Азирафаэль провел в Лондоне целую неделю. Исполнение полученных заданий он растягивал, как мог, однако все равно расправился с ними за три дня. Остальное время ангел провел в своем магазине, самому себе внушая, что приводит в порядок значительно поредевшие полки. Он не мог перетащить в Тэдфилд все, что накопил за столько веков, вернее, мог бы, но не видел в этом нужды. Если случится чудо, и им с Кроули удастся предотвратить Армагеддон, они вернутся в Лондон к своей прежней жизни. Если же нет… То все накопленные сокровища этой планеты, в том числе и интеллектуальные, потеряют всякий смысл.

Один раз Азирафаэль предпринял попытку прогуляться в парк, но быстро убедился, что не имеет для этого занятия подходящего настроения. Неясная тревога, прочно укрепившаяся в его груди, лишь сильнее колола, стоило увидеть места, поделенные ими с Кроули на двоих.

На седьмой день Азирафаэль четко осознал, что больше не способен выжидать. Непохожий на самого себя Кроули не только беспокоил, но и пугал. Страшно было подумать, что тот может выкинуть, оставшись в одиночестве, да еще и в таком странном состоянии. Ангел не представлял точно, кого надо будет спасать: Тэдфилд от демона или демона от него самого, но в том, что ему надо поскорее вернуться, он уже не сомневался.

Тэдфилд встретил Азирафаэля тишиной и спокойствием. И, конечно же, ощущением глубокой и безграничной любви, разлившейся в воздухе. После равнодушного, пропахшего поистине адской суетой Лондона это место ощущалось как глоток свежего воздуха, который ангел с удовольствием вдохнул.

Его душевный настрой повысился еще немного, когда, проходя через садик возле их дома, он убедился, что Кроули воспользовался его отсутствием, чтобы все-таки позаботиться о растениях. Те вновь выглядели пышными и ухоженными, изо всех сил соревнуясь друг с другом в красоте и здоровье. Это явно было хорошим знаком, и Азирафаэль, в душе давно простивший демону его вспышку плохого настроения, приготовился к теплой встрече. В конце концов, Кроули виднее, как управляться с собственными делами. Тот неоднократно шутил, что в Аду приняты жуткие кабальные законы, которые облегчаются только тем, что практически никто их не соблюдает. И если сам демон уверен, что за прогул-другой ему не грозит никаких серьезных неприятностей, то какое право имел ангел вмешиваться в его работу? Точнее, в отлынивание от нее. Тем более что лень — это тоже вполне достойное по адским меркам качество.

Запоздало подумав, что стоило закупиться в Лондоне несколькими бутылками хорошего вина, Азирафаэль переступил порог. Не беда, если Кроули будет в настроении, то вино можно и приманить — на полноценное чудо это все равно никогда не тянуло.

Азирафаэль аккуратно повесил свое бежевое пальто рядом элегантным черным дамским плащом — и только после этого заметил, что рядом простроилась еще и незнакомая куртка. Кто-то был у них в гостях, и это обнадежило ангела еще больше. Если Кроули решил нарушить свое уединение ради людей, то и с ним, скорее всего, будет не против помириться. Из кухни донеслись приглушенные голоса, и Азирафаэль направился туда, чтобы громко поприветствовать неизвестного пока гостя, однако услышанное заставило его замереть в паре шагов от двери.

— Тони, я не собираюсь ничего у тебя выпытывать, — голос Дейдре Янг звучал мягко и ласково. — Но никто не обязан переживать свои проблемы в одиночестве.

— С чего ты взяла, что у меня есть проблемы? — Кроули отвечал ей почти легкомысленно, однако Азирафаэль слишком давно и слишком хорошо его знал, и оттого ощутил отчаянно скрываемое напряжение.

— Ты уже месяц не выходишь из дома, — начала перечислять Дейдре. –Ты не виделась с Адамом, хотя он неоднократно о тебе спрашивал, и даже со мной, хотя я тебе звонила каждые несколько дней. Кстати, прости за настойчивость, просто я слишком сильно волновалась.

Возможно Кроули отмахнулся от этого извинения, ибо миссис Янг вернулась к изначальной теме.

— Я пробовала поговорить с твоим мужем, — продолжала она, — но он тоже не смог сказать ничего определенного. Тони, я ужасно не хочу лезть не в свое дело, но… быть может, у вас не все в порядке?

— Что может быть не в порядке? — почти искренне удивился Кроули.

— Не знаю… — голос Дейдре звучал чуть виновато. — У всех семей свои проблемы. Иногда… прежние чувства уходят. Иногда… приходят чувства к кому-то другому, третьему. Иногда… иногда мужчины могут вести себя чересчур властно.

Возникла небольшая пауза, за время которой Азирафаэль растерянно пытался осознать смысл только что услышанного. Из ступора его вывел негромкий, с еле уловимыми истеричными нотками смех Кроули.

— Дейдре! — воскликнул он. — Только не говори, что подумала, будто ангел меня бьет!

— Нет! — взвилась тут же миссис Янг, и Азирафаэль отрешенно подумал, что, наверное, она сейчас покраснела так же, как и он сам. — Нет, что ты! Он не похож на мужчину, способного поднять руку… Да и ты не похожа на женщину, которая будет терпеть. Но, Тони, ты за этот месяц как будто истаяла!

— Я говорила, что не очень хорошо себя чувствовала, — после небольшой заминки произнес Кроули.

— Похоже на то, — с явственной горечью отметила Дейдре Янг, — что это продолжается и теперь.

Кроули снова слегка задержался с ответом. Поколебавшись немного, он негромко признал:

— Да. Есть такое.

Азирафаэль вздрогнул. Не то чтобы он был экспертом по части определения лжи, тем более что он отлично знал, как хорошо подвешен язык у Кроули. Однако в этих его словах ангел отчего-то не чувствовал даже самой маленькой капельки неискренности. Так неужели с Кроули действительно творится что-то неладное?

Мысли Азирафаэля загнанно метались. Может ли демону мешать та атмосфера любви и гармонии, что разлита в воздухе Тэдфилда? А может, на него плохо влияет та доброта, которую он проявляет по отношению к Адаму и его друзьям? Доброта, которую Кроули старательно прикрывал «провокацией на мелкое хулиганство, способное вырасти до крупного», но которая была видна каждому невооруженным глазом.

— Тони, — ворвавшийся в сознание Азирафаэля голос Дейдре заставил его вновь прислушаться к разговору. — Твой муж об этом знает?

— Что знает? — а вот теперь неискренность можно было черпать ложкой. — О чем ты говоришь?

Миссис Янг помолчала, словно решаясь, но потом выпалила:

— Мистер Фелл знает о том, что ты нездорова?

Видимо, Кроули покачал головой, ибо Дейдре продолжала горячо:

— Тони, он имеет право знать. Он твой муж.

— Это на что-то влияет? — усмехнулся в ответ Кроули.

— Да, — твердо заявила Дейдре. — Ты же помнишь: «в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии».

— «Пока смерть не разлучит»? — снова эта нелепая истеричная нотка, которую Азирафаэлю так странно было слышать от Кроули.

Кухню накрыла тишина. Прошло несколько минут прежде, чем Дейдре Янг напряженным голосом уточнила:

— Все… настолько серьезно? — и уже быстрее, не дожидаясь ответа, добавила: — Тогда тем более ты обязана ему все рассказать! Через такое никто не должен проходить в одиночестве! Ты достойна того, чтобы рядом с тобой был любящий и понимающий человек.

— Нет, Дейдре, — Азирафаэль, к горлу которого подступил ком, почти видел, как качает головой Кроули. — Это только мое дело. На такое ничьей любви не хватит, даже такой безбрежной, как у ангела.

Это переполнило чашу поистине ангельского терпения, и Азирафаэль решительно шагнул на кухню.

— Дорогая, пожалуйста, позволь судить об этом мне, — заявил он, стараясь не обращать внимания на то, как при его появлении вздрогнули две фигуры за кухонным столом.

Зато он не мог не заметить, как Кроули дернулся, словно в попытке вскочить и отпрыгнуть куда-нибудь подальше, а затем сжался, будто пытаясь превратить свою долговязую фигуру в один маленький, почти несуществующий комок.

И, конечно же, нельзя было не увидеть <i>этого</i>.

Азирафаэль замер, едва переступив порог, неверяще глядя на обреченно ссутулившегося демона. Этого не могло быть просто потому, что этого не могло быть никогда. Нелепо, невозможно, нереально.

Дейдре Янг судорожно вдохнула, и это привело ангела в чувство. В несколько шагов он пересек кухню. Остановившись возле сидящего в напряженной позе Кроули, Азирафаэль осторожно, как нечто необычайно хрупкое, приобнял его за плечи и, чуть наклонившись, ласково коснулся губами виска, точно поверх отчаянно бьющейся голубоватой жилки.

Кроули застыл еще неподвижнее, почти превратившись в каменное изваяние. Доказательством того, что он все еще является живым организмом, была грудная клетка, едва заметно поднимающаяся и опадающая при редких сдавленных вздохах, и чуть учащенное сердцебиение.

Вернее, биение <i>двух</i> сердец.

Азирафаэль разжал объятия, однако оставил свою ладонь на спине Кроули, ровно между лопаток. Опустил взгляд на стоявший на столе магазинный торт. Заставил себя улыбнуться.

— Если дамы соизволят перебраться в гостиную, — произнес он мягко, — я мог бы приготовить что-нибудь для них. Миссис Янг, у вас будут какие-нибудь пожелания?

— Н-нет… Нет, — сперва растерянно, а потом тверже сказала Дейдре. Ее губы дрогнули в неловкой улыбке. — Мне кажется, прямо сейчас я вообще здесь лишняя.

— Тогда в гостиную пойду я, — с едва заметным вздохом заключил Азирафаэль.

Он вежливо кивнул гостье и медленно вышел из кухни. Напоследок его чуткий слух уловил торопливый шепот Дейдре:

— Все будет хорошо, Тони! Просто поговори с ним!

Как миссис Янг целовала Кроули в щеку и выбегала из их дома, Азирафаэль уже не видел.

Азирафаэль твердо решил не торопить события. Он уже дал понять, что все видел и готов к диалогу. Теперь дело за Кроули. Ангел очень надеялся, что тот все-таки захочет поговорить. Потому что у самого Азирафаэля сейчас в голове царил такой сумбур, что он опасался потонуть в нем, если начнет думать обо всем в одиночестве.

Некоторое время из кухни доносился шум льющейся воды: судя по всему, Кроули демонстративно мыл посуду руками. Потом еще пару минут звякала посуда: вытирал и расставлял. Наконец установилась абсолютная тишина.

Азирафаэль ждал появления Кроули в гостиной каждую секунду — и с каждой секундой все меньше верил, что тот придет. В конце концов, Кроули прав: это действительно его и только его дело. Миссис Янг судила о происходящем, исходя из того, что она знала — однако <b>все</b>, что она знала о них двоих, было неправдой. Ангел и демон не состояли в священном браке, более того, они и друзьями-то не были. И Кроули вовсе не обязан был отчитываться перед Азирафаэлем в чем-либо.

Худощавая, сейчас отчего-то выглядящая ломкой фигура Кроули возникла в дверном проеме тогда, когда Азирафаэль уже почти совсем уверился в том, что тот не придет. Демон замер на пороге, словно не смея его переступить. Смотрел он куда угодно, только не на ангела.

Азирафаэль понял, что начинать разговор придется ему. И вести — тоже. При этом желательно вести его так, чтобы не спугнуть и не оттолкнуть такое слабое сейчас доверие.

— Почему ты не хотел мне ничего говорить? — осторожно произнес Азирафаэль. Пожалуй, именно это его волновало чуть ли не больше всего прочего.

Кроули пожал плечами. Он все еще стоял в дверях, облокотившись о косяк и обхватив себя обеими руками.

— Дорогой, — еще больше смягчил голос Азирафаэль. — Сядь, пожалуйста. Мы просто поговорим.

Поколебавшись немного, Кроули все-таки прошел в гостиную. С отвращением посмотрел на диван в бежевую клетку, но все же опустился на него. Азирафаэль сел туда же, но на расстоянии, чтобы не влезать в чужое личное пространство.

— Я просто не понимаю, — стараясь не впиваться в лицо Кроули взглядом, сказал он. — Мы общаемся шесть тысяч лет. Мы… знаем друг о друге такое, чего о нас не знают даже наши ведомства. Мы хорошо изучили привычки и слабости друг друга, и никто из нас никогда не попрекал ими.

— Гхм… — хмыкнул Кроули. — Это вот то, что сейчас происходит, ты обозвал привычкой или слабостью?

— Не передергивай, пожалуйста, — вздохнул Азирафаэль. — Я просто хочу сказать, что ты вряд ли имел причину стесняться или бояться…

Кроули театрально закатил глаза.

— Вы с Дейдре как сговорились! — протянул он с наигранной насмешкой. — Она заподозрила, что ты меня бьешь, ты — что я тебя боюсь… Ангел, ты не тянешь на домашнего тирана, с какой стороны ни посмотри.

— Но тогда — почему? — Азирафаэль не собирался отступать, хотя и очень старался не давить.

Кроули помолчал, а когда пауза неприлично затянулась, неохотно произнес:

— Тебе бы это не понравилось. Мне, если честно, это тоже не нравится, но это моя проблема, а не твоя.

— Кроули, дорогой, — Азирафаэль снова вздохнул, теперь уже устало. — В глазах всего Тэдфилда это будет <i>наша</i> проблема. В смысле, наше дело. Ведь они считают нас мужем и женой, и оттого все будут уверены, что этот ребенок — наш общий.

Умом Кроули понимал, что однажды этот разговор состоится. Он не сможет прятаться от ангела вечно. Когда-нибудь тот узнает — когда-нибудь узнают <i>все</i>, но на данный момент только Азирафаэль имел значение. И Кроули с почти детской наивностью надеялся, что к тому моменту все как-нибудь разрулится само. Быть может, однажды он проснется и осознает, что все это был только глупый кошмарный сон, и затем откажется ото сна на ближайшее столетие.

Однако судьба распорядилась иначе. Не то чтобы Кроули верил в судьбу, однако долгая жизнь на Земле его приучила к тому, что либо Непостижимый Замысел и правда на диво <i>непостижим</i>, либо помимо Рая и Ада существует еще какая-то третья сила. Иначе, как именно ее влиянием, Кроули не мог объяснить, почему Азирафаэль вернулся именно в тот день, когда Дейдре Янг уговорила его встретиться и поболтать.

Но, быть может, так действительно лучше, попытался убедить он самого себя. Однажды им все равно пришлось бы начать этот разговор, и не так уж плохо, что ему не надо было думать, как это сделать. Азирафаэль вызвал его на обсуждение сам и сразу обозначил, что он считает самым важным в сложившейся ситуации.

— Тебя это задевает? — как можно равнодушнее произнес Кроули. — То, что этого ребенка будут считать твоим?

— Что?! — ангел растерянно округлил глаза. — Нет! Я вовсе не это хотел сказать! Это… наверное, в каком-то смысле это логично… и даже нормально. В глазах всех прочих мы — семейная пара, и естественно, что однажды у нас появится ребенок…

— <i>Естественно</i>? — Кроули не сдержал болезненно ехидной ухмылки. — Ты действительно считаешь, что это <i>естественно</i>?

— Нет, — честно признался Азирафаэль. — Не считаю. Более того, я даже не представляю, как это у тебя получилось.

Он помолчал немного, бросив на Кроули быстрый взгляд искоса. Было совершенно очевидно, что ангелу безумно интересны подробности, однако природная деликатность не позволяла спросить в лоб. Поэтому, после несколько затянувшегося неловкого молчания, он начал издалека.

— Помнишь тот Потоп? Официальной версией было, что Господь разгневалась на людей за их грехи. Всем этого хватило, ведь никто не хотел вызвать гнев Божий на себя. Однако ты ведь прекрасно знаешь, что люди грешили, да и сейчас грешат по всей Земле.

— Знаю, — скривился Кроули. — Сам неоднократно прикладывал к этому руку.

— Да, — рассеянно кивнул Азирафаэль. — Вот именно. Но тогда, при Потопе, пострадала только Месопотамия. Видишь ли — на самом деле это большой секрет, но, спустя пять тысяч лет, думаю, можно уже и сказать, — дело было не только в людях. И даже не столько в них, сколько в ангелах.

— Ты про нефилимов? — протянул Кроули. — Да, помню, конечно. Скандал получился знатный, но на Небесах всегда тщательно подчищали грязь, чтобы ничто не омрачало ангельские перышки.

— Она тоже была крайне опечалена произошедшим, — доверительно сообщил Азирафаэль. — Однако она не могла допустить, чтобы дети ангелов и смертных женщин существовали в этом мире. Они получили бы ангельское могущество и человеческую свободу воли, что стало бы… даже не бомбой замедленного действия, а самым настоящим ядерным реактором.

— Надо же, какие технологичные сравнения, — угрюмо съязвил Кроули, однако не сделал попытки добавить что-либо.

Азирафаэль глубоко вздохнул и, поколебавшись, продолжил.

— Господь заблокировала возможность к размножению у сосудов, выдаваемых ангелам. По-хорошему, ее там вообще не должно было быть, но сосуды создавались по образу и подобию человеческому, лишь не наделялись душой, и потому все базовые функции прилагались по умолчанию. Но теперь совершенно точно ни у кого из ангелов не может быть детей. С демонами, видимо, все совсем по-другому.

Кроули поморщился, словно его неприятно укололи булавкой. Поерзал немного, ища более удобное положение. Посмотрел на свои сплетенные в замок пальцы.

— В каком-то смысле — да, — произнес он наконец. — По-другому. У демонов в принципе никогда не было этой возможности. У нас целое подразделение демонов-искусителей, чья прямая обязанность — вступать со смертными в сексуальные связи. Ну и, конечно, никогда нельзя сбрасывать со счетов вероятность, что кому-нибудь из нашей братии нет-нет, да ударит в голову желание поглумиться над людьми таким образом. В общем, у нас своих нефилимов никогда не было.

— Но тогда… как? — все же выпалил мучавший его вопрос Азирафаэль.

— Не знаю, — Кроули откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Он вдруг почувствовал опустошающую усталость. — Я тебе больше скажу: я даже ни с кем не был, по крайней мере, последние пару-тройку тысяч лет.

Глаза Азирафаэля широко распахнулись и стали совершенно круглыми.

— Ты… хочешь сказать… — пробормотал он недоверчиво. — Что, помимо всего прочего, это еще и <i>непорочное зачатие?</i>

— Судя по всему — да, — хмыкнул Кроули и вдруг нервно хихикнул. — Надеюсь, нам не грозит явление Гавриила? Ибо если да, то не представляю, кто из нас с ним окажется в б<i>о</i>льшем шоке.

— Это не смешно! — возмутился Азирафаэль. — Вот только Гавриила нам тут не хватало! Кроули, пожалуйста, скажи мне: ты имеешь хоть какое-нибудь представление, как этот ребенок оказался в тебе?

— Ни малейшего, — вздохнул демон. — Могу только предположить, что здесь замешаны мои игры с собственным полом.

— Ты хочешь сказать, что имеет место… партеногенез? — ошарашенно переспросил Азирафаэль. — Но у людей его не бывает!

— У некоторых пресмыкающихся — бывает, — неохотно возразил Кроули. — У кое-каких змей — в том числе.

Азирафаэль посмотрел на него с недоверием, а потом, словно вспомнив, нахмурился и с подозрением произнес:

— Но не у самцов! Дорогой, ты же вернулся в мужской облик. Или ты его опять поменял?

— Нет, — Кроули закрыл лицо руками. — Это, наверное, как раз самое мерзкое. Я в мужском теле, однако у меня в брюшной полости сейчас существует матка!

Азирафаэль, казалось, потерял дар речи, и Кроули показалось, что ощущает его старательно сдерживаемые чувства. Нет, не отвращение и не брезгливость, но ту мучительную и унизительную жалость, которую испытывают по отношению к калекам. По-хорошему ему тоже следовало промолчать, однако у Кроули словно снесло предохранители.

— Извини, если тебя корежит от физиологических подробностей! — выпалил он. — Однако ты сам захотел этого разговора и сам задавал эти вопросы! Да, внутри меня — матка, а снаружи — член, и понятия не имею, как ребенок будет выходить наружу!

Азирафаэль сморгнул, а потом зажмурился. Посидев так немного и слегка переждав бурю, он осторожно уточнил:

— А ты разве не можешь сменить пол на женский? Хотя бы сейчас, чтобы было хоть немного удобнее?

— Не могу! — огрызнулся Кроули. — Именно сейчас — не могу. <i>Инородное тело</i> внутри меня не дает мне вообще ничего сотворить со своим организмом! Даже бриться приходится вручную.

Азирафаэль вздрогнул на словах «<i>инородное тело</i>», а потом глубоко вздохнул и осторожно предложил:

— Кроули… Дорогой… Пожалуйста, не кричи на меня. Извини, что вынудил говорить тебя о, как я теперь понимаю, очень неприятном и болезненном для тебя. Однако ты и сам понимаешь, что это проблема, которую надо решать. <i>Нам</i> надо решать. И если я могу тебе как-нибудь помочь…

— Помочь? — криво усмехнувшись, перебил его Кроули. — Как?

— Я мог бы… — Азирафаэль на мгновение замялся, а потом очень быстро продолжил: — Я мог бы извлечь из тебя этого ребенка.

На гостиную плотным пологом упала мертвая тишина. У Кроули глубоко внутри, в районе солнечного сплетения, там, где по предположениям у людей находится душа, мучительно заныло. Предложение ангела было понятным, логичным и даже, если смотреть отвлеченно, милосердным.

И — совершенно неприемлемым.

Кроули поднялся с дивана на подгибающихся деревянных ногах, и Азирафаэль поспешил последовать его примеру. Пару раз демон открывал рот, чтобы что-то сказать, но лишь сглатывал горькую слюну. Наконец ему удалось выдавить из себя членораздельные звуки.

— Я не топлю детей, ангел. Это — прерогатива Бога.