Кроули стоял у огромного дуба и безбожно смолил небо. Пачка сигарет таяла, а солнце сквозь перистые облака расцвечивало окрестности и напекало макушку, хотя на горизонте уже давно нависли грозовые тучи.
Как он ни шипел сквозь зубы, костеря всех вокруг, Анафема вбила себе в голову, что синяк на его спине как-то связан с привидениями, духами и прочим оккультизмом. Это важное заявление, произнесённое за утренними тостами, мгновенно уравняло пожелтевший подтёк с полновесным знамением от потустороннего мира, написанным кровью над чьим-нибудь трупом. Мадам Трейси полностью разделяла такую трактовку, и Кроули шипел всё раздраженнее, избегая цепких рук и навязчивых предложений разоблачиться перед камерой.
— Внизу ничего нет! — крикнула Анафема, вылетая из-за объёмных кустов. — Там огромный овраг, но сверху будет в самый раз.
Старые деревья сплетались мощными корнями, а желтеющие кусты скрывали от глаз лес за пологим склоном. Ньютон заозирался в поисках светоотражателя. Шедвелл вывалился на свет следом за Анафемой, неся за собой огромную сумку с газетами. Мадам Трейси всплеснула руками.
— Даже не знаю, стоит ли расстраивать ранимую эфирную сущность такими жестокими словами, — пробормотала она встревоженно и лишний раз поправила цветастое пончо. Кроули затушил окурок прямо о чужой каменный забор, слишком чистый для такого времени года, и послал в полёт до мусорного контейнера, не закрывающегося толком из-за торчащего сломанного зонта. Последний дом на окраине, благо, окнами смотрел в другую сторону и чужаков в своих владениях не выдавал.
— Трёхочковый, — хмыкнул Кроули и размял шею звучно. — Мадам Трейси, не думаю, что эфирные сущности смотрят кабельное.
— Тоже верно, — согласилась она. — Но эфирные сущности имеют связь с ноосферой. Они, конечно же, узнают, если мы будем чересчур грубы к ним, поэтому не могли бы вы с ним помягче?
Кроули кашлянул в кулак и неопределённо качнул головой. Реакцию чужих воображаемых друзей на теорию Анафемы, будто «призраки» окрестностей замешаны в одной аварии, произошедшей аж десять лет назад, и второй, чуть не случившейся на днях, он представлял как никакую. Как, впрочем, оно и было всегда.
Гораздо больше выдумок, не имеющих никаких предпосылок, Кроули волновали собственная спина и запись с видеорегистратора мистера Тайлера.
Солнце вытравливало из окрестностей тени, и он хотел бы всей душой, чтобы синяк с его спины тоже вдруг исчез. Объективное свидетельство необъективного бреда проступало аккурат между лопаток и слезать не собиралось, только если бы Кроули самолично вырвал у себя кусок кожи. Не вносило ясности и зернистое видео. Оно целиком состояло из ряби дождя и мелькающих силуэтов и было втайне просмотрено на взятом без спроса кряхтящем КПК Ньютона. Низкое качество записи на карте памяти не давало нормально разглядеть происходящее. Но те тридцать девять кадров, которые нашлись на почти четырёхчасовой записи окрестностей, не объясняли ничего вообще.
Может, видеорегистратор мистера Тайлера был откровенным дерьмом. Может, КПК Ньютона всё-таки был одержим дьяволом. Но Кроули под присягой бы поклялся, что на тех самых тридцати девяти кадрах Азирафель возникает из ниоткуда и отталкивает машину. Голыми руками.
Кроули был почти уверен, что знает, чью именно книгу распотрошил этот Флеш, а чей отпечаток остался на спине — он не сомневался теперь ни секунды, но хоть сколько-нибудь вменяемым от этого факты не становились. И Кроули курил, ходил туда-сюда, с хрустом разминал шею и морщился на солнце, не снимая тёмные очки. Он пробовал ломиться в книжную лавку, но проведя под дверью целое утро, он получил только скептичные взгляды проходящей мимо Пиппин Галадриель Луннодевы, не одобрившей ни рак лёгких, ни долбёжку ногой в дверь. Дом Азирафеля пустовал. Или же Кроули попросту хотели обвести вокруг пальца.
На дневные съёмки вместе с мадам Трейси и Шедвеллом, вызвавшимся добровольцем, втайне надеющимся на дивиденды, Кроули пришёл без особого энтузиазма.
— Десять лет назад именно здесь разбилась семья Янг, — проговорил Кроули мистично и плавно указал в сторону оврага, подходя ближе к краю. — Машина сгорела вместе со всеми, кто был внутри. Но сейчас призрак прошлого вернулся, чтобы завершить начатое, и наша специальная…
— Петличка! — простонала Анафема, Кроули выругался и поправил съехавший микрофон на пиджаке. Она вздохнула: — Давай сначала.
Кроули вернулся на исходную позицию, пока Ньютон прикусывал язык, как можно крепче вцепившись в тяжеленную камеру и следуя по пятам за ведущим, постоянно перешагивая дыбящиеся корни деревьев. Когда он подошёл к самому краю засыпанного листвой оврага, Шедвелл ожесточённо зашуршал бумагами.
— Десять лет назад, — повторял Кроули с всё той же интонацией, изо всех сил игнорируя причмокивающего Ньютона и шелестящего Шедвелла. — Именно здесь разбилась…
— И всё-таки грубо обвинять невинную эфирную сущность в том, что здесь произошло, — сказала мадам Трейси решительно и нахохлилась.
— Да, — поддакнул вдруг Шедвелл, но затем вознёс палец в воздух и заявил: — Потому что призраков там нет, одни упыри. Я так говорил, и я повторю!
— Ещё раз, — кисло перебила их перепалку Анафема.
В третий раз они всё-таки сняли душещипательный и бредовый дубль, но закончился он тем, что Ньютон всё-таки споткнулся о корень и кубарем полетел в овраг. Анафема с полным ужаса воплем бросилась за ним, но в листве оператору ничего не грозило. Кроули не то что вмешиваться в это не стал, он снова закурил и боролся с желанием кинуть тлеющий окурок прямо в сухую листву.
Просто потому, что обеспокоенное воркование Анафемы и Ньютона друг с другом вызывало глубоко в его тёмной душе что-то, похожее на колики и изжогу одновременно.
— Эй, голубки, камера хоть цела? — спросил он громко, и все замолкли. Кроули втянул воздух и выпустил дым кольцом. — Призрак прошлого вернулся, чтобы завершить жатву. Гаджет, а если мы принесём Пульцифера в жертву, нам зачтётся?
— Пошёл ты! — недовольно крикнул Ньютон из ямы, и Анафема вздохнула устало. — Я отсюда выберусь, и в жертву принесут тебя!
— Ньют, ты ведь гораздо выше этого, — сказала она, аккуратно вынимая из его волос листья. — А он просто мудак.
Пульцифер одухотворённо кивнул, осторожно перехватывая её руку.
— Стильный мудак, попрошу заметить! — гоготнул Кроули громко, нарочно прерывая их момент единения и получая пару недовольных взглядов. Он ощерился удовлетворённо и выпустил второе кольцо дыма.
***
В Татфилде и его окрестностях не было ни одного сервисного центра. Анафема кусала губы, но в распухшей от вкладышей и вклеек тетрадке у неё был только один подходящий к случаю адрес. Да и тот находился в черте Лондона. Пробка на подъезде, ещё больше поисков в суматохе, проехавшаяся по носкам коляска, и Кроули, в общем-то, готов был признать, что съёмка на треснувший объектив даже добавляет особой атмосферности кадру.
Поторчав как следует в небольшой мастерской на тупиковой улице мрачного индустриального района, они не заметили, как солнце начало опускаться за горизонт.
И пока Анафема с Ньютоном тихо переговаривались, всё ещё выглядя подозрительно единодушными, Кроули наугад тыкал во всю сломанную технику вокруг и разглядывал улицу сквозь грязную витрину.
Над Лондоном, в отличие от Татфилда, тучи стояли давно, и облетевшие деревья на фоне серых стен выглядели особенно уныло. Разбитые фонари придавали отдельную щепотку помойного шика граффити. Среди всего этого унылого пейзажа светлый костюм выделялся особенно.
Кроули нахмурился и внимательно вгляделся поверх очков.
— Вы же вдвоём справитесь? — бросил он, взглядом не отрываясь от знакомого силуэта. Азирафель его не видел, но вряд ли даже при небольшом скоплении людей он стал бы выкидывать что-нибудь странное.
— Полагаю, да, — кивнула Анафема задумчиво и вопросительно оглянулась на Ньютона. Он тут же выпалил:
— К-конечно! Мы справимся.
— Ага, тогда встретимся в Татфилде, — пробормотал Кроули, выходя из мастерской. Он не верил в такие совпадения. Не после увиденной записи. И потому вслед за Азирафелем отправился скрытно, насколько мог себе позволить.
Азирафель прошёл целый квартал, будто бы ища что-то конкретное, но на одном из переходов просто зашёл за светофор и с шагом растворился в воздухе. У Кроули на затылке волосы зашевелились. Он проморгался, снял очки, протёр и надел обратно, но ни это, ни несколько кругов вокруг столба ничего не дали, кроме недоумённых взглядов прохожих. Вскоре людей стало ещё меньше, а вывески ночных клубов и обшарпанных пабов загорались неоном тем ярче, чем темнее становилось вокруг.
Азирафель в эти злачные кущи не вписывался, и, проплутав до самого заката по грязным закоулкам, Кроули решил, что обознался. Его всё ещё лихорадило после увиденного.
Стоило бы взять такси и забрать вещи, но номера были всегда прерогативой Анафемы, и куда звонить, Кроули попросту не знал. Да и пункт назначения тоже был под вопросом: либо психушка, либо… логово чудовищ? Оставшись в потёмках на безлюдной улице в каком-то загаженном районе, Кроули особенно живо ощущал, что теперь и для него самого психушка подходит куда больше.
Он не был уверен, что хочет знать, кем или чем на деле являлся этот букинист. Всё же в одном Шедвелл был прав: авария имела место быть, а по рассказам мадам Трейси Азирафель объявился как раз одновременно с этим происшествием. Конечно, на вампира, спящего в гробу, или бесплотного призрака Азирафель не походил, но кто сказал, что являлся хоть чем-то из этого? Или что кто угодно из редких встречных людей действительно был человеком.
Первый порыв собрать вещи и вернуться в родной город был задавлен желанием вернуться в сонный Татфилд и доказать себе, что это блажь. Ложь. Чей-то злой розыгрыш. Всё равно Лос-Анджелес уже не был безопасным, если хотя бы часть всего происходившего не была спланирована кем-нибудь. Тогда нигде не могло быть безопасно. Тогда весь мир Кроули изменился бы, и не было бы в нём абсолютно ничего нормального. Всё то, что окружало его всю жизнь, все дурацкие теории заговора и предположения, сотни жёлтых газетёнок и миллионы больных психически людей вдруг оказались бы разом правы, будто один только Кроули был слеп всё это время.
Из первого же попавшегося клуба несло чьим-то приторным парфюмом, а кривая неоновая вывеска с полыхающими рогами горела не полностью. Но всё же там были обычные люди. Обязаны были быть.
— Потрясающ-ще, — ядовито прошипел Кроули и открыл линялую дверь с пинка.
Он надрался настолько, что с трудом переставлял ноги по мокрому асфальту, после короткого дождя, норовя наткнуться на каждый фонарный столб, всплывающий в очередном круге света.
Кроули шёл бесцельно и никак не мог забросить дурные мысли подальше. Он шатался, и с каждым его нетрезвым шагом только росли бесконечные дистанции между ним и всеми людьми, не знающими, что за твари бродят среди них, в любой момент способные сожрать живьём, как могли сожрать овец того же Шедвелла. Твари, против которых даже оружие бы не помогло. Что вообще могло убить нечто с силой чёртового Халка и скоростью сверхзвукового истребителя? Прямой ядерный удар? Кроули не был уверен и в этом. Он теперь не был уверен уже вообще ни в чём.
Чокнутая Агнесс, наверное, ухахатывалась над ним прямо сейчас.
Если вампиры или призраки действительно существовали, то с тем же успехом в любой момент могли вылезти Годзилла, Кинг-Конг и огромный Кракен. Могла подняться Атлантида. Или ангелы и демоны реально бы существовали! Да все самые нелепые религии мира могли оказаться правдой в один момент!
Или же он сам просто спятил.
Кроули остановился в очередном круге света, коснулся лбом холодного металла столба, больше пытаясь удержаться на месте и не сползти, чем сосредотачиваясь на чём-то. Назойливые мысли роились в голове, вызывая только мигрень, а мокрые объявления о пропавших наслаивались одно на другое.
По пустой улице проехала машина, расплескав лужу, где-то надрывно залаяла собака. Жилые дома за оградами погружались в темноту. Только яркие окна скрывали жизнь внутри, и у Кроули внутренности сводило от осознания, что там — за этими шторами, с разницей в пару метров — может существовать абсолютно что угодно. Даже не психопат, не серийный убийца, расчленяющий своих жертв в ванной, а что-то совсем иное. Ещё какое-нибудь всемогущее древнее чудовище, живьём обгладывающее людей вместе с потрохами целыми тысячелетиями, с самого начала человеческой истории. Незамеченное просто потому, что после встречи с такой тварью некому было об этом рассказать.
Его звучно вывернуло прямо на фонарь. Колени тряслись, и он всё-таки начал шарить в поисках телефона. Если такси в округе и не водилось толком, — уж точно не в его записной книжке, — то позвонить Ньюту с Анафемой он был ещё в состоянии. Может, в такой сумасшедший день только они двое и могли что-то исправить или доломать, чтобы всё разом осталось в прошлом. В конце концов, несмотря на все проблемы и недомолвки, они всё-таки не были для него чужими.
— Не это ищете? — раздалось сзади, и Кроули вздрогнул. Он развернулся медленно. Азирафель хмурился. — Вы выронили. Приятно вас встретить в добром здравии, но должен вам сообщить, что не стоит так поздно ходить по этому району.
Кроули нахмурился в тон. Стоя за чертой света, Азирафель протягивал телефон-раскладушку, но Кроули не спешил брать что-то из его рук, почему-то думая, что это надёжная преграда, непреодолимая для потусторонних тварей.
— Я следил за тобой, — бросил Кроули хрипло. Азирафель приподнял брови с сомнением.
— Это… очень невежливо с вашей стороны.
Кроули всё же выхватил свой мобильник, ухмыльнулся криво. Холодные ухоженные руки Азирафеля не имели ни малейшего намёка на столкновение с целым фургоном.
— Вам стоит сесть на последний автобус до Татфилда, остановка за поворотом, — сказал Азирафель миролюбиво и кивнул на неприметный указатель на одном из домов, едва различимый в потёмках. — Поспешите. В этом районе по ночам опасно.
Кроули засмотрелся на своё кривое отражение на корпусе телефона. Он ведь действительно мог спятить.
— Ты оттолкнул фургон чёртовой рукой, — сказал Кроули глухо и поднял взгляд. Лицо Азирафеля стало непроницаемым. Кроули повысил голос, всё больше раздражаясь: — У меня есть запись, как ты это сделал! Даже не пробуй отпираться! Третий час-с з-с-саписи, двадцать пятая минута, тридцать четвёртая секунда. Ты… ещё и телепортируешься! Телепортируеш-шься, чщ-щёрт возьми!
Он слышал собственный голос, и его уверенность в правоте крепла. Азирафель только мрачнел.
— Мистер Кроули, о какой записи вы говорите?
— О той, чщ-щто я спёр у мистера Косорукого Водилы! — раздражённо передразнил Кроули. — А может, заодно скажешь, кто уже в Жасминовом коттедже спёр чужую книгу?! И чуть меня не угробил!
Азирафель пристально наблюдал за перекошенным лицом Кроули. И тот всего на мгновение подумал, что если уж Азирафелю не составило труда телепортироваться с одного конца улицы на другой и сдвинуть машину на полном ходу, то и свернуть кому-нибудь шею, и спрятать труп точно было бы не сложнее.
Кто вообще будет искать какую-то мелкую карту памяти размером с ноготь, если некому будет даже рассказать о её существовании?
Азирафель хмурился, и Кроули попятился назад.
— Ты ведь вообще не человек, — пробормотал он глухо. Азирафель опустил голову, так ничего и не ответив, даже не пытаясь возразить. Кроули рванул с места. Единственная мысль, которая билась в его воспалённом мозгу, была сплошным, непрекращающимся паническим воплем подсознания.
Азирафель его окликнул, но Кроули уже не слышал.
Он бежал, не зная, может ли его догнать Азирафель, или это самообман, он об этом просто не задумывался, сосредоточившись только на беге и том, как не задохнуться. И когда бегство между незнакомых домов завело его на пустую улицу, он только неровно выдохнул. Он надеялся найти людей, каких угодно, как будто те могли помочь, и когда услышал чей-то негромкий шёпот, рванул в ту сторону. В тёмном проулке двое присосались друг к другу, как пиявки. Слышно было только чавкающее чмоканье, и Кроули поморщился, отступил назад, с шумом пытаясь отдышаться, чтобы заговорить. Но затем один из пары поднял голову, и второй безвольно завалился на асфальт, как кукла. За полоску тени потекла кровь.
Тварь из темноты уставилась в упор кроваво-красными глазами, по-кошачьи отражающими свет. Кроули даже крикнуть не смог.
— Назад, — шикнули ему прямо на ухо, заслоняя. Кроули не мог без хрипа вдохнуть, а его ноги сводило от напряжения. Азирафель даже не запыхался, только хмуро перевёл взгляд на нечто в подворотне и обратился к тому, что там стояло, не повышая голоса: — Не скажу, что удивлён, встретив именно вас, лорд Хастур. Тем более на чужой территории, творящим такие... вещи. Я прошу вас немедленно уйти, иначе я приму меры.
— Ха! — тварь прищурилась и вышла на свет. Потрёпанного вида мужик в грязном плаще ухмылялся едва заметно, но из темноты целиком не выходил. — Здесь ещё кто-то из ваших жив, удивительно! А то местные такие оборзевшие, что я уж подумал, будто земля пустует.
— Вас это не оправдывает, — холодно сказал Азирафель, всё ещё заслоняя Кроули. Лорд-оборванец это тоже заметил, обходя Азирафеля по широкой дуге.
— Неужели? Так ведь мне не нужно оправдание, чтобы выживать и при этом не лебезить перед всякой чернью, — он шагнул ближе, и полы грязного плаща попали в свет, забрызганные кровью. У Кроули по спине поползли мурашки. — А это…
— Он со мной.
— Нда? — протянул Хастур задумчиво, прицениваясь, и втянул воздух полной грудью. — Не похоже.
— Не смейте, — отрезал Азирафель, Хастур ощерился.
— Кто тебя спрашивал?
Движение его размылось, тень мелькнула на границе зрения. Мимо Кроули свистнуло, и лорд с грохотом впечатался в стену. Кирпич вздыбился, пошёл трещинами, и крошево осыпалось на землю. Азирафель замер в метре от Кроули, полностью сосредоточенный на том, как Хастур отплёвывается от строительного мусора.
Лорд рыкнул и снова исчез из виду, Азирафель отбил удар справа, но тут же протёр спиной асфальт и макушкой - стену, застонал от боли. Хастур отряхнул руки нарочито медленно, оглянулся на Кроули и оказался на расстоянии в ладонь, будто и впрямь перемещался без движения, как при кривом монтаже.
Кроули отшатнулся заторможено, но ледяная хватка сомкнулась на его горле, поднимая над асфальтом. Он беззвучно хватал ртом холодный воздух, но так и не смог ни вдохнуть горящими лёгкими, ни разжать каменные пальцы, ни найти что-нибудь острое.
У него была только зажигалка, ею он и щёлкнул перед рожей монстра.
Сам Кроули едва не ослеп от яркой вспышки, но и Хастур отлетел, как ошпаренный. Он цеплялся за стены, но выглядело, будто он парит.
Хастур бросил взгляд на огонь, на помятого и вывалянного в грязи, но уже снова стоящего на ногах Азирафеля и цыкнул раздражённо. Кроули стоял с вытянутой на руку зажигалкой, не очень удачно изображая Статую Свободы. Хастур оглянулся на Азирафеля ещё раз и взлетел по стене, почти не цепляясь, будто его и не было.
Всё тело Кроули было напряжено, как струна, и своё единственное «оружие» он всё ещё держал наготове.
— Мист... Кроули, я не причиню тебе вреда, — сказал Азирафель и сострадательно поднял брови. — Клянусь.
Кроули следил за ним настороженно, но тот не делал никаких попыток обойти его, схватить за горло или взлететь по стене, как Хастур. Кроули устало выдохнул, привалился спиной к влажной стене и сполз вниз.
— Неделю назад я боялся, что Уэнслидейл меня задвинет на какую-нибудь сраную телепроповедь. Или что кактус сдохнет, он давно зачах, а тут… Вот же дерьмо! — Кроули всплеснул руками, сжал зажигалку и прикрыл глаза. — Откуда этот поехавший вообще вылез?!
— Из четырнадцатого века, — серьёзно ответил Азирафель, проверяя пульс у лежащего в луже крови человека, хотя явно было видно, что шея уже давно свёрнута. Кроули недовольно пялился на труп и траурное выражение Азирафеля несколько секунд, а затем в голос разразился целым потоком ругани.
Азирафель тактично выждал, когда Кроули окончательно охрипнет, и кивнул:
— Степень твоей правоты сейчас измеряется только причиной, по которой лорд здесь оказался.
— Лорд! У этой кровососущей твари ещё и титул есть, охренеть! — с омерзением просипел Кроули, всё никак не отходя от озноба. Его мир пьяно кружился вокруг, никак не желая приходить в норму. — Ну и какого дьявола этот выродок здесь забыл?!
— Охотился на людей. Сложно сказать только, почему здесь, он ведь… — Азирафель спохватился и уставился тревожно. — Вообще-то, я не должен даже говорить с тобой об этом.
— Поздно, мы теперь подельники, — Кроули икнул пьяно, подбирая ноги. Холод продирал его до костей, усталость навалилась вся разом, и торчать в тёмной сырой подворотне рядом со жмуром он хотел меньше всего. — Давай сядем на твой этот чёртов автобус и уедем куда-нибудь подальше.