Сообщение от Адмирала, перехваченное Хиршем, содержало распоряжение явиться на флагман к означенной дате и координаты места встречи. Резвый некоторое время размышлял, кого из пилотов взять с собой, а кого оставить присматривать за «Звездочётом». И в итоге решил лететь к Старине Дрейку с Повесой. На то было несколько причин. Во-первых, хотелось двух невольных конкурентов ненадолго развести по углам и ещё раз обстоятельно переговорить с каждым. Во-вторых, Льюис последний год бездельничал, а значит — потихоньку терял квалификацию. Этот полёт должен был дать ему почувствовать себя снова в строю. И в-третьих, Мечтателю тоже следовало немного отдохнуть и — не без простительного тщеславия — отпраздновать свою победу над собственной природой. Повеса на его месте уже всем бы раструбил, какую невероятную штуку провернул. И был бы прав. Но Хорхе Неистовый Ветер то ли от рождения был застенчив, то ли, наоборот, вполне уверен в себе — настолько, что не сомневался в своих реальных способностях и случившееся воспринимал как вполне заурядное происшествие. Впрочем, Резвый был убеждён в первом варианте, а второй высказал Повеса, услышав рассказ о недавних приключениях «Звездочёта».

       Льюис, как и любой пилот, был привязан к своему кораблю, в какой-то мере одушевлял его и жизни себе не мыслил без космоса. С этой точки зрения он прекрасно понимал весь драматизм судьбы Неистового Ветра.

       Сколько бы Беккер ни менял женщин, единственной его любовью оставался звездолёт. Повеса был хорошим пилотом, и по совести признавал превосходство Мечтателя. Но это он, а не Рута, страдал от ревности — глупой, иррациональной и неконтролируемой ревности опытного, но менее умелого пилота к молодому и более талантливому.

       Резвый это понимал и учитывал, потому и решил взять Повесу с собой.

       Последние три дня перед отлётом Руперт Кори почти не покидал свою каюту, подбивая вместе с Беней Счетоводом баланс, подготавливая отчёты и высчитывая адмиральский процент с хабара, нежданно-негаданно добытого в рейде. Сейфул, который должен был лететь с капитаном в качестве личного телохранителя, это время использовал для пополнения своей аптечки, заготавливая впрок боевые коктейли.

       «Звездочёт» на время отсутствия Резвого оставался на попечении Призрака. Члены команды, переселившиеся в гостиницу при доках и появлявшиеся на борту для дежурства или выполнения каких-то работ, были предоставлены сами себе. На корабле находились только дежурные и офицеры, да и те коротали время по своим каютам.

       Шаман заперся у себя и погрузился в медитацию практически сразу же после спасения корвета от преследователей из Рейха. В таком состоянии брахман мог пребывать чуть ли не месяц, и беспокоить его не имело никакого смысла.

       Молчуна Леон отправил на твердь к его же коллегам — удостовериться, что последствия травмы головы и лечения в кибердиагносте не принесут осложнений.

       Даже Рута покинула борт по каким-то своим тигриным делам.

       Сам Призрак оставался на корабле почти неотлучно, ему и на борту дел хватало.

       — Как служба идёт? — спросил он почему-то Пончика, крутившегося возле старпомовского кресла на мостике. Хирш, обычно тут же встревавший в беседу, в этот раз промолчал, а кот, коротко мяукнув, направился к выходу. Наверное, подумал, что его будут кормить, и пошёл на камбуз.

       Долго хранить молчание Хирш не мог, поэтому обозначил своё присутствие голограммой и, кивнув в сторону мелькнувшего в диафрагме входа кошачьего хвоста, заявил:

       — А я знаю, что он такое!

       — И что? — заинтересовался Призрак.

       — Ликой! Кот-оборотень.

       — К-кто? — чуть запнувшись, переспросил старпом. От хакера не ускользнуло едва заметное движение Годара рукой, словно тот хотел осенить себя крестным знамением, но сдержался.

       — Ликой, — повторил Шон. — Порода такая. Довольно древняя и довольно редкая.

       — И что с того? — Леон уже в полной мере овладел собой и потерял интерес к беседе с Хиршем.

       — Нет, ничего, — растерялся хакер. — Просто поделился информацией. Подумал, что тебе будет интересно.

       — Мне было интересно, — довольно миролюбиво согласился Призрак. И даже любезно уточнил для Шона: — Пойду, покормлю его. Пока этот оборотень не превратился в кого-нибудь совсем уж неприятного.

       В этот момент Леон Годар думал вовсе не о породах кошек, а о ноосферных монстрах и о первой, ключевой смерти Хирша. О подробностях которой тот, похоже, ничего не знал. Соответствующую запись внутренних камер звездолёта Призрак уничтожил собственноручно, сразу после возвращения Шона к жизни в виртуальности. Когда понял, какую угрозу эта голограмма может представлять для команды. И он твёрдо был уверен: чем меньше людей знают истину, тем она сохраннее.

       От входа Пончик никуда не ушёл. Он стоял посреди коридора, вперив неподвижный взгляд в переборку, и почти не шевелился, только тонкий кончик напряжённо вытянутого хвоста едва заметно подрагивал.

       Не успел старпом его окликнуть, как кот взвыл не своим голосом:

       — Моооооууу! — и вздыбил шерсть по всему телу, став похожим на большого ушастого ежа.

       — Эй, ты чего это? — осторожно спросил Призрак, не торопясь, впрочем, приближаться к животному. Пончик, не меняя позы и не реагируя на присутствие человека, взвыл снова.

       — Командир! — окликнул старпома Хирш. — Есть проблема! По всем каналам только что передали предупреждение о повышенной сейсмической активности. В ближайшее время в районе доков случится землетрясение, и неслабое!

       Призрак моментально сориентировался:

       — Мечтатель сейчас на борту?

       — Да.

       — Вызывай его на пост, пусть будет готов вылетать в случае чего.

       Больше не обращая внимания на продолжающего орать кота, Призрак деловито вернулся на мостик и объявил по внутренней связи:

       — Всем на борту занять места согласно штатному расписанию и быть готовыми к экстренной передислокации.

       Едва затихло эхо его слов, как «Звездочёт» тряхнуло. Не работающие за ненадобностью на тверди гравикомпенсаторы на миг активировались, чтобы тут же отключиться вновь. Или это Хирш их задействовал, — старпом не знал.

       — Какой недоумок догадался строить верфи в сейсмически опасной зоне?! — риторически вопросил Призрак, судорожно хватаясь за ближайшую опору.

       — Всё Адмиралтейство — сейсмически опасная зона, командир! Здесь, в районе доков, ещё относительно спокойно.

       Дрожь земли поутихла, но никто не обольщался, что на этом всё закончилось.

       — Первый толчок, — констатировал Шон. — А у нас на борту, кстати, посторонние.

       — Кто? Где? Откуда?

       — Ремонтник какой-то. Во внутреннем коридоре в электронике копается. Ещё с утра затребовал доступ к резервному узлу коммуникаций. Мне пришлось спрятаться в саркофаг, чтобы не подумал чего, — охотно пояснил Хирш.

       Призрак коротко кивнул и молча вышел. И тут же за порогом столкнулся со взбудораженным Мечтателем. Пилот настолько не ожидал экстренного вызова и землетрясения, что даже причесаться не успел. Волна длинных, иссиня-чёрных волос рассыпалась по плечам, прикрыв нейроакселератор на затылке Хорхе, который он, по боливарианской моде и традиции, всегда открыто демонстрировал окружающим.

       Пончика же в коридоре видно не было, да и кошачий истошный вой затих сразу, как первый раз тряхнуло. Видимо, кот куда-то спрятался. Призрак не собирался его искать. Сам вылезет, когда всё закончится.

       В данный момент его куда больше интересовал тот самый ремонтник.

       Мужчина в потёртом форменном комбинезоне с эмблемой РТК «Центральная верфь Адмиралтейства» обнаружился там, где и указывал Хирш. Он влез в недра резервного коммуникационного узла и, судя по его позе и уверенным движениям, на землетрясение отреагировал примерно как рыба на дождь. То есть никак. Его чёрные, с лёгкой проседью волосы были собраны замысловатым узлом на темени, открывая обзору тусклый металл нейроакселератора. Стало быть, соотечественник Мечтателя.

       Корабль снова мелко задрожал, а потом пол взметнулся перед глазами Призрака, на миг превратившись в стену. Леон прильнул к переборке, ища опору понадёжнее. Боливарианец же изогнулся в технологической нише, зацепившись за её края мысками ботинок и локтями, но от работы не оторвался. Лишь заслышав шум за спиной, повернул голову на его источник и встретился взглядом с Призраком. Лёгкая улыбка тронула его тонкие губы, он приветственно кивнул. Старпом, бледный и слегка растерянный, кивнул в ответ.

       За всю свою долгую жизнь Леон Годар про землетрясения только слышал, оказался же в сейсмически активной зоне впервые. Теоретически он знал, как следует себя вести, но на борту звездолёта эти правила были неактуальны. Да и «Звездочёт» не был частым гостем на Адмиралтействе, как и большинство прочих лётных команд. Другое дело — местные жители.

       — Страшно? — добродушно спросил механик, когда сейсмический толчок прекратился.

       — Некомфортно, — пояснил Леон.

       — А я привык уже, — сказал мужчина и протянул руку для приветствия: — Рауль Пересохшее Русло. Я последний в роду, — пояснил он своё имя. — Вторая ремонтная бригада Централверфи.

       — Призрак, старпом, — представился Леон и спросил: — Чего домой не идёшь?

       — Работу не закончил, — ответил Рауль и нырнул обратно в технологическую нишу.

       Корабль опять качнуло, но слабо и всего разок. Призрак подумал было, что землетрясение начало угасать, но Рауль, хмурый и настороженный, снова высунулся в коридор.

       — Что-то не так? — спросил его старпом. Механик поджал губы и скосил глаза, словно вслушиваясь в собственные ощущения.

       — Не так, как обычно, — чуть погодя ответил Рауль.

       Прорываясь даже сквозь толстенную обшивку звездолёта, снаружи послышался низкий, нарастающий гул — предвестник нового толчка.

       Механик спешно побросал свои рабочие инструменты в кейс, стоявший у его ног, и пробормотал:

       — Совсем не так…

       — Ты ведь в этом всём разбираешься? — пространно поинтересовался Призрак.

       Рауль его понял:

       — Разбираюсь. И в этом, — он кивнул на технологическую нишу, подразумевая свою профессиональную деятельность, — и в этом, — указал он под ноги, явно имея в виду землетрясение.

       Взревела тревожная сирена. Видимо, на мостике получили данные сейсмографа.

       — За мной! — коротко скомандовал Призрак и спешно направился в рубку. Рауль послушно пошёл следом. На мостик они уже забегали, и пол под их ногами ходил ходуном.

       Развёрнутые во всю ширь обзорные экраны демонстрировали безлюдную площадку ремонтных доков, по шершавому пластбетону которой хаотично скользили незафиксированные механизмы, ударяясь друг о друга, стены ангара и посадочные опоры стоящих на приколе кораблей. Искрили в разорванных стабилизирующих полях энергетические потоки, размахивали подвижными деталями башенные краны, что-то где-то рушилось и валилось. В абсолютном безмолвии, поскольку предусмотрительный Хирш не включил звук.

       Плюхнувшись в капитанское кресло и указав механику на собственное, старпом отрывисто скомандовал Мечтателю:

       — Взлетай!

       Хорхе только этого и ждал. Мягко загудели маневровые движки, «Звездочёт» оторвался от пляшущей ненадёжной поверхности и развернулся в сторону гигантского ангарного шлюза.

       Рауль прислушался к звуку работающих двигателей и удовлетворённо кивнул: всё было так, как надо.

       Створки шлюза постепенно смыкались. Пространства для манёвров в тесном ангаре было минимум, а на вылет нацелился не один только «Звездочёт», ещё два корабля готовы были сменить место швартовки. Маленький шлюп «Изумруд» пристроился корвету в кильватер, а пузатый грузовик без имени, зато с длинным и сложным бортовым номером отчего-то решил потягаться со «Звездочётом» за право лететь первым.

       Хирш беспрестанно атаковал диспетчерскую запросами нового места в обширных доках, принадлежащих Централверфи. Наверняка и на других кораблях тоже ожидали этой информации.

       Хорхе на манёвре обошёл медлительный транспортник. Поймав в эфире возмущённую тираду его пилота, Хирш её моментально заглушил и отправил скабрезность в ответ. «Изумруд» держался позади, как приклеенный.

       Наконец-то очнулась диспетчерская одним коротким: «Даю координаты…» — и оставила пилотов разбираться между собой самостоятельно.

       Призрак развернул виртуальную карту верфей, выискивая, куда им надлежит лететь. Всё-таки это была его прямая должностная обязанность, даже на тверди.

       Поднявшись в воздух, люди получили ложное чувство устойчивости, но землетрясение только набирало амплитуду. Створки шлюза перекосились и застопорились, какая-то циклопическая деталь перекрытий оборвалась одним концом и теперь раскачивалась в сузившемся проёме ворот ангара гигантским маятником.

       — Пролезем? — забеспокоился вдруг Хирш. Что характерно, ни Призрак, ни даже Рауль не усомнились в квалификации Мечтателя. — Мне только что обновили покраску, не хотелось бы поцарапаться.

       Если механика удивили слова, прозвучавшие из корабельных динамиков, то он не подал виду.

       — Хирш, не мешай, — беззлобно и с некоторой ленцой попросил Хорхе. — Чего ты всполошился?

       — Это не я, это мелкий этот, «Изумруд»…

       — Поясни? — потребовал Призрак.

       — Там пилот… Очаровательная мисс. Она запросы нам шлёт, говорит, что не пролезет. Просит нас идти впереди. А мы ведь больше.

       — Я её знаю, — признался Неистовый Ветер, и на его смуглой коже проступил лёгкий румянец. Он добавил мощности двигателям, резко рванув вперёд и приблизившись к шлюзу почти вплотную.

       Хирш выразительно присвистнул:

       — Я только было подумал: как хорошо, что с нами остался Мечтатель, а не Повеса. Для него мольбы прекрасной девы — пустой звук. А оказалось… Вас, пилотов, специально этому учат?

       Хорхе покраснел явственней. Но отвечать Шону не стал, упрямо сжал губы и предельно замедлил движение звездолёта, зависнув возле шлюза.

       Верфи по-прежнему трясло.

       — Передай Ясмине, чтобы высчитала амплитуду движения оборванной балки, тогда пройдёт, — с расстановкой произнёс Мечтатель, направляя «Звездочёт» вперёд. Сам он не задумывался, что делает, действуя на уровне рефлексов. Корвет снизился, почти цепляя брюхом пластбетон.

       Единственное, чего всё-таки не учёл Хорхе, — это землетрясение. Твердь, которую продолжало лихорадить, рванулась вверх относительно стабилизировавшегося в пространстве корвета, ударила по кораблю и вмяла одну из двух нижних пушек в корпус.

       Мечтатель чертыхнулся. А Хирш заорал, словно ему самому оторвало конечность. Рауль, недоумевая что происходит, вжался в кресло старпома. Призрак же подался вперёд, устремив взгляд в голограмму обзорного экрана, и настойчиво попросил:

       — Хирш, умолкни.

       Хакер не отреагировал, продолжая выть почище почуявшего землетрясение Пончика. Тогда Леон протянул руку и отключил звук внутри корабля. Воцарилась относительная тишина, нарушаемая лишь звуком работающих двигателей «Звездочёта». Хорхе улыбнулся и принялся уверенно маневрировать в проёме шлюза. Он любил свой корабль ничуть не меньше Повесы и любые повреждения воспринимал довольно болезненно, но наигранное проявление страданий Хирша ему откровенно мешало пилотировать.

       Механик Рауль вдруг обернулся к Призраку и страшным шёпотом спросил:

       — Этот ваш Хирш, он вообще нормальный? Я не…

       — Да! — бесцеремонно прервал его старпом и жёстко добавил: — Все вопросы потом. Расскажи лучше, что не так с этим землетрясением.

       Мужчина не стал спорить и ответил на вопрос:

       — В норме сейсмическая активность уже должна была пойти на спад.

       «Звездочёт», направляемый уверенной рукой Неистового Ветра, проскользнул под качающейся балкой и очутился по ту сторону шлюза. «Изумруд», пилотируемый Мечтательской коллегой Ясминой, завис перед вратами ангара, готовясь к рывку.

       — Почему же не идёт? — не столько интересуясь аномалией, сколько стараясь отвлечь стороннего человека от особенностей и странностей «Звездочёта», уточнил Призрак.

       — Наверняка не знаю, но предположить могу. Думаю, дело в том, что одновременно с землетрясением велись подрывные работы в близлежащих шахтах. Именно это усилило сейсмический эффект. У нас такое уже случалось пару раз. Когда эту часть верфей строили, как раз подобное было, — пояснил Рауль.

       — И чего стоит ждать?

       — Ничего хорошего. Землетрясение усилится, разрушений будет больше, трясти не перестанет пару дней.

       Словно подтверждая мрачный прогноз, злополучная балка сорвалась, зацепив хвост пролетавшего под ней «Изумруда». Крошечный кораблик развернуло и бросило вперёд. Столкновение с корветом было почти неминуемо, но за долю секунды до него активировались кормовые энергетические щиты. Они погасили инерцию удара, сохранив в целости «Звездочёт», но шлюпу соприкосновение с ними стоило большей части внешнего навигационного оборудования. Ясмина окончательно утратила ориентацию в пространстве и вынуждена была посадить «Изумруд». Так он и остался пережидать разгул стихии посреди технического коридора, беспомощный и ощетинившийся защитным куполом энергополей.

       Грузовик с хамоватым пилотом оказался заблокированным на ремонтной площадке, не сумев преодолеть шлюз, но его судьба никого особо не волновала.

       Хирш, который, собственно, и активировал энергощиты, обратился к Призраку письменно и крайне вежливо: «Я успокоился. Верни мне, пожалуйста, голос». Леон, не раздумывая, выполнил его просьбу.

       — Я снова тут, — обозначил своё присутствие Шон.

       — Хирш, дай связь с «Изумрудом», — с решимостью подростка, собирающегося впервые в жизни купить контрацептивы, распорядился Мечтатель. Шон хихикнул и возразил:

       — Ничего с твоей подружкой не случится. Попрыгает на сейсмических волнах, а там Централверфь ею займётся. Ты бы нашим положением озаботился.

       — А с нами что не так? — моментально отбросив неуместные сантименты, деловито уточнил пилот.

       — Электроника всё ещё барахлит, топлива минимум, энергия почти на нуле, то есть щиты держать не сможем долго. А без щитов я дальше лететь не согласен. Достаточно или продолжать?

       — Пожалуй, я продолжу, — мрачно вмешался Призрак: — На борту нет ни Дугласа, ни Тайма, так что с энергообеспечением придётся выкручиваться самостоятельно. А ещё я не вижу на схеме верфей нужного нам места.

       — Как так? — почти хором спросили все присутствующие.

       — А вот так! — не меняя интонации, ответил Леон. — Сверь с цифровым пакетом данных, Шон. Возможно, мой имплантат не справился с обработкой информации.

       Хирш буркнул что-то невнятное и затих.

       Пауза затянулась.

       — Шон? — окликнул Призрак, но не получил ответа. А следом с экранов пропала и голограмма Хирша.

       — Рауль? — не оборачиваясь, позвал Леон.

       — Чем могу?..

       — Займись электроникой. Я так понимаю, это твоя специальность, — распорядился Призрак.

       — Я и с энергетикой управлюсь! — довольный, что смог быть полезным, ответил механик.

       За бортом звездолёта разворачивалось странное зрелище: конструкции верфей, выстроенные из лёгких, прочных и упругих пластсмесей, вибрировали, скручивались и сминались, изгибались огромными волнами, угрожающе кренились, искажались и парусили. Любой материал имеет предел прочности, и они не были исключением. Поминутно где-то что-то лопалось, обрывалось и рушилось. Мечтатель по спирали вкручивал «Звездочёт» в пляшущее вокруг пространство, подключив гравикомпенсаторы, чтобы все его кульбиты не вызывали неудобства у пассажиров.

       Рауль недовольно щурился, разглядывая показатели на мониторах контроля:

       — С энергией совсем плохо, щиты и гравики прожорливые у вас какие-то. Надо будет навести порядок…

       — Надо сначала долететь, а мы не знаем куда, — резонно возразил Мечтатель, закладывая очередной вираж.

       — Давай-ка для начала выберемся с территории верфей, — распорядился Призрак. — Единственное, что мы знаем наверняка, это где находится выход.

       — А этого вашего Хирша можно сюда позвать? — опять подал голос Рауль. — Я ничего не могу сделать на вашей панели управления, только наблюдать. А она мне каких-то жёлтых треугольных человечков отображает…

       — Это Билл Сайфер, личный знак Хирша, — попытался объяснить старпом, но передумал: — В общем, нет, мы никак не можем его сюда позвать и вообще дозваться, пока он сам не объявится.

       — Я здесь, — бесцветно прошелестело в динамиках. — Не мешайте. Нас атакуют. Информсеть верфей взломана, кто-то пытается проникнуть в виртуал корабля. Я защищаюсь. Призрак, файл с координатами повреждён, не открывай больше и уничтожь.

       Часть индикаторов панели управления перед Раулем мигнула и активировалась, приняв привычный вид. Тут же снова заговорил Хирш:

       — Я открыл тебе доступ к управлению, Механик. Глубже не лезь. Не мешай.

       Призраку совершенно не нравился такой Хирш. Одна только информация о взломе чего стоила, но если Зовите-меня-Билл перестал шутить, скрыл свою голограмму и из его голоса пропали все человеческие интонации — это уже был серьёзный повод для беспокойства. Файл от диспетчера верфей Леон удалил от греха подальше, хотя не слышал раньше о технологии, способной программно повредить установленный у него имплантат.

       Расчёт неведомых хакеров был понятен: стоящие на ремонте корабли для удобства подключались к общей информационной базе верфей. Проникнув через неё в программную оболочку любого звездолёта — так называемый виртуал, — можно было выведать какие угодно секреты, а то и взять корабль полностью под свой контроль. Другое дело, что на «Звездочёте» любопытных недоброжелателей поджидал сюрприз — Хирш, чья личность полностью слилась с виртуалом, подарив хакеру невероятные возможности, в том числе и для защиты от непрошеных гостей. Конечно, нельзя было с уверенностью утверждать, что объектом взлома являлся именно «Звездочёт», слишком уж атака была неприцельной. Скорее, походило на то, что хакеры воспользовались суматохой, возникшей из-за землетрясения, не имея какой-то конкретной цели и даже плана. Вполне в духе Стражей Фронтира.

       Однако Призрак привык исходить из наиболее неблагоприятных версий развития событий. Поэтому решил действовать так, словно мишенью был его корабль. Одно он знал точно: ему будет о чём доложить Резвому, и капитану его доклад крайне не понравится.

       Временное затишье дало возможность Мечтателю сориентироваться и направить корабль к очередным вратам, ведущим к внешнему выходу. Но не успел он приблизиться к ним и на километр, как створки дрогнули и начали неумолимо смыкаться, не реагируя на сигналы, подаваемые Раулем, по праву занявшим место Хирша.

       — Теперь не проскочим, — констатировал Механик. — Ворота даже на коды обслуги не отвечают.

       — Кто-то же подал сигнал закрытия, — заметил Призрак.

       — Да. И отменить его я не могу.

       Пришлось экстренно разворачиваться. Чудом избежав столкновения с очередными полуразрушенными конструкциями, Хорхе поднял корабль под самые перекрытия. Стало полегче, уже не надо было совершать фигуры высшего пилотажа да и щиты можно было отключить. Но непредсказуемость движений конструкций при каждом новом толчке расслабиться всё же не позволяла.

       Коридоры и ангары верфей были выстроены в циклопических карстовых пещерах планеты, обособленных от внешней, непригодной для жизни человека атмосферы Адмиралтейства. И из-за этого по своему строению верфи напоминали лабиринт. «Звездочёт», ища в нём выход, то замедлял движение, то резко ускорялся, заставляя немногочисленный экипаж испытывать неприятные моменты кратковременных перегрузок, резко сменяемых мимолётной невесомостью. Гравикомпенсаторы не справлялись с нагрузкой, им не хватало энергии, хотя Рауль сделал всё что мог, чтобы рационально распределить скудные резервы.

       За время полёта пару раз на связь выходил Хирш, но ничего толком не сообщал.

       На то, чтобы выбраться с территории верфей, у Мечтателя ушёл почти час. Свежепокрашенная обшивка всё же оказалась изрядно помятой и поцарапанной в нескольких местах и снова нуждалась в обновлении. Повреждённую пушку и нижнюю часть корпуса предстояло восстановить. Не доведённая до конца отладка электронных систем тоже требовала завершения. В общем, по всему выходило, что «Звездочёту» придётся задержаться на Адмиралтействе ещё на какое-то время.

       Новое место дислокации, назначенное команде Резвого, Хирш сумел выудить из повреждённого файла.

       А сейсмическая активность полностью сошла на нет только спустя восемьдесят шесть часов от момента первого толчка. Рауль в своих предположениях оказался близок к истине.