"Наверное, я понял, почему ты не любишь зиму, — но клянусь, я докажу, что она тоже может стать тёплой. Но только если ты мне это позволишь."

Ацуши улыбается, смотря на белый почти чистый лист. У Рюноске — аккуратный стройный почерк как из прописи. Или как у учителя начальных классов.

В парке, где они договорились встретиться, — в любимом парке Ацуши, — уже почти все деревья голые. В парке, где стоят застывшие навсегда часы, ветер, кажется, успокаиваться не собирается. На улице ноябрь — и Накаджиме везёт, что снег ещё не выпал.

Акутагава опаздывает. На белом листе написано время — 14:00, — и Акутагава опаздывает. Непозволительно, на двенадцать минут, и Ацуши уже не уверен, что простит ему это ожидание даже за хороший почерк и красивые глаза. И за тёплый шарф тоже вряд ли.

Ацуши волнуется. Боги, конечно он волнуется, — спасибо Дазаю. Дазаю вообще за многое спасибо, — за отправленные письма, за полученный ответ и за тревогу прямо сейчас. И почти все — без его ведома. Осаму просто везёт, что Накаджима очень хороший друг.

С утра Ацуши даже пугает. С чересчур счастливой улыбкой рассказывает Кеке о концепте "Warm times", выводит схемы на графическом планшете. Предлагает новые идеи, и вообще, кажется каким-то... живым. Но пока все об этом молчат.

Ацуши и сам это чувствует — впервые за долгое время. Осень забирается в легкие, становясь вторым кислородом, но внезапно Накаджима вспоминает, что можно жить без неё.

Но прямо сейчас ему кажется, что он подросток, которого пригласили на свидание. Причем пригласил тот самый мрачный загадочный старшеклассник, с которым никто не общается, кроме такой же загадочной старшеклассницы. И что у них на уме — никто не понимает. Друзья с опаской повторяют свои наставления, а мать просит быть дома до десяти.

Глупое сравнение заставляет улыбнуться.

Ацуши снимает одну из перчаток, выворачивая ее наизнанку. Возвращает в исходное положение, снова надевает. Обещает себе кинуть ее в Рюноске, если тот не придет через две минуты. Это заставляет улыбнуться еще шире.

Хочется сорваться. Написать в общий чат, что загадочный старшеклассник уже не придет, и что видимо это был глупый розыгрыш, но Накаджима держится. Хорошие мысли очень нужны прямо сейчас — иначе он погибнет. Просто упадет и разобьется под тяжестью темноты. Поэтому прямо сейчас Ацуши думает, что все в порядке, что у Рюноске просто проблемы с ориентированием, и что если они будут стреляться на дуэли, то это обязательно будет за тот пушистый шарф.

— Когда ты говорил, что отсюда сложно уехать, стоило предупредить, что приехать в два раза сложнее, — слышится рядом знакомый голос, и Ацуши замирает — он никогда не слышал эту интонацию так близко. Особенно — обращенной к нему. — Все хорошо? Я... оказалось, что нужный мне автобус дает огромный круг и...

Ацуши не может сдержать улыбку.

— А ты не выглядишь как человек, у которого проблемы с автобусами.

— Я слишком замерз в одном из них.

Акутагава опускает глаза вниз, по привычке поправляет шарф, а Ацуши осознает — Рюноске прочитал все. Тишина затягивается — в письмах оказываются самые сокровенные мысли, и если он знает их, то теперь он знает и...

— Все хорошо? — Ацуши улыбается. Дазай просил его не надумывать, верно?

— Точно.

Рюноске щурится, но не комментирует. Переводит тему и спрашивает:

— Не хочешь провести экскурсию? — и Ацуши с радостью кивает. Ведёт его по одной из дорожек, — пока ещё асфальтированной, где сложно потеряться, — а после сворачивает на другую, уходя куда-то вглубь. На деревьях уже почти нет листьев, но это не мешает Ацуши счастливо улыбаться. Но ведь хорошее настроение приносит не осень, верно?...

Он не перестаёт говорить:

— О, а вдоль этой аллеи раньше стояли скамейки! Не знаю, почему их сейчас нет — переставили, наверное. Или разобрали, не знаю. Кстати, представляешь, я когда-то пытался немного росписать одну! — Дальше дорога ветвится, и Ацуши уверенно поворачивает на самую узкую тропинку, что вытоптана прямо на газоне. Теперь они идут, периодически касаясь плечами. Выходит неловко, но Ацуши переводит внимание на парк: — А здесь я хочу когда-нибудь устроить пикник! Не знаю, это уже достаточно далеко от мест, куда люди часто заходят, и здесь как-то... спокойно, что ли? В этом году правда не получилось... — Он замолкает на пару секунд, пытаясь подобрать слова. А потом решается: — Знаешь, в этом парке очень красивая осень...

И будто ждёт ответа. Акутагава не понимает, какого. Пожимает плечами:

— Верю. Жаль, что я не успел её застать.

Они идут молча. Кажется, Ацуши обдумывает что-то, хочет сказать, обнять его, вырваться из своих мыслей, — к нему, — но ни за что себе этого не позволит. И внезапно Рюноске решается сам:

— Но может, у нас впереди есть ещё несколько?...

И теперь слова подбираются правильно, — Накаджима расплывается в счастливой улыбке, больше не пытается её скрыть. Кажется, падают все барьеры — они говорят на одном языке. Обещают друг другу дождаться новой осени — вместе.

И перед застывшими навсегда часами загадывают одно желание.

— Не замёрз?

— Немного.

Он не говорит, — просто отдаёт Ацуши свой шарф. Не обещает подарить, не прикрывается отмазками, — просто вешает на шею, позволяя самому закутаться теплее.

Накаджиме кажется, что Рюноске пахнет снегом. И что зима больше не будет напоминать смерть.