Кайя оказалась не датчанкой – она была родом из Швеции, родилась и выросла в Мальмё, там же выучилась и познакомилась со своим женихом Отто. Он проходил практику при больнице, которой заведовал отец Кайи, и сразу ей приглянулся веселым нравом и обаятельными манерами.

– Мы быстро нашли общий язык и сблизились, – рассказала Кайя, когда спустя несколько дней они впервые оказались на палубе лайнера без кресла для перевозки больных. Мирана делала успехи в обучении ходьбе (а по мнению герра Матса – так обращалось к нему большинство людей на борту – быстро шла на поправку), и они медленно прогуливались, греясь в лучах полуденного солнышка.

– Сблизились? – недоуменно нахмурилась Мирана.

Кайя пожала плечами.

– Подружились, заинтересовались друг другом, – пояснила она, любуясь золотисто-бирюзовыми переливами океанских вод. – Я как-то очень быстро к нему привязалась и… решила признаться в чувствах. И тогда Отто сказал, что… что все взаимно. И я была счастлива, ну, знаешь, когда он сделал мне предложение, но теперь…

Мирана склонила голову набок, пристально смотря на то, как сверкает в солнечных лучах кольцо обещания на ее пальце.

– Теперь ты сомневаешься, – произнесла она утвердительно, и Кайя, бросив на нее задумчивый взгляд, кивнула.

– Я сомневаюсь, что мне это нужно, – согласилась она с ней вслух. – И что это нужно ему. Что… ему нужна я.

Океан за бортом успокаивающе шумел, и это немного помогло притушить возмущение Мираны словами прекрасной Кайи. Помогло не реагировать сразу же, а задуматься над ее словами, попытаться понять их.

Ведь сама Кайя не была простой ундиной – она была племянницей сильнейшей ведьмы Кораллита и дочерью его управителя. И… частенько бывало так, что с ней пытались подружиться ундины, которым было просто что-то нужно от ее близких. Да, о ее близости с тетей Виолой никто не знал – но все знали о родственных узах. Про отца же и говорить нечего. И это было… противно.

Вероятно, что-то такое имела в виду и Кайя?.. Раз уж ее отец был управляющим в больнице.

– Ему… – Мирана помедлила, – нужно что-то от твоего отца?

Кайя перевела на нее прежде устремленный на воду взгляд и медленно, словно сама опасаясь своих догадок, кивнула.

– Больница… она большая, – пояснила она негромко. – Это частный госпиталь, и он… очень престижный. Там многие хотят работать, и для Отто было уже удачей проходить в нем практику, понимаешь?

Мирана согласно кивнула. И – вдруг призналась неожиданно для себя:

– Я понимаю, как это, – накрыла ее ладонь своей в знак утешения, воровато любуясь тем, как гармонирует их кожа по цвету, и мечтая переплести пальцы. И – тут же поправилась, заметив, как Кайя нахмурилась. – Я… конечно, только свое имя помню, но… мне кажется, я помню еще, что ощущала обиду. Обиду на тех, кто хочет… не со мной дружить, а с кем-то, кто… стоит за мной.

Лицо прекрасной Кайи осветилось печальной улыбкой. Она накрыла ладонь Мираны другой рукой и мягко погладила тонкую, непривычную к солнцу кожу. Пробежалась кончиками пальцев по выступающим костяшкам, перевернула руку и заскользила по внутренней стороне ладони.

– У тебя так мало ладонных линий, – сказала она вдруг, как будто чтобы перестать говорить о грустном, и теперь уж пришла очередь ундины пожимать плечами. Не могла же она сказать, что устроена по-другому, и что человеком ее сделала всего на декаду магия океана.

…впрочем, наверное, об этом можно было сказать? В конце. Если у Мираны ничего не получится, и она превратится в пену. Ведь у нее было так мало времени.