Архивариусы включили её в городской бестиарий совсем недавно — лет сорок назад, ну, максимум, пятьдесят. Хотя и раньше её трудно было не заметить: вызывающий макияж, громкий смех, красные волосы — и это в начале шестидесятых! Неудивительно, что её неᅠж е л а л иᅠзамечать.
Цокот каблучков дробит ночь на тысячи беззвучных и бесцветных осколков, когда она пробегает по улицам, с удивительной ловкостью балансируя на этих своих тринадцатисантиметровых шпильках. Яркое платье привлекает взгляд, перебивает строгий зов светофоров и равнодушие фонарей; она смеётся и посылает тебе воздушный поцелуй. Тебя словно током прошибает, или затяжка получается слишком крепкой, а краем глаза замечаешь вспорхнувшую бабочку — совершенно космическую, жаль, исчезает через мгновение, растворяется сумрачной дымкой, и вот только остывший пепел падает с сигареты, о которой ты уже забыл.
А она — она уже скрылась за углом, только шорох крыльев нарисованных бабочек и напоминает о том, что она была. Бабочки всегда вокруг неё и никогда — живые; светящиеся, холодные, как и она сама.
Заметишь ли ты это? Вряд ли. Яркость слов, движений и интонаций шквальным вихрем обрушится на твой бедный картонный домик, подхватит, закрутит, вольёт в бешеный пульс урагана — тук-тук! тук-тук! тук-тук!.. И тишина. Мерное мерцание во мраке действует умиротворяюще, словно кошачье мурлыканье.
..Утром она сбросит туфли, на цыпочках пройдёт по скрипящему паркету и долго будет стоять под тёплой водой, не включая свет. Потом заварит целый чайник цейлонского и будет медленно пить его из маленьких кофейных чашечек. Красные отблески подмигивают из глубины: помнишь, аэропорт? там всё хорошо. помнишь, маяк? туман оказался слабее. помнишь, помнишь?
Она помнит, она улыбается, она существует и, по большому счёту, ей плевать.
Растянутой серой кофте давно пора на помойку, но она каждый раз только закатывает рукава, — закатает их и сейчас; и невесомая космическая бабочка отделится от её руки, чтобы исчезнуть через мгновение, раствориться случайным переливом в солнечных лучах.