Ха Джин молча поднялась по ступенькам, ведущим в большой и богатый особняк. 

Девушка далеко не сразу поняла, что везут её вовсе не домой. А когда до неё всё же дошло, с чувством чертыхнулась пару раз и укорила себя за витание в облаках. Подумаешь, замуж за любовь всей жизни выходит! Мозги-то должны на месте оставаться! Со её за такую беспечность по головке точно не погладит.

Водитель, грозный мужчина лет тридцати, только сообщил, что у него приказ доставить Ха Джин целой и невредимой. Приказ этот, разумеется, исходил от его господина. Кто такой этот господин, Ха Джин не спрашивала, не посчитала нужным.

Проходя в просторный холл и сворачивая к дверям в кабинет, куда её наверняка и вела прислуга, девушка твёрдо решила, что выскажет директору KIM Corp. всё, что она о нём надумала за время поездки. 

Но увидела Ха Джин вовсе не Ким Чхоль Сана.

Нет, конечно, Ха Джин никогда не видела будущего зятя вживую. Куда уж ей? Но лицо директора Кима не сходило с бизнес-журналов и достаточно часто мелькало в новостях. То он удачно вложил деньги, то начал строительство суперэлитного курорта… Иногда казалось, что, что бы ни делал господин Ким Чхоль Сан, всё приносило прибыль. В прошлой жизни этот человек наверняка был кем-то наподобие Мидаса.

У Ким Чхоль Сана было довольно широкое лицо с жёсткими чертами, и сам он был мужчиной крупным, хоть и не толстым. Господин же напротив был крепок, но худощав, и лицо его было узким, с острыми и не очень приятными глазу чертами. И взгляд такой холодный, безразличный, словно у рептилии. Мороз пробежался по спине Ха Джин. Девушке было совершенно не по себе.

– Так вот, какой ты выросла, – протянул мужчина, неторопливо потягивая кофе из чашки. Кто пьёт кофе в такое время?

Он ленивым властным жестом отослал прислугу прочь. В своём кабинете, настолько просторном, что сюда могла бы поместиться вся квартирка Ха Джин, он походил на короля, особенно во всём этом старинном убранстве. Девушка подумала, что никогда бы не хотела жить в доме с таким интерьером: тяжёлые шторы, громоздкая мебель из лакированного дорогого дерева и тёмная кожаная обивка – вся эта роскошь буквально душила, слишком бросаясь в глаза. Похоже, вся обстановка в доме служила только одной цели: показать каждому гостю, что хозяин был очень богат и, конечно же, могущественен.

Как жаль, что Ха Джин было абсолютно наплевать на такие вещи. Уж роскоши она повидала в своей жизни немало. В конце концов, она была любовницей Императора. 

– Аджосси, вы разве не знаете, что за похищение человека предусмотрена уголовная ответственность?

Мужчина тихо хохотнул, пробормотав что-то похожее на «Вся в мать», но Ха Джин не была уверена, да и разбираться не особо хотелось.

– А ты знаешь, что встреча с дочерью вряд ли будет рассматриваться как преступление?

– П… простите?

– Ты выросла настоящей красавицей, Ха Джин, жаль только, что и внешностью пошла в мою бывшую жену. Даже рост взяла от неё. 

Об отце в семье Го не говорили. Ха Джин носила фамилию матери сколько себя помнила, и её старший брат никогда не вдавался в подробности взаимоотношений их родителей, хотя помнить что-то должен был. Всё-таки ему было пять, когда родители развелись, а не годик в отличие от сестры. Конечно, Ха Джин было интересно, где сейчас их отец, почему он не приезжает и совсем не интересуется делами детей. Не то чтобы у девушки была какая-то тоска по мужчине, которого она в жизни не видела, ей просто было любопытно. Это ведь странно – обрубать все связи с людьми, которые когда-то были тебе семьёй. 

Если этот грубый, помешанный на деньгах мужчина был её отцом, то Ха Джин была ему благодарна за то, что он не тревожил их с матерью.

– Полагаю, вам что-то от меня нужно, господин…?

Мужчина рассмеялся. Его гогот не умещался ни в какие рамки вежливости и приличия, но он вовсе не походил на неотёсанного мужлана. Похоже, своим поведением отец рассчитывал запугать девушку.

– Мне нравится эта манера переходить сразу к делу, хоть я и не одобряю такого поведения по отношению к родителю. Где же радость от встречи с богатым отцом, исполнения всех мечт о шикарной одежде, косметике и новых богатых друзьях? Разве не это интересует в наше время девушек? Как, в прочем, и в любое другое время.

– Для человека вашего возраста у вас очень узкие представления о мире, аджосси.

Мужчина вновь хохотнул. Его явно забавляла эта странная и совершенно не смешная ситуация. А Ха Джин подмечала всё больше причин, по которым её мать развелась с этим человеком, поражаясь выдержке этой женщины. Она терпела его в течение целых пяти лет! Этот мужчина, каким-то непостижимым образом оказавшийся её отцом, был Ха Джин абсолютно противен.

– Это совершенно не важно, девочка моя. Как ты уже поняла, мне кое-что нужно, иначе тебя бы здесь не было, – мужчина притворно вздохнул, словно никак не мог понять, почему тратит своё время на такую ерунду, как разговоры с непонятливой девицей. – Видишь ли, я бизнесмен, моё имя – Хан Дэ Ён. Подробности тебе знать необязательно. Я хочу заключить крупную сделку с очень влиятельным человеком, и для этого мне нужна ты, Ха Джин.

Хан Дэ Ён швырнул на журнальный столик конверт из слишком дорогой бумаги какого-то благородного оттенка.

– Прежде чем отказываться, взгляни-ка на эти документы.

Девушка наклонилась, демонстративно неприязнённо подбирая конверт и злобно глянув в сторону нахального папаши. Она глухо зарычала, обнаружив внутри счета её семьи, о которых мать, разумеется, ей не сообщила.

– Ты же не думала, что твой годовой визит в больницу будет бесплатным? Да и курс реабилитации тоже был недешёвым. 

– Курс реабилитации оплачен, – выплюнула Ха Джин, даже не глянув на Хан Дэ Ёна. 

Но он был прав. Вопреки заверениям матери и брата, что они всё оплатили, Ха Джин сейчас видела злополучный листок бумаги прямо перед собой и всё пыталась понять, как ей справится с цифрой, аккуратно пропечатанной в соответствующей строке. Она была просто огромна.

– Полагаю, в обмен на помощь я получаю деньги?

– Какая умная девочка, – съязвил мужчина, сощурив тёмные глаза. Ха Джин с отвращением заметила, что они были того же цвета, что и у неё. – Совершенно верно. Тебе всего лишь нужно вступить в брак. Не перебивать! Я не доверяю Ким Чхоль Сану, банальный договор меня не устроит. Ты и представить себе не можешь, как изворотлив этот человек. В конце концов, за ним стоит целая армия адвокатов. Слыхал, его сын месяца три назад угрожал какому-то врачу расправой, так бедолага даже пискнуть не посмел. Папочка всё замял. А вот брак… Брак – это уже серьёзнее. Выйдешь за старшего сына. Жаль, конечно, что нам достался внебрачный ребёнок, но наследник KIMCorp. уже занят.

Ах, так вот, чего желает её жадный до денег и власти отец. Дочерям же следует помогать родителям в их начинаниях, правда? Жар прилил к лицу девушки, Ха Джин захлестнула волна жгучего гнева. Она демонстративно уселась в ближайшее кресло, подчёркнуто вульгарно закинув ногу на ногу. Леди О её за такие выкрутасы заставила бы стоять, нагруженной огромной и страшно тяжёлой стопкой книг, часов семь или даже восемь, не меньше.

– К какому числу мне следует выбрать платье для помолвки?

– Я думаю, что через неделю всё улажу, – довольно заявил Хан Дэ Ён, поглаживая подбородок. Он походил на кота, жирного, совсем не милого, со злобными глазёнками, так и ждущего, кого бы ещё цапнуть.

– Хм, – Ха Джин приторно улыбнулась, слегка наклонив голову. – Зачем столько ждать? Приём в честь помолвки Ким Со Мина состоится через два дня. Два брата, одновременно объявляющих о своём намерении жениться – это ли не повод для праздника?

Ха Джин ненавидела себя в этот момент. Она ненавидела этот тон, эти слова, эти жесты. Это была совершенно не она. Но Ха Джин уже однажды проиграла, оставшись в стороне, будучи слишком наивной и слабой, чтобы вступить в игру. И Со был вынужден биться с дворцовыми интригами в одиночку.

Что же, пора вспомнить, чему она научилась за те годы, что провела во дворце Манвольдэ. 

***

Вот уже второй день кабинет директора Кима сотрясался от криков двух мужчин. Домашние ходили на цыпочках и лишний раз даже носа не показывали из своих комнат. Даже госпожа Ли Хён старалась выбираться из дома как можно раньше и прихватывала с собой близнецов, возвращаясь с детьми только к ужину. Что уж говорить о прислуге?

Ким Ук Шин стремительно, широкими шагами вылетел из отцовского кабинета, ляпнув дверью так, что рама заходила ходуном. Она, вполне возможно, могла бы и треснуть, но, в конце концов, это не какие-нибудь двери, а выполненные на заказ из очень дорогого материала. Разумеется, они выдержали.

Никто и никогда не видел старшего сына господина Кима таким. Ук Шин всегда был мальчиком тихим и спокойным, особенно после инцидента в детстве. Сейчас же это был совершенно другой человек: в тёмных глазах огнём горит ярость, лицо ожесточилось и заострилось, мягкий рот искривлён в бессильной злобе. Совсем не похож на того серьёзного и рассудительного молодого человека с печальными глазами.

Вот так ему придётся расплачиваться за свои грехи? Прожив всю жизнь не в своём доме, став заложником политических интриг и выгодных кому-то сделок? Неужели он ещё недостаточно заплатил за всё? Неужели…

Со чёрным вихрем ворвался в комнату, со злостью швырнув телефон, чудом приземлившийся не на пол, а на ближайшее кресло. В отчаянии мужчина закричал, схватившись за голову. Он был готов рвать на себе волосы от бессилия. Столько денег, связей, власти – и всё без толку! Какая разница, богат ты или нет, если все деньги мира не помогут тебе найти утраченное? Какая разница, сколь ты успешен, если внутри всё медленно превращается в пепел, постепенно сжигаемое первобытным, животным страхом за любимого человека? О, проект Со принёс ему славу, продажи Lady Hae били все рекорды. Но какая, к чёрту, разница?!

– Ничего? – мрачно спросил Ук Шин, глядя на брата. Ему одному хватало нервов находится сейчас рядом с Со Мином. Подумать только, а ведь ещё вчера утром он светился от счастья!

– Нет, – сокрушённо прошептал Со. – Я был у неё дома, ездил к ней на работу, даже потребовал видео с камер наблюдения! Совершенно ничего. Я не знаю, где Ха Джин. Её мать и брат тоже ничего не знают.

Разговор с её семьёй дался Ван Со непросто. Совершенно не так он его представлял. Матушка Ха Джин мгновенно впала в панику, даже не поинтересовалась, почему поисками её дочери занимается незнакомый мужчина. Зато на это обратил внимание её брат. Со, конечно, был счастлив, что Го Чхан Ёль так печётся о сестре, но делу он совершенно не помогал.

– К-как… Как ты сказал? – пролепетал Ук Шин. – Ха Джин? Го Ха Джин?

– Что ты знаешь? – ошарашенно уставился на старшего брата Со.

– Я… – мужчина прикусил губу, соображая, как лучше поступить. – Я хочу, чтобы ты успокоился, Со. Тебе нужно потерпеть… Да послушай же меня! Тебе нужно потерпеть пару дней. Я обещаю: всё встанет на свои места. Если ты сейчас не возьмёшь себя в руки, можешь навредить и её семье, и своей. – Ук Шин подошёл ближе, в упор глядя на лицо Со, медленно переходившее из красного цвета в почти белый. Мужчина с силой сжал кулаки, побелевшие костяшки просвечивали сквозь натянувшуюся кожу. 

Рука человека, так сильно похожего на вероломного восьмого принца, легла на его плечо:

– Доверься мне, брат.

Однажды Со едва не потерял Су, доверившись старшему брату. Он знал о чувствах восьмого принца к девушке, знал, насколько тот любит её. Принцу-волку и в голову не пришло, что Ван Уку достанет сил совершить настолько гнусное предательство. 

Со только один раз навестил брата в ссылке, ещё тогда, в первый год кончины Су. Тот самый год, который прошёл для Императора Кванджона словно в бреду. Он ехал, чтобы убить брата. Со хотел умыться в крови человека, с которого всё началось.

Вот только Император ожидал увидеть беспринципного озлобленного интригана, отравляющего своей ненавистью всё вокруг. Однако вместо него нашёл только поседевшее и осунувшееся нечто, отдалённо напоминавшее человека, согбенного под тяжестью собственной совести. Он помнил Ван Ука, гордого, статного и рассудительного, восьмого принца, своего старшего брата. Этого сломленного, ослабевшего человека, предателя, убившего своих братьев и на коленях молящего о смерти, Кванджон не знал.

Отведя от его шеи острый меч, Со наказал изменнику до конца жизни мучится виной за то, что он сотворил со своей любимой женщиной. Пожелав восьмому брату долгой жизни, он уехал.

Больше Император никогда не видел восьмого принца.

Скинув руку Ук Шина со своего плеча, он тихо произнёс, глядя тому прямо в глаза, совершенно не подходящие молодому парню, даже не достигшего тридцатилетия:

– Ты помнишь, чем всё закончилось в прошлый раз. Используй этот шанс с умом.

Ук Шин молча развернулся, направившись в кабинет Ким Чхоль Сана.

***

Ха Джин снова сидела у окна, вглядываясь в пасмурную осеннюю даль, как делала это вчера и позавчера. Разумеется, о том, чтобы покинуть особняк до помолвки, речи не шло. Не было у неё и мобильного. Последние два дня напоминали Ха Джин то время, когда она сидела в доме Ван Чжона, ожидая своего Императора, всё надеясь, что ещё чуть-чуть – и он появится на горизонте. 

Она много о чём думала, пребывая в отцовском доме. Вспоминала рассказы брата о тех годах, что они прожили с матерью за границей и о которых Ха Джин помнила очень смутно. Она с грустью поняла, что там мама спряталась с детьми от деспотичного бывшего супруга. 

Девушка тяжко вздохнула. Знают ли брат и мать, что она пропала? Сообщили ли им об этом? А Со? Что сейчас с Со? Он, наверное, с ума сходит. 

Никакие адвокаты не помогут Хан Дэ Ёну, когда четвёртый Император Корё до него доберётся.

Сердце болезненно сжималось и пропускало удар, когда Ха Джин думала о том, что он там, во внешнем мире, снова совершенно один. Ночью, в тот единственный раз, когда Со остался в её квартире, она заметила, как плохо её Император спал. Он мог не шарахаться от телевизоров, мог научиться пользоваться смартфоном и привыкнуть к современной одежде. Мог даже взять на себя руководство коммерческим проектом, ориентируясь на одни только собственные знания. Но Со всё равно ещё не свыкся с этим миром, шумным, ярким, слишком раскованным для него. Ха Джин видела, как он метался по кровати, слышала, как он просыпался, резко втягивая в себя воздух, и снова проваливался в беспокойный сон. 

Девушка невольно хихикнула, припомнив историю, которую ей рассказал Со. Он тогда был в больнице и, разумеется, в его палате был новенький телевизор. Когда это страшное устройство впервые заработало, принц-волк с перепугу метнул в него пультом, да с такой силой, что тот пробил экран. Госпожа Ли Хён была в ужасе, так сказал Со. А после посещения МРТ в больнице было сложно найти медика, который рискнул бы взять у него анализы. Кажется, поход в палату к господину Ким Со Мину стал своеобразным наказанием провинившимся интернам. 

Уже утром Ха Джин спросила у Со, всегда ли он так плохо спит. Мужчина ответил, что в первую неделю вообще не мог спать. Даже с идеальной звукоизоляцией он не мог сомкнуть глаз из-за постоянного яркого света. Со рассказывал, что в такие ночи госпожа Ли Хён до утра сидела у постели сына, поправляя на нём одеяло и поглаживая по спине, успокаивая его, поддерживая своего мальчика. Это потом она поняла, что её сын, её настоящий сын, не выжил.

Раздался стук в двери и в комнату впорхнули две молчаливые служанки. Девушкам было некомфортно рядом с молодой госпожой. Конечно, среди прислуги ходили слухи о том, что директор Хан ищет своих детей вот уже больше двадцати лет, но никто и подумать не мог, что когда-нибудь хозяин преуспеет в этом. Оставалось только посочувствовать девушке.

Перед Ха Джин на кровати было разложено красивое чёрное платье в пол. Сделанное из тяжёлой ткани, оно должно было плотно облегать фигуру, слегка расходясь от бёдер. Удлинённые рукава с разрезами снизу и золотая цепь, прикреплённая к плечам, добавляли платью строгости и даже властности.

Пора наконец-то выйти как жена Императора.