Возле шлюза челнока первыми оказались Рута с Абдулом. Следом почти сразу же подошли Сейфул и Дуглас. Примерно на полпути от места стычки до точки сбора энергетик, до того кулём висевший на спине янычара, заворочался и тихо, но настойчиво потребовал поставить его на ноги и заверил, что способен передвигаться самостоятельно. Сейфул не возражал — его уже слегка вело, поскольку принятые перед вылетом препараты понемногу прекращали действовать.

       Воины Аллаха обменялись короткими крепкими объятиями, без слов сигнализируя, что рады друг друга видеть. Рута тоже приветствовала Дугласа, словно принюхиваясь, поведя головой в специфическом кошачьем жесте, а мужчина в ответ хлопнул кошку по плечу.

       О погибших они не говорили, всё было ясно без слов.

       Потом тигрица принялась облачаться в скафандр, Абдул устроился под стенкой и стал собирать очередное своё взрывное устройство, а Дуглас и Сейфул занялись погрузкой хабара.

       Когда из-за изгиба коридора появился вначале Шаман, какой-то подавленный и слегка потерянный, а потом и штурм-лидер, несущий на плечах Хирша, вся четвёрка выживших как раз находилась в коридоре.

       Громовержец помрачнел. Его взгляд стал тяжёлым, а узкие от природы глаза совсем уж превратились в щёлочки. И даже Рута, для которой подобная мимика на кошачьем языке читалась как выражение удовольствия, поняла, что Чен пребывает в полном смятении чувств и молчаливой скорби.

       — Это все? — Громовержец даже не спрашивал. Ответом ему было согласное молчание.

       Потом они бережно внесли хрипящего и стонущего хакера в челнок, закрепили на откинутом сидении, Сударшан нахлобучил на голову Шона его шлем и отправился на место пилота, понимая, что сейчас ему предстоит вести челнок к «Звездочёту».

       Внезапно очнулись детекторы скафандров, все как один демонстрируя активность неопознанных биологических форм. К абордажникам приближались враги, их становилось всё больше, всё новые и новые алые точки появлялись на индикаторах, обступали со всех сторон.

       — Загружаемся… — по привычке скомандовал штурм-лидер, стоя у шлюза на борту крейсера. Мимо него на своё место проскользнула Рута, вошёл, пошатываясь, бледный как смерть Дуглас. Сейфул чуть помедлил, обменялся с собратом-янычаром долгим взглядом, кивнул — и зашёл в челнок, Абдул последовал за ним.

       Алые точки залили сплошной пеленой весь визор. Первые ноосферные твари уже показались с обеих сторон коридора. Чен не стал мешкать, пробежал через шлюз, задраил люк челнока, подал Шаману сигнал к старту.

       Риши запустил движки, дал команду расстыковки, но стыковочные лапы даже не шелохнулись.

       — Что случилось? — почувствовав неладное, спросил Громовержец.

       — Не уверен, но похоже, что купол Прорыва повредил стыковочный механизм. Мы не можем оторваться от крейсера.

       — Что за купол? — удивился Дуглас, про Прорывы знавший понаслышке.

       — Потом объясню…

       — Я должен знать, чтобы понять, что делать. Скажи хотя бы, это проблемы с механикой или с электроникой?

       — Скорее, с электроникой.

       — То есть, по части Хирша… Не вариант. Остаётся одно — механическое воздействие.

       — Предлагаешь отковыривать сцепки вручную? — уточнил штурм-лидер. Дуглас согласно кивнул.

       — Тогда за дело! Рута, Сейфул, помогаете мне, Абдул, ты нас прикрываешь. Дуглас, присмотри за Шоном. Надеть шлемы, активировать магнитные ботинки. Вперёд!

       Абдул хищно ухмыльнулся, защёлкнул на бёдрах только что собранный в виде пояса взрывпакет, поднял перезаряжённое оружие и произнёс, глядя в глаза своего командира:

       — Открывай. Hasbun-Allahu wa Nim-al-Wakil… ¹

       Твари были рядом.

       Янычар моментально вступил в бой, огнём трофейного деструктора отшвыривая ноосферных оборотней от стыковочного шлюза, пока его соратники возились с заклинившими сцепками. Но враги наседали слишком уж рьяно.

       В какой-то момент Абдул обернулся к абордажникам и сказал:

       — Летите без меня. Если сумею, догоню вас на каком-нибудь модуле из здешнего ангара. — Он усилил натиск на противников, даже сумел оттеснить их от шлюза чуть вглубь коридора крейсера. Но теперь ему приходилось отбиваться на две стороны.

       Громовержец ему не поверил, догадавшись, что тот задумал:

       — Абдул, не смей! Слышишь меня? Даже не думай!

       На губах янычара расцвела лёгкая печальная улыбка. Он вдруг запел — внезапно охрипшим, но всё же звучным и красивым голосом, перекрывая рычание и визг тварей:

       — La ilaha ill-Allah…²

       И тут стыковочные лапы поддались совместным усилиям двух дюжих Стражей и одной гигантской кошки, герметичность временного шлюза нарушилась, и им пришлось спешно активировать вакуумную защиту скафандров и заходить в челнок. Абдул оказался отрезанным от остальной команды, оставшись на борту крейсера, в плотном кольце врагов.

       Они больше не слышали друг друга, но молитва продолжала звучать, теперь её пел Сейфул.

       Чен последним метнулся в челнок, задраил люк и, сорвав с головы шлем, рявкнул Шаману:

       — Стартуй! — После чего подошёл и сел возле Хирша, пристегнувшись.

       Челнок, чуть дрогнув, отделился от туши крейсера — крохотный, почти незаметный на её фоне. Пару десятков тварей, оказавшихся слишком близко к дыре в обшивке, вытянуло наружу, остальные были вне опасности, как и Абдул, заранее направившийся в смежный, более глубокий коридор звездолёта.

       На этот раз взрыв произошёл без малейшей задержки. Произведённый в нужной точке, он проделал очередную масштабную дыру в корпусе корабля Рейха и повредил информационные коммуникации, разорвав связь носовой и кормовой частей звездолёта.

       Если бы челнок был снабжён камерами, абордажники, наверное, увидели бы это воочию. Но камер не было. Лишь Сейфул, необъяснимым образом определив секунду взрыва, замолк, прервав свою молитву на полуслове.

       Воцарившуюся на борту челнока тишину прервал Чен:

       — Шаман, что ты там говорил про Прорыв? Только объясняй человеческим языком, чтобы мы тебя понимали.

       — На «Триумфе воли» проводили некий ритуал. Он не удался и спровоцировал Прорыв. Такое редко случается в космосе, но при определённых условиях возможно. Любой Прорыв порождает не только ноосферных тварей, но и купол, распространяющийся от точки Прорыва. В пределах этого купола отключается в первую очередь электроника. Поэтому у нас оборвалась связь друг с другом и с базой…

       — …И опустошились энергоячейки двигателей крейсера, — догадался Дуглас.

       — Именно.

       — Ты раньше сказать не мог? — возмутился штурм-лидер.

       — И что бы это изменило?

       Хирш вдруг дёрнулся и стал царапать шлем, словно силясь его снять. Громовержцу пришлось помочь Шону, хотя скафандр в данном случае исполнял для раненного роль кислородной маски.

       — Что это с ним? — тихо спросил Дуглас.

       — Агония, — коротко определил Чен. Шон в очередной раз заворочался, закашлялся и захрипел что-то настолько неразборчиво, что даже Громовержцу пришлось вслушиваться: — Что?

       — Положи… меня под… кибердиагност. Обязательно. Обещай… что сделаешь… это. Обещай. В любом… случае. Даже… если я… не буду дышать.

       — Ты и сейчас не слишком-то… дышишь, — констатировал штурм-лидер. — Так что успокойся и постарайся дотянуть до «Звездочёта». Я обещаю.

       Хирш притих.

       И почти сразу же эфир взорвался шорохами, скрипами и прочим белым шумом, оглушительным после долгой тишины. Сквозь помехи на канале прорезался голос Резвого, настойчивый, монотонный и чуть-чуть усталый:

       — Громовержец, это база, как слышите? Приём… Громовержец, это база…

       — Сл… слышим, — прочистив пересохшее горло, ответил Сударшан. — Мы летим обратно.

       — Чен! Чтоб тебя!.. — возопил в ответ обрадованный капитан и тут же понял, что говорит не со штурм-лидером: — Шаман, это ты? Где Чен? Где вы пропали? Какого…

       Пропустив поток нецензурной брани мимо ушей с лёгкой брезгливой гримасой, Риши пояснил:

       — Чен с Хиршем. Он тяжело ранен. У нас потери.

       — Кто ранен? И кого потеряли? — не понял Резвый. Впрочем, чёткого доклада от нооперцептора он и не ждал.

       — Хирш ранен… Клык, Глыба и Абдул погибли. А мы уже летим.

       — Летите-ка вы быстрее, у нас неприятности. Мы держим «Звездочёт» в стелс-режиме, а энергия не бесконечная. — И вдруг отключился.

       Сударшан послушно перебросил максимум мощности на двигатель и подкорректировал полёт. Повторно вызывать «Звездочёт» он не решился, чтобы не подвергать опасности хотя бы случайно выдать их присутствие тем, от кого Стражи прятались.

       — Что там? — отрывисто уточнил штурм-лидер.

       — Я не понял. Говорят, какие-то сложности.

       Но выбора не было — только лететь к корвету, оставаясь в неведении насчёт оперативной обстановки.

       Сударшан довольно чисто пристыковался к «Звездочёту», за что удостоился одобрительного замечания Хорхе. Однако на канал связи тут же вышел Резвый и распорядился:

       — Значит так, братцы, как переоденетесь — сразу марш по местам. Доклады и делёж добычи оставим на потом. Мы, похоже, серьёзно вляпались.

       — И во что на этот раз? — иронично поинтересовался Чен.

       — Рейх за своим имуществом явился. Мы засекли пять малых разведкатеров, два фрегата, а ещё за ними следует крейсер, аналогичный по классу «Триумфу воли». Они нас пока, судя по всему, не заметили, мы вовремя ушли в стелс. Но тот бу-бух, который вы устроили на крейсере, наверняка натолкнёт их на определённые мысли. Так что на «Звездочёте» объявлена полная боевая готовность. Все по местам!!!

       «Полная боевая» означала в том числе, что отдых после изматывающего рейда Дугласу не светит — он обязан находиться в энергоотсеке, обеспечивая боеспособность корабля и его лётные качества.

       А вот абордажная команда свою миссию выполнила. Теперь наступал черёд канониров, пилота и капитана со штурманом.

       Чен не стал тратить время на раздевание. Он отстегнул Хирша от кресла и вынес из челнока. Хакер не шевелился и, кажется, даже не дышал, и кровь больше не лилась из его чудовищных ран. В таком состоянии он пребывал уже минут десять, и штурм-лидер, в общем-то, прекрасно понимал, что отсутствие дыхания и сердцебиения означает смерть. Но всё равно направился в маленький медотсек корвета.

       Док, явно разбуженный раньше привычного, зевал, тёр переносицу и затылок и ошалевшим взглядом смотрел в нутро своего кейса со съёмными имплантатами, заменяющими фаланги пальцев, будто видел их впервые. Он сейчас был очень похож на своего старшего брата, старпома Призрака, благодаря которому оказался в команде «Звездочёта», — бледный от недосыпа и вполне оправдывающий своё прозвище Молчун.

       Док хмуро глянул на появившегося в дверях абордажника, хмыкнул и, мгновенно определив, что пациент уже не пациент, пробормотал:

       — Соболезную.

       Но штурм-лидер упрямо мотнул головой:

       — Запусти аппарат диагностики.

       — Он мёртв, Чен. Это бессмысленно.

       — Он просил, а я обещал. Разве это проблема?

       — Н-нет, ничуть, — смутившись, отступил медик, попутно включая аппарат. Громовержец излишне бережно уложил тело Хирша на узкое ложе кибердиагноста и отошёл на шаг. Аппарат ожил, тихонько загудел, запустил сканер, зашевелил манипуляторами, прижал присоски к вискам человека и затих, собирая данные.

       Штурм-лидер даже дышать перестал. Ему вдруг захотелось поверить в чудо. В то, что в этом странном предсмертном желании хакера действительно был смысл. Что он сам правильно расслышал это желание. И что дело было вовсе не в том, что Шон панически боялся какого-нибудь летаргического сна, а потому всего лишь требовал документально подтвердить факт собственной смерти.

       По «Звездочёту» прокатился рёв тревожной сирены — видимо, их всё-таки обнаружили. Тут же притихший кибердиагност на миг очнулся — и выдал наконец-то вердикт: «Диагноз: множественные сочетанные травмы, несовместимые с жизнью. Исход летальный. Реанимационные мероприятия нецелесообразны ввиду прогнозируемой неэффективности».

       Чуда не случилось. И Чен Лей знал, что так и должно было быть. Последнюю волю своего соратника он выполнил, и Хирш теперь упокоился с предками.

       Диагностический аппарат поджал манипуляторы и отключился.

       — Подготовь тело к похоронам, — распорядился абордажник и покинул медицинскую каюту, не оглядываясь.

       Подготовка подразумевала в первую очередь изъятие из тела всех полезных и редких имплантатов хакера. Уже вполне проснувшийся, Молчун приступил к работе, что-то привычно бормоча под нос.

       Прозвище своё Пьер Годар получил ещё в детстве, в насмешку, а Стражи Фронтира оценили иронию и переименовывать новоиспечённого собрата не стали. Разговорчивый по натуре и вдобавок приученный внимательно выслушивать пациентов, он сам отчаянно нуждался в собеседнике и пользовался любой возможностью пообщаться. С Хиршем они частенько вели увлекательные беседы, и сейчас док словно продолжал прерванный разговор, не обращая внимания на то, что его визави мёртв.

       Как потомственный представитель магистерского сословия Священной Империи, доктор принципиально не пользовался сложными машинами, к которым с полным основанием причислял и кибердиагност, и предпочитал работать руками. Так что пришедший в совершеннейшую негодность скафандр Хирша он разрезал специальными ручными ножницами, хоть в аппарате и была предусмотрена соответствующая функция.

       Только он покончил с извлечением наиболее ценных имплантатов, как в медотсек ввалился бледный, покрытый испариной янычар. Выглядел он едва ли лучше Хирша, разве что каким-то чудом двигался, пусть тяжело, но дышал, и серьёзных внешних повреждений на нём заметно не было.

       — Сейфул, ты пропустил намаз? — удивился доктор, мельком взглянув на часы.

       — Я был в рейде, под препаратами. Мне нельзя молиться, пока я не очистился, — пояснил янычар, с трудом, но очень старательно ворочая непослушным языком. — Я покопаюсь в твоей аптечке, ты не против?

       Молчун был не против. Своей должностью на «Звездочёте» он тяготился, понимая, что все его профессиональные имплантации, все его знания и умения совершенно бессмысленны для маленького дружного коллектива каперского корвета. У этой братии в ходу было только два диагноза: «ерунда, которую нет смысла лечить» и «полный абзац, неизлечимый по определению». Им вполне хватило бы кибердиагноста с расширенными до полноценного лечебно-диагностического модуля функциями. Единственное, без чего не могли обойтись Стражи — доступ штатного врача к общей базе медикаментов, из которой через него свои запасы пополняли в том числе и янычары.

       Сейфулу было плохо. На неизбежный и предсказуемый постэффект боевого коктейля наслоилась изрядная доза адреналина от всех перипетий абордажного рейда и гибели собрата. Его знобило и шатало, перед глазами всё плыло. Огнём горели свежие раны и тяжёлой пульсирующей болью напоминали о себе старые. Был он сейчас не сильнее новорождённого кутёнка. Поэтому, заметив краем глаза, как мёртвое тело хакера шевельнулось, янычар не удивился, списав увиденное на галлюцинации. Тем более, что док и бровью не повёл, оканчивая укладывать имплантаты по причитающимся местам: свои в кейс, хиршевские — в транспортировочные контейнеры.

       С трудом сфокусировав взгляд на содержимом аптечки, Сейфул всё-таки сумел отыскать нужные препараты. Какие-то пилюли заглотил одним махом, не разжёвывая и не запивая, потом принялся заряжать инъектор. Руки не просто дрожали — ходили ходуном. Нужно было прилечь, перевести дух и отправляться в свою одинокую теперь каюту. Сейфул критически осмотрел крошечный медотсек, где не было ни метра лишней площади, вскользь мазнув взглядом по телу под кибердиагностом. И отчётливо увидел, как сжались и тут же разжались кулаки Хирша.

       — Он что, живой?

       — Что?

       — Зовите-меня-Билл — он жив?

       — Увы, но нет. — Молчун печальными глазами посмотрел на тело и ударился в пространные размышления, полагая, что янычар в своём состоянии прекрасно подходит на роль слушателя: — Как бы к Шону ни относилась команда, я, признаться, огорчён его смертью. Он был моим пациентом, пусть и не самым простым. К тому же, порядком помогал с электроникой. Последние года полтора он много возился с кибердиагностом. Я всё удивлялся, что специалист его уровня, с таким количеством профессиональных имплантатов, не брезгует иметь дело с техникой, как какой-то оператор… Ты слушаешь меня, Сейфул?

       — Нет, — честно ответил янычар. — Но я видел, как он шевелился.

       — Тебе показалось. Что-то ты совсем плох. А давай-ка мы Хирша пока на пол переложим, а ты под кибердиагност ляжешь? Не смотри так укоризненно: мне нужен развёрнутый анализ твоего состояния, а с Шоном я уже закончил. — Доктор склонился над мёртвым хакером и, поднатужившись, безо всякого пиетета сбросил тело на пол. Но не успел и двинуться в сторону, как почувствовал на своей ноге жёсткую хватку крепких пальцев. Он замер, холодея от ужаса, медленно опустил голову, чтобы посмотреть, что происходит — и тут Хирш распахнул залитые кровью глаза и оскалил рот в перекошенной издевательской ухмылке.

       А потом он начал перерождаться. Потусторонний яд от убившей его ноосферной тени возымел действие, в некотором роде вернув человека к жизни после смерти. Только человеком он уже не был.

       Отросшие когти с костяным скрипом сомкнулись вокруг ноги Молчуна. Док с ужасающей ясностью видел мельчайшие подробности трансформации, и его начало мутить.

       Вот сквозь тонкую бледную кожу проросла щетина, вот начали сминаться и искажаться кости черепа, вытягиваясь в звериную морду. Лопнули и вытекли глаза, но тварь всё равно осталась зрячей и смотрела на мир тлеющими в глубине глазниц алыми угольками концентрированной злобы. Вот переломился и неестественно изогнулся позвоночник, дрогнули рябью и поменяли рельеф мышцы, корёжа тело и обращая в ноосферную тварь. И вот уже полностью сформировавшийся двуногий оборотень воздвигся на кривые лапы, взревел в лицо доктору, обдав того зловонным дыханием, и одним движением отшвырнул к стене. Молчун неподвижной грудой застыл на полу, от его головы начала растекаться крайне нехорошая тёмная лужица.

       Сейфул пошатнулся, утверждаясь на ногах, глубоко вздохнул и парой коротких движений размял плечи и шею. Он был готов к бою.

       Не было страха, не было сомнений, не было колебаний. И не было права выпустить эту тварь из медотсека в коридоры «Звездочёта». Пусть силы оставили янычара, но в этот миг он был первым и последним рубежом на пути ноосферной заразы.

       Он сделал шаг навстречу — и оборотень обратил на него внимание.

       Адреналин ударил по нервам, сердце забилось тяжело и гулко, сбиваясь с ритма и отдаваясь пульсацией в висках. Янычар понимал, что это явно не пройдёт даром для его здоровья — плевать, подлечиться можно будет и потом, главное — одолеть врага и дожить до этого «потом».

       Оборотень сгорбился, зло рыкнул — и прыгнул вперёд, занося когтистую лапу и целясь человеку в глаза. Сейфул поднырнул под мосластую конечность, коротко ударил апперкотом правой под дых, левой — в челюсть. Зверь взвизгнул, прикусив язык, и попытался взять противника в захват. Янычар чудом увернулся — скорее, даже пошатнулся, почувствовав мимолётный прилив слабости, но это уберегло его от весьма неприятных и нежелательных объятий.

       Чудовищным усилием остановив следующий сокрушительный удар оборотня, он пнул зверя ногой по колену, выбив сустав. Тот заревел от ярости и боли, навалился на человека всем весом, впечатав его спиной в дверь. У Сейфула от удара на миг вышибло дух и потемнело в глазах, но он собрался с силами и стукнул монстра головой прямо в морду.

       Воспользовавшись секундным замешательством противника, человек пнул его в брюхо, отбрасывая как можно дальше от себя. Но тут же поплатился за это — зверь крутнулся, взмахнул обеими лапами, располосовав наискосок левое плечо, грудь и живот янычара и вонзив длиннющие когти в правое бедро. Сейфул взвыл похлеще зверя, ударил по застрявшей в собственной ноге лапе сцепленными в замо́к руками — и выломал коготь. Человеческая кровь — алая, чистая, — смешалась с тёмной, зловонной кровью оборотня.

       Сцепив зубы и переждав недолгую слабость, янычар выдернул обломанный коготь из своей ноги. Теперь он был кое-как вооружён. Враг же, баюкая повреждённую лапу, клацнул зубами, но нападать не спешил. Сейфул тут же воспользовался заминкой, ринулся в безнадёжную атаку, прекрасно осознавая, что его сил надолго не хватит. Он замахнулся импровизированным кинжалом и вонзил коготь зверя ему же в плечо.

       Монстру это не понравилось. Он слепо отмахнулся неповреждённой лапой, зацепив Сейфула в очередной раз и заставив немного сбавить напор.

       Янычар оказался возле стола, куда док отложил за ненадобностью, не успев спрятать на место, ножницы, которыми разрезал скафандр Хирша. Рукоятка инструмента поразительно удобно легла в ладонь. Сейфул никогда не учился сражаться настолько небоевым орудием, но то, что способно было разре́зать сверхпрочный комбинированный боевой скафандр, как тканевую салфетку, явно годилось и против существа из плоти и крови, каким бы потусторонним оно ни было.

       Человек нажал кнопку, активировав острейшие мономолекулярные лезвия, поймал лапу атакующего оборотня на замахе и щёлкнул ножницами. Три кривых пальца, снабжённых изогнутыми когтями, упали на пол. Монстр завыл совсем уж безумно, шарахнулся прочь, но вывихнутое колено подвело, и зверь повалился навзничь, хаотично размахивая в падении окровавленными лапами. Янычар, почти обессилевший, навалился на противника сверху, уткнул раскрытые ножницы кончиками в пол по обе стороны от шеи оборотня и снова защёлкнул механизм.

       Ножницы противно скрежетнули по полу и, почти не встретив сопротивления, отсекли зверю голову, выплеснув мощную струю крови прямо в лицо человеку. Оборотень и дёрнуться не успел.

       Потом Сейфул просто кромсал, не глядя, безвольное тело, превращая его почти что в фарш. Перемазанный собственной, но ещё больше — вражеской кровью, он был страшен.

       Остановился янычар, только когда от усталости перехватило дыхание. Бросил ножницы, с трудом поднялся на ноги, посмотрел на так и лежащего на прежнем месте доктора, подковылял поближе и склонился над ним — кажется, тот ещё дышал. Собрав остатки сил, Сейфул взгромоздил Молчуна на ложе кибердиагноста, запустил аппарат, устало сполз по его стойкам на пол — и услышал деловитый отчёт машины: «Диагноз: открытая черепно-мозговая травма, ушиб головного мозга, субдуральная гематома. Состояние стабильно тяжёлое. Приступаю к экстренным лечебным мероприятиям».

       «Жив», — с облегчением подумал янычар и потерял сознание.

***

      На капитанском мостике было неспокойно.

       «Звездочёт» обнаружили. Правда, взятый на буксир топливный резервуар крейсера, который сбросил Дуглас, порядком менял лоцируемую конфигурацию корвета, укутанного в искажающие поля, и сбивал с толку преследователей. Те не слишком торопились гнаться за неопознанным пилотируемым объектом, опасаясь наткнуться на что-то по-настоящему опасное или даже чужеродное — корабль Железной Сакуры³ или враждебной нечеловеческой расы. Пока что за «Звездочётом» устремились только два разведывательных катера, а на более дальних подступах маячил один из фрегатов. Но ситуация могла усугубиться в любой момент, когда кто-то из них выйдет на дистанцию залпа.

       Резвый, Призрак и экстренно вызванный на мостик старший канонир сгрудились над Хорхе, отчаянно маневрирующим и с молниеносной скоростью отдающим указания бортовому компьютеру.

       Все голоэкраны отображали корабли преследователей и только персональный монитор Мечтателя демонстрировал более важную для пилота информацию о космосе в фарватере звездолёта.

       Но вдруг изображение на всех без исключения мониторах корвета задрожало, смазалось и на миг исчезло. А следом голограмма отобразила плоский рисунок жёлтого треугольника, выложенного кирпичиками, с насмешливым глазом у вершины и чёрным галстуком-бабочкой под ним, оснащённого палочными ручками и ножками и увенчанного надетым набекрень цилиндром. И из динамиков до боли знакомый голос дважды почившего Шона Хирша произнёс:

       — Не хочу вас расстраивать, ребята, но я снова с вами.