Анафема стояла на центральной площади Тэдфилда и пыталась заниматься своей работой. За потерю книги все еще было мучительно стыдно, однако угрызения совести не должны были помешать выполнению плана. За несколько веков ее семья неоднократно переписывала пророчества, систематизировала и упорядочивала их. Нельзя было утверждать, что Анафема потеряла информацию — та, по счастью, сохранилась полностью и даже в нескольких экземплярах. Она утратила лишь семейную реликвию, и за это придется ответить перед семьей, если, конечно, удастся предотвратить Армагеддон.

А это получится не раньше, чем Анафема сумеет обнаружить Антихриста. Тот находился где-то совсем рядом, у нее под носом, однако она никак не могла вычислить нужные координаты.

И прохожие, с любопытством оглядывающиеся на нее, совершенно не помогали сконцентрироваться. Сейчас Анафема отдала бы все, чтобы уметь делаться невидимкой, но увы, люди сильно преувеличивали возможности ведьм. Она не могла отвести глаза ни мальчишке, уставившемуся на ее амулет, ни молодому человеку, игриво подмигнувшему ей, ни назойливому старику, приставшему с расспросами.

Беседа с последним, впрочем, началась относительно мирно. Анафема даже рискнула задать вопрос о том, не замечалось ли в округе что-нибудь подозрительное, но наткнулась на классическое обывательское возмущение. Ну конечно, в их Тэдфилде никогда не происходило, не происходит и не может происходить ничего подозрительного, ведь это <i>респектабельная британская деревня</i>!

Напыщенный старикан продолжал свою обличительную речь, и Анафема, измученная вчерашним приключением с аварией, стыдом за потерянную книгу, мучительно бессонной ночью и бесплодными поисками, едва не расплакалась у него на глазах. Не от грубых слов совершенно незнакомого человека, а от всего сразу, так внезапно навалившегося.

— Мистер Тайлер! — вдруг донесся до Анафемы незнакомый хорошо поставленный голос. — Неужели вы придерживаетесь средневековых взглядов на то, что если женщина молода и хороша собой, то она уже одним этим виновна во всех грехах?

Анафема обернулась одновременно со стариком и обнаружила, что к ним приближается высокая худощавая женщина средних лет. В темной юбке и элегантном жакете она выглядела словно иллюстрация к определению «классическая британская леди».

— Миссис Фелл! — нахмурился мистер Тайлер, неодобрительно покосившись на ее огненно-рыжие, хотя и тщательно уложенные в аккуратнейшую прическу волосы. — Добрый день.

— Не уверена, что он добрый, — поджав губы, парировала миссис Фелл. — Вы опять кого-то решительно не одобряете?

— Эта девица — <i>американка</i> — приехала сюда, чтобы ловить каких-то монстров, прибывших сюда одиннадцать лет назад из наркотических глубин, — важно заявил мистер Тайлер. — И она позволяет себе этим заниматься на виду у всех!

— Сильно сомневаюсь, что это задевает хоть кого-нибудь, кроме вас, — усмехнулась миссис Фелл. — Думаю, вам обоим будет спокойнее, если вы оставите эту девушку в покое. Хорошего дня, мистер Тайлер. И осторожнее, не наткнитесь на Еву!

Мимо действительно стремительно промчалась маленькая девочка на трехколесном велосипеде, и Анафема с трудом сдержала смех, глядя как почтенный господин подпрыгнул и едва успел отскочить в сторону, дабы избежать столкновения с нею.

Мистер Тайлер удалился, изо всех сил пытаясь сохранить остатки своего достоинства, и миссис Фелл наконец-то улыбнулась.

— Не обращайте на него внимания, — предложила она Анафеме. — Он всего лишь вздорный и вредный старик, но в целом безобидный. Его даже дети не боятся по-настоящему.

Анафема против воли улыбнулась в ответ.

— Наверное, его это ужасно задевает, — предположила она.

— Вряд ли, — усмехнулась миссис Фелл. — Думаю, он даже не подозревает об этом, считая себя крайне важной и весомой фигурой в нашем сообществе. Но я не ослышалась, вы искали в Тэдфилде каких-то монстров?

Анафема обреченно вздохнула. Деревенька выглядела умопомрачительно мирно, словно сказочное или игрушечное поселение. У прохожих не было и следа тревоги на лицах, никто не беспокоился ни за себя, ни за детей, которые спокойно разгуливали по улицам без малейшего присмотра.

— Да, понимаете ли… — начала Анафема, чтобы не молчать совсем уж подозрительно. — У меня есть сведения, что одиннадцать лет назад здесь появилось… чудовище.

— Чудовище? — миссис Фелл так выразительно вскинула левую бровь, что ту даже стало видно над краем темных очков.

Она хотела еще что-то добавить, но отвлеклась на унесшуюся совсем далеко девочку и, следя за ней взглядом, повернулась к собеседнице в профиль.

Анафему словно прошибло током. Вчера ночью было темно, она пребывала в шоке, и в голове слегка шумело после падения, однако этот резкий хищный профиль не мог не врезаться в память. К тому же трудно не запомнить человека, который посреди ночи ведет машину, будучи в солнечных очках.

— Простите! — воскликнула Анафема поспешно. — Вы… то есть, не вы, конечно, но, кажется, кто-то из ваших родственников подвозил меня вчера ночью на машине!

Миссис Фелл стремительно обернулась к ней. За темными — очень темными, практически непроницаемыми — стеклами взгляда было не уловить, однако Анафеме показалось, что ее рассматривают очень пристально.

— А! — произнесла миссис Фелл в конце концов. — Вы та самая девушка, которая чуть не протаранила мою машину на велосипеде? Счастье моего брата, что не осталось следов, иначе он бы ее точно больше не получил.

Анафема мысленно закатила глаза. Уже и без всякого внешнего сходства стало очевидно, что эти двое — родственники. У обоих первая мысль была о машине, а не о том, что она, Анафема, вообще могла погибнуть.

— Да, извините, мне очень жаль, — все же заставила себя произнести она. — Я просто не ожидала, что в столь тихом месте кто-то будет ехать посреди ночи с такой скоростью. Нам обоим… просто не повезло.

Миссис Фелл загадочно усмехнулась.

— Я бы предположила, что как раз вам-то весьма повезло, — произнесла она чуть насмешливо. — Врезаться на полном ходу в Бентли и остаться в живых — это трудно назвать невезением.

— Да, вы правы, — смутилась Анафема. — Однако я… Понимаете, я кое-что потеряла.

— Надеюсь, не девственность? — левая бровь снова совершила свой фантастический кульбит, и Анафема почувствовала, как стремительно краснеет. — Не знаю, кого бы мне тогда пришлось стыдиться больше: брата или мужа.

— Что?! Нет! — выдохнула она растеряно. — Я потеряла свою книгу. Это очень старая вещь, семейная реликвия. Я искала ее повсюду, но так нигде и не нашла. Я уже думала о том, что могла оставить ее в машине — но я не знала, кем были те люди, которые подвезли меня, и где их искать. Пожалуйста, скажите, вы не находили в машине старинную книгу?

— Мой брат не говорил мне ни о какой книге, — после небольшой паузы заявила миссис Фелл. — Однако я могу поговорить с мужем. Он заядлый коллекционер, обожает все эти старые издания. Если он нашел что-то подобное, то наверняка ухватился за это обеими руками. Но чужого он не возьмет, максимум — будет очень настойчиво предлагать вам продать этот раритет.

— О, пожалуйста! — взмолилась Анафема. — Увы, я не смогу продать эту книгу, как я уже говорила, это семейная реликвия. Мои родственники просто не поймут меня. Я сама готова отдать любые деньги за ее возвращение!

— Что ж, — миссис Фелл изящно повела плечами и повторила: — Я спрошу.

Она кивнула напоследок и развернулась, стройная и прямая. Девочка на велосипеде, такая же огненно-рыжая, без всяких дополнительных указаний рванула в ту же сторону, и вскоре обе скрылись из виду. Анафема перевела дух. Возможно, миссис Фелл оказалась права, и ей все-таки повезло.

*  *  *

Ради разнообразия Кроули смотрел новости. Он чувствовал, что просто не в состоянии сейчас следить за хоть сколько-то связным сюжетом, а новости были хотя бы короткими.

Зато такими, словно их стащили из какого-то фантастического фильма. Пропавший ядерный реактор, всплывшая Атлантида, пробудившийся Кракен… Кроули ловил себя на желании слинять на Альфу Центавра прямо сейчас, не дожидаясь кульминации событий. Все говорило о том, что сила Антихриста достигла своего пика и теперь перехлестывает через край.

Вместо этого Кроули подскочил на диване и, срывая с головы наушники, заорал:

— Ангел!!! Отдай ты несчастной девчонке эту дурацкую книгу и подумай о сегодняшнем дне!

Азирафаэль даже не соизволил выйти из своей библиотеки. Кроули, сам не ожидая от себя такой честности, передал ему слова Анафемы и получил в ответ сбивчивые заверения в духе: «Да-да, конечно же, верну, обязательно, непременно, вот только дочитаю!» Это «дочитаю» длилось вот уже вторые сутки, и Кроули подозревал, что Азирафаэль штудирует полуукраденную книжонку по третьему разу.

Кроули прикрыл глаза и, не замечая этого, начал медитативно раскачиваться из стороны в сторону. Он перебирал в уме все, что было ими сделано за прошедшие пять с половиной лет. Они с ангелом предприняли все, что могли — однако, если смотреть на ситуацию беспристрастно, могли они немногое. Они пытались равномерно склонять Адама и к хорошему, и к плохому, однако <i>настоящий</i> Антихрист оказался гораздо сложнее Уорлока Даулинга. Изначально могущественнейшее создание, он становился все сильнее год от года, и Кроули с Азирафаэлем постепенно пришлось признать, что их собственные возможности по сравнению с его ничтожны.

Самым ужасным оказалось осознание, что они могли вовсе не приезжать в Тэдфилд. Оглядываясь назад, Кроули понимал, что они с ангелом чем-то напоминали детей, насыпавших по совочку песка на Эверест. Если кто и оказал на Адама какое-то влияние, то это его приемные родители. И, следовало признать, что простые смертные справились с этой задачей получше, чем ангел и демон.

Кроули прекратил свое движение и замер, прислушиваясь к тишине. В воздухе почти не ощущалось колебаний, лишь из наушников, которые он все еще сжимал в своих руках, доносился приглушенный невнятный бубнеж. За окном стоял спокойный и безмятежный августовский день. Настолько спокойный, что приближение бури ощущалось всей душой.

Выключив телевизор, Кроули отсоединил наушники и очень аккуратно смотал их. По привычке оставил на тумбочке, потом, вспомнив, что Азирафаэль тысячу раз просил его убирать все по местам, положил вовнутрь. Бесшумно скользнул к двери в библиотеку и осторожно заглянул.

Ангел сидел за столом, сосредоточенно читая. Кроули не надо было переворачивать книгу, чтобы прочитать на обложке название — он и так знал, что это все еще «Прекрасные и точные пророчества Агнессы Псих». Рядом лежали листы бумаги, по большей части исписанные. Азирафаэль настолько был увлечен своим занятием, что не замечал ничего вокруг. Его глаза за маленькими смешными очками горели воодушевлением, а пальцы так и порхали  над строчками, переворачивали страницы, что-то торопливо выписывали…

Ангел продолжал на что-то надеяться. Он собирался ввязаться в борьбу с того самого момента, когда выяснится, что их собственный отчаянный план с треском провалился. Кроули смотрел на него, почти не дыша, всей своей несуществующей демонической душой впитывая светлый образ и сияние, ощутимо исходившее от безупречного небесного создания.

На что он рассчитывал?

Даже не так: на что он рассчитывал, дотягивая до самого конца? На то, что однажды Азирафаэль скажет ему: «Кроули, я отправлюсь с тобой на край света и даже за него»? Это было просто смешно. Он всего лишь привык, что ангел по доброте своей всегда рядом. Рядом с ним — и с Евой. Что у них в этом глупом нелепом Тэдфилде сам собой образовался маленький собственный Эдем, из которого никто никого никогда не изгонит.

Но, быть может, Райский сад и был столь чудесен именно тем, что в нем невозможно находиться вечно? Чтобы что-то оставалось невообразимо прекрасным, это надо покидать, любя потом не столько его, сколько память о нем?

Все так же беззвучно Кроули сделал несколько шагов назад и медленно, слишком для себя медленно поднялся по лестнице. Миновав свою спальню, он зашел в детскую. Чтобы сделать комнату для Евы, пришлось лишиться оранжереи, и выставленные отсюда растения оказались расставлены по всему дому. Кроули об этом ничуть не жалел, хотя большая часть осела в его собственной спальне. Даже Азирафаэль, скрепя сердце, разрешил поставить в библиотеке парочку — из тех, что надо поливать не так уж часто.

Кроули в задумчивости огляделся. Он не был уверен, что Еве понравится на Альфе Центавра, но, похоже, у них не осталось иного выбора. К тому же его кочерыжка еще совсем мелкая, и к тому времени, когда она подрастет, Земля окончательно сотрется из ее памяти. Как и Тэдфилд, и Янги, и цербер этот глупый… И Азирафаэль. Азирафаэля будет помнить только Кроули, но он никогда не станет рассказывать о нем Еве.

В худых смуглых руках образовался небольшой чемодан. Начудесить можно почти все, однако Ева была привязана к определенным вещам, и будет не так уж плохо, если на новом месте у нее окажется хоть что-то привычное. Детские одежки и игрушки сами собой аккуратно укладывались в чемодан, чудесным образом занимая совсем мало места. Казалось, еще чуть-чуть — и туда влезет даже трехколесный велосипед.

Закончив сборы, Кроули сделал шаг к детской кровати. Дневной сон Евы был столь же глубок и безмятежен, как и ночной. Еще не особо длинные рыжие кудряшки разметались по подушке, а пушистые темные ресницы бросали густые тени на румяные щеки. Кроули прищелкнул пальцами, и вместо пижамки со звездочками на Еве появился ее любимый темно-красный, почти вишневый комбинезончик. Ощутив резь в глазах, Кроули вынужден был крепко зажмуриться. Еве было уже три года, но они с ангелом все равно каждый раз отчаянно спорили по поводу цвета ее одежды. Этот комбинезон, например, был возмутительно <i>розовым</i>, когда Азирафаэль купил его. И, разумеется, ангел не позволил Кроули сделать его черным. Красный тоже не слишком хорошо подходил к рыжим волосам, но хотя бы не был столь ужасен, как розовый. И на красный был согласен сам Кроули.

Помотав головой, демон усилием воли изгнал из нее эти воспоминания. Азирафаэлю уже никогда не будет никакого дела до того, во что одета Ева. Собственно, учитывая, что на Альфе Центавра вообще нет разумной жизни, одежда в принципе будет не так уж нужна. Быть может, они откажутся от нее — а может, и сохранят как забавную память о прошлом.

Но сейчас эта память только мешала. Кроули очень аккуратно приобнял Еву, поднимая ее одной рукой, а другой подхватил чемодан и направился к выходу. Несколько кадушек с самыми любимыми растениями уже переместились на заднее сиденье Бентли, и демону осталось лишь незаметно проскользнуть к выходу.

План побега сорвался, когда в Кроули, тихонько спустившегося с лестницы, почти врезался выскочивший из библиотеки Азирафаэль.

— Она все знала! — торжествующе заявил он. — Агнесса все знала! Даже то, что ты перепутаешь младенцев. Смотри, по ее предсказаниям выходит, что Конец Света начнется с авиабазы в Тэдфилде! Нам надо срочно…

Он прервался на полуслове, только сейчас заметив Еву, которая все же проснулась от звуков его голоса, и сейчас ворочалась у Кроули в объятиях, протирая глаза.

— Дорогой, — озадаченно спросил Азирафаэль, — куда ты ее несешь?

Он встретился взглядом с Кроули, и его руки, все еще сжимающие старинную книгу, бессильно опустились. На лице мелькнуло усталое и бесконечно разочарованное выражение.

— Ты сбегаешь, да? — произнес он негромко, так и не дождавшись ответа.

Не в силах смотреть на него, Кроули виновато отвел глаза в сторону.

— Время уходит, ангел, — пробормотал он еще тише. — Оно уже почти совсем истекло.

— Его еще немного осталось, — возразил Азирафаэль. — Дорогой, мы должны бороться до конца!

— Конец уже практически наступил, — Кроули рефлекторно прижал Еву поближе к себе. — Ангел, признай: мы ничего не сумеем сделать. Адам слишком силен для нас, пытаться повлиять на него с самого начала было утопией. А воевать я не стану. Отпусти нас или езжай вместе с нами.

Они замерли друг напротив друга, не решаясь пошевелиться. Даже Ева, словно проникнувшись моментом, притихла и лишь непонимающе переводила взгляд с одного на другого. Наконец Кроули, с трудом сглотнув колючий комок, застрявший в горле, произнес:

— Ангел, поехали с нами. Пожалуйста. Хотя бы… хотя бы ради…

Он не сумел произнести «Хотя бы ради Евы». Было бы нечестно шантажировать ангела его добротой, и пусть Кроули являлся демоном, но так низко он пасть не мог. Он отчаянно мечтал, чтобы Азирафаэль выбрал их — но ангел никогда бы не простил ему, если бы выбрал не сердцем. У него уже имелся один долг, и навязывать ему другой, заставляя разрываться между ними, было бы чересчур жестоко.

— Кроули, — мягко, но настойчиво ворвался в его полыхающий мозг голос Азирафаэля. — Мы поедем. Но — на авиабазу. Адам чудесный мальчик. Он умеет любить. Он никогда не захочет настоящих битв с настоящими жертвами. Однако он — всего лишь маленький ребенок. Кто-то должен быть рядом с ним, чтобы дать ему понять: он делает правильный выбор. <b>Мы</b> должны быть там, Кроули. Ради него. Ради Евы. Ради нас самих. Мы должны быть там оба.

Кроули хотелось закричать, что ангел нелеп в своей наивности.

Кроули хотелось рвануть напролом, вскочить в Бентли и нажать по газам.

Кроули хотелось испариться с этой многострадальной планеты, пока еще не слишком поздно.

Но вместо этого он измученно прикрыл глаза и выронил из руки чемодан.