Кайя решила побеседовать с герром Матсом, когда лайнер причалит к берегу, а Мирану осмотрят врачи. Даже будучи столь взволнованной собственным будущим, она беспокоилась в первую очередь о других, и Мирана… Мирана была бы счастлива быть просто ее подругой, жить где-то подле нее и иногда петь ей песни. Поэтому она безропотно позволила островному врачу ощупать свои бедра и лодыжки и покорно ответила на тьму вопросов вроде «болит или не болит?», даже не подумав как-либо отвертеться от этой заботы.

В конце концов, никому не стоило знать, что все эти вопросы для нее бесполезны, не так ли? Это была лишь формальность, которая к тому же не заняла много времени, так что теперь ундина находилась в новом для нее месте – в номере маленькой гостиницы. Окна светлой уютной комнатки выходили на купающиеся в тумане зеленые горы, зачаровавшие Мирану своей природной магией в первого взгляда и навсегда. Ундина была даже рада, когда Кайя, разместив ее здесь и пообещав скоро вернуться с новостями о своей проблеме, торопливо убежала к себе – переодеваться, заплетать волосы и заниматься другими вещами, которые совершают земные девушки, когда собираются на встречу со своими возлюбленными. Мирана же, оставшись в одиночестве, могла поразмыслить обо всем спокойно и трезво, а окутывающий зеленые горы туман действовал на нее умиротворяюще, странным образом схожий с морскою пеною.

Пеною, которою вскоре должна была стать сама Мирана.

...зато тогда она сможет обнимать ноги Кайи, стоит той только пересечь черту берега и войти в океан. Да и потом… ведь это не навсегда. Пена осядет на камнях какого-нибудь чудесного дикого пляжа, высохнет, превратится в морскую соль. Крупинка соли попадет между створок моллюска, оденется перламутром словно шелковой тканью – и вытолкнется наружу жемчужиной. Жемчужина попадет в какой-нибудь колдунье, та растолчет ее, сварит с ней снадобье – а вместо зелья для мягкости кожи получит малька. Малек вырастет в ундину, и ее назовут Мираной.

Нет, это смешно, конечно… Все будет гораздо проще – Мирана осядет солью на водорослях в чьем-нибудь огородике, и ее проглотит какая-нибудь ундина в качестве салата на завтрак. А потом ундина понесет от своего суженого, и появится на свет маленькая девочка с русыми впрозелень волосами и глазами синее неба. Не похожая ни на отца, ни на мать, она вырастет, будет признана пропавшей дочерью Юриса, одного из управителей морского города Кораллита, и начнет жизнь сызнова.

Да, именно так и будет, потому что земные сказочники не правы, и у ундин есть души. И эти души всегда находят свой путь домой.

Кайя вошла в комнату на закате. Осторожно прикрыла за собой дверь, спрятала взгляд в длинном ворсе нежно-фиолетового ковра и заломила тонкие пальцы, сцепив ладони в замок. И – замерла, будто не в силах была произнести ни слова.

Мирана склонила голову набок, осторожно наблюдая за тем, как заходящее солнце вспыхнуло на ее красиво уложенных волосах перламутровой краснотой, и в конце концов поднялась на ноги, стараясь не морщиться от простреливающей ступни иголочной боли, становящейся все ощутимей ближе к выходу ее срока. Мягко утонув ногами в ковре, она оказалась всего в шаге от Кайи, и та, словно отмерев от ее движенья, сама рванулась ей навстречу. Всего миг – и тут же взяла себя в руки, но этого мига оказалось достаточно, чтобы Мирана поймала ее в объятья и, замирая от собственной наглости, провела кончиками пальцев по шее под волосами.

Они ни о чем не спрашивала. Кайя сказала ей все сама.

– Он перевел все в шутку, – выдохнула она, бесконечно печальная и бесконечно разочарованная. – Я… я разозлилась, и мы… кажется, мы поссорились, потому что ему это просто не нужно. Он… – она уткнулась лбом Миране в плечо, ища у нее успокоения и поддержки, и выдала, словно сама своих слов боясь: – Он ведь даже не пошел за мной.

Мирана зажмурилась, изо всех сил давя в себе жажду крепко обнять доверчиво льнущую к ней девушку, несчастное ласковое дитя, ищущее в ее руках приют от своих невзгод, и закусила сухие губы почти до крови.

– Может, если герру Матсу нужна не ты, – она помедлила лишь мгновенье, – то… он тоже тебе не нужен?

Кайя слегка отстранилась, глядя на нее болезненными глазами, и тут же зажмурилась так, что ресницы впились маленькими иголками в тонкую кожу.

– Даже если я… если… люблю его?

Мирана устроила ее голову на своем плече и начала мягко раскачиваться, бесцельно курлыча себе под нос неразборчивую мелодию без смысла и слов, наполненную одним лишь звуком собственного убаюкивающего голоса.

Что же такое он ей сказал? Неужто этот перевод всего в шутку ее так расстроил?..

А хоть бы он и расстроил, подумала вдруг Мирана с легким ожесточением – и тут же постаралась саму себя притушить. Только и выдала, когда плечи Кайи от ее долгого молчания напряглись:

– А это и правда так? – нежная раковина ее уха маячила прямо рядом с ее губами, и, говоря, Мирана обдавала ее изгиб своим дыханьем. – У тебя подкашиваются колени? Идут мурашки? Смешиваются мысли при виде него? Ты хочешь выбросить все в морскую пучину, когда он тебя обнимает? Что ты чувствуешь рядом с ним?

Это было и правда важно. Потому что если Кайя все это чувствовала – Мирана готова была пойти и зачаровать этого глупого человека на весь остаток его жалкой жизни ради нее одной. Он боготворил бы каждую ее часть и обожал бы каждый звук ее нежного голоса, ведомый силою песенных чар Мираны, пока сама ундина качалась бы пеною на волнах. Она была уверена, силы ее приказа обязательно хватит на то, чтобы Кайя прожила счастливую жизнь.

Но Кайя… опять молчала. Она молчала секунду, две – или двадцать, и ундина, ожидая ответа, отогревала ее в объятьях и оттаивала своим дыханьем, пока не заметила, как по ее шее словно маленькие икринки рассыпались мурашки.

– Я.. – вдруг протянула прекрасная Кайя хрипло, – я в этом не уверена. Но… – она вскинула на Мирану панические глаза, – все уже так давно готовятся к нашей свадьбе.

Но Мирана в ответ только плечом пожала, все не отрывая взгляда от ее покрытых мурашками кремовых плеч, закованных в тонкие бретели белого сарафана.

– И она по каким-то причинам вечно отодвигается. А раз так – почему бы не отодвинуть ее навсегда?

Ты достойна счастья.

Кайя устало хмыкнула – и вдруг скользнула ласковой рукой по ее предплечью.

– Думаешь, надо искать кого-то, от кого меня проберет мурашками?

Болезненных слез в ее голосе больше не было.