Уничтожение церкви. Значило ли это, что дав рождение новому богу, они лишили возможности дать подпитку? Или же это был спланированный ход? Для Инны это стало сильным ударом. Тогда как для остальных это значило только одно. 

Будет трудно. Будет безумно трудно воссоздать хоть что-то. Особенно когда тех, кто мог бы остановить Тварь, и полчище некроморфов, вылезающих из открытых ворот в ад по разным точкам Эннойра, крайне мало. И Александр, как на зло, не мог столь скоро вернуть собственную силу. Которую привык контролировать через посох, что ныне был утерян. И скорее всего, навсегда. 

Алан не сочувствовал им ни капли. Он считал, что все проблемы пошли от того, что те задумали вершить судьбы, подобно богам. И то что теперь происходило в их мире — было лишь точкой отсчета. И пусть бог теперь был, взамен тем, что погибли более пяти сотен лет назад, то все остальное... Не стоило того. Каким бы сильным и хитрым врагом не был конклав Проклятых Некромантов, носящий название Черного Глаза, это не означало, что их нельзя было победить и остановить и без этого. Было. Но не теперь. Но помимо этого была еще одна новость. 

— Вы были не одни, кто исчез, ведь так? Кто был четвертым? — произнес он, мрачно на них смотря. — И что с ним произошло? 

— Четвертым... был Себастьян. Мы вернулись без него. — тихо произнес Велиар. — Кажется, он погиб в том времени. 

— Погиб... Смешно. — Алан криво усмехнулся. — Эту Тварь создал он. И именно он является нынешним главой конклава. Просчитались вы, родственнички. 

Он поднялся из-за стола и отошел к окну, скрещивая за спиной руки. Ситуация ему не нравилась. 

— В Академии сейчас нет ни единого живого человека. Кроме выпускников и стражей. Все остальные эвакуированы с коррекцией памяти в другую реальность. — произнес Алан. — Но и они здесь ненадолго. Можете пытаться вернуть религию в этот уже практически мертвый мир. Только я уже ни во что не верю. 

— Алан... — голос Инны звучал весьма тихо в установившейся тишине. Но тот на нее даже не посмотрел. 

— Это была ваша ошибка. И вам её исправлять. Нужны артефакты? Создавайте. Только меня в это не втягивайте. Академия прекратит свое существование. 

— Не смей этого делать, щенок! — рявкнул Александр, поднявшийся с места. Он долго сдерживался, но от такого тона и слов у него окончательно лопнуло терпение. — Не тебе решать, что делать с Академией! Ты всего лишь слабосилок. Не способный ни на что, даже на самое слабое колдунство. 

— Может я и слабосилок, зато я прекрасно понимаю, что значит нести ответственность! — прошипел в ответ Алан, резко развернувшись. — Где были вы, когда меня избивали в приюте? Где были вы, когда меня ломали. Когда Черный Глаз ставил на мне опыты? Где были вы, отец, когда мать страдала и ей требовалась ваша помощь? Вас никогда не было рядом. Не вам решать, на что я способен или не способен. Потому что во всей этой ситуации целиком и полностью только ваша вина. 

Он рыжеволосого мужчины полыхнуло такой злостью и ненавистью, что дремавшая в нем магия, усиленная магией замка, прокатилось грозовой волной по кабинету, сметая с полок книги, а со стола бумаги. Дарк отшатнулся. Он всегда недооценивал первенца. И такое... было слишком неожиданным. 

— Это только ваша вина. Ваши ошибки. Ваше воспитание и его отсутствие. Лучше бы вы действительно умерли тогда, и не портили всем жизнь. А теперь, когда мир, весь наш мир, практически вымер. Когда многих убили, а кого не убили и не съели, сбежали в другую реальность, отказавшись от памяти и магической силы, вы смеете заявлять мне, что я могу делать с Академией, а что нет? Да подавитесь! — он грохнул по столу кулаком, срывая с одежд регалии, доказывающие то, что является ректором. 

— Делайте что хотите. И как хотите. Только я покидаю этот мир. Мне нечего терять. Больше нечего. 

Алан ушел, хлопнув дверью. И попутно отдавая приказ созвать оставшихся выпускников. Оставлять тех на растерзание обстоятельствам он не собирался. Дети, пусть они были уже взрослыми. Но для него оставались детьми. В которых он вложил силы. 

Велиар проводил его потерянным взглядом. В этот момент небо второй раз рухнуло для него на землю, потому что он понял, что пути назад теперь действительно нет. Ведь Алан никогда не был тем, кто сбегал, если было за что бороться и можно было выиграть. А это означало лишь одно. Он просто не верил, что миру сможет помочь даже бог. 

Блондин обессилено опустился на кресло, потерянным взглядом скользя по лицам Александра и Инны. Но ни у того, ни у другого, не нашел хоть какого-нибудь понимания ситуации. Он устало прикрыл глаза и потер переносицу. 

— И что теперь будем делать? 

— Ты кажется что-то говорил про артефакты? Надо попробовать. — произнес Александр, ненавистным взглядом прожигая брошенные на столе регалии. 

— Но...

— Никаких но. Александр прав. Будем пробовать. — произнесла Инна, поднимаясь с места. — Попытаемся сделать алтарь в сердце Академии. Его должно хватить на то, чтобы суметь остановить все это. 

Велиар лишь тяжело вздохнул. Он сам уже не верил. Былой энтузиазм угас, подсеченной произошедшим разговором с крестником. И хотелось было остановить его, успокоить. Чтобы выслушал. Однако при взгляде на Александра становилось ясно, что это бессмысленно и приведет только к еще более худшим последствиям. Да и Инна… Ради нее он пойдет на все и не сможет оставить в одиночку разбираться с проблемами. И если та скажет, что придется пожертвовать собой, он просто спросит «В какой момент». Как бы глупо все это не звучало. Даже если ему самому хочется совсем иного. 
 

Даже если на душе паршиво от того, что то, что он любил и ценил, распадалось у него прямо на глазах. «Я сам виноват. Мы все сами в этом виноваты.» — подумал Велиар. 

Однако, в то же самое время, армия нежити, возглавляемая далеко не одной Тварью, под контролем Себастьяна и ему подобных, довольно споро захватывала новые земли. И даже вода не была преградой. Он ненавидел этот мир. Ненавидел окружающих. В достаточной мере, чтобы возжелать стать новым богом этого мира. Мертвого мира. Ведь живые ему были ни к чему. И в его руке пребывал весьма знакомый посох. Его все же удалось достать. О чем он ни капли не жалел. 

— Вы называли меня дьяволом. И я стану им. — прошептал он себе под нос. 

Хаос нарастал. Не успевшие сбежать за Завесу, погибали, съедаемые заживо теми, кто не был ни жив, ни мертв. И даже их души не могли обрести покоя. Глаз Ночи, как зараза, холера, эпидемия, распространяла свое движение по миру. Окрашивая его в кроваво-серый цвет. Цвет крови. Цвет огня. Пепла. Боли. Отчаяния. 

От этого нельзя было ни скрыться. Ни убежать. 

Новорожденный бог был слаб. Лишь вера трех людей и их магия поддерживала её силы. Время, казалось, только ускорило свой ход. И счет шел уже не на дни, а на часы, если не минуты. 

Может быть, Алан был прав? И выхода действительно не было. И в нем говорил не только обиженный и отвергнутый всеми ребенок, а человек, который действительно потерял все? И можно ли этот поступок назвать трусостью, подобному крысиному побегу? Александр считал, что да. 

— Боже, мать наша, Ноя. Храни нас наша вера. — прошептала Инна. — Помоги нам в нелегкий час. 

Она шептала, прижимая к себе наспех сделанный амулет, напоминающий змея, кусающего свой собственный хвост. Армия Глаза приближалась к Академии. И трем магам не оставалось ничего иного, как защищать последний из уцелевших источников. 

Саму Академию.

Эннойр погружался во тьму.