— Куда дальше? — Громовержец посмотрел на Шамана. Тот прислушался к своим внутренним ощущениям и не очень уверенно показал на коридор, ведущий к центральным каютам высшего офицерского состава.

       — Вероятность ветвится, — повторил Риши, словно оправдывая свою неуверенность. — Сейчас скажу точнее. След артефакта ведёт туда, но… Когда силы, задействованные во время ритуала, вышли из-под контроля, ближе всего к реликту были двое — молодой брахман и капитан корабля. Кто-то из них вынес авашеш из зала до того, как произошёл взрыв.

       — Громовержец, я, кажется, знаю, кого подразумевает Шаман под «брахманами Рейха», — вдруг послышался в динамиках оживлённый голос ОʼЛири — известного собирателя мифов и легенд Человечества. — Звёздный Рейх возродил древнюю организацию «Наследие предков», Аненербе. Они, как и прежде, занимаются изучением различных духовных практик, оккультных ритуалов, артефактов и всего такого прочего. Среди них много нооперцепторов. Думаю, речь именно о них.

       — Пожалуй, ты прав, — согласился Сударшан. — Молодой брахман — офицер «Наследия». В его ауре есть что-то от кшатриев. А вот старый не такой, его ман… его разум растворён в мананде… то есть в ноосфере. Он мог бы быть Странником Дхармы, если бы не родился в Звёздном Рейхе.

       — Но куда же они делись потом вместе с этой штукой, — задал куда более актуальный вопрос штурм-лидер, — если Клык утверждает, что «Триумф воли» не покинул ни один малый транспорт? Шон, что скажешь?

       — Детекторы скафандра молчат, мои персональные — тоже. Скажу: куда бы они ни отправились, тут их нет. Ни капитана, ни этого офицера, ни любых других офицеров в их каютах нет. Так что они либо улетели с этой колымаги через какую-нибудь персональную компактную «червоточину», либо где-то ходят, инспектируют что-нибудь. Или проводят ещё один ритуал, раз уж с первым не сложилось. Или ещё вариант: все наши детекторы отказали разом, а вот в это я не верю, потому что так не бывает. Или…

       — Хватит, — прервал полёт хиршевской фантазии штурм-лидер. — Идём-ка, Шаман, к офицерским каютам, там должно стать понятнее, где артефакт. И идём тихонько. Прав Зовите-меня-Билл или нет, есть здесь кто-нибудь или все скопом ушли в открытый космос полетать, но осторожность — залог выживания.

       — Ты хочешь сказать, что вся команда бросилась за борт? — подхватил идею Тедди. — Как в сказках из древности, когда кораблями называли суда, предназначенные для передвижений по воде?

       — Ты что-нибудь знаешь про подобные случаи? — уточнил Громовержец.

       — Нет, только очень старые сказки, — признался Тайм.

       — Жаль, я надеялся хоть чуть-чуть прояснить ситуацию. Всё, мы близко, переходим в режим радиомолчания, — Чен выразительно посмотрел на болтливого хакера. Тот скорчил недовольную гримасу, но от комментариев всё же воздержался.

       Ещё некоторое время они шли в полнейшей тишине. Биодетекторы по-прежнему ничего не отображали, так что трое абордажников не особо таились, почти не рискуя быть обнаруженными, но пытаясь хоть немного выиграть во времени.

       — Громовержец, у нас проблемы, — всё-таки нарушил молчание Шон, — у нас теперь и аудио-связь отключилась. И с базой, и с остальными бойцами.

       — Можешь что-то сделать?

       — Пытаюсь, но причина явно не в нашей электронике. Это на этой консерве что-то неладное творится.

       — Я заметил, — в очередной раз коротко и мрачно обозначил Чен. — Что с воздухом? Вы видите? Он словно искрится. И гудит. Едва заметно, на пороге слышимости.

       — Я не слышу ушами, но ощущаю сенсорами, — подтвердил Шон.

       — Это мананда… ноосфера, — подал голос Шаман. Он всё время сбивался на свою брахманскую терминологию, которой привык оперировать с детства, проведённого в Ашраме, но тут же сам себя исправлял, чтобы его могли понять соратники. Нооперцептор снова настроился на считку, только проделал это уже незаметно для адаптировавшихся спутников. — Её напряжение крайне высокое, оттого такие эффекты.

       — А, так это всё из-за тебя! — усмехнулся хакер. Он порядком нервничал из-за странностей, преследовавших всю их абордажную команду в этом рейде, и с удвоенной силой язвил и насмехался над всем и всеми подряд, словно навёрстывая упущенное в Церемониальном Зале, когда испугался до такой степени, что не стал смеяться над Сударшаном. Впрочем, Шаман в ответ не удостоил его и взглядом.

       Первое тело они нашли внезапно, свернув в очередной коридор — даже Риши со своим чтением ноосферы ничего не заподозрил. Мужчина в форме стюарда и с рабским ошейником на горле лежал неподалёку от порога жилого офицерского блока лицом вниз, а спина его была разворочена выстрелом из чего-то компактного, но чрезвычайно мощного.

       Но умер он далеко не сразу — это было понятно по позе. В руке у стюарда был зажат окровавленный нож для колки льда, следы на полу недвусмысленно свидетельствовали, что последние метры мужчина прополз, помогая себе этим предметом.

       Чен пристально вгляделся в полутьму коридора, ведущего к офицерским каютам, ещё раз, хоть уже и без доверия, сверился с биодетектором своего скафандра и внимательно посмотрел на Шамана:

       — Ты всё-таки что-то не договорил. Там ведь нет никого, так? Никого живого. Что ты там увидел, среди своих теней? Риши кивком подтвердил предположение Громовержца, нарочито безнадёжно вздохнул и ответил:

       — Я увидел там ужас, и, поверьте, вы бы не захотели с ним иметь дела. Ритуал не удался. Капитан, молодой офицер «Наследия» и нооперцептор успели это понять вовремя, правда, старик не сумел выбраться из ловушки, в которую превратился Зал. Пропускную способность его шлюза вы видели. Ушли двое, но даже их зацепил тот ужас, что явился из Прорыва. Остальные не успели. Полагаю, что когда произошёл взрыв на физическом плане бытия, их всех попросту утянуло в открытый космос. А Зал автоматически заблокировался. Так что весь высший офицерский состав «Триумфа воли» действительно оказался за бортом. Только не по своему желанию.

       Чен понимающе кивнул, спросил Хирша:

       — Что со связью?

       — Со связью хорошо, а без связи — плохо. У нас — всё плохо.

       Громовержец снова кивнул, принимая глумливый ответ, и тихо скомандовал:

       — Идёмте.

       Тело стюарда они трогать не стали, осторожно его переступив. Коридор не был освещён даже в аварийном режиме, впрочем, каждый абордажник из трёх не считал полумрак препятствием — Чен Лей был генетически модифицирован, чтобы видеть в темноте, Шон Хирш использовал встроенные в тело девайсы, а Риши Сударшан полагался на сигналы ноосферы. Люди бесшумно скользили мимо запертых кают, сами похожие на тени, пока не остановились перед открытой настежь дверью.

       — Каюта офицера «Наследия», — определил Шаман.

       Чуть поодаль обнаружились капитанские апартаменты, дверь в которые была прикрыта, но не заперта.

       По команде хакера включилось освещение, и Стражи принялись осматриваться.

       Капитан крейсера — бездыханный и несомненно мёртвый, — лежал на полу собственной каюты, последним судорожным жестом вцепившись в край койки. Его мундир был залит кровью, на шее и груди виднелись колотые раны. В руке был зажат портативный деструктор.

       Офицер Аненербе нашёлся сразу за порогом своей каюты — и у него всё тем же деструктором было снесено полголовы.

       Рядом с койкой капитана стоял сейф — демонстративно не замаскированный, но весьма внушительный. На его управляющей панели тоже была кровь — видимо, капитан успел закрыть в нём что-то ценное, прежде чем умереть.

       Штурм-лидер, оценив диспозицию, коротко распорядился:

       — Шаман, прочти, что здесь случилось. Зовите-меня-Билл, вскрывай сейф, наш трофей там.

       Сударшан послушно сосредоточился и заговорил:

       — Теперь я вижу намного чётче: авашеш забрал капитан. Ужас, зародившийся вокруг реликта, протянул свои щупальца сквозь ноосферу и коснулся его разума. Он был уверен, что вот-вот случится беда и схватил самое ценное — артефакт. И бросился с ним прочь от опасности. Но сам не понял, что именно своими действиями поставил под угрозу ритуал.

       Гнев силён и возникает внезапно. Гневом питается ужас. Гнев офицера на капитана нарушил ритуал… Офицер преследовал капитана, перестал помогать брахману, и тот не удержал ужас под контролем.

       Потом был взрыв; я чувствую волну испуга, которая быстро улеглась. Её породила неожиданность. Зато здесь, в офицерских каютах, внезапно зародился очаг ненависти — ненависти осознавшего себя человеческого существа к поработившим его сверхлюдям…

       — Наверное, это стюард, — предположил Громовержец. — Должно быть, взрывом крейсер основательно тряхнуло, и у стюарда каким-то образом отключился предохранитель ошейника. Продолжай, что было дальше?

       — Далее случилась драка, — Сударшан прекратил считку событий, и его речь моментально обрела связность. — Тут столько эмоций и чувств намешано, что вычленить, что кому принадлежит, я не возьмусь. Могу допустить, что сначала передрались между собой сверхлюди, потом стюард напал на выжившего, судя по всему, на капитана. Но и тот в долгу не остался — выстрелил рабу в живот, по ногам, потом добил в спину. А сам в итоге умер от кровопотери, и ничем его хвалёная сверхчеловеческая анатомия ему не помогла.

       Чен немного скептически глянул на Шамана:

       — Ты всё это так чётко увидел? Раньше твои считки такой точностью не отличались.

       — Ты прав, сегодня на удивления ясные и однозначные следы читаются в ноосфере, — согласился нооперцептор. — Мне ещё никогда не было настолько легко. Я даже почти не устал.

       — А я думал, Громовержец подозревает тебя в том, что это ты тут всё разгромил и всех поубивал, — хохотнул Шон и тут же добавил с невинным видом: — Я закончил, можно забирать добычу.

       Штурм-лидер с головой нырнул в открытый сейф, а Шон и Риши вернулись в коридор.

       — Ты ведь сказал «Прорыв», — произнёс вдруг хакер, в упор посмотрев на нооперцептора.

       — Не понимаю, о чём ты, — ответил тот самой нелепой и примитивной отговоркой из всех возможных.

       — Но ты так сказал. Дважды, — настаивал Хирш. — Я слышал.

       — Я был не в себе, — неожиданно чопорно возразил Риши. — Прорыв на корабле? В космосе? Не на планете или станции? Чушь! — он лукавил. О случаях Прорывов на кораблях Шаман знал.

       — Но ты так сказал!

       Сударшан очень внимательно пригляделся к Шону:

       — Что с тобой? Ты напуган.

       — Да, я напуган, — не стал возражать хакер. — Если уж ты, брахман, который живёт, который дышит этой чёртовой ноосферой, сказал, что тебе страшно — подумай, каково мне, не обладающему ни твоей выучкой, ни способностями. А я точно слышал, точно, как стук собственного сердца: ты сказал «Прорыв»!

       Пауза между категорическим отрицанием и безоговорочным признанием была незаметной:

       — Да… Я сказал «Прорыв»… — с безмерным удивлением в голосе подтвердил Шаман. Но поразило его вовсе не осознание смысла собственных слов, а зримое им подтверждение: за спиной стоящего перед ним Хирша словно из ниоткуда возникла жуткая тварь. Зверь. Тень. От неё просто разило человеческим ужасом, свежей кровью и… ноосферой. Сомнений быть не могло — на крейсере действительно произошел Прорыв, иначе откуда бы ей было взяться.

       Хирш мгновенно понял, что сейчас умрёт. Ни единый его имплантат ему не поможет, а зверю даже не придётся возиться со скафандром — технологии больше ничего не значили там, где буйствовала ноосфера.

       И действительно — чудовищные гигантские когти зверя прошли сквозь ткань скафандра и плоть человека, как горячий нож через масло, не встретив сопротивления. Хирш захрипел и задёргался, судорожно хватаясь за кончики этих самых когтей, выскользнувшие из-под его грудины. А зверь впился ему в шею клыками.

       Риши растерялся. Впервые в жизни он пожалел, что рождён был в варне брахманов и не имел наследственных способностей и навыков воинов-кшатриев, и специального оружия ему не полагалось. Да и его возможности взаимодействия с ноосферой не позволяли нанести вред её порождениям или отправить их туда, откуда они явились.

       Зато прирождённым воином был Громовержец. Генетические модификации, практикуемые Межзвёздной Поднебесной, делали Чена молниеносно быстрым и невероятно сильным. Укреплённый костяк, оставаясь гибким, позволял выдерживать значительные перегрузки, а вестибулярный аппарат был лишен тех преимуществ тигроидов, которые в космосе становились их недостатками. В общем, штурм-лидер по своему боевому потенциалу превосходил Руту, а если учесть, что в рукопашном бою Лей практиковал стиль тигра, именно огромная кошка была его наиболее частой напарницей в рейдах.

       Но сейчас Рута выполняла собственное задание, сам Чен задержался в каюте капитана «Триумфа воли», а зверь материализовался из теней совершенно бесшумно. Тигрица его бы учуяла — но Громовержец не умел. Он заметил неладное слишком поздно. Увлечённый копанием в трофеях, разговора своих подчинённых штурм-лидер не услышал и вышел из каюты, когда непоправимое уже свершилось.

       Ноосферный зверь терзал добычу, нооперцептор медленно отступал к выходу, забыв про импульсный пистолет, которым был вооружён, как и большинство абордажников, — и Чену оставалось только вступить в бой. Он отшвырнул награбленное под стенку и сгруппировался для прыжка.

       Рывок, захват, подсечка, удар, дробящий кости и болезненно сминающий мышцы, способный любое человеческое существо надолго вывести из строя. Однако зверь всего лишь пошатнулся, выпустив окровавленного Хирша и с недоумением посмотрев на внезапно возникшую помеху. Но штурм-лидер был слишком опытен и тренирован, чтобы рассчитывать на единственный удар. Он отпрянул, увлекая противника за собой и попутно вынимая парные ножи — нарядные, похожие на ритуальные, с характерными кисточками, прикреплёнными к рукоятям. Его манера боя напоминала танец, стремительный и смертоносный. Только некому было оценить всю его красоту. Впрочем, Чен и не красовался. Он в очередной раз подскочил к врагу, нанёс серию уколов, ориентируясь всё же на человеческую анатомию. Но они неожиданно возымели действие. Зверь взвыл, согнулся пополам, судорожно хватая пастью воздух. Опомниться Громовержец ему не дал. Деструктор, позаимствованный у капитана крейсера, словно сам прыгнул ему в руку, и Чен разрядил всю обойму в выпученное буркало зверя. Уродливая башка взорвалась, обдав Лея кровавыми ошмётками.

       Своим обострённым слухом он уловил хриплое и едва различимое:

       — Надо же, у этой твари всё же были мозги… — смертельно раненый, Хирш всё ещё находил в себе силы шутить. Относительно пришедший в себя Сударшан склонился над ним, пытаясь расслышать, что тот бормочет.

       — Передай Резвому, что я ему больше ничего не должен, — чуть слышно проговорил Шон. На его губах пузырилась кровь, дыхание было прерывистым и клокочущим.

       — Я передам, — пообещал Риши. Больше сказать было нечего.

       — Чёрта с два, — возмутился Громовержец, взваливая раненого хакера себе на плечи и не обращая внимания на его болезненный стон, — вот сам ему всё и скажешь! Шаман, забери трофеи. Мы возвращаемся на «Звездочёт».

***

      Рейд обернулся внештатной ситуацией. Впрочем, не впервой, так что любой из абордажников прекрасно знал, что ему следует делать, завершив персональное тактическое задание: есть связь со штурм-лидером и базой или нет её, в любом случае надо возвращаться к челноку.

       — Особь сигма — триста три — ноль восемь — диез, приступай к уборке, — озадачил Клык грузчицу, в одночасье решив проблему, как с ней поступить.

       Женщина, получив приказ, явно приободрилась: работа составляла единственный смысл её существования. Она немедленно принялась сортировать то, что валялось под ногами, и если натыкалась на выпавший со стеллажа груз, то тут же ставила его на место, даже не обтирая. Как она справится с лужами крови и останками плоти, Вольф решил не смотреть. Да и, по большому счёту, ему это было безразлично.

       — Сейчас, — обратился он к своим соратникам, — мы с Рутой пакуем уцелевшие боеприпасы, сохранившееся оружие, полезные мелочи, какие попадутся на глаза. На это у нас десять минут. Рута, дважды-пять. После чего отходим к челноку. Абдул, ты заминируй тут что нужно, на всякий случай. И будьте осторожны, здесь могут оставаться те, кого мы не заметили, а что ещё хуже — те, с кем они дрались. Всё, работаем. Во славу Армады и к нашей выгоде!

       Блуждая в поисках трофеев, Клык забрёл довольно далеко вглубь трюма. Зайдя за один из бесчисленных стеллажей, он остановился как вкопанный.

       — Это что ещё за дрянь? — вслух спросил Алекс, чувствуя, как липкий, холодный страх расползается от живота по телу. Такого ужаса он не испытывал ещё ни разу в жизни: даже когда его скафандр разгерметизировался перед заклинившим входным шлюзом на корабль; даже когда он с Ченом в одном из рейдов остался один на один с целым десятком янычар, охранявших некую венценосную особу и на переговоры не согласных; даже когда очутился чертовски близко от разворачивающегося Прорыва на одной небольшой окраинной планете Фронтира.

       «Дрянь» имела когти подлиннее тигриных примерно втрое, ужасающую клыкастую пасть с кривыми зубами, поджарое тело, покрытое жёсткой, топорщащейся во все стороны щетиной, и при жизни обладала гигантским ростом и чудовищной силой. Смерть её тоже не слишком украсила — выпущенные кишки вообще никого не делают краше, — но опасность, исходящую от неё почти осязаемым ореолом, практически свела на нет.

       Выросший на Фронтире, Алекс знал, что жизнь здесь не отличается простотой и безопасностью. Даже если ты не капер, а мирный копатель, твой взрыворез в равной степени приспособлен крошить и твёрдую бездушную породу, и хрупкую живую плоть. Опыт штурмовика показывал, что любую опасность следует первым делом идентифицировать, и тогда с ней будет легче бороться. Это существо идентификации не поддавалось.

       Вольф судорожно сглотнул, взял импульсный пистолет наизготовку и, крадучись и оглядываясь, направился вдоль бесконечных рядов стеллажей обратно ко входу. Ледяная клешня запредельного страха продолжала сжимать его нутро, но бездействовать было ещё страшнее. Системы связи отключились полностью, воздух гудел и даже, казалось, вибрировал настолько ощутимо, что и сам абордажник не мог сдержать трусливой дрожи. На Клыка накатили небывалые для него, человека опытного и привычного к разным нестандартным поворотам событий, обречённость и апатия. Фатализм скорее был свойственен янычарам и до определённой степени — Руте, но в этот момент Вольф почти не сомневался в собственной незавидной судьбе. Он уже увидел, кто или, вернее, что им противостояло. Когда в поле зрения появились две подобные твари, он ничуть не удивился и просто открыл по ним огонь.

       Очередную погрузочную площадку, оказавшуюся на пути абордажника, мерзкие существа превратили в свою столовую. Кровавое пиршество происходило в полной тишине и оттого производило ещё более жуткое впечатление. Внезапно одно из несомненно мёртвых тел в форме младшего офицера Рейха шевельнулось, вздыбилось, поднялось — и начало словно выворачиваться наизнанку, сбрасывая одежду и кожу, обрастая жёсткой щетиной, его размозжённая голова видоизменилась, превратившись в гротескную пасть с кривыми зубами, ногти на руках проросли огромными когтями — и вот ещё одна кошмарная тварь присоединилась к кормящейся человеческой плотью своре.

       Алекс раньше не верил в оборотней, но не доверять собственным глазам не имел причины. Впрочем, оттого, что ему удалось опознать, с чем они столкнулись на опустевшем крейсере Рейха, легче не стало. Он растерялся, промедлил со стрельбой — и был обнаружен.

       Клык не собирался просто так сдаваться, но их оказалось слишком много: за первыми двумя тварями на него выскочила ещё одна, затем сразу несколько. Вольф сбился со счёта, палил, пока хватало зарядов, ни о чём не думая, его мысли будто вошли в резонанс с напряжённо вибрирующим воздухом и рассыпались вдребезги. Тварь, прыгнувшую ему на голову со стеллажа, Клык не заметил. Ему повезло только в том, что и боли он почувствовать не успел — для него всё было кончено в одно мгновение…

       Потом в гущу свалки ворвалась Рута — где был её соратник, ещё один её котёнок, тигрица определила не столько по шуму, сколько по запаху и ноосферному следу, однако это уже ничего не меняло. Разве что, разъярило кошку до предела, и потусторонних монстров, почти не уступающих ей самой в размерах и мощи, Рута расшвыривала, будто они и правда были бесплотными тенями.

       Абдул тем временем споро монтировал взрывчатку на стеллажах, определённых им как ключевые для подрыва. Он не рассчитывал нанести врагу серьёзный урон, но хотя бы на определённое время задержать возможную погоню намеревался. Грузчицу, возившуюся рядом, янычар похлопал по плечу, отвлекая от работы, а затем жестом отправил на выход. Не то чтобы он хотел уберечь случайную жертву, но увидеть такую гурию в Раю ему бы не хотелось.

       Рута неистовствовала, однако врагов было слишком много, потому она, удостоверившись, что Алексу уже ничем не поможешь, начала постепенно отступать в сторону выхода из грузового отсека.

       Янычар завершил свои приготовления и дожидался соратников снаружи. По внешнему виду тигрицы, вновь опустившейся на четыре лапы и пересекающей трюм гигантскими прыжками, он всё понял верно. И всё же уточнил:

       — Клыка не ждать?

       Рута отрицательно качнула головой — этот человеческий жест она переняла одним из первых. И тут же запоздало подключила свой переводчик. Абдул в ответ вполголоса забормотал отходную молитву, и они с кошкой направились к челноку.

       Рвануло почему-то с заметной задержкой, но ни Абдул, ни Рута не придали этому значения.

***

      Дугласу каждую ночь снился один и тот же кошмарный сон. Он считал это вполне приемлемой платой за обретение свободы воли и полноценного самосознания, так что никому не признавался, что всякое утро просыпается в холодном поту, дрожа от ужаса и с бешено колотящимся сердцем. Кричать от страха он так и не научился, хотя, возможно, это приносило бы хоть какое-то облегчение. И никому не решался поведать о своих фобиях, даже корабельному медику, а кибердиагност, пусть и подкрученный Хиршем на выполнение расширенных функций, оставался тупой железкой, неспособной не то, что помочь, но даже диагностировать проблему.

       Дугласу снились его соплеменники — обезличенные, с подавленной волей, безмолвные и пустоглазые. Мёртвые. Они надвигались на него молчаливой и неумолимой стеной, медленно и неотвратимо. Шли, опустив руки по швам, глядя прямо перед собой и ничего не видя. Наступали, сбивали с ног, продолжали идти, подмяв под себя Дугласа, но даже не сбившись с шага. Он чувствовал на своём теле их тяжёлую поступь, чувствовал боль в отдавленных конечностях — и только тогда просыпался.

       Теперь кошмар воплощался в реальность.

       Первая шеренга мёртвых рабов Рейха дрогнула. Они, не получившие соответствующего приказа и не способные самостоятельно принять решение, умерли от удушья. Их пустые, безжизненные глаза выкатились из орбит и уже помутнели, лица были одутловаты и синюшны, они не шли, а падали, подталкиваемые какой-то силой изнутри спасательной капсулы, но в первый момент Дугласу показалось, что они идут. Даже теперь энергетик «Звездочёта» не закричал. Ужас парализовал его и лишил голоса. Из-под шеренги падающих тел его выдернул Сейфул. Не просто выдернул — отбросил прочь, не глядя, куда-то к середине коридора. Активировал янычарское оружие, встал вплотную к распахнутым дверям капсулы. Он, в отличие от Дугласа, прекрасно понял, где на самом деле таится опасность, и приготовился встретить её лицом к лицу.

       Понял это и Глыба. Отступил на пару шагов назад, навёл взрыворез в гущу мёртвых тел, в середину капсулы, и с какой-то обидой протянул:

       — А ты говорил, что они нас не тронут, — было неясно, шутит он или всерьёз огорчён невольной ложью Дугласа.

       Энергетик не реагировал, он вообще был в этот момент невменяем.

       Тихо загудел взрыворез, накапливая энергию для выстрела. Что-то огромное, тёмное, страшное ворочалось в недрах эвакуационной капсулы и выбиралось наружу, расшвыривая по дороге мёртвые тела.

       Дуглас, не вставая, проворно отполз к дальней стене коридора и там затих, от страха даже дыша через раз.

       Ухнул выстрел, следом ещё один, в ту же точку, их мощность росла по экспоненте, с каждым новым попаданием нанося более значительные повреждения, одинаково эффективно трансформируя мёртвое в ценное и живое — в мёртвое. Вот за это свойство Стражи Фронтира и любили превращать в грозное оружие безобидный, казалось бы, горняцкий инструмент.

       В унисон глухому буханью взрывореза застрекотал пистолет-пулемёт. Снова закрыть капсулу, пока неведомая опасность не выбралась оттуда, абордажники и не помышляли: компоненты боевого коктейля Сейфула исправно стимулировали скорость умственных процессов янычара, так что он просчитал, что время для такого очевидного решения упущено, а Глыбе просто хотелось незатейливой драки. И он своё желание реализовал сполна.

       Мертвецы мешали толком прицелиться, поэтому первой твари, выбравшейся в коридор, Винни всего лишь отстрелил лапу, на что она, кажется, и внимания не обратила. Впрочем, взрыворез уже аккумулировал достаточно мощности, так что следующим попаданием существо разнесло в клочья.

       Бой всё больше напоминал бойню, однако тёмное нечто по-прежнему копошилось в затенённых глубинах капсулы и казалось, что тварям несть числа.

       — Да откуда они берутся? Самозарождаются там, что ли? — с досадой вопросил Глыба, не догадываясь, насколько его абсурдное предположение близко к истине. Эвакуационный модуль оказался богатейшим источником для пополнения рядов ноосферных оборотней.

       Сейфул не вступал в дискуссии, он дрался, как сам шайтан, клинком на правой руке отточенными движениями вспарывая бестиям животы и перерезая шеи, а короткими очередями из пистолета в левом наруче выцеливая врагов промеж налитых кровью глаз. Но переводить пистолет-пулемёт в режим одиночной стрельбы он не решался, пусть это и позволило бы значительно сократить расход патронов. Эффективность стрельбы для янычара была куда важнее экономии.

       Точно так же главным недостатком трансформированного в оружие взрывореза являлся ограниченный запас энергии. К тому же, Глыба в своём экзоскелете был, конечно, силён, но слишком неповоротлив, и противники значительно превосходили его в скорости и ловкости. Он не успевал отстреливаться, и очередная тварь подобралась к нему вплотную, вцепившись в горло. Винни отбросил ставший бесполезным взрыворез и схватил зверя за холку, как нашкодившего кота. Не без труда оторвал от себя, встряхнул, криво ухмыльнулся прямо в зубастую пасть и стал раз за разом бить бронированным кулаком в щетинистое рыло. Тварь визжала и извивалась в руках штурмовика, но упрямо не желала расставаться с жизнью. Пришлось вмешаться Сейфулу, пристрелив зверя.

       Тафари не возражал, тем более, что у него на локте повисла ещё она бестия, которой стоило уделить не меньшее внимание. Глыба не сомневался, что на его долю противников хватит, а собрать вражьи клыки в качестве трофеев успеется и после боя. За годы рейдов в приграничье чернокожий охотник накопил весьма внушительную коллекцию, хотя такие колоритные персонажи, как в этот раз, встречались крайне редко. И Винни покривил бы душой, если бы сказал, что этим фактом огорчён.

       На какое-то время поток потусторонних врагов поредел, но ни Тафари, ни Сейфул не расслабились, догадываясь, что это лишь затишье перед бурей. И буря не замедлила воспоследовать.

       Редкие ещё остававшиеся в живых твари вдруг разом заскулили, поджали облезлые хвосты и ретировались куда подальше от эвакуационной капсулы, из которой раздался душераздирающий громогласный рёв, сменившийся хлюпаньем и тяжёлыми мерными ударами.

       А потом оттуда выкатилось нечто, оставляя за собой опустошённую капсулу.

       Больше всего оно походило на гигантский бесформенный кожистый мешок, белёсо-серый и склизкий. По его траченой поверхности, испещрённой гноящимися язвами, стекала слизистая жижа, отчего каждое движение невообразимого монстра сопровождалось мерзким хлюпающим звуком. Ног у этого не было, тело оканчивалось пятью псевдоподами, а некое подобие головы венчал жгут щупалец, они же заменяли безымянному кошмару верхние конечности. Эти щупальца были длиннее прочих и оснащены зазубренными костяными наконечниками.

       Увидев этот запредельный ужас, Тафари всё же не растерялся. Он снова схватил взрыворез и проорал, перекрывая ревущее нечто:

       — Сейфул! Уводи Дугласа! Сейчас же, это приказ!

       Глыба был старшим группы, и янычару пришлось подчиниться. Он за воротник вздёрнул Дугласа на ноги, окинул критическим взглядом снизу вверх его тощее длинное тело и… взвалил себе на закорки. Пребывающий в прострации энергетик даже не пикнул.

       И всё же Сейфул провозился с Дугласом достаточно долго, чтобы заметить, как монстр выпростал вверх гибкое длинное щупальце и вонзил наконечник Тафари под дых, пробив тело штурмовика насквозь. Винни в ответ разрядил остаточный заряд взрывореза в кошмарное нечто, проделав в скользкой шкуре изрядную дыру, отшвырнул оружие, из последних сил подтянулся к противнику впритык и, крича от боли и ярости, принялся руками разрывать мерзкую плоть чудовища.

       Когда его отчаянный, надрывный крик потонул в рёве погибающего монстра, знаменуя конец титанической битвы, Сейфул с Дугласом успели убежать довольно далеко.