Прошло всего пять дней с гибели Драко Малфоя и несколько часов после оглашения его завещания, а Гермиону уже тошнило от одного только упоминания этого имени.

И стало ещё хуже, когда на пороге её кабинета (спустя всего несколько часов после встречи в кабинете Калпеппера!) появился Теодор Нотт. Единственное, о чём она подумала, так это о глубинном смысле слова «начало».

— Привет, Грейнджер, — с кислой улыбкой сказал он, закрыв за собой дверь. — Как у тебя тут… миленько.

Он оглядел обстановку с видом лёгкой заинтересованности, но Гермиона на его попытку пошутить никак не отреагировала. Она вдруг поняла, что чего-то подобного и ждала. Несостоявшиеся наследники Малфоя явно были раздражены его решением, и если бы хоть один из них к ней не пришёл, то стоило бы начать беспокоиться.

— Ты первый, — сказала она, выпрямив спину. Тео перевёл взгляд от окна на Гермиону, снова улыбнулся и сел напротив её стола.

— Значит, мне полагается приз? — усмехнулся он, поправив воротник рубашки. — На самом деле…

— На самом деле, ты пришёл просить меня отказаться от наследства, — холодно сказала Гермиона. — По прежнему завещанию компания должна была достаться тебе, я полагаю?

Тео вдруг переменился. Если по началу он выглядел так, будто зашёл поболтать с приятелем, то теперь каждая чёрточка его лица стала жёстче.

— Я пришёл предложить тебе сделку, Грейнджер, — быстро сказал он. — Не хочу оспаривать последнюю просьбу Малфоя, какой бы она ни была. И даже знать не хочу, почему он так поступил. Я готов принять любое его решение.

— Правда? — скрестив руки на груди, спросила Гермиона тоном лёгкой светской беседы. — Пару часов назад ты говорил совсем иное.

— Я просто погорячился, — спокойно ответил он без всякой улыбки. — Но у меня нет на это времени. Я хочу сказать… Компания много для меня значит, понимаешь? Да, Малфой считается… считался главным и всё такое, но я тебя уверяю, что и сам вложил в неё не так уж и мало. Что ты вообще намерена со всем этим делать? Бросишь свою работу и возглавишь компанию?

— Я ещё не вступила в право наследования, если ты не в курсе, — холодно сказала Гермиона. — Да и взрыв будут расследовать.

Конечно, она и так не собиралась лезть в дела компании, но тот уничижительный тон, который явно прослеживался в его голосе — куда ей, ищейке, на место Малфоя? — не мог не зацепить.

— Но ведь вступишь? — вскинул брови Нотт. — И разве это не несчастный случай, что там расследовать? Впрочем, всё это вопрос времени, а у меня слишком много дел… Никто ведь не думал, что Малфой решит выйти на пенсию раньше времени? Пока что управление я взял на себя, кто-то должен был это сделать. Но это временное решение.

В памяти всплыло разъярённое лицо Астории и её слова — «он умер, тупая ты сука, прояви уважение!» — но Гермиона решила не комментировать высказывание Нотта касательно «выхода на пенсию». Было в этом что-то… отвратительно вызывающее. Ей казалось нелепым, даже диким, что он вёл себя вот так, по-деловому, даже напористо. И, очевидно, не допускал ни единой мысли, что Гермионе наследство Малфоя как низзлу пятая лапа, и она намерена отказаться от него. Самой заводить об этом речь ей не хотелось; глупо, но ей стало немного обидно за Малфоя. Впрочем, чувство это оказалось мимолётным.

— И что за сделку ты хочешь предложить?

Она не боялась его. По крайней мере, в здании министерства Нотт не станет нападать, угрожать или что-то в этом духе. Но сердце колотилось так, что становилось трудно дышать, и не в последнюю очередь из-за его откровенного безразличия.

— Как закончится вся эта возня со взрывом, и ты подпишешь бумажки, я предлагаю взять все обязанности на себя, — тут же ответил Нотт. — Ты ведь не собираешься, в самом деле, занять его место? Будешь получать деньги с деятельности компании, ничего при этом не делая, и жить себе припеваючи, — тут он снова обвёл взглядом кабинет и криво усмехнулся. — Сможешь позволить себе вообще не работать. Если бы ты передала мне все полномочия, то мы оба от этого только выиграли бы, согласись?

Гермиона слушала Нотта краем уха и думала только о том, что перед ней, возможно, сидел тот, кто повинен в смерти Драко. Месяц назад он подсыпал яд в еду, надеясь, что это убьёт Малфоя, а теперь с энтузиазмом вещал о ценностях компании, о том, что в сложные времена нужна твёрдая рука человека, который знает её изнутри, о том, что бизнес не потерпит даже короткого застоя, и, несмотря ни на что, им нужно продолжать работать.

У Гермионы голова пошла кругом. Она понятия не имела, что стоило предпринять, и в итоге выпроводила незваного гостя с обещанием всё хорошенько обдумать. Похоже, Тео таким раскладом остался вполне доволен и верил, что Гермиона согласится на сделку.

Впервые после того, как было объявлено, что почти всё своё имущество Малфой завещал ей, Гермиона задалась вопросом — о чём вообще он думал, когда оставил ещё и свою компанию? Что, по его задумке, она должна была с ней делать? Малфой не дурак, и не мог не предполагать, что Теодор Нотт не оставит это просто так, а Гермиона, понятия не имевшая, как ведут подобный бизнес (и бизнес вообще), оставит именно Нотта управляться со всем.

Или вовсе передаст компанию ему?

Да, это звучало логично, а потому Гермиона, которая никак не могла отделаться от ощущения, что «что-то тут не чисто», делать этого категорически не хотела. Ей вообще казалось, что любое логичное решение в этой ситуации будет ошибочным. А если Тео, как она подозревала, совершил три покушения и одно убийство, то он должен сидеть за решёткой, а не в кабинете Малфоя, возглавляя его компанию.

А может, в том и вся суть?

Если бы она знала, кто именно был преступником, то могла бы со спокойной душой отказаться от наследства. А может, Малфой на то и рассчитывал, написав «распорядись полученными средствами так, как посчитаешь нужным», а завещание — это своеобразное послание, как бы говорящее: «я никому не могу доверять, кто-то из них меня убил»?

Проще было бы отвернуться от мысли, что Нотт убил человека из-за своих корыстных побуждений и оставить в покое и его, и компанию, и это дело целиком. К тому же, расследование будут проводить другие люди, ничуть не глупее Гермионы. Проще — но мысль эта не переставала терзать её. Гермиона ощутила на себе весь вес той ответственности, которую возложил на неё Драко. Она — и только она — могла (должна) быть его голосом.

Мёртвые, конечно, не говорят, но, если отнестись к ним с более пристальным вниманием, кое-что всё-таки смогут рассказать. Но Малфою, раз уж на то пошло, стоило бы выразиться конкретнее, а не писать загадками, вроде «покушения — это ключи».

Но вот чего Гермиона не ожидала, так это появления в стенах её кабинета чокнутой «миссис Малфой номер два». Она явилась часа через полтора после Нотта и этим совершенно выбила Гермиону из колеи. Пэнси оставалась без денег в любом случае, и её появление означало только одно: Гермиона права, что логичные выводы и решения не являлись в этой ситуации верными.

Пэнси выглядела и вела себя иначе, чем в кабинете Калпеппера. Она была совершенно спокойна, и ничто в ней не говорило о том, что наброситься на кого-либо с криком «маленькая дрянь!» или «грязная шлюха!» было вполне в её духе.

— Грейнджер, — деловито кивнула она и села напротив стола Гермионы.

— Миссис Малфой, — Гермиона скрестила руки на груди. — Какая неожиданность.

Пэнси вскинула бровь и улыбнулась.

— Правда?

— Нет. Нотт тебя опередил.

— К тебе приходил Тео? — хохотнула она, закинув ногу на ногу. Это вышло так непринуждённо и изящно, словно было отрепетировано перед зеркалом. — Дай угадаю. Просил передать компанию ему?

— Что-то вроде того.

— Стоило ожидать. Для этих двоих ничего важнее компании и не было. И что ты ему ответила?

— Зачем ты пришла? — помолчав, холодно спросила Гермиона.

Пэнси натянуто улыбнулась, будто сама не до конца понимала, как так вышло, что она сидела в кабинете Гермионы Грейнджер и вела с ней беседу.

— Я хотела поговорить с тобой.

— О чём же?

— Моего мужа убили.

— Наслышана.

— Ты с ним спала? — спросила она таким же ровным тоном, словно интересовалась чем-то совершенно обычным, вроде «как дела?». Гермиона вспыхнула, но снаружи — даже глазом не моргнула.

— Нет, я с ним не спала. Даже рядом не стояла.

— Тогда почему он всё оставил тебе? — задумчиво пробормотала она, отведя взгляд, но тут же снова перевела его на Гермиону. — Впрочем, это не важно. Но я бы не удивилась, честное слово.

— В каком это смысле?

— У нас не было секса больше года, — равнодушно отмахнулась она. — Но у него-то он точно был. Понимаешь?

— Допустим, — Гермиона мысленно поморщилась, не желая даже думать о том, как эти двое развлекались в постели. — Но…

— Думаешь, зачем он взял меня в жёны?

— Не знаю. Но догадываюсь, почему ты согласилась.

— Ему нужен был наследник, — Пэнси скривилась. — А мне средства для существования. Но я не могла забеременеть. Когда стало очевидно, что ничего не выйдет, то я сразу же стала ему не нужна. Даже не знаю, чего он ждал целый год и не подал на развод сразу же.

— Сочувствую, но зачем мне об этом знать? — Гермиона мрачно смотрела на собеседницу, чувствуя, что она к чему-то вела, но не понимала, почему настолько окольным путём.

— Он спал с каждой своей секретаршей, правда надолго они у него не задерживались, — продолжала она, и Гермионе вдруг показалось, что Пэнси вообще не нужен был собеседник, чтобы вести этот разговор. — Видела его последнюю? Она, по-моему, только из Хогвартса выпустилась!

— Нет, не видела.

— Серьёзно? — Пэнси удивлённо вскинула брови. — Её ведь допрашивали из-за отравления в ресторане. Уж об этом-то ты знала? Не могла не слышать. Все газеты писали об этом. Да ведь ты работаешь здесь! — она многозначительно оглядела кабинет. — Хотя я не понимаю почему. В общем, Драко, конечно, не умер, но подозревали, что отравить хотели его. Там вроде бы…

— Официант перепутал тарелки. Да, знаю, но расследование вели другие люди, — перебила её Гермиона. — И я не слышала, что секретарша была подозреваемой.

— Так она и не была. У неё, как выяснилось, было на это время… м-м-м…

— Алиби?

— Точно! — подхватила Пэнси. — После этого она быстро вылетела с места, хоть и вины её не было.

— На что ты намекаешь? — нахмурилась Гермиона. — Что секретарша в этом замешана?

— Я просто говорю то, что знаю.

— А как её имя? — Гермиона напрягла память, но в том не было смысла; все её знания касательно того дела состояли из слухов и газетных статей. О навязчиво лезущей в голову мысли о том, что беседа медленно превращалась в допрос, она старалась не думать.

— То ли Теренс, то ли Тезер… — сморщила нос Пэнси. — Не помню. Вот ещё, имена всяких потаскушек запоминать!

— Слушай, — Гермиона зажмурилась и устало потёрла лоб. — Я не понимаю, к чему ты ведёшь. Я понятия не имею, кто убил твоего мужа. Если ты хочешь узнать о расследовании, то я не занималась покушениями. Обо всём этом я знаю не больше тебя. Взрыв, конечно, просто так не оставят, следствие ведётся, но я не имею к этому отношения. А если тебе есть, что рассказать, то лучше поговори с кем-то другим, кто занимается…

— Грейнджер, — перебила её Пэнси. Из небрежно-равнодушной она вдруг сделалась серьёзной, даже деловитой, совсем как Нотт. — А что ты намерена делать с наследством?

Гермиона открыла глаза и уставилась на гостью. Вот он, вопрос, ради которого она пришла — но это ещё больше вводило в замешательство.

— А тебе-то какое дело? Я понимаю Нотта и не удивилась бы визиту Астории или Блейза…

— Кстати, о них, — Пэнси едко усмехнулась. — Они были в его завещании, а теперь мой муж мёртв. Не удивлюсь, что они были единственными наследниками.

— Не единственными, — Гермиона вся подобралась. Сначала секретарша, а теперь Блейз и Астория? — Ты забыла про Мунго.

— Да-да, не важно…

— Допустим.

— Я уже говорила, чтобы ты присмотрелась к ним.

— То есть, секретаршу ты всё-таки не подозреваешь?

Пэнси махнула рукой, как бы говоря, что на неё ей плевать. Гермиона ждала, что Пэнси каким-то образом попытается убедить её — мол, всё это ошибка, и что она, его жена, имела прав на деньги мужа куда больше, чем какая-то ищейка из министерства, и правильнее было бы хотя бы поделиться. Но, похоже, ошиблась.

— Они были в завещании до его изменения. Ты ведь не такая тупая, Грейнджер, подумай хорошенько!

— А ты видела прежнее завещание? — перебила Гермиона и слегка подалась вперёд. Ей в голову только что пришла занимательная мысль — Пэнси, хотела она того или нет, могла стать отличным источником информации, и грех было бы не воспользоваться ситуацией, когда она сама, с такой охотой, выкладывала подробности.

— Нет, не видела, — помолчав секунду, ответила Пэнси. — Со слов Блейза. В кабинете у этого адвоката… Я поняла так, что он как раз его и видел.

«Тебя там даже близко никогда не было, если хочешь знать!» — так сказал Забини, и Гермиона очень хорошо запомнила его слова, пусть и голова её шла кругом.

— Разумный вывод, — пробормотала Гермиона, на мгновение позабыв, что перед ней сидела «миссис Малфой номер два».

— Спасибо, — криво улыбнувшись, деланным тоном вставила гостья. — Драко бы ни за что не потерпел, если бы узнал, что эти двое вместе. Если он узнал об этом, то мог пригрозить вычеркнуть их из завещания, а они, чтобы этого не случилось, убили его.

— Вот как, — Гермиона посмотрела прямо в лицо Пэнси. Её губы всё ещё кривились в усмешке. — Но откуда ты знаешь, что они вместе?

— Я их видела. И вели они себя не как друзья, если ты понимаешь о чём я!

— Так ты сказала об этом Малфою или нет?

— Нет, — Пэнси качнула головой, и её гладкие тёмные волосы колыхнулись в такт этому движению. — Я видела их после похорон Драко. Блейз с Асторией и её мамашей приходили к моей матери, чтобы выразить соболезнования. Я видела их в саду, как они там обжимались. Мерлин мой, только подумать! Но поверь, сказала бы, если бы узнала раньше!

— А почему тебя не было на похоронах?

— Не хотела никого видеть, — сжав зубы, ответила она. — Особенно эту его секретаршу, с которой он спал в последнее время, она ведь тоже притащилась, как мне сказали. Я сходила потом. Одна, — Пэнси помолчала, будто задумалась, а потом добавила: — А матушка моя плохо себя чувствовала. Новость о смерти Драко на неё… Слишком сильно подействовала.

Уж посильнее, чем на тебя и Нотта!

— Ты говоришь, что твой муж был против связи Астории и Блейза. Но почему? Они ведь были разведены с Асторией, какая ему разница? Да и Блейз ему не чужой человек.

— Какая разница? — Пэнси хохотнула, будто эти слова действительно показались ей забавными. — Так в том-то всё и дело! Ты, конечно, не знаешь, но это Астория бросила Драко! Не знаю точно, что у них там произошло, но развелись они по её инициативе. Мне кажется, — она небрежно откинула волосы за спину, — что он был до самого конца сильно к ней привязан. Даже любил, наверное. Представь, — Пэнси изобразила на лице равнодушие, но тон её голоса говорил совсем о другом, — каково быть замужем за мужчиной, который любит другую женщину?

Вот почему Малфой продолжал с ней общаться…

Гермиона нахмурилась, на мгновение — лишь на мгновение — испытав к Пэнси жалость. Впервые она почувствовала нечто подобное по отношению к этой особе. Может, она и не пылала любовью к своему мужу, но знать, что её взяли в жёны только ради того, чтобы продолжить род, было просто по-человечески неприятно. Но её семья нуждалась в финансовой поддержке, и Пэнси, нельзя этого не признать, сделала что должно.

— Да, неприятно, — кивнула Гермиона, надеясь, что в голосе эта мимолётная жалость не отразилась.

— А Забини хорош, да? — продолжала Пэнси. — Спать с бывшей своего лучшего друга! Фу, это же просто мерзко! Хотя бы достало ума помалкивать об этом… Но, думаю, не из-за одной только дружбы!

Гермиона с этим высказыванием была не согласна; по её мнению, Блейз поступил просто отвратительно, закрутив роман с женщиной, в которую был влюблён его друг, у этого же друга за спиной.

— Поэтому ты назвала её шлюхой?

Пэнси склонила голову на бок.

— Я в одном не сомневаюсь — молчали они из-за Астории, в этом можешь быть уверена. С виду она тихая, но это далеко не так.

— Ты тоже не невинная овечка, — заметила Гермиона.

— Я хотя бы не строю из себя святошу, — парировала Пэнси с таким видом, будто полагала, что если люди считали её последней дрянью — это, в принципе, не так уже и плохо.

Но, похоже, она была права. По крайней мере, судя по тому, что сегодня видела сама Гермиона. Астория так мгновенно переменилась, закричав на Паркинсон, что до сих пор по коже бегали мурашки.

— Значит, ты считаешь, что это Астория и Блейз подстроили взрыв в доме, так? Поэтому ты пришла? Чтобы указать на них?

— А ты сама так не думаешь? — удивилась Пэнси, а потом вдруг расцвела улыбкой. — Они ведь были в его доме за сутки до этого взрыва. Могли что-нибудь подложить, например. А может, тогда всё и всплыло наружу? Их роман?

Гермиона опустила взгляд и поморщилась от того, с какой радостью Пэнси обвиняла Асторию и Блейза, но никак не прокомментировала эти слова.

— Ты меня презираешь, правда? — вдруг сказала она, и Гермиона с любопытством подняла взгляд.

— Я никак к тебе не отношусь, — небрежно пожала плечами она, но, отчасти, была согласна с Паркинсон.

— Я ведь не тупая, что бы там не утверждал мой покойный муж, — продолжала Пэнси. — Я всё прекрасно вижу и понимаю. Может, ты думаешь, что я замешана в покушениях? И дом взорвала? Но знай, что Астории были выгодны хорошие отношения с Драко. С финансами у неё не всё так гладко, как ей бы хотелось. И после развода он её без денег не оставил, ты в курсе? Но деньги имеют свойство заканчиваться, а запросы у Астории не маленькие. Что бы она стала делать, если бы Драко узнал об этом миленьком тайном романчике?

— Не понимаю, — Гермиона облизнула губы, даже в горле пересохло. Её никак не отпускало чувство, что она вляпалась в нечто мерзкое. — Зачем тогда Астория развелась с Малфоем, если она нуждалась в его деньгах?

— Не знаю, о чём думала эта безмозглая курица! — с возмущением проговорила Пэнси. — Но она имела на него влияние и знала, что Драко её любит.

— Значит, он продолжал её содержать…

— Ещё как! — подтвердила Пэнси с довольной улыбкой, заметив, что Гермиону заинтересовал этот факт.

Гермиона на мгновение задумалась. Астория, по какой-то причине, попросила у Драко развод, а тот почему-то согласился, но продолжал испытывать к ней чувства и содержать. Она откровенно пользовалась им, в том не было никакого сомнения, а между тем закрутила с Забини. Сам же Малфой — вот чего Гермиона категорически не понимала и не принимала — взял в жёны другую женщину, которой этот брак был выгоден, чтобы та родила ему наследника. Не скрывал своего пренебрежения к новой жене и чувств к бывшей, да к тому же начал исправно «ходить на сторону», когда спать с Пэнси уже не было никакого смысла.

Что, чёрт возьми, у них в головах?

Может, Драко и надеялся вернуть Асторию — поэтому выписывал ей содержание — а та и не собиралась возвращаться, потому что была с Забини. А Малфой каким-то образом обо всём узнал…

А ведь Астории, в таком случае, было, что терять. Зачем ещё скрывать связь с Блейзом? Из-за одной только «дружбы»?

— И на что он надеялся? — спросила её Гермиона, заметив, как воодушевилась Пэнси. — В смысле… Что она никогда не выйдет замуж и будет всегда рядом?

— Ну, в таком случае деньги Драко ей были бы не нужны, согласись? — с убеждённостью сказала Пэнси. — Если бы наша прелестная Астория вышла замуж ещё раз, то за того, у кого хватит средств, чтобы её содержать!

Если бы сейчас кто-то вошёл в кабинет, то он бы несказанно удивился: две женщины, которые всегда друг друга недолюбливали, сидели бок о бок и, словно старые приятельницы, обменивались слухами о чужой личной жизни. Гермионе откровенно претила вся эта ситуация, но такая неофициальная беседа окончательно развязала Пэнси язык. И она могла принести куда больше толка, чем самый суровый допрос.

— Ладно, а… у Забини разве нет денег? Я имею в виду, что… — Гермиона потёрла лоб, начинала болеть голова, — я поняла, что Астория пользовалась Малфоем, играла на его чувстве к ней и всё такое, но…

— У его матери есть деньги, а у него самого… Откуда? — перебила Пэнси и принялась разглядывать свои ногти. — Как я уже говорила, деньги имеют свойство заканчиваться. Ни Блейз, ни Астория не привыкли зарабатывать себе на жизнь, а новый хахаль его мамочки не особенно доволен, что она тратит деньги на содержание своего бестолкового взрослого сыночка. Надо ли говорить, что запросы у Забини тоже далеки от скромных? А если он ещё и Асторию будет содержать… Нет, Грейнджер, ничего бы у него не вышло. Согласись, они ведь не могли предположить, что Драко успеет изменить завещание, если и правда узнал об их интрижке?

— А кто, по-твоему, совершил покушения? — продолжала задавать вопросы Гермиона, внимательно наблюдая за собеседницей. Её охватил азарт, какой бывает только в такие вот моменты, когда клубок только-только начинает распутываться. — Это точно не они, в этом нет никакого смысла. Если бы Малфой узнал о них ещё месяц назад, то не стал бы ждать столько времени, чтобы изменить завещание. Да и приглашать их на день рождения…

— Не знаю, — взмахнула рукой Пэнси, словно отогнала от себя эту мысль. — И не смотри так на меня, Грейнджер, я ведь сказала, что это не я! — с откровенной насмешкой добавила она. — Я бы всё равно ничего не получила после его смерти, помнишь? Зачем мне его убивать?

— Согласна, но если верить твоим же словам, ты не видела завещания, — спокойным тоном сказала Гермиона. — Откуда ты могла знать, до сегодняшнего дня и слов Забини, что ничего не получишь после смерти мужа? После развода — да, но после смерти?

Она помолчала, с хищной улыбкой глядя на Гермиону.

— Догадаться не трудно, правда? Я же рассказала тебе, какие у нас были отношения. Если он был намерен оставить меня ни с чем после развода, с чего бы ему мне что-то завещать? А у этой белобрысой дряни на пару с Забини был… как это называется… мотив? Разве нет?

Гермиона внимательно всматривалась в лицо Пэнси и видела одно — обиженную до глубины души женщину.

Может, она и говорила правду — что не видела завещания — и ей не было резона убивать мужа из-за денег; но было кое-что другое и, на взгляд Гермионы, куда более весомое. Не только своим особенным отношением к Астории Драко оставил в её душе огромную рану, которую не так просто было залечить. Пэнси старалась не показывать истинных чувств, но то, что её вышвырнули, потому что она оказалась неспособной произвести на свет ребёнка, пренебрегали ею и оставили ни с чем, взрастило в ней клубок ненависти, такой жгучей, что он вполне мог подтолкнуть на страшный поступок. Гермиона это знала, потому что, отчасти, поддалась толчку. Со временем эта ненависть стала её «талисманом», успокоением в тяжкие минуты вины и горечи. Может, Пэнси тоже пыталась найти в этом свой покой? Всё же, месть — не то блюдо, которое стоило подавать холодным. Его нужно подавать с пылу с жару, потому что только так отмщение могло принести желанное облегчение.

Но ещё кое-какая мысль пришла Гермионе в голову. Даже куда более занимательная; в таком случае становилось кристально понятно, для чего явилась «миссис Малфой номер два» — и то было отнюдь не желание несчастной вдовы заставить департамент правопорядка пошевелиться, чтобы убийца мужа был найден. Могла ли она подготовить взрыв, чтобы подставить невинного человека, и вывернуть всё так, чтобы были наказаны все её обидчики? Драко — мёртв, а его бывшая жена — за решёткой. Отличная месть.

Но какой мотив придумала для Астории Пэнси, ещё не зная о существовании интрижки? А может, она и вовсе лжёт, что узнала о ней после похорон? В таком случае, она могла рассчитывать не только на отмщение, но и на приличную сумму…

Гермиона отмахнулась от навязчивой мысли, что будто само провидение помогло Пэнси в её задумке. Если, разумеется, это было правдой, а не домыслами.

— Если бы Малфой не успел переписать завещание, и всё бы осталось по-прежнему… А Блейза и Асторию обвинили бы в убийстве Малфоя, то… они не смогли бы стать его наследниками? — медленно проговорила Гермиона. — По-моему, в таком случае наследство бы распределилось поровну между всеми живыми родственниками. То есть между тобой, как его всё ещё женой, и матерью, которая не в состоянии воспользоваться этими деньгами. Так?

Пэнси сощурилась, оглядывая убранство кабинета Гермионы.

— Да, наверное, — наконец-то сказала она. — Но он успел его переписать.

— И никто об этом не знал, кроме мистера Калпеппера.

— Очевидно, — кивнула Пэнси. — Я поняла, к чему ты ведёшь, Грейнджер. Но мне было бы легче стрясти деньги с Драко при жизни, и я бы смогла это сделать, поверь, чем пытаться… Что там, по-твоему, я сделала? Подставила их? И теперь явилась к тебе с обвинениями?

— Как вариант, сама понимаешь, — равнодушно пожала плечами Гермиона.

— Я ведь сказала тебе, что узнала о них только после похорон! Ты путаешь, Грейнджер, причину и следствие! Не я убила своего мужа и подставила его дружков, чтобы получить их деньги, а они убили моего мужа, чтобы тот не вычеркнул их из завещания. Я лишь сделала вывод, узнав об их отношениях!

Чёрт возьми, миссис Малфой номер два, а вы совсем, совсем не дура…

— Я просто размышляю, — Гермиона внимательно всматривалась в сидящую напротив особу и не могла понять — искренна она или нет? — Но если я откажусь от наследства, то всё так и будет.

— Так не отказывайся, Грейнджер, — глядя прямо в глаза Гермионе, сказала она. — Я ничего у тебя не прошу. Я только хочу, чтобы виновные были наказаны. Ты должна спасибо мне сказать, а не обвинять!

— Если ты сказала правду, то у Астории и Блейза действительно был мотив. Но это как-то… Знаешь, слишком уж удачное совпадение.

— Что они завели интрижку? — развеселилась гостья, удивлённо вскинув брови.

— Нет. Что ты их увидела и теперь можешь об этом рассказать. Сами бы они этого не сделали. Возможно, когда проведут расследование, их обвинят и посадят за решётку.

— И денег я всё равно не получу, — напомнила Пэнси.

— Ты точно уверена, что узнала об их связи после смерти Драко?

— Точно, детка. Точнее некуда, — кивнула она в ответ. Гермиона поморщилась, и от её обращения, и от её заявления. Это был бы идеальный план; и месть, и состояние — всё в одном флаконе.

— И ты готова дать официальные показания?

— Разумеется! — чуть ли не пропела она. — Расскажу всё, что знаю, хоть при сотне свидетелей!

— Отлично, — покивала Гермиона, не сводя с собеседницы взгляда. — Но знаешь… Мотив есть ещё у Теодора Нотта, компания Малфоя. И у тебя, Пэнси, тоже есть мотив, даже если ты не получишь ни кната.

— Это какой же? — вскинула она брови.

— Ты сама мне его подсказала. Ревность. Обида. Желание отомстить за поганое отношение, — Гермиона говорила спокойно, а вот Пэнси от этих слов явно напряглась.

— Я рассказала всё это только потому, чтобы ты поняла — я уже давно ни на что не надеюсь, если это касается Драко Малфоя!

— Малфой был привязан к Астории даже после развода и помогал ей деньгами, хотя она крутила роман с его лучшим другом, — продолжала Гермиона, словно не слыша слов Пэнси. — А ты могла и солгать.

— Я сказала чистую правду! — взвизгнула она. — И таких желаний у меня не было, не сомневайся!

— С чего бы мне тебе верить? Твой муж был предан другой, изменял тебе с разными женщинами и не скрывал этого, разве нет? Взял в жёны только как способ обзавестись наследником, а когда ничего не вышло, и вовсе собирался оставить тебя ни с чем. Выбросить, как какую-то ненужную рухлядь. Убивают и за меньшее.

Пэнси вскочила на ноги, глядя на Гермиону сверху вниз. Её лицо пылало от еле сдерживаемого бешенства.

— Какая же ты сука, Грейнджер! Я бы и вправду не удивилась, если бы вы с ним спелись! А может, всё так и есть? Я пришла, чтобы…

— Чтобы что? — Гермиона тоже поднялась на ноги. — Вот именно, зачем ты пришла? Обвинить Асторию и Забини, верно?

— Мой муж мёртв и на него покушались! — выкрикнула она. — Я хочу, чтобы виноватых посадили за решётку, чтобы они там сгнили! Можешь подавиться этими деньгами! Надеюсь, так и будет!

Пэнси вылетела из кабинета, хлопнув дверью так, что у Гермионы до конца дня звенело в ушах.

Она осела на стул, чувствуя, что если бы не сделала этого, то ноги точно бы подкосились.

Разговоры с Ноттом и Пэнси вышли очень интригующими, и что ещё более важно — подтвердили ранние выводы; к тому же, теперь она точно понимала, почему Блейз и Астория хранили свою интрижку в тайне. Но почему Астория развелась с Малфоем? На что надеялась?

Уверенность в том, что за произошедшее целиком и полностью ответственен Теодор Нотт, быстро растворялась.

У каждого из них действительно был мотив. Кто-то из этих людей, вероятно, и был убийцей. Но кто? Оскорблённая, униженная и оставшаяся ни с чем Пэнси? Боявшаяся лишиться содержания Астория, крутившая при этом роман с лучшим другом бывшего мужа? Или Теодор Нотт, которого не интересовало ничего, кроме компании Малфоя?

А покушения?

По иронии, ситуация Нотта, на фоне всего остального, вызывала теперь не только сомнения, но и вопросы. Например: что же такого произошло между ним и Малфоем, что единственным выходом стала смерть последнего? По крайней мере, Тео никого не обвинял, и единственное, чего он хотел — не потерять контроль над бизнесом, в который многое вложил, и ради этого готов был пойти на сделку; на сделку, а не попытаться оспорить завещание Малфоя. Может, это какая-то уловка?

Гермиона никак не могла перестать думать об услышанном когда-то интересном замечании: преступления совершаются по трём причинам — любовь, деньги и сокрытие преступления. Астория и Блейз — и деньги, и сокрытие (условного) преступления, то есть их отношений. В случае с Пэнси это были и (условная) любовь, и, возможно, деньги. А у Нотта… Любовь к деньгам? Вернее, к своему делу, что он, впрочем, даже не пытался скрыть.

«Будь осторожна. Я серьёзно.»

Последняя строчка, выписанная рукой Малфоя, заставила сердце биться чаще; странное, пугающее предупреждение от мертвеца. Мысли Гермионы так плотно обвились вокруг этого дела, что она почти забыла о своём желании не вмешиваться. Для неё было ясно только одно — от наследства Малфоя она была намерена отказаться в любом случае. Но самое главное — когда она это сделает?

Это письмо — посланное свыше испытание, Гермиона не сомневалась. Однажды она уже переступила через все мыслимые и немыслимые границы, но как поступить теперь — не знала. Постараться преодолеть себя, своё нежелание связываться с прошлым и сделать то, чего от неё требовал Малфой — найти убийцу? В конце концов, это её работа. Или снова поступить как должно — так, как подсказывало сердце? А оно твердило о том, что от письма нужно избавиться и позволить этому делу следовать за течением мысли кого-то другого. А там… пусть будут виноваты Пэнси, Астория, Нотт или сам Мерлин — ей не будет до этого дела, прошлое останется прошлым, а шкатулка, с её жутким содержимым, единственным о нём напоминанием.

«Знаешь, пока я это пишу, ещё живой…»

Строчка всплыла сама собой, и спина тут же покрылась мурашками. Гермиона быстро отбросила на секунду возникшие перед глазами лица матери, со стеклянными глазами, и отца — пустое — который её не узнавал.

Она не позволит их образам вот так связаться с памятью о Драко Малфое, человеке, который и мизинцев их не стоил, хоть живой, хоть тысячу раз мёртвый.

Конечно, он не мог знать, что своим письмом, своей просьбой, всколыхнёт куда более глубокие струны её души, далёкие от простого человеческого любопытства, желания помочь нуждающемуся и даже жажды наживы; что ей будет настолько непросто откликнуться на последний призыв к поиску справедливости для того, кто уже не мог за себя постоять.