«Волна» оставалась маломощной, эффект проходил быстро, менялся от человека к человеку. Кто-то мог под действием препарата сдвинуть с места полтонны, кто-то — всего центнер. Показатели графиков росли, но медленно. Уильям работал неустанно, кое-что придерживал для себя, пусть и понимая, что долго хранить секреты не получится. Это был бессмысленный бунт, но хоть его-то Уилл мог себе позволить, черт возьми?!
Уилл разрешал себе и выспаться как следует, и расслабиться по выходным. Бианки не стоял у него над душой ежедневно, однако это не отменяло того факта, что суперсовременная лаборатория являлась всего лишь богато украшенной клеткой. А улыбчивые крепкие парни за дверью были не только готовы достать что угодно из-под земли и вообще выполнить любую прихоть Гловера, но и пресечь его попытку к бегству.
На запруженных народом центральных улицах или в цветной суете клубов на задах всегда маячили две тени, призванные следить за каждым чихом драгоценного пленника. Лишь после того, как в носоглотке оказывался высококлассный порошок, начинало казаться, что тени смешались с пестротой и растворились в ней.
Уилл старался не думать о том, откуда Бианки узнает вещи, которые Уилл высказывал вполголоса Дону, когда они были одни… Приходилось постоянно следить за тем, что говоришь, и Уилл предпочитал все больше молчать, общаясь с помощником жестами.

Когда в Нью-Йорк привезли Дона и Робби, Уилл с трудом сдержал свои чувства. Тот звонок Бианки подельникам в Лас-Вегас был весьма своевременным. Несмотря на то, что помощникам Уилла явно оказали первую помощь, оба выглядели ужасно, особенно Дон. Робби физически пострадал больше, однако это он почти нес Донни на руках, а не наоборот. Обычно наглый и смешливый испанец затравленно озирался и дрожал. Уилл не стал спрашивать, что именно с ним делали люди Бианки перед тем, как собирались убить. Джованни поинтересовался, не хочет ли Уилл взять в помощники кого покрепче, но Уилл твердо отказался, применив всю свою выдержку, чтобы не огрызнуться мафиозному боссу в лицо. Уилл давно воспринимал совесть как набор культурных штампов, засоряющих сознание индивидуума. Дон вызывал не жалость, а брезгливость, почти желание ударить. То, что Гловер защищал его, было продиктовано в основном стремлением хоть в чем-то пойти наперекор Бианки.

Несколько недель от Дона и правда не было толку. Превозмогая раздражение, добавившееся к без того длинному списку текущих проблем, Уиллу пришлось бесконечно убеждать напарника в том, что его никто больше не обидит. Хотя сам Гловер далеко не был в этом уверен… Потихоньку Дон восстановился и включился в процесс, пусть и по минимуму. Он неплохо понимал в компьютерах и смог разобраться в довольно сложном новом ПО. Совмещал данные графиков, готовил очередного испытуемого к сеансу, брал анализы крови, объяснял правила поведения в подвале, заваленном всякой всячиной — от пустых жестяных банок, что так весело поднимать в воздух, до тяжелых тракторных шин, сдвинуть с места которые удавалось не каждому.
Дон вел себя почти как всегда, лишь оставил свои прошлые попытки юморить по поводу и без повода, иногда вздрагивал от резких звуков. Он постригся очень коротко, оставив в прошлом черные кудри, которыми так гордился.
Робби влился в криминальное сообщество естественно, будто всю жизнь был частью клана. Со стороны он не отличался от прочих парней, работающих на итальянца. Он все реже появлялся в лаборатории, раз обмолвился, что обнаружил у себя итальянскую родню со стороны отца. Это давало ему возможность в перспективе стать частью «семьи». Уилл и так не верил никому, но теперь стал доверять Робби еще меньше и почти жалел, что притащил его в Нью-Йорк. Робби знал об Уилле довольно много, и можно было в любой момент ждать удара в спину.

Посмотрев на очередной опыт в ярко освещенном подвале, босс цокнул языком, подошел к Уильяму.

— Мы тычемся all'oscuro. Нам нужен кто-то еще, — веско сказал он. — Кто-то, кто знает об этой штуке все. Наверняка хвосты остались, судя по модели шприца, это не могло случиться слишком давно.

Уильям пожал плечами и стал выключать аппаратуру. От его слова в любом случае не зависело ровным счетом ничего.

Он старался не задавать лишних вопросов, не следить за ходом поисков, сосредоточиться на работе. Но помимо воли ревниво прислушивался к тому, что приносил на хвосте Робби, когда заглядывал в залитое искусственным светом царство Уилла.
Добычей информации занялись все, вплоть до самой последней шестерки. Младшие члены группировки не знали, что именно ищут, но были проинструктированы, новости какого толка интересуют главаря.

Франсиско, один из «солдат», встретил в дешевом кабаке располневшего мужика — бывшего спецназовца, который в подпитии рассказал ему любопытную, но совершенно сказочную байку. Мужик называл героев истории каждый раз по-иному, путаясь в именах и сюжете. В итоге Франсиско просто поднял его на смех за то, что бывший солдат не только врал напропалую, так еще и рассказывать толком не умел. Тот попытался отстоять свою честь кулаками — слов в насквозь проспиртованном мозгу уже не осталось. Посетители бара захотели разобраться в причине шума, в итоге все кончилось обычной потасовкой. Не совсем обычным было другое. Спецназовца нашли мертвым следующим утром. Бар вовсю обсуждал безвременную кончину завсегдатая. Скорее всего, добравшись домой, он сам себе пустил пулю в лоб. Только некоторые утверждали, что парень панически боялся любого оружия… А если его кто-то убрал, то сделал это слишком чисто для мести или показательного устрашения, каким баловались мафиози. Но за что же тогда?
Франсиско ради интереса спросил своего босса, а тот передал своему…

Узнать, в какой части служил умерший, не составило большого труда. Он и еще тринадцать человек из подразделения уволились в одно и то же время. Это казалось странным, учитывая факт, что на протяжении нескольких месяцев до этой даты за отрядом не числилось никаких операций.

Люди Бианки нашли одного из спецназовцев и разговорили его в присущем им стиле. Много из него выбить не удалось, потому что и самим солдатам почти ничего не объясняли. Он лишь смог вспомнить, как совсем еще молодые мальчишки останавливали в воздухе падающие глыбы рушащегося потолка на выходе из плотины. И назвал гангстерам все имена, что слышал тогда на самом деле и те, что почудились, лишь бы его страдания кончились… И они кончились. Так, как умели заканчивать дела лишь палачи Джованни Бианки.

***

Космическая пыль пролетала цветными вихрями мимо иллюминаторов. Тихо позванивали датчики, на плече Торна, погрузившись в спящий режим, сидел Флэш. Перышки тускло блестели в свете экрана компьютера.

Межзвездное пиратство — не слишком прибыльное дело, особенно если ты одиночка, имеющий собственный кодекс чести. Быть одиночкой — не слишком веселая жизнь, пусть с тобой и разговаривают капризный искин и верный киберпопугай. Знать слово «честь» — и вовсе неудобно, когда за тобой по каким-то причинам охотится хищник гораздо крупнее тебя. Торн чувствовал, что так было не всегда. Но копаясь в памяти, не мог сказать — почему.

— Ой, а дальше пойдет эта сопливая муть про девчонку, которую он любил? — возмутился Альфонсо.

Микки подкатился к приятелю и попытался вырвать у него из рук листки с эскизами. Альфонсо мгновенно свернулся клубком, прижав рисунки к груди. Микки, пыхтя, разжимал ему пальцы. Лука лежал рядом на траве в тени большого дерева и, покусывая травинку, смотрел на их возню.

— Любовь — это часть жизни, — негромко изрек он.

От неожиданности мальчишки прекратили драку и посмотрели на него, готовые рассмеяться, как только Лука скажет, что пошутил. Но он молчал. Потом отбросил травинку и лег на спину, закинув ногу на ногу.
Колобок отдал комикс Микки, отбросил со лба волосы.

— Так что там дальше? — спросил он.

— Неважно, — буркнул Микки. — И вообще… я еще не решил.

Они помолчали. Потом Альфонсо неуверенно сказал:
— Ну, я так-то не против красивой девчонки… Но мне больше сражений хочется!

Он откинулся на локоть, провел рукой в воздухе:
— Чтобы все — бум-м-м! И горело…

— В космосе нету «бум», — недовольно проворчал Микки.

— Какая разница? — отмахнулся Альфонсо. — Тем более, это комикс, не фильм. У меня в голове будет «бум», и «виу-виу» и целая куча «шмяк» и «хрясь», а ты как хочешь! — закончил он.

— Вот сам тогда и рисуй, — отвернулся Микки.

— А я бы почитал, — снова вклинился Лука. — Ну, про девушку. Можно и сражение прямо там. Пусть Торн ее спасает.

— Я так и хотел, вообще-то, — обиженно заметил Микки. — Даже написал уже…

— Дай посмотреть! — загорелся Альфонсо.

Микки помотал головой.

— Там рисунков еще нет. Так, план…

— Расскажешь? — повернулся Лука.

После того сражения у Торна появились проблемы с памятью. А может, они были всегда? Кто теперь мог сказать? Осколки битв, цветные иглы лазерных лучей, ящики с добычей, снова сражения… Единственное оставшееся целым воспоминание — это мысль, что Торн должен вернуться и вытащить ее оттуда. Но куда возвращаться? И кого это «ее»?
С голографии, единственной сохранившейся в коммуникационном браслете, смотрело миловидное личико, чуть удивленные глаза с длинными ресницами. От взгляда девушки в груди кололо, как будто где-то внутри отошел проводок.

— Я найду тебя, — шептал Торн. — Только жди.

***

Тяжелая задвижка громко лязгнула за спиной. Рене проморгался. В камере царил полумрак, яркая полоска света пробивалась сквозь ткань на окне, мигал синим пятном телевизор, да горела тусклая настольная лампа в углу, выхватывая пестрые рисунки шуршащих игральных карт и чьи-то глаза.

Рене не знал, как себя держать, поэтому пробормотал тихое «Здрасте» и переступил с ноги на ногу.

— Впервые? — понимающе хмыкнул кто-то рядом.

На плечо легла рука, Рене отшатнулся, больно задев локтем дверь. О тюремных порядках не был наслышан только глухой и слепой. Все знают, что делают прожженные уголовники с такими, как Рене. Блестящие глаза сокрытых во тьме людей уставились на вошедшего, разговор в углу стих. Рене ощутил, как по горлу вверх ползет холодная паника.

— Да не очкуй ты так, — усмехнулся тот же голос. — За что тебя?

Рене сфокусировал взгляд на длинноносой роже рядом с собой.

— К-кража.

Рожу перекосила улыбка.

— Твоя койка там. Давай, двигай.

Игроки у лампы снова зашуршали картами, не обращая на новенького внимания. Рене решился последовать совету длинноносого и прошел шесть шагов до кровати в противоположном углу.

— Так, повторять я не буду, слушай сюда. Я Сэмми, над тобой — Большой Бык, слева живет Змейка. На него не пялься, а то Бык яйца оторвет.

Рене набрался смелости задать вопрос, но тут раздалось оглушительно громкое рычание и ругань, кто-то взревел, лампа рухнула на пол, по потолку заметались тени. Рене вжался в стену, Сэмми сорвался с места и куда-то исчез. Стол с картами перевернулся, белые прямоугольники заблестели по всему бетонному полу. Рене увидел, как один заключенный, прижимает другого за горло к стене. По губам извивающегося в попытке вдохнуть парня текла кровь. Рука, стиснувшая его шею, как и вся спина нападающего была покрыта цветными картинками.

— Это Птаха, — тихо сказал голос вернувшегося Сэмми над ухом.

Рене чуть не вскочил с кровати от неожиданности, но сцена в углу пугала сильнее… В наружном коридоре загрохотали шаги, стукнула заслонка двери.

— Что там у вас, чертовы ублюдки? — заорал надзиратель.

— С ним даже Бык не связывается, — продолжал шептать длинноносый, — он оторванный вконец. Когда залетает, в карцере сидит больше, чем в камере. Держись от него подальше.

— Но к-как? — всхлипнул Рене. Губы позорно дрожали, по спине сползла капля пота. — Тут же так… тесно.

— Привыкнешь, — двинул его в плечо Сэмми и снова пропал.

— Эй, птичка! — зычно крикнул полицейский, заглянув в камеру. — Кончай хлопать крыльями. К тебе посетители.

— В жопу всех! — прорычал Птаха, но горло противника все же выпустил.

— Не рыпайся, — рявкнул надсмотрщик, — опять в изолятор захотел?!

Птаха нехотя отошел от стены, подхватил с кровати кожаную куртку и набросил на голые плечи. Второй парень молча утер кровь с лица и сплюнул на пол. Птаха просунул руки в узкое окошко, щелкнули наручники, дверь открылась и с грохотом закрылась за его спиной.

***

Лорейн Фокс остановила машину за углом и вновь сверилась с адресом. Не нужно пугать его раньше времени… День выдался ветреным, по улице летели фантики из мусорок и листья, сорванные ночной бурей с деревьев. Лорейн запахнула куртку плотнее и зашагала по выщербленному тротуару, щурясь от резких порывов ветра.

Она всегда была хорошей девочкой. Отличница, спортсменка-волейболистка, лидер нескольких молодежных групп… Но внешний вид сильно контрастировал с тем, что ожидали увидеть люди после перечисления таких заслуг. Пока не страдала учеба, мать с отцом реагировали спокойно на бесконечный калейдоскоп сменяющихся цветных стрижек, позволяли прокалывать то, что Лорейн считала нужным прокалывать, жесткий запрет был лишь на шрамирование и татуировки — все то, что, если наскучит, уже невозможно будет исправить.
Лорейн привыкла быть лучшей во всем. С поступления в колледж она не была дома ни разу, но хотела, чтобы родные смотрели на нее с восхищением, пусть и по видеосвязи. Желание в свободное время эпатировать публику появилось тогда же и осталось с ней, превратившись из вызова просто в приятное хобби. Для мисс Фокс не существовало звука приятнее, чем треск разрываемых чужих шаблонов.
И теперь, несмотря на молодость, она была на отличном счету в своем отделе, хоть глядя на молодую женщину с сережкой в брови, никто на улице бы не подумал, что она работает в ФБР. Начальник Лорейн был также и ее наставником, гордился своей ученицей едва ли не больше, чем она заслуживала. Он собирался выйти на пенсию и прочил Фокс на свое место. Очередной целью в жизни Лорейн стало — доказать мистеру Райту, что он действительно не ошибся на ее счет.

Теперь дело привело ее сюда, на окраину Ричмонда. Далековато от знакомой тесноты Большого Яблока. Остановившись у серого неприметного домика, Лорейн задумчиво покусала губу. Нужно договориться с ним, во что бы то ни стало. А судя по его личному делу, это будет ой как непросто… Лорейн хищно улыбнулась и толкнула калитку.

— Лорейн Фокс, агент федера…

Увидев значок, он сразу захлопнул дверь. Высокий, белый… На улице все пялятся, это точно. Лорейн шагнула ближе, постучала по косяку.

— Эй. Вы не имеете права запираться от меня, мистер Дэвис.

— Так воспользуйся своим — вышиби дверь, — был ответ.

Послышались удаляющиеся шаги. Лорейн досадливо качнула головой и тихо ругнулась. Это и правда будет трудно…
Она обошла дом и встала у окна, стукнула и заглянула в стекло. На внутреннюю сторону подоконника неожиданно запрыгнул белый кот. Занавеска шелохнулась, показались руки с длинными пальцами. Ухватив кота за шкирку, подняли и сбросили на пол, задвинув штору плотнее.

— Я хочу просто поговорить, — вздохнула Лорейн, не сомневаясь, что ее слышат.

— Я уже все сказал четырнадцать лет назад.

Она поежилась от мокрого ветра.

— Послушайте, мистер… Дэвис, я знала, у вас есть причины не любить агентов ФБР, но…

— Значит, знала и результат. Не теряй времени, дождь начинается.

С неба упали первые капли. Лорейн зарычала, глубоко вдохнула и вновь постучала по стеклу.

— Послушай, я не уйду. Буду бродить вокруг, пока не сделаю то, зачем приехала в эту глушь! Дэвис, самый простой способ избавиться от меня — выслушать! Тебе самому говорить не обязательно!

Мгновение стояла тишина, потом занавески распахнулись и рама с грохотом поднялась. Джереми Дэвис оперся на подоконник локтями и выгнул бровь.

— Я слушаю, — он нашарил взглядом удостоверение, которое она все еще держала в руках, — агент Фокс. Но недолго — у меня работа.

Хлынул ливень, волосы мгновенно облепили лицо и шею. Лорейн заскрипела зубами, но заставила себя успокоиться: что с психа взять?

— Я не могу говорить на улице, — проскрежетала она. — Это дело нацбезопасности.

Он пожал плечами, глядя поверх ее головы. Лорейн тяжело вздохнула.

— Суть в том, что… Мне нужна ваша помощь, мистер Дэвис. Сотрудничество.

Лицо Дэвиса на миг дрогнуло, словно в судороге, и Лорейн мысленно прокляла себя за то, что прочла дело Фернандеса не так внимательно, как надо было бы… Кто знает, какой у него был лексикон? Одна ассоциация — и все кончено. Хотя… Лорейн сунула удостоверение во внутренний карман куртки. Вот она — ассоциация, другой уже не требуется… Лорейн расхохоталась неожиданно даже для себя. На что она вообще рассчитывала, приехав сюда?!
Хорошо она смотрится сейчас — взъерошенная, смеющаяся во все горло сама над собой под окном у шизика… Лорейн заметила усмешку Дэвиса, который разглядывал эту картину с нескрываемым удовольствием. Кто из них ненормальный, хотелось бы знать?

С неба раздался удар грома.

— Входи, — почти не раскрывая рта, процедил белобрысый и захлопнул раму.

Он бросил тряпку под стул — с мисс Лорейн Фокс, агента Бюро Расследований, текло ручьем. Хозяин дома уселся напротив, сцепив руки и угрюмо глядя на гостью.

Все знали, кто правит балом в Нью-Йорк Сити, лидеры мафиозных семей украшали своими портретами страницы криминальной хроники и доски в кабинетах следователей. Как водится, схватить «капо» было не за что, и неопровержимые улики собирались с огромным трудом, годами копились в анналах Бюро, чтобы однажды оказаться достаточными для предъявления обвинения. Конечно, в условиях процветания гуманизма и демократии борьба с мафией походила на борьбу с Гидрой — стоит отсечь одну голову, как на ее месте тут же вырастает пять других. Однако никто не собирался опускать руки, и уж точно не мисс Лорейн Фокс.

Пару недель назад случилось несколько странных и весьма тревожных происшествий. Драгоценные материалы с компроматом на наиважнейших преступников-главарей банд исчезли бесследно.
Файлы хранились в разных местах, глубоко в недрах закрытой системы, а некоторые улики — в виде обыкновенных папок в сейфах. Кто и как мог пройти внутрь тщательно охраняемых объектов? Камеры наблюдения каким-то образом были выведены из строя или перенаправлены, замки частично вскрыты, частично аккуратно вынуты из дверей.
Преступники знали, куда идут, план был явно хорошо продуман, учитывал расписание всех работников и вахт охраны. Но несмотря на это они все же встретили людей…
Двоих охранников нашли мертвыми — причиной смерти одного был орех из упаковки, найденной в его собственном кармане. Частая и естественная причина, но арахис в тесте очень уж вовремя оказался в трахее парня… Другой неудачливый сторож был распят на сетке высокого напряжения, в четырех метрах от земли.

На местах преступлений не осталось никаких следов. Ни отпечатков пальцев, ни съемок, ни грязи, несмотря на то, что один из объектов окружала мокрая земля. Словно преступники шли и подметали за собой полы. Либо были призраками. Единственный возможный свидетель-уборщик смог сказать лишь, что ему неожиданно стало плохо — невесть отчего перехватило дыхание. Очнулся он уже после, когда злоумышленники, кем бы они ни были, покинули здание. Отдышавшись, этот же парень и подал сигнал тревоги.

Первое подозрение пало на своих — кто же еще мог так виртуозно вынести из хранилищ документы?! Нескольких человек заперли в домах в ожидании окончания расследования. Хотя и расследовать было особо нечего — путеводные нити рвались в руках.

Лорейн говорила, а перед глазами стояло лицо наставника. Мистер Райт добился допуска мисс Фокс к секретной информации, после знакомства с которой она ходила сама не своя целый день, поняв, к какой именно версии склоняет ее начальник.

— Почему вы сами не займетесь этим делом? — наконец, спросила пораженная Лорейн.

— Я уже стар, — мягко улыбнулся Райт. — А вот ты — справишься.

Она не имела права ошибиться! Это дело чести. И ей не помешает даже этот беловолосый придурок, вообразивший о себе невесть что.

Лорейн поглаживала острый краешек стола. Закончив говорить, подняла взгляд. Дэвис смотрел на свои руки, лицо оставалось спокойным, но костяшки сплетенных пальцев побелели. Молчание становилось все напряженнее.

— Особенно меня заинтриговали замки, — негромко повторила Лорейн. — Винтики и шестеренки разобраны… Зачем похитителям возиться с таким?

Мужчина закусил губы и неохотно поднял взгляд.

— Я думаю, что Это вернулось, мистер Сайхем.

— Дэвис, — с нажимом поправил он. — Это в прошлом.

— Как видите, нет.

— У тебя нет доказательств.

— У меня есть чутье! — вздернула подбородок Лорейн.

— Ты прочла секретную папку и тут же решила, что все преступления связаны именно с ней? — брезгливо поморщился Дэвис.

«Наглец».

— Для этого вы мне и нужны! — хлопнула по столу она. — Проверить, убедиться. Мне нужен тот, кто точно знает… Кто был там.

Он нервно провел рукой по волосам, снова отвел глаза.

— Почему именно я? Есть другие…

Лорейн придвинулась к столу и сложила на него руки, стараясь не выдать своих чувств. Не прямой отказ, а торг. С этим можно работать.

— Есть, — не стала отрицать Лорейн. — Но у всех семьи, кое-кто и вовсе уехал из Штатов. Вы не имели проблем с законом…

— Это шутка? — дернул ртом Дэвис.

— В последние годы, — уточнила Лорейн. — Вы — подходящий во всех отношениях кандидат.

— И мной удобно манипулировать, — едко усмехнулся он. — Всегда под надзором…

— К тому же, — невозмутимо продолжала Лорейн, — насколько я поняла, мало кто мог сравниться с вами в умении применять…

— Хватит! — он вскочил из-за стола, Лорейн напряглась, просчитывая варианты как добраться до двери невредимой… Но Дэвис всего лишь отошел к окну и встал, обхватив руками плечи.

— Я понимаю… ваши чувства, — осторожно сказала Лорейн. — Но я бы не приехала к вам без веской причины.

— Я подумаю, — спустя долгое молчание проговорил Дэвис.

— Но…

— Дверь там, — не поворачиваясь, показал он.

Лорейн ничего не оставалось, как, в который раз за сегодня, стиснуть зубы, положить на стол подмокшую визитку и выйти, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.