Вскоре после разборок с Дроном и Виталиком возле курилки Данияр позвал меня погулять по пещерам где-то в Подмосковье — он назвал это заброской. Я некоторое время помучил себя вопросами вроде: «А вдруг он написал мне по ошибке, хотел кому-то другому?» Сомнения развеяло новое сообщение: «Ну так чего завис, Ром, идёшь или нет?»

Я честно написал, что опыта в таких делах у меня нет никакого. В ответ он прислал пространную инструкцию с описанием маршрута, временем и местом встречи и списком того, что нужно взять с собой. А уже через пару часов я с трепетом складывал в рюкзак запасные носки, спёртую из кухни алюминиевую кружку, купленный в Ашане налобный фонарик и другие полезные вещи, предвкушая, что завтра будет редкий счастливый день в моей достаточно хреновой жизни.

Нас было человек восемь, в том числе лучшие друзья Данияра — его одноклассники Саша и Алёна, а ещё Егор, парень на год старше Рахманова, живший в соседнем с ним доме. Они вчетвером дружили с самого детства и едва ли не ходили на один горшок.

В электричке они уселись играть в дурака. Я сразу признался, что не умею, Данияр принялся меня учить. Выходило не очень, но, чёрт, было дико интересно и приятно находиться рядом с ним. Я не чувствовал себя лишним в этой компании, на душе было очень спокойно и тепло.

Несколько километров от станции электрички мы прошли пешком по полям и лесополосам. Я большую часть своей жизни прожил в небольшом райцентре с переполненными мусорными баками, старыми панельками, усыпанными бычками обочинами и обрезанными тополями. Красота средней полосы, которая была настолько близко, до этого момента как-то проходила мимо меня.

Поэтому сейчас я залюбовался берёзовым лесом, который постепенно переходил в сосновый бор, как на схемах учебника по природоведению в младших классах. И дышал полной грудью.

Через пару часов мы добрались до той разветвлённой системы пещер. Ребята заверили, что лазали там не раз и прекрасно ориентировались.

Я представлял себе что-то вроде узкой дыры в скале со сталактитами внутри. Было непонятно, откуда такому месту взяться в Подмосковье. Мы шли вдоль берега реки, когда я заметил что-то вроде покосившейся автобусной остановки, причем никакой дороги рядом не было, а под её крышей — довольно просторный лаз.

— Вот и наша родимая Система. Фонарик не забыл? — спросил Дани у меня, когда я с сомнением заглянул в лаз и дотронулся до пошатывающейся лестницы, ведущей вниз.

— К Аристарху зайдём? — спросил Саня.

— Конечно. Нужно ему подношение сделать, иначе он нас не отпустит, — Дани подмигнул мне и первым начал спускаться по лестнице.

— Что за Аристарх? — спросил я у Сани.

— О, это хозяин пещер. Мёртвый диггер, его труп лежит там внутри на алтаре уже дохрена лет, — с интонацией закадрового диктора из ужастиков заговорил он.

— Не слушай его. Что-то типа алтаря там и правда есть, но без трупов. Просто лежит манекен в противогазе, — толкнув Саню плечом, сказала Алёна.

— Да ну тебя нафиг, не даёшь чайника попугать. Ему бы так интереснее было.

— Вы меня и так напугали, когда я в первый раз пошла. Я ведь потом месяц верила, что там и правда труп. Переживала, вдруг его искали родственники, и прикидывала, как его вынести или похоронить по-нормальному.

Я усмехнулся и попытался натянуть на лоб фонарик, неловко перекрутив резинку, а Алёна, ласково улыбнувшись, помогла мне её поправить.

Пещеры оказались большим подземным лабиринтом. Сначала мы записали наши имена и время входа в толстую потрёпанную тетрадь, лежащую в самом первом гроте — на тот случай, как трагичным голосом сообщил Саня, если заблудимся и не сможем выйти, чтобы те, кто придёт сюда после нас, нашли наших родных и сообщили им. Если же всё пройдёт нормально и Аристарх выпустит нас, то на выходе свои имена нужно вычеркнуть.

В тёмных коридорах было множество самых неожиданных для такого места вещей — дорожные знаки, велосипеды, а в одном из залов даже висели качели. Видимо, завсегдатаи этого места тащили сюда всё, что плохо лежит. Где-то потолки и стены были изрисованы и исписаны граффити.

Аристарх, как царевна из сказки, возлежал на огромной плите горной породы, подвешенной цепями к потолку. Над его постаментом висела большая карта пещер, а вокруг — куча потухших свечек.

Данияр ласково поправил военную каску, надетую поверх противогаза.

— Здравствуй, Аристарх. Мы принесли тебе дары, — с этими словами он положил поверх тела пару пачек сигарет, фонарик и банку консервов. — Вот и всё, теперь, я думаю, он отпустит нас обратно. А то, что я оставил, Аристарх отдаст тем, кто в этом нуждается.

Пока ребята фотографировали грот и хранителя пещер, я полез рассматривать карту. Лучше б этого не делал — задел плиту, она качнулась на цепях, а с тела Аристарха на землю попадало его добро.

— Ромка-Ромка, что ж ты творишь. Теперь он тебя не выпустит, — засмеялся Саня, собирая с пола принадлежавший хранителю шмот.

— Да всё нормально будет. Ромка, оставь ему просто что-нибудь полезное, — сказал Егор.

Я порылся в рюкзаке и достал пару запасных носков.

— Чистые хоть? Хотя пофиг, сойдет, Аристарх парень непривередливый, — Данияр проследил, чтобы все вещи снова оказались сложенными на алтаре, только после этого мы отправились гулять дальше.

Побродив ещё немного, мы вышли к целому подземному бару с металлическими шестами от пола до потолка и выложенной из камней стойкой. Конечно, там было пусто, но, как рассказал Дани, периодически там устраивали тусовки для своих. Здесь же решили сделать привал, чтобы перекусить на скорую руку.

— Сейчас пойдем в Бутылку. Устроим посвящение нашему чайнику, — сказал Данияр, вальяжно расположившись у барной стойки.

— Ага, чтоб опять кто-то себе что-нибудь вывихнул? — закатила глаза Алёна.

— Да брось, Алён, тут люди бывалые, да и Ромка парень крепкий, закалённый, — он лукаво улыбнулся мне, а я порадовался, что в полутьме не видно моих моментально вспыхнувших щёк.

Бутылкой оказалась дыра в полу в одном из гротов, которая вела в ещё один подземный зал. Нужно было проскользнуть в эту дыру, подняв руки над головой, а затем вылезти — это и называлось посвящением.

Залез я туда легко, а вот, как вылезти обратно, понять не мог. Лаз сужался вверх, к выходу, как бутылочное горлышко. Нужно было определённым образом проползти, подтянуться на руках, причём без опоры под ногами.

Тут, видимо, судьба решила, что мой день проходит слишком хорошо. Либо Аристарх всё-таки на меня обиделся, либо же дело просто в том, что я неуклюжий придурок. Рука соскользнула с уступа, и я полетел вниз. Высота была небольшая, но приземление вышло крайне неудачным. Ногу пронзила резкая боль.

— Да едрить твою ж, Рома! — Данияр легко слез вниз и опустился рядом со мной.

— Ты живой там? Встать можешь? — спросил сверху Егор.

— Не знаю…

Я потрогал ногу. Было очень больно в районе лодыжки.

Дани посветил фонарём. Попросил немного потерпеть, аккуратно вытянул мою ногу и закатил штанину. Поцокал языком.

— Хреново, дружище. Похоже, перелом. Зря всё же я тебя потащил сюда.

— Да нет, ничего, я сам виноват! — быстро выпалил я. Да даже если б я все кости переломал, всё равно ни разу бы не пожалел, что пошёл вместе с ним.

Было ясно, что на этом мой поход сегодня заканчивается. Я героически предложил им продолжить экскурсию по пещере, пообещав посидеть тут и никуда не уходить. Даник назвал меня поехавшим. Саня и Егор поднялись наверх из пещер и вернулись с парой деревяшек, которыми Данияр с помощью бинта зафиксировал мою многострадальную ногу, уже припухшую и с начавшим расплываться огромным синяком. Затем они спустили сверху верёвку и помогли мне подтянуться наверх так, чтобы не коснуться ничего пострадавшей ногой. Благо я был тощим и с их помощью пролез без особых проблем.

Обратно к выходу я хромал, обняв Дани за шею, а он поддерживал меня за талию. И, черт, несмотря на боль в лодыжке, несмотря на мои горящие щёки, я был безумно счастлив. От него пахло травяным чаем, сигаретами, и больше всего мне хотелось обнять его обеими руками и уткнуться носом в его чёрное худи.

Добросить нас до ближайшего городка мы попросили кого-то из жителей деревни, которая находилась рядом со входом в пещеры. Дани предложил остальным продолжить поход, пообещав, что позаботится обо мне. Блин, как же приятно это звучит.

Пообещав взволнованной Алёне отзвониться, мы отправились в травму. Пока мне делали рентген, диагностировали перелом и закатывали ногу в гипс, в больницу приехала мама Данияра — он попросил её забрать нас в Москву, виноватым голосом рассказав о случившемся.

— Твою ж мать, посвящение ему решил устроить и не подстраховал, да? Такой себе из тебя лидер, Даник, — Ребекка, сочувственно осмотрев меня, принялась вправлять мозги своему сыну. Причём именно за неудавшееся посвящение, а не за решение полазить по пещерам. Как я узнал позже, она оказалась бывалой экстремалкой, и впервые Данияр побывал в пещерах именно с ней.

В больнице мне порекомендовали отлежаться несколько дней дома, а потом ходить в школу на костылях, пока не снимут гипс. Перспектива оставаться дома была хреновой — слышать ругань матери, отчима, голоса пьянствующих соседей. Я в принципе старался проводить в коммуналке как можно меньше времени, а тут ещё придётся рассматривать ползающих по стенам тараканов при свете дня — удовольствие сильно ниже среднего.

Правда, тем днём случилась ещё одна ситуация, сильно изменившая мою жизнь. Приведя меня домой, Дани впервые сцепился с моим отчимом Эдиком — очередной большой и чистой любовью матушки, с которым она жила последний год. Нам с ней и правда сильно везло на мудаков вокруг нас — видимо, это семейная черта.

Эдик практически не работал, а если и находил какую-то шабашку, то долго там продержаться не мог — выгоняли за пьянство. При этом он регулярно отвешивал мне пиздюлей и называл тунеядцем. Полгода назад я всё же в полном отчаянии во время очередных побоев попытался дать сдачи и смог сильно и несколько раз пнуть его ногой в живот. Удивительно, но это помогло — тогда он, конечно, ответил мне ударами в несколько раз сильнее, но после в основном стал ограничиваться лишь моральным унижением.

Дани помог мне устроиться на кровати, со сдержанным любопытством окинул взглядом обшарпанные стены. Комнату я старался, насколько это было возможно, содержать в относительном порядке. По крайней мере, мои вещи, книги и альбомы были более-менее аккуратно сложены, кровать заправлена, а пыль со стола и подоконника стёрта. В это время в комнату ввалился мой отчим.

— Ну и в какой жопе ты лазил? — он брезгливо оглядел мою загипсованную ногу. — Теперь целыми днями будешь тут валяться и жрать мою еду?

Затем он перевёл взгляд на Дани.

— Ещё и ёбыря сюда притащил?

— Заткнись! Пошёл к чёрту! — зло выкрикнул я. Его слова были ударом сильно ниже пояса, и не только из-за моих чувств к Рахманову.

— Дядь, ты поспокойнее разговаривай, — холодно проговорил Данияр, медленно подходя к Эдику. — Ёбырь, говоришь? Ты за слова ответить можешь?

Думаю, у него сильно чесались руки устроить драку, но он сдерживался. А мне хотелось закрыть уши и оказаться как можно дальше отсюда.

Он выглядел старше своего возраста и явно сильнее моего страдающего одышкой отчима с пивным животом. И совершенно точно гораздо злее. Эдик, очевидно, это понял.

— Да идите вы оба к чёрту, — зло выплюнул отчим, отходя к двери.

— Узнаю, что ты травишь парня, вышибу тебе мозги, мудила, — спокойно ответил Рахманов, захлопывая перед его носом дверь. Затем вопросительно посмотрел на меня.

— Отчим, — хмуро бросил я, отвернувшись. — Уёбок редкостный. Извини за это.

— Забей, — он почесал затылок, обдумывая что-то. — Слушай, я так понял, вокруг тебя собралась куча редкостных обмудков. Что Дрон со своей бандой, что этот… Если будут доставать — ты говори мне, ладно? Если кое-кого будет много, я подключу своих ребят…

— Нет, ну что ты, не нужно! — запротестовал я. Не хватало ещё жаловаться ему. Дрон и отчим — не самые большие проблемы в моей жизни.

— Херню ты несёшь, Ромка. Когда они вот так нападают на тебя, как шакалы — группой, или пользуясь тем, что типа старше и имеют на тебя влияние, не стыдно привлечь кого-то на помощь. Ты ни фига не обязан сам всё это вывозить, — он пытался говорить спокойно, но я чувствовал, что он всё ещё кипит от злости.

Он был прав, но мне не хотелось жалости с его стороны. Я уставился в потолок.

— Я справлюсь. Но, — добавил я, пока он не успел ничего возразить. — Если уж очень сильно будут доставать, то попрошу помочь мне.

Он кивнул, пожал мне руку и попрощался, сказав, что зайдет завтра после школы. Взял с меня обещание, что позвоню или напишу, если отчим снова явится делать мозги. Я со слабой улыбкой пообещал, что так и сделаю.