работает. Даже «Маки».

— Службы доставки нам и не понадобятся, — заметил Матс. — Когда я вызвался проводить тебя, устроив мини-экскурсию по квартире, Штефан собирался что-то готовить. Кажется, крылышки в кисло-сладком соусе. Не уверен, что он приготовит именно их, но пока меню выглядит примерно так.

— Звучит аппетитно.

— Выглядит и пахнет — тоже.

— Он часто стоит у плиты? — спросил Натан.

— Под настроение, но получается у него великолепно.

— Это значит, что его стряпнёй пока никто не отравился?

— Нет, — засмеялся Матс. — Это означает именно то, что я сказал.

— Не брат, а золото, — иронично заметил Натан.

— Точно. А ещё он ненавидит, когда кто-то крутится у него под ногами в момент приготовления еды и отвлекает от процесса, потому если хотел отправить меня к нему, то номер дохлый, ничего не получится.

— Чёрт! Я как раз собирался.

— Могу в качестве развлечения предложить свою компанию и приставку. Ты, кажется, играешь во что-то?

— Если только в онлайн-игры.

— При этом ещё и занимаешься их разработкой? Не надоедает однообразие? Или ты искал работу по принципу «мечтаю монетизировать любимое хобби»?

— Обычно это разные игры, — пояснил Натан. — Потому, нет. Мне нравится. Если интерес угасает, я просто перестаю играть.

— Поддерживаешь проекты конкурентов? Какая прелесть!

— Обычно они ещё и в разных жанрах, потому прямой конкуренцией это назвать сложно.

— Так что насчёт приставки? — напомнил Матиас. — Составишь компанию? Или мне придётся терзать её в одиночестве? Братишка меня бросил, ты старательно уходишь от ответа. Перспектива вырисовывается весьма удручающая.

— Я не увиливаю и не отказываюсь. Просто пытаюсь понять кое-что.

— И что же?

— К чему это стремление поиграть в закадычных друзей? Если не ошибаюсь, то наши отношения исключительно деловые и сближения не подразумевают.

— Сложно сказать, надолго ли это затянется, — хмыкнул Матс. — Пока мы, образно говоря, скованы одной цепью и вынуждены работать в команде. Так что, думаю, будет не лишним узнать друг о друге чуть больше.

— Досье недостаточно?

— А тебе? Много ты оттуда узнал о нас, как о личностях, а не как о бизнесменах и общественных деятелях?

— Немного.

— Вот. Значит, я прав.

— Возможно, — протянул Натан, останавливаясь напротив и отмечая торжествующую улыбку на лице.

— Приставка? — в третий раз предложил Матиас, предвкушая лёгкую победу в навязанном сражении.

— Ладно. Будь по-твоему. Приставка, так приставка.

— Отлично! — с воодушевлением произнёс Матс. — Разбирайся со своими делами и приходи. Буду ждать в гостиной. Игру, так и быть, выберешь сам.

— Аттракцион неслыханной щедрости прямо, — фыркнул Натан, но его замечание повисло в воздухе, оставшись без ответа.

Матиас то ли не услышал, то ли намеренно проигнорировал, посчитав споры и препирательства, возникающие на пустом месте, напрасной тратой времени.

Выбор игр, несмотря на многообразие представленных названий, был небольшим. Это звучало, как минимум, странно, тем не менее, особого разброса в плане сюжетного наполнения не наблюдалось. Близнецы предпочитали военные стратегии и стрелялки криминальной направленности, где кровь лилась в промышленном масштабе, а уровень жестокости зашкаливал. В качестве альтернативы выступали разве что симуляторы гонок. В конце концов, именно на них Натан и остановил выбор. Перехватил в полёте визоры, предложенные Матиасом. Устроился поудобнее, набросив на влажные волосы полотенце. Приготовился к сражению.

Мыслей было много. Самых разных. И все они находились на приличном расстоянии от того, чем он занимался прямо сейчас. Видел перед собой не трассу, а клубный коридор, в конце которого стоял Густав, держа розу на длинном стебле. Роза падала, бесшумно соприкасалась с гладкой поверхностью, лепестки её рассыпались по полу, постепенно превращаясь в маленькие кровавые лужицы. Они не высыхали, не смывались. Увеличивались в размерах, растекались не только по полу, забираясь под плинтуса, но и по мокрому асфальту. Затекали в щели между камнями мостовых. Эльфийская кровь омывала улицы Мюнхена, прямо как в предсказании старины Джо. В отдалении звучал смех, становившийся всё громче. Зловещий, пробирающий до костей, он стихал только после того, как кровавые реки, схлынув, оставляли за собой смерть и разрушение.

Натан моргнул. Раз. Другой. Третий.

— Эй, не отвлекайся, — усмехнулся Матс, швырнув в Натана диванной подушкой.

— Я... нет. Всё нормально. Я готов.

Солгал, конечно. Никакой готовности и в помине не было. А вот тревога появилась. Она не оставляла Натана с тех пор, как он увидел Густава в клубе. С тех пор, как эта чёртова роза осталась лежать на полу, а друг детства растворился и исчез, будто призрак.

Натан не сомневался, что Густав мёртв. Иначе быть не могло. Он чувствовал. Он знал. Он слышал просьбу о помощи и отдавал собственную энергию, когда они находились в стенах клуба. Он — это не могло быть ошибкой! — видел своими глазами. И то, как Густав сражался с близнецами в октагоне, и то, как когти рвали плоть, и то, как лезвие безжалостно отсекало голову волка от туловища. Да что там видел... Он сам похоронил Густава, вспоминая обряды оборотней и стараясь, по мере возможностей, им следовать. В с лёгкостью оживающих мертвецов Натан не верил. А они вдруг взялись из ниоткуда и решили доказать, что всё это время его суждения были ошибочными.

Неудивительно, что с таким настроем он проиграл три столкновения из трёх. Он оказался бы в числе проигравших и при условии, что выкладывался бы по полной. Просто потому, что в игре, в отличие от реальной жизни, Матиас на дороге вёл себя абсолютно несдержанно, нарушал все существующие правила и трижды без сожаления отправил противника прямиком на небеса, превращая его машину в груду искорёженного металла и битого стекла, занимавшуюся ярким пламенем.

Сняв визоры, Матиас откинулся на диванную спинку и запрокинул голову, наблюдая за братом.

— Штефан, тебе помочь? — предложил.

— Не стоит, — отозвался тот. — Я уже со всем разобрался.

— И всё-таки кисло-сладкий соус?

— Нет. Небольшая промашка. Соуса, как выяснилось, у нас нет, поэтому просто запечённые крылья.

— Будешь? — спросил Матиас, повернувшись ненадолго в сторону Натана.

— Да.

Натан собирался предложить свою помощь в сервировке, но тоже опоздал. Пока они тратили время на виртуальные гонки, Штефан действительно всё сделал сам. И приготовил, и сервировал не хуже, чем в ресторане.

— На десерт могу предложить черничный пирог, — произнёс, когда они устроились за столом. — Правда, я его не готовил, за вкус поручиться не могу.

— Это так мило с твоей стороны, — заметил Матс, прикладываясь к бокалу с холодным белым вином.

— Что-то не так? — насторожился Натан.

— Позаботиться не только об основном блюде, но и о десерте, — выдал развёрнутую версию своего высказывания Матиас.

— В детстве он был готов продать за этот пирог душу, — невозмутимо произнёс Штефан.

— Я и сейчас готов. Временами, — засмеялся Матиас. — Так что это была не ирония или сарказм. Я действительно считаю это милым. И вино тоже прекрасно. На фоне стрёмных коктейлей, разливаемых в «Арлекине», и вовсе — амброзия. Волчонок, ты, кстати, ничего не имеешь против черники?

— Нет, совсем нет. А вот прозвище...

— Тогда приятного всем аппетита, — с улыбкой сказал Матиас и потянулся к столовым приборам.

Натан тяжело вздохнул. Что ж, стоило попытаться убедить собеседников в том, что называть его волчонком не стоит. Он это сделал. К нему не прислушались, но обвинить себя в бездействии теперь не получится.

Их слишком припозднившийся ужин или слишком ранний завтрак проходил в молчании, нарушаемом разве что стуком столовых приборов и редким звоном бокалов. Натана снова одолевали мрачные мысли, он жевал размеренно, задумчиво и, кажется, выглядел слишком отстранённым, потому что, когда выпал из этого состояния, с удивлением понял, что на него в упор уставились две пары заинтересованных глаз.

Он провёл по лицу ладонью, не совсем понимая, что послужило причиной повышенного внимания. Впрочем, долго терзаться сомнениями не пришлось.

— Мне казалось, у тебя гетерохромия, — произнёс Штефан. — Сейчас глаза одинаковые. Они действительно способны менять цвет или это линзы?

— Какая наблюдательность.

— Да или нет?

— Это от формы зависит, — пояснил Натан, откладывая салфетку и отодвигая тарелку. — В человеческой — оба зелёные, в зверо и полуформе — разные.

— И какая из них тебе больше нравится?

— Какая разница?

— В личных целях интересуюсь, — признался Штефан, тоже отодвинув тарелку, но доливая себе вина; у остальных бокалы и без того были полными.

— Например?

— Не то чтобы мне часто доводилось вести дела с оборотнями. Хочу понять, с кем приходится сотрудничать.

— И как с этим связан цвет моих глаз?

— Кажется, вы друг друга недопоняли. Выступлю в роли переводчика, — вмешался Матиас. — Есть мнение, что большинству оборотней непрерывное пребывание в человеческой форме доставляет определённый дискомфорт. То есть, конечно, они могут долго находиться и в таком облике, но... Кому-то больше нравится быть зверем, кому-то полуформа. Человеческий облик — необходимость, а не постоянная потребность.

— Иными словами?..

— Тебе неуютно в нашем обществе? — спросил Штефан, не тратя время на поиск обтекаемых, нейтральных формулировок.

— Не то чтобы совсем.

— Наполовину?

— Я не стесняюсь находиться в полуформе, когда рядом близкие. И, да, слухи не лгут. В ней действительно комфортнее всего. Но в людных местах я появляюсь исключительно в человеческом облике.

— И?

— Вас я к числу своих близких не отношу.

— То есть, тебе неуютно, — констатировал факт Штефан.

— То есть, это нормально и закономерно. Мы знакомы всего несколько недель. Обстоятельства, при которых знакомство состоялось, к закадычной дружбе не располагают. Вы не доверяете мне, я не доверяю вам. Идиллия. Или вы считаете иначе?

— Она.

— Раз мы всё выяснили, думаю, нет смысла продолжать разговор. Спасибо за еду, было вкусно. А сейчас, если вы не возражаете, я хотел бы отдохнуть. Ещё раз благодарю и спокойной ночи.

— Приятных снов, — пожелал Штефан, но в голосе его прослеживалось нечто иное.

Непонятное, противоречивое и, пожалуй, пугающее.

Если, находясь рядом с Матиасом, Натан время от времени забывался и не ощущал давящей угрозы, то со старшим близнецом дела обстояли печальнее и не в пример сложнее. К Штефану с завидным постоянством приклеивалась характеристика холодного, как лёд, создания, понять которое, не сплясав вокруг пару хитровыебанных ритуальных танцев, нереально. Он был тем, кто пойдёт на любые жертвы ради сохранения того, что ему принадлежит по праву. Притом, не обязательно жертвовать будет собой. В расход он может пустить и других.

Матиас вполне подходил под определение «того, что принадлежит». И его повышенное внимание к Натану Штефана раздражало.

Что бы он там не говорил.

*

Когда Натан открыл глаза, на часах было около полудня. Не то чтобы он выспался. Отрубиться на несколько часов кряду не получилось. Сон вышел обрывочным. Пробуждение, несколько крайне «плодотворно» потраченных минут, проведённых за игрой в гляделки с потолком, очередная попытка уснуть. И так, несколько раз, словно бег по замкнутому кругу.

Он некоторое время лежал, практически не двигаясь, и смотрел в окно. Небо над Берлином было ясным. Никаких дождей, никаких штормовых предупреждений и прочей погодной дряни, в последнее время зачастившей в Мюнхен и основательно портившей впечатление о летних днях. Только солнце, приятное тепло и чистая, насыщенная синева.

Натан слышал, как в комнате, расположенной по соседству, раздался стук двери. Близнецы тоже проснулись, но будить его и поторапливать, напоминая, что было бы неплохо вернуться к понедельнику, — а потому хватит прохлаждаться, собирайся, — не стали. Хотя, накануне обсуждали что-то такое. Кажется, у Штефана намечалась важная встреча в начале рабочей недели, и перенести её, по ряду причин, не представлялось возможным.

Прежде чем появиться в гостиной, Натан решил выкурить сигарету и вышел на балкон. Долго наслаждаться одиночеством ему не позволили. Стоило сделать буквально пару затяжек, как соседняя дверь отворилась с тихим щелчком, и на балконе появился сладко потягивающийся Матиас. Весьма расслабленный и довольный жизнью. Вчерашняя неудача, похоже, совершенно не омрачала его настроение. А ещё, судя по всему, он никуда не спешил, потому как по балкону дефилировал не в костюме, а в длинном чёрном шёлковом халате.

— Доброе утро, герр «С хвостом и ушками меня видят только близкие», — произнёс насмешливо.

— Чёрт, — процедил Натан, понимая, что в этот раз облажался и не успел перекинуться в человеческую форму.

С другой стороны, он не думал, что его застанут здесь и начнут активно втягивать в диалог. В гостиной он появился бы уже человеком.

— Хорошо спалось на новом месте? — поинтересовался Матиас, пропуская волосы сквозь пальцы и чуть склоняя голову.

— Отлично, — солгал Натан, надеясь, что в лице не дрогнул ни один мускул, и истинное положение вещей не прочитывается по его взгляду.

К самой спальне и спальному месту претензий у него не было. Устраиваясь здесь на ночлег, он чувствовал себя так, словно поселился в роскошной гостинице — пять звёзд, не меньше. Впечатление о спонтанном отдыхе, правда, порядочно смазали соседи, оказавшиеся то ли не в меру активными, то ли не в меру шумными, то ли и первое, и второе разом. Игнорируя факт присутствия поблизости постороннего, они самозабвенно протрахались всё утро, и Натану казалось, что эти голоса, эти стоны и грёбаный стук спинки кровати, долбящей об стену с завидной интенсивностью, будут отныне преследовать его по пятам. Наяву и во сне. В систематически одолевающих эротических кошмарах.

Долго ждать не пришлось. Когда он попытался уснуть в предпоследний раз, близнецы, сами того не подозревая, умудрились пробраться в его сон. И даже вечно хмурая рожа Штефана, задающего вопросы в обычной жизни в той же тональности, что и на допросе, общей картины не испортила. К тому же, во сне он был вовсе не таким хмурым и не столь враждебно настроенным. Закончилось всё ожидаемо и предсказуемо — походом в душ и самозабвенной дрочкой.

Теперь же Матиас стоял напротив и внимательно его разглядывал, нисколько не стесняясь демонстрировать тёмные пятна на горле.

— Угостишь сигаретой? — спросил Матиас.

— Ты куришь?

— Это настолько редкая привычка, что вызывает удивление?

— За весь вчерашний день ни разу не видел тебя с сигаретой.

— Накатывает временами. Раз в месяц. Иногда — чуть реже.

— И хватает выдержки, чтобы не прикасаться к ним чаще?

— Как видишь.

Натан молча протянул ему пачку.

Матс благодарно улыбнулся, но вместо того, чтобы вытащить сигарету, перехватил пачку и разжал руку, позволив упаковке спланировать вниз. Учитывая, что расстояние между балконами было минимальным, выглядело это всё крайне подозрительно.

— Извини, я такой неловкий, — без особого сожаления произнёс Матиас.

— Послушай, это же совсем не... — начал Натан, собираясь заметить, что Матс выбросил пачку намеренно, но вместо этого оборвал себя на середине заготовленной фразы.

Его визави не придумал ничего лучше, чем забраться на ограждение и перешагнуть с одного балкона на другой за считанные доли секунды. Тем самым заставив наблюдателя потерять дар речи.

— Не хочу, чтобы ещё и она полетела вниз, — невозмутимо пояснил Матиас, забирая сигарету из пальцев Натана и затягиваясь. — Вот теперь утро стало по-настоящему прекрасным. Именно этого мне и не хватало для полного счастья.

— Моей слюны? — с усмешкой спросил Натан.

— Волчонок.

— Не называй меня так.

— Не провоцируй, — предостерегающе произнёс Матиас, по традиции проигнорировав замечание.

Возможно, стоило прислушаться, заткнуться, затянуться и сделать вид, будто ничего не было. А если и было, то всё в порядке вещей. Ничего удивительного, никаких подтекстов. Было видно, что Матиас использует банальные методы манипуляции. Не сказать, что изящные, а потому практически незаметные. Скорее, они были грубоватыми, запросто бросались в глаза и распознавались без труда. В мыслях пронеслось несколько вариантов ответа на сомнительную угрозу. Тот, что прозвучал в итоге, был банальнее всех. Очевиднее. Вместе с тем, он же являлся и наиболее ожидаемым.

— А то что? — выдохнул Натан.

Он почти на все сто процентов был уверен, что Матиас не станет отвечать. И тот оправдал ожидания в полной мере.

Раздавил окурок в пепельнице, подтащил Натана ближе, ухватив за футболку. Накрыл его рот своим, решительно раздвигая губы языком, проводя его кончиком по нёбу. Недавняя ирония относительно слюны моментально потеряла актуальность и на роль шпильки больше не тянула.

Буквально несколько часов — а то и дней — назад Натану удавалось убедить себя в том, что вся эта канитель с братьями — не более чем временное помешательство. Достаточно будет пары недель молчания после официального прекращения сотрудничества, чтобы он выбросил их из головы, позабыл окончательно об их существовании или же посчитал воспоминанием примерно того же толка, что и отношения с Вильгельмом. Что-то такое, что приносит мимолётное удовольствие, а потом остаётся приятной частью прошлого, о которой думаешь с улыбкой, но возвращать не хочешь.

Вообще-то ставить их на одну ступень было опрометчиво и не особо дальновидно, хотя бы потому, что с герром Лоссом всё было просто и понятно, прямо, как рельс, а здесь мигом находились десятки отягчающих обстоятельств, превращавших всю ситуацию в сумасшедший лабиринт. Но...

Но о том, что отреагирует столь остро на поцелуй, Натан не думал, потому сейчас и находился в прострации. Было удивительно осознавать, что он... Пожалуй, он скучал по этим уверенным движениям, по этому вкусу, остающемуся на губах и на языке, по прикосновениям.

Знакомые ассоциации. Затягивающий омут глаз. Вязкая, но не приторная сладость. Лёд с сахаром, в то время как в реальности — горечь сигаретного дыма.

Матиас с лёгкостью оттеснил его к двери, вжимая в гладкую, прохладную вертикальную поверхность. Удостоверившись, что вырываться Натан не станет, разжал пальцы, разгладил мятую ткань. Запустил обе ладони под футболку, медленно её задирая и поглаживая разгорячённую кожу. Не встретив сопротивления, потянул ткань вверх, окончательно снимая и бросая на пол. Прихватив Натана за волосы, заставил запрокинуть голову, прижался губами к подбородку, лизнул, прикусил, скользнул ниже, прихватывая зубами кожу на шее.

— Что будет, если твой брат... застанет нас... вместе? — спросил Натан, делая паузы между словами.

Ногти с резким звуком проскользнули по стеклу, царапая.

— Проверь и узнаешь, — предложил Матиас.

— Или стоит спросить, как скоро после этого он меня прикончит?

— Волчонок боится? — иронично произнёс Матс. — Оттолкнёшь меня, превратишься и убежишь в лес, надеясь скрыться от чужого гнева?

Натан положил ладонь ему на шею, притягивая к себе. Мстительно сжал зубы на губе.

Матиас тихо усмехнулся, облизывая прикушенное место и вновь нападая с поцелуями. Удивительно, как под его напором не треснуло и не осыпалось звонким водопадом стекло, превратившееся в мелкое крошево.

— Или проигнорируем условности и продолжим? Я за второй вариант. Ты... вкусно целуешься.

Ладонь соскользнула ниже, прошлась по краю халата, добираясь до пояса. Натан резко дёрнул за завязки. Шёлковая лента спланировала вниз, легла прямо посредине, разделяя их с Матиасом, оставляя по разные стороны. Тот ухмыльнулся, переступая через неё. Тёмная ткань сползла с одного плеча...

Открыв дверь, Матс втолкнул Натана обратно в спальню, ухватился за край занавески, потянув её и закрывая обзор. В комнате снова воцарился полумрак. Натан отступил на несколько шагов назад, запнулся о кровать и вскоре приземлился прямиком в разворошённые простыни. Прикусил нижнюю губу, заворожено наблюдая за тем, как Матиас окончательно избавляется от одежды, и его халат остаётся на паркете чернильной лужей. Это звучало банально, но было чистой правдой. Младший из близнецов был красив в одежде, без неё он выглядел ничуть не хуже, зато с лёгкостью мог претендовать на звание живого воплощения порока. Он выглядел хищником, желавшим загнать жертву в угол. И, несомненно, добился бы успеха. Если бы ему действительно пришлось открывать сезон охоты. Пока в этом не было необходимости. Жертва шла к нему сама, добровольно. Словно глупый кролик, попавший под гипнотический взгляд удава.

— И всё-таки твой брат... — предпринял очередную попытку Натан, но его заставили замолчать, приложив палец к губам в знакомом жесте, а второй рукой цепляя резинку пижамных штанов и потянув их вниз.

— Мой брат — это мой брат, а ты — это ты, — выдохнул Матиас, прижимаясь губами к открытому, беззащитному горлу. — Это разное.

Ладонь уверенным жестом прошлась по члену, растирая выступившую смазку, обхватывая и надрачивая в выверенном ритме. Огладила большим пальцем чувствительную головку, повторяя движение раз за разом, вырывая из горла стоны один за другим.

— Разное, — согласился Натан.

— Вот и не забивай себе голову сравнениями, — посоветовал Матс. — В прошлый раз мы не закончили, а я не люблю бросать столь важные дела на середине пути.

Прихватив зубами край блестящего квадратика, разорвал упаковку уверенным жестом. Раскатал резинку по члену Натана и опустился сверху, прикрывая глаза. Выглядел при этом бесконечно довольным. Что-что, а угрызения совести его совершенно не терзали. Ни намёка на них не прослеживалось.

Ему не нужна была подготовка и смазка. Он и без того был мокрым и растянутым. Судя по всему, именно его этим утром Штефан и втрахивал старательно в кровать. Вот только их секс не предусматривал использование презервативов. Думать об этом было одновременно странно и возбуждающе. Как будто Штефан действительно присутствовал здесь и принимал участие, а не затерялся где-то на периферии. Просто на время отошёл в сторону и занял позицию наблюдателя.

Когда Матиас только вытащил из кармана презерватив, Натан был уверен, что трахать будут именно его. Реальный расклад удивил, но от этого был не менее приятным. К тому же, Матс был прав. В прошлый раз они действительно не закончили, и впечатления вышли смазанными, не последнюю роль в этом сыграла и сыворотка правды, мутившая сознание. Сегодня её не было. Сегодня всё воспринималось чётко, ярко, полно. А ещё между ними больше не было одежды.

Натан не только представлял — знал наверняка, какова эта кожа на ощупь и на вкус, какой у неё запах. Он знал, как реагирует это тело на его прикосновения. Что будет, если прижаться губами к шее, чуть выше тонкой чёрной линии, обозначить её край кончиком языка, перестав предаваться мечтам и наслаждаться реальностью. Слышал, как Матиас изредка тихо сглатывает, как шумно и часто дышит. Видел, как платиновые прядки прилипают ко лбу, а неимоверно сексуальный рот растягивается в довольной — он бы сказал, удовлетворённой — ухмылке.

Мысль о Штефане, находившемся поблизости, щекотала нервы. Натан опасался, что их застанут вдвоём. Вместе с тем — отчаянно жаждал, чтобы это произошло. Потому что... По сути, он хотел их обоих, а не кого-то одного.

И хотя с Матиасом ему было хорошо — слишком, безумно, невыносимо хорошо, — всё равно чего-то не хватало.

У этой безбашенной, слегка — а, может, сильно — озабоченной сволочи, определённо, не обошлось без инкубов в родословной. Перепрыгнув из постели близнеца в постель их общего гостя, а затем, выбравшись и из неё, он по-прежнему был свеж, бодр и полон сил. Словно это не он, а кто-то другой ебался направо и налево всё утро напролёт.

— Спасибо, волчонок, — произнёс Матиас, прикусывая кожу на плече, а затем запечатлевая на шее Натана долгий, влажный поцелуй. —  Похоже, я в тебе не ошибся. Ты сказочный.

«А ты — сказочная блядь».

Это определение крутилось на языке, но Натан промолчал.

Он не собирался становиться инициатором мозговыносящего разговора. Молча наблюдал за тем, как не совсем утренний гость грациозно соскальзывает с постели, приглаживает волосы, подхватывает с пола халат и, перебросив его через плечо, направляется не к балкону, а к двери. Матиас не одевался, не собирался прятаться и прятать следы своего преступления. Он выставлял сомнительные подвиги напоказ. Гордился собой.

Хотя, он при всём желании не смог бы изобразить невинность. Кому-кому, а ему это амплуа было противопоказано. Томная поволока в глазах, неестественно яркие губы, следы от пальцев на бёдрах... Штефан наверняка помнил каждую отметину, которую оставил на теле близнеца. И знал, как тот выглядит сразу после того, как выбирается из чужой постели.

— Выезжаем через час, — оповестил Матс. — Так что не теряй время.

Дверь захлопнулась. Натан остался в одиночестве.