Адам с энтузиазмом приканчивал уже второй кусок торта. Азирафаэль от него не отставал, разве что ел гораздо аккуратнее. Впрочем, трудно обвинять семилетнего мальчика в том, что он так искренне отдает дань вкусу.

— Она похожа на креветку, — вдруг произнес Адам, заставив ангела поперхнуться чаем. — Но на очень милую креветку.

— Спасибо, — с трудом подавив улыбку, поблагодарил Азирафаэль. — Однако дети растут быстро, и я надеюсь, что очень скоро она будет все-таки похожа на очень милую девочку.

— Она будет похожа на миссис Фелл, — так уверенно заявил Адам, что ангел отчего-то ему сразу поверил. — Но глаза у нее точно ваши.

Азирафаэль недоуменно сморгнул. От него у девочки не могло быть ничего, ибо он не имел ни малейшего отношения к ее зачатию, однако не объяснять же это невинному ребенку.

А «невинный ребенок» тем временем продолжал:

— Потому что они у нее голубые. У миссис Фелл же не голубые глаза?

И он посмотрел на ангела с таким безмятежным видом, что его детская хитрость была заметна за версту. Азирафаэль негромко рассмеялся.

— Нет, — делая вид, что попался на удочку, но при этом не говоря ничего лишнего, ответил он. — Совершенно однозначно не голубые.

— А какие? — не выдержав, спросил Адам напрямую.

— Она сама тебе расскажет, если захочет, — не поддался и на этот прием Азирафаэль. — Женщина имеет право на секреты.

— Ла-а-адно, — не слишком разочарованно протянул Адам и перевел свой выразительный взгляд на торт.

Азирафаэль понимающе — и с облегчением — положил ему еще кусочек.

К тому моменту когда Дейдре спустилась вниз, они вдвоем почти прикончили все подчистую. Азирафаэль виновато развел руками, каясь, что он позволил ребенку съесть столько сладкого, но миссис Янг лишь покачала головой. Она уже привыкла, что от Феллов невозможно уйти, не наевшись разнообразных вкусностей.

Уже прощаясь, она обернулась к Азирафаэлю и негромко сказала:

— Приглядывайте за Тони, мистер Фелл. Вы сейчас очень нужны ей.

— Я всегда рядом, — чуть растерянно ответил ангел. — И она знает это.

— Мне кажется… — Дейдре помялась немного, но потом, посмотрев прямо ему в глаза, закончила: — Извините, что лезу не в свое дело, но мне кажется, что Тони старается выглядеть куда сильнее и независимее, чем есть на самом деле. Даже если вы считаете, что она знает о вашей любви, это не означает, что она в нее верит. Постарайтесь, чтобы она поверила.

Янги ушли, а Азирафаэль остался обдумывать ее слова. Конечно, Дейдре ничего не могла знать о том, что думает Кроули. Боже, как вообще можно доверять мнению женщины, которая в упор не замечала, что называет подругой мужчину? Кроули был прав, говоря, что люди видят то, что, как они считают, должны видеть. Дейдре Янг считала, что дружит с миссис Фелл, и ничто не могло бы поколебать ее уверенности. Разумеется, если Кроули не надумает перед нею раздеться.

И все же что-то в ее словах задело струны души Азирафаэля. Он и сам иногда задумывался над тем, что Кроули отнюдь не столь крут и брутален, каким пытался казаться — и уж совершенно точно не был таким злым и коварным демоном, каким себя называл. Однако так ли нужна ему забота ангела, если он раз за разом от нее отказывается? Хочет ли он, чтобы Азирафаэль был рядом, если сам держит дистанцию?

Эти размышления нарушил негромкий шорох.

Кроули соскользнул вниз, и Азирафаэль невольно восхитился его вновь обретенной грацией. Кроули явно уничтожил все последствия беременности со своего тела и вернул полный контроль над организмом. Казалось, он наверстывает упущенное, отказавшись от всего, что вынужден был терпеть, приговоренный к человеческому быту.

— Как малышка? — прежде, чем успел подумать, ляпнул Азирафаэль, и тут же обругал себя за то, что опять влезает в чужую жизнь.

Однако Кроули замер лишь на миг, а затем продолжил свое плавное движение.

— Спит, — ответил он равнодушнее, чем мог бы. — Я поставил защитный купол на кровать. И оповещение. Если ей что-то будет нужно, я узнаю.

— Хорошо, — кивнул Азирафаэль. — Я…

Он хотел было предложить что-нибудь — что угодно, — но на сей раз успел сдержаться. Нехорошо будет, если Кроули решит, будто ангел навязывается.

А демон прошелся по кухне, рассеянным взглядом скользя по различным предметам. На ходу запустил руку в свою отросшую шевелюру и встрепал ее. В солнечном свете рыжая медь рассыпалась золотистыми отблесками.

— Остался последний кусочек торта, — не выдержал в конце концов Азирафаэль. — Хочешь? Боюсь, остальное съели мы с Адамом…

— И этот доедай, — мотнул головой Кроули, явно сосредоточенный на чем-то своем. И наконец он решился: — Азирафаэль, твое предложение в силе?

— Предложение? — растерялся ангел.

— Да, — Кроули нервно передернул плечами. — О помощи.

— Конечно! — поспешно воскликнул Азирафаэль. — Разумеется! Все, что пожелаешь.

— Все? — Кроули заставил себя сосредоточить взгляд на нем, и ангел наконец разглядел напряжение в его ничем не прикрытых сейчас глазах. — Ладно, не думай об этом. Мне надо…

Он замолчал, прервавшись на полуслове, и потер обеими руками лицо. Потом вздохнул и опустился на ближайший стул. Азирафаэль торопливо присел рядом, давя в себе желание взять оказавшуюся столь рядом ладонь Кроули в свои.

— Мне надо уехать, — справившись с собой, произнес демон. — Меня не было девять месяцев, и я не хочу даже думать, сколько за это время накопилось дел.

Азирафаэль почувствовал, как у него в желудке зарождается ледяной комок. Действительно, он-то свои задания выполнял регулярно, а Кроули, с тех пор, как узнал, что он в своем теле не один, не рисковал покидать пределы Тэдфилда. Как отреагирует Ад, если узнает о ребенке, думать не хотелось никому из них.

— Ты считаешь, что тебе нужно ехать прямо сейчас? — осторожно уточнил Азирафаэль и тут же добавил: — То есть я, конечно же, согласен! Я с удовольствием присмотрю за малышкой столько, сколько потребуется, но ты уверен, что готов к возвращению?

Кроули демонстративно закатил глаза.

— Ангел, я в порядке! — процедил он сквозь зубы. — Все, что в моем теле пострадало, я уже исправил. Оно в таком же идеальном состоянии, как и все предыдущие шесть тысяч лет. Меня не надо оберегать.

— Как скажешь, — чуть слышно вздохнул Азирафаэль. — Хотя меня больше беспокоит не твое тело, а твоя душа.

— У демонов нет души, разве ты не помнишь? — осклабился Кроули, машинально принимая свою привычную расхлябанную позу. — По крайней мере, этому учат ваши умники на Небесах.

— Я не стану с тобой спорить, — Азирафаэль покачал головой. — Я просто рад буду помочь. Ты надолго уедешь?

— Не знаю, — Кроули вновь взъерошил свою шевелюру. — На неделю — как минимум. Но, возможно, дольше. Хорошо, если просто делами нагрузят, но если вызовут на ковер Вниз, то это может и затянуться…

Азирафаэль внутренне содрогнулся. Его несколько раз вызывали на ковер — правда, Наверх, — и это был крайне неприятный опыт, даже учитывая, что Гавриил всегда старался держаться корректно. Он никогда не кричал и даже вроде как сам пытался находить оправдания не слишком подобающим действиям Азирафаэля, но у того все равно после подобных разборов полетов оставалось впечатление, что его отчитали и как котенка ткнули носом в лужу. О том, как наказывают в Аду, представлять не хотелось вовсе, однако Азирафаэль и без лишних размышлений догадывался, что устными внушениями там не ограничатся.

— Мы будем ждать тебя столько, сколько потребуется, — преувеличенно бодро заявил он вслух. — Можешь за нас не беспокоиться.

Кроули бросил на него взгляд искоса. Поколебавшись немного, он уточнил:

— Тебя точно не напряжет столько времени заботиться о маленьком демоне?

Азирафаэль посмотрел на него недоуменно.

— Во-первых, разумеется, нет. А во-вторых, с чего ты взял, что она демон?

На сей раз настала очередь Кроули впасть в ступор.

— Она — мой ребенок, — заявил он очевидное. — Я — демон, значит, и она тоже.

— Но ты сам приводил в пример Сатану, — парировал Азирафаэль. — Когда убеждал меня, что из Антихриста может вырасти кто угодно. Сатана был создан ангелом, как и ты сам. Если уж говорить о наследственности, то твоя дочь должна быть урожденным ангелом.

Теперь настала очередь Кроули выглядеть озадаченным.

— А! — произнес он немного растерянно. — Это ты про старую шутку, что все женщины рождаются девственницами, а все евреи — необрезанными?

Азирафаэль едва заметно поморщился, но сдержался и не стал указывать на пошлость такого высказывания. Если смотреть отвлеченно, то это «доказательство» ничем не хуже всех остальных и уж точно нагляднее многих.

— В общем, думай, что хочешь, — резюмировал тем временем Кроули, — только не пытайся в целях эксперимента облить ее святой водой.

Азирафаэль обреченно кивнул. Его неизменно расстраивало, что Кроули столь решительно отрицал все светлое и доброе в себе, но желание отказать в хорошем и ребенку выглядело еще более болезненным.

Кроули же поднялся на ноги столь стремительно, что полы его черного халата взметнулись крыльями.

— Тогда решено, — произнес он. — Я уеду ночью, чтобы не привлекать внимания. Если ты вдруг передумаешь — сообщи мне до вечера, ладно?

— Хорошо, — согласился Азирафаэль. — Однако я не передумаю.

Кроули направился к выходу из кухни. На самом пороге он задержался, покачиваясь с пятки на мысок, а потом, по-прежнему не оборачиваясь, негромко сообщил:

— Ева.

— Что? — не сразу понял его Азирафаэль.

— Ева, — терпеливо повторил Кроули. — Они не похожи, но мне кажется, что ей подойдет это имя.

С этими словами он торопливо вышел. Азирафаэль несколько секунд сидел неподвижно, глядя ему вслед, а затем растерянно улыбнулся.

— Ева Фелл… — пробормотал он себе под нос почти неслышно. — Не так уж плохо.

*  *  *

Азирафаэль искренне настроился на длительное ожидание. И всю первую неделю ему даже удалось практически не беспокоиться. Во многом это была заслуга Евы, которая не давала отвлекаться на грустные мысли самим своим существованием. Азирафаэль никогда не увлекался общением с детьми, особенно с такими маленькими. Он улыбался, когда видел малышей на улице, и не скупился послать встреченным детям лучи божественной благодати, однако не слишком понимал, что с ними можно делать. Когда-то давно, в самом начале своей бессрочной командировки на Землю, Азирафаэль пытался заниматься наставничеством, но ему пришлось вскоре переключиться на более взрослую аудиторию. Среди мужчин и женщин он находил достойных слушателей и собеседников, и даже через много веков Азирафаэль мог припомнить интереснейшие разговоры и дискуссии, но дети… Дети, с их непоседливостью, с постоянно меняющимися интересами, с неожиданными, ставящими в тупик вопросами — дети и спустя шесть тысяч лет оставались для него непостижимой загадкой.

Дети отчаянно походили на Кроули — разве что не напивались и не сочиняли отчетов для Преисподней. А Азирафаэль и с одним-то Кроули далеко не всегда умел управляться.

Однако с маленькой Евой управиться было необходимо. Кроули оставил ее ему, и ангел собирался полностью оправдать это доверие. Азирафаэль скрупулезно изучил все инструкции, что поспешно, но все же подробно набросал ему демон, и изо всех сил старался им следовать.

Ко второй неделе он уже слегка освоился, и тревога начала запускать в него свои темные щупальца. Днем еще удавалось подавить тянущее чувство в животе, но по ночам Азирафаэль ловил себя на том, что прислушивается к звукам снаружи в надежде услышать тихое шуршание шин.

Несколько раз забегала Дейдре Янг. Ее вопросы про «Тони» отнюдь не помогали успокоиться, а от неуловимой подозрительности во взгляде становилось неуютно. Казалось бы, ну какое дело ангелу до того, что смертная женщина думает по поводу их выдуманной семьи? Однако Азирафаэль все равно неизменно ощущал себя виноватым.

Он взял за привычку подолгу гулять с Евой, стараясь это делать так, чтобы поменьше попадаться на глаза знакомым. Это было лучше, чем сидеть дома, да и ходьба немного успокаивала. К тому же Еве хорошо спалось на свежем и теплом майском воздухе, и к ней не требовалось применять никаких чудес.

Однажды Азирафаэль поймал себя на том, что всматривается в глаза Евы, когда та бодрствует. Слова Адама отчего-то не выходили у него из головы. Могли ли у Кроули до Падения быть голубые глаза? Вряд ли они являлись змеиными изначально. Кроули как-то упоминал, что каждый падший так или иначе скрестился с какой-либо не особо привлекательной тварью — видимо, в качестве своеобразной компенсации за потерю божественной составляющей. Впрочем, своей «тварной» сущностью Кроули даже немного гордился, считая, что ему повезло, и Азирафаэль в целом был с ним согласен. В змеином облике демон был столь же хорош, сколь и в человеческом.

И все же, глаза. Азирафаэлю так и не хватило бестактности поинтересоваться, какими они были у Кроули раньше. Это казалось ему ужасно невежливым. Ангел был уверен, что его демон глубоко переживает свое Падение и скрывает эти чувства лишь из бравады. Напоминать лишний раз об этом означало бы тыкать пальцем в больное место.

Вот если бы Азирафаэль мог сам вспомнить облик Кроули из далекого прошлого! Они наверняка встречались — все ангелы так или иначе когда-либо пересекались друг с другом. Кто-то с кем-то виделся чаще, кто-то реже, но все же тогда, на заре времен, мир был так тесен!

Но, к глубочайшей скорби Азирафаэля, вспомнить подобное было невозможно. Ангелам, оставшимся на Небесах, стерли память о падших. Вернее, не то чтобы совсем стерли — просто затуманили. Наверное, это был самый первый случай в истории, когда ангелы что-то <i>забыли</i>, пусть и не по своей воле. Им тогда сказали, что это акт милосердия: ведь падшие были их братьями, а некоторые — даже друзьями. Благословенное забвение позволяло не терзаться потерями. Много веков Азирафаэль принимал это объяснение как должное и полностью его поддерживал. Он думал иногда о том, как, наверное, было бы больно вспоминать тех, кому доверял — и которые предали.

Правда, в последнее время Азирафаэль все чаще и чаще осознавал, что никогда, ни при каких условиях не хотел бы забыть Кроули.

Люди в Тэдфилде поздравляли его и спрашивали о супруге. Азирафаэлю приходилось отшучиваться и применять одно маленькое чудо за другим, чтобы отвлечь внимание и приглушить интерес. С Янгами получалось хуже всего: беспокойство Дейдре нарастало примерно с той же скоростью, что и его собственное. Сбить ее с толку почти не удавалось, что Азирафаэль списал на слишком близкий контакт с Адамом. Когда являешься матерью Антихриста, пусть и приемной, волей-неволей учишься противостоять сверхъестественной воле. Ведь надо же как-то заставлять его есть овсянку, ходить в школу и убираться у себя в комнате?

Во время одной из прогулок Азирафаэля взял в оборот преподобный Джейкоб. Выразив положенную порцию восторгов по поводу прибавления в семействе Феллов, он намекнул на возможность пополнения и собственной паствы.

— Лето — хорошее время для крещения, — убежденно говорил он. — Я помню, что ты говорил о своей супруге, но, думаю, у меня получится все устроить и провести церемонию на открытом воздухе. Уверен, епископ меня поймет, когда я все ему объясню.

Азирафаэль виновато улыбнулся ему в ответ. Он не думал, что крещение так уж необходимо ангелу, хотя сам все-таки умудрился заполучить его. Азирафаэль не планировал этого специально, однако около двух тысяч лет назад, помогая первым христианам, скрывающимся в катакомбах, он невольно угодил под обряд. Это никак не сказалось на его ощущениях, зато изрядно позабавило Кроули, когда ангел ему проболтался о том случае.

Так или иначе, Азирафаэль не сомневался, что крещение не даст Еве ничего особенного, но при этом и не повредит. Он согласился бы на предложение преподобного Джейкоба сразу, если бы не обещал Кроули не обливать его дочь святой водой. И хотя Азирафаэль был твердо убежден, что ничем плохим это не обернется и ребенок не пострадает, он не хотел давать Кроули лишний повод сомневаться в себе.

— Я уже размышлял над этим, — произнес ангел как можно мягче, чтобы не обидеть преподобного отказом. — И, думаю, мы не будем затягивать с крещением. Однако моя жена не слишком хорошо себя чувствует после родов, и мне бы не хотелось рисковать ее здоровьем. Давайте мы отложим этот вопрос до того времени, как она сможет сама все решить?

Преподобный Джейкоб добродушно согласился и, благословив на прощание дитя, отправился дальше по своим делам. Благословение человека не сравнится с благословением ангела, но Джейкоб был хорошим и искренне верующим священником. Азирафаэль неоднократно замечал, что его слова и действия несут пусть и слабый, но, несомненно, святой свет, поэтому, хоть и был уверен, что Еве ничего не грозит, поспешно проверил ее, однако не обнаружил даже поверхностных повреждений.

Лишь на лице так и не проснувшейся малышки появилась безмятежная улыбка.