Днем лайнер плыл очень медленно, а к ночи и вовсе обещал встать на месте. По какой-то неизвестной Миране причине это происходило уже пятую ночь подряд, но ундина не слишком-то жаловалась. В конце концов, девушка, на которую ей так нравилось любоваться, появлялась на палубе именно в это время: в глубоких сумерках в одиночестве приходила смотреть на отражающий огни лайнера ночной океан. И пока она вглядывалась в его таинственные темные воды, Мирана, сливаясь с тенями, вглядывалась в ее точеное ласковое лицо.

Она не знала, как зовут эту девушку, почему она вообще оказалась на этом лайнере и по какой причине приходит на палубу в одиночестве и только ближе к ночи – ведь на закате и после, до самой полуночи, тут гремит такой заразительный праздник! – но была благодарна водам, что это продолжает происходить. Было в этой девушке что-то особенное… Что-то волшебное, одухотворяющее, нездешнее.

Иногда Мирана думала, что ради нее смогла бы покинуть море. В конце концов, многие ведь оставляли Кораллит ради суши и, судя по тому, что не возвращались назад, жили вполне себе счастливо среди людей. Без хвостов, плавников и жабр. С… с ногами.

У той девушки были очень красивые ноги. Она носила легкие одежды, которые открывали эти ноги, и очень плавно двигалась. Иногда она даже занималась на пустой палубе чем-то вроде праздничных ритуальных кружений других людей – только делала это без музыки. Впрочем… возможно она просто не очень любила музыку?

Конечно, Мирана не бралась судить о чем-то наверняка, но она все-таки сопровождала лайнер уже неделю – с тех самых пор, как увидела прекрасную земную незнакомку, – а значит, могла кое-что сказать.

Вот только… была и отрицательная сторона. Целая неделя плавания говорила о том, что Мирана отплыла уже достаточно далеко от центральной части своего города, а это значит, что скоро ей придется вернуться. Отец никогда не ругал ее за долгие отлучки, потому что знал, что все ее приключения носят мирный характер (Мирана была осторожна и никогда не встревала в неприятности), но все же целая неделя отсутствия – это повод для беспокойства. Нужно хотя бы показаться дома, сказать, что с ней все в порядке – на морских коньков особо при передаче новостей девушка не слишком-то полагалась.

…но что, если лайнер изменит курс или ускорится, пока Мирана сообщает отцу, как ее дела? Что если… если потом не получится найти его след в океане?

Мирана наблюдала за девушкой с корабля всего неделю, но уже ужасно не хотела с ней расставаться.

И конечно же, способ был… Не расставаться – и даже с ней познакомиться. Если, конечно, девушка говорила на датском – в конце концов, ундины Кораллита говорили именно на этом языке, и другого Мирана бы просто не поняла. Но даже если бы они друг друга не понимали – она нашла бы способ представиться! Ведь если указать на себя и просто назвать имя – все будет понятно сразу!

Мирана закусила губу и в задумчивости потерла жабры на своей шее, опускаясь чуть ниже в воду и дыша полной грудью. Живительная вода снова наполнила ее легкие, и она получила еще немного времени на любование своей… пассией.

…а может быть, попросить о помощи тетушку? Она-то ведь точно сообразит, как устроить все так, чтобы Мирана смогла исполнить свое желание!

Девушка хлопнула по воде ладошкой, поднимая вокруг мелкие брызги, и бросила еще один взгляд на нижнюю палубу, на которой стояла до сих пор ее незнакомка. Она выглядела грустной и в задумчивости теребила ткань своего разлетающегося светлого одеяния, как будто ее мысли занимало что-то в крайней степени неприятное. И от этого… от этого Миране так захотелось ее немного утешить или развеселить, что она не сдержалась.

Подобралась к медленно ползущему лайнеру так близко, как только вообще могла, чтобы не быть снесенной разносимыми им волнами, – и, зажмурившись, тихо, но звонко запела.

Конечно, подплывать почти вплотную к кораблю нужды не было – пение ундин, магия их голосов была устроена так, что те, кому адресована песня, слышали ее на любом расстоянии. Раньше, пользуясь этим, предшественники нынешних жителей Кораллита чаровали моряков и случайных морских путешественников в надежде больше узнать про жизнь на суше. Тогда же произошло несколько смертей, прежде чем ундины точно для себя уяснили – человек дышать под водой не может.

С тех пор прошли века. Страшные случаи непреднамеренных убийств среди людей превратились в сказку, а сами ундины стали персонажами народных баек. Называли их по-разному – русалками, мавками, утопленницами… И никто ни на йоту к истине не приблизился. Все почему-то считали их то мертвыми девушками, то невинно убиенными младенцами, то и вовсе какими демонами. А ундины… они были детьми вод. Океан был их отцом, и, так как все вышло из воды, ундины могли дышать и под водой, и над ней (хотя в воде было легче), а еще – имели голоса и хвосты. Они были в своем роде совершенными существами, но при этом океан не дал им возможности самовольно, без дополнительных жертв получать ноги и ходить по земле – просто потому что не хотел отпускать. И поэтому ундинам оставалось или пользовать магию, чтобы получить желаемое и отправиться покорять сушу, или ловить путников, завлекая своими песнями, или, как большинство подобной Миране молодежи, в тоскливом молчании наблюдать тени медленно ползущих над их городом кораблей.

Вероятно, чтобы однажды, как Мирана, увидеть кого-то, кто совершенно лишит их покоя, и заставить учинить абсолютное безрассудство вроде затягивания магической песни. Ведь прекрасная незнакомка могла спрыгнуть на ее зов сейчас – и утонуть. Или – напротив, решить, что за бортом кто-то болтается, и позвать на помощь. И не факт, что Мирана успеет уйти на достаточную глубину, чтобы ее не смогли заметить.

Однако… девушка ничего из этого делать не стала. Она несомненно услышала голос Мираны, услышала ее песню – но так и осталась стоять, прижимаясь к перилам палубы грудью. Вытянула шею, как будто затем, чтобы слышать лучше, и мечтательно прикрыла глаза – но больше так ничего и не сделала. Как будто решила, что голос Мираны – просто мираж или сон, и не хотела разрушать эту иллюзию.

Что ж… Мирана и сама не хотела разрушать мечту о том, как незнакомка протянет к ней руки и попросит продолжать петь еще, еще и еще. В конце концов, она и подплыла к лайнеру ближе лишь для того, чтобы эту иллюзию для себя создать. Чтобы четче видеть ее точеное, мечтательное лицо.

И потому она пела, пела и пела, казалось, не замолкая до самого рассвета – пока небо за лайнером не залилось утренним лососевым багрянцем и уснувший было было на ночь корабль, бесцельно качающийся на волнах, не продолжил свое ленивое движение по прежнему курсу.

Только тогда Мирана, опомнившись, замолчала, а девушка на борту, очнувшись от магии ее пения, удивленно распахнула прежде мечтательно опущенные веки и заполошно озиралась по сторонам, видимо, решив, что заснула прямо на палубе, и песня из океана просто приснилась ей.

Что ж, Мирана не стала ее разочаровывать – прежде чем незнакомка – девушка-жемчужинка в белоснежном платье – посмотрела вниз, где уже можно было в лучах утренней зари что-то заметить, она ушла с головой под воду. И, внезапно решив для себя – сейчас или никогда, – бросилась плыть в сторону города.

Ей нужно было совершенно точно и очень срочно поговорить с тетушкой. Только тетушка могла дать совет. Только она могла ей помочь сейчас.