Эйтан оказался, как всегда, прав. Он был тем исключительным человеком, в котором это качество не раздражало. После пасхального заказа пришли новые. Джереми вкалывал, как вол несколько недель после отъезда Замира, прерываясь лишь на короткие визиты Микки, который тоже был загружен работой и учебой, да на онлайн-встречи с психологом. Теперь эти деньги пришлись очень кстати.
Дерзкая стрижка, сделанная Кейт, понравилась Джереми. Но одно дело ходить так дома, и совсем другое — оказаться под перекрестным огнем сотен пар глаз в аэропорту, потому Джереми взял с собой темную хлопковую кофту с капюшоном. На улице было душно, несмотря на ранний час, зато в такси царила прохлада. Там, куда он направляется, тоже не жарко… Во всяком случае, по ночам.

Первый в жизни полет не пугал Джерри, гораздо более неприятной была толпа народу вокруг. Нужно было заново вспомнить, как это делается, как плыть по течению людского потока и не выделяться. Отгородиться солнечным очками и наушниками, представить, что люди это неодушевленные предметы, сродни деревьям в лесу. Привлекать внимание сейчас было бы глупо, он не слишком верил, что мисс Фокс сдержала слово про поводок. К тому же Джерри не был уверен в том, как выглядит со стороны. Собственное смятение отзывалось внутри раздражением. Делать что-либо впервые прилюдно он не любил никогда.

Световые пятна от иллюминаторов ползали по переборкам, как солнечные змеи, пока самолет набирал высоту. Чтобы не прокручивать в голове жуткие варианты развития событий семь часов кряду Джереми решил добраться до передач, что давно пылились в закладках, но успел просмотреть только лекцию по астрономии, а потом заснул, ощущая мерный гул большой железной птицы.
Открыв глаза, он увидел закатный свет. Стекло иллюминатора было припорошено морозными точками, словно звёздной пылью. Внизу виднелась мятая бумага гор.

— Уважаемые пассажиры, мы начинаем снижение. Добро пожаловать в аэропорт Такома. Местное время — девятнадцать тридцать пять. Температура…

Джереми до последнего не мог поверить, что это действительно происходит с ним. Словно кошмар, который ни разу не приснился, просто выжидал время, чтобы случиться наяву.

Эпоха таксистов-людей окончательно уходила в прошлое, а значит, лишние разговоры, расспросы и преждевременные встречи со знакомыми исключены. Оказалось странно и непривычно быть пассажиром, сидя на месте водителя. Его собственные просроченные права бесследно исчезли еще в 2018-ом, а делать новые не было ни времени, ни сил. Чтобы не испытывать раздражающего желания схватиться за руль, Джереми достал телефон. Однако знакомые места за окном отвлекали от новостной ленты, заставляли сердце стучать чаще, а ладони — становиться неприятно влажными. Попеременно накатывал то страх, от которого темнело в глазах, то нетерпение. Снежные пики золотились в последних лучах летнего солнца, металлическая коробка отделяла от живительного воздуха, полного смолы, земли и жара от нагревшихся за день бурых камней.
В конце концов Джереми остановил машину на середине подъема из Черритауна, решив идти дальше пешком.

Лесная тропа заросла, но ноги помнили направление. Глубже и глубже в чащу, по знакомому пути, которым он не раз сокращал дорогу до деревни. На мгновение показалось, что в кустах мелькнуло темное пятно, вдалеке раздался звонкий лай.
Огромный расколотый валун липко скользнул под рукой, словно политый кровью. Джереми рванулся в сторону, задохнувшись и лихорадочно вытирая ладонь о джинсы. Прислушиваясь к себе, он снова, как много лет назад, искал и не находил чего-то важного. Слепо тянулся и встречал пустоту, с облегчением, окрашенным сосущей болью утраты.

«Больше нет, нет, и не будет…»

Когда темный ужас отпустил, Джерри заставил себя поднести руку к лицу. Всего-навсего холодная вечерняя роса и шерстинки темного мха.
Кроны деревьев мерно шумели над головой, под ногами хрустели камешки. Джерри услышал шум проезжающей машины — здесь трасса делала резкий поворот, где они всегда собирались перед охотой.
Еще несколько метров, и он увидит, что у ответвления лесной дороги его ждут парни, и впереди целое лето свободы и посиделок у огня, переходов через каменистые пустоши у границы снегов. Первобытная радость от ощущения своей ловкости и силы, бьющей через край; голоса и смех друзей, восторг оттого, что вгрызаешься в собственноручно добытый кусок мяса и по рукам течет горячий сок; яркие близкие звезды, которые, кажется, можно взять, лишь протянув руку. И пьянеешь вовсе не от алкоголя, а от споров и смеха вокруг, от самой этой земли, которую хочется обнимать, брать в ладони, от гор, глядя на красоту которых хочется кричать…

Джереми присел, зачерпнул рукой сухую, еще теплую хвою и стиснул кулак. Воздух был ядовито-чистым, таким свежим и терпким, что щипало в глазах. Он ведь любил все это, любил больше жизни, это и было — самой жизнью. В какой же миг все пошло наперекосяк?! Когда он решил, что лучше других? Что избран? Когда принял дар? Когда поверил не тому человеку?

Справившись с накатившей слабостью, Джереми проморгался и осмотрелся. Ночь мягко спустилась, скрывая отличия между прошлым и настоящим. Милосердие это или жестокость? С вершины холма хорошо просматривалась долина и огоньки Рокки-Лэйк. Чуть блестела лента Пэнд-Орэй. Джереми сел, опираясь спиной на сосну, и прикрыл глаза.

«Хочется сдохнуть прямо здесь и сейчас».

Нужно было успокоиться хоть немного. Джереми достал из рюкзака таблетки, глотнул воды из бутылки. Сделал несколько вдохов и выдохов, потом взглянул на часы и понял, что надо торопиться. Накинул капюшон и стал спускаться в долину.
Деревня выросла, это чувствовалось не только по количеству огоньков и шуму припозднившихся машин, но и по новым вырубкам в лесу. Бывшие тайные тропы теперь пестрели яркими указателями.

«Скорее всего, ошибка мироздания произошла в тот миг, когда Логан Перри решил снять номер у Маргариты Сайхем».

Джерри стоял в тени высоких кустов на боковой улочке и смотрел на двухэтажный дом, покрашенный белой краской. Наверху светилось окно, значит, мать все еще сдает комнаты. Вывеска прачечной облезла и покрылась пузырями, но стекла двери были чисто вымыты, у входа висело свеженапечатанное расписание.
В домике за кустами послышались голоса, Джереми очнулся, плотнее надвинул капюшон, развернулся и пошел в сторону полей.

Не дойдя нескольких шагов до дома с голубой крышей, Джереми снова остановился. Когда-то он часто бегал сюда по ночам, надеясь увидеть хозяйку хоть краем глаза. Воспоминание вызвало стыд пополам с досадой на себя-дурака. Что изменилось сейчас?

«Ни черта».

Он понял, что даже до конца не знает, с какой целью приперся сюда. В собственный кошмар.

«Это не только твой кошмар. В том-то и дело».

Джереми медленно вошел в ворота — вечно распахнутые, как и четырнадцать лет назад. Дом светился теплыми окнами, словно рождественский фонарик. У дальней стены послышались шаги, и Джерри поспешно отступил в тень сарайчика, прижавшись спиной к доскам, задержав дыхание. Шаги затихли.
Он не смог справиться с искушением, неслышно ступая, обогнул сарайчик и бросил взгляд в окно. Из приподнятой створки доносилась тихая музыка, занавески трепетали от сквозняка. Полупрозрачный силуэт показался на миг и пропал, поглощенный светом. А в следующее мгновение Джереми почувствовал сзади присутствие, но сделать ничего не успел: с него грубо сдернули капюшон, и в затылок уперлось холодное дуло.

— Я знал, что рано или поздно ты заявишься…

Джереми медленно поднял руки и повернулся. Тайлер Хупер не слишком изменился за эти годы, разве волосы на висках теперь блестели серебром. Джереми видел его не так уж много раз, чтобы запомнить детали, однако трудно вовсе забыть человека, который хладнокровно выстрелил тебе в сердце. Даже если было за что.

— Таких, как ты, надо душить в колыбели, — прошипел Хупер, схватил Джереми за ворот и рванул к себе, вжимая ему в висок пистолет. — Какой дурак выпустил тебя на свободу? Зачем тебя принесло, мерзавец?! Полюбоваться на дело рук своих?

Джереми не ощущал ни страха, ни злости, только тоскливое нежелание шевелиться.

— Нет, — просипел Джерри, поборов это чувство с некоторым трудом, и выпрямился. Хупер оказался ниже его на полголовы. — Мне нужно…

Хлопнула дверь.

— Тай? Джимми заждался уже!

Голос Дины заставил Джереми вздрогнуть. Тайлер молниеносно сцапал его за локоть и притиснул к стене, зажав рот жесткой ладонью.

— Иду! — крикнул он в сторону, и прошептал в ухо Джереми:
— Только попробуй пискнуть, сукин сын…

Когда Хупер ослабил хватку, Джереми смог вдохнуть и быстро сказал:
— Я никого не хочу пугать. Я пришел предупредить. — он прочистил горло и закончил:
— Это вернулось. Где-то там, на юге.

Ощутив, что Хупер разжал руки, Джерри обернулся. Тайлер недоверчиво рассматривал его, держа пистолет в опущенной руке.

— Я пока ничего не знаю… Со мной связались… ФБР, — с трудом выговорил Джереми. — Просили помочь им в расследовании.

— Тебя?! — Хупер фыркнул и покачал головой, взъерошил короткие волосы.

— Да, смешно. Думаешь, я в восторге? — огрызнулся Джерри. — Я просто… — он запнулся, но все же договорил: — Я хочу, чтобы это исчезло из мира навсегда. Помочь этому, если смогу. Чтобы никто больше… не пострадал.

Тайлер горько усмехнулся.

— Зачем ты пришел? — повторил он.

— Вы должны знать, — твердо сказал Джерри. — Я хотел убедиться, что в Рокки-Лэйк… все тихо. — озвучив это, он наконец, сумел сформулировать причину, которая гнала его через всю страну. — Таккеру я сообщу, других контактов у меня нет…

— У нас есть, — перебил Тайлер. — Дина вела группу поддержки многие годы.

— Зачем?! — вырвалось у Джереми.

Он не мог представить себе худшего, чем снова и снова окунаться в пережитое, глядя с разных сторон, еще больше растравляя рану…
Хупер вздохнул, сунул пистолет за пояс и сложил руки на широкой груди.

— Помогая другим, помогаешь себе, — пробурчал он, отведя взгляд.

Он явно разделял отношение Джереми к сказанному хоть и старался это скрыть. Джерри посмотрел на светящиеся теплом окна.

— Те, кто сейчас владеет даром, могут прийти сюда за ответами, — сказал он. — Да и федералы бывают… непредсказуемы.

Тайлер промолчал. Потом нехотя добавил:
— Оставь номер. Я дам знать, если что.

Он выпустил Джереми из-за сарая, лишь убедившись, что нежеланный гость не попадется домашним на глаза. Уже выйдя на дорогу, Джереми нашел в себе силы обернуться и попросить:
— Не говори Марго. Для нее я мертв, так и должно оставаться.

Хупер холодно кивнул и встал у створки ворот, глядя в спину Джерри. Тот ускорил шаг, зная: Тайлер хочет убедиться, что он действительно ушел.

Обратный рейс вылетал в полдень. Джереми приехал в Сиэтл и провел остаток ночи в гостинице. На рассвете он вышел на берег океана, сбросив обувь и укутавшись в кофту, сел у сваи мостков, слушая в полудреме шум волн. Как только солнце поднялось выше, позвонил Таккеру. Тот осыпал Джерри руганью за то, что друг не сообщил заранее, однако отменил все дела и примчался на пляж.
Джереми увидел его издалека, но не ускорил шага, медленно ступая босиком по мокрому прохладному песку.

— Что стряслось? — не здороваясь, спросил Таккер.

Когда-то он неимоверно раздражал Джерри своим неумением читать между строк. Что ж, в этом Гарсиа точно изменился в лучшую сторону. Джереми прищурился, рассматривая его лицо в ярких, отражающихся от воды, лучах утреннего солнца.

— Не беси меня, — рявкнул Гарсиа. — Эта твоя ухмылочка всегда предвещает катастрофу. Говори.

О да, он определенно изменился. Джереми улыбнулся шире, покачал головой. Переходить к пугающим новостям категорически не хотелось, хотелось продлить этот миг усталого рассвета рядом с Таккером. Все душевные и физические силы остались там, в горах, Джереми казалось, что часть его все еще бродит по родным лесам, не спеша присоединиться к хозяину.
Осознав, что дошедший до точки кипения Таккер сейчас просто отвесит ему оплеуху, Джереми вздохнул и заставил себя вновь все рассказать. Гарсиа тут же достал телефон и отдал несколько распоряжений. Джереми наблюдал за ним: сейчас Таккер казался совсем незнакомым, настоящим хозяином многомиллионной корпорации, который привык принимать решения и всегда знал, что следует делать.

— Я отвезу тебя в Такома, — сказал Гарсиа. — Кстати, в Нью-Йорке у меня есть квартира. Если что — обращайся.

Они сидели в маленьком тихом ресторанчике на берегу. Таккер отмахнулся от протянутых денег за ланч и понизил голос.

— Не подставляйся там и не геройствуй… — он осекся, улыбнулся официанту, принесшему кредитку, и спрятал ее в кошелек. — Знаю, ты умеешь, — добавил Гарсиа, дождавшись, когда они вновь останутся одни. — Мои улетят сегодня же и будут в безопасности в Аликанте, пока я не узнаю, чем все кончилось. Держи меня в курсе, если сможешь.

— Вряд ли, — поморщился Джереми. — С завтрашнего дня каждое мое слово будет разбирать толпа полицейских.

Таккер усмехнулся и поймал его руку в крепком пожатии.

Сверху хребет напоминал навек застывшие волны с солнечной пеной на гребнях. Этот кусок мира должен остаться в безопасности. Любой ценой. Джереми смотрел в иллюминатор не отрываясь, пока самолет не нырнул в белую гущу облаков.

***

Вбежав в школу под начинающимся дождем, Микки понял, что совершенно забыл о тесте по математике. Учитель сказал, что просто обязан проверить их перед каникулами, чтобы знать, кому из учеников дать летнее задание. Математика шла предпоследним уроком, и Микки, едва поздоровавшись с друзьями, все перемены просидел в углу, повторяя формулы. Обычно приятели звали его с собой, посидеть в обеденном перерыве на верхних скамейках школьного футбольного поля, под навесом. Но сегодня никто не подошел к Микки, и он был рад — проклятая математика никак не шла в голову, пришлось переписывать на предплечье под рукавом те формулы, которые не успел выучить, и надеяться, что учитель милосердно закроет на это глаза.

Сдав листок с тестом, Микки облегченно вздохнул: удалось решить большую часть заданий, пусть и не все. Ну, талантом к математике он никогда не отличался.
Микки вышел во двор. Дождь будто и не прошел — на улице было жарко и сухо, лужи высохли еще до полудня.
Из дверей вывалились Лука и Джонис со своим приятелем. Микки сдержанно кивнул им: он не любил этих шумных забияк. Теперь, узнав Луку поближе, он искренне не понимал, зачем итальянец водит с ними дружбу и корчит из себя кого-то другого в их присутствии.

— Эй, Хоран, — пихнул его локтем Джонис. — Идешь с нами?

— Куда? — нахмурился Микки. — Еще литература же…

— Заучка, — презрительно сморщился Зак, худой темнокожий пацан из параллельного класса. — Мы идем на Роуз-Лэйн, тамошние придурки совсем распустились.

— Лезут на нашу территорию, — важно кивнул Джонис, и почесал нос.

— Ну и что? — пожал плечами Микки.

— Как это «что»?! — возмутился Зак. — Они в парке наше место заняли! Надо их проучить, правильно, Лука?

Итальянец серьезно кивнул, не глядя на Микки. Тот фыркнул и подхватив сумку, направился в школу, но Джонис рванул его за подол рубашки назад.

— Да рыжий просто трус! — прищурился он.

Микки бросил взгляд на Луку, но тот по-прежнему старательно отворачивался.

— Не трус, — прошипел Микки, выдирая из цепких пальцев свою рубашку. — Это тупость несусветная, драться за то, что принадлежит вовсе не вам!

— А кому? — в притворном удивлении округлил глаза Джонис.

— Правительству! — вскинул подбородок Микки, уже понимая, что последует дальше.

Они смеялись, долго и очень обидно. Особенно потому, что Микки был прав, и об этом знали как минимум двое. Только неделю назад они с Лукой обсуждали эту тему на примере раздела территорий у настоящей мафии в Нью-Йорке…

— Вали на свою литературу, умник, — отхохотав, сплюнул Джонис. — Слюнтяи нам тут не нужны, — добавил он, ободренный молчанием Луки.

Микки бросил последний взгляд на ссутулившегося на крыльце итальянца и, войдя в школу, от души хлопнул дверью.

Рабочие часы показались длиннее обычного, несмотря на новый велосипед, который не только обладал электромотором, но и слушался так, словно предугадывал желания хозяина. Небо было затянуто, влажный и жаркий предгрозовой воздух поднимался от нагретого асфальта. Микки давно снял рубашку и подкатал рукава футболки, но все же каждые десять минут останавливался, чтобы вытереть со лба пот. И это еще хорошо, что не приходилось тащить рюкзак и сумку на спине: первым делом Микки купил на отложенный заработок вместительный велосипедный багажник.

Наконец, смотав опустевшую сумку из-под почты, Микки направился домой. Проезжая мимо дома Луки, Микки увидел Альфонсо, который валялся под деревом на подстилке. Колобок радостно вскочил и махнул Микки рукой.

— Привет!

Микки притормозил и выдавил ответную улыбку.

— Посиди со мной, — попросил Альфонсо, открывая калитку. — Мне так скучно… Хочешь колы со льдом?

Микки облизнул пересохшие губы.

— Лука дома? — спросил он.

Колобок помотал головой.

— Не, не возвращался еще.

Микки растянулся на подстилке, блаженно посасывая через трубочку ледяную кисловатую сладость. Альфонсо ерзал рядом, явно в нетерпении поделиться какой-то новостью, но смиренно ждал, пока друг отдохнет. Наконец, проглотив последнюю льдинку, Микки спросил:
— Что нового?

Альфонсо вспыхнул, метнулся к крыльцу и принес сложенные вчетверо листочки, смущаясь, протянул их Микки.

— Вот… Я знаю, что ничего не получилось, но хотел все-таки показать. Может, ты скажешь, что не так?

Микки развернул листики. По изрытой кратерами поверхности планеты бежали человечки с оружием, за горизонтом вздымались в небо щупальца какой-то твари. На других картинках изображались взрывающиеся звезды и мелкие точки космических судов.
Микки провел пальцем по сгибу листа.

— Зачем ты сложил рисунки? Теперь уже не расправить.

— Ну, это же просто так, — смутился Колобок. — Я думал, покажу тебе и сразу выкину, как только ты скажешь, что это ужасно…

— Это не ужасно, — возразил Микки, протягивая мальчику рисунки. — Здорово, что ты тоже видишь картинки в голове.

— В голове я вижу по-другому — вздохнул Альфонсо, — в голове все красиво, а начну рисовать — кошмар какой-то!

— Ну, никто не родился сразу профи, — улыбнулся Микки. — Я вот смотрю на работы классных художников в интернете, и хочется все свои порвать и выкинуть!

— Да-а? — недоверчиво протянул Альфонсо. — Ну, мне кажется, ты тоже совсем скоро будешь висеть где-нибудь в топах!

Их прервал хлопок калитки. Лука вошел, посмотрел на сидящих под деревом и молча направился в дом. Из-за опущенных плеч он казался грузнее обычного, на лице красовался здоровенный синяк.

— Эй, Лука! — вскочил Колобок. — Ты чего?! Ты откуда?

— Отстань, — грубо бросил Лука, и тут же поправился:
— Не сейчас, Аль.

Вернувшись на подстилку, Альфонсо недоуменно пожал плечами.

— Чего это с ним?

— Я поеду, — поднялся Микки.

— Нет, — вцепился в него Колобок. — Останься! Пожалуйста!

Микки снова сел, досадуя на свое мягкосердечие. Лука был явно не рад его видеть, а напуганный Альфонсо умолял остаться. Принять решение оказалось сложновато, но Колобка было жалко, а собственная обида пока не пустила глубокие корни, все еще балансируя на грани недоумения.
Микки потянулся за льдом и положил кубик в рот, задумался. Сопоставив события, понял, что это странное поведение Луки началось с самого утра. А уж то, что произошло перед уроком литературы, и вовсе не лезло ни в какие ворота.

Альфонсо метнулся в дом и выбежал назад, спрятал что-то в корнях дерева. Через некоторое время на крыльцо вышел Лука, с мокрыми после душа волосами и криво наклеенным пластырем на щеке.

— Аль, где пульт от телека? — хмуро спросил он.

— Иди сюда, тогда отдам! — отозвался Альфонсо, воинственно подбоченившись. — Ты даже «привет» Микки не сказал! И мне! — добавил он.

Лука закатил глаза, беззвучно выругался. Но, постояв на крыльце, все же решил спуститься.

— Что случилось? — строго спросил Альфонсо, ухватив брата за штаны и насильно усаживая на траву. — С кем ты дрался? Зачем?

Лука дернул плечом и сел, глядя на землю у своих ног, молча выщипывая травинки. А потом вдруг спросил:
— Ты рисовал для Микаэлы Суарес Звездного Титана?

Микки едва не поперхнулся очередной ледышкой.

— Рисовал. Она меня попросила. А что?

— Ничего… — Лука со злостью выдрал зеленый пучок и отбросил в сторону. — Вы… встречаетесь?

— Что-о?! — вытаращился на него Микки. — Нет конечно! С чего ты взял?! Да я вообще ее не знаю!

— Но она попросила рисунок, — поднял глаза Лука. — Она тебя знает.

— И что с того? — дернул плечом Микки. — У меня многие просят, я рисую, если время есть!

— Угу, — помолчав, вздохнул Лука.

— А что такого? — осторожно вклинился Колобок. — Она, эта Микаэла… Она что…

— Ничего! — воскликнул Лука. — Помолчи.

Аль послушно уткнулся подбородком в коленки, занавесился челкой. Только глаза-черешенки перебегали с одного на другого.

— Микаэла вчера показывала твой рисунок всем, — быстро, словно боясь передумать, сказал Лука. — И еще… На парте писала. М+М. Я слышал, как они хихикали, что Микки и Мика…

Микки ошарашенно смотрел на него, потом прыснул, но тут же согнал с лица усмешку, встретив взгляд Луки.

— Я понятия не имею, о чем кто шептался… Честное слово. Мне совсем не до того, чтоб на партах ерунду писать.

Лука глубоко вздохнул и перестал драть газон.

— Мик, я… сам не знаю, что это за херня утром была.

— Извиняться у тебя выходит все лучше, — широко ухмыльнулся Микки.

Лука смущенно зарделся, улыбка получилась кривоватой из-за пластыря.

— А эта Микаэла, — не вытерпел Альфонсо. — Она тебе нравится, да? Почему не скажешь ей?

Микки задержал дыхание, а Колобок на всякий случай отодвинулся подальше от брата. Он, как всегда, смотрел в корень и говорил, что думал.
Лука усмехнулся с каким-то совсем взрослым выражением.

— Посмотри на меня и скажи. Я же… толстый, — еле слышно выговорил он.

Альфонсо возмущенно засопел. Микки хотелось как-то утешить Луку, но против правды не попрешь. Не говорить же дежурные фразы вроде «внешность не главное» и прочую ерунду, что втирают взрослые, которые сами в это не верят!

— Ты можешь это исправить, — осторожно предложил он. — Сейчас будут каникулы. И жара. Можешь ездить на велике вместе со мной на работу. Знаешь, сколько с меня потов за смену сходит?

— Скажу маме, чтоб не покупала чипсы, — решительно заявил Альфонсо. — И пончики. Я потерплю, — торопливо добавил он, — мне тоже надо худеть… наверное.

И придирчиво пощипал себя за круглый бочок.

— Тебе вообще режим питания менять нельзя — возразил Лука.

— Пончики — это не режим, — уперся Альфонсо, сдвинув брови.

Лука безнадежно махнул рукой и улыбнулся. Если уж Колобку что-то втемяшилось в голову, переубедить его невозможно.

Небо окончательно потемнело, свежее дуновение ветра говорило о том, что вот-вот хлынет дождь. Но ехать домой Микки не хотелось — все равно мама вернется только поздно вечером.
В окно выглянула бабушка Луки с Альфонсо и позвала мальчиков обедать.

— А что они еще говорили? — с жадным любопытством спросил Микки после того, как набив животы вкуснейшей домашней пастой друзья вновь вернулись на подстилку под деревом.

— Ну-у, — протянул Лука, лукаво отводя взгляд, — Что ты такой весь из себя клевый, талантливый, что ненавидишь людей…

— Неправда! — возмутился Микки.

—…что у тебя не все дома, но это даже круто, — продолжал Лука. — Что наверно, тайный сын богача, велик-то вон какой…

Альфонсо хрюкнул от смеха, закрывшись ладошками.

— Глупости какие! Хватит! — воскликнул Микки и пихнул Луку в бок, чтобы замолчал, но тот даже не думал этого делать.

—…что кудряшки у тебя как у ангелочка… и ты завиваешь их… — хохотал Лука, отбиваясь от рассерженного друга. — Сам попросил меня рассказать!

— Какой ужас! — запыхавшись, выдохнул Микки, валясь на траву. — Дуры! Как такой персонаж вообще может кому-то понравиться?!

— Девчонки, — вздохнул Лука. — Они странные.

***

Солнечные лучи играли в воде, подсвечивая мыльную пену цветными бликами. Отжав поролоновую губку, Кейт поставила очередную вымытую тарелку на сушилку. Стукнула калитка, Кейт поспешно отодвинула занавеску и увидела сына. Микки помахал ей рукой и убежал за дом пристегивать верного коня. Кейтлин вздохнула и вернулась к своему занятию. На белой ткани занавески от ее пальцев осталось мокрое пятно.
Джереми Дэвис не появлялся у Хоранов давно. И на улице его не было видно, Микки говорил, что друг завален работой и теперь редко отвечает даже на сообщения. Создавалось ощущение, что он прямо-таки избегает встречаться: по средам Кейт заходила в магазин рано утром и каждый раз видела там Джереми. Они немного болтали у кассы, пока полусонный хозяин пробивал им покупки.
Теперь у Кейтлин не было и этой малости. С момента, когда она в последний раз слышала голос Джереми, прошла целая вечность. Кейтлин взглянула на календарь, испещренный пометками, и удивилась — всего-то полторы недели.
Конечно, Кейтлин понимала, что почти любая женщина хоть раз да обернулась бы Дэвису вслед, встретив на улице. Как понимала и то, что сам он этому вовсе не рад. Что-то произошло в прошлом, которое Дэвис так тщательно скрывал. Нечто страшное, сломавшее его… Кейт прекрасно видела, что эта дружба была нужна не только Микки. Она являлась неким видом терапии для самого Дэвиса.
Кейтлин старалась не разглядывать Джереми, спокойно воспринимать его присутствие и не навязываться. В конце концов, дружит он с Микки, а с Кейт они просто приятели. То, что Джереми так легко доверился ее рукам, очень удивило Кейт. Ей пришлось строго следить за собой во время стрижки, ведь они впервые оказались так близко…

— Мам! Где мои шорты?

Кейтлин с трудом оторвалась от мыслей и обернулась.

— Посмотри на веревке во дворе. Ты разве не поужинаешь со мной?

— Нет, — крикнул Микки из комнаты, — Мы на реку хотели съездить, там сегодня на столбах граффити рисуют.

— До скольки вы будете гулять? — спросила Кейт. — И как же Альфонсо, он с вами?

Микки показался из-за угла со свежей футболкой в руках.

— Не знаю, допоздна, наверное… А Колобка бабушка привезет и увезет, на машине.

Кейтлин сразу стало спокойно. На берегу по ночам шатались всякие компании, даже если мероприятие организовано городским муниципалитетом, есть шанс нарваться на кого-то неадекватного. Но раз за мальчиками присмотрят, то можно не волноваться.

Полностью свободные вечера у Кейт выдавались редко. Она прошлась по дому, подобрала с пола несколько упавших со стола нераспечатанных писем. Взяла телефон, открыла мессенджер и написала строчку, тут же раздраженно стерла ее. Можно было посмотреть какой-нибудь фильм…
Она поймала себя за тем, что крутит мобильник в руках и отложила его на стол.
Микки все реже бывал дома, Кейтлин пошла на курсы еще и затем, чтобы иметь дополнительное занятие и, возможно, завести новых друзей. Но почти все студентки оказались намного моложе нее, и найти общие темы для разговора было не так легко. А ведь в былые времена Кейтлин умела подружиться с кем угодно — когда кочуешь с места на место, иначе не выжить.

«Может, я просто старею», — подумала она, — «С возрастом завязывать знакомства становится тяжелей».

Она бросила взгляд в зеркало. Но там все было как всегда, и Кейт не отказала себе в удовольствии очередной раз порадоваться, что сын внешностью пошел в нее, а не в Гордона.
Хотя закат еще не отгорел, на улице зажглись первые фонари, из окна повеяло свежестью. Кейт распустила волосы, переоделась и вышла из дома.
Бесцельно бродить по городу, никуда не торопясь, было так хорошо, что Кейтлин подумала, не спуститься ли и ей к реке поглазеть на уличных художников. Но если Микки увидит ее там, то наверняка смутится… Да и пешком идти довольно долго, а садиться в нагревшуюся за полдня машину вовсе не хотелось.

Кейтлин включила в наушниках тихую музыку и бездумно шла, куда глаза глядят. Маленькая круглая площадь была полна народу: прохладный вечер располагал к прогулкам. На скамеечках вокруг клумбы сидела молодежь, за указатель названий улиц зацепился чей-то гелиевый шарик. Кейлин отвел глаза от плашки с надписью «Линден-Лейн», потом раздраженно тряхнула волосами и решительно свернула под липовые кроны.

Вокруг серого домика не было газона, лишь аккуратная, пустая, словно выжженная, земля. Окно светилось едва заметным тускло-голубым. Кейт поднялась на крыльцо и постучала. Послышалось мяуканье, затем шаги. Кейтлин подавила желание поправить упавшую на лоб кудряшку. Дверь открылась, Фрост моментально выскочил под ноги Кейтлин.
Джереми стоял перед ней босиком, в футболке с подкатанными рукавами — точно так в последнее время носил и Микки. Кейт невольно улыбнулась.

— Привет, — сказал он, снимая очки и потирая переносицу.

— У тебя все хорошо? — спросила Кейтлин. — Микки скучает…

— Все нормально, — ответил Джереми чуть удивленно. — Только работы много.

Утолив любопытство к сандалиям гостьи, Фрост вернулся в дом и пропал в темном коридоре.

— Может, тебе нужно что-нибудь? Я давно не видела тебя в магазине… Может, принести ужин?

— Нет, нет, не нужно, — отозвался он смущенно. — Я в полном порядке. Спасибо.

— Ну тогда не пропадай так надолго, — грустно улыбнулась Кейт. — Мы же волнуемся.

Джереми закусил губы и кивнул, оглянулся на отсвет экрана компьютера.

— Извини, мне…

— Я уже ухожу, — поспешно сказала Кейтлин. — Не буду мешать.

Кейтлин шла домой медленно, наблюдая, как мелкие летучие мышки вьются вокруг фонарных шаров, охотясь за легкой добычей, привлеченной светом.

— Мама!

Микки ждал ее у калитки.

— Ты чего так рано? — удивилась Кейт.

— Альфонсо увезли в больницу, — ответил он, и прислонив велосипед к забору, шагнул ближе и прижался к матери. — Прямо оттуда. Я заметил, с ним что-то не так, и повел к бабушке. Как раз успел… Наверное, воздух от реки… Или запах краски. Лука говорит, что такое бывает иногда… Но так жутко, знаешь?

— Не переживай, — прошептала Кейт, крепко прижимая к себе Микки. — Ты молодец, и все будет хорошо.

Помолчав, она спросила:
— Ну, а как рисунки?

— Граффити сделали обалденные, — встрепенулся Микки, — Особенно один чувак, он рисовал оленя, такого огромного, и на спине лес растет…

Он осекся и опустил глаза.

— Это наверно, некрасиво… Когда Альфонсо в больнице…

— Ну что ты! — возразила Кейтлин, снова обнимая сына, — Ведь хорошее вы тоже видели сегодня, отчего о нем не говорить? В жизни прекрасное и ужасное часто идут об руку.

Микки вздохнул и зарылся лицом ей в волосы.

— Пошли домой, — буркнул он. — Я жутко голодный.