Перрон, заполненный детьми и провожающими их родственниками, привычно шумел. Василиса, прибывшая раньше всех, наблюдала за чужими мельтешениями через окно, высматривая опаздывающего Невилла. Какими бы не были её ожидания на новый учебный год, интуиция не подвела и первое, что ей под нос сунула Пенка, было газетами с кричащими заголовками и извещение от банка с просьбой беречь себя и перемещаться в Гринготтс исключительно каминной сетью. Наловчившись делать за один день столько дел, сколько успевала только мать Василисы — из-за воспоминаний по спине прошла лёгкая дрожь, — она успела привести себя в порядок всего лишь за два дня до первого сентября, не вылетая в спешке из штанов. За лето домовики посадили разные сорта винограда и растянули для них сетку по периметру всей территории, уголок зельевара окончательно переместился в подвалы — старые котлы с чердака заняли там своё почётное место. Поместье менялось, расширяло границы и стремительно росло — скоро будет три года с момента, как Василиса переродилась и стала перекраивать под себя новый мир.

Не то чтобы велась какая-то статистика, но Василиса заметила, что каждая её идея несёт за собой ещё десятки изменений и сотни шагов до предполагаемого успеха. Она начала с обновления гардероба и вешалки около входной двери, а сейчас только и успевает, что искать новое место для бочек с кадками и отдавать приказы на уменьшение продовольствия в несколько раз: например, кочан капусты теперь был размером с ноготь мизинца, и выглядело это очень забавно — будто игрушечные продукты для игры в «магазин».

Чтобы вместить все обновки, пришлось расширить даже гардероб — он примыкал к покоям Лаванды и изначально выглядел, как небольшая кладовка. Время и ежегодно обновляющаяся одежда потребовали для себя значительно больше места — зная, что она практически безвылазно просидит в школе больше полугода, Василиса закупалась с запасом, не желая ходить в одном и том же.

Находясь в симбиозе с сущностью сада, Василиса знала, что август выдался чересчур холодным — по пробуждению она приобрела новых шарфов и перчаток без пальцев. Деревья же пылали жаром магии, которой с ними делилась Василиса во время сна — тропические саженцы, уже выросшие и окрепшие, прекрасно прижились и плодоносили круглый год. В планах стояло заказать другие, более редкие ростки; кроме личи и какао, Василиса нацелилась на покупку многих кустарников, в том числе клюквы и барбариса — идея живой съедобной изгороди её прельщала.

Василиса не была глупа — она знала, что многие её посадки должны конфликтовать друг с другом, драться за место под солнцем или, наоборот, прятаться в тени и, по факту, принадлежали совершенно разным климатическим зонам. Но проблем не возникало: полуразумные, они сами решали, сколько солнца в себя вобрать и воды впитать, живя практически только благодаря циркулирующей по ним магии.

На платформе появился Невилл. Василиса высунулась из окна и пустила маленький сноп голубых искр, привлекая его внимание. Её друг всё ещё был ребёнком, волновался о мнении бабушки и искал своё место в жизни. Василиса, иногда объясняя ему что-то, чувствовала себя наставницей — будто на её попечении маленький маг, а её задача — сделать из него человека или хотя бы проследить, чтобы другие его не задирали. Имея какое-то подобие репутации на факультете, Василиса могла повлиять на чужое мнение или показать своим примером, как стоит обращаться с другими представителями чистокровных семей. Правда, проводи она время с кем-то из Уизли, то змеи скорее всего покрутили бы пальцем у виска. А так, Невилл находился под её негласным покровительством — о чём знать ему, конечно же, было не нужно.

Дверь купе хлопнула, и Невилл шумно сел напротив — он успел помахать бабушке прежде, чем поезд тронулся, и был этим явно доволен. Василиса поприветствовала друга и с удивлением получила от него сложенный вдвое листок. Подцепив его магией и подвесив перед собой в воздухе, чтобы не соприкасаться с бумагой открытой кожей, Василиса вчиталась в мелкие буквы: Августа писала, что дело пошло, и можно заняться подготовкой небольшой партии к продаже. Новость была однозначно радостной. Сжигая записку, Василиса на краткое мгновение предалась мечтаниям, видя себя в окружении гор золота, и ласково подумала, что некоторые желания прошли с ней даже смерть — жить в достатке хотелось всегда, не важно, сколько предположительного горя бы пришло с такими деньгами. Страдать лучше в богатстве, чем в бедности.

Невилл, взбудораженный встречей и поступлением на следующий курс (он откровенно боялся, что его выгонят ещё после первого), рассказывал, как провёл последний месяц в теплице. Василиса внимательно выслушала его, но про свои дела только отмахнулась — как обычно, возилась с вином и в саду. Василиса никому не рассказывала, какой мощью обладает её сад и тем более молчала про свои медитативные сны. А знает Ида или нет — ей было откровенно плевать; та слишком любила дочь и съедала себя чувством вины, чтобы так откровенно идти против неё.

Скорая возможность продажи подняла моральный дух Василисы. Она на корню пресекла тему обсуждения сбежавшего Блэка, решив отложить её до школы — ушлые слизеринцы точно знали множество подробностей, и Василиса предпочла бы сначала выслушать их, прежде чем высказываться самой — у неё мыслей по поводу серийника практически не было, кроме здравого опасения. Больше беспокоило отсутствие личного товарного знака и названия — Василиса не могла продавать пустые бутылки без какой-либо маркировки, ведь любой, в таком случае, мог бы присвоить её труды себе. 

Достав пачку черновых листов и карандаши, Василиса приступила к зарисовкам. Невилл сначала стеснялся, аргументируя бездействие неумением рисовать, но через полчаса втянулся и сам начал активно предлагать в качестве герба разнообразные магические растения и их комбинированные виды. В итоге, за основу взяли сады, в которых и выращивается весь урожай, должный позднее стать вином. На круглой эмблеме, со схематично нарисованным деревом, вились лозы, а у самых крон сыпались с чёрного неба звёзды. Могучие корни оплетали написанное витиеватым почерком «Священное безумие Вакха».

Сначала Василиса хотела назвать как-нибудь покороче, но не менее значимо — «Дары Диониса», но маглы как только не изгалялись в своё время, и быть уверенной, что под таким названием ещё не выпускают вино, достаточно сложно. А лишние риски здесь ни к чему. Василиса не хотела исключать возможность выйти на магловский рынок или, что более перспективно, на мировой. 

На этапе обсуждения, к какому лучше мастеру обратиться, чтобы закрепить магически образ герба, поезд резко остановился. По коридорам прошёл ледяной порыв ветра — Василиса привычным, отработанным до автоматизма движением накинула на себя и Невилла согревающее. Свет замигал и погас. Температура стремительно падала. Василиса быстрым взмахом убрала все наработки в сумку, ощущая нарастающую, неестественную панику. Палочка в руке нагрелась, и кончик её заискрился. Внутри всё порывалось сбежать, но Василиса заставила себя остаться на месте и принять оборонительную позицию. Что-то приближалось, и дети кричали существу вслед.

Мрачная фигура медленно открыла дверь. Жуть, укрытая балахоном, потянулась к ней костяной рукой — и Василиса почувствовала, как её накрывает неведомый никогда ранее животный страх.

Василиса отвыкла бояться: она могла сомневаться или испытывать тревогу, но страх — что-то редкое, почти неощутимое. Она вдруг вспомнила голоса из прошлой жизни — громкие и злые, обвиняющие и снисходительные. Чужие ранящие поступки, подавленные, скрытые чувства, прошедшие с ней года. Руки её задрожали, а глаза заслезились. Сердце наполнилось сожалениями. 

Но Василиса никогда не умела горевать долго. За любым страхом приходит злость, перерастающая в ярость. Ей ничего не стоило копить эту ярость в себе, сдерживаясь лишний раз и не переступая черту общепринятой нормы. Боль внутри была почти что привычной, напоминающей о совершённых ошибках. Василиса, будто застрявший в горле ком, выплеснула из себя магию.

Тварь вынесло в коридор, и она, потерявшая всякий интерес, двинулась к следующему купе. В воздухе будто лопнул пузырь, и Василиса услышала тяжёлое дыхание Невилла. 

— Ты в порядке?

Его хватило только на неуверенный кивок. Тело ломило, как при температуре. Вызванная Пенка, увидев стучащие от холода зубы хозяйки и общую бледность, мгновенно поставила маленький столик, принесла чайник с трайфлами в больших стеклянных вазочках и бутылочку ванильного ликёра. Василиса, особо не мудря, добавила его себе в чай и тут же чуть не расплескала, услышав жуткий крик с другого конца вагона. Кому-то явно не повезло.

Через пятнадцать минут, когда озноб прошёл и хоть немного, но начал действовать алкоголь (спустя три стакана, лишь на четверть содержащих чай), Василиса смогла чуть расслабиться и разжать пальцы на палочке — но так и не смогла её отпустить. Руки немного подрагивали, и она сжимала их в кулаки, пытаясь вернуть хоть какой-то контроль.

Невилл вдруг заговорил. Сказал, что ему привиделись родители, навечно заточённые в стенах Мунго, а он, такой эгоист, не даёт им уйти за грань. Держит их на привязи, как любимых зверушек, лелеет любовь к ним в своём сердце, культивирует её, превозносит — пока два тела, не узнающих его и друг друга, без мыслей смотрят в белые стены. Голос его был хриплым, а щеки мокрыми. Василиса отвела взгляд, ничего не говоря.

Прошло ещё десять минут в тягучем, болезненном молчании, прежде чем в дверь купе постучали. На пороге стояли Панси и Дафна, и вид у них был ужасный. Василиса, почему-то чувствуя ответственность за их состояние, жестом пригласила их войти. Пенка сменила чайник на полный, принесла ещё две чашки, пирожные и пирог с курицей. Панси села рядом с Невиллом и сразу потянулась к горячему чаю — её рука дрогнула, когда в соседнем купе захлопнулась дверь. Дафна, обняв себя за плечи, села поближе к Василисе; испытывая слабость, она скинула ботинки и подогнула под себя ноги — её колени упёрлись Василисе в бедро, но та никак на это не отреагировала.

С поезда сошли мрачные школьники. Они жались друг к другу, светили Люмосами во все стороны и на негнущихся ногах топтались по лужам. Ливень лил нешуточный, и Василиса посочувствовала первокурсникам, которым предстояло традиционное путешествие на лодках — кареты, в которые залезли прочие курсы, были хотя бы сухими.

Василиса заметила, как Невилл, всё ещё погруженный в собственные мысли, едва дотронулся до головы фестрала. Они видели их, конечно же, как и в прошлом году: Невилл застал смерть какого-то родственника, а Василиса и не могла сосчитать, сколько человек похоронила в прошлой жизни. 

В Хогвартсе дети оживились, начали делиться сплетнями и переживаниями, а Избранного увела с собой медведьма — уже пошли слухи, что он упал в обморок и чуть не испустил дух. Василиса с силой сжала плечо Невилла, прежде чем сесть за свой стол — состояние друга её напрягало. Панси и Дафна, следующие за ней, кивнули гриффиндорцу и сели по бокам от Василисы — они также не хотели что-то обсуждать, не находя сил на разговоры, поэтому в молчании ждали, когда закончится распределение. Малфой делился со всеми желающими подробностями про «трусишку Поттера», говоря слишком быстро, чтобы никто не заметил, как у него дрожит нижняя губа, Гойл тоскливо смотрел в пустую тарелку, Нотт царапал вилкой стол. Василиса заметила на себе взгляд Забини, укрывшегося за талмудом, и приветственно кивнула, получив вялый кивок в ответ.

Дамблдор вышел к кафедре, и его парадная мантия заструилась морской пеной. Из-за стола встал новый профессор Защиты, Люпин, и Василиса почувствовала под кожей нестерпимый зуд — будто муравьи вгрызаются в мясо. В висках зашуршало; время замедлилось, мысли ускорились — она вдруг ясно услышала протяжный волчий вой. Вещий сон, приснившийся Лаванде, сам всплыл в голове, как поставленный на повтор фильм. Рычание раздалось прямо над ухом, и Василиса дёрнулась, чудом не слетев со скамьи. Руки дрожали. Дафна тихо спросила, всё ли в порядке, но так и не получила ответа. Когда Василиса снова посмотрела на Люпина, она отчётливо почувствовала в нём ГРЯЗЬ.

Сны были мутными и тревожными. Василиса просыпалась несколько раз за ночь из-за ощущения, что за ней кто-то следит. Но в комнате, кроме девочек, никого не было. Часа в четыре она смирилась и достала учебник по ЗОТИ за шестой курс, но из десяти страниц не запомнила ни строчки. Под утро Василиса уснула на полтора беспокойных часа, прежде чем быть разбуженной готовой к завтраку Панси. Дафна, когда все ушли, аккуратно поинтересовалась, всё ли в порядке — она беспокоилась, ведь Лаванда неизменно просыпалась раньше неё на десять минут, — но снова не получила ответа — только тяжёлый взгляд.

Василиса нервно, с силой потёрла лицо, пытаясь хоть немного прийти в себя. Она, конечно же, не выспалась и чувствовала себя ужасно. Она чувствовала себя подавленно. Встреча с дементорами принесла ей кошмары, страх маленькой Лаванды перед собственным будущем вынудил тревожиться. Василиса приняла сначала обжигающий, а потом ледяной душ, не давая себе ни секунды на размышления, не глядя оделась и быстрым шагом отправилась в Большой Зал. 

Гринграсс заняла Василисе место. Не смотря на состояние, она заметила старания Дафны сблизиться и воспринимала их благосклонно — та была умной и тихой, краснеть и влезать в неприятности точно бы не пришлось. Тенью приблизился к столу декан. Снейп, сделав самое противное выражение лица, напомнил, что необходимо сдать согласие от родственников на посещение Хогсмида — и протянул бланк, который, видимо, нужно было получить в конце прошлого года, перед самым отъездом. Василиса чертыхнулась, тут же вызвала Пенку и наказала немедленно добыть роспись Иды. Через несколько секунд домовушка вернулась — к счастью, Ида была дома и уже проснулась, раз так быстро среагировала. Снейп на эти манипуляции ничего не сказал, только хмыкнул, забрал бланк и ушёл, пожелав приятного аппетита. Аппетит тут же, как назло, пропал. Нотт, сидящий напротив, тихо хихикнул в кулак.

Первой в расписании стояла Нумерология. Василиса подождала, пока Панси и Дафна позавтракают и вместе с ними отправилась на урок. Профессорка Вектор, принимающая за раз две группы — змеек и воронов, — назначила пару в просторном кабинете, стены которого занимали плакаты со схемами и формулами. Напротив тройных парт висела во всю стену доска — Василиса, Панси и Дафна спокойно сели вместе, чтобы не пересекаться лишний раз с воронами. Учебник был толстый, но большую его часть занимали таблицы, вроде четырёхзначных математических. Данная дисциплина хорошо сочеталась с рунами и астрологией, но и сама по себе имела огромный вес — возможность высчитать удачливое число для ритуала было гарантом его стабильности, мощи и, нередко, правильности. Всё-таки, многое зависит от того, кто будет проводить ритуал, а количество и качество ингредиентов для него может значительно отличаться в зависимости от мага, вектора его магии и желаемого результата.

Панси остервенело записывала всё, что диктовала Вектор, Дафна записывала только значения терминов, не всегда поспевая за быстрой речью, но не решаясь переспросить, а Василиса лениво слушала введение в математику средней пополам со старшей школы — слава богам, умножать она умела самые разнообразные числа (столбиком, естественно), чего не скажешь про деление трехзначных чисел и больше. Но из объяснений было понятно, что ничего страшнее двузначных им не грозит. В учебнике, при быстром пролистывании, показались графики функций, системы неравенств и арифметическая прогрессия. Одно счастье, задачек и корней в минусовой степени не наблюдалось. Хотя, это для Василисы, многое забывшей, но в большей части знакомой с высшей математикой, это казалось относительно лёгким, а вот для некоторых личностей, не умеющих в банальное умножение однозначных чисел, нумерология должна превратиться во что-то адское — расчёты тут составляли основу занятий, ведь главное сначала научиться считать, а потом высчитывать что-то конкретное с неизвестными параметрами.

— Мисс Браун, раз вы ничего не записываете, может, продемонстрируете, как решается пример, про который я только что рассказывала? Страница одиннадцать.

— Конечно, мадам.

Преподавательница была строгой и требовательной. Василисе пришлось абстрагироваться от её слов, как и от яда Снейпа — ругаться и вступать в конфликт, являясь при этом тринадцатилетней девочкой, Василисе не очень хотелось — по собственному опыту помнила, что восприниматься всерьёз никем не будет. Хотя, конечно, она могла. И, чего врать, хотела. Просто сознательно уговаривала себя не начинать войну — желательно бы доучиться, не находясь на ножах с толпой взрослых магов. Но тело Лаванды выглядело уже на шестнадцать — тот самый сомнительный молодой возраст, когда есть возможность скосить и под двенадцатилетку, и под двадцатитрёхлетнюю раздолбайку. Вроде и бочку выкатят, а вроде и пиво без паспорта не продадут. Василиса осознавала, что давно притягивает к себе чужие взгляды, некоторые — особенно завистливые. Её рост был под метр восемьдесят, она особо не следила за ним — только успевала покупать обновки по новым параметрам, тем более, что в магловских магазинах ей шили на заказ, а в магических — одежда сама вытягивалась благодаря наложенным на них чарам. Василиса была взрослой и отличалась этим — слишком часто её принимали за старшекурсницу представители других факультетов.

После Нумерологии была Трансфигурация с грифами — Василиса привычно села рядом с Невиллом, взглядом спрашивая, как у него дела. Нев не подвёл — начал рассказывать про прошедший урок Прорицания и сомнительное гадание про болезнь бабушки. Он действительно волновался, хоть и не особо верил, и хотел отправить перед обедом сову. Про дементоров речь не зашла, но и место для такого разговора было неподходящим — даже если её друга что-то беспокоило, скажет тот об этом не сразу. Жаль, беседу пришлось прервать, когда в кабинете появилась Макгонагалл — Василисе было плевать на баллы, но не на старания своего факультета.

Во время обеда Василиса, воспользовавшись большим перерывом, написала письмо в магическую типографию — ей нужен был мастер-художник для заготовки герба. Когда она получит действующий экземпляр, то сможет напитать его своей магией и без проблем ставить печать на бутылки и, естественно, сразу же зарегистрироваться Министерстве, как индивидуальный предприниматель. Провозившись с описанием всего необходимого, она едва успела съесть запеканку, прежде чем еда со столов исчезла. Дафна, смиренно ждущая её, только покачала головой — им ещё предстояла пара Прорицания.

Лестница в башню закручивалась спиралью — Василиса, посмотрев единожды вниз, испытала приступ тошноты. Она слышала от старшекурсников, что раньше всё это расстояние приходилось преодолевать по верёвочной лестнице, и только за последние несколько лет, из-за несчастного случая, люк и верёвочную лестницу оставили, но значительно укоротили до трёх метров. В любом случае, попасть в кабинет было сложно, если тебя там не ждали — в этом мог убедиться любой, кто пришёл бы вне пары или вечернего субботнего чаепития.

В кабинете было полно подушек и пуфиков — Василиса заметила это первым делом, потому что об них споткнулась. Духота стояла невозможная: пахло маслами и разнообразными благовониями — в носу зачесалось, а в виски со всей силы вступило. Василиса, оставив Дафну за столом, прошла мимо гор посуды и открыла окна, с наслаждением вдохнув свежий воздух. Трелони, к её же счастью, на это ничего не сказала. 

На первом занятии им рассказали, как будут проходить последующие уроки и заварили чай, чтобы на примере объяснить, как гадать на чаинках. Дафна разглядела какое-то потрясение, а Василиса увидела для неё перемены в личных делах. Несмотря на первое впечатление и немного смазанное начало, Прорицания оказались интересным предметом. Сама возможность предсказать не точные события, но последствия своих поступков, очень воодушевляла. Василиса специально спросила у Трелони, может ли она посещать субботние чаепития с другими курсами — всё-таки, ходили к ней больше старшекурсники, — но протеста или неприязни не встретила.

В гостиной стояла новость, что на Малфоя напал гиппогриф. Тот, прижимая к себе руку, в окружении толпы писал письмо родителям. Ещё несколько дней факультет лихорадило — многие откапывали старые дела про осуждённых магических животных и их дальнейшую судьбу, силясь понять, если ли шанс, что наглую тварь не казнят.

Одним вечером, спустя неделю учёбы, Панси поделилась, что сомневается в качестве преподаваемого им Магловедения и протянула свои конспекты Василисе — все знали, особенно после инструктажа по миру магловской моды, что Лаванда в этом хорошо разбирается. Василиса пробежалась глазами по каллиграфическому почерку, упёрлась взглядом в особо сомнительную и уже как лет двести недостоверную информацию и засмеялась.

— Нет, Панси, это чистый бред.

Не так давно Василиса натыкалась на заклинания, способные скрыть волшебника даже от камер. И какая же глупость по сравнению с этим давалась им на парах. Странно, что информация не обновлялась в учебниках, ведь многие маги воевали и в первой и во второй мировой — старые семьи, имеющие пэрство, славились своим патриотизмом. После часа пояснений и нескольких примеров Панси сидела варёная как рак и злая как мантикора — никто не смел держать её за идиотку, особенно преподаватели. Через ещё полчаса от неё и таких же недоумевающих однокурсников, посещающих с ней пары Магловедения, к членам Попечительского Совета полетели совы с жалобами и требованием заменить преподавательницу на кого-нибудь более компетентного. К слову, слизеринцы своего добились, а Бербидж заменили квалифицированной магичкой, не один год проработавшей в группе стирателей памяти.

В четверг, в день сдвоенной пары Зелий у грифов и змей, Василисе пришёл ответ от мастера, занимающимся её гербом. Остановившись около кабинета, пропуская вперёд себя всех школьников, Василиса взяла из рук Пенки письмо и пробежалась глазами по нескольким строчкам, зацепившись глазами за «выполнено» и «могу ли я заказать». Печатка жгла ладонь. Отложив это дело до перерыва, она проскользнула в класс, опередив Снейпа на три шага — все, кто заходил после него, считались опоздавшими и получали отработки.

Задание оказалось элементарным — Василиса часто варила подобные зелья в прошлом году. Но, к сожалению, не справился Невилл, получивший помощь от гриффиндорской всезнайки — Снейп с удовольствием снял за вмешательство пять баллов. Казалось бы, каждый знал, что их декан презрительно относится к беспомощным и несамостоятельным, но грифы, как обычно, отличились.

После пары Василиса завела с Невиллом разговор о его прошедшем дне рождения: оказывается, Августа всё же спалила пьяного внука, но ничего не сказала. Справлял он в чисто родственном кругу с дядюшками и тётушками, а на следующий день навестил родителей. Пересказывая, какие же глупые ему подарили подарки, Невилл вдруг уставился на Василису с виноватым и шокированным видом.

— Я же не знаю, когда у тебя день рождения!

Так и вскрылась совсем не тайная информация, распространяться о которой Василиса просто не видела смысла. Некоторые слизеринцы, в том числе Милисента и Дафна, услышали эту сакральную дату — двадцатое января. 

Василиса не придавала много значения личной дате Лаванды. Да, в этот день она переродилась, можно сказать, родилась заново. Но сама она была весенней: когда солнце греет макушку и откалываются в реках льды. Так что отмечала — и то, кое-как — только Новый Год. Не видела смысла лишний раз поднимать кипиш — чтобы выпить вина с тортиком, ей не нужен был повод.

На обеде, как бы невзначай, Панси поинтересовалась увлечениями Василисы. То ли они сговорились все, то ли уже начали выстраивать тактику по сохранению приятельских отношений на грядущее, полное связями будущее. Василиса сначала написала ответ для мастера из типографии, прикрепив к нему чек на чуть больше оговорённой суммы (доплата за скорость), и приказала Пенке отнести ответ вместе с подарочной бутылкой вина — все, так называемые, «презенты» хранились в ёмкостях исключительно по триста миллилитров. И только после поделилась со всеми желающими, что собирается связать свою жизнь с алкоголем и в общем — с исключительно праздной жизнью. В каком-то смысле, Василиса даже не юлила — пока что в Хогвартсе, из всех преподаваемых предметов, ей ничего не приглянулось. Исключением можно назвать Защиту, но большую часть заклинаний Василиса разучила самостоятельно. Она всё чаще задумывалась, что зря тратит в этой школе время — в поместье ей, по крайней мере, не приходилось постоянно быть начеку — столь слаба вероятность, что на территории Браунов кто-то осмелиться кинуть проклятие в спину.

Конечно, Василиса немного поменяла своё мнение с момента, как впервые открыла глаза в этом мире. Магия была удобной, способной обеспечить именно тот комфорт, к которому Василиса стремилась всю жизнь: личные помощники — домовые эльфы, следящие за хозяйством, разнообразные заклинания, способные и разгладить одежду и вытравить всех паразитов из матраса. И это если упомянуть только безобидные аспекты. Волшебники хоть и не размахивают пистолетами, но они машут палочками — не менее смертоносным оружием. Маглы придумали изощрённые пытки, маги — пыточные заклинания, чтобы не пришлось марать руки. В Лондоне тебя может сбить машина, в Запретном Лесу — сожрать какая-нибудь неведомая тварь. Опасности прибавилось, но и методов, способных противостоять ей, не стало меньше.

Кабинет ЗОТИ расчистили от красивых картин, оставшихся после прошедшего года. Люпин отвёл их в пустующую учительскую — удивительно, что профессора проводят время в таком необорудованном помещении, но, возможно, всё убрали только ради этого урока. По центру поставили шкаф — по звукам, там заперли кого-то особенно агрессивного. Дети толпились, но старались не перемешиваться друг с другом — сегодня пара была у всего третьего курса. По центру пролезли грифы, змеи заняли наблюдательную позицию у правой стены, а барсуки и вороны растянулись на оставшееся пространство. Василиса переглянулась с Невиллом, пожала плечами и продолжила следить за каждым действием Люпина. В остальное время он её просто напрягал, но в такой опасной близости — вынуждал быть начеку. Василиса невольно сравнивала его с Локхартом. Писателя, откровенно говоря, было жалко: потерять память с мизерным шансом полного восстановления никому не пожелаешь. Но, несмотря на произошедшее, тот не потерял свою писательскую жилку — в магазинах появилась его новая книга «Кто я?». Локхарт продолжал раздавать автографы даже из больничной палаты, хотя, на самом деле, не понимал толком, зачем это делает. Василисе пришла идея написать ему письмо в Мунго — хоть как-то передать слова поддержки преподавателю, уделившему им в прошлом году львиную долю своего времени. Всё-таки, не каждый из действующих профессоров мог ответить на твои бесчисленные вопросы и поработать психологом на полставки — если только деканы, но они всегда были ужасно заняты.

Люпин пригласил всех опробовать новое заклинание Ридикулус на боггарте — твари, которая превращается в страх того, кого увидит. Конечно, показать толпе детей свои страхи Василисе не очень хотелось — мало ли, что выкинет её взрослое подсознание, — но, с другой стороны, было интересно. Тревоги, что кто-то увидит её этакую слабость, не было совершенно. Времена, когда Василису беспокоило мнение тринадцатилеток, давно прошли.

«И что бы они мне сделали? Затравили? — Василиса проследила, как Невилл встаёт напротив шкафа. — Ха, очень смешно».

Люпин казался дружелюбным, безобидным. Улыбался кротко, прятал руки, одежда эта его затасканная. Будто мученик, посвятивший себя религиозной общине. Но не всякий живущий при монастыре чист душой и не носит в себе злых намерений. Василиса уверена: среди овец затесался волк, — и она собирается застрелить его раньше, чем помрёт весь скот.

Школьники выстроились в очередь, пихаясь локтями и отдавливая друг другу ноги. Они занимались этим всю пару — сорок с лишним детей сложно держать в узде, хотя профессор особо и не пытался — ему нужен был смех, чтобы контролировать боггарта.

Перед Василисой прошли сначала Панси (длинные цепи превратились в ленты), Милисента (громовые тучи выбрасывали вместо дождя лепестки роз) и Дафна (сквозь разбитые на полу бутылки проросла лужайка). Понаблюдав, Василиса пришла к выводу, что на что-то серьёзное боггарт не способен — по крайней мере, пока перед ним обычный ребёнок. В учебнике (сумку с вещами она не захотела оставлять в классе — вдруг кто залезет) отмечались случаи, что многие взрослые волшебники не могли отличить реальность от вымысла — настолько страхи превосходили их волю. Были также случаи самоубийства, когда боггарт принимал форму мёртвых возлюбленных или других трагичных событий. Ясное дело, не всю жизнь же бояться исключительно пауков и змей — есть вещи намного страшнее. Василиса представила, что ей выпадет одобренная банком ипотека по самому высокому проценту или набежавшие за неоплаченные счета пенни и не смогла сдержать смешок — вот они, заботы взрослых.

Василиса забавлялась и храбрилась, по большей мере. Есть вещи, о которых и вспоминать не хочется — и к этому не относится ежемесячная выплата запредельных сумм. В этом году их, кажется, решили испытать на прочность: дементоры, боггарты, убийцы, — а дальше что, Тёмный Лорд воскреснет?

Василиса подошла к полянке Дафны, мельком осматривая цветущую на ней вейгелу — получилось очень красиво, возможно, стоит прорастить такую на территории Браунов. Она не знала, какой из кошмаров воплотит в жизнь противное привидение, и покрепче сжала палочку в руке.

Перед лицом замелькали лица — едва различимые, но легко узнаваемые. Боггарт искал, за что зацепиться, разрастался в размерах и выглядел, как бельё в стиральной машинке. 

Существо замерло и резко сжалось — с белого, усыпанного коричневыми пятнами потолка свисала петля.

Василиса, выдохнув, спокойно подняла палочку — она не была удивлена.

— Ридикулус.

Верёвка превратилась в змею, кусающую себя за хвост — она покатилась по полу, как маленький надувной круг, подпрыгивая на месте. Это выглядит забавно, решила для себя Василиса. Но никто не смеялся.

Пара подошла к концу в тот момент, когда Поттеру выпал дементор. Достаточно шокирующее событие, но чаще у школьников появлялись фигуры людей в длинных плащах и белых масках — Пожиратели Смерти — или одна, но в чёрной бархатистой мантии с глубоким капюшоном — так дети, никогда не видевшие Тёмного Лорда лично, представляли его в своей голове. Люпин, до этого не вмешивающийся, вышел перед Избранным — тем самым показав, что у него есть любимчик. Не дав мальчишке самостоятельно разобраться (как, например, остальным), Люпин ошибочно раскрыл свой страх — полную белоснежную Луну. Если бы у Василисы был пистолет с серебряными пулями, она бы застрелила его прямо сейчас.

До конца сентября Василиса занималась бумажной волокитой — оформить всё удалось ещё в первой половине месяца, а вот всё остальное время занимал разбор писем от разнообразных служащих Министерства — слухи разошлись быстро и, как и сказала Августа, винная монополия была чрезвычайно выгодна для британских волшебников. За завтраком, тридцатого числа, прилетела сова самого Фаджа — легко узнаваемая, серая в пятнышко и с защитным медальоном на шее. Все присутствующие слизеринцы не оставили это без внимания: редко можно было застать сову, пользоваться которой мог либо Министр, либо его личный помощник. Василиса, не прикасаясь к бумаге, вытянула её магией из тубуса и развернула перед собой в воздухе, не давая любопытным детям разглядеть пляшущие каракули — почерк у Министра был так себе. Фадж, угощённый одним коллегой её фирменным «Безумием» — так многие засранцы−маги сократили красивое название «Священное безумие Вакха», — хотел бы заказать себе пару бутылочек на, так сказать, пробу. Василису это развеселило. Она ввела временно ужесточённые — пока производство не выйдет на нужный уровень, но, на самом деле, чтобы подогреть интерес и не дать приесться напитку — правила, копию которых рассылала всем своим клиентам: во-первых, не больше одной бутылки на человека (хитрить разрешалось, если маги собрались компанией) в месяц (каждое первое число срок обнулялся); во-вторых, бутылки объёмом строго в пол-литра; в-третьих, не больше десяти отправок в день, не успевшие вставали в очередь на дополнительную отправку; в-четвёртых, никаких исключений, уважаемые волшебники; в-пятых, прайс-лист для всех разный — выбрать что-то одно из всей коллекции не получится, придётся довольствоваться небольшим списком и ждать ежемесячную обнову; в-шестых, любая покупка происходит через скромный магический контракт, где клиент соглашается с правилами, не может обмануть с оплатой и обязуется соблюдать систему — хоть лазейки и были, но нарушителю запрещалось в дальнейшем покупать «Безумие» при серьёзных проколах; в-седьмых, все крупные заказы на официальные мероприятия оговариваются отдельно, сильно заранее и по другому ценнику. Это всё, конечно, было из основного. По большей части, когда Василиса писала черновой контракт «на пробу», то от души повеселилась, придумывая разнообразные сомнительные указы. Но потом, перейдя на чистовик, поняла, что маги-то так и живут — абсурдно, подчиняясь странным нелогичным правилам, а значит, и её правила будут им под стать. Нечего отбиваться от коллектива. Тем более, благодаря Нумерологии она просчитала самые банальные везучие числа — любой момент, связанный с суммой или датой, не появился от балды.

Василиса достала запасной чистый лист (в последнее время их приходилось носить пачками) и поставила над ним самопишущее перо с зелёным оперением — расцветка была специальной, чтобы не перепутать — это перо автоматически, по шаблону, писало письмо с причиной отказа (много бутылок запрещается правилами) и предложение стать клиентом с возможностью расторгнуть договор в любой момент — в таком случае, имя клиента перестанет быть действующим и переместится в архив. К получившемуся Василиса доложила свод правил и договор на услуги (копий у неё было навалом). Также магией она свернула бумаги, уменьшила их и засунула в тубус ждущей ответа совы, успевшей съесть с тарелки Нотта весь бекон. Дафна, сидящая напротив, сделала умоляющие глаза — всем было до жути интересно.

— Министр хотел заказать у меня вино.

Василиса не стала таить — пиар вышел отличный. Да и формулировка какая замечательная, в прошедшем времени — хотеть-то он хотел, да вот только не срослось.

Так, занимаясь любимым делом, Василиса подняла мнение о себе в глазах общественности, придерживаясь строго-делового стиля и не делая поблажек даже вышестоящим лицам — редко кому хватало храбрости отказать чёртовому Министру Магии. И не то чтобы Василиса боялась его праведного гнева — а чего ей бояться-то? вот чего? — она не собиралась пресмыкаться перед кем-то и лизать жопы в надежде на хорошее отношение и благосклонность. Ей было плевать.

Через неделю только крысы под школой не знали, что тринадцатилетняя Лаванда Браун организовала свой собственный винный бизнес, а её клиентская база состояла из истинно чистокровных и особо важных магов, включая Министра Фаджа. Успех следовал за Василисой по пятам, как и проклятья от недоброжелателей (чаще — гриффиндорцев) — пришлось заказать несколько защитных амулетов, чтобы иметь время хотя бы в туалет спокойно сходить, не ожидая взрыва бачка или вылитых сверху помоев. Шутники не оставались безнаказанными, она отлавливала всех вредящих ей детей и за шкирку притаскивала к декану, а тот шёл с ними к директору. С наглецов не просто летели баллы и начислялись отработки — Василиса лично писала гневно-строгие письма родителям тех чад, кто особенно отличился. Единожды ей даже пришлось послать вопиллер, где она жестоким, за гранью приличия голосом рассказывала, какой же их отпрыск редкостный кретин, и как же она близка к тому, чтобы обратиться в аврорат и вызвать их в суд. Единственной причиной, почему Василиса действительно не пошла в аврорат, была её лень и огромное количество писем с просьбой выслать контракт — многие, будто это их последняя в жизни возможность, присылали сов. Василиса так часто бралась за ручку не для личных или учебных целей, что сделала около семи шаблонных самопишущих перьев под разные, но самые частые ситуации — одобрение с просьбой ознакомления с контрактом и отказ по разным причинам.

Василиса, как и со своей личной тетрадью, совершенно не расставалась с зачарованным блокнотом. Прочный, с обложкой из кожи крокодила, чарами расширения, запоминания и автоматического поиска, в нём вёлся учёт всех клиентов, пожелавших приобщиться к прекрасному — то есть, к её вину. Блокнот пришлось делать на заказ, но каждый галлеон, потраченный на него, того стоил.

Ида прислала с Пенкой записку, извещая, что чердак полностью разобран, вещей не осталось и можно начинать его переделывать. Василиса вызвала Паприку, передала ей схематично нарисованный эскиз теплицы и подробно объяснила, что от неё требуется, но, естественно, эти расширения не должны мешать виноделию и работам в саду, также разрешалось спрашивать, если что-то не получается или вызывает ступор. Паприка низко поклонилась, поцеловала краешек туники, которую Василиса надевала перед сном, и исчезла выполнять волю хозяйки. Панси и Дафна, ставшие невольными свидетельницами этого разговора, только недоумённо переглянулись.

Приготовившись ко сну, Василиса посмотрела на свои руки — иногда они дрожали, когда её нервы сдавали, и ощущение безнадёжности накрывало с головой. С происшествия в поезде любая собранность мгновенно летела к чёрту — Василиса срывалась и чувствовала себя в клетке. Ситуация с Блэком не прояснилась, и дементоры, кружащие вокруг школы, нагоняли на всех обитателей замка щемящую душу тоску. Люпин же, после того урока с боггартом, хотел поговорить и неосмотрительно подошёл к ней со спины — на что Василиса шарахнулась, наставила на него искрящуюся палочку и угрожающе прорычала: «Не приближайся!». Профессор тогда поднял руки с открытыми ладонями, сделал три медленных широких шага назад — как на дуэли — и молча кивнул. Больше у него вопросов не возникало.

В октябре у Василисы произошёл странный разговор с деканом. Он пригласил её остаться после Зелий — пара была последней, впереди только перерыв перед ужином, — провёл в свой личный кабинет, где собирался заняться проверкой домашки, вдруг поблагодарил за подаренное на Рождество вино и перешёл к делу.

— Скажите, мисс Браун, вы делаете вино сами?

Василиса поудобнее устроилась в широком кресле, положила ногу на ногу и подпёрла подбородок ладонью. Начало звучало знакомо, и она задумалась, остались ли у неё ещё контракты в сумке.

— Да, сэр, производство происходит на территории Браунов. Технической стороной занимаются мои домовики.

Снейп отбил пальцами дробь по столу и чуть наклонился вперёд.

— А где вы делаете необходимые закупки? Вы отвечаете за качество своего товара?

Василиса немного склонила голову — она чувствовала чужой интерес, но у неё не было настроения играть во всякие сомнительные игры.

— Я не делаю из своего хобби тайну вселенского масштаба: для первых партий фрукты и ягоды были закуплены на специальных фермерских рынках, но из них не было необходимости создавать что-то особенное — в первую очередь, это вино потребляю я, и с каждым разом я учусь создавать что-то новее и лучше. По большей части, для «Священного безумия Вакха» всё необходимое я выращиваю сама: от яблок и груш до — скажу вам по секрету, ещё не вошедших в продажу — манго и фейхоа.

Снейп продолжал выжидательно смотреть, а Василиса ненавидела, особенно в последнее время, когда кто-то тратил попусту её время.

— Сэр, это праздный интерес или вы хотите стать моим клиентом? — Василиса не глядя вытащила из сумки тонкую папку с бумагами. — У меня с собой полный комплект, если вы готовы, — или я уже могу идти?

Как Василиса и думала, Снейп углубился в чтение контракта и стопки правил. Несколько раз педантично проверив каждую точку, он расписался, проследил, как его инициалы наливаются золотым светом и взял в руки белый лист — на нём постепенно проявлялся личный список из пяти вин, доступных для заказа в этом месяце. 

Василиса проверила блокнот — инициалы и подпись Снейпа появились в графе «клиент». В соседнем столбце загорелось «11 октября 1993 года − 17:32». Следующие столбцы пока были пусты — в них отмечалось, сколько раз сделал заказ данный маг и какое вино предпочёл. 

— Всё это остаётся у вас. У меня, — Василиса хлопнула по сумке ладонью, — уже появилась копия контракта.

Василиса поднялась, не видя смысла больше задерживаться — ей ещё хотелось посвятить себе немного времени, прежде чем последовать школьному расписанию. 

Уже в дверях, будто Снейп язык проглатывал до момента, пока она не ступит за порог, он поинтересовался:

— Мисс Браун, вы в курсе, какой концентрат магии в яблочном вине, которое вы мне прислали?

— В курсе. Поэтому оно и стоит минимум пять сотен за бутылку, — Василиса даже не стала себя утруждать замедлить шаг. — До свидания, сэр.

Сам факт того, что декан вдруг решил оформить себе ежемесячное вино у своей ученицы, Василису особо не удивил. Он был не первым из школы, кто решил лично убедиться в чём-то там своём и получить бумаги без лишних пересылок сов. Так, например, пару дней назад поступил профессор Флитвик, попросив задержаться после Чар. Из слизеринцев это были старшекурсники, подловившие Василису в гостиной у камина — хотя, стоит отдать им должное, её уединение они нарушили со всей почтительностью и наигранной скромностью. Многие откололись, услышав примерный размах цен — странно, а чего они ожидали; ящик палёной бурды за шесть галлеонов? Может, продавать им непригодные для разлива остатки за такие деньги? Но те же пятикурсник Пьюси и семикурсник Флинт с радостью подписали контракт  — минимальный возраст начинался с пятнадцати и имелся запрет для студентов на прямую доставку алкоголя в учебные заведения, но последнее их точно не беспокоило — домовики всегда могли выслать вино совой.

Не всё выходило гладко. Некоторые, особо приёбистые, считали Лаванду Браун недостаточно чистокровной, чтобы покупать у неё что-либо. Таких Василиса записывала отдельным столбиком в тетрадке — она была злопамятной, и если кто-то вдруг одумается, то этому человеку придётся хорошо постараться, чтобы выйти из чёрного списка. Из змеек ей никто откровенно гадить не стал — такое на факультете сильно порицалось, вороны и барсуки пока ходили вокруг да около, собираясь с мыслями, а грифы, не изменяя своей привычке, просто изводились на говно. Хотя, нашлось среди них одно исключение — Оливер Вуд, капитан гриффиндорской команды. Он не подходил лично, но воспользовался школьной совой для короткой переписки, в которой его пришлось заверить, что полный список клиентов известен только Василисе и больше никому — естественно, она не отвечала за то, что кто-то начнёт в открытую трепаться о своей избранности и возможности нажраться дорогого вина. Но с её стороны — никаких намеренных утечек.

На Хэллоуин школьников отпустили в Хогсмид. Единственный, кто остался тоскливо провожать друзей, был Избранный, чей бланк не приняли без подписи. Василиса оглядела толпу у ворот, дождалась Дафну — они договорились сходить на прогулку вместе — и помахала довольному Невиллу — его бабушка послала разрешение лично Макгонагалл, прекрасно зная, какой у неё рассеянный внук. Василиса не строила каких-то конкретных планов, ей просто захотелось проветриться, побродить туда-сюда, поразглядывать прилавки магазинов, купить несколько безделушек — сделать хоть что-то. Каменные стены давили, и набрать гору разнообразных сладостей уже не казалось плохой идеей.

У Дафны же сегодня было хорошее настроение. Она давно планировала эту прогулку, и гордилась, что ей удалось вытащить хмурую Лаванду хоть куда-то. Василиса, не утруждая себя быстрым шагом, медленно шествовала по тропинке, слушая про её сестру, Асторию, поступившую в этом году на факультет Рейвенкло. Пушистый снег медленно опускался на землю и, легко подчиняясь магии, превращался в бегающих зверей и мимолётные пейзажи — Дафна иногда засматривалась на них, сбиваясь с мысли.

Хогсмид был небольшой магической деревушкой: в ней спокойно жили кучки магов, большая часть которых держала магазины. Студенты не часто уходили дальше главной улицы, изредка забредая к Визжащей Хижине — всем хватало паба, сладостей и вредилок. Василиса, не стремясь встать первее всех в очередь, наблюдала, как дети панически забегают в Сладкое Королевство и Зонко, расталкивая друг друга в проходах. Желания где-то посидеть и полюбоваться сугробами не было, тело требовало движения, поэтому Василиса прогуливалась, огибая особо крикливых.

Так как у Дафны не было какой-то конкретной программы и планов, что стоит всенепременно посетить, Василиса взяла это на себя, исходя из своих скромных нужд. Они прошли до пыльного Магазина Писарро: Василиса купила с десяток самопишущих перьев и стопку зачарованных чистых листов для тетради — место в ней кончалось. Следом, пройдя в закоулок, Василиса толкнула дверь в Чайную мадам Паддифут — её завлекли выставленные на витрине пирожные. Внутри толпились подростки, все столики были практически заняты. Запах стоял фруктовый и ягодный, по стенам струились нанизанные на нитки бумажные сердца и звёзды. Хозяйка заведения, заприметив новых клиенток, поспешила им навстречу.

— Девочки, добро пожаловать! Я так рада видеть новые лица влюблённых, но ещё не возлюбленных, которым предстоит непростой, но такой завораживающий в своём великолепии путь!…

Василиса оглядела обнимающихся подростков, не стеснённых прилюдной близостью, мысленно пожала плечами и подошла к прилавку — на одном из кусочков торта завлекательно качались бутоны кремовых роз. Глаза разбегались, и она не стала мелочиться — попросила упаковать с собой все предложенные сладости по две штуки и несколько ягодных чайных смесей. Когда миссис Паддифут отошла за специальными коробочками, в которых бы пирожные не помялись, Василиса повернулась к своей замолчавшей спутнице.

— Что-то уже выбрала?

Дафна спрятала лицо в своём меховом шарфе; сквозь её снежные, рассыпанные по плечам волосы, были видны покрасневшие щёки. На Лаванду она не смотрела, застыв взглядом где-то на уровне коленей.

Василисе такое поведение было не очень понятно: она сделала что-то странное? её задела какая-то фраза? Не хотелось бы нечаянно разрушить вполне тёплые подружеские отношения. Василиса медленно — вдруг испугается? — подняла руку и положила её на плечо Дафны.

— Ты в порядке?

Но Дафна всё равно дёрнулась.

— Что?… А, да, я буду… малиновое?

Василиса покачала головой, но ничего не сказала. Миссис Паддифут принесла больше десятка уменьшенных коробок, легко помещающихся на ладони. Василиса сложила их в маленьких отдел сумки, чтобы не потерять среди книг и тетрадей, выписала чек на нужную сумму и поблагодарила улыбающуюся им женщину.

— Приходите ещё, девочки, я всегда буду вам рада!

Василиса кивнула, взяла под руку всё ещё пребывающую в своих мыслях Дафну и вышла с ней на свежий воздух. В уголке, не препятствуя шатающимся по всюду школьникам, стояла заснеженная лавка. Василиса сдула с неё магией сугробы и наложила согревающие чары, чтобы ничего себе не отморозить. Вызванная Пенка принесла две пузатые кружки с какао и несколько кусочков тёплого мясного пирога. Они сидели в тишине, наслаждаясь падающим снегом и горячим сладким напитком. После перекуса пропало желание задержаться в пабе на обратном пути — тем более, что Василису там могли бы порадовать разве что медовуха и огневиски, но для последнего настроения не было. Желания гулять пропало так же внезапно, как и лёгкий настрой. Сладкое Королевство Василиса оставила на следующий раз — пока ей достаточно вкусностей. На улице темнело, школьники постепенно возвращались обратно — никому не хотелось встретиться с дементорами, патрулирующими улицы. Проговорив всю дорогу о нумерологии, Василиса только в замке, переступив порог комнаты, поняла, что Дафна, скорее всего, смутилась тогда в чайной — ведь мадам Паддифут решила, что они пара. Для Василисы такие слова ничего не значили — она многое пропускала мимо себя и что-то настолько банальное не могло её серьёзно задеть. Более неловкой стала бы ситуация, если бы Василиса начала переубеждать хозяйку чайной, мол, вы не правы и ужасно ошиблись, Дафна, конечно, замечательная, но я не встречаюсь с детьми.

Василиса всё чаще начала задумываться, что этому телу всего тринадцать: возможно, Лаванда должна была поступить на другой факультет, найти себе верных друзей и подруг, заняться тем хобби, которое завлекло бы её сильнее всего. Возможно, Лаванда бы стала частью Дома Хельги и обрела наконец ту семью, о которой с детства мечтала. Она бы простила матери своё одиночество, потому что с возрастом на многое становится плевать. Но этого не будет. Теперь есть только «злая, злая-презлая слизеринка» Василиса с холодным взглядом, основательница собственного винного бизнеса, без существенных связей и уз, ради которых можно было бы свернуть горы или свергнуть нынешнюю власть. И этого, конечно, тоже не будет, но чем чёрт не шутит.

На праздничном ужине школьники без остановки галдели — обсуждали поход в Хогсмид. Василиса разложила свои покупки в прикроватной тумбочке и наложила чары стазиса — перед сном ещё будет время попить чаю с пирожными. Поэтому, зная, что в комнате её дожидается вкусняшка, сильно не наедалась. Лениво ковыряясь в запеканке с тыквой, Василиса рассматривала своих однокурсников с факультета, прислушиваясь к их тихим разговорам: Нотт дописывал на коленке эссе по Трансфигурации, пока Малфой держал ему учебник; Забини читал какой-то древний талмуд, обложка которого слегка светилась от наложенных против повреждений чар — иногда он поднимал глаза, сталкивался со взглядом Василисы и сразу возвращался к книге; Панси и Милисента обсуждали подход Хагрида к преподаванию — показывал он действительно опасных животных, умел с ними обращаться и всё такое, но за безопасностью учеников следил откровенно хреново и не удивительно, если его посадят после ранения Малфоя; Дафна о чём-то тихо шепталась с Трейси, иногда кидая на Василису взгляды через стол. Зрелище было, со стороны, забавным — истинная чистокровная шушукается с полукровкой−бастардкой. Может, для кого-то слизеринцы и были все поголовно уродами и скотами, но на деле — всё те же дети, умеющие (по крайней мере, старающиеся) находить выгоду в любых знакомствах и любых ситуациях. Ничего сверхъестественного.

Когда Пир закончился и засидевшиеся школьники начали расходиться по гостиным, преподы согнали всех обратно в Большой Зал. Оказывается, пока все наслаждались тыквенными пирогами, на портрет, преграждающий вход в гриффиндорскую башню, напал Блэк. Дети запаниковали, кто-то особо шустрый связался с родителями по сквозному зеркалу. Василиса, наблюдая, как убирают из Зала столы и заносят огромную гору спальных мешков, тяжело вздохнула, сдерживая внутри себя раздражение. Почему никто не вызвал авроров, как только была обнаружена разодранная картина — можно и не интересоваться, это же грифы. Хотя, цеплять на них поголовное звание тупиц школы не стоит — есть там и свои исключения, — но почему, в таком случае, не вызвали авроров преподаватели или чёртов директор? Что вообще за хрень постоянно происходит с «самой безопасной и лучшей школой»?

Директор объявил, что возвращаться в спальни не безопасно, поэтому всем придётся ночевать в Большом Зале. Старост поставили на раздачу спальных мешков. Василиса выдохнула весь воздух из лёгких — так сильно, что аж внутри защемило — и подняла палочку. Под потолок взвилась огромная стрекочущая молния, принявшая едва видные очертания кошки — она вызвала авроров.

Наряд прибыл меньше чем за минуту — остальные продолжили прибывать на протяжении следующих десяти. Преподавателям пришлось объясняться — зато мгновенно сформированные патрули, разбежавшиеся как муравьи, не могли не порадовать. Теперь квалифицированные маги, а не обычные преподы, обязанные следить за учениками, будут шарахаться по школе и искать психа−серийника. 

Неплохое место нашлось у стены, среди других слизеринцев. Василиса присела на корточки, утягивая магией из-под носа гриффиндорского старосты спальник, но вдруг почувствовала сильную тошноту. Рот наполнился слюной. Повернув голову, она увидела, что через весь зал на неё смотрит директор. В груди закололо, сердце забилось быстрее. Хотелось согнуться, забиться в угол и больше никогда, никогда не поднимать голову к свету. Всё резко прекратилось, когда перед Василисой встала Дафна.

— Не против, если я обустроюсь рядом?

— …Конечно.

В горле пересохло. Василиса так некстати вспомнила про пирожные в тумбочке и новый сорт чая. Разложив спальник, она легла и медленно обвела взглядом звёздный потолок — мысли путались. Всю ночь, с постоянным ощущением западни, вслушиваясь в сопение Дафны и мычание Панси, Василиса сжимала в дрожащих руках палочку и ждала наступления утра.

Несколько авроров остались патрулировать школу — остальные, ничего не найдя, ушли, чем жутко бесили невыспавшуюся Василису. Пары отменили — ученики были слишком взбудоражены происходящим, а некоторые требовали своего законного сна в кровати. Намывшись в душе и проспав большую часть дня, к вечеру Василиса всё-таки смогла отведать купленных пирожных, поделившись с Панси, Дафной и Милисентой — Трейси сладкое не любила, поэтому просто пила чай. Все дела проходили будто бы мимо. Пенка, принёсшая привычный бокал вина перед сном, всполошилась, куда-то исчезла и вернулась с пузырьком, полным мутной фиолетовой жижи. Василиса, ничего перед собой толком не видя, выпила зелье, а за ним ещё одно, едва красноватое, и упала на подушку — вырубило её мгновенно. Сон был вязким, а простынь — мокрой и липкой от пота. Ей виделись мёртвые: горы тел с переломанными ногами, вывернутыми руками, сломанными шеями — земля казалась чёрной из-за покрывающей её крови. В глаза бросались детали: волосы рыжие, руки ухоженные, шрамы на теле. Где-то далеко, за телами без лиц, захлёбывалась кровью Лаванда Браун.

Василиса проснулась только через два дня. Глаза горели, тело не слушалось — Пенка, не сдерживая счастливых слёз, придерживала голову хозяйки, помогая смочить пересохшее горло. Как оказалось, её не стали перемещать в больничное крыло — Снейп озаботился безопасностью и уходом, также не давая просочиться ненужным слухам. Для всех Лаванда отправилась домой по личным делам, и лишь декан и девочки были в курсе. Снейп, вызванный Пенкой в поздний час, мгновенно сориентировался и достал нужные зелья — Василису незамысловато прокляли, явно не пожалев сил. Зараза убивала изнутри и должна была окончательно добить через несколько суток, но своевременное лечение, как и незнание нападавшего, какой внутренней мощью и волей обладала Василиса, спасли её.

Василиса подозревала директора. Это было серьёзное и очень опасное обвинение, доказательств которому не было. Снейп его тоже подозревал — иначе б не устроил все эти заёбы со скрытностью. Такой человек как Дамблдор мог одним своим желанием проклясть кого-то, не утруждая себя маханием палочкой. Василисе с таким не потягаться — мало кто вообще способен это сделать из ныне живущих, особенно один на один. Тут бы подошла тактика выжидания и нападения со спины в момент слабости всем скопом дамблдоровских ненавистников, но шанс продуть всё равно велик. Василисе ещё неделю было трудно разговаривать — язык будто онемел и не слушался, — поэтому она думала — яростно, неумолимо. Её распирало бешенство, желание поставить зарвавшегося старика на место — предметы кружили по комнате, взрывались пустые флаконы, загорался полог кровати. Снейп скармливал ей зелья и тяжело качал головой — он тоже неслабо вышел из себя, но сделать ничего не мог.

После очередного сильного всплеска магии, Василиса прислушалась к себе: внутри, будто в бездонном море, бушевал магический шторм. Она слушала завывание ветра как колыбельную, но утихомирить явление была не в силах — желание этого делать тоже не было. Хотелось довести себя до критической точки, посмотреть, сколько выдержит тело — разорвёт ли его на части от переполняющей его магии или наделает в оболочке дырок и даст выйти излишкам. Снейп смотрел грозно, хмурил брови и лоб, но ничего не говорил — сам терпел едва-едва, вынужденный дополнительно к своим обязанностям заменять Люпина на ЗОТИ.

Василиса вышла на учёбу именно в тот день, когда сдвоенную пару Защиты у змеек и грифов вёл Снейп. Декан не мелочился — сразу пошёл с козырей, буквально тыкая класс носом в истину — посмотрите же, оно прямо перед вашими глазами, а вы кривитесь и отводите носы, чёртовы глупцы, не боящиеся сдохнуть страшной смертью в зубах и когтях оборотня. На вопрос Василисы, как убить такую тварь, декан ответил: «Вызвать авроров, мисс Браун, у вас это получается великолепно. Но на крайний случай, если ситуация не позволяет обратиться к помощи наших доблестных стражей, взорвите его мощным Экспульсо и, если вам удастся достаточно ошарашить оборотня, свяжите его Инкарцеро. Особо умные попытаются его сжечь или подойти поглумиться, но помните, что магические твари хуже подвержены магическому воздействию». Некоторые грязнокровки, особо жалостливые — или банально не понимающие всей чёртовой опасности — назвали это жестокостью. Василиса была уверена, что никто из этих детей в жизни не видел настоящей жестокости — несколько умерших от старости родственников было точно не в счёт. Она презирала их сейчас — таких слабых, ничего не значащих и совершенно не знающих, чего они ждут от жизни. Василиса сама не всегда понимала, что ей нужно — по большему счёту, ничего, кроме комфорта, но строила шаткие планы, смотрела на жизнь не всегда трезво, но видела всё чересчур чётко. Василиса не любила обманываться — она предпочитала исключительно горькую правду и лишь в минуты отчаяния — капельку лжи для самой себя, чтобы заставить тело двигаться дальше.

Как и сказал Снейп, Василиса решила вызвать авроров — Люпину очень повезло, что он не наткнулся на них, когда произошёл инцидент с Блэком. Из-за нехватки доказательств, обратиться напрямую она не могла — лживая информация вела за собой проблемы и потерю репутации, а её сейчас, со всем этим винным бизнесом, портить было нельзя. Собравшихся в комнате девочек Василиса посвятила в свой план, рассказав догадки и приведя примеры — несколько из них откровенно были построены на ощущениях, но никто не высказался против. Все знали, что Лаванда не имеет привычки пороть чушь, действуя резко и целенаправленно. Панси предложила составить точный график, когда Снейп заменял Люпина на занятиях и дни отсутствия последнего, и сразу же взялась за пустой лист. Василиса, перекатывая в голове информацию, как пыль под ногами, зацепилась за воспоминание о боггарте — полной Луне. Они собирали информацию ещё неделю, приглядываясь к профессору по Защите, искали любую уязвимость. Анонимное письмо в аврорат было готово.

Слизерин пропустил матч по квиддичу из-за ранения ловца. Достойной замены, которую бы успели натренировать, не было, а Малфой, хоть рука его уже зажила, продолжал мучаться фантомными болями — раны, нанесённые магическими существами, никогда не проходили мгновенно — зачастую такие шрамы оставались на всю жизнь. Грифы ехидно провожали его взглядом, так и норовя ляпнуть какую-нибудь гадость — Малфой стоически терпел, отшучивался и ужасно переживал, что подводит факультет.

Василиса никогда не ходила на матчи по квиддичу, иногда лишь наблюдая их со стороны или присутствуя на тренировках в качестве моральной поддержки — ей не сложно было посидеть на скамейке в хорошую погоду с книжкой в руках, изредка поднимая взгляд к небу. Конечно, она не выходила в дождь и зимой, чаще всего предпочитая сидеть в гостиной или библиотеке в свободное время. По этим же причинам Василиса пропустила матч Хаффлпаффа против Гриффиндора, в события которого её посвятил весь факультет — Малфой до последнего надеялся, что сможет играть, но, уже одетый в форму, схватился за руку и свалился прямо в раздевалке, из-за чего пришлось срочно бежать за деканом и его зельями. Кому-то так вовремя подвернулся капитан барсуков Диггори, школьники забегали, перегруппируясь, и только грифам никто не сообщил о замене до самого начала матча. Василиса не удивилась, услышав, что Избранный попал в больничное крыло после игры — это было его своеобразное хобби. Но её поразило, что причиной падения стала огромная, кишащая дементорами буря. Василиса в который раз похвалила себя, что лишний раз не высовывается из замка даже при том, что нахождение в каменных стенах высасывало из неё все силы. Пришлось сократить даже количество просматриваемой в день почты — глаза болели от напряжения, а руки не слушались. Для винных дел выручали самопишущие перья, но иногда возникали ситуации, требующие особого подхода — шаблонный текст подходил не всегда. Василиса впервые на своём опыте наставила клякс перьевой ручкой, взбесилась и чуть не разорвала написанное эссе. Тогда она пришла на пару слегка пьяной и очень заёбанной — удивительно, но Снейп ничего не сказал на её состояние, внешний вид или грязную домашку; тем более, Василиса всегда следовала рецепту, интуитивно понимая, чувствуя, когда нужно перемешать зелье — несколько бокалов вина никак не сказались на её работе. В похожем случае она могла сварить макароны или пельмени, едва видя что-то перед собой и практически не держась на ногах. Это был не первый раз и, конечно, не последний. Контролировать потребление алкоголя становилось всё сложнее, но Василиса не была не чувствующим меры животным — она чётко видела установленные собственным разумом границы.

В середине ноября, во время завтрака, в Большой Зал вошла толпа авроров. Люпина выволокли из-за стола к кафедре, наложили несколько проявляющих заклинаний и торжественно надели наручники. На глазах всей школы было объявлено, что профессор Защиты — оборотень, скрывающаяся среди детей темномагическая тварь, о которой не было известно Министерству. Поднялся шум: слизеринцы обсуждали такое вопиющее нарушение (в основном потому, что им нужно было показать лояльность к действующей власти), хаффлпаффцы опасливо косились, рейвенкловцы изумлённо вскрикивали, пришедшие к тем же выводам, и только гриффиндорцы поддерживали Люпина, встав со своих мест. Василиса с наслаждением медленно выдохнула — она сделает всё, но не даст повториться судьбе Лаванды. Любые другие твари не интересовали Василису, а вот оборотни — к ним у неё особое отношение.

Директор встал со своего места, призывая к порядку. Его речь, наполненная любовью к ближним, вызывала дрожь по позвоночнику и скатывалась холодной моросью к локтям. Дамблдор и главный аврор удалились, за ними увели не сопротивляющегося Люпина. Василиса внимательно осмотрела Зал, всматриваясь в чужие лица: большинство согласились, что оборотень в школе — это чересчур, и только Избранный, ошарашенный новостью, молча смотрел в свою тарелку, не обращая внимания на сокрушающуюся рядом с ним гриффиндорскую всезнайку.

Василиса откровенно злорадствовала, пока на неё будто ушат воды не вылили — оборотень останется в Хогвартсе. Да, под постоянной охраной, с подавляющими наручниками и обязанный исчезать на четыре дня в крепкой тюремной камере аврората, Люпин оставался на своей должности до конца учебного года благодаря заступничеству Дамблдора. Никто больше не покупался на дружелюбное лицо и заинтересованность личными успехами — ученики начали избегать опасного учителя, представляя, что было бы, окажись они наедине с оборотнем в полнолуние. Директор уверял, что опасности нет и не было, но никто ему больше не верил. Только самые отважные и непробиваемые тупицы продолжили таскаться к Люпину вне назначенных пар.

Противостояние Снейпа и Люпина, на которое даже делали ставки, загнулось. Декан выиграл безоговорочно по одной простой причине — он был человеком, которому были небезразличны собственные ученики. Потом, конечно, выяснилось, что преподавателей допросили — и никто не знал, что Люпин был оборотнем, даже в бытность свою учеником Хогвартса, кроме Снейпа, связанного обетом.

В последнюю неделю ноября на улице стояла изморось. Василиса, вынужденная отвечать на письма на протяжении всего дня, намеренно не смотрела в окно, чтобы не впасть в ещё большее уныние. Она расположилась в читальном зале, привычно поджидая Невилла, чтобы сделать вместе домашку — с ней Василиса справлялась быстро, но другу часто требовалась помощь из-за его банальной неорганизованности и забывчивости. «Он ещё ребёнок, — каждый раз напоминала себе Василиса, — он не может быть лучшим и знать всё на свете, ведь и я не могу, а я давно не чёртов ребёнок». Василиса всегда ненавидела, когда кто-то считал её несуразным дитём или неподходящей по возрасту для чего-либо — она боролась за свою свободу и мнение, часто нарываясь из-за этого на конфликт.

Невилл тяжело опустился напротив и достал стопку учебников — он старался оставлять всё непонятное для таких моментов, когда Лаванда могла объяснить ему простыми словами, что от него требуется, а не выслушивать в гостиной факультета про свой не особо блистательный интеллект. Невилл отметил чёрные провалы под глазами подруги, её подрагивающие руки, перебирающие письма от важных магов, серый цвет лица, но ничего не сказал. Лаванду явно что-то глодало, но спрашивать было отчего-то страшно. Иногда ему казалось, что он видит что-то в её волосах — крупное и ветвящееся, оплетающее голову обручем, — но каждый раз это оказывалось просто игрой света. Невилл тоже в последнее время плохо спал.

Василиса оторвалась от заполнения бланка новых клиентов, который составляла для Пенки — домовушка заносила их в свой личный блокнот, отслеживая, чтобы отправляемый товар соответствовал заказу — и перевела на Невилла взгляд.

— Ну что, начнём с Зелий?

С Нумерологией оказалось слишком легко справиться — Василиса рассчитывала, что ей придётся хоть немного напрячься, но нет — её знаний и умений пользоваться формулами было достаточно, чтобы рассчитать такие мелочи, как: благоприятные дни для новых начинаний в следующем месяце, неблагоприятные дни, когда лучше отложить серьёзные и глобальные задумки, количество дров, необходимых сжечь в рождественскую ночь и многое другое. На астрономии и астрологии тоже было завязано многое — Василиса рассчитывала свой успех, исходя из собственных параметров: дата рождения, под какой планетой родилась, какие цветы любит, сколько дней длится цикл. Профессорка Вектор, видя её заинтересованность и успехи в предмете, подсказала нужную литературу. К сожалению, времени на дополнительные занятия она выделить не пожелала, во всю готовя старшекурсников и личных учеников−любимчиков к экзаменам. По Прорицанию у Василисы не было определённых успехов, но и не было провалов — она и в прошлой жизни умела обращаться с гадальными картами. Интуиция здесь имела огромный вес, как и на Зельях — нужно было чувствовать, куда и когда смотреть. На субботнем чаепитии, спокойно находясь среди шести- и семикурсников, Василиса задавала Трелони вопросы, которые не могла задать на паре. Так выяснилось, что их преподавательница постоянно видит разные развилки чужих судеб, но предпочитает молчать, чтобы не подрывать моральный настрой окружающих — ведь, скажи она что-то ужасное, а этого не случится, то её перестанут слушать вообще. Василиса даже внесла Трелони в список тех, кому собиралась отправить подарок на Рождество — уж больно много та уделяла ей личного времени.

Ближе к праздникам произошёл наплыв клиентов. Чтобы увеличить прибыль и позволить некоторым немного схитрить, Василиса внесла дополнительный пункт в договор, который каждый мог подписать отдельно. У согласившихся на обновление появлялся дополнительный список вин, который они могли заказать в подарок. Семь бутылок в месяц и каждая по триста миллилитров. Самое главное, что дарить себе вино не запрещалось, так что уважаемые наглые маги могли хитрить сколько их душенькам угодно. Василисе не жалко, ей-Богу, прибыль же. Её скромное хобби превратилось в неплохой доход. Конечно, пока рано говорить о полной окупаемости затрат и чистом заработке, но дело шло легко — большие деньги ушли именно на заказ экзотических саженцев, необходимой для работы мелочи и расширение территории. Само производство благодаря домовикам никогда не останавливалось.

На две недели рождественских каникул у Василисы было много планов. Во-первых, ей нужно было забрать у маглов редкие и необычные саженцы, заказанные ещё в начале учебного года. Во-вторых, увеличенные подвалы и теплица — ими стоило заняться и проконтролировать, посовещаться с Невиллом, какие лучше ингредиенты посадить и за какими сможет следить Карри. В-третьих, неизменные домашние дела, которые обычно выливались в целый потоп. Василиса проигнорировала поход в Хогсмид и сразу отправилась в поместье Браунов — подумаешь, уехала на день раньше. Помывшись и легко пообедав, Василиса устроилась в кабинете с небольшим трёхлитровым бочонком вина — совсем новой партией — и последними отчётами о состоянии поместья. Обход она сделала на следующий день — больно вино вышло хорошим, и Василиса не заметила, как выпила слишком много — встать оказалось проблематично. У теплицы уже стояли стеклянные магические стены, крыша была в процессе. Василиса отправила Пенку в магазин садоводства за каталогом, долго выбирала горшки и нужный грунт с инструментами и в итоге отправилась самостоятельно поговорить с хозяйкой магазина, чтобы сделать заказ на нужные размеры и количество. Бойкая женщина, чем-то похожая на профессорку Спраут, выяснила и габариты теплицы, и предполагаемую растительность, посоветовала новинки, мелочи и удивила готовностью заказа через неделю или две — достаточно быстро. Когда Василиса уже подписала нужные бумаги на доставку и собиралась уйти, хозяйка аккуратно спросила, не та ли самая она Браун, у которой многие господа и миледи заказывают изысканное вино.  Василиса кивнула и потратила в магазине ещё полчаса, объясняя все нюансы контракта и правил — она никуда не торопилась, была в хорошем настроении и по итогу получила новую клиентку и неплохую скидку на весь ассортимент. В общем, явно не зря.

Василиса недооценила маленькость магического сообщества Британии — за четыре месяца о ней узнали практически все. Это было хорошо для бизнеса, но плохо лично для Василисы. Опасно, скорее. По прибытии домой она напрягла Иду поисками защитных амулетов и прочих побрякушек — и если в её коллекции ничего такого серьёзного не было, то нужно искать мастера. В голове уже долгое время стояла необходимая сумма для защиты поместья, но таких больших накоплений не было. Всем домовикам поступил приказ охранять территорию от любых проникновений магов — будь у них хоть смесь с магическими существами, хоть грязнокровки, хоть анимагические формы червей. Меры принимать серьёзные — оглушить, пленить, сразу вызвать Василису. До всей этой популярности домовики в любом случае защищали территорию, но сейчас другое. Уровень опасности был тоже другой. Василиса сразу вспомнила с какой лёгкостью Блэк пробрался в школу, полную детей, и пожалела, что у неё нет необходимой суммы на защитный купол. А потом ей в голову пришла идея.

Василиса прошла в глубь сада, к беседке. Несмотря на то, что царила зима, здесь была зелёная трава и пушистые кроны. Деревья иногда скидывали листья — но не все сразу — и взамен сразу же вырастали новые. Позволив корням оплести свои лодыжки, Василиса обратилась к сущности лишь с одной просьбой — защищать. Шорох пронёсся сквозь сотни стволов и впитался в землю, к корням. Теперь всё будет хорошо.

Подвалы казались бесконечными — конечно, Василисе не было нужды спускаться сюда каждый раз, но она предпочитала держать всё под контролем и лично следить, чтобы задуманное выполнялось. Она бродила не меньше часа: полки были заполнены продуктами — молочкой, мясом, крупами, отдельное место отводилось специям и пряностям. Маленькую дверь, которая вела в винодельню, заменили на широкую арку. Параллельно же ей была вторая арка, которая вела пока в пустые высокие помещения — это место отводилось под то, чтобы выращивать овощные культуры для самообеспечения. В продуктовых залах, расположенных посередине этих глобальных помещений, ещё оставалось много места — Паприка увеличила их существеннее, чем предполагалось планом. Здесь Василиса и решила устроить что-то вроде места для работы с продуктами — предполагалось сушить некоторые ягоды, фрукты и грибы, вялить мясо, делать сухари и — Карри заявила, что прекрасно с этим справится — варенье с кетчупом. Всю эту идею ей и высказала домовушка — начитавшись кулинарных советов из закупленных книг, она решила не отставать от хозяйки и запретила себе останавливаться на достигнутом. Мята предложила даже вырыть пруд и выращивать там какую-нибудь рыбу, но Василисе это показалось слегка чересчур — хотя идея неплохая. Возможно, она напряжёт самых инициативных вырыть ручей в саду и раскидать повсюду красивые камушки — чисто для эстетического наслаждения. На третий день каникул Василиса забрала заказные саженцы — так у неё появились, например, мускатный орех, питахайя и рамбутан. Все тропические деревья росли в несколько отдельных рядов и, если к ним прикоснуться, можно было почувствовать жар — они сами поддерживали для себя необходимую температуру не ниже двадцати пяти градусов. Василиса влила в сад всю свою магию и устало засела в кабинете — ей нужно было найти рынок или что-то похожее, где можно накупить обычных семян — вряд ли в ботанических садах, где она выкупала излишки саженцев, найдётся подобное, тут нужна ферма или ярмарка.

Тяжёлую работу мысли прервала Карри. С важным видом она поставила перед Василисой красивый высокий стакан с какой-то цветной жижей — явно не с вином — и выжидательно замерла. Василиса мысленно пожала плечами, отхлебнула холодный напиток и в удивлении подняла брови — это был алкогольный коктейль, чёртов Лонг-Айленд.

— Хозяйке понравилось?

— Да, очень. Откуда ты о нём знаешь?

— Хозяйка купила много книг, Карри благодарна хозяйке за возможность узнавать новое. У матери хозяйки много алкоголя, который она давно не пьёт, Карри просто следовала новому рецепту в надежде порадовать уставшую хозяйку.

Так Карри попросила Василису докупить алкоголя и новых кулинарных книг, чтобы домовушка могла экспериментировать и радовать хозяйку дальше. Пришлось собираться и оставшийся день посвятить хождению по книжным Лондона — некоторые продавцы узнавали её и довольно сообщали, что приберегли для любимой клиентки несколько особых экземпляров.

Благодаря новому пункту, который подписали все имеющие договор маги, количество заказов сильно выросло — многие дарили подарочные бутылки самим себе или ближайшим родственникам, что, конечно же, совершенно не возбранялось. Василиса подготовила бутылки и для своих знакомых — с каждым годом их становилось всё больше. Панси, Дафна, Милисента, Трейси (они стали чаще общаться благодаря вошедшим в привычку чаю с тортиком перед сном), Невилл, Августа, Снейп и Трелони. Ещё нужно было не забыть про тётку Лисбет — хоть они и стали списываться реже, чем в самом начале, Василиса не хотела терять связи — и накатала длиннющее поздравительное письмо, в котором делилась своими успехами, извинилась, что пропадает, и спросила, что там нового в США. Ради этого пришлось арендовать межконтинентального ястреба−почтальона. В последний момент Василиса вспомнила о Локхарте и села писать второе письмо с благодарностью и беспокойством о его здоровье. Она всё-таки приложила к письму бутылочку магического яблочного вина — внутри теплилась малюсенькая надежда, что оно ему поможет хоть немного. 

Пока Пенка доставляла посылки (намеренно за день до праздника), Василиса занялась поиском семян — в конце концов ей удалось выйти на какую-то ярмарку садоводов, на которой толпами закупались маглы. Иногда, вместо семян, Василиса покупала несколько плодов того или иного овоща — например, та же картошка могла прорасти сама по себе. Для Василисы это не было чем-то серьёзным — скорее, интересный эксперимент, получится ли у неё наебать мироздание и перестать платить за овощи и фрукты. То, что она может позволить себе заниматься ерундой, её забавляло.

На Рождество Ида подарила Василисе защитный амулет, который действовал как контрзаклятие на многие сглазы и проклятия, а также запрещал насильную трансгрессию в отношении своего носителя. Василиса вдруг вспомнила, что с момента, как открыла глаза в этом теле, ни разу не поздравила Иду — за несколько лет она не проигнорировала только последний день рождения Невилла. Пришлось дарить Иде яблочное вино — от домовиков Василиса знала, что женщина единожды попросила подать его к столу, но Карри упёрлась и сказала, что только хозяйка имеет право распоряжаться винными запасами. Такое Василису удивило, но менять как-то ситуацию она не стала.

Также прилетали совы с ответными подарками и письмами — от Локхарта пришло благодарственное письмо. Он писал, что память его всё ещё в плохом состоянии, но он уже смог сложить свою жизнь как пазл и снова занялся писательством — старое новое хобби он любил всей душой. Сказал, что плохо помнит как учёбу, так и свою преподавательскую карьеру в Хогвартсе, но вот некоторых учеников — точнее, лица и короткие оживлённые разговоры о чём-то вполне может воскресить в памяти. Помнил он одну Браун, второкурсницу со взрослыми вопросами, привёл несколько примеров и очень просил подтвердить, было ли это на самом деле. В подарок Локхарт прислал свою книгу с автографом и коробку дорогих конфет с коньяком — видимо, его ими задарили. Василиса ещё раз пробежалась глазами по его письму и почувствовала, как её переполняет невыносимая грусть — если вчитаться, было видно, что бывшему профессору действительно одиноко и не с кем обсудить своё состояние, кроме врачей, а его поклонники похоже особо не хотели выслушивать переживания взрослого мужчины. Василиса написала ответ, подтвердила, что, да, она та самая Браун, расписала несколько случаев, которые ей запомнились с ним со второго курса и пообещала навестить его на пасхальных каникулах — письмо вышло страниц на десять, но она не жалела и не стеснялась своей словоохотливости. Иногда Василиса знала, что может кому-то помочь и помогала, зная, что, возможно, никто не сделает этого, кроме неё.

Пришло письмо и от Лисбет. Она писала, что совсем не сердится, ведь её маленькая Лава добилась таких успехов! Мало кто может открыть свой бизнес в тринадцать лет, и тётку переполняла гордость, будто она вела руку племянницы всю эту нелёгкую дорогу. К письму прилагалась посылка — вроде как подарок и на Рождество и к четырнадцатилетию. Внутри были книги — как учебники, так и обычные приключенческие, какие-то старые конспекты, написанные явно самой Лисбет, и копии архивных дел. Василиса как-то писала ей, что интересуется прошедшей войной с Гриндевальдом, и вот, в её руках было несколько секретных документов, хоть и потерявших свою актуальность несколько десятков лет назад.

Василиса, как и года до этого, не стала справлять Рождество — для неё всё ещё было странным, что оно мало того, что основной праздник, так ещё и не седьмого января. Она проспала в саду до вечера тридцать первого, выслушала краткую сводку от Пенки и заняла кресло в кабинете, потребовав себе небольшой перекус и несколько литров вина. Василиса пила всю ночь, громко плакала и била бокалы — домовики тихо собирали осколки, восстанавливали посуду и подсовывали её под руку хозяйке — ей было необходимо перебеситься и выплеснуть из себя накопившееся горе. Василиса так и уснула напротив догорающего камина. Пенка переодела хозяйку и перенесла в сад — там её тело опутали лианы и подвесили высоко под кронами. Дыхание выровнялось, и сон стал крепок.

Второго числа, проигнорировав Хогвартс-экспресс, Василиса заявилась в школу к завтраку. На входе её проверили авроры — такое внезапное появление ученицы их насторожило. Но, узнав фамилию, сразу же отпустили — оказывается, Снейп сообщил о её своевольных прибытиях и игнорировании традиций. Столы в Большом Зале ещё не успели переставить, поэтому Василиса села за один общий стол, за котором с опухшими лицами сидели деканы. Видимо, присутствие авроров позволило им немного расслабиться — по крайней мере, можно было не так рьяно патрулировать ночью школу, да и вообще забить на это дело — нарушителей отлавливали, связывали и притаскивали провинившихся к профессорским покоям.

Когда Василиса лениво ковырялась во фруктовом салате, вчитываясь в имена новых клиентов, к ней подсел Флитвик. Профессор не стал интересоваться, как у неё прошли каникулы — возможно, синяки под глазами неплохо её выдавали — и сразу перешёл к делу.

— Мисс Браун, хотел вас лично поблагодарить за этот чудеснейший пункт про подарки. Признаться, я слегка опешил, когда передо мной ни с того ни с сего появился ваш контракт, но мои коллеги по достоинству оценили нововведения.

Действительно, они оценили — все с похмелья сидят. Флитвик лёгко встал, хлопнул в ладоши и ушёл по своим делам. Василиса проверила по клиентскому блокноту — и верно, декан воронов вышел в лимит по заказам на прошлый месяц. Хоть кто-то неплохо отдохнул.

Василиса решила не бродить лишний раз по замку — некоторые коридоры, особенно пустующие, её откровенно напрягали своей неестественной тишиной и рябящими стенами. Хогвартс был огромным — в нём проживали поколения за поколениями волшебников и умирали от несчастных и не только случаев. Призраки факультетов, безголовые рыцари и Плакса Миртл — они не взялись из ниоткуда. Василиса не хотела задумываться, что за хрень тут происходила десятки, а то и сотни лет.

Василиса всё время до отбоя провела за чтением в своей комнате. Благодаря учебникам, которые прислала Лисбет, и её конспектам, которые та вела во время своей стажировки в МАКУСа, Василиса учила законы другой страны и узнавала новые заклинания. В США были более прогрессивные маги, зачастую живущие на два мира, хотя некоторые их заморочки были пострашнее британских. Школа уже мало чего могла предоставить Василисе — конечно, библиотека не была полностью прочитана, но вся учебная программа освоена по верхам. Василиса не учила всё подряд, не видя смысла в бесполезных знаниях — её интересовали атакующие и защитные заклинания, сильные сглазы, чары для домашнего и личного ухода — разгладить вещи, почистить одежду, завить волосы. Она знала и про более высокие искусства: например, окклюменция и легилименция, опасные и очень сложные науки, позволяющие проникать в чужой разум и закрывать его от воздействия. Ими владели только сильнейшие волшебники уровня Тёмного Лорда или приближённые к нему — Василиса не могла себя назвать достаточно усидчивой, чтобы взяться за изучение хотя бы окклюменции, а это потребует долгие годы тренировок. Пока она могла понять благодаря своему опыту или интуиции, что ей кто-то врёт — этого было достаточно.

В середине месяца, после старого Нового Года, Слизерин проиграл Рейвенкло в квиддич. Флинт, не скрываясь, пил в гостиной огневиски. Команда, как и весь факультет, были подавлены. Шансы, что им удастся опередить Гриффиндор в этом году, стремительно угасали.

Двадцатого числа, совершенно не ожидая ничего, кроме писем от клиентов, Василиса недоумённо получила от девочек поздравления и скромные подарки. Невилл подошёл за завтраком и вручил горшок с агрессивной зубастой геранью — он что-то пробормотал про их схожесть, но Василиса не вслушивалась — просто обняла друга, приказав Пенке отнести подарок в поместье и обустроить со всем удобством. Невилл также передал письмо−поздравление от Августы, прежде чем убежать за свой стол — многие уже поели и расходились на занятия.

Чтобы автоматизировать процесс получения заказного вина, Василисе пришлось сделать копию своего клиентского блокнота, в котором бы отображались все внесённые изменения. Только вот оригинал был связан с контрактами напрямую, а копия не несла в себе никакой подобной магии, отображая только текст. Так Мяте стало намного проще доставлять вино, Пенке — вести учёт, а Василисе — меньше причин беспокоиться, что где-то затеряется дорогой товар. Она избавила себя от лишней работы, сгрузив всё, кроме личных писем, на домовиков — так стало значительно легче и появилось больше личного времени.

Лютик с Паприкой на подхвате начали вспахивать почву и засаживать семена — на днях, как раз, пришли магические удобрения и несколько светлячков, должных заменить растениям солнечный свет. Работа продвигалась медленно и аккуратно — в основном, из-за большой нагрузки на винодельню. Как передала Пенка, Карри важно расхаживала вдоль заполненных продуктами полок и отбирала нужные — для сушки, чистки, вяления. Было решено сделать небольшой запас, чтобы не переводить всё зазря, и сделать упор на варенье.

Василиса не жаловалась, но у неё участились эмоциональные бури. После проклятия она постоянно находилась в напряжении и ожидании чего-то ужасного. Уже не было такой явной уверенности, что виноват в произошедшем директор — Василиса судила предвзято, исходя из личной неприязни. Но такую возможность не отбрасывала. Снейп иногда выдавал ей какие-то зелья — он говорил для чего, но Василиса выкинула эту информацию из головы, как ненужную. Знала, что помогает и делает лучше, а остальное неважно. Руки же так и не перестали дрожать. Палочка в руках ходуном ходила, плела неправильные чары — Василиса бесилась, усилием воли заставляя заклинания проявляться и тратила на них уйму сил. Флитвик как-то даже оставил её после пары и поинтересовался, всё ли в порядке. Василиса ответила только мутное «это личное», но профессор не стал допытываться — хоть и делать вид, что поверил в несущественность проблемы, не стал. Василиса гневалась, пила и старалась избегать знакомых — нервный срыв приближался к ней семимильными шагами. 

В начале февраля, в день квиддичного матча, в башню грифов пробрался Блэк. Авроры, патрулирующие школу, получили выговор от начальства — их заменили на более профессиональных, и их стало однозначно больше. Василиса выловила Невилла в библиотеке, где он скрывался от недобрых взглядов однокурсников, и увела в один из дальних коридоров подземелья — до слизеринской гостиной было далеко, так что правила ею нарушены не были. Наложив сильные согревающие чары, она усадила его на подоконник и присела рядом.

— Ты в порядке?

Сейчас они поменялись ролями. Василиса приобняла Невилла за плечи, оказывая поддержку — он выглядел слишком потерянным и явно винил себя во всех грехах.

— Не думаю.

Грифы называли его криворуким неудачником. Лаванда потянула Невилла на себя, позволяя лечь на свои колени. Он рассказывал своей единственной подруге, что, да, он действительно записал пароли и потерял их. Невилл уже жалел, что признался в содеянном старостам — его обвинил весь факультет, его обзывали, его лишили права посещать Хогсмид до конца года. Невиллу было жутко обидно — да, он не идеальный, но разве взрослый волшебник не нашёл бы другого способа попасть в башню?

Невилл перевернулся и спрятал красное лицо в её тёплой мантии. Василиса гладила своего маленького друга по голове всё то время, пока он тихо плакал, жалуясь на несправедливость. Василиса не любила чужие слёзы — она никогда не знала, как нужно поступать в таких ситуациях, потому что способы, которые она проворачивала с собой, были… другими. Она давала себе разрешение на крик, на эмоции, когда они переполняли её через край — конечно, для этого подходило только уединённое место без посторонних глаз или вовремя наложенное Силенцио. Но вот как действовать в таких ситуациях — загадка. Поэтому Василиса отвечала, что один поступок не перекрывает его навыки, его умения, его чистую кровь и, конечно, его любовь к магическим растениям. Василиса не умела утешать и не любила врать, что всё будет хорошо — она говорила ту правду, которую приятно и так необходимо порой услышать.

Когда Невилл успокоился и смущённо отсел, Василиса вызвала Пенку. Между ними появился поднос с мясными рулетиками, яблочными трайфлами в высоких вазочках и небольшими бокалами вина — они пропустили обед, но совершенно не жалели об этом. Одна радость, сегодня не было пар, и они могли шарахаться по коридорам хоть целый день, избегая встреч с другими школьниками.

После этого случая Невилл стал ходить за Василисой, как приклеенный. Теперь они встречались в библиотеке после пар практически каждый день, делали вместе уроки. Чаще Василиса, закончив со своими делами, просто сидела рядом с Невиллом, читая учебники за последний курс или какое-то редкое пособие — её друг научился не удивляться тому уровню знаний, который Лаванда спокойно переваривала. Также Невилл ходил с ней на субботние чаепития к Трелони — грубо говоря, просто грел уши — и в кружок зельеварения, тренируясь в медленном темпе резать ингредиенты и помешивать варево в котле — у Василисы дрожали руки, и она не хотела так глупо накосячить. 

Девочки, во время очередного вечернего чаепития, аккуратно выразили своё беспокойство таким плотным общением с наследником Лонгботтом. Василиса пояснила им, что Невилл видит в ней защиту от собственного факультета, и если он чувствует себя спокойно с представительницей Дома Салазара, а не Годрика, то это должно говорить о многом. Видя задумчивые лица, Василиса добавила, не меняясь в лице, что он в любом случае остаётся её другом, а она всегда защищает своих друзей.

Василиса, скрестив на себе всё внимание, слегка улыбнулась и посмотрела на них вроде обезличенно, но очень красноречиво. Девочки вдруг расслабились и тоже заулыбались, понимающе кивая — чёрт его знает, какие им там в голову пришли выводы, но, в любом случае, изменение отношения к Невиллу было на лицо.

Слизеринцы никогда не порицали общение Браун с Лонгботтомом. Они видели покровительское отношение Лаванды и её реакцию, если Невиллу что-то угрожало. Никто из змеек его особо не трогал, ведь это значило, что им пришлось бы объясняться перед Браун, а Лаванда была тем человеком, с которым никто лишний раз связываться не хотел ввиду её радикальных решений проблем. Да, не то чтобы кто-то был ей чем-то действительно обязан, но объясняться и отвечать за поступок бы пришлось — Лаванда была злопамятной, и её вес в обществе стремительно рос.

Перед сдвоенной парой, переговариваясь с Невиллом в коридоре, Василиса заметила, что к ним целенаправленно приближаются несколько грифов — среди них, конечно же, был рыжий безманерный наглец. У неё не было настроения для разборок с детьми — Василиса готовила новый пункт в договоре и хотела успеть до четырнадцатого числа. Она взяла Невилла под руку и повела в толпу слизеринцев — около окна ей улыбалась Дафна.

Василиса прислонилась к стене, поддерживая рукой тетрадь — она составляла варианты и отбирала лучшие, но всё-таки пришлось отвлечься и отложить это дело до перерыва — шум отвлекал, а голова только сильнее гудела. Василиса завела разговор о предстоящей теме по трансфигурации — Дафна и Невилл с преобразованиями справлялись не лучшим образом. Когда подошла Макгонагалл, они уже разобрали ту краткую теорию, представленную в учебнике.

На следующий день Невилл явился на завтрак ужасно расстроенным — Василиса заметила это со своего места, когда тот зашёл в Большой Зал. Не думая, она поднялась и перехватила его у гриффиндорского стола. Невилл не сопротивлялся, даже когда его усадили за слизеринский стол — только недоумённо посмотрел на Василису, будто потерянный в лесу мальчишка. Прибывшая Дафна, место которой Невилл занял, только покачала головой и села слева от Василисы.

— Что случилось, Нев?

Невилл порылся в широком кармане мантии и достал сломанную в трёх местах палочку.

— Она папина. Бабушка очень расстроится.

— Кто это сделал?

Дафна дёрнулась — ложка в её руках громко звякнула, упав в чашку. Сидящий напротив Забини поднял настороженный взгляд. Нотт, яростно обсуждающий с Малфоем морочащую закваску, затих. У Лаванды был холодный, пропитанный нотками жестокости голос. Её поза, должная излучать поддержку, и подрагивающие руки с бегающими по пальцам искрами — всё это навевало тревогу. Василиса только допустила мысль, что на Невилла могли напасть в гостиной, и уже с трудом могла сдержать себя от чего-то необдуманного.

— Я не… Я просто оступился, наверное. Запнулся о порог или ковёр, вот и…

Невилл смотрел исключительно на сломанную палочку — возможно, видь он реакцию на свои слова, то постарался бы сделать тон потвёрже и поувереннее, но он этого не сделал. Василиса прекрасно всё додумала сама — ей не сложно было представить, как кто-то кидает в её друга заклинание подножки, он неуклюже падает на бок и ломает при этом лежащую в кармане палочку. Хотя этот вариант был предпочтительнее, чем тот, где у Невилла вырывают палочку из рук и ломают у него на глазах.

Василиса перевела взгляд на Снейпа, пристально смотрящего в их сторону, и снова повернулась к Невиллу.

— Не волнуйся, — сказала Василиса, — я решу эту проблему.

Как бы там ни было, её слова всё равно прозвучали угрозой.

Она выловила Снейпа после завтрака в его кабинете — одно счастье, что он никогда долго не засиживался в Большом Зале. Сегодня была суббота, день посещения Хогсмида, и Василиса собиралась попросить декана выделить ей и Невиллу сопровождение, чтобы посетить Косую Аллею и купить новую палочку. Снейп спросил, почему они не обратились к Макгонагалл, но Василиса посчитала этот вопрос риторическим и отвечать не стала — ответ был слишком очевиден.

— И почему же вы пришли ко мне? — кажется, ему действительно было любопытно.

— Я знаю, что вы поможете нам, профессор.

— Как самонадеянно.

Но отрицать Снейп ничего не стал. Василиса рассчитывала, что он вызовет кого-то из старост или старшекурсников, но в итоге начал собираться сам — такого они, конечно, не ожидали. Декан отмахнулся, сославшись на недостаток ингредиентов и необходимость зайти в аптеку, но Василиса ему мало поверила. Возможно, он просто хотел убедиться, что с ними ничего не произойдёт, и заодно проветриться, выйти, наконец, в мир за пределами школы — виноват очередной нервный год.

У Невилла не было с собой денег, но Василиса успокоила его тем, что у неё всегда с собой магические чеки. В принципе, Василиса могла никуда не идти, но её, во-первых, не выгоняли, во-вторых, это её идея, и она собиралась проследить за её исполнением. Лучше сделать что-то самой и так, как нравится, чем потом переделывать за кем-то и беситься из-за чужой тупости.

Снейп жестом пригласил их к камину. Покупки не заняли много времени. Они переместились в Дырявый котёл и из него прошли прямо к Олливандеру. Василиса, как и в первое своё посещение, прервала мастера, не желая выслушивать трёп. Невиллу довольно быстро подошла палочка из английского дуба с начинкой из волос единорога, одиннадцать дюймов. Олливандер что-то пытался спросить у Василисы, хорошо ли служит её палочка, ведь она была якобы не закончена, но остался без ответа.

В аптеке они задержались подольше. Пока декан внимательно осматривал предложенный товар, Василиса докупила себе ингредиентов для занятий в клубе зельеварения — чтобы отточить мастерство, их требовалось немало. Пока они ждали Снейпа, обговаривающим с аптекарем новые поставки, Пенка ходила по магазинам. Так в лавке животных был приобретён корм для Тревора, в кондитерской Шугарплама — лакричные палочки, тыквенные пироги и сдобные котелки, у мадам Примпернель — несколько кремов для лица и рук. Справились они со всем за полтора или два часа — никто даже не заметил их исчезновения. Поблагодарив Снейпа за уделённое время, они спрятались на очередном подоконнике в многочисленных коридорах подземелья. Разгребая полные карманы уменьшенных покупок и довольно перекусывая тыквенным пирогом, Василиса вдруг почувствовала, что всё делает правильно.

К четырнадцатому февраля Василиса делает возможным отправить кому-то подарочную бутылку вина анонимно. Клиенты могли бы и сами справиться, но бизнес — это бизнес. Василиса не собиралась отказываться от возможности заработать больше, чем есть сейчас. Тем более, к концу весны она собиралась ввести систему лояльности, которая давала бы постоянным клиентам привилегии в очереди и увеличение количества заказов в месяц. Примерно через полгода, если вдруг не наметится каких-либо официальных мероприятий, у неё уже появятся свои vip-ы нулевого уровня. 

Перед началом весны Пенка сообщила, что теплица достроена, а заказ разнообразных горшков, почвы и прочего уже доставлен и расставлен. В самом центре поселили зубастую герань — довольные домовики подкармливали её сырым мясом, и небольшой цветок грозился вырасти до размеров кареты. Медленно пошла закупка магических растений — многие виды были агрессивными и могли сожрать друг друга, поэтому высаживать приходилось максимально осторожно и на приличном расстоянии. В подвалах же постоянно кипела работа: прорастали обычные культуры, делалось вино, обрабатывались фрукты и мясо. В саду расцветали новые саженцы, сплетаясь с общей корневой системой. Василиса листала личную тетрадь, возвращаясь к своим первым заметкам и планам, и шокировано качала головой — такого масштаба она не предполагала.

С марта на Прорицании начались гадания на хрустальном шаре. Василиса вглядывалась в потемневшую дымку, больше похожую на смог, искала ответы на свои вопросы, получала слабые догадки и только больше вопросов. Легче не становилось. Она уже начала думать, что у неё действительно не достаёт капельки врождённого дара, но карты Таро легко ложились в руку и расклад из мельтешащих на столе ярких картин говорил намного больше, чем можно было бы предположить.

В школе быстро привыкли к патрулирующим и днём и ночью аврорам. В какой-то момент на них прекратили обращать внимание, принимая за причудливый интерьер — детей больше волновали приближающиеся экзамены. Кое-кто особо наглый из змеек-старшекурсников подбил одного из авроров на тренировочную дуэль и после очевидного поражения временно напросился в ученики. Василиса не сомневалась, что такие же умники нашлись и на Рейвенкло, причём ещё в конце прошлого года.

Виноваты ли были дементоры или год начался сам по себе хреново, но в конце марта было довольно прохладно. Василиса не расставалась с шалью до пасхальных каникул, накладывая на себя и каждую поверхность согревающие чары. Конечно, она могла поддать больше сил и сидеть, как в печке, но тогда Василисе стало бы душно — в общем, у неё однозначно были проблемы с терморегуляцией. Даже Невилл иногда просил накинуть на него согревающее из-за промёрзших ног — у него самого же чары отчего-то не получались.

Тридцать первого марта её вызвал к себе декан. Снейп обрадовал Василису новостью, что ему пришло письмо от целительницы Макфар с просьбой-требованием отправить нерадивую пациентку Браун на осмотр. Василиса мысленно прикинула, пожала плечами и решила, что ничего не теряет, кроме нервных клеток. Тем более, она всё равно собиралась навестить Локхарта на каникулах. Пришлось первого числа, вместо привычного переноса домой, отправляться в Мунго — её приняли сразу на входе и повели в кабинет.

— Вы хоть представляете, мисс Браун, насколько вы безответственны?

Василиса, оказавшись в уже знакомом кабинете, спокойно присела на кушетку — иногда, в подобные моменты, когда её точно должно выбесить происходящее, но она чувствовала только апатию, Василиса мысленно называла себя эмоциональным инвалидом. Чёрт его знает, может, она перегорела и чересчур абстрагировалась — снова. Но во многих ситуациях это играло только ей на руку — излишняя эмоциональность же чаще доводила до беды.

— Да, возможно я имею кое-какие представления.

Макфар недовольно прищурилась, будто ей на кусок торта присела помойная муха. Она перешла к строгому деловому тону — видимо, чтобы не сорваться, — задала несколько уточняющих вопросов и достала палочку. Через пятнадцать минут целительница вынесла вердикт.

— Физически — вы здоровы. Это не опухоль, не перелом, не старая травма — хотя я вижу последствия недавнего проклятия, но ваше тело уже практически восстановилось. Проблема же…

— В моей голове, да? — Василиса подняла на Макфар спокойный взгляд. — Я знаю.

— Я бы порекомендовала вам воспользоваться услугами ментальных целителей. Но это выйдет не дёшево — профессионалы в этом искусстве сейчас серьёзно востребованы, и, скажу честно, ваша очередь может подойти только через год, это в лучшем случае.

Конечно, Василиса отказалась. Сама гипотетическая возможность, что кто-то будет копаться в её голове вызывала холодную ярость. Если потребуется, она прекрасно справится сама, в одиночку разгребёт тонну собственного дерьма. Или научится с ним жить — снова, но теперь в новом теле.

Под конец сеанса, после проведения дополнительных тестов, Макфар сообщила, что она теперь семейная целительница Браунов, и с удовольствием полюбовалась недовольным лицом Лаванды — Василиса же и думать забыла про собственный давний запрос. Ничего не оставалось, кроме как вяло порадоваться и попрощаться.

Отделение для душевнобольных располагалось на пятом этаже. Василиса медленно прошествовала по длинным запутанным коридорам с десятками указателей, прежде чем выйти к нужной палате. Она постучала в дверь и зашла внутрь после бодрого «Войдите!». Локхарт выглядел не то чтобы плохо — нормальный цвет лица, отсутствие худобы и признаков истощения или лопнувших в глазах капилляров. Но Василиса всё равно всё поняла — по дрогнувшей улыбке, ссутуленным плечам и седым прядям в золотистых локонах.

— Здравствуйте, профессор. Я Лаванда Браун.

Василиса присела на стул, отставляя в сторону пакет с гостинцами. Локхарт легко вспомнил про их рождественскую переписку — казалось, что он даже ждал её всё это время, утешаемый надеждами. Василиса начала с простого — с назначения Локхарта преподавателем и про волнения среди учеников. Она рассказала ему, как проходили их первые занятия, про свои ощущении от встречи, про разговоры после пар, про День Святого Валентина и фееричное открытие Дуэльного клуба. Локхарт радовался как ребёнок, сиял улыбкой и вслушивался так жадно, что Василиса не могла заставить себя остановиться. Дважды заходила медсестра, чтобы убедиться, что никакие фанаты не докучают писателю, но тот только отмахивался и просил оставить их одних. Через несколько часов — Василиса с удивлением заметила, что время посещения давно закончилось — они перешли на имена. Как верно заметил Гилдерой, он уже не её преподаватель, а просто тот странный знакомый, с которым произошёл несчастный и очень трагичный случай. На «ты» же они перешли после всего лишь двух каких-то фраз.

— Не могу не поинтересоваться, я давно заметил, что вы умны не по годам.

— Последствия ритуала.

Всем известно, что ритуалы — личное дело каждой семьи. Так и Гилдерой покивал, вполне довольный объяснением. Василиса призналась себе, что не говорила столько с начала своей жизни в этом мире — а точнее с момента, когда ей пришлось общаться с бесчисленным количеством консультантов, чтобы обновить запущенное поместье. И то, тогда дело тянулось несколько месяцев, а здесь лимит вышел за один день.

Это было началом странной дружбы. В сравнении со своим настоящим возрастом, Василиса не ощущала особой разницы в общении с Гилдероем — конечно, он был явно старше её тела, но Василиса не боялась ни слухов, ни домыслов. Она впервые за долгое время пообщалась со зрелым образованным человеком, а не ребёнком, и чувствовала кроющее волнами спокойствие.

Они договорились списываться иногда, но не слишком часто, чтобы не надоедать друг другу навязчивым общением и сухими строчками, когда новостей или желания чем-то делиться нет, но есть потребность написать ответ. Сама Василиса могла долгое время не связываться с кем-то, не видя в этом нужды, а Гилдерой был слишком увлечённой натурой, изредка выныривающий в настоящий мир из своих творений.

Оставшиеся каникулы (хотя эти три выходных дня сложно назвать именно так) Василиса провела в саду, пребывая в медитативном сне. В последние часы до отбытия домовики бегали вокруг, предлагали попробовать то кроличий, то песочный пирог, хвастались своими успехами и получали заслуженную похвалу. Карри таскала для хозяйки коктейли, и в школу Василиса перенеслась откровенно под градусом. На плаву её держала только одна мысль: этот учебный год скоро закончится.

В середине апреля состоялся решающий матч за кубок по квиддичу. Благодаря новейшей скоростной метле Избранный поймал снитч и принёс победу своему факультету. Слизеринцы всю ночь пили, правда, делали это в тишине, без привычных разговоров — в их горе не было ярости. Василиса видела, с каким отчаянием напивались семикурсники, и не могла не почувствовать общую тяжесть дня.

О Блэке не было новостей, но все отчего-то знали, что он обязательно достанет до Избранного. Василиса поддерживала слухи, ведь Избранный — главная цель для всех масштабных неприятностей буквально с восемьдесят первого года. Надеяться, что в этот раз беда обойдёт стороной, было глупо. Василиса всегда предполагала худшее, поэтому не ослабляла бдительность, шатаясь по коридорам или выбираясь на вечерние прогулки около теплиц.

К маю в подвалах проросли овощи. Пенка с довольным видом отчитывалась хозяйке, пока никто ещё не вернулся с ужина, и предложила продолжить закупаться семенами на будущее. Василиса согласилась на доводы такой ответственной домовушки и приказала ей составить список всех необходимых им семян и примерное их количество в граммах. У Пенки загорелись глаза: она клялась, что всё сделает за два дня, не больше, и исчезла в тот момент, когда в комнату вошла Дафна.

— Опять слушала отчёт?

Такие моменты не были секретом для девочек. Лишь изредко, когда информация действительно была конфиденциальной и не касалась технической стороны, Пенка тайно оставляла под подушкой письма.

— Да, дел невпроворот.

Василиса налила в чайник воду с помощью слабенького Агуаменти, вскипятила его Инсендио и поинтересовалась у Дафны, какой чай она будет.

— Тот сбор, который ты принесла от Трелони, такой мягкий на вкус.

На самом деле, Василиса от Трелони принесла не только травяной сбор, но об этом Дафне знать было не нужно, как и всем остальным — у Василисы было слишком много секретов, которыми она ни с кем не делилась из-за пометки «личное». Василиса в принципе ненавидела, когда кто-то лезет в её дело без спросу. Она вытащила из стазиса несколько кусочков малинового чизкейка, отмахиваясь от неприятных, портящих настроение мыслей. Василиса уселась поудобнее, стараясь не расплескать чай, шмыгнула носом и уставши прикрыла глаза — слизистую жгло, но это было даже приятно.

В начале месяца начались экзамены. Василису они не слишком волновали — её будущее не зависело от хороших оценок. Когда она выросла и поняла, что рвать жопу ради чего-либо нет смысла — особенно если это какие-то паршивые государственные экзамены — тогда стало намного легче жить. Вызубрить что-то за день до экзамена? Она знала, что не сможет — только загрузит свои мозги лишним бредом. Первой пыткой выпала Трансфигурация. Василиса была свято уверена, что её чайник ни в жизнь не превратится в черепаху, но, нет, превратился. Правда панцирь имел тот же узор, но так было не придраться. Чары, Нумерологию и Зелья Василиса сдала не глядя — экзамены особо не отличались от обычных контрольных. Гербологию Василисе поставили автоматом, как и Невиллу — что странно, она вообще не думала, что такое возможно. В день экзаменов по Защите и Прорицанию объявили казнь гиппогрифа, который ранил Малфоя — удивительно только, что так долго тянули дело. Школу посетил и Малфой−старший, путь которого сопровождал звонкий стук трости по каменному полу. Василиса единожды оглянулась ему вслед, когда спешила к Трелони.

На следующий день школу потрясли новости одна краше другой. Люпин обездвижил приставленного к нему аврора и бросился навстречу Блэку. Блэка умудрились поймать и запереть в башне, но он сбежал верхом на гиппогрифе, которого должны были казнить. Дементоров отзывают обратно в Азкабан после того, как те чуть не убили и Блэка и Избранного, найденного рядом с преступником — авроры чудом успели их спасти. Конечно, после такого Люпина попёрли с работы и запретили приближаться к магическим поселениям. Василиса только жалела, что его не посадят в клетку и не нацепят ошейник. Сам факт, что стоило Василисе уснуть сразу после ужина, как мир вокруг завертелся со страшной скоростью, ужасно тревожил. Возможно, учись она в другом заведении, где нет притягивающего ненастья Избранного и разделения на враждующие меж собой факультеты, было бы легче. Но придётся довольствоваться тем, что есть.

Через два дня Василиса собрала вещи, наказала Дафне забрать её результаты экзаменов и отправилась домой. Панси и Невилл звали её к себе погостить, но Василиса отговорилась огромным количеством дел — в конце концов, ей нужно было время для того, чтобы вдоволь побыть в одиночестве после такого насыщенного года. Обойдя территорию и переодевшись в пижаму, Василиса засела в кабинете, дорабатывая систему лояльности для своих клиентов. Дома, в тишине и спокойствии, она управилась всего за пять дней — в школе её постоянно что-то отвлекало, да и уроки и изучение новых заклинаний занимали большую часть времени. Через неделю школьной совой пришли результаты экзаменов — наверное, виновата харизма, иначе Василиса не могла сказать, почему у неё нет «двоек» и «троек», а сплошные «Превосходно» и «Выше ожидаемого». За эту неделю Василиса успела нарыть несколько маркетинговых стратегий из магловского мира (помнила она о них прискорбно мало), проконсультировалась у профессионала и официально релизнула систему лояльности — грубо говоря, получилась многоуровневое нечто с накоплением.

Василису будто что-то подгоняло. Она чувствовала всем своим нутром, что ей нельзя задерживаться, оставлять свои дела незаконченными. Она заказала кучу семян, договорилась о нескольких поставках магических растений, пригодных в будущем в качестве ингредиентов, высадила на возвышенностях — от ворот до главного входа — вейгелу и обриету. Будто подготовка перед очередным штормом.

Василиса решила шторм не ждать, а самой нырнуть в него с головой — она вспомнила, что в собственности имеет землю в Ирландии. Пенка тут же отправилась с письмом в местную магическую контору, занимающуюся недвижимостью и, естественно, земельными участками. Василисе подумалось, мол, хорошо, что этой областью не заведуют гоблины — волокиты с бумажками и подписями бы было выше головы. А так её просьбу выполнили за день — прислали многоразовый портключ и даже уладили возможное пребывание британской волшебницы в чужой стране — с тем учётом, что шарахаться намеренно Василиса нигде не собиралась.

Василиса не собиралась там задерживаться — единственным её желанием было нажраться вина до состояния нестояния и проспать в саду до конца лета, а для этого нужно было поскорее закончить со всеми делами. Поэтому она оделась, взяла за руку Пенку и активировала портключ.

Короткое путешествие, длиною в один неполный день, вымотало Василису как месяц в Хогвартсе. Во-первых, у неё совершенно точно не было участка земли на юге Ирландии, на берегу Кельтского моря. Во-вторых, у неё был кусок чёрной скалы посреди Атлантического океана на юго−западе Ирландии в, примерно, десяти километрах от берега. Один из трёх Скеллигских островов — Скеллиг−Габрэ, невидимый для маглов и покрытый чарами ненаносимости. Всё это она выяснила уже на берегу, обратившись сначала к маглам, а потом в местную службу волшебников. Непонятно только, почему именно «Габрэ». Василиса грешила на неправильность произношения — скорее всего, имелся в виду архангел Габриэль по аналогии с большим островом — Скеллиг−Майкл. Для краткости Василиса прозвала его мысленно Габи и осталась этим довольна.

Покружив вокруг и потоптавшись на разных уступах, Василиса пришла к выводу, что место само по себе замечательное. Да, скала, и, да, острая, но она же волшебница — с магией и не такие казусы станут Блаженными островами. Поставить термальный купол, очертить границы специальными артефактами, расширить пространство в самой скале — выйдет либо неплохой бункер, либо элитный ресторан в будущем. Василиса отцепила от себя лианы — сняла браслеты с лодыжек и запястий — и, напитав магией, выпустила в подобие почвы. Приживутся — хорошо, значит, у Василисы будет загородная вилла или что-то в этом духе, она пока не решила. На такие масштабы нужны деньги и силы, а ей первостепенно не сбиться с рабочего графика в своём поместье — раз начали выращивать всё подряд и такое количество вина поставлять, то извольте справляться с поставленными задачами.

Василиса отправилась домой уставшая и промокшая — напоследок, прямо перед перемещением, её окатила волна. Выслушав отчёты и убедившись, что всего везде хватает, она решила уйти в сон в ночь следующего дня. Впереди были практически три месяца свободного времени — настоящая роскошь и возможность отдохнуть на весь учебный год вперёд.

Утро началось с алкоголя и творожной запеканки. Василиса с неким удивлением наблюдала, как мать Лаванды просит налить себе огневиски вместо привычной яичницы — а пила та поразительно редко. Ида позвала её к себе после завтрака. Она явно волновалась, и Василиса видела в этом проблему. Это точно не какой-то пустяк, Ида вообще перестала обращаться к ней, если дело не было ужасно важным.

Василиса села в кресло напротив, забравшись в него с ногами — мысленно она уже спала в саду, убаюканная лёгким покачиванием. Пенка принесла ей полный бокал вина, поклонилась и исчезла с тихим хлопком. Василиса лениво пила, наблюдая, как Ида кругами ходит по кабинету, прежде чем залезть в шкаф, достать тот самый чемодан Хенрика и вытащить из него какой-то свёрток.

— Я давно должна была тебе всё рассказать. Но воспоминания — они до сих пор болезненны для меня. А ты, — Ида тяжело опустилась в кресло напротив, — ты уже такая взрослая, Лава. Я знаю, что ты поймёшь.

И Ида рассказала, что Хенрик был Пожирателем Смерти.