И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.

Евангелие от Иоанна, 1 глава – Библия.

— Алло, Кокос? — позвонила Клубника. Судя по её голосу, она находилась не в самом лучшем состоянии, и, наверное, это и стало причиной звонка. Кокос же коротко ответил "да" и приготовился в случае чего ехать к девушке.

— Я довольна всем, честно, но то, куда мы вляпались... Как бы так сказать... Мне не очень нравится то, в каком дерьме, прости, мы сейчас находимся.

— Клубника, мне тоже не нравится, потому мы стараемся поскорее со всем разобраться... И твой вклад тоже огромен! Если нужно я приеду...

— Не стоит, — перебила розоволосая, — я уже набрала Хурме, она должна приехать через пару минут, а сейчас просто побудь на линии со мной.

— Хорошо, — Кокос хотел тут же спросить "как дела?", но передумал, понимая, что они идут не очень.

— Я тебя не отвлекаю?

— Нет, Клубника, я как раз не занят и был бы рад с кем-нибудь поговорить.

— Спасибо... — повисла неловкая тишина. — Хурма приехала... — не бросая трубку, девушка подошла к двери, которую тут же открыла. Послышались облегченный выдох со стороны Хурмы и тяжёлый из-за крепких объятий вдох Клубники.

— Теперь я чувствую себя немного безопаснее, спасибо, Кокос, что немного побеседовал со мной.

— Нет проблем, звони, если потребуется!

Девушка положила трубку. Кокос был спокоен за Клубнику, так как знал, что в руках Хурмы она в полной безопасности. По крайней мере, надежда была.

Шли минуты, постепенно перерастающие в часы и та уверенность сменилась на чувство тревоги.

"Я просто узнаю, как они", — подумал длинноволосый и уже вызывал такси до дома Клубники. Особа не отвечала на звонок, что очень сильно тревожило Кокоса, так как это было попросту не в её манере.

Расплатившись с таксистом, который приехал к нужному месту довольно быстро, бывший гений покинул машину. 

— Опоздал... — выдал юноша, глядя на горящий изнутри дом.

В дверь всё ещё кто-то ломился, потому Кокос без лишних размышлений ринулся к ней. С некоторыми усилиями Хурма была освобождена, но та упала на пороге, не успев его переступить. Её руки, ноги и щёки покрывали множественные ожоги, которые выглядели ужасно. Волосы же в некоторых местах были немного подпалены, в других же сожжёнными. Лезть в этот ад, увидя, что случилось с Хурмой, парень не решился. 

Через десять минут приехала пожарная машина и машина скорой помощи. Когда огонь удалось более-менее потушить их дома вынесли обугленное тело Клубники. Волос на голове практически не осталось. Брови и ресницы полностью сгорели, как одежда и вся кожа. Бросало сначала в дрожь, потом в слёзы, представляя, какой ад на земле в тот момент испытала Клубника. 

"Так выглядит состояние после агонии?" — спросил сам себя Кокос, ещё раз проворачивая в своей голове картину увиденного: пожар, тело Клубники, покрытое огромными ожогами, которые выглядели так, будто до этого она прошла девять кругов ада. И полуживая Хурма. Её, сразу же госпитализировали, а Кокоса отвели в полицейский участок, где тот испытал на себе уже знакомые тяготы допроса. Однако тот продлился не дольше десяти минут и парня отпустили на свободу, так как установили, что причина пожара — неисправность розетки и включённой в неё микроволновки.

***

— Твою ж мать! Скотство! Паскуды! Тупые бараны! — Павел Игнатьевич никогда не выходил из себя. Как он объяснял: «В моем возрасте нервничать вредно, поэтому я всегда спокоен, как рыба в воде».

Но в этот раз шеф полиции не ощущал себя рыбой.

— Эти люди в Древней Греции, которые предпочитали секс с мальчиком, из столицы выслали нам дебилов, которые якобы должны нам помочь. Я просто в наивысшей точке удивления с этих недалёких людей в столице! Чтобы их всех избили в переулке, да так, чтобы их родная мать не узнала! Они там все такие недалекие? Пусть они идут все на мужской детородный орган, но не приближаются к нашему городу! Сколько раз нам помогали эти ужасные люди, столько же раз они запутывали все улики, а потом довольные уезжали домой, сучёныши!

Прошло всего несколько минут после начала собрания, а словарный запас каждого уже пополнился минимум на слов сто-двести.

Игорь молча сидел и читал Бакунина, улыбаясь через каждые две-три секунды.

Выражения лиц остальных не менялись.

— Так. У нас есть около суток. Эти сектанты начали поджигать дома. Пока что на весь город есть 7 случаев поджога… Иронично, чёрт их побери… Но чувствую своими простуженными почками, что это — только начало. Они — как дикие вепри, вкусившие плоть человека: уже никогда не забудут его вкус, и будут с налитыми кровью глазами искать хотя бы одного жалкого человека. Дети? Старики? Не важно! Главное, что плоть и кровь людские...

По коже почти у всех пробежали мурашки.

— Браво! — выкрикнул все собрание молчавший Игорь и захлопал в ладоши, как ребёнок, впервые попавший в цирк. — Я всегда вам говорил, что ваш конёк — это драматичные монологи. Гомер плачет горькими слезами, Шекспир рвёт волосы в клочья. Но что вы предлагаете нам делать? Мы просто время теряем! Нам нужно действовать, а не чесать языками, как бабки на лавочке! Семь домов, чёрт возьми! Да, конечно иронично, что поджогов столько же, сколько и апостолов, но это мать их поджоги! Опомнитесь! Вы все сидите, распустив уши подобно ослам, а эти сектанты сжигают и будут сжигать дома! Нет, не только дома... Людей! Будут сжигать людей, Ваши семьи, Ваших детей! Довольно, нужно действовать!

— И что же ты предлагаешь? Глаголить ты тоже мастер! Читаешь свои эти… Книги… Барувин...

— Бакунин!

— Да хоть Апостол Павел, прости Господи, но суть в том, что называя мои речи излишне драматичными и пустыми, ты не замечаешь напыщенность своих речей!

— Да не в них дело, как вы не понимаете! Хватит ходить вокруг да около! Нам надо поймать этих мерзавцев, а лучше с поличным на месте преступления!

— Допустим, ты напал на след. И вот ты знаешь, что некие лица являются членами и руководителями... Как ты сказала, Кать?

— "Рука Господня", — сказала женщина, снова вернув свой косой взгляд на своего сотрудника.

— Да, "Рука Господня", спасибо. Но какие будут доказательства, что пойманные тобой люди — сектанты и любители раз в четыре года устроить массовую резню? Мы не в дешёвом сериале про детективов, где для того, чтобы поймать преступника, нужно просто найти его! Нужны железобетонные доказательства, чтобы отправить этих мерзавцев за решётку!

— К черту доказательства, к черту бюрократию! Жизни людей стоят дороже бумажной волокиты!

— Но если каждый возьмёт и выйдет на улицу устраивать самосуд, если каждый будет обвинять другого без улик, а только из-за своих высоких побуждений, то что же станет с правосудием? Правосудие — это наша религия, а мы её апостолы. Мы должны защищать нашего Бога, а не становится его палачом! Твоя так называемая бюрократия — это кровь нашего Бога. Не будет крови — не будет и его, то есть не будет правосудия!

— Бюрократия — это лишь продукт капитализированной машины, которая ставит в приоритет не свободу, равенство и жизнь человека, а лишь деньги, деньги и ещё раз деньги. Чем больше бумажной волокиты, тем более мутными становятся все манипуляции, и тем больше шансов коррупционерам остаться в тени. Потакая системе, мы убиваем простых граждан и обогащаем совершенно не заслуживших этого людей! Ваша, так называемая, религия давно перестала быть верой простого народа! Она стала верой элиты, верхней прослойки общества! Нам нужен Мартин Лютер, или Кальвин, или ещё кто-то, кто бы начал Реформацию в вашей религии! И если никто не хочет быть протестантом, то им буду я!

— Довольно! Я терпел тебя несколько лет, но моё терпение закончилось. Пошёл вон отсюда! Ты уволен!

— Ой, я задел Ваши чувства, — наигранно удивился мужчина. — Ну извините, что я не хочу мозолить себе глаза вашим раздутым эго! Надеюсь, я с Вами никогда больше не встречусь! 

Игорь вышел, громко хлопнув дверью. 

Неловкое молчание. Павел Игнатьевич ругнулся и через силы на перекор внутренним догмам сказал:

— Алексей, иди догони Игоря и скажи, что он не уволен. Но добавь обязательно, что в следующий раз он будет точно вышвырнут из полиции. 

— Вас понял! 

— И да. Катя и другие нашли сайт этой Руки. Он все это время был в открытом доступе прямо перед нашими глазами, мерзавцы! Короче, сегодня у них будет собрание в здании одного заброшенного завода. До приезда этих придурков из столицы около суток. Ты с Игорем отправишься на это собрание. Геннадий снарядит вас всей нужной техникой и прояснить ваши роли. Всё ясно? 

— Да. 

— Ну тогда… Удачи.

Неловкие объятия всех членов команды с Алексеем, удушающая тишина и осознание того, что это будет последнее его дело… 

***

Сказать о произошедшем было далеко не просто. Чесночка ещё сильнее разозлилась, кинув куда-то в стену свой бумажник, Фейхоа ревела в углу от ужаса, а Молоко…

А он выглядел так, будто бы дух покинул его тело и осталась лишь мертвая оболочка. 

Всё это время было слишком сложно наблюдать за Молоком, который просто ушел в другую комнату, пока Кокос объяснил с комом в горле, что они недавно нашли: сайт того культа. Про фотографию Чесночки Кокос не умолчал, но девушка сказала, что не имеет ни малейшего понятия, о чём речь. «Подозрительно...»

Прошло некоторое время, апатия охватывала каждого насильно загребала в свои объятия. Счёт времени терялся, но, судя по дате на звонке и числу в уголку экрана, прошло три дня. Зарплата мирно лежала на карте, ведь даже желания поддерживать своё состояние уже не было. Цикл “дом-работа-прогулки-дом” потерял сначала одно звено, а затем и другое, когда Кокос взял больничный. Хоть парень далеко и не был самым эмоциональной персоной, но эта вся ситуация очень сильно била по психике, заставляя ломаться на осколки. 

Молоко предложил однажды сходить к нему, когда с того дня прошло около недели, дабы выпить. Способ развеяться? Возможно, Кокосу это и было нужно, поэтому бывший гений согласился.

После бутылки коньяка лицо Молока становилось всё более неспокойным, и истерика накатывала.

— Почему… Почему она… Почему она должна была умереть?! — по щекам медленно текли слезы, губы растянулись в горькую усмешку.

Кокос допил то, что было в стакане, и недовольно вздохнул. Сам он не знал ответа на данный вопрос. В чем был смысл вообще сейчас жить? Всё равно же убийца до них доберётся.

«Та-а-ак, пора сбавлять с алкоголем, мне нельзя о таком даже думать», — подумал Кокос, мысленно ударив себя по лицу за слабину. 

Парень встал из-за своего барного стула и сел за тот, что был рядышком с его другом. Было заметно, что он дрожал, капли слез уже были на столе, щёки порозовели, да и само состояние парня явно перестало быть полностью контролируемым.

— Почему именно она… Это спокойно мог бы быть я… — монотонно говорил Молоко. 

— Если бы ты умер, Клубника бы тоже ревела, как и ты сейчас, — констатировал Кокос, явно не делая ситуацию лучше.

— Она… Она была моим самым близким человеком. Если бы не Ника, я даже не знаю, что делал бы сейчас. Возможно, висел в петле. Ещё года два назад. Но… Её у меня забрали! Прямо как- — парень остановился, снова заливаясь слезами. 

Кокос притянул парня к себе, обнимая его. Да, он не был ярым фанатом тактильного контакта, но, во-первых, алкоголь ударил в голову, а во-вторых, хотелось обнять этот комок негативных эмоций. Молоку это было нужно, ведь было заметно по его красным глазам, что он все эти дни плакал. Клубника была ему очень дорога, но с потерей больше ничего не поделаешь.

Молоко уткнулся носом в кофту Кокоса и продолжил лить слёзы. Возможно, таким образом парень успокоится и ему станет легче.

***

Он проснулся. Голова звенела, как будто кто-то хотел выбраться из его черепушки. Он сел, осмотрелся, взял рядом стоящую на тумбочке бутылку минеральной воды, выпил остатки живительной влаги и вдруг осознал:

Это не его спальня.

Резким движением он встал с кровати и в глазах потемнело. Кокос слегка пошатнулся, схватился за голову и чуть не потерял сознание. Но сквозняк обдал его холодком, приводя в сознание. И тут он заметил, что стоит посередине комнаты совершенно голым.

— Доброе утро, — ехидно улыбнувшись, сказал лежащий на кровати Молоко, глазея на парня. — У тебя красивая зад-

Вот ведь бесстыдник, а!

***

— ...ница. Не могу поверить, что уже пятница! Черт побери, как быстро летит время! Вроде только был понедельник, а уже пятница!

— Хурма, ты говоришь слово "пятница" уже в десятый раз.

— Ну извините, я лежу тут уже около недели!

Они все посмеялись, Хурма тоже. Она была вся в бинтах, и лишь лицо было открыто и ловило редкие лучи солнца. Несмотря на это, казалось, что они как в старые добрые времена собрались вместе и обсуждают что-то незатейливое, смеются и радуются жизни. Казалось, сейчас кто-то достанет из-за пазухи хорошо спрятанную бутылку виски или хорошего дедовского самогона... 

...Но все это давно осталось позади. Кроме, конечно же, алкоголя. 

«...к другим новостям. По всему городу участились случаи поджогов зданий. На данный момент насчитывает около 173 случаев. Есть пострадавшие. Полиция пока не даёт комментариев...»

— Выключи радио, — сказала Чесночка стоявшей рядом с прибором Фейхоа.

Та как можно скорее выключила старенькое советское радио, но Хурма все равно услышала слова диктора. Она старалась не подавать виду, но если хорошенько взглянуть в её поблекшие от вселенской усталости глаза, то можно увидеть в них искры страха, отчаяния и боли. 

— Я должна была её спасти, — прошептала Хурма. — Я тащила её, когда она потеряла сознание, но я не спасла её. Я — слабачка. Я… Я не знала, что делать! Я бросила её умирать, оставив её там на полу в окружении падающих балок, а сама сбежала, как крыса с тонущего корабля. Я должна была через боль, сжав зубы, через слезы, но должна была дотащить её! Лучше бы я умерла-

Слезы текли по её открытым щекам. Да и не только по её. 

— Что там было? — сказала Чесночка, смотря прямо в лицо Хурме. — Ты видела кого-нибудь ещё в доме до пожара? 

— Я-я не знаю... 

— Вспомни! Давай! 

— Чесночка, не кричи, не видишь ей плохо! — взмолилась Фейхоа.

— Я хочу всего лишь помочь нам! Хурма, как он или она выглядели? 

— Я же сказала, я не помню. Ко мне уже приходила полиция, они тоже ничего не узнали от меня. Я не помню! 

— Говори! — требовала девушка. — Это был мужчина, с чёрными волосами? Да? Или блондин? А может эта была девушка? 

— Чесночка, прекрати, — холодно попросил Кокос.

— Хурма, если ты хочешь, чтобы смерть Клубники была не напрасна, ты должна вспомнить! Кто это был? Мужчина? 

— Да!... Это-о был мужчина... Кажется я начинаю вспоминать, — Кокос мигом заинтересовался.

— Он был высокий? 

— Д-да… — неуверенно проговорила бывшая пранкерша.

— Светловолосый? 

— Ага...

— А лицо? Ты помнишь его лицо? Может у него какой-то шрам был или что-то выделяющееся? 

— Да, у него был шрам на носу. Я точно это помню. 

Как-то все тут странно, что-то явно тут не сходилось. В голову сразу пришла эта фотография Чесночки. Кто-то явно хочет их настроить друг против друг друга. Похоже, среди них есть крыса. Этот аноним явно хотел, чтобы мы все ополчились на Чесночку. Но это точно не она. Кокос верил в неё, надеялся до конца, что его подруга не могла бы ничего сделать.

«Тогда кто бы это мог быть? — погрузился в размышления бывший гений, — Так, кто ещё имел доступ к сайту? Гранат? Нет, не может быть, хотя... Ладно. Но что, если действия Граната — это лишь следствие? А причина — это… Это… Молоко. Нет!... Не может быть. Нет-нет-нет! Думай! Черт, но он очень подозрителен! У него белые волосы, как у того мужчины из слов Хурмы, но шрама на носу нет. А вдруг Хурма ошиблась и её нынешнее описание — ошибка, выданная плохой памятью?»

Они должны в этом разобраться. Как никак, их жизни стоят на кону.

***

— Это же бесполезная идея! — злилась Чесночка, закрывая за собой дверь.

— Попробовать стоит, поверь, — сказал Папайя, вставая с краю, готовясь наблюдать за всем, что будет происходить.

В час ночи, через неделю после того, как ребята посетили Хурму в больнице, Фейхоа выдвинула идею: возможно, какая-то информация об убийце осталась в виртуальном мире, в котором проходила убийственная игра. Ответили все только утром, кто-то поддержал, кто-то, не совсем понимая, что происходит, ничего не ответил, а Чесночка сразу взъелась на эту идею. Кокос подумал, что терять уже нечего, поэтому что будет, то будет.

— А кто из нас пойдет внутрь? — спросила Хурма.

— Тот, кто выжил. То есть — ты, потому что других оно не пустит, я пробовал туда зайти, — сказал Молоко, уйдя в другую комнату, чтобы найти нужное оборудование. 

Кокос сложил руки на груди и огляделся: с каждой встречей их было всё меньше и меньше. В кладовке копался Молоко, в углу стоял Папайя, Чесночка злобно топтала ковер под носком, Фейхоа ожидала следующих событий, а Хурма, которая только недавно прознала о всех событиях, сидела в кресле, откинув голову назад. Атмосфера поутихла и стала всё более напряжённой. 

Через пару минут из комнаты вышел Молоко с некоторыми гаджетами в руках. Там точно были шлем и беспроводной наушник, также был какой-то диск, видимо, с игрой. Хурма вздохнула, и Молоко принялся пристраивать всё. Минут через десять, на кресле сидела уже вся готовая погрузиться в виртуальную реальность бывшая пранкерша.

— Точно готова? — переспросил Молоко, подходя к диску, подсоединенному к проектору. Хурма уверенно и очень аккуратно кивнула.

Парень нажал на кнопку, и девушка погрузилась в виртуальную реальность, о которой все практически забыли ещё месяц тому назад, возможно даже больше. 

На экране появилась надпись «С возвращением!»