После нашего разговора, и последующих обнимашек меня выкинуло обратно в мой мир. Я была там же, где и до переноса - лежала в кустах. Благо, успела в них спрятаться, как только почувствовала покалывание в глазах, а то переполох на одной из людных улиц был мне абсолютно не нужен. И не важно, от чего был бы этот переполох - от моего исчезновения или обморока. Все-таки, пути моего папочки неисповедимы. Так же как идеи, решения, и прочие, прочие... Отстраняя от себя мысли такого толка, я села, фыркнув. Отряхнула одежду, волосы, вытащила из лифчика листочек и только потом отстранилась, смотря по сторонам. Народа было много вокруг, но казалось что никто не обращает внимания на то, что в кустах что-то шебуршит. Пожалуй, выйду отсюда со скрытой аурой, помогу людям вокруг и дальше не обращать внимание на происходящее.

Выйдя из кустов, и снимая в толпе невидимость ауры, я первым делом спохватилась, чтобы проверить время. Хм-м, выходит, в Забвении я была примерно тридцать минут... Значит, нормальной прогулки по магазинам не выйдет - лучше я немного подожду, чем буду потом бежать сломя голову, усердно прикидываясь человеком. Тяжело вздохнув, я зацепилась взглядом за парк и небольшую будку с мороженным рядом. Тут же зашагала в ту сторону, чувствуя, как мысленно ко мне пытается дотянуться Франкенштейн. Ответив на его зов, дала понять, что спустя минуту сможем нормально поговорить, и купив себе в ларьке какой-то шейк, села на лавочку, открывая свой разум для посещений. И прежде, чем любимый успел что-либо сказать, я первая задала вопрос, который меня в данный момент интересовал больше всего.

- Как чувствовалось мое возвращение? - Франки, правильно растолковав мой вопрос, тут же передал мне свои ощущения в тот момент. Связь в начале была ничтожно слабой, чувствовалось только мое общее состояние, буквально, жива я или мертва. Подозреваю, даже если бы со мной что-то случилось, и я словила бы обморок, это было бы абсолютно неразличимо. И вот в один момент такие скудные ощущения, а уже в следующий - снова появился полный спектр ощущений, вплоть до эмоций, даже тех, что чувствовала при визите к папочке.

- Об этом я и хотел спросить. Как ты вернулась, раз я не чувствовал твоего перехода через Забвение? - в мыслеречи моего мужа был интерес, но какой-то наигранный. Франкенштейн вообще чувствовался каким-то слишком дерганным, напряженным. Неужели из-за моих фортелей?

- Возвращалась порталом Мриса, - не заставляя его томиться в ожидании, тут же прикрыла глаза, транслируя милому абсолютно все - и то, что происходило в мире Алекси, и мой переход, необычный, из-за опаски перед отцом, и сам разговор с Лакрицияром. Под конец оного Франки смачно выругался, похоже, вслух, и досмотрев, мысленно вздохнул.

- Час от часу не легче, - напряглась, понимая что причиной такого состояния моего любимого стала не я, и тут же выровнялась, положив шейк на скамейку.

- Что-то произошло? - спросила только для проформы. Было ясно, что что-то было не так, и я жаждала знать, что именно. - Покажи мне.

Перед глазами тут же, как на повторе, появилась картина наших проводов. То, как я всех созвала, прощание, наше исчезновение в портале... А после, ожидаемо, была трансляция того, что было после моего ухода. Именно трансляция, Франкенштейн очевидно решил ничего не утаивать и показать мне как есть.

- И теперь Злыдень пойдет в бордель, - Родерик, стоило только порталу исчезнуть, хлопнул в ладоши, а Франкенштейн в воспоминании посмотрел на него уничтожающе. - Ну что? Ей можно а тебе нельзя?

- Я с ним! - тут же вызвалась Мэй, разве только ладошку вверх не задирая.

- Нет! - тут же отказал Раэль, что было вполне ожидаемо. - Ты не пойдешь в этот рассадник разврата и пошлости.

- Друг, откуда ты знаешь что такое бордель? - поинтересовался, отвлекаясь от телефона, Джин-Хо.

- Мне Рагар-ним рассказал, - Кертье ответил ему быстро, даже глазом не моргнув, и к моему легкому удивлению - не особо смутил этим признанием Рагара.

- Правильно, таким вещам должен учить отец, - с ехидной улыбкой сказала Розария и Хен ответил ей взглядом примерно такой же тональности.

- Рагар всегда был самым перспективным по этой части, - махнул рукой Родерик не глядя и от таких слов Рагар уже смутился, слегка покраснев и спрятав взгляд. Сам бывший Лорд опять повернулся к Франкенштейну. - Ну что, глаз за глаз?

- Я не стану так поступать с Ольгой, - спокойно отозвался ученый, плечом толкнув бывшего правителя, а у меня по всему телу разлилось тепло от такого отношения ко мне. - Такой поступок не достоин настоящего мужчины... Но откуда жучаре знать?

- Что ты сказал?! - ожидаемо возмутился Родерик, чуть ли не сразу подобравшись и готовясь к драке.

- Я ставлю на шефа, - Франкенштейн в воспоминании услышал шепотки за спинной, именно этот - принадлежавший Бенго, но реагировать не стал, не сводя взгляда с Родерика. И правильно, фиг знает, что ему в голову стрельнет, если он почувствует что его честь обидели. За мной ведь по всему дворцу гонялся.

- На Лорда, - тут же прошептал Раэль.

- Думаешь он не захирел за долгое время сна? - сомневался Бенго. - Но Мэй точно за него.

Кивнула головой, соглашаясь с тогдашними словами Бенго. Благодаря тому, что Франкенштейн чуть скосил взгляд вбок, заметила краем глаза, как Санву действительно с восторгом наблюдала за Родериком, сжимая кулаки и едва не подпрыгивая. Для полной картины ей не хватало лишь плаката со словами поддержки.

- Франкенштейн, - властно отозвался Рейзел, тут же приковывая взгляд моего мужа. На лице Ноблесс читалась былая отстраненность, ну точно как в начале моего здесь попадания. - Не глупи.

- Вот, держи свою собачку на поводке, Рейзел, - тоном победителя припечатал Родерик, чем очевидно разозлил Кадиса номер два.

- А твой поводок Геджутель забыл? - вкрадчиво над ухом у Родерика поинтересовался Раймонд. - Я его позову, если хочешь, - добавил Ноблесс, заставив бывшего Лорда громко сглотнуть.

- Не надо, - на порядок спокойнее, и главное - смиренно, отозвался Родерик.

- Родерик-ним такой классный, - чуть не взвизгнула от восхищения Мэй. Правда, от чего я так и не поняла, но точно не от того, что так быстро прижухнул. Хотя... Это Мэй, тут возможно всякое.

- Взор её затуманен чрезмерным восхищением, - коротко прокомментировал Раэль.

Дальше я имела возможность наблюдать глазами Франки его повиновение прямому приказу. Он, не проронив ни слова, ушел подальше от раздражающего его благородного, направился к нашим детям. Ну и заодно к Е-Рановцам, что толпой прибились к ним, присматривая и позволяя себя вовлекать в игры. Фрэнсис и Виктория изучали головоломки, заручаясь помощью Эшлин и Ик-Хана, впрочем, девушки были заняты тем же, чем до моего ухода. А Генри за руку тащил Суйи в ее кемпер, усердно молча, чем очевидно рассмешил юную айдол, так как она едва сдерживала смешки. В общих чертах, все казалось быть под контролем, спокойно. Послала любимому по связи эмоции недоумения, так как упрямо не замечала того, что могло бы быть хотя бы звоночком к какой-то тревожной ситуации.

- Терпение, милая, - коротко сказал Франки, похоже даже вслух, на что я только пожала плечами, дальше наблюдая за этой трансляцией. Было спокойно, так что я снова прихватила шейк, и медленно делая глотки, прикрыла глаза. Откинула голову назад, будто желаю разлечься на скамейке, и продолжала внимательно просматривать воспоминания мужа. Но ничего такого не происходило - Франки вернулся в наш кемпер, немного убрался и вышел на улицу, с намерением найти Рейзела, и спросить его, не хочет ли он рамена. Но тут в глаза бросается толпа, образованная на месте где еще недавно сидели близняшки, были слышны громкие разговоры, и я поняла - вот он, тот первый звоночек. Когда Франкенштейн в воспоминании приблизился немного к этой толкучке, то успел услышать только "как бы твой папа не лопнул от гордости за тебя" и временно все затихли.

- От гордости за что? - Франкенштейн, заглянув через плечо стоящего рядом Джин-Хо оценил обстановку и удивленно приподнял бровь. Генрих устроил кулинарное шоу под открытым небом - в руках половник, перед ним кастрюлька на переносной плите, видимо "похищенной" из кемпера, куда вел Суйи... Хорошо хоть что сынишка попросил о помощи кого-то постарше, а не стал в тайне пытаться что-нибудь приготовить. Любимый, видимо, успел только под конец шоу, так как Юна, Суйи и Мэй уже сидели с тарелками супа, все еще исходящего паром.

- У тебя умные не по годам, замечательные помощники, подрастают, - заговорила Мэй, проглотив ложку супа, стоило ей заметить на себе внимательный мой-не мой взгляд. - Ты попробуй, что твой сын приготовил. Сам!

Франки не стал упускать этой возможности и принял от Мэй миску. С того что я поняла, к этой дегустации он отнесся не менее серьезно, чем к дегустации рамена - проверял степень готовности плавающих овощей, плотность и длину лапши, консистенцию, аромат... Легкое недоумение появилось одновременно и у меня, и у Франкенштейна в воспоминаниях - по всем этим данным Генри заслуживал твердую тройку из пяти. К примеру, я подобным образом научилась готовить только к двенадцати годам. А он, еще толком не подрос, а уже... Эти размышления терзали только меня - любимый, мысленно оценив труд, уже принялся пробовать на вкус, и отстранил ложку будучи изумленным. Быстро глянул в кастрюлю, уверившись, что ему подали именно суп авторства Генриха, и с улыбкой склонился к сыну, потрепав его по голове.

- Ты большой молодец, - наш маленький принц просиял от похвалы, и полным гордости жестом, замешал суп половником. - Расскажешь мне, что и сколько ты добавил? Папа попробует повторить.

- Нечестно, мы тоже молодцы! - раздался крик, и развернувшись себе за спину, мой муж в воспоминаниях заметил, как Виктория сердито бросила на землю сложенный кубик Рубика и побежала прочь.

- Ну и какого это? Быть папашей? - Мэй, улыбаясь, приняла от Франки свою миску обратно, и отправила в рот еще одну ложку супа.

- Не без трудностей, - легко бросил Франки, поднимая кубик Рубика, только чудом не разбившийся. Быстро повертев его в руках, он не заметил ни следа того, что костяшки были вырваны и вставлены на место. Действительно сумели сложить.

- Вика, ну куда ты? - расстроенно бросила Эшлин, уже собираясь побежать за ней, но полукровку остановил Франкенштейн, сам направляясь за нашей дочкой. Он без труда ее поймал, крепко прижал к себе и вернул к Фрэнни.

- Девочки, вы тоже молодцы, - заверил дочек он, показывая подхваченный кубик, и забирая от Фрэнсис другой. - Надо же. Идеально сложили, молодцы!

- Уже второй раз, - горделиво добавила Фрэн, в то время как Вика все еще дулась, недовольно сопя, заставляя Франкенштейна удивленно смерить всех наших детей взглядом.

- Наверное мы с Раджеком не будем заводить по нескольку детей сразу, - задумчиво протянула Мэй, а потом подобралась, выглядя уже более уверенной. Франки, правда, тогда не особо обращал на нее внимание, поэтому выражения ее лица я не видела - лишь слышала и видела осанку краем глаза. Он все еще пребывал в шоке. - В год по одному!

Громкое заявление Мэй, вкупе с удивленными выражениями лиц детей немного отрезвили моего мужа. Он отвлекся от размышлений о развитии детей, а точнее - абсолютно нечеловеческом темпе оного, но стряхнуть с себя оцепенение было не просто. В мыслях то и дело мелькали способы проверки, позволяющие более точно определить потенциал роста, но зато когда любимому получилось снова взять себя в руки, он уже знал, что и как сделать. И поэтому мог облегченно улыбнуться ребятам. И пускай финала этих воспоминаний я не знала, то уже была уверена, что окончательные выводы меня не обрадуют. Тяжело вздохнула, испив немного шейка, и снова принялась просматривать воспоминания.

- Вы огромные молодцы. Все трое. А сейчас извините, - он поднялся, мысленно уже составляя план, - мне нужно идти. Но я сейчас вернусь за вами, - сказал и удалился в кемпер.

Как я и ожидала, муж сразу же, стоило ему зайти в автобус, нечеловечески быстро побежал в лабораторию. Пробирки так и мелькали в его ладонях, но я уже по первому ингредиенту догадалась, какой препарат подготавливает любимый. Еще в более ранних временах, когда у него не было возможности так досконально чувствовать ауры, и тем самым - различать кто перед ним, Франкенштейн разработал один препарат, способен выдать не человека. Эдакий индикатор, как лакмусовая бумажка. Сейчас же он на ходу его корректировал - добавлял в нейтральный вкус тонкие, фруктовые нотки, чтобы дети более охотно его выпили, убирал ингредиент вызывающий слабость у потенциальной жертвы.

Но главное предназначение этого напитка от подобных манипуляций не терялось - как лакмусовая бумажка реагирует на кислоты, этот препарат окрашивал радужки глаза "испытуемого" в красных оттенках. Франки тогда замешал в склянках почти бесцветный раствор, и заметив, что осадок растворился - кивнул самому себе. Это значило, что препарат готов к внедрению в организм, любым доступным способом. Разлив все по трем склянкам, он спешно их подхватил и побежал на улицу. И судя по тому, где стояли собравшиеся, пропустил он не долго, от силы несколько секунд. Издалека было слышно как разговаривают остальные, не скрываясь и чувствуя себя свободно.

- ...Я помою, что уж тут, - расслабленно сказал Кирилл, на что Юна закивала головой.

- А я тебе помогу, - добавила девушка, глядя на мисочки, из которых все недавно пробовали суп и Франкенштейн быстро смекнул, что они сейчас обсуждают, кто будет мыть посуду.

- Это определенно хорошая идея, - мой муж немедля согласился с ними, держа в руках склянки. И так же как и он, я заметила, как с опаской на него поглядели остальные. Будто снова видя в нем немного себе на уме ученого.

- Склянки три, детей трое, - Мэй прищурилась, не отводя глаз от меня-не меня. - Франкенштейн, ты что задумал?

- И почему сразу "задумал"? - обиженно и невинно произнес любимый, очевидно пытаясь этим тоном немного разрядить обстановку. По сути, я его понимала... Хотелось пойти и прямо сейчас раздать тумаков всем, кто думал, что Франкенштейн способен хоть как-то навредить собственным детям. Милый тоже намеревался тогда сделать подобное, но вида не подавал, не желая пугать детей. Только раздал им склянки, нарочито расслабленным движением. - Выпейте это, папе нужно будет проверить ваше здоровье.

- Только не уколы, папа, - предостерег Генри, в три больших глотка выпивая содержимое.

- Вкусно! - Фрэн улыбнулась, выпивая содержимое медленнее чем брат и тем самым наслаждаясь вкусом. Не сдержала улыбки, наблюдая за детишками глазами своего мужа и прикусила трубочку от шейка.

- Конечно, папа ведь зла вам не желает, - улыбнулся дочке Франкенштейн, а Кира громко хмыкнул, доедая за Юной суп.

- Ольга только ушла из мира, а тут сразу опыты? - оборотень взглянул на Франки и его чуть передернуло. И не удивительно - я мышцами чувствовала, как тяжело на него зыркнул мой муж, никак воспользовался тем, что при взгляде на Киру пришлось отвернуться от детей.

- А ты, стало быть, соскучился по тем самым опытам? Завидуешь? - на подобное "предложение" Кира показал жест молчания и с увеличенным энтузиазмом вернулся к супу, чуть не вперев нос в миску. Хмыкнула, мысленно похвалив любимого, и раздумывала, придется ли потом переговорить с Кирой на эту тему или он вполне все усвоил. Но полноценно удариться в размышление мне не дали продолжающиеся воспоминания.

- С ним не забалуешь, - хохотнула Мэй, уже не зыркая на Франки, явно расслабилась от его подколки с тонким намеком на наказание. - И на смену растут ещё трое похожих. Держись, Кира. Если что, сможешь спрятаться за спиной Юны, - услышав это, Юна рассмеялась почти сразу, чуть неловко, но успешно прерывая тишину.

От этого звука все расслабились, и казалось, были готовы снова переговариваться на свободные темы. Но я оставалась напряженной, как и Франкенштейн в воспоминании. Он не отводил глаз от их зрачков, ожидая момента, когда они будут окрашиваться. То, что они окрасятся, было понятным с самого начала - раствор помог находить и детей контрактеров с благородными, так что на наших деток подействовать должен был. И подействовал - глаза всей тройки стали фиолетовыми, у Генриха - ближе к красным, так как глаза у него были в уклон с серыми.

Радужки пусть и не сразу, но расширились, почти заполняя всю радужку, и я удивленно захлопала глазами, настороженно выпрямив спину, которой еще минуту назад касалась лавочки. Такого быть не должно, при таком расширении зрачков их должно невероятно ранить любые источники света. Но нет, дети вели себя как ни в чем не бывало. Франки в воспоминаниях, как и сейчас, мысленно удерживая со мной связь, устало и обреченно вздохнул, понимая, что снова появились трудности и необъяснимые реакции организма наших детей. Протянув к ним руки, он не стал забирать склянки, а жестом призвал, чтобы они следовали за ним.

- Было бы интереснее исследовать этот случай, если бы это не были наши дети, - расстроенно бросил мне Франкенштейн, в реальном времени глядя на наших детей, лежащих на кушетках. Я не ответила ему, не зная, какие слова говорить в подобной ситуации и как унять сердце, ускорившиеся будто в предчувствии огромной тревоги.

- Пошли, детки. Папа вас осмотрит. И без уколов, - предупредил он Генриха, что явно хотел повторить свое предупреждение. Детки поднялись, а Франкенштейн оглянулся, чувствуя чей-то немой протест.

- Но они здоровы, я чувствую, - сказала Суйи, глядя на моего мужа с опаской. Франки глянул на айдол и ее подобравшегося благородного цепко, но с немым одобрением.

- Я не стану вредить собственным детям, - как само собой разумеющееся, прямо сказал он Суйи то, что раньше сказал Кире, но в более шутливой манере.

- Действительно, не смотрите на Фланеля, как на злобного ученого, - легко бросила Мэй, таким тоном, что становилось понятно - для нее это истина. И в серьезных, синих глазах читалось такое же понимание, за что мне хотелось искреннее ее отблагодарить. - Будь по другому он возглавлял бы Союз. А он добряк. Дал мне пользоваться своей банковской картой.

- Вообще то ты ее без спроса взяла, - напомнил Джин-Хо и Мэй, неловко кашлянув, отвернулась обратив внимание на Суйи.

- Ну, так, когда свадьба? - широко раскрыла глаза, не веря тому, что хранилось в памяти любимого, а по крайней мере - не желая верить. Какая еще к черту свадьба?

- Юроки? - таким же тоном переспросила Суйи и благородный развернулся на пятке, не иначе как сбегая. Франкенштейн проводил его взглядом, и потом посмотрел на школьницу. Пользуясь тем, что наши дети не выражали никакого дискомфорта, он решил выразить заботу об нашей звездочке. И я разделяла его мнение, теперь волнуясь не только за наших детей, но и за школьников. Как-никак, они мне не только как друзья, они чуть ли не родными стали!

- Суйи, для начала советую закончить школу, начать обучение в высшем учебном заведении и подождать исполнившихся двадцать одного года, - строго проговорил Франки, не менее строго глядя в глаза нашей школьницы. - Заодно и убедишься в верности или ее отсутствии у этого... Благородного.

- Конечно, Франкенштейн-ним, - кивнула айдол, чуть поклонившись. - Я с ним дразнюсь.

- А вот это ты молодец, - подмигнул ученый и больше не говоря ни слова - удалился вместе с детьми, в наш кемпер. И я даже мысленно не нашла слов защиты в сторону Урокая, напрягаясь от того, что могла увидеть.

Франкенштейн в начале провел все возможные проверки, которые действительно не требовали использование игл, не были инвазивные, или причиняющие боль. Детки были заинтересованы всем, что происходило вокруг и засыпали любимого вопросами о предназначении и функциях того или иного аппарата, тянули ручки к колбам, словом, проявляли самый натуральный, детский интерес. Я стала раздумывать, кто из них пойдет по нашим стопам, пока Франкенштейн, пользуясь тем, что малютки не капризничают - объяснял им каждое свое действие доступными и понятными словами, на ходу проверяя их состояние. Как мы привыкли - сделал комплексное МРТ, проверил базовые рефлексы, основные тесты на мышление и умственное развитие, потом сопоставил результаты с ранее сделанными выводами, основой которой служили цепочки ДНК.

Забор мы малышам делали еще в Шампу, перед свадьбой, а сейчас... Все наши прогнозы, сделанные тогда, не соглашались с тем, что мы имели сейчас. Дети опять сделали прогресс в развитии, причем такой стремительный, который тогда мы предполагали только в самом худшем исходе. Франкенштейн испепелял взглядом листок и не долго думая - подал детям снотворное. Чтобы выяснить что-то больше, нужно было действовать смелее, более тщательно. Если же не выяснять - была угроза что наши дети выгорят быстро, как спичка.

Первое, до чего приступил любимый, как только снотворное подействовало - подключил капельницы, чтобы стабилизировать состояние детей во время проверок, а потом сделал забор крови. Быстро зажившие ранки от иголок привлекли пытливые глаза любимого, подкидывая информацию в мысленный процесс, как подкидывают дрова в огонь. И подобный пожар пылал в груди любимого, что как ищейка радовался, что возможно попал на след той тайны, что окружала наших детей. К зверству, конечно, он не опустился, но я все-равно вздрогнула, наблюдая, как он ловко, выверенными движениями, проверяет их регенерацию, нанося укол за уколом и рану за раной. Все в точности как тогда, в случае с Шинву, но переживала я явно больше, только сейчас заметив что почти в клочья разгрызла трубочку от шейка. Цыкнув, выкинула ее, вместе с крышкой в мусорник рядом, и напряженно прохаживаясь туда-назад, смотрела воспоминания любимого. Да, понимаю, врач должен быть беспристрастным, но это ведь дети пока что... Ох, похоже я определенно стала более сердобольной...

- Ты такой была всегда, - с нежностью в голосе отозвался мой муж, на что я только фыркнула.

- Да как же... - пробормотала себе под нос, но спешно заткнулась, заметив, что за мной уже какое-то время наблюдает парнишка. Что он мог себе подумать меня не волновало, но я умолкла и села на скамейку, чтобы больше не привлекать его своим поведением.

Хочешь сказать, не ты просила меня о помощи, когда нужно было делать Кире спинальную анастезию? - в наш спор включился мой сожитель и я чуть смутилась, нахмурившись недовольно.

- Это было с непривычки. Я же тогда только начинала... Ну, возвращаться к медицинским делам, - почувствовав, что особо никого из Франкенштейнов не убедила этим высказыванием, решила добавить идеальный аргумент, но и он не подействовал. - В этом теле это и вовсе был первый опыт.

А как себе сделать модификации, так ты так не робела, да и в итоге дошла к успеху, - ехидно подколол меня "шиза", на что я только сильнее нахмурилась.

- Да иди ты, знаешь... В баню. Лучше покажите, что было дальше, - я испила чуть шейка, ожидая возобновления "сеанса" и дождалась, но явно укороченного.

Не были показаны детали, дети словно стали для меня безлики, на первый план вышли действия, наблюдать за всем стало проще. Облегченно выдохнула, понимая, что это не я стала тряпкой, а просто все совсем иначе воспринимается, когда наблюдаешь без дела, а когда трудишься. И теперь, получив иллюзию труда, мне было легче смотреть. И проще уловить вывод, который уже успел составить любимый. Регенерация детей работала исправно, как для уровня сверхчеловека. Но не для их возраста! Казалось, что они растут не в обычном темпе, а словно в темпе бега. Причем, нечеловеческого бега, а наравне с неуправляемым поездом, потерявшим контроль. Прикрыв глаза, я стала просматривать воспоминания как муж пытается создать выводы. Он тоже не умел этого до конца точно охарактеризовать, но в итоге нашел способ. Взросление у детей наступало волнами.

По большей части прогресс наступал ночью, когда они спали. Как раз тогда, когда организм должен отдыхать - он работал на износ. Днем же, когда дети активничали, это словно приостанавливалось. Вывод напрашивался сам, но Франкенштейн его методично отвергал, как слишком бредовый. А именно - впечатление, что нашим малюткам отдых не разрешен априори. Будто они - вечные двигатели, или аккумуляторы, существующие только ради того, чтобы двигаться дальше, чтобы несмотря ни на что - показывать лучшие результаты. Невольно замерла, тупо уставившись в стаканчик с шейком и уже не видя воспоминаний любимого. Меня раздирало осознание всей ситуации, гнев просыпался в груди разъяренным зверем, а разум, словно нарочно, не желал мне показывать воспоминаний, связанных с раздражающим фактором.

- Ольга, что с тобой? - муж заметил, что я ушла в себя, и прекратил трансляцию своих воспоминаний, жадно, и даже как-то отчаянно пытаясь прочесть мои. Но в голове царил сумбур - я одновременно пыталась продумать планы далекого будущего, рассусоливала прошлое, матеря себя за свои ошибки, прикидывала планы действий, касательно настоящего времени, даже о торте раздумывала, но только в ключе скорейшего возвращения к нашим. В подобном хаосе Франки разобраться не смог, даже имея разум раскачанный так же, как и я. Выкинула недопитый, и уже невкусный шейк в мусорку, и быстрым шагом направилась к дому кондитерши.

- Сними с мозга детей биоритмы и проверь работу синапс, - уверенно отозвалась вслух, равнодушно отмечая как на меня косятся прохожие. - Я вскоре присоединюсь к тебе, и на тот момент хотелось бы уже иметь результаты.

- У тебя есть зацепка? - деловито осведомился он, и его глазами я могла наблюдать, как моя просьба тут же исполняется, даже если любимый не до конца улавливал направления моих мыслей. Правда, в один момент он замер, а потом его руки запорхали с удвоенной скоростью. - Предполагаешь, что это вина благословения от Фуъии?

- Да, - не теряя уверенности, остановилась возле нужного дома, и поджала губы. - Она ведь даже такое же сравнение подобрала, облагородив детей, а как мы успели увериться, недоговаривать она любит. Что ей сталось бы сделать моих детей недолговечными, но батерейками для меня? Да что я вообще о ней знаю, может она решила мной поиграться, как новой барби, которую потом можно запросто выкинуть? - зло сжала кулаки, отворачиваясь в сторону дома, чтобы взглянуть, не идет ли кто. - Но как же я буду рада, если окажется, что это не вина этого дара. Потому что я без понятия, как лишиться дара, прикрепленного не к душе, а к телесной оболочке.

- Не горячись, мы сумеем со всем справиться, даже если причина такого стремительного развития - в божеских заморочках. А если это касается только тела, а не души, так и подавно найдем выход, - попытки Франкенштейна меня успокоить были неплохими, но тем не менее, не особо подействовали. Я на своей шкуре почувствовала однажды, как душа может влиять на тело, провоцируя разные болезни, так что уверенной до конца я быть не могла. Но волновать всех вокруг своим состоянием тоже не стоило, так что я сделала попытку отвлечься от этих мыслей.

- Наши попутчики с тобой? - мысленно спросила любимого, так как пользуясь случаем, решила сделать дыхательную гимнастику. Чем черт не шутит, возможно это поможет мне упорядочить мысли и немного унять зудящее желание призвать сюда эту божку и пересчитать ей волосы на голове, путем методического вырывания прядочки за прядочкой.

- Ушли, Мастер сообщил что все играют в волейбол, - Франкенштейн, словно решив последовать моему примеру, глубоко вдохнул воздух носом и медленно выдохнул ртом. - Тревожных сигналов от него я не получал, значит, все должно быть в порядке.

- Вот и прекрасно, - хмыкнула мысленно, а в реальности перешла через калитку и подошла к кондитерше, что уже вышла ко мне, едва удерживая увесистый торт на подносе. Запихнула конверт с деньгами в карман ее фартука и женщина потянулась к нему, как только я забрала у нее торт. Торопливо пересчитав купюры, она кивнула мне и пошла со мной, чтобы помочь с калиткой. Там же мы и распрощались, и я, отойдя на пару метров, спрятала этот вкусный даже с виду торт в кармашек. - Не надо будет идти порталом, можно будет пробежать, мысли немного проветрить.

- Одного не пойму, ты что, делаешь из дня рождения сюрприз не только для детей? - почувствовала, как любимый нахмурился, присоединяя датчики к голове Фрэнни. - К чему такая скрытность?

- А ты предлагаешь сказать им, и потом два дня искать их по "детских мирах", разбросанных по всей планете? - фыркнула на мысли любимого, запрыгнув на крышу и сразу набирая приличный темп бега, словно на воде удержаться пытаюсь. - Им же только идею подай, будут как ужаленные носиться. Не переживай, я знаю, что я делаю.

- Но все же, некоторые могут и обидеться, - невнятно пробормотал Франкенштейн под нос, а в мыслях уловила его безликую заботу о своем Мастере. Не рассмеялась я только потому что меня все еще держали не самые радужные размышления.

- Сомневаюсь, что кто-то станет светить грустным аристократическим профилем, когда все вокруг будут веселиться, - без стеснения намекнув на Рейзела я вздохнула, чуть замедлив бег. - Да и к тому же, мало мне забот, еще об обиженках думать. Намного важнее не разбаловать детей.

- Пожалуй, ты права, - коротко согласился со мной Франкенштейн, явно увлекшись своим занятием и не собираясь спорить. - А пока что жду тебя. К твоему возвращению уже должны быть готовы результаты.

- Тогда поспешу, - коротко заверила своего мужа, и так как пообещала - побежала быстрее, в одно мгновение пересекая границы города и подставляя лицо ветру, задержав дыхание.