Василиса не чувствовала себя спокойнее даже с тем учётом, что умудрилась проспать три грёбаных месяца. Находясь в состоянии дрёмы, её сознание не отключалось полностью — оно сливалось с сущностью сада, существуя на всей территории поместья Браунов, куда только дотягивались бесчисленные корни. На фоне, медленно и неумолимо, она обдумывала всё с ней произошедшее за год, стараясь уложить в голове каждую деталь и примириться с чем-то особо выбешивающим или изрядно беспокоящим.

За один день она обновила гардероб, а всю почту, накопившуюся за лето, оставила на время долгой поездки в Хогвартс. Первым делом, она, конечно же, прочла личные письма, а потом уже про безобразия, которые творились на чемпионате по квиддичу. Следом ей в руки попала статья Риты Скитер «О конференции международной конфедерации чародеев», где та преспокойно назвала Дамблдора «замшелым маразматиком». Примерно на моменте, где Скитер писала, что директору уже давно пора на заслуженную пенсию, в купе ворвался Невилл. Василиса отложила в сторону газету, аккуратно встала, чтобы не задеть разложенный столик, и сразу попала в кольцо чужих цепких рук.

— Я ужасно соскучился! Почему ты не отвечала на письма?

Василиса невольно улыбнулась и похлопала Невилла по плечам — он быстро вытянулся.

— Как раз их читала.

Они так и опустились вместе на сидушку.

— Извини, не могла ответить — до меня не долетали совы, их забирала моя домовушка. — Василиса не очень хотела развивать эту тему. Сказать, что она была на отдыхе за границей — практически соврать. — Так что там с квиддичем?

Невилл весь кипел от новостей. Сам он на матч не попал, но некоторые грифы, с которыми он иногда списывался, оказались в самой гуще событий. Василиса не было интересно, чья команда выиграла и какой игрок больше всех отличился — и это Невилл тоже прекрасно знал. Он сразу вывалил про нападение людей в масках (Пожиратели, очевидно) и про Тёмную метку. В газете, конечно же, осветили это дело посредственно — так, побуянил кто-то, мелочи. А на деле — пострадали люди. Василиса вглядывалась в колдографию метки, слушала Невилла и всё не могла понять, что же очередной ёбнутый год в Хогвартсе преподнесёт на этот раз. Как знак свыше, из коридора послышался грохот и звук разбитого стекла.

Факт наличия Пожирателей Смерти, вдруг активизировавшихся, не вызывал тревоги. Скорее напрягало то, что за пару месяцев до этого Ида раскрыла, что Хенрик тоже был Пожирателем — информация, вброшенная насмешкой. Возможно, некоторые слизеринцы знали — иначе как объяснить, что ей позволяли, так сказать, слегка зазнаваться. Василисе было плевать, на чьей стороне воевал отец Лаванды — главным тут было то, что служил он Лорду тайно, был перебежчиком, и если от кого-то вскроется эта досадная ситуация — репутацию Василисы очернят всеми возможными способами, пока у власти стоят недо−Светлые. Конечно, был вариант, что произойдёт свержение власти, но пока большая часть верных последователей Лорда сидит в Азкабане — будет относительная тишь. Василиса слушала Невилла и думала, что ей придётся выбирать сторону в случае военного конфликта — и многим её выбор не понравится.

В купе заглянула Дафна, за ней мрачной тучей стоял Забини. Им даже не пришлось спрашивать — Невилл вдруг засуетился, чтобы убрать с прохода свой чемодан, который он впопыхах бросил. Василиса собрала корреспонденцию в одну кучку и подняла взгляд на вошедших.

— Проходите, я не кусаюсь.

Дафна светло улыбнулась, сбросив секундное оцепенение.

— А это ещё не доказано.

Дафна присела рядом, Забини кивнул, чуть хмурясь, и сел напротив, рядом с Невиллом.

— Уже слышали про Турнир?

— Нет, — Василиса подивилась, какая она сегодня радушная, — но я с удовольствием о нём послушаю.

Дафна будто засияла; она сняла ботинки и подогнула под себя колени — так она полностью повернулась к Василисе. Василиса же, предчувствуя какую-то фантастическую новость, позвала Пенку. Домовушка расставила на столике чайный сервиз, тарелку с кроличьим пирогом и сконы с маслом и вареньем. Все сразу как-то оживились, и беседа пошла не столь напряжённо.

В Хогвартсе решили провести Тремудрый Турнир. Тот самый, который прекратили из-за большого количества жертв. Лучше и придумать было нельзя, Василиса невольно представила, как Хогвартс заполнят дети из целых трёх школ и не сдержала тяжёлый вздох. Толпа иностранцев, повышенное внимание прессы, подготовка к приёму гостей и сами испытания. Нужно заказать переводчик, чтобы не попасть в просак. Хоть в правила и внесли изменения, запрещающие ученикам младше семнадцати участвовать в соревновании, без жертв — Василиса была уверена — не обойдётся. Это же некоторые шестикурсники и все семикурсники — один чёрт, считай, ещё дети. Смотрящие на мир гордо, искренне, пылко — но дети.

Когда разговор зашёл о денежном вознаграждении, которое полагается победителю, вот тут-то Василиса и поняла одну простую вещь, не доходящую до неё последний год — она достаточно зарабатывает, чтобы спокойно обсуждать такие суммы — тысяча галлеонов, да все локти себе сгрызли! — и не иметь желания влезть в авантюру по сомнительному заработку. Если брать среднее по цене вино и учитывать минимальные доставки в месяц, то у неё есть собственная ежемесячная тысяча галлеонов с продаж. А ведь есть ещё подарочные бутылки (сумма с них набегала немалая) и крупный заказ от Министерства, пришедшийся на окончание года.

Хоть у неё и начали водиться деньги, для постройки ресторана — Василиса не смогла отбросить эту идею, как ни старалась — или тайной виллы посреди Атлантического океана (не особо тайной, раз о ней знали в конторе по недвижимости, но всегда можно наложить чары), Василисе необходима сумма в два раза больше, чем есть у неё сейчас. Деньги приходили, конечно, с винного бизнеса и от выполненных Идой заданий, но этого мало. Была даже мысль разделить сейф, чтобы не пользоваться чужими накоплениями, но Василиса быстро на это махнула рукой — по документам Ида давно нежилец, поэтому и претендовать на её добро не может.

Пока Василиса обсуждала с Дафной, в какие неприятности выльется всё это мероприятие, Невилл с Забини обменивались шоколадными карточками — видимо, просто сидеть им наскучило, а новости о Турнире они предпочли слушать, а не обсуждать. Василиса заметила, что Забини в принципе стал чаще появляться в её поле зрения: в прошлом году занимал соседнюю парту, в Большом Зале садился напротив или дальше, подсаживался в читальном зале, но разговоров ни разу не заводил. Забини вообще был не особо общительным, постоянной компании не имел — ходил только кругами да присматривался ко всем. Василиса бы сказала, что ей импонирует его поведение — она бы сама так себя вела в толпе незнакомцев, будь лет на пятнадцать помладше. Поэтому Василиса пообещала себе присмотреться к пареньку и не быть слишком строгой — иногда она забывала, что её окружают дети, и судила их, как взрослых.

Василиса изначально даже не собиралась заводить приятельские или дружеские связи — они сами к ней прилипли, вцепились так сильно, что оторвать их от себя — болезненно для обеих сторон. Василиса не хотела задумываться, к чему приведёт такое общение, что будет, когда эти дети, собравшиеся вокруг неё, вырастут и пойдут своей дорогой. Останется ли она в их памяти или общение сойдёт на нет, и Василиса снова останется наедине с собой, мысленно переживая мгновения спокойствия снова и снова. В любом случае, что бы не случилось, она с этим справится.

На улице лило как из ведра. Василиса вытащила из кейса волшебный зонт−трость прежде, чем выйти на платформу. Попутчики старались не отставать, обступив её со всех сторон — промокнуть никому не хотелось. Забини хотел было сунуться под дождь, чтобы не толпиться хоть и под широким, но одним зонтом, но Василиса жестом позвала его поближе. Нечего сторониться помощи — пока она добрая, надо пользоваться. Зонт на то и был волшебным — его не сносило ветром, под ним ты стопроцентно останешься сухим и весил совсем ничего. Василисе сделали его на заказ, и покупка ей нравилась просто ужасно.

До карет добрались в молчании, аккуратно огибая лужи. Тишина сопровождала их в дороге до Хогвартса — видимо, все наговорились за долгие часы пути. У Большого Зала Василиса дотронулась до плеча Невилла, прежде чем пойти к своему столу. Это был первый раз, заметила Василиса, когда Забини, повторив за Дафной, сел рядом с ней, а не где-то на фоне, прикрывшись книгой.

Распределение прошло буднично — Василиса, как делала раньше до этого, наложила слабый полог тишины на себя и друзей, чтобы не мучиться лишней головной болью из-за хлопков, эхом разносившихся по Залу, и пения шляпы. Во время, несомненно, важной речи Дамблдора двери с грохотом открылись — в Зал вошла закутанная в плащ фигура. Шаги сопровождались скрипящим цоканьем. Неизвестный откинул с головы капюшон, встряхивая пушистыми из-за влаги волосами.

— Это же Шизоглаз Муди, — послышался сиплый голос Гойла. — Он нас просто с говном сожрёт.

Василиса заметила, как волшебный глаз бывшего аврора остановился, зацепив их взглядом — видимо, ничей разговор или шёпот не был для него тайной. Когда тот подошел к Дамблдору, его когтистая лапа чуть не порвала подол мантии директора — к удивлению, никто не обратил на это внимания.

— Позвольте вам представить нового преподавателя Защиты — профессора Муди!

Впервые Большой Зал потонул в молчании — многие были слишком обескуражены новым преподавателем и особенно его внешностью. Василиса вдруг осознала комментарий Нотта: знаменитый мракоборец посадил толпу тёмных магов, в чьих числе были родственники многих слизеринцев.

Новость о Турнире расшевелила школьников — все вскрикивали и негодовали про возрастные ограничения, а Василиса смотрела, как дети с готовностью бы кинулись на верную смерть ради славы и тысячи галлеонов и только качала головой. Вот они, реалии жизни. Разговоры не утихали ещё долго, никто не мог успокоиться — в гостиной старшекурсники выясняли, кто готов поучаствовать и организовали свой частный кружок с тренировками к предстоящим испытаниям. Известно, что это всегда что-то жутко опасное, требующее изрядной магической силы, смекалки и реакции. Василиса посидела немного со всеми, послушала разговоры, выцепила несколько интересных новостей и отправилась спать — дождливый день её слишком умотал.

На следующий день, за завтраком, прилетело рекордное количество сов. Многих поздравляли родители, кто-то сразу же озаботился праздничным нарядом, который, как обязаловку, ввели конкретно для этого учебного года (в связи с грядущим Турниром, наличие официальной одежды стало легко объяснимо). Например, вчера перед сном Трейси панически писала письмо матушке и просила сделать заказ по её последним меркам. Василиса проследила, как уже знакомая ей рыжевато-коричневая сова отдала Невиллу увесистый свёрток — скорее всего, он опять забыл дома какую-то одежду. Малфою пришла посылка со сладостями — его маман всегда делила её на три части: домашняя выпечка, сладости и что-то смешанное, чем он мог поделиться со своими однокурсниками. Чтобы не откладывать это дело на потом, Малфой сразу приступил к раздаче презентов — Василисе досталось красивое кремовое пирожное в песочной корзинке. Каким бы иногда заносчивым мальчишкой он не был, Малфой не забывал о тех, кто его окружал.

Василиса тоже получила свою почту — и пока она читала новости Ежедневного Пророка, ей на плечо села серая сова Фаджа. Гордая птица подождала, пока Василиса закончит и передаст газету Дафне и только после протянула маленький тубус. Вытянув магией письмо и придав ему первоначальный размер, Василиса развернула его перед собой в воздухе. Министр, до этого валивший всё на крупное международное мероприятие без какой-либо конкретики, теперь мог спокойно изъясняться про Турнир — всё-таки, это было государственной тайной. Ранее, в конце весны, они уже обговаривали примерные масштабы заказа, чтобы Василиса могла подготовить достаточное количество алкоголя, но вот стала известна точная цифра. Теперь можно было выслать Министру чек с уже вписанной суммой — достаточной большой, которую в приличном обществе не озвучивают. Василиса не сомневалась, что Фадж намеренно преувеличил масштабы, чтобы самому допивать остатки — что, конечно же, не запрещалось правилами. Василиса не была против — тариф-то повышенный, и ей только в плюс. Слизеринцы внимательно наблюдали, как Василиса сжигает прочтённое письмо, выписывает чек и отдаёт обратно сове, потом достаёт блокнот, что-то черкает и отдаёт появившейся домовушке.

— Для Фаджа. Первая партия до ноября, вторая партия к Рождеству.

Дафна подняла взгляд от газеты, но опередил её с вопросом Забини:

— Это связано с Турниром?

Василиса не то чтобы удивилась, но слизеринец впервые обратился к ней лично.

— Да. Министр планирует небольшой приём для важных персон в честь прибытия гостей и ещё один под конец года. Закрытое и серьёзное мероприятие, туда не пустят кого попало, чтобы не опозориться перед приезжими.

Информация не была тайной, так как приглашения на банкет уже начали рассылать. Василиса любила говорить о том, что практически никто не знал, кроме неё. Показывая свою эрудированность в некоторых вопросах, она неплохо поднимала свою самооценку.

Среди её однокурсников только у трети была подписка на Ежедневный Пророк. И дело не в том, что змеям было неинтересно, совсем наоборот. Просто те, кто уже прочитал свой экземпляр, за ненадобностью передавали его дальше, чтобы и остальные могли приобщиться к свежим новостям. И вот, когда её Пророк пошёл по рукам и дошёл, наконец, до Малфоя, тот сделал восторженно-злорадное выражение лица — скорее всего, он дочитал до момента про мистера Уизли.

Первой стояла пара Прорицания, на которой нужно было рассчитать точки на круговой таблице, опираясь на дату своего рождения. Здесь-то и крылась подстава, Василиса считала, что у неё три дня рождения — её прежней жизни, когда она оказалась здесь и день рождения Лаванды. Пришлось под пологом тишины спрашивать совета у преподавательницы — удивительно, но её совсем не удивило наличие целых трёх дат. Трелони, не спрашивая каких-либо пояснений, подсказала, что планеты надо рассчитывать на каждую дату, но на финальной стадии отдать предпочтение чему-то одному, к чему душа лежит больше, чтобы не ошибиться в расчётах. Василиса в очередной раз подивилась, как много, оказывается, знает Трелони, но хранит в тайне ото всех. 

На Травологии пришлось выдавливать гной бубонтюбера, и Василисе пришлось задействовать всю свою выдержку, чтобы не рассмеяться над кривящимися рейвенкловцами. По виду профессорки Спраут, она занималась тем же самым, но проделанной работой была довольна и даже наградила оба факультета баллами за исключительную аккуратность — гриффиндорцы вот несколько склянок умудрились разбить.

После пары они пересеклись с грифами — Невилл сразу выловил её в толпе и молящим голосом попросил помочь с заданием по Прорицаниям. Видимо, их факультет чем-то прогневал Трелони, раз она задала им закончить работу к понедельнику, а змеям — только через полторы, две недели. Дафна, уловив фразу «помощь с домашкой», воспряла духом и напросилась с ними. Василиса заметила заинтересованный взгляд Забини и решила, что ничего страшного не случится, если её компания расширится за счёт одного молчаливого чистокровного.

— Если ты хочешь, — обернулась к нему Василиса, — по будням мы всегда, за редким исключением, собираемся перед ужином в читальном зале.

Блейз отвёл взгляд, но кивнул.

Василиса готова была ругать себя последними словами, но с каким-то оттенком смирения. Она чувствовала, будто даёт детям какую-то надежду, тянет их за собой в мир серьёзных и сомнительных разговоров. Или подбирает брошенных на улице домашних животных — пугливых и истосковавшихся по ласке. Было в ней всегда что-то такое, что тянуло на синдром героини или спасательницы сирых и убогих. Василиса видела, что может помочь и помогала, ничего не требуя за это взамен. Когда-нибудь это её погубит. Быть безэмоциональной скалой, которую ничто не волнует, было намного комфортнее.

Толпа вдруг остановилась в коридоре — послышался усиленный эхом голос Малфоя, который зачитывал статью из Пророка. Василиса подошла ближе, желая узнать, из-за чего конкретно они задерживаются, но застала только взаимные оскорбления Избранного и Малфоя, перешедших на личности и родителей друг друга. Конечно же, они схватились за палочки, но вот чего Василиса не ожидала, так это появления Муди. 

И тут что-то случилось, мелкая вспышка, похожая на искру спички — на пол шлёпнулся белый хорёк. Кребб потянулся, чтобы его подобрать, но старый аврор приказал тому отойти — и заклинанием поднял хорька в воздух. Василиса видела, как дёргаются маленькие лапки и пушистый хвост, слышала жалобный писк — и не выдержала. Прямо на её глазах мучили животное (чёрт возьми, ребёнка!), и прежде, чем хорёк ударился об пол, Василиса призвала его к себе мощным Акцио. Она была ужасно зла, но выяснять отношения было некогда. Поймав Малфоя в руки, она развернулась, закрыв его собой, и скрылась в толпе — за ней, очнувшись, поспешили Дафна, Невилл и Блейз. За спиной послышались крик Макгонагалл и недовольство грифов, но до них уже не было никакого дела — Василиса чувствовала накатывающую волнами ярость, но сдерживалась, чтобы не навредить пушистому клубку в своих руках. Она осознала себя единственной здравомыслящей взрослой на всю чёртову школу, прижимая к себе дрожащее тельце.

Путь в подземелья не занял много времени. За спиной тяжело дышал, шаркая при ходьбе, Невилл. Дафна делала маленькие, но быстрые шаги, чтобы поспевать за всеми, а Блейз шёл такими же широкими шагами, держась у левого плеча. Василиса аккуратно перехватила хорька одной рукой, чувствуя, как коготки цепляются за её кофту, а хвост обвивает локоть, и с силой постучала в кабинет Снейпа — одно счастье, на обед декан всегда опаздывал.

— Мисс Браун, что вы…

— Это срочно.

Василиса обогнула профессора, проходя в его кабинет, и бросила своему сопровождению: «Не ждите». Снейп быстро отмер, прикрыв за ней дверь, и молчал всё то время, пока Василиса гневно топталась на месте, сдерживая ругательства. Хорёк на её руке тихо сидел, зарывшись мордочкой в складки широкой кофты и чужую ладонь.

— Это Малфой. Его превратили в хорька в качестве наказания и собирались… — Василиса сдержала сочное ругательство, — поиздеваться. Вы сможете его расколдовать?

Снейп тяжело выдохнул, будто ему на плечи упала гранитная плита. Он кивнул и указал на парту. Василиса хотела положить хорька, но тот вцепился ей в руку только сильнее, корябая кожу — сквозь ткань проступила кровь.

— Ну же, Драко, — Василиса говорила именно тем голосом, которым успокаивала когда-то своего кота. Она дотронулась до пушистой мордочки, поглаживая, и начала отцеплять коготки один за другим. Боль её особо не беспокоила. — Ты в безопасности. Декан тебя расколдует.

Когда Василиса закончила и опустила Малфоя на парту, оставшись при этом рядом, она заметила побледневшего Снейпа, чьё лицо осветила вспышка заклинания — неизвестно, о чём он думал в этот момент.

Расколдованный Малфой был таким же напуганным, как и в образе хорька. Он вдруг потянулся к Василисе, но, заметив окровавленную кофту, резко одёрнул себя и отвернулся, утирая с щёк слёзы. Василиса внимательно его осмотрела, не нашла видимых серьёзных повреждений и протянула руку, сжав дрожащее плечо.

— Тебя подождать? — увидев отрицательный кивок, она повернулась к Снейпу. — Я зайду перед отбоем.

Василиса достала палочку, на ходу заживляя раны (не зря копалась в медицинских справочниках весь второй курс) и очищая кофту. Как оказалось, за дверью её всё ещё ждали.

— Ну что там? — нетерпеливо спросила Дафна. Невилл и Блейз слезли с подоконника, стремясь подойти поближе.

— Малфой в шоке. Вряд ли он дойдёт до обеда, — Василиса наколдовала Темпус и нахмурилась. — И мы тоже пропустим обед, если не поспешим. Вы почему ещё не в Большом Зале? Я же сказала…

— А мы без тебя не пошли.

Василиса всмотрелась в серьёзное лицо Невилла и почувствовала странное удовлетворение его словами. И, как бы там ни было, на обед они всё равно успели.

Естественно, эта история обросла кучей подробностей, а к ужину походила на какой-то триллер. Василиса не обращала на это внимания, отмахиваясь от раздражающих шепотков и смеха, как от надоедливых мух. Она иногда находила взглядом Малфоя в толпе, только чтобы успокоить проснувшееся излишнее беспокойство — ей всё время казалось, что кто-то в опасности. Хоть Василиса и рассказала Снейпу, что конкретно произошло в коридоре, ничего толком сделать он не мог, бессильно злясь на собственную беспомощность — Муди был птицей не его полёта.

Оказавшись вечером в исключительном обществе змеек, Василиса значительно отвлеклась на квиддичную команду — хоть в этом году матчи отменили, нужно было найти замену выпустившимся участникам. После себя Флинт оставил капитаном Монтегю, тот же, после долгих обсуждений, решил попробовать взять на роль загонщиков Кребба и Гойла, назначив пробный полёт на ближайшие выходные. В какой-то момент все змеи сосредоточились на обсуждении исключительно квиддича, поэтому зашедший в гостиную Малфой не словил в свою сторону ни одного косого взгляда и, как было заметно по его лицу, испытал сильное облегчение.

На следующий день стояло ЗОТИ первой парой. Василиса не готовилась к уроку морально — она не испытывала страха перед прошедшим войну преподавателем, чьи методы воспитания и профпригодность подлежали явному сомнению. Проблема была не в том, что именно произошло в коридоре, а в том, что Муди считал это нормальным. Василиса сама не могла похвастаться идеальным моральным компасом, но были вещи, которые она не воспринимала правильными. Кому-то её поступки могли бы показаться такими же, каким ей кажется превращение Малфоя в хорька и избиение на глазах других — резким отторжением и мерзостью. Но везде бывают свои исключения.

Все с нетерпением ждали Защиту, столпившись около кабинета и громко переговариваясь. Каждый год, будто новая неизведанная тварина Хагрида, объявлялся преподаватель и строил свои правила — многим было интересно, как будет в этот раз. Приближение Муди услышали раньше, чем он появился в поле зрения — возможно, он намеренно громко цокал протезом, извещая о своём приближении. Василиса выбрала первую парту, рядом с ней уселись Дафна и Блейз. Малфой, видно, хотел сесть подальше от преподавателя, но в итоге передумал, и сел сзади Василисы вместе с Креббом и Гойлом. Сбоку, на соседнюю первую парту, кинул сумку Нотт, его в середину сместили Панси и Трейси. Василиса заметила, что слизеринцы плотно скучковались, не желая ютиться в конце кабинета.

Пару Муди начал с переклички — каждый раз, называя фамилию, он внимательно сканировал взглядом откликнувшегося. Все ожидали, что он будет как-то придираться из-за того, что они слизеринцы, но ничего такого не последовало — Муди воспринимал их, как любых других магически-одарённых детей. Но вот сам урок — Василиса даже не могла выразить свои эмоции мысленно, не то что словами.

Муди сказал, что они ужасно отстали по части проклятий и достал из шкафчика три банки с ящерицами. Он показал Империо, заставив одну из ящериц отгрызть собственный хвост. Василиса следила внимательно, будто от этого зависела её жизнь — глаза горели, потому что она забывала моргать. Когда Муди показал им Круцио, заставив ящерицу извиваться и биться головой об парту, Дафна вцепилась в её руку — но Василиса не обратила внимания. Когда очередь дошла до проклятия Авада Кедавра, Василиса вдруг услышала — мощный, но очень далёкий удар чего-то тяжёлого о землю. С таким звуком рушатся дома в соседних районах и падает на пол пуховая подушка, пока ты спишь. Глухая каменная пластина, придавливающая тебя к земле — как надгробная плита. Василиса подняла взгляд с мёртвой ящерицы на Муди и поняла, что он смотрит прямо на неё. Она моргнула. Нет, показалось — его глаз всё также крутился, осматривая каждого в помещении. До конца пары они писали лекцию, но Василиса чувствовала, как горит палочка в её кармане — наконец-то появился преподаватель, обучающий их чему-то важному.

К отбою она припозднилась, зачитавшись в библиотеке и помогая мадам Пинс с сортировкой некоторых книг. Снейп, встретившийся ей на пути в гостиную, показательно закатил глаза и отвернулся, давая возможность прошмыгнуть мимо. Василиса чудом не рассмеялась, настолько комичное выражение лица сделал декан. В комнате девочки ещё не спали — чаёвничали, обсуждая насыщенный день.

— Лаванда, кто-то тебе посылку оставил.

Василиса, вытирая мокрые после душа волосы, подошла к своей кровати и отдёрнула балдахин — и действительно, там лежала средняя — примерно как обувная — коробка, перевязанная шёлковой лентой.

— Это домовик был.

— Хогвартса?

— Нет, чей-то личный. Наволочка другая.

Василиса вызвала Пенку и только когда с её помощью убедилась, что вреда странная посылка не представляет, развязала бант. Внутри оказались домашняя выпечка и пирожные — те самые, что Малфой обычно получает от матушки. На маленьком листочке было написано красивым ровным почерком короткое «Спасибо». Василиса глянула на всё это, цапнула свежий эклер и отчего-то еле сдержала желание заплакать.

Четвёртого числа у грифов состоялось первое занятие ЗОТИ, и Василиса чувствовала волнение из-за Невилла.

Невилл сам нашёл её в читальном зале, в привычное для их встреч время. Он разложил учебники и подготовился к выполнению домашней работы, но завис взглядом в одной точке — будто сознанием он тоже был не совсем здесь.

— Нев?

— А?… Да, прости, я… смотри, какую книгу мне дал профессор Муди.

Невилл достал из сумки редкий фолиант «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья». Василиса аккуратно перелистнула несколько страниц, вглядываясь в подвижные рисунки — хорошее издание, обширное, хоть и узконаправленное. Неплохая попытка отвлечь, но Василиса сомневалась, что это поможет. Она пошарилась по карманам сумки и достала один флакон сна без сновидений.

— Держи, выпьешь перед отбоем.

Они замяли тему. Василиса не знала, какие слова бы смогли помочь в такой ситуации, Невилл же понимал, что это его личное, и справляться с этим он тоже должен сам, а не вешать на подругу свои проблемы. Пока они делали расчёты для Прорицания, к ним присоединился Блейз, полный долгов по Нумерологии. Позднее подошла и Дафна, завалившая последнее задание по Трансфигурации. Так, переговариваясь и шутя, они доделали домашку и занялись тем, что наблюдали, как Василиса справляется с программой чар уровня ЖАБА.

Следующие несколько дней прошли в ожидании Защиты. В назначенный день слизеринцы собрались у кабинета за пятнадцать минут до урока, возбуждённо переговариваясь. Преподаватель не заставил себя ждать и запустил их в класс пораньше — всем не терпелось приступить к занятиям, поэтому пара началась сразу. Муди сдвинул парты, освободив место — сегодня у них полтора часа практики. Василиса предвкушающе замерла: ей было ужасно интересно почувствовать на себе заклятье подчинения, но не просить же об этом Невилла или Дафну — а тут их научат ему сопротивляться. Василиса считала это очень важным умением  — не позволить кому-либо взять себя под контроль. И если в реальной жизни можно облажаться, попавшись на крючок психологических уловок, то с магией дела обстояли иначе.

Они начали с начала списка — Василиса, выходя в центр, заметила, как недовольно вздохнул Блейз. Муди говорил, что противостоять Империо — чуть ли не самое необходимое умение для любого волшебника, ведь потерять собственную волю — страшнее и не придумаешь. Василиса, абсолютно согласная с каждым словом, встала под прицел чужой палочки.

— Империо!

Мир поплыл. Василисе почудилось, что она закрыла глаза и мгновенно уснула — настолько расслабленным было её состояние. Это похоже на медитацию в саду, подумала Василиса, но не ощутила и десятой доли того, что происходит с ней, когда магия циркулирует по корневой системе, проходя через её тело. Правильно, ведь это не сон, сказала она себе, и постаралась заставить себя проснуться.

«Изобрази белку».

«Что?»

«Изобрази белку», — голос был настойчив, а чужая настойчивость входила в топ того, что могло вывести Василису из себя за пару секунд.

«Какую ещё, блять, белку, — разозлилась Василиса, — сам изображай».

И сбросила с себя заклятие, выпустив не слабую волну магии. Пальцы привычно кололо — по ним бегали еле заметные искорки. У Милисенты, стоящей к ней ближе всех, наэлектризовались волосы. Муди, став ещё более серьёзным, уставился на неё обычным и магическим глазами.

— У тебя сильная воля, — сказал он, — редкое явление в таком возрасте.

Большую часть времени до звонка Василиса наблюдала, как слизеринцы изображали разных зверей или вдруг начинали петь. Дафна видела себя балериной, Блейз — старцем без ноги. Малфой так махал руками, что запутался в мантии, Панси пыталась допрыгнуть до потолка (безуспешно) и врезалась в изображающую продавщицу сладостей Трейси. Нотт со страдальческим выражением лица зачитывал стихи про любовь лежащей на партах Милисенте, Кребб и Гойл рычали друг на друга, как две псины. Ещё несколько раз Василисе пришлось испытать на себе Империо и каждый раз с переменным успехом. Единожды она чуть не кинула в Блейза мощное Жалящее — видимо, профессор решил приложить к обучению дополнительный стимул. Как бы в конце года Авадами кидаться не начали в качестве экзамена. Шутки шутками, но Империо было действительно опасным — одно желание, и кто-то выхватит палочку и переубивает всех вокруг, а потом себя. Конечно, множество безобидных на первый взгляд заклинаний можно было бы применить ужасными способами, но здесь — совершенно другой случай. Будто марионетка, совершенно безвольная, подчиняющаяся своему кукловоду — более мерзкого чувства, чем лишение воли, Василиса бы не назвала.

В конце пары Муди накинул ей пятнадцать баллов за успешное противостояние проклятию подчинения и обрадовал, что заниматься подобным они будут до того момента, пока он не признает их способности удовлетворительными. Работы предстояло много — некоторые даже не замечали, в какой момент лишались воли. Панси искренне казалось, что желание запрыгнуть на парту — её собственное. Блейз чувствовал будто щекотку, но понять, почему он передвигался по кабинету с помощью стула, не мог. Василиса на вопрос, как у неё получилось остаться неподвижной, сказала, что ненавидит, когда ей приказывают. Вот если бы вежливо попросили и ещё что-то предложили взамен — она бы ещё подумала. Её друзья рассмеялись, сбросив остатки напряжения. Их ждал, наконец, обед.

Спустя четыре занятия Защиты Василиса уже не могла отделаться от чувства, что для Муди научить их противостоять Империо — дело практически личное. Она, конечно, не разбиралась в людях досконально, но и не была слепой. Успехи студентов радовали Муди, неудачи (неспособность дать хоть какой-то отпор) его огорчали. Можно это списать на то, что он хороший преподаватель и переживает за сдачу экзаменов, но тут было другое. Это не Люпин с его нечеловеческим магнетизмом, действительно переживающий за своих любимчиков−грифов. Муди был отставным аврором: он постоянно следил за обстановкой, замечал каждую мелочь, слышал каждый шепоток. Он отвечал на вопросы точно и по делу, не утаивал какую-то информацию, потому что перед ним — дети, нет, он видел в них необученных и уязвимых для чужого воздействия, и только после — детей. Муди был прошедшим войну магом, чей последний бой так и не закончился.

Остальные профессора будто посрывались с цепи — задавали гору домашки и дополнительной литературы, напирая на приближающуюся сдачу СОВ (целый год впереди, в свои ученические годы Василиса за день до сдачи курсач могла написать, а иногда и два). Макгонагалл кривила лицо, будто перед ней отбросы общества, размазывающие по лицу сопли — хотя все слизеринцы, даже Кребб и Гойл, смогли превратить ежа в подушечку для булавок — баллов, конечно, за этот подвиг они не получили. На Истории Магии Бинса в какой-то момент заклинило, и он еженедельно задавал написать эссе про восстание гоблинов в восемнадцатом веке. Василиса сдала одно и тоже эссе пять раз и за каждое получила Превосходно (также её эссе сдали Невилл и Блейз, профессор никак это не прокомментировал). На Зельях же началась важная тема — противоядия. Василиса делала упор на некоторых ядах, когда занималась в кружке зельеварения — их варить было проще, чем что-то конкретно лечебное. Внимательно слушая и записывая за деканом, она собиралась потренироваться на выходных самостоятельно — нужно будет подготовить несколько разных противоядий в нескольких экземплярах, если Снейп их действительно отравит под конец года. Флитвик посоветовал прочитать три книги, чем-то должные помочь в изучении Манящих чар. Василиса намеренно задержалась после пары и продемонстрировала маленькому профессору своё идеальное Акцио, чем заработала два десятка баллов (оказывается, эти чары были не самыми простыми в семестре, как она думала), освобождение от занятий на три недели и несколько личных консультаций, если такие в дальнейшем потребуются. Флитвик даже немного повздыхал, что такая способная ученица попала не на Рейвенкло, но сразу же пообещал, что принадлежность Василисы к дому Салазара никак не влияет на его отношение и подачу знаний. Чуть какие вопросы или сложности — можно сразу идти к нему.

Как-то в читальном зале, когда Невилл ещё не подошёл (возможно, опять заплутал), а Дафна и Блейз остались на Трансфигурации, чтобы доказать Макгонагалл, что их подушечки для булавок совершенно точно не шевелятся, а у профессорки начался маразм, к Василисе подсел Малфой. Василиса отметила его опущенный взгляд, поникшие плечи и припомнила, что утром должен был быть Уход с грифами.

— Тебя не сложно найти, — сказал он больше своим сцепленным рукам.

— Конечно, — согласилась Василиса, оставляя в книге закладку, — я сижу здесь практически каждый день с первого курса.

— Но не вечером. Я не застал тебя в гостиной на этой неделе.

— Верно, — Василиса всмотрелась во встревоженного чем-то Малфоя, — это моё личное время, не обременённое домашней работой, дополнительными занятиями и кружками.

Василиса обернулась к однокурснику, окончательно откладывая в сторону фолиант про растения, который ей одолжил Невилл. Вокруг поплыл лёгкий купол против подслушивания, смазывающий их голоса до неразборчивого бубнежа для чужих ушей.

— Что-то случилось?

Действительно — случилось. Малфой смотрел на неё тем же взглядом, когда его только превратили из хорька в человека — Василиса не знала, почему ей запомнился этот конкретный момент. Наверное потому, что она видела в нём пострадавшего от действий взрослого ребёнка — а эта тема уже была глубоко личной и затрагивала те болезненные воспоминания, которые Василиса откапывала только по праздникам.

— Я хотел поблагодарить.

— Ты уже.

— Нет, лично, — он, наконец, поднял на неё взгляд, — спасибо. Как Малфой, я не забуду твоего поступка, Браун, и в дальнейшем ты можешь рассчитывать на мою помощь.

Василиса посмотрела на этого серьёзного ребёнка, бросающегося серьёзными словами, но не увидела в нём того взрослого, кем тот хотел казаться: конечно, он сказал ей не всё; Василиса видела, что Малфой боялся остаться наедине со своими мыслями и не знал, с кем обсудить произошедшее. Василиса так устала видеть взрослых детей и ведущих себя по−детски взрослых.

— Я сделала это не ради благодарности или услуги. Я помогла тебе, Драко, потому что ты попал в ужасную ситуацию, но никто ничего не сделал.

Василиса сжала его плечо, как сделала две недели назад — когда Драко был растерян и напуган. Она посмотрела ему в глаза с непоколебимой уверенностью в своих словах и силах — как родители убеждают своих детей, что одолеют любого монстра под их кроватью. Какая бы опасность не стояла пред тобой — я справлюсь.

— Не стесняйся просить у меня помощи или совета, если такие потребуются, — Василиса отвернулась, собираясь вернуться к книге.

— Я это запомню, — Драко кивнул и поспешил уйти. В дверях к нему присоединились Кребб и Гойл. Василиса проводила их взглядом и медленно выдохнула, возвращая себе трезвость мысли — с порога к ней направились Дафна, Невилл и Блейз.

Василиса, наловчившись сбрасывать с себя Империо также, как уклоняться от проклятий грифов в коридорах, поняла, что ей мало. Мало того, что есть сейчас, она хочет знать больше, лучше. У неё нет опыта в магических драках — одна дуэль на втором курсе и постоянные препирательства с грифами не в счёт, это всё детские забавы. Но у Муди — у него был реальный опыт.  На парах они тренировались не только противостоять проклятию, но и слушали лекции про аресты важных личностей и про массовые серьёзные облавы. Василиса как-то поинтересовалась у Невилла, рассказывает ли им что-то Муди, но нет — только Империо, в котором преуспевает Избранный. Поразительная исключительность. Василиса думала, примериваясь со всех сторон — рыбка оказалась довольно крупной, но она и не к таким подход находила.

Случай предоставился на следующей паре Защиты. Василиса задержалась, чтобы отмазать Дафну от пропуска занятия и заодно поговорить с профессором тет-а-тет — редкий случай.

— Что-то ещё, мисс Браун? — и смотрит испытывающе, вглядываясь магическим глазом. Понял уже, что Василиса не просто так тут маячит.

— Учите меня.

Василиса выбрала честный и самый простой в этом случае подход — такому человеку, как Муди, вряд ли нужны все эти витиеватые фразочки и возможные одолжения — достаточно веской причины.

— У маленькой змейки, оказывается, есть яд. С чего бы мне, мисс Браун, заниматься с вами лично?

Василиса впервые увидела, как этот человек улыбается — рвано и немного пугающе.

— Вы же вкладываете не всю силу в Империо — есть шанс повредить детям рассудок. Я же хочу уметь противостоять реальному противнику, без поддавков.

Муди нахмурился, упёршись в парту — и Василиса не дрогнув выдержала его жалящий взгляд на себе.

— Мне нужна причина, Браун.

— Моя воля. Я предпочту смерть потере контроля.

Профессор откинулся на стуле и припал к фляжке, с которой никогда не расставался.

— Жду вас в четверг, в пять часов. И без опозданий.

Василиса сдержала радостный вздох.

— Спасибо, профессор, — и поспешила уйти, пока он не передумал.

За дверью ждал Блейз — который спокойно пролез в её компанию, стоило только расслабиться — теперь он ходил за Василисой повсюду, как и Невилл — но Нева, по крайней мере, ограничивали принадлежность к другому факультету и занятия в разных аудиториях. Одно счастье, оба знали меру и не доставали слишком часто — от переизбытка общения Василиса становилась на редкость премерзкой и грубой, что заметить успели абсолютно все.

Рассказывать кому-либо о своих тренировках с Муди она никому не стала, но и скрывать была не намерена. Снейп как-то вызвал Василису к себе, после трёх плодотворных четвергов, и поинтересовался, всё ли у неё хорошо и на добровольной ли основе проходят эти занятия. Василиса подумала и сказала, что для профессора Муди, скорее всего, добровольного в этом мало, но выбора у него нет. Снейп посмотрел на неё с каким-то странным выражением, издал звук, похожий то ли на бульканье, то ли на смешок, и отпустил с миром.

Возможно, Муди и не рассчитывал, что это затянется, но Василиса упорно приходила к нему каждую неделю. Несколько раз она была вынуждена долго и упорно стучаться или вылавливать профессора в коридорах, но это мелочи. «У вас, кажется, замок заело», — сказала как-то Василиса, придерживая руками падающую дверь, которую она пинала минут пятнадцать и выбила из петель (да, была немного не в духе, но жизнь в школе−интернате, где вездесущие дети, а порой и преподаватели, творят какую-то дичь, не способствует хорошему настроению). Скорее всего, именно в тот момент Муди смирился.

На самом деле, «научите меня противостоять Империо» переросло в «научите меня ВСЕМУ, что вы знаете». Первое время профессор пытался халтурить, по какой-то причине особо не выходя за пределы школьной программы, но Василиса уже знала большую часть заклятий, необходимых для сдачи ЖАБА. В какой-то мере, ей было ужасно скучно — на данные момент, в список её постоянных интересов входили только винный бизнес, общение с тройкой её детей−друзей и баталии в слизеринской гостиной. Василисе не хватало взрослых разговоров с умными, самостоятельными и самодостаточными людьми, ехидных замечаний и лёгкого элемента неожиданности. Последнее Хогвартс обеспечивал сполна, но не в том виде, в котором хотелось — ежегодные испытания по типу «Остаться в живых» попадали в какую-то особую категорию для мазохистов.

У Шизоглаза было несколько привычек, с которыми оказалось очень легко смириться — например, он мог с пол-оборота кинуть Инкарцеро, пока о чём-то рассказывал. Василиса попалась всего раз, и то, смогла практически мгновенно сжечь верёвки — но больше со злости, чем целенаправленно. Остальное время приходилось проводить в постоянной бдительности — помимо неожиданного Империо посреди рассказа про Упивающихся, он мог превратить стул под Василисой в свинью или парту в кабана — профессор научился получать удовольствие от их еженедельных встреч даже больше, чем получала Василиса. 

В чём оказалась главная прелесть этих занятий — настроение и у Василисы и у Муди скакало с бешеной скоростью. Они срывались, спонтанно разбрасываясь заклинаниями — как-то Василису взбесило особо неприятное замечание, и она бросила в профессора Инсендио. Тот в долгу не остался, мгновенно заморозив полкабинета Глациусом и кинув в догонку мощное Агуаменти, которое Василиса отзеркалила. Самое ужасное, что их в таком положении застал Снейп — оба полностью промокшие, посреди заледенелых перевёрнутых парт, и абсолютно спокойные — вспышка гнева прошла также быстро, как и началась.

— Здравствуйте, декан.

— Снейп.

И уставились на него в упор. Сомнительное вышло мероприятие.

Василиса только удивлялась, что Муди позволял ей такие выходки — и даже ни разу дурацкие баллы не снял. Что-то было в их общении странное, как на равных, будто бы они ровесники — и оттого более дико выглядело это со стороны, четверокурсница−слизеринка и поехавший аврор на пенсии. Василиса не считала, что делает что-то неправильное и не собиралась выслушивать нотации, если у кого-то возникнет желание доебаться — она давно вышла из того возраста, когда позволяла командовать своей жизнью.

Индивидуальные занятия проходили в похожем ключе примерно до конца октября. Числа с пятнадцатого объявили, что нужно готовиться к приезду важных гостей из Шармбатона и Дурмстранга. В школе все как с цепи посрывались: начистили до блеска и смазали от скрипа доспехи, выбили пыль из картин, к неудовольствию нарисованных на них волшебников, заставляли каждого накладывать Очищающее на собственную обувь, если приходилось выходить на улицу, и прочие радости генеральной уборки. Преподавательский состав зверствовал — Снейп чуть ли не проклинал каждого, кто ошибался при варке зелий, а Макгонагалл ругалась на отсутствие интеллекта и на тех, у кого не хватало умений выполнить необходимое преобразование хотя бы с пятой попытки. 

Как-то, на совместной паре с грифами, Василиса привычно села на Трансфигурации с Невиллом, на вторую по счёту парту, и услышала от Макгонагалл приказ−просьбу пересесть — что было странным, потому что Василиса сидела с Невиллом всегда и не замечала за собой любви к нарушению дисциплины (у неё всё-таки были зачатки такта). Не понятно, из-за чего профессорка взъелась — возможно, сказывалось общее напряжение, но это явно не повод кидаться на учеников без разбора — даже если ученица не самая любимая. Когда Василиса отказалась пересаживаться без каких-либо причин, пожелав услышать конкретику и хотя бы один здравый аргумент, Макгонагалл назвала её как-то заковыристо, но явно неприятно, сняла махом тридцать баллов и приказала убираться из кабинета. Слизеринцы дружно высказались против, напирая, что это несправедливо, Невилл шарахнулся на месте, будто выметаться сказали ему, а Василиса… 

С учётом дальнейших событий, в защиту Василисы можно сказать, что в последнее время она была спокойнее скалы — занятия с Муди помогали обнулять счётчик накопившейся агрессии, и она практически не срывалась по пустякам. Но тут был не пустяк — деканша грифов перешла на личности, а беспочвенные обвинения в свою сторону Василиса терпеть не собиралась. Но и встревать в открытое противостояние — ещё хотелось доучиться в этой чёртовой школе, не находясь на ножах с каждым преподом. Она убрала учебник с тетрадью в сумку, медленно поднялась, сказала Невиллу: «Увидимся после обеда», — с силой ударила кулаком по столу и, твёрдо чеканя шаг, не оглядываясь вышла из кабинета. Ту половину парты, за которой сидела Василиса, заволокло огнём.

Этому трюку Василису научил Муди, но знать об этом, конечно, никому не стоило. Выдернув Снейпа с пары, она объяснила декану, что её беспричинно оскорбили и выгнали, чему были свидетелями и змеи и грифы. Да, возможно, что она слегка выпустила магию, как реакцию на произошедшее, но многоуважаемый декан же в курсе, благодаря письму от целительницы Макфар, что у мисс Браун небольшие проблемы с выбросами. Сомнительно, что Снейп поверил в «выброс» (Василиса не врала, просто наложила друг на друга разные факты), но на маленький нюанс ничего не сказал — только велел пошататься где-нибудь ещё, не у него под дверью, а о произошедшем не волноваться — он разберётся. После этого Василиса заработала ещё одну личную неприязнь сверху действующей от профессорки Макгонагалл, но больше та себе подобного не позволяла — видать, действительно с этим Турниром умоталась, ведь видимых причин, кроме принадлежности к Дому Салазара и перетягивания на свою змеиную сторону Невилла, не было. А в четверг Василиса похвасталась Муди идеальным контролем огненного выброса и впервые наблюдала, как профессор смеётся — громоподобно и каркающе.

В предпоследнюю пятницу месяца, на следующий день после плодотворного занятия с Шизоглазом, Василиса изучала доклад Пенки со всем вниманием, на которое была способна во время Истории Магии и со слегка гудящей головой. Домовушка появилась под партой и вложила сложенный лист ей в руку, так что особо никто, кроме рядом сидящего Невилла и глазастого Блейза, не обратил на неё внимания больше обычного — происшествие на Трансфигурации придало Василисе какую-то особую репутацию магички, злить которую не стоит совершенно. И если до этого большая часть слизеринцев и некоторые гриффиндорцы были в курсе, что лезть к ней — дело опасное, то теперь не дошло только до самых тупых. Например, до Маклаггена (особый случай) и рыжего невежды, который только и умел, что называть всех выскочками и трусами, а сам и яйца выеденного не стоил. Василиса вчиталась в круглые, практически печатные буквы, пометила, что заказ можно отправлять немедленно, вытащила чистый лист и составила письмо для Министра, как для заказчика на особых условиях (такие моменты требовалось оговаривать исключительно личными письмами в связи с индивидуальностью и важностью заказа), что первая партия готова и, так как заказ заранее утверждён и прописан в договоре, глобальных изменений не потерпит, как и возврата или обмена. Если уважаемый мистер Фадж в последний момент обнаружит, что его подчинённые просчитались и не угадали с количеством спиртного, то срочный досыл действует только на определённые вина до тридцать первого октября включительно (конкретно для первой партии; список прилагается), и по утроенному тарифу, учитывая действующий. Василиса расписалась внизу, отдала бумаги появившейся на мгновение Пенке и вернулась к обсуждению с Невиллом рациона зубастой герани — тварина вымахала с гиппогрифа и питалась сырым мясом, как чёртов фестрал, грозясь занять половину теплицы.

Девочки, скооперировавшись во время очередного чаепития, поинтересовались, не нашла ли себе Лаванда пару, больно часто стала пропадать из виду, на что Василиса подавилась ликёром, расплескав его по пушистому овечьему ковру, и ещё с пару минут пыталась откашляться через прорывающиеся смешки. Подняв голову, Василиса встретила серьёзный взгляд Дафны, рассчитывающей на честный ответ, и смеяться как-то расхотелось. Что, неужели кому-то действительно есть дело до её личной жизни? У Василисы такого не было лет уже как… да давно, если честно.

— Нет, — Василиса заклинанием убрала пятна с пола и одежды; пока она заново наливала себе чай, Панси подала ей бутыль ванильного ликёра, — у меня никого нет. По правде говоря, я не задумывалась над отношениями. После Хогвартса — возможно.

Но не точно и вообще маловероятно. И дело тут, как подумала Василиса, было не только в том, что её окружают исключительно дети, а в другом, глубинном. Обсуждение переключилось на остальных — Милисента, держась за горящие щёки, призналась, что ей кое-кто симпатичен. Таким образом, разговор полностью сменился на дела полюбовные — ведь, если заметить, наконец, очевидное, Василису окружали пубертатные подростки. Под конец о ней как-то забыли — за всеми сплетнями, прозвучавшими за последний час, это было неудивительно. И только Дафна, не сводящая с Василисы долгое время взгляд, спросила, почему Лаванда ставит на отношениях такой крест.

— Я и любить-то не умею, — сказала Василиса больше себе, чем кому-либо в комнате. — Зачем портить жизнь сразу двоим, согласись.

Разговоры прекратились. Дафна, отложив в сторону книгу, которую читала обычно перед сном, посмотрела Василисе в глаза и спросила:

— И каково это?

— Что?

— Не уметь любить.

Прежде чем заговорить, она убрала чайный сервиз и переоделась, готовясь ко сну — по стенам плыли отражения волн и отливали болотным светом окна.

— Иногда… — Василиса свернула покрывало, присела на край кровати и потёрла запястья каким-то отчаянным жестом; тяжёлый вопрос, на который нет причин отвечать — но она всё равно отвечает: — Кажется, что все родились с сердцем, а ты — без. Или без души, как посмотреть. Будто чего-то не хватает, но чего конкретно — не знаешь. Ищешь замену — любую! — но принять её, эту подделку, не можешь. Ведь это лишь иллюзия, чтобы обмануть саму себя. И ты не можешь найти объяснения своим эмоциям, поступкам, сухим словам. Иногда ты думаешь, — Василиса тяжело вздохнула, убирая с лица пряди, и на глазах своих однокурсниц вдруг стала будто бы старше, — что обретаешь друзей или кого-то близкого, а потом прислушиваешься к себе и понимаешь, что ничего не чувствуешь. Будет этот человек с тобой завтра или нет — для тебя ничего не изменится. Возможно, ты почувствуешь раздражение из-за смены привычного маршрута, но — ты не почувствуешь сожаления.

Василиса забралась в постель, накрывшись тяжёлым холодным одеялом. За окном сцепились два гриндилоу из-за мелкой рыбёшки — они переплетались щупальцами, кусались и ломали друг другу тонкие хрупкие пальцы.

— Я думаю, — сказала Дафна спустя несколько минут, тщательно подбирая слова, — ты очень сильная, раз испытываешь что-то подобное. Но очень одинокая.

Свет в комнате погас. Василиса резко повела запястьем, запахивая балдахин, и уставилась в резной потолок.

Следующий день прошёл для Василисы слишком быстро — возможно, она спала с открытыми глазами, потому что обнаружила себя уже в кабинете Муди. Василиса хотела поправить перекрутившуюся серьгу — застёжка неприятно врезалась в кожу под ухом, — но обнаружила, что её руки связаны. Василиса недоумённо посмотрела на них, заставляя верёвки загореться и мягко слететь с запястий (на маленькие ожоги она не обратила внимания), и перевела взгляд на профессора.

— И где же ваша бдительность, мисс Браун?

Муди смотрел на неё как-то устало. Василиса бы подумала, что почти вымученно — но это слово плохо с ним вязалось. Все мы люди, но некоторые продолжат сражаться, даже если выглядят как ходячий труп — такие умеют притворяться малоопасными, если им нужно.

— Студенты других школ ещё не приехали, а уже меня заебали, — невпопад ответила Василиса, достав, наконец, палочку из кармана — они должны были проверить сегодня её щиты, но сил отчего-то не было. 

После пробуждения в конце лета Василиса так и носилась по замку, нагружая себя ненужными делами. Лишние прочтённые учебники, сомнительные в своей полезности смехотворные заклинания, участие в жизни факультета, кружок по зельеварению, чаепития с Трелони по субботам, занятия ещё эти — будто если нагрузить себя так сильно, что не останется времени и сил даже напиться вина, то все накопленные переживания растворятся в воздухе. Но — нет, их становится только больше и те, что самые старые и болючие, мигренью давят на виски.

Иногда у неё начинали трястись руки — неконтролируемо бились в судорогах, как не сжимай ты их в кулаки. Реже, конечно, чем на третьем курсе, но та встреча с дементором будто подняла целую бурю из глубин — погребённые годами страхи и тревоги, от которых Василиса всегда отмахивалась, в надежде разобраться потом или лучше никогда. 

Временами Василиса просыпалась ночью из-за чувства, что за ней пристально наблюдают. Периферийным зрением она видела смазанную мрачную фигуру в плаще, нависшую над ней, но не могла пошевельнуться. Только молча и неподвижно переживать ужас, пока тени не расползались по углам, потолок не принимал прежние черты, а возможность мыслить без всепоглощающей паники не возвращалась. Только тогда, заново обретая способность глубоко вдохнуть, Василиса призывала Люмос.

Она пыталась делать выводы, но откинула все версии, где по её душу кто-то приходит (кто-то из Пожирателей; кто-то из орденовцев; грифы; змеи; Дамблдор). Василиса смирилась, что, когда она просыпается, укрытая от чужих глаз тяжёлым балдахином, с чувством, что её придавливает плитой, рядом с ней никого нет.

— Иди-ка ты отсюда, Браун, — сказал Муди, намекая на её состояние. Он, цокая протезом, дошёл до своего кресла и тяжело в него опустился. Из внутреннего кармана плаща профессор достал сложенные листы, собираясь, видимо, заняться своими делами. Василиса все намёки проигнорировала и достала свою тетрадь по Нумерологии.

— Тогда я доделаю задание, вы же не против?

Муди что-то проворчал и отмахнулся. Василиса не обманывалась — волшебный глаз иногда делал полный оборот, концентрировал на ней внимание и снова закатывался во внутрь. Муди знал, чем она занимается, поэтому вести личные дела было бы глупым — всё равно, что свою тетрадь в руки сунуть и пальцем по самому важному поводить. Поэтому Василиса сосредоточилась на выполнении дополнительного задания по Нумерологии — профессорка Вектор намеревалась взяться за неё всерьёз в этом году. Полтора часа прошло в молчании, прерываемым лишь скрипом пера или шелестом страниц — Василиса собиралась доделать за раз этот идиотский «полный расчёт на четырёх приближённых к ней магов».

Когда она поставила последний знак, завершая свою работу, Муди спросил:

— Дружите с цифрами?

— Слабо сказано, — не собиралась преуменьшать свои старания Василиса. Она убрала вещи в сумку и сняла со спинки стула мантию — в кабинете всегда было душно. — До свидания, профессор.

Тридцатого числа, в торжественный день прибытия иностранных гостей, занятия закончились на полчаса раньше — Василиса, вместо того, чтобы приводить себя в порядок и срочно относить сумку с учебниками в комнату, просто уменьшила её и положила в карман. Конечно, был определённый риск уменьшать предмет, внутри которого уже находятся другие уменьшенные предметы, но часа четыре чары продержаться должны. И причина была в банальном нежелании толпиться у факультетской гостиной, а не страх за сохранность своих вещей — личную тетрадь Василиса всегда могла уменьшить и засунуть во внутренний карман мантии. Была ещё одна причина: появление новых студентов (всех поголовно совершеннолетних) давало возможность распространить свой бизнес на другой континент. Василиса, если честно, не нуждалась в расширении своей алкогольной деятельности — существенного повода превращаться в винную монополистку не было. Зато был чисто исследовательский интерес — клюнут ли, получится ли? Подобные рассуждения неплохо отвлекали от накатывающей волнами тревоги.

В шесть часов вечера все ученики Хогвартса собрались на улице, встречать гостей прямо с порога. Василисе показалось это очень забавным: когда-то она также выглядывала курьеров из окна в ожидании скорой — в пределах получаса — доставки. Грифы топтались на месте как стадо гиппогрифов; Макгонагалл ходила между ними, поправляя то перекошенную мантию, то съехавшую шапку, то снимала какое-то особо пёстрое, на её взгляд, украшение.

Василиса укуталась в шаль, накинув на плечи меховую мантию. Как и всем, ей хотелось надеть что-то праздничное, поэтому мочки ушей украшали серёжки с серебряной каймой и маленькими изумрудами в виде ягодной грозди. Филигранная работа, выполненная мастером своего дела, грела сердце вместе с согревающими чарами. В волосах примостилась тиара в таком же стиле — будто серебряная ветвь олимпийского божества. Снейп не вёл себя как Макгонагалл — знал, что его змейки достаточно самостоятельны, чтобы одеться подобающе. Единственное, что он пресекал — конфликты с другими факультетами, кидая предупреждающие взгляды на особо наглых.

Дафна рядом зябко повела плечами. Блейз спрятал замёрзшие руки в тонких карманах мантии, запахиваясь поплотнее. Василиса обновила на них согревающие, огляделась, заметила, как в гриффиндорском ряду чихнул Невилл, и тоже кинула в него чары. Тот, почувствовав волны тепла, обернулся, сразу находя высокую подругу в толпе, и благодарно кивнул.

Сделав несколько кругов в небе, приземлилась огромная карета, запряжённая золотыми конями. Из неё, как из муравейника, посыпали ученики Шармбатонской академии. Василиса отметила их тонкие шёлковые робы, лёгкие платки на шеях и покачала головой — дети будто и не знали, что едут в холодные края. Мадам Максим, внушительная женщина с гордой осанкой, поздоровалась с Дамблдором и повела своих детей в школу. Пока все пялились, шептались (гул стоял невозможный) и провожали взглядами гостей, над водой поднялся корабль — будто повидавшее сотни сражений, проклятое судно. На берег ровным строем сходили студенты Дурмстранга — в тяжёлых шубах, меховых шапках и с посохами в руках, ни один из них не выбился из идеального строя. Василиса лениво подумала, что Дурмстранг, известный своей лояльностью к Тёмным искусствам, должен походить чем-то на военную часть, в которой обучают будущих бойцов. Василиса проследила за мужчиной с седыми волосами и в белых мехах, пожавшим руку Дамблдору, поправила перекрутившуюся цепочку с кулоном-переводчиком и шагнула с толпой в школу — их всех ждал праздничный пир.

Шармбатонцы сели за стол факультета Рейвенкло, чем тех жутко взбудоражили — редко в тихий мирок воронов что-то врывалось. Василиса, привычно примостившись среди слизеринцев со своего курса (не сказать, что посадка делилась строго, но дети чаще были дружны именно с одногодками), лениво наблюдала, как к ним подсаживаются дурмстрангцы. За столом Слизерина не было строго пустого места с конца стола, поэтому гости распределились от конца до начала небольшими группами — так практически каждый мог познакомиться с представителем другой школы. Напротив, рядом с Малфоем и его друзьями, присел знаменитый в кругах волшебников Виктор Крам со своими приятелями. Блейз тихо фыркнул — так, чтобы услышали лишь Василиса и сидящая рядом с ней Дафна, — увидев просиявшего Малфоя.

Гости не знали, куда сложить верхнюю одежду — в Большом Зале не были предусмотрены вешалки. Многие повесили шубы и накидки на спинки стульев, шапки же постоянно падали и их приходилось держать в руках или на коленях. Не очень-то гостеприимно, подумала Василиса, присматриваясь к появившимся на столе новым блюдам. Большая часть, по крайней мере, была ей знакома. Исключение составляла французская кухня — в ней Василиса не разбиралась совершенно. В голове всплывали только шутки про багеты, лягушек и улиток — такими в приличном обществе не похвастаешься. Плевать ей всегда было, чем там питаются, и сейчас интереса совершенно не прибавилось.

После десерта, когда тарелки опустели, а Василиса успела не особо кратко, но внятно объяснить Блейзу — и, заодно, половине Слизерина с гостями, — каким образом можно реализоваться в Штатах и пройти дополнительные курсы в Ильверморни (тётка Лисбет исправно снабжала её информацией, и Василиса даже начала подумывать о том, чтобы полностью перебраться на материк после окончания школы), Дамблдор представил общественности организаторов Турнира — Людо Бэгмена и Бартемиуса Крауча, также являющимися членами жюри, вместе с директорами трёх школ.

Из богато украшенного ларца вытащили старую ободранную чашу. У Василисы появилось ужасное желание почистить её с порошком — ей бы к такой и прикасаться было противно, приди ей в голову кинуть бумажку с собственным именем. Конечно же, такой не возникало. Василиса не была глупой. Также она не была заинтересована в вечной славе, смертельных опасностях и горстке монет — ей, всё-таки, не нужно копить деньги на образование в более престижной школе после Хогвартса или на собственное жильё, чтобы съехать от родителей. На взгляд Василисы, маги были в этом плане ужасно странными: они жили на одном месте веками, ютились большими семьями в одном доме, меняя только комнаты по мере взросления. Конечно, размеры таких родовых поместий часто давали возможность даже не пересекаться с надоедливыми родственниками, но это было лишь временной передышкой. Василиса в юные годы мечтала только о том, чтобы у неё был не просто угол, а полноправная площадь, на которую можно бессовестно никого не пускать, как бы не просились в гости. Здесь же, в магической Британии (а, может, это в ходу у всех магов мира, кто знает) игнорировался сам факт личного пространства — прекрасным примером служили общие комнаты в спальнях.

По окончанию пира все засобирались в гостиные, но не слишком быстро, чтобы пропустить вперёд себя иностранных гостей. Каркаров, недовольно покачивая позолоченным посохом, ходил вдоль стола Слизерина, собирая своих. Крам, поблагодарив всех за компанию и интересный разговор, тучно поднялся со своего места. Змеи поднялись вместе с ним, практически без разговоров двинувшись в сторону подземелий — многие прислушивались к приезжим, ловя сплетни.

— Вино? — громко спросил Пьюси у кого-то из дурмстрангцев. — Так это тебе к Браун. 

— Браун? Кто это — Браун?

— Наша змейка−вакханка, она…

— Это я, — Василиса вышла вперёд, не желая, чтобы её обсуждали. Ляпнут же ещё что-нибудь по глупости, с век не отмоешься.

— О-о, здорово. Организуешь пару бутылочек к завтраку?

Василиса смерила взглядом подростка, нашла в своей уменьшенной сумке несколько укомплектованных папок с договорами и правилами, вернула им прежний размер и протянула заинтересованным, собравшимся вокруг неё детям.

— Если заключим договор, и вы сделаете соответствующий заказ — то, да, организую. Бесплатно только вода в Чёрном озере.

Крам, прислушивающийся к разговору, подошёл и молча взял себе один экземпляр — Василиса заметила его заинтересованность и внимательный взгляд ещё за столом. За ним потянулись и остальные. В проходе образовалось столпотворение, послышались недовольные возгласы; Василиса развернулась, провожаемая десятками взглядов, и устремилась в гостиную — у неё ужасно разболелась голова.

Утром субботы Василиса не изменила своей привычке встать пораньше — она вообще предпочитала ложиться в строго определённое время, чтобы вставать тогда, когда ей нужно — это был один из многих аспектов её жизни, который ей очень нравилось контролировать. Не удивительно, но рано встали и остальные: всем хотелось познакомиться с иностранными гостями. В этом плане, Василиса отметила то самое затворничество Британских (может и не только) магов: они кидались на приезжих, глазели на них, как на диковинных зверей и вели себя, по большей части, как в зоопарке — похожее отношение было к маглам. Не сказать, что Василиса в прежней жизни ежедневно общалась с кем-то приезжим, но случалось это всё равно довольно часто, да и туристов разных мастей всегда было достаточно — тут же, в грёбаной Британии, будто в деревню под Мухосранском залетел проездом афроамериканец. Хотя, Василиса часто забывала, в каком веке живёт — если так посмотреть, действительно же лес дремучий. Ей не хотелось думать о таких вещах лишний раз.

Дожидаясь, пока Дафна подберёт подходящие к причёске украшения, Василиса проверила клиентский блокнот — под ночь у неё появились трое клиентов из Дурмстранга, одним из которых был Крам. И это приятно согрело василисино эго. Она на миг улыбнулась свысока — довольно, торжественно, — какая же молодец, как многого добилась.

Старшекурсники−слизеринцы с вечера решили, кто кинет своё имя в кубок. Многие поддержали Уоррингтона, отметившего накануне день рождения. Он показал себя неплохим охотником, хорошей заменой ушедшему с головой в учёбу Пьюси, и надёжным товарищем. Василиса сама могла назвать несколько раз, когда широкоплечий парень помогал первокурсникам или ей лично — подсказывал, если что-то знал, помогал искать книги в библиотеке, изучал новые заклинания за компанию и всё в таком духе.

Василиса заметила, что единственные наследники своих родов даже не заикались об участии — каждый понимал возложенную на них ответственность. Турнир был смертельным риском, и его награды подходили тем, за чьим плечом не стояла обеспеченная семья. Деньги для обнищавших, признание общественности для изгоев, слава для тех, чей потолок возможностей и положения уже достигнут. Были и исключения, конечно, те, кто хотел выделиться, показать себя — но это для самоуверенных и недолюбленных. Василиса отчасти понимала подобные стремления, но предполагаемая морока вызывала её исключительно негативную реакцию на происходящее.

Кубок поставили в вестибюле. Студенты стекались туда, чтобы посмотреть на самых рисковых. Каждый из дурмстрангцев и шармбатонцев кинул своё имя в кубок. Василиса лениво наблюдала за толпой — из Хогвартса отважились большая часть старшекурсников. Кто-то, не желая становиться объектом внимания, подошёл к кубку ночью — двери к нему не закрывали, давая возможность на приватность процедуры. Рядом сидел Блейз и чертил таблицу с рунами — Василиса иногда скашивала взгляд на его ровные линии и непонятные закорючки и возвращалась к своей звёздной карте и вытекающим из неё предсказаниям.

— Иногда я жалею, что не взял Прорицания, — Блейз, заметив взгляд Василисы, неловко продолжил: — Возможно, тогда бы я мог рассчитывать на твою помощь с особо сложными заданиями.

Василиса ещё раз пробежалась глазами по таблице Блейза и решила, что он практически не понимает, что делает.

— Что ж, тебе повезло с Нумерологией, — Василиса показала ручкой на блейзовы готовые расчёты. — Ты и сейчас можешь попросить меня о помощи. Я же говорила, что не кусаюсь, по крайне мере, — она хмыкнула, — пока мне не дают повода.

— Но ты не брала на изучение Руны.

— Блейз, — сказала твёрдо Василиса, ловя чужой взгляд своим, — мир не рухнет, если ты попросишь меня о помощи. Даже если я не знаю что-то углублённо, то могу подсказать, где посмотреть или у кого спросить. Когда ты делишься с кем-то проблемой, — сказала она вдруг, — её груз становится легче.

Возможно, тон её голоса неуловимо изменился, но Блейз, если и заметил, ничего не сказал. Он порылся в сумке, достал учебник по Рунам и наглядно показал, какой момент ему совершенно не понятен. Василиса вгляделась в мелкий шрифт, немного подумала, полистала чужой конспект и сказала:

— Здесь должна быть транскрипция. Вы же сейчас изучаете новые толкования, верно? Тебе нужно расписать уже изученные и новые в таблице, как они читаются и где применяются. Можешь сделать первые десять, как раз подойдёт Панси, с ней и сверишься.

День был… шумным. Василиса дважды выпила зелье от головной боли, но всё равно чувствовала тяжесть в висках. К ней подходили ещё несколько студентов из Дурмстранга за договорами — как Василиса поняла, они все делали это в тайне от своего директора Каркарова. Вряд ли бы тот обрадовался, что его подопечные заключили магическое соглашение с британкой. Ближе к вечеру, привычно просиживая свободное время в читальном зале (к сожалению, чаепитие у Трелони было отменено), к ней подошли сиблинги из Шармбатона. Молчаливый парень, прикипевший взглядом к учебнику, шёл на буксире с улыбчивой девушкой — при каждом шаге её серёжки-бубенчики тихо звенели.

— Здравствуй, извини, если отвлекаю, — сказала она высоким голосом, — моё имя Луиза Дюпен, это мой брат Жан. Не ошибусь, если предположу, что ты Лаванда Браун?

Василиса подняла взгляд, заложив пальцем страницу. Невилл, которому она объясняла принцип построения точек на звёздной карте, вздохнул и отодвинул круг от себя подальше — это задание его изрядно достало.

— Верно.

— А правда, что ты, — Луиза перешла на шёпот, но он вышел даже громче, чем если бы она говорила обычным голосом, — продаёшь вино?

Слухи разлетались быстро. Казалось бы, меньше суток прошло, а вот, её уже целенаправленно выискивают по всей школе. Василиса передала неожиданным клиентам договора и проводила их взглядом до выхода.

Хоть все и с нетерпением ждали праздничного Пира, никому толком кусок в горло не лез. Многие нервничали и не могли усидеть на месте — особенно те, кто кинул бумажку со своим именем в кубок. Когда еда, наконец, исчезла со столов, Большой Зал накрыл полумрак — атмосфера сразу стала более напряжённой, а разговоры стихли. На помосте, около кафедры, поставили горящий зачарованным голубым пламенем кубок — Василиса смогла отвести от него взгляд, когда произнесли имя первого чемпиона.

Действо вышло шумным. Василиса и не ожидала чего-то другого, поэтому метко накидывала вокруг себя купол тишины после каждого произнесённого имени. Седрику Диггори хлопали долго — факультет барсуков ликовал, бил кулаками по столу, с ногами забирался на стулья. Рукоплескания не заканчивались несколько минут, поэтому Василиса и упустила момент, когда зал затих как-то недружелюбно. Сняв купол и оглядевшись, она заметила, что все пялятся на Избранного.

— Гарри Поттер! — видно, не в первый раз повторил Дамблдор, держа в руках бумажку.

Избранного вытолкали вперёд. Тот будто в трансе шёл — еле передвигал ногами, и сам испуганный был, шокированный. Василиса поняла, что снова что-то пошло не так в этой чёртовой школе — Кубок Огня выбрал четырнадцатилетку для прохождения смертельных испытаний, при действующем возрастном ограничении в семнадцать лет.

Следом за Избранным сорвались директора школ и организаторы. Большой зал потонул в гомоне: ученики вскакивали со своих мест, во многом недовольные, что для Поттера сделали исключение, иностранцы тоже не были в восторге от происходящего. Грифы и барсуки шумели громче всех вместе взятых.

Через десять минут, когда из комнаты чемпионов никто так и не вышел, все начали расходиться по гостиным. Одной из первых встала со своего места Василиса, за ней Блейз с Дафной, следом Крам, Малфой, а там и все остальные змейки и дурмстрангцы. Стол опустел мгновенно — слизеринцы вообще шум не любили, если только его сами не создавали. Все обсуждения были продолжены в подземельях, причём на такой громкости, что Василисе пришлось себя слегка оглушить — вот уж кто получил больше всего наслаждения от неожиданного появления четвёртого участника, так это её полный аристократов и будущих политиков факультет. Василиса спокойно прошла в комнату, приняла душ и завалилась спать, не переживая, что пропустит важные обсуждения — на утро все привычно соберутся в гостиной, чтобы подвести итоги.

В воскресенье за завтраком не обнаружилось четвёртого чемпиона. Невилл, спокойно подсевший за слизеринский стол, поведал всем заинтересованным, что Поттер поругался с Уизли, который обвинил того в желании заграбастать себе всю возможную славу, а таким несчастным и рыжим — ничего не остаётся, кроме как купаться в славе Избранного и ловить крохи внимания, как обглоданные кости.

— Скорее всего, так и есть, — сказал Малфой, выбирая булочку посвежее. — Поттер свой нос в любую авантюру сунет.

— Тогда бы он был здесь, а не прятался от внимания, — лениво подметила Василиса, передавая ему свежий номер Пророка. — У этого мальчишки поразительная удачливость и способность влипать в неприятности.

— Говоришь, как декан, — подметил Гойл, размазывая варенье по тосту.

— Мы любим говорить умные вещи, — Василиса аккуратно подтянула к себе магией сливочник, — хоть иногда бы прислушивались.

— Думаешь, он не кидал имя в кубок?

— Конечно нет, Малфой. И передай, пожалуйста, сахар.

— Держи. Что ж, жаль, я уже придумал идею для значков. Придётся подучить чары, но выйдет забавно.

— Только не затрави мальчишку, — сказала Василиса, поглядывая с едва заметным неодобрением, — никому не нужно, чтобы Мальчик−который−выжил покончил с собой. Не хочу представлять, что тогда начнётся.

— С чего бы ему с собой кончать? — недоумённо спросил Кребб. — Лорда завалить и вдруг так глупо сгинуть?

— Все по-разному переживают горе. Вы ведь уже заметили: барсуки негодуют, грифы шепчутся, лучший друг от него отвернулся — и это только первый день. Кто знает, сколько выдержит в такой обстановке Избранный. Смотреть надо за ним в оба.

За столом разговоры ненадолго стихли. Дурмстрангцы, не участвовавшие в обсуждении, напряжённо переглядывались. Возможно, у них поселились какие-то сомнения — в самом деле, кубок зачаровывал директор Хогвартса, знаменитый и очень сильный волшебник, так что сама возможность четверокурсника обмануть Дамблдора, при огромном количестве умников со всех курсов, заполонивших больничное крыло своими провальными попытками, уходила в ноль. Если только сделано это было не специально — но в таком случае назревает международный конфликт.

— Иногда я забываю, — сказал Малфой, передавая Пророк Панси, — что мы с тобой одногодки, Браун.

— Вот видишь, — Василиса встала, поправляя складки мантии, — тебе есть, к чему стремиться.

Василиса оказалась права — к середине следующей недели градус недовольства по отношению к Избранному значительно вырос. Ребёнок перестал появляться в Большом Зале — ему мешали есть, кто-то проливал на него напитки, показательно фыркали, цокали. Невилл рассказывал, переписывая заляпанное эссе про прыгучие луковицы, что на парах с Хаффлпаффом сложнее всего — на Поттера озлобился весь барсучий факультет, и дело становилось всё серьёзнее.

В четверг, на занятиях с Муди, Василиса поинтересовалась, как обмануть кубок — она не сомневалась, что это возможно. И оказалась права — просто это трудновыполнимо для мага−обывателя. Делов-то, наложить сильный Конфундус — все преподаватели, включая приезжих магов, были способные на такие чары.

Флитвик же взялся на студентов всерьёз — он собирался добиться от каждого идеального исполнения Акцио. Дополнительная литература, которую он давал, должна была быть уже прочитана к этому моменту, но, естественно, не каждый соизволил это сделать. Вот и пусть мучаются теперь, подумала Василиса, занимаясь на парах Чар своими делами — прогуливать уроки и дальше уже было как-то неприлично, да и делать особо в школе нечего — так что пришлось взять у преподавателя несколько интересных личных книг и читать под его надзором.

У Невилла с чарами призыва выходила небольшая проблема — по большей части, Василиса была уверена, что это из-за того, что он не умел приказывать своей магии. Невилл был робким, но упёртым — он не сдавался из-за неудач, но боялся, что у него никогда не получится, а все усилия — в особенности, затраченные на него — окажутся напрасны. Василиса проблемы же не видела — она всегда вывозила невозможное на голой воли и злости. Если не получалось — значит, не очень-то оно ей надо, лучше поискать альтернативу. В любом случае, у Невилла получилось через неделю — после третьего, запущенного самолётиком из окна, эссе.

Малфой всё-таки сделал значки, поддерживающие Диггори, но к совету прислушался — Поттера они не оскорбляли. Закончил он дней за пять и постарался на славу — текст расширялся, мигал и работал как слабый фонарик. Многие подходили и просили у него похожий значок — мальчишка так обрадовался высокой оценке своего труда, что раздавал их бесплатно. Практика в чарах получилась впечатляющая. Василиса себе значок брать не стала — она не любила, когда на мантии, которую она постоянно убирала в сумку, или на одежде что-то болталось и отвлекало — тем более, что на парах Снейпа, Травологии и занятиях с Муди он бы только мешал. Да и, честно сказать, за Диггори она не болела.

В коридоре послышался гул — к кабинету шла толпа грифов. Им предстояли сдвоенные Зелья на полтора часа, и Василиса достала из сумки маленький пузырёк с зельем — голова у неё снова гудела. От гриффиндорцев отделился Невилл, чем-то ужасно довольный. Плотно стоящие слизеринцы спокойно подвинулись, чтобы пропустить его к Василисе, и снова сомкнули ряды.

— Принёс новые сплетни?

— Конечно! — Невилл привалился к стене, но быстро отпрянул — камень был ледяным.

Блейз на секунду отвлёкся от конспекта, чтобы приветственно кивнуть, а Дафна с радость закрыла тетрадь — её эта таблица ингредиентов уже изрядно достала. Но рассказать новости Невилл не успел — от грифов поднялся шум. Оскорбление выкрикнул рыжий невежда, кто-то ответил, и вот Малфой с Избранным схватились за палочки. Ученики шарахнулись в стороны — мало ли, чем шальным прилетит. У магов была изрядная доля якобы шутливых сглазов, после которых и кожа могла навсегда в синий окраситься, и уши вырастут, и ногти отвалятся. Опасно, но не обязательно смертельно.

Заклинания встретились и, как боялось большинство, отрекошетили. Сильно досталось Гойлу — по его носу пошли жгучие гнойные нарывы, — и он взвыл, закрывая ладонями лицо. Грейнджер же не пострадала и от боли не корчилась — Малфой послал в неё медицинское заклинание роста зубов — вреда оно практически не несло, кроме увеличения длины передних резцов. Именно этот момент выбрал декан, чтобы появиться — злости у него было хоть отбавляй.

— И что здесь за шум?

Малфою повезло: заклинание он выбрал не опасное, последствия которого легко корректировались медведьмой. А вот Поттер нанёс вред — Кребб, дождавшись отмашки Снейпа, бегом потащил друга в медпункт.

Василиса не сдержалась и тихо хихикнула — больно смешно смотрелись длинные зубы заучки с её пушистыми волосами. Возникло даже подозрение, что заклинание Малфой подобрал специально — скорее всего, грязнокровка не догадывалась, что косметические процедуры вроде уменьшения, увеличения зубов у магов в повседневном использовании.

Пара прошла буднично. Дафна резала корешки, пока Василиса помешивала варево — с её дрожащими руками был риск полоснуть по коже и испортить качественные ингредиенты. Котёл Поттера взорвался сразу, как тот ушёл на фотосессию — декан выглядел настолько взбешённым, что никто не решался его побеспокоить, даже во вред будущему зелью.

Следующие дни настроение скрашивала только свежая статья Скитер — слог у той был бойкий, резкий. Читать — одно удовольствие, если не знать, что Избранного после этой статьи травить начали с удвоенной силой. Слизеринцы, что показательно, участие в этом не принимали — молчали, по большей части. Видимо, слова про вероятное самоубийство Избранного зацепились за чужие умы, да и состояние Поттера заметно ухудшалось из-за близости первого испытания — он прятался в библиотеке вместе с Грейнджер и лишний раз не высовывался в коридор.

Двадцать первого числа все собрались в Хогсмид. Василиса до последнего не хотела идти — в деревеньке делать-то толком нечего, но её позвал Крам от лица всех дурмстрангцев — хотели поговорить о важном. Из важного, Василиса могла назвать только вино, поэтому взяла договоров с запасом.

Так они завалились толпой в паб «Три Метлы». Василиса целенаправленно выловила хозяйку заведения и напрягла её найти огромный стол, чтобы каждому хватило места — та не растерялась, на ходу трансфигурируя в мебель тряпки и шторы. Василиса, не дожидаясь окончания колдовства, села к стене — рядом с ней примостились Дафна и Блейз, не захотевшие пропускать самое интересное. Крам, его однокурсники и несколько присоединившихся в дороге шармбатонцев потоптались на месте и присели напротив. Юркий мальчишка подскочил к ним мгновенно — в его руках был заляпанный блокнот.

— Чего желают господа−волшебники?

Василиса мельком оглядела небольшое меню, прикидывая, на какой ноте хочет закончить этот день.

— Каждому по пинте медовухи. Следом, как опустеют стаканы, пятнадцать порций рома и огневиски с фалангу. Сосисок на закуску, жареной картошки и пастуший пирог — соответствующих порций, должно хватить каждому.

Мальчишка покивал, что-то черкнул в блокноте и убежал.

— Сначала дела или еда? — поинтересовалась Василиса, наблюдая, как к ним плывут под потолком кружки.

Победила, естественно, еда. После медовухи, пробуя смородиновый ром, они перешли к сути встречи. Как Василиса и думала, дело в контрактах — некоторые поняли, что бегать по всей школе за единственной ученицей как-то некрасиво, поэтому решили сделать всё цивильно. Это они правильно решили, подумала Василиса, доставая из сумки объёмную папку. Документы пошли по рукам и на какое-то время разговоры затихли — всем хотелось вчитаться в контракт и правила поставок.

— Почему Лаванде так легко продали алкоголь? — тихо спросила Дафна, прижимая ладони к горящим щекам.

— Так у неё аура какая, — ответил ей такой же пьяненький Блейз, — как же не продать.

Василиса, сидящая рядом и прекрасно всё слышащая, только покачала головой и начала отвечать на вопросы по контракту. Таких оказалось немного — всё-таки, написано было подробно и доходчиво. Когда принесли огневиски и закуски, вопросы сами собой прекратились, а договоры в момент подписаны — выпить подросткам хотелось больше, чем обсуждать формальности. 

Впервые за долгое время Василиса напивалась в компании — что для неё огромная редкость. В этом мире она разве что с Невиллом вино пару раз распила, да и всё на этом. В основном, пила в одиночестве и менять это не собиралась. Но сейчас — за весёлыми разговорами и нелепыми историями — Василиса почувствовала себя на краткий миг в полном порядке. Ничего не болело, голова была приятно лёгкой, а губы сами растягивались в расслабленной улыбке. Будто ей тоже почти-что-семнадцать, и она заканчивает обучение в следующем году. Будто ещё не знает, как болезненно это — жить дальше, перебарывать себя, держать голову поднятой; и на горизонте только начинают маячить отголоски проблем.

Сидели они в пабе долго, пока не стало совсем поздно. Василисе пришлось взять под руки Блейза и Дафну — те слегка перебрали. В итоге они прицепились к ней с двух сторон, как клещи, были ужасно горячими и постоянно норовили завалиться в сугроб. Василиса вздыхала, придерживала их за бока и перехватывала покрепче. Путь был не самый близкий, но от помощи Крама она отказалась, аргументируя, что друзья её и проблема тоже её. В подземелья они добрались под ночь — гостиная пустовала, как и последние несколько дней. Старшекурсники нашли заброшенный класс для дуэлинга и активно приводили его в божеский вид. Василиса упала на диван вместе со своей ношей — усталость, как и выпитое накануне, подгибали ей ноги.

Василиса вздохнула, всматриваясь в огонь в камине. У неё же была магия, и с помощью магии она могла не напрягаясь дотащить этих глупышей, но решила действовать привычно, как раньше. Когда не было магии, и сама Василиса была простой маглой — незначимой, никчёмной и жалкой. Все маглы такие, признаётся она себе, да и маги тоже.

Дафна потянулась, перекинув руку через Василису, и задышала ей куда-то в ключицу. Блейз же свернулся у неё под боком и положил голову на живот. Василиса откинула голову, лениво размышляя, что делать дальше. Хотелось спать, но не оставаться же в гостиной — это неудобно, глупо и совсем не безопасно. Она должна встать и дотащить своих пьяных друзей до кроватей. Но тело, такое ватное, не двигалось. Василиса позволила себе эту мнимую слабость, это нежелание, эту томную лень. Пару минут — ей никогда не требовалось много, чтобы собраться с силами. Не ищет аргументы — нужно или не нужно. Когда за высоким окном проплыла русалка, с глухим стуком задев хвостом стекло, Василиса медленно выдохнула.

Сначала Василиса отнесла Дафну — взяла её на руки, помогая себе Левиосой, бесшумно открыла дверь, положила на кровать, сняла ботинки. Убедившись, что никто не проснулся, вернулась в гостиную. Подхватила Блейза, нашла его комнату по табличкам — как-то Василисе не приходилось раньше ходить в мальчишеское крыло, — слабо толкнула приоткрытую дверь. Осмотрев комнату на наличие пустых кроватей, она наткнулась на ошарашенный взгляд Малфоя, читавшего в свете слабенького Люмоса книгу. Тот медленно указал рукой на пустующее место в левом углу, и Василиса, перешагивая раскиданные туфли, положила свою ношу на кровать. Той же Левиосой стащила с друга ботинки, развернулась и ушла к себе в комнату. Спать хотелось невыносимо — хорошо, что завтра выходной.

На завтрак Василиса пришла слегка пьяной, успевшей догнаться, пока одевалась — сны снились кошмарные, тревожные, и она долгое время ворочалась, боясь закрыть глаза и снова встретиться со своими сводящими с ума страхами. Во сне она не могла злиться — это не реальность, в которой её способно спровоцировать что угодно. Страх во сне был необъятным, всесильным — Василиса не могла приказать ему убраться и страдала от этого. Она не могла контролировать сны, не такие — только бежать от них.

Дафна долго собиралась, слоняясь по комнате, и тёрла сухие глаза. Василиса, усевшись за слизеринский стол, мысленно прикинула, что успеет та ровно за десять минут до окончания завтрака. Блейза на месте не было — только отпускающий тихие смешки Малфой.

— Забини не хочет выходить из комнаты. Боится, что умрёт от смущения.

— Это потому что ты любезно рассказал ему, что я принесла его в комнату на руках? — лениво поинтересовалась Василиса, кое-как намазав варенье на тост.

— Да, и уложила в кровать!

— У мальчика теперь травма?

Драко прыснул, чуть не расплескав сок. Сидящие рядом Кребб и Гойл заулыбались, старательно сдерживая смех.

— Так ты дверь с ноги открыла и стояла в проходе, такая невозмутимая, с Забини на руках. Я сначала даже не понял, что происходит. И только после твоего ухода почувствовал запах.

Конечно, подумала Василиса, столько выжрать и не провонять спиртягой — надо быть фокусником. А, она же волшебница, точно. Выпив, она не всегда об этом вспоминала.

К обеду-таки Блейз появился. Всё глаза косил, да отворачивался, боялся поднять голову, будто бы Василиса его на месте покарает за один лишний взгляд. На детские игры у неё настроения не было, поэтому предпочла просто игнорировать странное поведение. Если дело в простом смущении или в, может быть, ущемлённом эго, то Василисе это было тем более не понятно. Когда у неё было плохое настроение, то чужие чувства и проблемы всегда становились ей в тягость.

Во вторник, двадцать четвёртого, все собрались на трибунах. Первое испытание заключалось, в основном, в выживании, встреча один на один с драконом. Хоть те и были прикованы мощными цепями, многие не чувствовали себя от этого в безопасности. У драконов магическое пламя, вспомнила Василиса, наблюдая, как Делакур болезненно припадает на колено и хватается за прожженный бок. Шрамы после такого останутся, несмотря на медицинскую помощь. Малфой задирал рукава рубашки до локтей при работе с зельями, и Василиса, единожды попав с ним в пару, заметила кривой рваный шрам на руке — последствия встречи с гиппогрифом. Чудо, если чемпионы переживут Турнир — с таким-то испытаниями. 

Турнир Василисе не понравился. Они будто в колизее собрались и наблюдали, как насмерть дерутся рабы. В этом было что-то неправильное, и снова Василисе бросилось в глаза различие между мышлением магов и маглов. Долгоживущим, способным на неизмеримое множество вещей, позволялось быть слегка сумасшедшими. Вот уж с кем не заговоришь о гуманности, когда детей выкидывают из окна ради магического выброса, закрывают глаза на чужие смерти и считают за животных грязнокровок — суровый, живущий по древним законам мир.

Маленький Избранный на фоне огромной зубастой твари — Василиса впервые так отчётливо для себя пожалела мальчишку, обязанного рисковать своей жизнью ради каких-то непонятных вещей и чужих стремлений. Как же глупо получится, если он умрёт сейчас — никем не любимый, изгой школы и с единственной верной ему подругой. Василиса почувствовала, как у неё внутренности под рёбрами будто бухнулись в бездонную яму — это к ней пришло далёкое, хорошо затёртое воспоминание. Тело слегка затрясло, и она вжалась в сидушку, ища хоть какую-то опору. Будто яма под рёбрами — чёрная дыра, затягивающая её внутрь.

Мальчишка выжил, снова оправдывая своё прозвище. Василиса, приняв из рук домовушки бокал вина, рассеянно следила за небом — эмоции её были глухи.

Вечером слизеринцы привычно собрались в гостиной для обсуждения случившегося. Василиса, пригревшись в кресле у камина, долгое время просидела так, не различая чужих слов. Взгляд её был слеп, холодная дрожь била изнутри тело, и хотелось закрыть глаза на долгие часы — и, возможно, забыть их открыть. Во втором часу ночи, когда самые упорные затихли и разошлись, Василиса с трудом поднялась, опираясь на кресло, и, едва держа себя в сознании, медленно побрела в комнату. Её ждал долгий тяжёлый сон.

Мокрый и ветреный декабрь сделал своё грязное дело, и Василиса пролежала полторы недели, мучаясь от озноба и температуры. Блейз, Дафна и Невилл просиживали у её кровати всё своё свободное время, когда их пропускала медведьма — и в какой-то момент, сгорая от жара и ломоты в костях, Василиса поняла, как сильно на ней зациклены эти дети — они не видели без неё досуга, спрашивали совета, искали одобрения, хвастались успехами, горевали о неудачах, жаловались на чёрствых преподавателей или глупых однокурсников. Будто никого и не было больше у них, и Василиса, поражённая этой мыслью, недовольно вытирала мокрое из-за слёз лицо. Неправильно это было, нездоровая это зацикленность. Но и Василиса понимала, что виновата сама — носится с ними, как курица−наседка, наблюдает, как они стремительно растут и сама привязывает их к себе поддержкой и плохим аналогом заботы. Не заслужили эти дети такую плохую покровительницу в лице Василисы. Она хотела бы освободить их, выбросить из гнезда, отправить в свободное плавание, подальше от её дурного влияния, но не могла заставить себя этого сделать.

Муди, которому никто не потрудился сообщить, что индивидуальное занятие временно отменяется, сам наведался в больничное крыло. Василиса не пыталась выглядеть лучшем, чем она есть — ей было хреново и морально и физически. Профессор потоптался у койки, проворчал: «выздоравливайте, мисс Браун», — и поспешно ушёл. Василиса проводила его взглядом, укуталась в одеяло по макушку и повернулась к дверям спиной — со свистом задвинулась ширма, скрывая её от мира.

Когда состояние нормализовалось, но до выписки было дня два, Невилл принёс новости о Святочном бале. Макгонагалл не пожелала позора собственного факультета и устроила закрытый кружок танцев. Дафна же, прибежавшая следом, рассказала, что декан нанял — с поддержкой Совета Попечителей — для их факультета частного учителя, делящего змей на две подгруппы — всё-таки, уровень подготовки был разным. Чистокровные, по большей части, танцевать умели, и им требовалось только освежить знания. Были также и полукровки с бастардами, кто танцевать не умел — чтобы не мешать друг другу и никому не дать почувствовать себя бездарностью на фоне тех, кто уже знаком с основами, Снейп велел обучать их именно так. Что, если так посмотреть, ставило его на пьедестал — с чем согласился даже Невилл. Их-то просто всех согнали в кучу и особо не следили, получается у кого или нет. Избранный же, обязанный открывать бал, и того ни разу не встал со скамьи, ушедший с головой в свои мысли.

Танцевать Василиса умела, но не любила — особенно, на людях. Сама идея бала была хорошей возможностью дать школьникам отдохнуть, но предполагала суету и шум. Вернувшись из больничного крыла, Василиса застала именно это — и мгновенно поняла, что ей это не очень-то и нужно.

На занятиях с Муди они больше говорили, чем практиковались в заклинаниях. Василиса была ослаблена, и магия подчинялась ей рывками, поэтому она достала домашку, которой её завалили после болезни, и делала её с презлобным выражением лица — могли бы и забить, когда такое вокруг происходит. Так что разговор с профессором был прекрасным способом отвлечься и не вписать в эссе несколько матерных. Под конец Муди подсунул ей какой-то нумерологических расчёт и спросил, что это, мол, за белиберда и нет ли ошибок. Василиса задержалась ещё на полчаса, поясняя, что, не зная точных исходных данных и на кого делается расчёт, невозможно предположить итог. И, даже без вводных данных, конструкция откровенно хилая — будто делал её последний бездарь. Муди помрачнел, и Василиса сначала подумала, что бездарь тут как раз он, но профессор только сухо поблагодарил и посоветовал не опаздывать на ужин. Зацикливаться на произошедшем Василиса не стала — мало ли, мужику стыдно у профессорки Вектор спросить, решит ещё, что он в элементарщине не разбирается. Мужское эго — дело такое, хрупкое. Василиса похмыкала и забыла.

Макгонагалл со своими морскими свинками присела на уши всему потоку. Полезное умение или нет, но Василиса не могла себе представить, когда ей придётся совершать подобную трансфигурацию в обычной жизни. Если только ей срочно нужно будет продать кому-то свинку, а под рукой, вот ужас, только цесарка. Слушая её недовольство, улыбался чуть не провалившийся с заданием Невилл — у его подопытного осталось забавное оперение.

Про бал говорили на каждом углу. Невилл повздыхал, узнав, что Грейнджер уже пригласили, и заявил, что идти на бал с кем-то, кто его ни во что не ставит, не собирается. Василиса только порадовалась, что её друг начал себя ценить. 

К её удивлению, некоторые предпринимали попытки пригласить Василису на бал, но большинство сдувалось ещё на полпути, видя её недовольный взгляд — подловить получалось только в читальном зале, а Василиса жутко не любила, когда ей мешают. У сидящего рядом Блейза всегда делалось загадочно-довольное выражение лица, а Дафна всем своим видом кричала, какие же они слабаки. Детский сад, думала Василиса, вычерчивая таблицу для задания по Нумерологии.

— Та-а-ак, — протянула Панси, когда они собрались вечером на чаепитие, — Лаванда, ты уже пригласила кого-то?

— Нет, — Василиса проследила, как Пенка расставляет на низком столике несколько пирожных Чорли, сырную тарелку и сливочное масло, — если не передумаю идти, приду одна. Полюбуюсь на красивых вас, перекушу и отправлюсь домой. А вы как?

— Пойду с Драко. Надо же за ним проследить, в конце концов, — с наигранным недовольством поделилась Панси.

— Меня Нотт пригласил, — сказала Трейси, лениво пролистывая модный каталог. 

Резко выдохнув, Милисента закрыла лицо ладонями и пробормотала: 

— Я пригласила на бал Кэти Белл, и она согласилась.

— Ого, Мила!

Поздравляли её дружно. Василиса подлила всем ликёра в чашки, довольная, что с расспросами от неё на время отстали.

С одной стороны, было интересно, но с другой — Василиса никогда не любила школьные дискотеки. Шумно, людно, десятки неприятных глазу лиц. Конечно, для многих это был первый бал в жизни, и они испытывали волнение, это понятно. Но как же надоело.

Домой хочется, подумала Василиса, отбивая посланное в неё Муди проклятье. Завтра наступят каникулы, она могла бы собрать вещи за десять минут и через пятнадцать уже спать в саду. Возможно, Василиса даже отложила бы осмотр территории на какие-то сутки. Отдохнула бы от суеты, напилась зелья сна без сновидений, постаралась выспаться. Карри бы побаловала её коктейлями и новыми рецептам.

Василиса не имела постоянной привычки уходить в себя во время тренировок, но всё чаще её состояние оставляло желать лучшего. Непроходящая, накопленная с годами усталость — больше моральная, чем физическая. Не удивительно, что она пропустила атаку.

Бой остановился — Муди опустил палочку. Василиса вытянула правую руку, отстранённо наблюдая, как кровь капает на пол и пачкает одежду. Боль была жалящей и тупой — Василиса всегда с лёгкостью терпела такую. Она залечила рану, уничтожила пятна и снова встала в стойку, бросив безразличное: «Продолжим?». Профессор кивнул — до окончания занятия его заклинания стали ощутимо слабее, но едва ли Василиса это заметила.

Мысленно плюнув на приготовления, Василиса перенеслась домой следующим днём, никому ничего не сказав. Она планировала вернуться перед Рождеством, чтобы успеть на занятие к Муди, но отчего-то сомневалась, что ей хватит на это сил. Только на своей территории Василиса могла выдохнуть и расслабиться — её постоянно тянуло в сон, аппетита не было. Сад нашёптывал колыбельные и укачивал под самыми кронами, уговаривал остаться на подольше, раствориться в нём если не полностью, то хотя бы частично. И Василиса слушалась его: позволяла лозам вплетаться в волосы, оборачиваться вокруг рогов, прорастать сквозь кожу.

Сон продлился дней пять. Василиса оставила себе время, чтобы проверить положение дел. Лютик и Мята отправляли вторую партию вина для Министра, Паприка занималась выкапываем будущего пруда, а Пенка принесла новости, что сад пророс на Скеллиг-Габрэ. Деревьев было несколько, штук десять от силы, но практически всю площадь скалистого острова покрывали корни. Василису привело в восторг, насколько её детище самостоятельное — добыть излишки магии посреди океана, пожрать несколько водоплавающих и напитаться ими — поразительное же дело. Пенка принесла красивый череп то ли акулы, то ли ещё какой твари похожей — Василиса в таком не очень разбиралась, но с гордостью приказала поставить витрину для трофеев в кабинете.

Подарки были разосланы заранее — в этот раз и Муди досталась бутылочка подарочного яблочного. Оставшееся время до возвращения Василиса посвятила тому, что всласть напивалась и писала длинное письмо Гилдерою, делясь своими впечатлениями от Турнира, расписывала в подробностях иностранных гостей и первое испытание. Василиса подумала, что, как писателю, ему было бы интересно узнать максимально точный порядок событий и мелочи, о которых не пишут в газетах. Это было своеобразным общим впечатлением — обычно они обменивались короткими записками. Василиса разрешила Гилдерою вызывать Пенку, чтобы не передавать письма через десятые руки — проблема конфиденциальности и безопасности её сильно заботила. Сначала весточки приходили редко, но со временем Василиса начала получать их так часто, что не всегда успевала сжечь после прочтения. Гилдерой мог расписаться на салфетке и спросить мнения — такие «идейные салфетки» Василиса обязательно отправляла обратно вместе со своим комментарием на вырванном из тетради листке. Но всё остальное практически сразу подвергалось Инсендио — конечно, в карманах иногда оставалось несколько оборвышей, но на них не было хоть какой-то важной информации. Василиса понимала, что общается с достаточно знаменитым волшебником и любое «личное» может повредить его репутации, как, в принципе, и её. Василиса так и не привыкла, что тоже стала своеобразной знаменитостью. Гневные письма малолетних (а иногда и находящихся в приличном возрасте) завистливых хейтеров она стала воспринимать своей обыденностью, как и написание полных желчи ответок. Правильно Муди сказал, яда у Василисы было в достатке — сливать его приходилось постоянно.

Двадцать третьего вечером, когда Василиса уже прилично набралась и собиралась поспать, прилетела школьная сова — письмо прислала Дафна, с благодарностью за подарок и беспокойством, ждать ли её на бал. Василиса с силой надавила на глаза, вызвала Пенку, приказала передать Дафне её твердое «да, буду» — и вырубилась.

Спешить было некуда. Василиса проснулась, привела себя в порядок, пообедала и отправилась в Хогвартс — к Муди она явилась минута в минуту, и даже засевший в доспехах Пивз, слагающий весёлые матерные частушки, её не задержал.

— Вас не было в школе, мисс Браун.

— Верно, — не стала отрицать всем известную истину Василиса, — я была дома. Уже попробовали вино?

Она отразила несколько особо неприятных сглазов, облизывая сухие и тёмные, из-за выпитого накануне ежевичного вина, губы. Ей вдруг стало интересно: все ли преподаватели прочухали про её алкоголизм или только Снейп? Василиса-то и не скрывалась никогда, просто держать себя в руках умела. Но Снейп всё-таки за своим факультетом следил, каждого знал по имени и с родственниками многих был близко знаком благодаря не только своей работе декана, но и Мастерству в зельеварении. Этот внимательный чёрт, подумала про себя Василиса, меня бы и на другом конце школы учуял.

— Нет, — Муди легко отразил своим щитом посланный в него Мелофорс и заметно развеселился. — Хотели превратить меня в тыкву? Моё лицо настолько утомило вас, Браун?

— Как и моё утомило вас, — Василиса выставила слабенькое Протего, которое получалось у неё через раз. — Так что с вином? Не пьёте?

— А вдруг отравлено?

— Если вы хотели меня оскорбить, то у вас получилось, профессор, — Василиса с заметным трудом увернулась от замораживающего луча и зло стёрла снежинки с бровей. — Вам поклясться? Тем более, вчера я пила вино из этой же партии и всё со мной нормально, как видите.

— Так и быть, клятву брать не буду.

Муди хохотнул, посылая два Инкарцеро подряд — первое Василиса выжгла на подлёте, под второе не успела поставить щит — верёвка хоть и отклонилась, но с силой впилась в руку. На том решили закончить.

Василиса уставши опустилась в кресло, которое трансфигурировала для себя в чужом кабинете — Муди над её наглостью всегда только смеялся. Руку жгло — кожу содрало прилично, и Василиса нехотя повела над кровящим участком палочкой, залечивая.

— У вас большие познания в медицинских заклинаниях. Часто попадаете в неприятности?

— Думала, что умираю. Второй курс был. Стимул вышел неплохой.

— И сейчас, — Муди оглядел её магическим глазом от макушки до пят, — умираете?

— Может быть, — Василиса почувствовала, как горящую руку окутывает прохлада и убрала палочку в карман; она повела плечами, отмахиваясь от лезущих в голову мыслей, — для меня это больше не имеет значения.

Муди потянулся к припрятанной меж книг бутылке, Пенка, почувствовав желание хозяйки, поставила на стол два бокала и сырную тарелку. Они пили в молчании — каждый думал о своём. Василиса не считала, что оказалась в странной или неправильной ситуации — подумаешь, пила со своим профессором. Все они люди, всё-таки, им есть, что скрывать друг от друга. Но порой так хочется единения с кем-то, хотя бы мнимого, но спокойствия. Душа у меня болит, понимает Василиса. Но ничего с этим не делает.

Василиса ни разу за обучение не оставалась на Рождество в Хогвартсе. Повсюду развесили украшения, понаставили ёлки. Праздничное оформление сильно резало глаза. Утром все хватались за подарки, которые школьные домовики разложили в ногах. Только у Василисы несколько коробочек стояло на полу — Пенка доложила, что сон хозяйки важнее местных традиций. Дафна и Блейз подарили нож со специальным чехлом, который вроде должен сливаться с одеждой — и как только прочухали, что магловская кобура ей всю кожу сдавила. От Невилла был набор для вскрытия замков и книжка с запирающими заклинаниями — скорее всего, он остался под впечатлением от её лекции про защиту личных вещей. Также Василиса получила набор разноцветных чернил от Панси, связанный чай от Трейси, сыпящее комплиментами зеркало от Милисенты, набор элитных конфет от Малфоя и кучу сладостей от остальных змеек. Но главный подарок оказался от Муди — Василиса узнала его почерк на поздравительной карточке, которая крепилась к маленькой, размером с ладонь, коробке. Внутри лежал кожаный браслет — своеобразный чехол для палочки с пространственным расширением. Василиса уколола палец с помощью нового ножа и помазала кровью выделяющиеся на браслете руны — кожа плотно обхватила запястье, сжавшись, но дискомфорта не было. Вытащенная из-под подушки палочка мгновенно оказалась спрятана внутри — теперь Василиса могла не волноваться лишний раз, ведь постоянно была вооружена.

Одно было непонятно — к чему профессору вообще дарить ей подарок. Не банальная же вежливость. Василиса подумала, пожала плечами и решила, что нужно пользоваться тем, что падает в руки. Паранойей можно себе все нервы проесть, поэтому иногда нужно просто забить.

День прошёл в бесконечном ожидании его окончания. Василиса с облегчением переодевалась к балу, понимая, что осталось пережить совсем ничего — тем более, что она не собиралась оставаться до самого конца. Наряд у неё был простенький: чёрный шёлковый топ на бретельках и высокие штаны с кожаным ремнём, на ногах балетки, на щиколотках — повязанные браслетами лозы. Василиса зацепила передние пряди маленьким крабиком сзади, открывая лицо. Порылась в шкатулке, подобрала кулон на цепочке. Серьги надела те же, что и на встречу иностранных гостей. Ощущение было непривычным — ещё не находилось повода в этом мире, чтобы принарядиться.

Василиса отодвинула ширму, которая стояла около каждой кровати. Она осмотрела пустую комнату, но не было ничего, за что зацепился бы её взгляд. Она выдохнула, собираясь с силами, и вышла в коридор. В гостиной суетились змейки в ожидании своих пар и всех опаздывающих — Слизерин привычно собирался, чтобы выйти в люди полным составом. Василиса подошла к своему потоку, не обернувшись на чей-то комплимент, но молча кивнув. Панси поправляла криво завязанную бабочку Малфоя, Милисента нервно притоптывала ногой, Трейси что-то увлечённо рассказывала Нотту, Кребб и Гойл стояли совсем рядом, соприкасаясь плечами, и молча наблюдали за остальными, Блейз и Дафна тихо переговаривались и, прежде чем подойти вплотную, Василиса увидела, как они незаметно, но очень уверенно держатся за мизинцы.

— Все готовы?

— Лаванда, тебя не узнать.

— Отлично выглядишь!

— Правда? — Василиса показательно оглядела себя, проведя руками по бокам сверху вниз. — Я не старалась, честно.

— Напрашиваешься на комплименты? — наигранно пожурил её Малфой.

— Конечно, не без этого.

— Лаванда, — вдруг позвал её Блейз, — позволь нам пригласить тебя на бал.

— Ты позволишь нам быть твоей парой? — уверенно вскинула подбородок Дафна.

— «Нам»? — выделила Василиса, внимательно вглядываясь в лица своих друзей. — Раз вы уверены — хорошо.

Дафна и Блейз обошли Василису с двух сторон и, после разрешающего кивка, взяли её под руки. Слизеринцы загудели и дружно двинулись к выходу — до начала оставалось пятнадцать минут. Чем ближе они подходили, тем тише становились разговоры. Ударить в грязь было нельзя — на бал приглашены журналисты.

Василиса спокойно продвигалась вперёд, вслушивалась и иногда незаметно скашивала взгляд вниз, к ногам, наблюдая, как ей в шаг ступают её сегодняшние партнёры по танцам. Вот же удумали, пригласили её вдвоём. Неужто пожалели меня, раз я без пары, подумала Василиса, или дело в другом? Но спрашивать не стала — решила, что не хочет портить вечер лишними подозрениями. Надо же иногда отдыхать.

Народ толпился в вестибюле. Василиса внимательно осмотрела всех и, заметив относительно знакомое лицо, повернулась к Трейси.

— Разве это не Роджер? Не думала, что он осмелится пригласить на бал саму Делакур.

Трейси вытянулась, чтобы разглядеть стоящих у дверей чемпионов получше, и недовольно скривилась, будто вступила в чужие испражнения. Рядом с чемпионкой Шармбатона действительно стоял её единокровный брат.

— Выскочка, — сказала как плюнула Трейси.

Когда их запустили в зал и разрешили сесть, чтобы, наконец, поужинать, Василиса успела пригубить полбокала вина и ещё полтора, когда ужин закончился и заиграла музыка. Бал открывали чемпионы — пестрящие нарядами, довольные, гордые — на их фоне выделялся только Избранный, неловко взмахивающий руками и наступающий своей партнёрше на ноги.

— А мы с вами как — хоровод будем водить? — чуть насмешливо спросила Василиса, обернувшись к своим спутникам.

— Опять ты как декан язвишь, — улыбнулась Дафна.

— Выбор в твоих руках, — важно сказал Блейз, поправляя воротник. — Я не против встать в очередь.

— Тогда, — Василиса поставила бокал на стол и протянула Дафне руку, — дамы вперёд.

Василиса умела танцевать, но ужасно этого не любила. Её позиция всегда была исключительно ведущей и, если попадался своенравный партнёр с особо хрупким эго, танца зачастую не случалось вообще — Василиса предпочитала контролировать движения самостоятельно, чтобы не выбиваться из ритма, за которым с таким трудом следила.

Дафна зачарованным взглядом прикипела к её открытым плечам и, кажется, погрузилась в свои мысли. Василиса оставалась спокойна, наблюдая за происходящим в зале и вовремя уходя с пути разошедшихся в танце лесничего и мадам Максим. Мимо провальсировали довольные и счастливые Кребб и Гойл — на каждом повороте они менялись ведущими ролями, отчего казалось, что двигались те зигзагами.

— Что-то не так? — спросила Василиса. Не то чтобы они были обязаны разговаривать во время танца, но всё же.

— Нет, — Дафна подняла на неё взгляд, — просто ты всегда носишь закрытую одежду, а сегодня…

— Я сделала исключение, — Василиса легко рассмеялась, невольно притягивая к себе взгляды, — ты же не думаешь, что я хожу вся такая закутанная даже в своём поместье? Вот уж где я могу не беспокоиться об одежде, там всегда идеальная температура, да и на меня смотреть некому.

Когда первый танец закончился, Василиса довела Дафну до прежнего места и протянула руку уже Блейзу. Тот слегка растерялся, но быстро сориентировался, приняв позицию ведомого. Было заметно, что он боится сделать что-то не так — постоянно опускал взгляд на ноги и считал, безмолвно шевеля губами.

— Хей, — тихо позвала Василиса, — расслабься. Ты же отлично танцуешь.

— А если я наступлю тебе на ногу? — с каким-то внутренним ужасом спросил Блейз, и в миг показался таким мальчишкой. Василиса иногда забывала, что они просто переняли её взрослую манеру поведения и пытались быть серьёзнее, чем они есть. Хотели соответствовать, показать себя ответственными. Боялись, что их прогонят.

— Тогда тебе придётся извиниться, — Василиса проводила взглядом Крама и Грейнджер, улыбающихся и цветущих, — но это не значит, что я рассержусь. Ты же не специально.

Блейз, наконец, поднял голову.

— Но если специально, то разговор уже будет другим.

Василиса подмигнула, ловко уводя партнёра с пути Хагрида. Её настроение поднялось впервые за несколько месяцев — в груди билось такое непривычное чувство окрылённости. Хотелось шутить, язвить немного, улыбаться без причины, просто так. Потому что Василиса могла.

Блейз вдруг запнулся и повис в её руках. Василиса наклонилась ниже, будто так и задумано. Песня закончилась вовремя — никто бы не ткнул в них пальцем, сказав, что они облажались. Василиса оставила своих партнёров наедине, давая им возможность станцевать, и отошла к столу с напитками. Но когда вернулась, обнаружила, что они так и стоят, болтая с подошедшим к ним Невиллом.

Василиса не спешила — она наблюдала, как шипит пунш в её бокале, и чеканила ровный тихий шаг. Друзья смеялись, делясь чем-то личным — щёки их раскраснелись, а глаза блестели.

— Мне кажется, я пахну её духами.

— Это перегар.

— Невилл!

Василису заметили, только когда она подошла впритык. Пунш отдавал душком, будто в него добавили спирт, но пился легко.

— От меня так заметно разит? — Василиса повела перед носом рукой.

— Не волнуйся, — Невилл двинулся всем корпусом в такт музыке, — не больше, чем обычно.

— Наглец. Нев, не хочешь спасти попавшую в беду даму? — Василиса показала на одну из близняшек Патил, которая была вынуждена просидеть лучший бал в своей жизни в компании рыжего невежды. — Ты слишком хорошо танцуешь, чтобы скрывать это от других.

— Только потому, что ты так считаешь.

Этот вечер Василиса бы назвала самым странным и на удивление приятным из всех, что ей удалось пережить здесь за четыре года. Словно глоток свежего воздуха — атмосфера праздника, разговоры на грани флирта, лёгкое опьянение, отпущенные на время тревоги. Василиса ни разу не вспомнила о своём винном бизнесе, ремонтных работах, странном поведении преподавателей и своих личных проблемах. Она не планировала задерживаться, но получилось так, что вернулась в комнату во втором часу — внутри будто лопались от счастья пузырьки. Василиса кое-как переоделась, помогла Дафне с застёжками на платье и легла в кровать, плотно задёрнув полог. Сон накрыл её мгновенно.

На следующий день, когда девочки ещё спали, Василиса собрала вещи и вернулась в поместье — накапливать силы в саду для второго семестра. Она не занималась ничем важным, только спала и спала, восстанавливая ускользающее, словно песок сквозь пальцы, душевное равновесие. Открыла глаза лишь раз — чтобы с глухой тоской проводить уходящий год. По пробуждению Василиса повязала на запястья длинные лозы — сад принёс ей мысль высадить их на территории Хогвартса. Когда Василиса вернулась в школу и посетила завтрак, домовушка уже прикопала их в Запретном Лесу и около поля для квиддича.

— Уже читали статью Скитер? — первым делом спросила Василиса, присаживаясь на своё место.

— Как раз начали, — помахал газетой Малфой. — Толковое чтиво.

— Она назвала его «эксцентричным», — с сожалением вздохнула Панси. — «Маразматик» ему подходит лучше.

— Дамблдор всегда позволял себе совершенно необъяснимые вольности в подборе преподавательского состава, — зачитала Дафна. — Согласна, чего только стоил оборотень. Кстати, Лаванда, ты не знаешь, что с ним стало?

Конечно, она знала. Василиса лично проследила, чтобы тварь не могла вернуться к привычной жизни бесхозной дворняги.

— Его посадили на цепь и держат при аврорате. Больше он никому не навредит.

— Нет, ну вы видели? — подал голос Нотт. — Малфой, и как ты умудрился?

— На меня напал гиппогриф, а моего друга Винсента Кребба жутко искусал бешеный скучечервь, — с непередаваемым удовольствием зачитал свою же реплику Малфой. — Мы все ненавидим Хагрида, только боимся кому-нибудь сказать об этом.

— Как ты на Скитер вообще наткнулся?

— Не наткнулся, а целенаправленно выследил.

— Ну Малфо-о-ой, ну делец. Весь в отца!

Змеи рассмеялись, чем вызвали ненавидящие взгляды со стороны грифов. 

— Я тоже так хочу, — Панси потянулась к стакану с соком, — целенаправленно её выследить. Не одному же Драко хвастаться до конца учёбы.

— Думаю, — протянул до того молчавший Блейз, — тебе ещё обязательно представится такая возможность.

После статьи, как выяснилось из сплетен, лесничего заменила специалистка Граббли-Планк — о ней отзывались исключительно с восхищением. Панси же делилась со всеми желающими, что узнала за два урока больше, чем за два года обучения — причём рассказывала так подробно, что многие захотели впервые посетить Уход по своему желанию. Василиса наблюдала за этими шевелениями две недели, с усилием отвлекаясь от дополнительных заданий по Нумерологии, Чарам и Зельям — Муди же, будто увидев зелёный свет, постоянно подсовывал ей какие-то путанные расчёты, из-за которых голова пухла вдвое больше обычного. Пришлось брать их с собой в комнату, иначе занятия банально не начинались — Василиса сидела и высчитывала, пока экс-аврор пристально на неё смотрел.

— Но как не допустить Хагрида до преподавания? Дамблдор точно уговорит его вернуться.

— Напишите благодарственное письмо, — неожиданно для всех ответила Василиса, вроде как задремавшая у камина — десять минут назад её укрыли пледом и вытянули из рук учебник, — и соберите подписи учеников, которые поддерживают назначение новой преподавательницы. Уверена, наберётся прилично, даже из гриффиндорского рассадника. Но действовать надо сейчас — Избранный почти каждый день на опушке отшивается. Скоро начнёт кидаться на дверь.

— А откуда вы всё это знаете? — спросил какой-то первокурсник — по обычаю, те всегда сидели со всеми в гостиной, слушая старших.

— У меня там лазутчик, — со смехом поделилась Василиса, убирая покрывало. — Я всё знаю.

К сожалению, это было не так. Василиса многого не знала: что-то — по независящим от неё причинам, что-то — потому что считала это неважным или слишком муторным, чтобы начинать копаться, расспрашивать и искать. Все свои домыслы Василиса выписывала в личную тетрадь, но десятки пазлов отказывались складываться — постоянно не хватало кусочков, да и собственные эмоции с привязанностями ощутимо стопорили процесс. Василиса не назвала бы себя слепой, она была достаточно подозрительна и дотошлива в некоторых — исключительных — моментах, постоянно ждала подвоха от тех, кого приближала к себе — намеренно или нет. Василиса привычно занималась своими делами, проводила время так, как привыкла и слабо надеялась, чтобы это мнимое спокойствие и размеренность задержались на как можно дольше.

Панси взялась за сбор подписей всерьёз. Старшекурсники помогли составить само письмо, которое в дальнейшем планировалось отправить членам Попечительского совета в нескольких экземплярах. За четыре дня, включая субботний поход в Хогсмид, удалось получить подписи больше половины учеников школы. Некоторые из преподавателей также не остались в стороне — Василисе пришлось лично стучаться к Снейпу после отбоя, потому что его, в отличие от Флитвика, не могли выловить весь день. Также имел место быть такой аргумент, как: «Лаванда, ты же с ним на короткой ноге, уговоришь в два счёта». И, конечно же, Василисе даже не пришлось его уговаривать — декан сам подписал документ и выгнал её в коридор.

Дурмстрангцы же ощутимо полюбили змеиный факультет — постоянно задавали вопросы, зная, что получат развёрнутые ответы, приглашали к себе на корабль (в тайне от Каркарова), угощали привезёнными сладостями и частенько мелькали в дуэльном зале, шастая в подземелья, как к себе домой. В гостиную, естественно, их никто не пускал — это была неприкосновенная зона, где змеи могли расслабиться без внимания со стороны чужаков. Крам хоть и был молчаливым парнем, но вопросы задавал толковые — иногда он подсаживался к Василисе в читальном зале, спрашивая то мелочи про жизнь британских магов, то что-то серьёзное и заковыристое — ответить на подобное для Василисы было делом чести, иначе гордость бы не выдержала.

Как-то, в особо слякотный день, Крам подошёл к Василисе с личным вопросом. Умудрился тот действительно подгадать момент, когда она останется одна или развернул на входе её друзей — Василисе было не особо важно. Что больше удивило, так это фраза: «Извини за бестактность, но вот как девушка, можешь мне сказать…». Давно к Василисе не обращались с вопросами любовными — Крама действительно покорила гриффиндорская заучка. Сложно было объяснить ему, что грязнокровка ничего не знает о порядках магов и с самооценкой у той всё плохо — из друзей только книги, рыжий невежда и Избранный.

— Не пугайся, я тебя не отговариваю, — Василиса похлопала чемпиона по плечу, — просто обрисовываю. Грейнджер достаточно умна, но ещё не научилась этими знаниями пользоваться за пределами школьной программы. С социализацией плохо, общением не избалована, поэтому как вести себя во многих ситуациях ещё не знает. Могу точно сказать, что она не испытывает к тебе неприязни — иначе не разрешила бы сидеть под носом во время учёбы.

Василиса невольно оказалась зрительницей и сторонней помощницей в делах сомнительной любовной фигуры. К делу приплели Невилла — как главного лазутчика в стане врага. Тот узнавал мелочи, вроде: чем занимается троица разбежавшихся друзей, какое у их курса расписание и другие немаловажные вещи. Василиса изрядно повеселилась, разбавив свои пресные будни, грубо говоря, слежкой, которой так любила заниматься Золотая Троица. Меж дел любовных, они с Виктором перешли на «ты» — что было не сложно, с такой-то историей.

По Хогвартсу в какой-то момент загуляла сплетня, что Грейнджер серьёзно оскорбила Скитер в «Трёх Мётлах». Все знали нрав журналистки, как и то, что она не оставит подобное без внимания. Некоторые даже делали ставки на возможный исход, и размах этого действительно поражал. Виктор только качал головой на разговоры, единожды пояснив, что это очевидная плата за популярность и собственное мнение в магическом сообществе. Василиса вдруг отчего-то порадовалась, что так редко беспричинно открывает рот. Не то чтобы она боялась негативной статьи или огласки своего мнения для более широкого круга лиц, но переносить лишние неприятности не хотелось. Спокойствие и гармония — такой редкий и ценный ресурс.

На Чарах Флитвик устроил легальную бойню подушками — их предстояло отбрасывать с помощью Депульсо. На деле, эти чары резко меняли направление движения предмета, при этом давая ему дополнительную скорость, то есть, что-то неподвижное, например учебник, отправить в полёт было вполне реально. Василиса предпочитала поймать что-то Левиосой, прокрутить вокруг себя, если предмет был тяжёлым и остановить сразу не получалось, и отправить его обратно. Но во всём был свой толк. Первые четыре подушки улетели в специальную для них корзину, а все остальные — в однокурсников. Василиса не знала, кто конкретно испортил ей причёску, но по довольному лицу Малфоя, имела на этот счёт кое-какие мысли. На паре умудрились получить по лицу подушкой все, даже Флитвик — вот кто больше всех радовался результатам, так это он. Невилл потом рассказал, закрывая ладонями горящее от смущения лицо, что запульнул маленького профессора в корзину и получил за это пятнадцать баллов. Василиса тогда смеялась, не в силах остановиться, пока её друг ходил вокруг и просил перестать — но сам улыбался.

К февралю Василиса наконец добилась от Муди конкретных чисел, с которыми можно было работать. До этого она просто правила расчёты, но теперь хотя бы примерно понимала, с чем имеет дело. А дела были откровенно не очень — пришлось требовать всё обратно и переделывать, потому что формулы, которые изначально она подставляла, не подходили от слова совсем.

— День рождения объекта?

— Объекта? — волшебный глаз Муди бешено завращался, да и тот сам будто весь подобрался.

— Да. Вот в этой строчке, — Василиса ткнула пером в длинный пример с множеством производных, — должна быть дата. Тридцать первое число, это я вижу. Двадцать шестой год, хотя цифру шесть я кое-как отличила от восьмёрки. А месяц?

— Декабрь, — как-то нехотя ответил Муди. — Это всё?

— Нет. Дата у объекта одна? — видя непроницаемый взгляд, Василиса тяжело вздохнула — ей приходилось объяснять углублённое Прорицание и Нумерологию своему учителю, какой же кошмар. — У меня три даты рождения, это не так часто встречается, но всё же не запредельная редкость. Дата рождения оболочки, дата осознания и дата перерождения. Одна из них мне ближе всего, её я использую в завершающей стадии собственных расчётов, но они все важны и должны быть просчитаны. Поэтому я спрашиваю ещё раз: у нашего объекта есть другие даты рождения?

Первые мысли, что она занимается чем-то противозаконным, посетили Василису на третьем или четвёртом подсунутом ей расчёте. Это уже не было случайным набором цифр или какими-то выписками, и, так как она уже была знакома с какой-то частью, могла понять, что всё это — связка из одного сложнейшего уравнения. Чем бы профессор не занимался — Василисе было всё равно, но она предпочитала выполнять свою работу качественно. Это сейчас он пользуется её помощью, а потом придёт с претензиями, что что-то пошло не так. Нет уж, Василиса собиралась исключить любую возможность ошибки со своей стороны. В любом случае, для неё уравнение было похоже на суперсложное фигурное судоку — кричащий в лицо вызов, который невозможно пропустить. Вот бы приз ещё с этого какой поиметь, думала Василиса, вычерчивая очередную таблицу. Она спешила, работая на износ — последнее предсказание Трелони предвещало ей скорые проблемы.

Василиса особо не следила за притоком новых клиентов, как под копирку отправляя письма с контрактами. Когда она от скуки заглянула в блокнот, то поняла, что теперь косвенно имеет связи с самыми влиятельными магами не только старушки Британии, но и мира в принципе. Послы, посетившие министерский банкет, их родственники, друзья и прочие знакомые. Если до этого Василиса считала, что Малфои, Гринграссы и мадам Забини в её списке — достаточно престижное приобретение, то сейчас она и не знала, что думать. Стоило составить список самых узнаваемых магов по всему миру, чтобы хоть как-то ориентироваться в сотне родов. Василиса изначально поставила высокую планку и ценник, предполагая, что её вино будут покупать единицы, но зато все как один богачи, которые могут себе позволить за полгода потратиться на полное обучение в высшем магическом заведении — рода−долгожители умели зарабатывать деньги благодаря своим наследственным предприятиям. Теперь Василиса всерьёз задумалась о своих финансах, перечитывая отчёт от поверенного. Даже если бизнес затухнет, а клиенты уйдут, денег хватит, чтобы прожить в роскоши всю долгую жизни магички и ещё на толпу потомков останется. Перед Василисой были открыты все двери, ранее ей никогда не доступные: путешествия в другие страны, покупка недвижимости, любое обучение, которое взбредёт в голову, курсы, репетиторы, милые глазу вещи. Сосредоточившись на вине и заполнении продуктовых залов, Василиса как-то упустила, что может позволить себе намного больше, чем уход за собственным жильём и покупка одежды. И с чего она только взяла, что ей не хватит денег на постройку ресторана — скорее всего, видела привычную глазу валюту, забывая и о времени, и о курсе. Делов-то, закупить строительных материалов, заказать специальных артефактов и позволить себе «слегка» расширить бизнес.

Василиса подняла затуманенный взгляд от тетради — она исписала планами и возможностями десять листов и к каждому пункту имелись подпункты. Это открытие было для неё незнакомым, пугающим. Никогда ей не приходилось быть при таких деньгах, и она не знала, что с ними делать — поэтому жила как раньше, просто чуть лучше. Покупала себе сладости и одежду, всё равно чувствуя, что каждый раз — как последний. Вот бы хватило, всё время думала Василиса, не понимая, что обладает огромными средствами.

Василиса не была аристократкой. Она была гордой, но простой, да, не обделённой манерами и знанием этикета, но этого недостаточно, чтобы быть на равных с потомственными сливками общества. Её друзья — наследники влиятельных родов. Какими бы ни были их характеры, они знали свои права и обязанности с раннего детства. Василиса же всегда жила тихо, ничем значимым не выделялась — помимо своего огромного самомнения. Её бы назвали выскочкой, но с факультетом повезло — здесь были такие все. Василиса вдруг почувствовала острую благодарность к змейкам и своему декану — а такое за ней в принципе водилось очень редко. Мир вокруг переливался новыми красками.

Дополнительное обучение в кружке зельеварения принесло свои плоды. Снейп отметил, что зелья под её рукой получаются лучше, чем ожидалось, исходя из стандартной последовательности действий. Виной тому личная магия или что-то врождённое — неизвестно. Декан поинтересовался, не собирается ли мисс Браун углубиться в столь тонкое искусство и найти наставника.

— Не хочу оскорбить вас, сэр, — сказала Василиса, помешивая зелье уровня ЖАБА, — но вы уверены, что вам хватит времени, чтобы уделять мне достаточно своего внимания?

Снейп моментально ливнул — уж Василиса-то знала, как он постоянно занят. Уроки, проверка домашки, личные заказы, помощь больничному крылу, кружок этот, многообещающие старшекурсники — даже предложи она декану денег больше положенного, тот выкроит ей от силы час в две недели. Это не Муди, который от скуки шарахался по всей территории Хогвартса.

Василиса убавила огонь, дожидаясь, пока зелье примет салатовый оттенок. Её беспокоило кое-что — подозрение на грани ощущений и догадок. Но она не хотела вдумываться в это больше необходимого — приносить смуту в свою жизнь собственными руками ужасно не хотелось.

Дата второго испытания настала достаточно скоро — особенно для чемпионов. Василиса не следила за временем, поэтому, когда её потянули после завтрака к озеру, очень удивилась — у неё в планах была библиотека, запретная секция и продвинутые пособия по зельеварению. Впрочем, и здесь, вместо ожидания, она занялась составлением списка необходимых покупок для будущего ресторана. Василиса примерно посчитала, что может посвятить всю себя его строительству со следующего учебного года. С вином всё было налажено, всевозможные саженцы высажены, теплица достроена и заполнена. Почему бы не взяться за новую неприятность, которая стопроцентно пожрёт всё свободное время. Василиса иногда сама поражалась, какая она идиотка.

Холодно было до ужаса. Василиса — со злости, не иначе — столько сил влила в согревающие, что от неё чуть ли не пар шёл. Повезло всем, кто сидел рядом — радиус у чар вышел приличный, поэтому большая часть слизеринцев и половина хаффлпаффовцев сидели в тепле. Некоторые даже намеренно теснились, чтобы пустить других погреться. Грифы завистливо стучали зубами, но на них никто не обращал внимания — один Невилл, обсуждающий с Блейзом какой-то ядовитый сорняк, сидел в окружении змей полностью довольный.

Через час всё закончилось. Диггори занял первое место, как и Избранный — додумался тоже, спасать сразу двоих. Хотя по виду освобождённых из озера детей было понятно, что согревающие на них никто не кидал — усыпили, зачаровали и кинули в воду, как были. Совсем с ума сошли, подумала Василиса, попивая горячий глинтвейн, и не боятся же, что ребятня от пневмонии вся передохнет. Записав начало и конец состязания, Василиса отдала омнинокль Пенке — домовушка передаст его Гилдерою.

На обратном пути в школу, Василиса заметила, что рыжий невежда решил выставить свои претензии Избранному — и что за муха его укусила. Из криков было понятно, что Поттера обвиняли в медлительности — «а вот вытащил бы меня сразу!». Вот уж ребёнок, подумала Василиса, и сама не удержалась от ребяческого поступка — толкнула плечом Уизли, когда проходила мимо. 

Когда Муди отменил второе занятие подряд, Василиса не выдержала и отправилась в дуэльный зал. Она слишком привыкла сбрасывать стресс посредством выпущенных исподтишка заклятий. Старшекурсники проводили за дуэлингом всё свободное от уроков время. Василиса выловила мальчишку с шестого курса и настояла на битве до обезоруживания противника. Ни у кого не возникло вопросов из-за возможной разницы в силах. Василиса встала в стойку и посоветовала сражаться в полную силу.

Одним из сложнейших моментов дуэлей считалась не только беспалочковая магия, но и возможность вернуть оппоненту его же заклинание — причём достаточно быстро. Перехватить в полёте сгусток оформленной магии было нелегко — для этого требовался высокий контроль, резерв и воля. Василиса вообще считала, что всё владение магией завязано на воле. Поэтому, когда она перехватила посланный в неё сглаз и вернула его усиленным, бой закончился.

В начале марта возникло несколько проблем с почтой — погода стояла ветреная, и совы сбивались из-за этого с курса, доставляя письма иногда на пару часов, а иногда и на несколько дней позднее. Только отчётность из банка доставлялась вовремя — гоблины вешали на своих крылатых почтальонов специальные амулеты. Пятого числа появилась долгожданная статья Скитер, правда, не в Ежедневном Пророке, а в Ведьмополитене. Пришёл журнал не к завтраку, как должен был, а к концу обеда, так что читать пришлось по дороге на сдвоенные Зелья. 

— «Тайная сердечная рана Гарри Поттера», — с чувством зачитал Малфой. — Да-а, это именно то, что меня интересовало последний год, и как Скитер угадала.

— Заинтересовало-таки, действительно? — поддел его Нотт. — Мы что-то о тебе не знаем, Малфой?… Ай, держи руки при себе!

— Если я найду хоть одно упоминание о себе в статье, то подам в суд, — пробормотала Василиса себе под нос, но её всё равно услышали.

— Дафна, твои пять галлеонов, — Блейз достал из кармана несколько монет. — У Паркинсон действительно получилось.

— Я же говорила.

— Она ужасная, правда, ужасная, — зачитала свои же слова Панси, с превосходством поглядывая на остальных, — но она довольно-таки умная и, должно быть, хорошо умеет готовить любовное зелье. Думаю, именно так она их и завлекает.

— Где ты подловила Скитер?

— Я не раскрываю свои секреты.

Грифы подошли, когда Василиса дочитала журнал и успела переписать в личную тетрадь полезное косметическое заклинание. Невилл привычно отделился от толпы, и Блейз сразу втянул его в какую-то дискуссию, но много они обсудить не успели — из-за угла вынырнул Снейп. Конечно же, полпары ушло на обсуждение статьи — грифы не придумали ничего лучше, чем прочитать её прямо под носом декана. Тот, не пальцем деланный, устроил целое представление. Василиса тихо смеялась, утирая слёзы, и отчего-то не могла успокоиться. 

Аккуратно отделяя лапки скарабея от тельца, Василиса нечаянно прислушалась к возражениям Избранного — декан стоял над ним скалой, которая того гляди обрушится на пустую голову грифа. Профессор, наученный опытом, подозревал Поттера в краже ингредиентов — только к чему не блещущему умом четверокурснику шкурка бумсланга, которую используют в оборотном, было неясно. У Василисы были, конечно, кое-какие мысли на этот счёт, но ей очень не хотелось обличать их в слова — поэтому она сосредоточилась на зелье и принялась за шинкование имбирного корня. Работу удалось закончить даже не смотря на то, что оставшуюся пару с ними в кабинете провёл Каркаров — Василиса иногда поглядывала на него краем глаза, не зная, чего ожидать.

Как только дни стали в основном солнечными, Василиса засела в теплицах в компании профессорки Спраут и Невилла. Она решила для себя, что всё происходящее в школе не стоит того, чтобы отвлекаться от действительно важных дел. Спраут выслушала и про огромную зубастую герань, и про интерес к растениям, которые удобно выращивать для личного пользования. Так, совершенно неожиданно, Василиса получила несколько редких ростков из школьных теплиц — Спраут была только рада поделиться ими со своей любимой ученицей, но настоятельно попросила никому об этом не говорить.

Через неделю пришла заказная коробка с достаточно дорогими ингредиентами — Василиса наказала Пенке доставить её в определённый кабинет, но так, чтобы не потревожить находящегося в нём человека. Естественно, домовушка справилась с этим легко. Василиса только головой качала, не решаясь признаться себе, почему так поступает.

Василиса редко задумывалась о тех, казалось бы, естественных для неё вещах и действиях, которые выполняла ещё в прошлой жизни. Ей не хотелось посмотреть телевизор, не было желания узнать, в каком состоянии компьютеры и какая последняя версия Windows вышла на данный момент, не хотелось зайти в McDonald’s или Burger King. Фастфуд ей заменяла изысканная готовка Карри, а магловские приборы если кое-как и работали в магическом мире, то только на честном слове. Василиса не испытывала во всех этих вещах нужды — подходящих замен было достаточно. Поэтому если Василиса и тосковала, то причина была не в чём-то материальном. Люди, события, подтёртые ластиком воспоминания — блеклые и обрывочные, они всё равно хранились в памяти, занимали своё законное место, напоминая о себе от случая к случаю.

Дафна начала задавать вопросы на разные темы, но всё равно косвенно связанные с взаимоотношениями людей. Говорила и сама, правда за правду, следовала негласным правилам, не желая оставаться в долгу. Василиса любила отвечать на интересные вопросы и порассуждать над ними вслух, так что на вечерних чаепитиях значительно повысился градус откровенности в разговорах. Милисента рассказала, что презирает страх; Дафна поделилась, что предпочитает терпение вместо поспешных решений; Панси заявила, что ни во что не ставит задирающих нос наглецов, ниже её по уровню силы и положению в обществе; Трейси призналась, что всегда завидовала ледяному спокойствию своей матери и всегда стремилась быть на неё похожей. Это неплохо их сблизило между собой, девочки узнавали границы друг друга, повязывали себя общими воспоминаниями и раскрытыми тайнами. Очень по-слизерински.

После статьи заучке начали приходить письма от хейтеров — прямо во время завтрака ей вылился на руки буботуберовый гной из конверта. Свидетелями, как Грейнджер убежала в слезах, стали все присутствующие в Большом Зале. Крам, не дожидаясь окончания завтрака, побежал за ней следом.

— Друзья у Грейнджер, конечно, отвратительные, — протянула Панси, выкладывая на горячем тосте маленькие кусочки бекона.

— Уизли явно считает, что она заслужила, — Малфой подвинул Нотту сливочник, — мерзость.

— Теперь я понимаю предосторожность Лаванды, — Дафна покачала головой и перевела взгляд на Василису. — Ты ведь никогда не касаешься писем голыми руками, я права?

— Да, права, — ответила Василиса, размышляя, взять яйцо всмятку или вкрутую. — Всю мою почту сначала проверяет домовушка, уничтожает подобные, способные мне навредить, письма и потом передаёт их мне. Впрочем, я стараюсь не пренебрегать безопасностью даже после проверки.

— К чему такие сложности? — Гойл уже позавтракал и ждал сладкого.

— В позапрошлом году, когда Лаванда начала продажу вина, ей приходило много неприятных писем. Я помню, как она их сжигала!

— Действительно, ха, а я помню, как Браун за уши грифов таскала. Даже вопиллёры отправляла самым наглым!

— В письмах часто бывает что-то опасное? — вдруг спросил Блейз, отвлёкшись от конспекта.

— Амортенция, проклятия, порча — да много чего калечащего или смертельного, — Василиса махнула рукой, как бы показывая, что начинка её не сильно заботила. — Из ста писем важными окажутся, дай бог, пятнадцать.

Следующие занятия с Муди прошли в какой-то напряжённой атмосфере, но они хотя бы были. Василиса больше не сдерживала себя и посещала по вторникам дуэльный зал, но всё-таки занятия с профессором были на другом уровне — старшекурсники могли выучить сколько угодно заклинаний, но реального опыта их использования у них не было.

Василиса, которая не раз консультировалась у профессорок Вектор и Трелони за последние месяцы и изучила кучу дополнительной литературы, закончила с расчётами для Муди к пасхальным каникулам. Так как Василиса не любила тянуть время ненужными словесными расшаркиваниями, то вывалила информацию сразу — после успешной дуэли.

— Не знаю, для какого ритуала вам это нужно, да и знать не хочу. Вот это, — Василиса достала из сумки несколько сложенных листов разного цвета, — три благоприятные даты в этом году, это — точное время, когда нужно начать ритуал, а вот это — сколько конкретно потребуется испаряющего зелья с допустимой погрешностью в ноль целых пять сотых миллилитров. В любом случае, перед началом советую выпить Феликс Фелицис — из-за магического всплеска предугадать поведении погоды сложно, и может случится так, что придётся менять расчёты на ходу.

Муди смотрел каким-то тяжёлым, серьёзным взглядом. Он подтянул к себе листы Левиосой, внимательно их просмотрел и аккуратно засунул в карман. Молчание не тяготило Василису, но она понимала, что разговор не закончен. Это будто игнорировать слона в комнате, пока тебя придавливает им к полу, притворяться, что ничего не происходит и всё, конечно же, в порядке. У Василисы давно ничего не было в порядке, и она надеялась, что хорошо играет роль слепой идиотки.

— Ингредиенты — твоих рук дело?

— Да.

В пальцах профессора мелькнула палочка.

— Давно?

— Давно, — Василиса смотрела спокойно и чуть уставши — разговор ей был неприятен. — Я хорошо разбираюсь в зельях. И знаю, чем они пахнут.

— У тебя было много возможностей.

— Не отрицаю.

Василиса смотрела в глаза человека, носящего личину аврора Муди, и не чувствовала ничего: не было горечи или разочарования. Она наколдовала Темпус, собрала вещи и пошла на ужин, будто ничего не произошло. Василиса не собиралась делать из нынешней ситуации трагедию, тем более, причин для неё не было. И только когда удалось добраться до Большого Зала и очутиться в знакомой компании, она поняла, что её не ударили в спину и позволили уйти.

Стало больше свободного времени. Василиса и не подозревала, что расчёты занимали так много, но теперь у неё была возможность чаще посещать теплицы и клуб зельеварения, прочитать несколько отложенных книг, никак не относящихся к учёбе, написать лишний раз Гилдерою, делясь с ним мыслями и впечатлениями, оформить подписку на парочку научных журналов, вроде «Трансфигурация Сегодня» и «Проблемы чароведения». Ужасную скуку приходилось забивать хоть как-то — Василиса хваталась за всё подряд, не в силах контролировать свою нездоровую жажду деятельности.

Хоть весеннее солнце и припекало, Василиса чувствовала каждый сквозняк и умудрилась застудить шею на паре Астрономии. Она бы и промучилась дней пять, укутавшись шарфом по уши, пока боль не прошла, если бы Дафна и Блейз не затащили её в медпункт. Помфри даже предлагала остаться на ночь, ввиду особой болезненности Василисы, но та категорически отказалась, только выпив зелье. Ей-богу, будто никогда шею не застужала. Возможно, у медведьмы сложилось о ней какое-то неправильное впечатление.

На занятия к профессору Василиса пришла ровно в назначенное время — тот, судя по неубранной мебели, её явно не ждал. Василисе все равно было на чужие тайны — она здесь, чтобы получать удовольствие от дуэлей, узнавать новые заклинания и сбрасывать пар. И если у её учителя были какие-то проблемы, то ему стоило бы найти психолога. По правде говоря, им бы всем здесь не помешал хороший специалист.

— Итак, — она сбросила сумку на стул и повесила на его спинку мантию, — теперь у нас есть больше времени, чтобы махать палочками, а не перьями. Начнём?

Человек перед Василисой не играл роль: он наслаждался струящейся магией, с удовольствие творил заклинания и испытывал удовольствие даже от битвы таких скромных масштабов. Так всегда было, с первого занятия — цепляясь за эти детали, Василисе было проще принять действительность. Конечно, если бы не-Муди ей откровенно лгал, то пришлось бы довольствоваться дуэлями с одними только слизеринцами — Василиса бы не смогла принять подобное отношение к себе. Но лжи не было — только чужие тайны. И это было понятно.

Этот маг явно преступник, подумала Василиса, сбросив с себя Империо и успешно уклонившись от верёвок, — плевать, главное, что не оборотень. Страха она перед ним не испытывала.

— Благоприятных дат всего три? — поинтересовался профессор в конце.

— Да, и две из них уже прошли. Конечно, — Василиса язвительно улыбнулась, — вы можете сделать перерасчёт.

— Как насчёт помощи? — не-Муди приподнял бровь, забавляясь.

— А как насчёт платы?

В любом случае, разошлись они друг другом явно довольные.

Через месяц, двадцать второго мая в шесть утра двенадцать минут был проведён ритуал, ради которого столько старалась Василиса. Дата действительно выпала удобная — на субботу. Вероятность, что кому-то потребуется профессор в такое время, была ничтожно мала. Конечно, посмотреть на результат Василису никто не пригласил, но ей было достаточно довольно вида профессора за завтраком — значит, среди её расчётов не было ошибок.

По большей части, ученикам было не до третьего испытания — приближались экзамены, а все ранее заинтересованные старшекурсники и того махнули на Турнир рукой — им предстояло сдать ЖАБА. На стадионе для квиддича высадили кустарники — новость об этом принесли состоящие в команде змейки. Хоть матчи и отменили, они всё равно ходили тренироваться, готовя замену на следующий год. Василиса иногда таскалась с ними на свежий воздух, читая древние талмуды под припекающим макушку солнышком. Заодно проверяла ростки из своего сада, которые у стадиона высадила Пенка. Лозы — маленькие, но цепкие — почти не были заметны. Прорастая под землёй, они питались сильным магическим фоном от школы, и, когда Василиса позволила им оплести свои щиколотки, она почувствовала — километры вокруг; Запретный Лес, присутствие огромных арахнидов и кентавров, чувствующиеся, как паразиты на священной земле; подбирающиеся к Хогвартсу корни, как к единственному источнику воды на сотни километров вокруг.

«Вот моё дитё и в школу пошло», — усмехнулась про себя Василиса, делясь с ростками привычной им магией и забирая взамен ту, что они накопили. Отчего-то жажда сада её совсем не пугала — это казалось правильным.

Василиса не могла утверждать наверняка, но не-Муди стал… каким-то счастливым, что ли. Энтузиазма, по крайней мере, у него появилось с море, и занятия существенно повысили темп и нагрузку. Василиса не возражала — она часто стала пропускать ужин, увлекаясь изучением нового заклинания или обсуждением тактик.

На факультете начались едва заметные волнения. Единожды даже декан, заявившись на вечернее обсуждение «правил Тремудрого Турнира и их возможности обжалования через суд», посоветовал быть аккуратнее в своих высказываниях и постараться ничем себя не компрометировать в глазах всех остальных. При этом особое внимание он уделил Малфою и квиддичной команде — видать, как самым буйным.

— Мисс Паркинсон, проследите.

— Конечно, сэр, — Панси заулыбалась, пока Кребб и Гойл старательно сдерживали смешки, — я от Драко ни на шаг не отойду.

В первых числах июня, сидя на паре Прорицания, Василиса ощутила странное спокойствие. Учебный год должен был закончиться совсем скоро. Она пока не знала, когда сможет вернуться в поместье с этим Турниром, но уже предвкушала сладкий медитативный сон, который продлится не меньше месяца. Василису всё ещё можно было легко взбесить, но вспышки — и эмоциональные и магические — временно прекратились. Пользуясь случаем, она наслаждалась лёгкой апатичностью, которая пропадала только во время спаррингов, и лениво гуляла в компании дурмстрангцев около озера. Часто её звали на корабль — отведать деликатесов, сладостей и чего покрепче — Василиса обычно не отказывалась, каждый раз демонстрируя свою поразительную устойчивость к алкоголю. Один раз она всё-таки перебрала и заснула в ближайшей каюте — Виктор, едва соображающий, любезно уступил свою койку и свернулся на полу, укрывшись ковриком. Обеспокоенные Дафна и Блейз, выяснив у Пенки, где их загульная подруга, прокрались мимо Филча и помогли Василисе дойти сначала до школы, а там и до кровати.

Когда они собрались в читальном зале перед экзаменационной неделей, Невилл пригласил Василису в гости. Пока та раздумывала, вычерчивая очередную таблицу, от своего конспекта отвлеклась Дафна.

— А нас ты видеть не хочешь?

— Что вы! Просто бабушка…

— Я шучу, не волнуйся так! Мы всё понимаем, да, Блейз?

— Может, тогда погостите у меня? — Василиса подняла взгляд от тетради. — Места всем хватит, да и контроля, кроме моего неусыпного ока, никакого. Невилл, ты не против?

— Я, правда, рад, что ты предложила. С радостью!

Василиса достала личную тетрадь и сверилась с календарём, который прицепила на обложку.

— В начале каникул у меня дела, — она почти не соврала, сон — это тоже важно. — Пятнадцатое августа, воскресенье. Две недели до начала учёбы, думаю, нам хватит времени, чтобы немного побездельничать.

Невилл улыбнулся — единственный раз, когда он был у Лаванды в гостях, был одним из самых ярких моментов в его жизни. 

— Дафна?

— Я согласна, — голос её был торжественным.

— Блейз?

— А, что? — он отвлёкся от конспекта.

Василиса добродушно усмехнулась и подпёрла щёку рукой.

— Я приглашаю вас к себе в гости на каникулах, ты в деле?

Блейз, немного шокированный, торопливо кивнул.

— Хорошо. В любом случае, не забудьте меня известить, если что-то пойдёт не так. Пенка доставит вам за неделю письма, в которых я сообщу, во сколько открою камин, — Василиса параллельно делала пометки в тетради, чтобы не забыть самой. — Если захотите, можете сразу взять вещи для Хогвартса, отправимся на платформу вместе.

После этого отношения между ними стали совсем тёплыми, хоть Василиса и удивилась, что это возможно — ей казалось, что дальше уже некуда. Она стала часто ловить на себе долгие взгляды Дафны и Блейза, но старалась не обращать внимания, чтобы не забивать голову. Напридумывает себе ещё всякого, будет потом неловко.

Как-то Снейп попросил Василису остаться после пары и поинтересовался, не хочет ли она стать старостой в следующем году.

— Я никогда не ставлю своих учеников постфактум, как это происходит на других факультетах.

Снейп прошёлся по кабинету, осматривая его на наличие грязи или забытых ингредиентов.

— Вы одна из самых способных учениц школы, мисс Браун. Не смотря на ваши личные проблемы, — это он так тонко намекнул на её нездоровую любовь к вину и излишнюю агрессию, — вы никогда не позволяли себе лишнего, а если и позволяли, то я об этом не знаю, — значит, когда она приходила пьяной на пары, это было не в счёт. — Вы чётко понимаете иерархию своего факультета и следуете ей. У вас есть необходимый авторитет как на своём факультете, так и на факультете Гриффиндора. Истинно чистокровные ученики не смогут повлиять на вас или ваше мнение. У вас железные принципы, и вы не привыкли уступать. Также, благодаря вашим успехам в дуэльном клубе, шестые и седьмые курсы не оставят ваши слова без внимания.

Это было неожиданно, на взгляд Василисы. Её столько не хвалили последние лет двадцать, не меньше. По какой-то причине, после определённого возраста замечать личные успехи и достижения просто перестают. Или замечают, но считают это естественным, не думая, что человек приложил для этого уйму сил и хотел бы услышать пару добрых слов. Но Василиса старалась трезво — по большей части — оценивать свои способности.

— Декан, честно сказать, для меня это будет в тягость. Мой круг интересов достаточно велик, но вы это и сами знаете. Я могу оказывать поддержку старостам, но быть им…

Василиса задумалась, взвешивая все «за» и «против».

— Какую выгоду я получу?

Снейп едва заметно улыбнулся — это было очень по-слизерински. Начались торги.

— Я предоставлю вам допуск в Запретную секцию.

— Он у меня и так есть.

— Я его заберу.

— Минимум три преподавателя предоставят мне его снова без лишних вопросов.

— У вас будет возможность покидать гостиную после отбоя.

— И зачем мне это? Я ночью сплю.

— Вы сможете пользоваться ванной старост.

— Меня устраивает душ, — тяжко вздохнула. — Разве больше нет вариантов? Вы не рассматривали кандидатуру Панси Паркинсон?

— Мисс Паркинсон порекомендовала мне вас.

Василиса поморщилась и потёрла лоб тыльной стороной ладони.

— Мне не нужна эта ответственность.

— При этом вы брали её на себя с первого курса, заботясь о факультете. Напомнить вам случай с троллем?

— И что входит в обязанности старосты?

— Кураторство над первокурсниками, изъятие запрещённых предметов, снятие баллов и соблюдение дисциплины. Как вы и сами могли заметить, старшекурсники оказывают любую поддержку старостам, если это необходимо. Не беспокойтесь, мисс Браун, — декан будто почувствовал главную причину всех её сомнений, — вам не придётся подтирать детям сопли, если только в редких случаях. У нас здесь не ясли, на Слизерин поступают чистокровные и полукровки, уже получившие надлежащее воспитание. Вам не придётся сильно менять свой личный график. Тем более, — Снейп неприятно улыбнулся, — вам в помощь я назначу старостой мистера Малфоя, можете свалить на него большую часть обязанностей.

— Сэр, — Василиса покачала головой, — вы давно всё решили, и теперь просто пытаетесь меня убедить.

— Успешно?

— К моему сожалению, да.

— Хорошо. Для меня главное, что вы умеете действовать в непредвиденных ситуациях, остальное неважно.

Конечно, Снейп не упомянул деталей, но Василиса и так их знала — помнила, как бегала вокруг них Джемма Фарли. Был ещё один полезный момент: о том, что ученика назначают старостой, делается пометка в личном деле. Василиса не загадывала так далеко — у неё не было желания получать образование из-под палки.

Двадцать первого июня начались первые экзамены. Василиса не чувствовала волнения — вряд ли бы она отреагировала, даже если бы ей поставили Удовлетворительно или ниже. Друзья, видя её спокойствие и уверенность, сами перестали судорожно листать учебники — учились они вполне сносно, чтобы получить зачёт и не остаться на второй год. Травологию, Прорицание и Нумерологию Василисе поставили практически автоматом — она давно перегнала школьную программу, занимаясь индивидуально. С Зельями также не возникло трудностей — Снейп разрешил сделать для зачёта то редкое и в чём-то универсальное противоядие, которое она нарыла в книге пятнадцатого века.

В день третьего испытания назначили экзамен по Истории Магии. Василиса, съев на завтрак пару яиц и два тоста, чуть не опоздала к началу — голова у неё слегка болела из-за вчерашнего празднования у дурмстрангцев. Каркаров куда-то делся ещё в прошлом месяце, и студенты больше не боялись позвать к себе гостей — так что пили прямо на палубе, а с носа корабля прыгали в озеро.

После обеда Василиса нашла не-Муди, чтобы сообщить важную новость: занятий в этом месяце больше не будет.

— Я обычно не задерживаюсь в школе после экзаменов. Хочу вернуться в поместье завтра утром. 

— Не чтите традиции, мисс Браун?

— Нет, и не должна.

Оставшееся время до вечернего пира Василиса провела на улице, в неком подобие транса — корни её детища уже проросли на внутренней территории школы и легко откликнулись на тихий зов своей хозяйки.

За учительским столом сидели Бэгмен и Фадж. Третьего судьи, Крауча, не было — поговаривали, что он совсем заработался. О нём никто ничего не слышал долгое время, а письма от его имени перестали приходить в Министерство. Последний раз, когда его видели, Крауч выглядел апатично и практически не интересовался собственными делами — многие решили, что он окончательно перегорел и, возможно, уже покончил с собой.

В качестве испытания чемпионам предстояло войти в лабиринт, полный опасных тварей, и найти кубок. На трибунах собралось много народу — школьники, родственники участников, особые гости, репортёры. Гул стоял невозможный, из-за чего Василиса накинула вокруг лёгкий купол тишины, приглушающий чужие голоса. Теперь она могла спокойно почитать книгу, пока идёт испытание — каким-либо подобием экрана никто не озаботился, поэтому о том, что происходило внутри лабиринта, никто не знал. В какой-то момент читать надоело, и Василиса достала колоду карт — друзья с радостью согласились сыграть.

— Может в дурачка?

— А может в пьяницу?

— Лаванда выиграла, а мы ещё не начали.

— Ха, подъебал!

— Сойдёмся на преферансе.

Первой выбыла Флёр — как выяснилось, уже у самого финиша на неё напал акромантул. Потом Избранный — тот не справился с огромным скорпионом. В какой момент медики вытащили Крама, никто из друзей не уследил — и очень удивились, когда чемпион, с шиной на одной руке, присоединился к их игре. Желающих сыграть вдруг резко прибавилось, пришлось достать три запасные колоды, но это того стоило. Близнецы Уизли предлагали делать ставки, но их будто никто не слышал. Через полчаса, когда карты успели надоесть, перед трибунами появился Диггори с кубком в руках. Все повскакивали со своих мест, начали топать, кричать — поздравляли чемпиона. Хогвартс выиграл Тремудрый Турнир.

Отмечали с размахом. Так как Василиса отбывала раньше, она решила попрощаться с дурмстрангцами и не смогла от них уйти. Отмечали второе место Виктора и её отъезд — причём шумели так, что в школе их точно было слышно. Искать в этот раз её никто не пошёл. Василиса, от широкой души, послала каждому участнику Турнира по бутылке подарочного вина — это было спонтанное и явно пьяное решение, но она о нём не жалела. Пили они всё, что имело градус, поэтому и последствия были соответствующие — примерно в пять утра Василиса обнаружила, что её выворачивает в Чёрное озеро. Рядом лежал в одних плавках Виктор Крам и осоловело смотрел в небо. Такой обмен культурными ценностями иностранные гости точно забудут не скоро.

Вернулась в школу Василиса только к обеду, сделав над собой огромное усилие. Несколько дурмстрангцев также совершили подобный подвиг, поэтому их появление не осталось незамеченным. Василиса, намеренно не смотря по сторонам, подумала, что Снейп точно уже с десяток раз пожалел, что предложил ей быть старостой. Но слово-то не воробей.

— Лаванда.

Василиса медленно повернулась, чувствуя, будто её качает на волнах. Рядом стоял Диггори.

— Я хотел поблагодарить тебя за вино. Это был очень… своевременный подарок, спасибо.

Диггори говорил медленно и тихо — видно, тоже вчера отмечал. Василиса вдруг подумала, что выглядит, скорее всего, как инфернал — в зеркало она ещё не смотрела, только накинула очищающие и освежающие чары.

— Не за что, поздравляю с победой.

Через несколько часов Василиса уже отмокала в ванне, в своём доме. Она собиралась отдохнуть на свежем воздухе, в беседке и выслушать отчёты домовиков. Ей некуда было спешить, поэтому осмотр территории был отложен на следующий день. Сад, будто хвастаясь, окутывал её своей магией, как одеялом — показывал, как далеко он пророс и каким могучим стал. Василиса ловила яблоки, которые падали ей прямо в руки, нежно дотрагивалась до тянущихся к ней лоз и довольно улыбалась.

На удивление, этот учебный год закончился без каких-либо происшествий. Или Василиса так только думала.