Найти следы неуловимого мальчишки оказалось не так уж и сложно — пусть он и менял время от времени свои берлоги, особо парень не таился, не задумываясь о завтрашнем дне. Да и чего ему было прятаться? В своём деле он был лучшим, проворачивал делишки чисто, получал за них живую монету, а дальше был предоставлен сам себе. Вот и крутился в станционных увеселительных заведениях всякий свободный вечер.

О чём, несомненно, была уведомлена скромная барменша одного из местных заведений, а по совместительству — личный контакт Адмирала Дрейка, Патриция Альба.

Конечно, Резвый был порядком удивлён, когда на его вызов ответила именно она. И всё же пошёл на встречу, изложил в общих чертах проблему: «У меня похитили кейс с важными документами. Есть приметы похитителя, и во что бы то ни стало его необходимо поймать». Триша заверила, что сделает всё возможное, и попросила немного времени.  

Хирш тоже с поставленной задачей справился и написал поисковую программу. Кроме того, он взломал комм антиквара в поисках любой интересной информации. И незамедлительно доложил Резвому о своих успехах. Недавно отправленное сообщение из рубки от имени капитана не давало хакеру покоя, и ему очень хотелось понять, какую игру тот ведёт. Но Руперт Кори просто поблагодарил Шона за работу и больше никак не выдал собственных мыслей, как Хирш ни старался вывести его на разговор.

Да, следы были. Однако найти их — ещё не значило найти самого Свифта.  

Триша, связавшись с несколькими людьми и уточнив кое-какие данные, прислала Резвому короткий список из четырёх человек, которые примерно подходили под описание. Все они были молоды, нигде официально не работали, специфических профессиональных знаний не имели, были при деньгах, но не относились к «золотой молодёжи», любили потусить в станционных клубах. К списку прилагались ориентировочные места, где их вероятнее всего можно найти.

Просмотрев список вместе с Громовержцем, двоих капитан и штурм-лидер сразу вычеркнули как не соответствующих известным данным. Из двоих оставшихся лишь один был внешне похож на вора, которого заметил Чен Лей.

Хиршевская программа залоцировала точку, где комм воришки, чей идентификатор был записан в контактах антиквара, был сутки назад, но сам аппарат оказался отключён и не определялся в сети. Зато эта точка совпадала с данными из списка Триши, что обнадёживало.

Так или иначе, все ниточки сошлись в одну, за которую осталось только потянуть. Однако сделать это следовало осторожно, бережно, чтобы не спугнуть и снова не потерять юного воришку.

А ещё была вероятность, что он, подобно антиквару, тоже сразу же подался в бега, и тогда искать его на станции бесполезно. О таких мрачных вариантах думать не хотелось вовсе. Впрочем, по официальным каналам удалось узнать, что ни один из четырёх молодых людей, обозначенных Патрицией, станцию не покидал.

Снова вся абордажная команда вышла на поиски, разбившись на группы по два-три человека. Они направились в район, где, по совокупным сведениям, вероятнее всего мог обитать воришка. Их задача состояла в пассивном наблюдении за местностью, ведь люди Резвого не знали, где конкретно живёт Свифт и на что способен ещё, кроме как бегать с немыслимой скоростью.

Реально хоть что-то противопоставить Свифту могли только трое: Громовержец, способный его хотя бы видеть, Сейфул под действием боевого коктейля и, конечно же, Рута. Их целью было здание, в котором сдавались дешёвые комнатушки для непритязательных жильцов и где последний раз был зафиксирован комм Свифта. Сейфул на всякий случай проверил, нет ли из здания других выходов, кроме парадного входа, и, разумеется, нашёл их — целых два. Пришлось разделиться и ждать снаружи, поскольку не было никакой гарантии, что удастся поймать мальчишку внутри дома, и там ли он в действительности.  А ждать они умели.  

<center>***</center>
Свифт очнулся посреди дня и несколько минут пытался сориентироваться в пространстве-времени. Он вырубился поперёк кровати, не раздевшись, во время сна неудачно поджал под себя одну руку — и теперь по ней полчищами бегали мурашки, а пальцев он вовсе не чувствовал. Да и кожа на этой несчастной конечности казалась синюшной, неживой. С трудом поднявшись с кровати, парень потопал в душ. Восстанавливающая кровоснабжение рука гудела и болезненно щекоталась. Ещё зверски хотелось есть, а в холодильнике было пусто. Поливая себя прохладной водой, Свифт раздумывал, стоит ли ему идти в ближайший маркет самому или лучше заказать по сети и быстрый обед, и запас продуктов впрок. Переключив душ на воздушную сушку и подняв температуру, он всё же решил пройтись по магазинам — Свифт не хотел выдавать своё место обитания, куда въехал не так уж и давно. Особенно с учётом того, что провернул двумя сутками ранее.

Немного неуклюже вытаскивая свежую одежду из чистящего шкафа (рука всё ещё не отошла), он включил комм, на котором значилось одно входящее сообщение. Взвинченный и разозлённый его работодатель, хоть и не стеснялся в выражениях, в целом согласился на выставленные условия. Что ж, Свифт именно на это и рассчитывал. Теперь ему предстояло забрать кейс из почтового корабля, когда тот вернётся на станцию, или же отправиться по его маршруту, чтобы ускорить процесс. Но первым делом — поесть.

В общем, из дома Свифт вышел в довольно приподнятом настроении, омрачаемом только бунтующим желудком.

Сейфул, следивший за главным входом здания, заметил его сразу же. Он подал сигнал другим абордажникам и крадучись направился следом за Свифтом в широкий коридор станции, куда тот держал путь.

Мальчишка почуял неладное каким-то шестым чувством. Обернулся пару раз, но никого не заметил. Неуютное ощущение опасности не отпускало, ещё и от голода по телу расползалась противная липкая слабость. Свифт стал внимательнее оглядываться по сторонам и вскоре заметил троих подозрительных мужиков, отирающихся, как назло, возле ближайшей забегаловки. Невзирая на голод, заходить туда он побоялся. Мужики были незнакомые, явно не местные и точно не копатели. Ещё двое стояли на перекрёстке возле прохода в нужный Свифту коридор, поодаль друг от друга, ничего не делая, просто скучающе оглядываясь по сторонам. Эти тоже парню категорически не понравились. Потом в отдалении он приметил другую группку незнакомцев. Он не мог отделаться от мысли, что все эти чужаки здесь не просто так, а ищут его, Свифта.

Страх, внезапная паранойя и зверский голод мешали адекватно мыслить. Недолго думая, он рванул вперёд, ускоряясь, пронёсся мимо ближайшего наблюдателя, свернул в нужный коридор, но притормозил, когда навстречу ему нарочито вальяжно вышел Громовержец. Этого коротышку он помнил — ведь именно он был одним из тех двух <i>летунов</i>, у которых Свифт утащил кейс. Паранойя только усилилась, теперь у парня не было сомнений, что его хотят поймать. Он чувствовал себя добычей в обложной охоте.

Громовержец видел бегущего мальчишку, и своим нарочитым появлением рассчитывал спугнуть Свифта и заставить повернуть назад, к Сейфулу и сжимавшим кольцо другим абордажникам. Пусть его бойцы не могли тягаться в скорости с воришкой, но он же не идиот, чтобы бежать на толпу.

Однако Свифт решил иначе: понадеявшись на скорость, рискнул проскользнуть мимо кажущегося неопасным китайца, чтобы прорваться из сжимающихся клещей. Он бежал что было сил, но с ужасом ощущал, как слабеет буквально с каждой секундой.

Громовержец рванул наперехват, но и ему самому скорости категорически не хватало, он лишь мазнул пальцами по куртке Свифта, не сумев даже зацепиться.

И тут в игру вступила Рута. Не избавляясь от своей одежды — просторной блузы и короткой юбки, — тигрица перешла в боевой режим и выскочила из бокового коридора Свифту наперерез.  

Она взвилась в воздух в мощном прыжке — все три с лишним центнера мышц и грации. Громадная лапа со спрятанными когтями ударила навстречу бегущему Свифту. Мальчишка успел заметить рывок гигантской кошки, но не успел среагировать и уйти от столкновения. В какой-то миг ему показалось, что мир взорвался ослепительными искрами, а потом рухнул во тьму и безмолвие.

Сознание покинуло его ненадолго — Рута филигранно умела соразмерять свою силу. Когда воришка очнулся, он лежал на спине посреди грязного станционного коридора, тигрица сидела рядом с непроницаемым выражением на морде и бережно придерживала его на месте, положив лапищу Свифту на грудь. Дышать было тяжело, голова гудела, а в левую ногу слепо и зло тыкался робот-уборщик, которому драчуны мешали выполнять плановую чистку.

На лицо Свифту упала какая-то тень — подошли двое: бритый налысо рослый и тот самый узкоглазый коротышка-летун. Последний склонился над пойманным мальчишкой и спросил:

— Парень, ты <i>что</i> вообще такое? Как ты это делаешь?

<center>***</center>
Свифта в Альянсе не ценили. Сирота, никому не нужный и ничего толком не умеющий. Большинство педагогов и приёмных родителей считали его недоумком и лентяем — он из рук вон плохо учился, долго не мог освоить чтение и письмо, путал слова, отдельные буквы и цифры. Зато без устали сочинял самые невероятные истории, отчего слыл ещё и врунишкой.

Но недоумком Свифт не был, напротив, он был смышлёным ребёнком с живым умом и богатой фантазией. А то, что писать не умел — так кому вообще в голову пришло учить подобному детей? Этот навык безнадёжно устарел ещё тысячу лет назад, и без него вполне можно было обойтись. Вот Свифт и обходился.

Бесчисленное число приёмных семей, постоянные переезды и перелёты, смены не только городов, но даже планет, неизменные возвращения в приюты и интернаты… До совершеннолетия цепкая ювенальная система за ним бдительно присматривала, как Свифт ни старался сорваться с крючка. И всё же опыт побегов, пряток от полиции, федералов и социальных служб, перелётов «зайцем» в космических кораблях всевозможных классов и назначений к двадцати одному году у него уже был огромный.

И однажды ему повезло: на ноосферно активной планете он обрёл суперсилу.

Для Альянса Свободных Планет это не было такой уж редкостью, относилось к фоновым ноосферным явлениям и местами даже было поставлено на поток: супергероев разыскивали, собирали в специальные учреждения и старались приобщить к общественно полезным делам. Впрочем, это была частная инициатива, и дело двигалось ни шатко ни валко.

На той знаковой для него планете Свифт задержался на целых три года. Он примкнул к молодёжной банде, но на дело его так ни разу и не взяли, зато часто гоняли за выпивкой для всех. И только один старый вор, приглядывавший за молодёжью, научил его своему ремеслу. В совокупности с обретённой суперсилой, это стало настоящим призванием Свифта.

На Фронтир и станцию возле астероидного поля он попал такими же долгими окольными путями — но сразу понял, что тут ему и место. Двадцать восемь лет, жизнь только начинается, и наконец-то она наладилась и обрела смысл. Что антиквар его держит на крючке похлеще ювенальщиков в его детстве, он предпочитал не замечать. Ведь это было выгодно. Разве он не был в праве в любой момент поступить так, как ему самому хотелось? И, в конце концов, антиквар давал Свифту работу и неплохо её оплачивал, хоть и прибегал к его услугам довольно редко, иначе бы попросту потерял свою репутацию.

Как и любая суперсила, сверхскорость имела неизбежный побочный эффект: в его случае — сильнейшее истощение. И только короткие миссии для антиквара, которые тот называл «поставками», позволяли об этом не думать. Ну, проспит Свифт после выполнения очередного заказа на пяток часов дольше и опустошит забитый под завязку холодильник в один присест — разве это проблема?

Зато когда было нужно, он был быстр и неуловим. Но гигантская кошка оказалась быстрее и смогла поймать его.

<center>***</center>
— Больно? — участливо спросил Резвый, присев на корточки перед пленным антикваром. Тот с трудом посмотрел на капитана заплывшим глазом (второй вообще не открывался), но ничего не сказал. — Больно. Ну, что поделаешь… Так всегда бывает, когда допускаешь серьёзные ошибки. Но ты не думай, мои ребята тебя не сильно приласкали, могли бы куда сильнее, понимаешь? Понимаешь. Так вот, друг мой, ты мне сейчас назовёшь сумму, в которую оцениваешь свою жизнь и свободу. Но не торопись, подумай хорошенько.

Антиквар подумал. Заворочался в своих путах. Резвый с готовностью наклонился к нему, внимательно выслушал ответ и прокомментировал:

— Ой-ой-ой, не ценишь ты себя, друг мой, не бережёшь… Умножь на три — и считай, что договорились.

Антиквар снова что-то забормотал. «Вы меня точно отпустите?» — с трудом разобрал Резвый.

— Ну, разумеется! — уверил он. — Зачем ты нам нужен? Нам картина нужна. Кстати, ты ещё должен мне рассказать всё без утайки, что про неё знаешь. И не вздумай юлить! А то я снова позову ребят, они уверены, что ещё с тобой недостаточно повеселились. А я не люблю огорчать свою команду.

— А какие мои гарантии? — одними губами произнёс антиквар.

— Моё честное слово, разумеется, — ухмыльнулся во все тридцать два Резвый.

— Хорошо. Я согласен, — проговорил пленник куда более внятно. Другого выхода у него не оставалось, кроме как уповать на честность каперов. Была ещё призрачная надежда, что они не сумеют отыскать Свифта, а там появлялись некоторые перспективы. Но пока, чтобы остаться в живых, следовало продемонстрировать полную готовность к сотрудничеству.

— Ещё бы ты был не согласен! — обрадовался Резвый. — Давай, рассказывай про картину, а потом тебя отведут в рубку, где ты совершишь транзакцию. И всё. Можешь быть свободен.

— Художественная ценность её не высока, — робко начал антиквар, но, прочистив горло, продолжил более уверенно: — Тут другое… Философия, идеология Рейха, созданная автором этой картины, — она как бы существует в ней. Понимаете? Словно частица души творца заключена в творении. Во всяком случае, Рейх так считает. И хотя на сегодняшний день сохранилось по приблизительным оценкам более шестисот картин, эскизов и набросков руки этого философа, каждый из них для Рейха ценен. Я… очень удивился, увидев эту картину в частном владении. И подумал, что могу сорвать неплохой куш, предложив её Рейху. Вы должны понимать, — заискивающе проговорил антиквар, преданно глядя заплывшими глазами на капитана «Звездочёта», — вы ведь тоже… эээ… деловой человек.

Резвый не стал повторять сказочку про наследство, хотя подумал, что при таком раскладе она не выглядит такой уж неправдоподобной.

— И что, предложил? — уточнил он на всякий случай.

— Нет! — яро возразил антиквар. — С Рейхом нельзя рисковать. А если ошибка? Если это не та картина? Маловероятно, но проверить было нужно. Я ждал, когда она… окажется у меня.

Резвый задумался. Даже если антиквар ещё не связался с Рейхом и не сообщил им о картине, то никто не мог дать гарантии, что, будучи отпущенным, он не догадается сделать это постфактум. Так он сможет хоть частично компенсировать потери от уплаты выкупа за собственную жизнь, предложив Рейху информацию об интересующей их ценности, а то и услуги посредника в сделке. Но убивать собрата по опасному бизнесу всё равно не хотелось. Да и своё честное слово Резвый на ветер никогда не бросал. Впрочем, он быстро придумал выход.

— Молчун! А введи-ка ты нашему гостю чип-контроллер.

— Чип-«убийцу»? — с удивлением уточнил доктор, до того стоявший в уголке собственного отсека и пристально следивший, чтобы абордажники не прикончили ненароком пленника. — Это которые нам когда-то Хирш добыл и сказал: «Пригодятся»? Но ведь…

— Мне тоже нужны гарантии, — обращаясь уже больше к антиквару, чем к Молчуну, пояснил Резвый, — что мы разойдёмся полюбовно и впредь не будем иметь никаких претензий друг к другу.

Капитан вдруг схватил пленника за воротник и прошипел в лицо:

— Слушай меня внимательно, <i>деловой человек</i>, наши с тобой дела окончатся, как только на мой счёт упадёт оговорённая сумма. А чтобы быть уверенным, что после этого ты забудешь навсегда про меня, мой корабль, мою команду, какую-то картину и никогда больше не допустишь подобных ошибок, я оставлю в твоей черепушке чип-«убийцу». И будь уверен, я не премину из любой точки космоса отправить ноосферный сигнал на него, если ты уговор нарушишь. Не волнуйся, это не больно. Ты его и чувствовать не будешь, он мимикрирует под ткани организма, так что обнаружить и извлечь его не получится. И если будешь паинькой, проживёшь с ним долгую и счастливую жизнь. Молчун, действуй!

— Я же говорил — пригодится! — прокомментировал решение капитана Хирш, разумеется, незримо присутствовавший при такой интересной беседе.

Пока Молчун возился с имплантацией чипа в гайморову пазуху антиквара, на комм Резвого пришёл сигнал, что мальчишка пойман и доставлен на борт. Руперт усмехнулся и текстом велел тащить его в медпункт по сигналу — для максимального эффекта, а антиквара — в рубку, переводить выкуп на счёт «Звездочёта».

Получилось отлично: как только раскрылась диафрагма выхода и в неё вошли Сейфул с Ченом (измученный антиквар непроизвольно дёрнулся, завидев их), а Рута за шкирку втащила присмиревшего мальчугана, Резвый небрежно кивнул на пленника:

— <i>Уберите </i>его!

Абордажники споро избавили антиквара от пут, подхватили под локти и потащили на выход. Тот то ли с перепугу, то ли сознательно подыгрывая, повис на их руках, производя впечатление уже почти покойника.

Свифт впечатлился. К тому же, от энергетического истощения находился в полуобморочном состоянии и соображал не слишком хорошо. Рута опустила его на только что освободившееся место его работодателя, зафиксировала и покинула медотсек. Свифт откинулся на стуле и закрыл глаза. Сил не было совсем.

— Что это с ним? — спросил Резвый.

Молчун подошёл поближе, прошёлся диагностическим имплантатом вдоль тела Свифта и вынес вердикт:

— Крайнее физическое истощение, похоже. Уровень глюкозы предельно низкий, я бы сказал, что…

— Можешь привести его в порядок? — перебил капитан. Пьер Годар согласно кивнул, но посчитал должным уточнить:

— Конечно, но это займёт какое-то время. Пару часов примерно.

— А побыстрее?

— Могу ввести адреналин, но потом будет ещё хуже.

— Да куда ему, у него и так полные штаны адреналина, — воспротивился Резвый.

— Я могу свой препарат дать, быстро сработает, — проявил инициативу только что вернувшийся в медотсек Сейфул.

— Так чего ты до сих пор здесь? Давай мигом, и чтобы через пять минут этот деятель был у меня как новенький! — распорядился капитан.

<center>***</center>
Сейфул не обманул — его смесь сработала как надо и почти мгновенно, буквально «на кончике иглы». Очнувшийся и почувствовавший прилив бодрости и сил Свифт попытался было дёрнуться, но было уже поздно, его надёжно приковали к стулу.

Мальчишка не стал ждать ни насилия, ни даже угроз, и сразу же затараторил:

— Вам кейс нужен, да? Я верну, я его обязательно верну, только отпустите и не бейте!

— Ишь ты, — хохотнул Резвый, — «отпустите». Сейфул, кольни ему ту замечательную штуку, что ты его начальничку колол… Понравилось мне, как он… запел!

Янычар послушно сделал к пленнику движение с инъектором наготове, но капитан сам же и придержал его за руку. Свифт отшатнулся назад, насколько позволяли путы, вжался в жёсткую спинку стула и заговорил ещё быстрее:

— Да вы не поняли! Только не надо уколов, я объясню. Я отдам, но для этого мне надо выйти отсюда и забрать ваш кейс!

— А где он? — вкрадчиво поинтересовался Резвый.

— На почтовом корабле, — словно устыдившись чего-то, тихо ответил Свифт.

— Ты его что, <i>по почте отправил</i>? — опешил капитан.

— Не совсем, я его спрятал. Никто не знает, кроме меня, конечно же, где лежит кейс, откуда он там взялся. Роботы при разгрузке не найдут, он не значится нигде. А я могу пойти и забрать, но для этого вы должны меня отпустить.

— И как это ты умудрился такое провернуть?

— Ну, я ведь супергерой. Человек-молния! Думаете, меня родители Свифтом назвали? Нет, это я сам придумал, чтобы соответствовать!

— Не зли меня, мальчик, — угрожающе проговорил капитан. — Какой, к дьяволу, супергерой? Что ты принимаешь, чтобы так бегать?

— Кэп, он правду говорит, — вмешался вдруг Хирш. — Его ноосферой… эээ… долбануло, и он стал супергероем. В Альянсе такое встречается.

— Ладно, — тут же поверил Резвый, поскольку его интересовало вовсе не это, — чёрт с тобой и твоей суперсилой, ты, ноосферой долбанутый. Быстро говори, что за корабль: рейс, номер, Армада какая? Где именно кейс лежит?

— Я не знаю, — совсем уж удручённо пробормотал Свифт. Ему сложно было не поверить, таким несчастным он выглядел, но Резвый уже был готов снова дать команду Сейфулу применить особые средства допроса.

— Что ты сказал, щенок?

— Нет, я знаю, знаю! Я просто сказать не могу! Не получится. И написать не могу, не просите даже! Я не сумею, я буквы и цифры путаю! Я с детства так! Ну, поверьте! — он судорожно всхлипнул.

— А я ведь хотел договориться по-хорошему! — с укоризной и досадой произнёс Резвый и распорядился: — Сейфул, помоги-ка ему вспомнить, куда он кейс дел.

Янычар меланхолично заправил инъектор какой-то капсулой и подошёл вплотную к перепуганному Свифту. Сказал довольно тихо, но проникновенно:

— Знаешь, что у меня тут? Нет, это не обычная «сыворотка правды». Это средство бесконтактной пытки. Мне не придётся тебя бить или делать что-то более жестокое — средство в твоей крови заставит твой мозг выдумать себе самую адскую боль, которую ты сможешь вынести. И то, что я тебя предупредил, тебе не поможет, только усилит действие.

— Не надо, — взмолился Свифт и заплакал, — я правду говорю! Я же готов помочь и всё исправить! Не надо… Я буквы путаю… и цифры… всегда путал…

Сейфул покачал головой и зафиксировал правую руку пленника, прицелившись в локтевую вену. Воришка забился в путах, но без заметного эффекта.

— Подожди, — теперь уже Молчун остановил янычара. — Это вполне может быть тоже правдой. Дисграфия, дискалькулия, дислексия и элементарная безграмотность, как следствие этих особенностей. Да, в наши дни встречается не часто, но это реальное явление, и…

— Док, сейчас не время для твоего заступничества. Нам нужна… нужен кейс, прямо сейчас, незамедлительно. И если мальчишка не хочет по-хорошему, будет по-плохому, — сказал Резвый.

Однако Пьер Годар не смутился и не отступил. Недоверие капитана задело его профессиональную гордость.

— Я прошу всего пару минут на один короткий эксперимент. И по его итогам можете решать сами.

— Ладно, — пошёл на уступку Резвый, — проводи свой эксперимент.

Молчун развернул вирт-экран своего комма, набрал на нём десять произвольных цифр: «6027359814», — и показал Свифту.

— Читай, что здесь написано. Только очень постарайся прочесть правильно, иначе они, — доктор дёрнул головой в сторону Сейфула, — тебя убьют.

Свифт затравленно посмотрел на Молчуна, потом на вирт-экран, бросил беглый взгляд на янычара, наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться, и неуверенно начал называть цифры:

— Ч-четыре… Один… Три… Ещё раз три…

— Хватит, — прервал его Молчун. — Теперь, пожалуйста, сосчитай подряд от семи до тринадцати. И помни, что ошибаться нельзя.

Свифт задумался, опустил глаза и, беззвучно шевеля губами, начал отсчёт с единицы, а добравшись до семёрки, продолжил вслух. Споткнулся на одиннадцати, а потом уже смелее и увереннее считал, не остановившись на заданной цифре, пока его вновь не прервал Пьер Годар.

— Вот, — сказал Молчун, — что и требовалось доказать. Это явная дискалькулия, которая нередко сопровождается и дислексией тоже. И не только. В пространстве часто путаешься, парень?

— Случается, — дрожащим голосом подтвердил Свифт. Он так и не понял, удалось ли ему пройти тест доктора. Пьер же подытожил:

— Но если функциональных тестов вам мало, можно провести сканирование его мозга. И мы наверняка увидим характерную картину в теменной и височной долях.

— Допустим, — согласился Резвый. — И как мы будем справляться с этой ситуацией?

— У меня есть идея, кэп, — подал голос Хирш, — если мальчик не может назвать нам номер рейса, то показать корабль в записи он наверняка сумеет. Продемонстрируем ему головидео с камер наблюдения, определим корабль — и дело сделано. Вам останется только пойти и забрать кейс.

На всё про всё ушло не более десяти минут, и вскоре воспрявший духом Свифт радостно ткнул пальцем в изображение нужного звездолёта. Хирш взял крупным планом его бортовой номер.

— Твою ж турель через аппарель да в двигатель! — затейливо выругался Резвый, присмотревшись к изображению. Почтовый корабль, на котором Свифта угораздило спрятать украденный кейс, принадлежал Армаде Золотого Дракона. И, следовательно, полномочия Руперта Кори не позволяли что-либо требовать от служащих Адмирала Рю. Даже зная, где лежит кейс, просто прийти и забрать его не представлялось возможным.