- Ну, ты только не обижайся! - сразу воскликнул Гермес, что выглядел так, будто и не заметил моих переглядок с детишками, обняв меня за талию и еще дополнительно крыльями окутал. Я сразу почувствовала, как краснею от смущения, так как этот жест воспринимался мной очень интимно, а кроме Нуэрры, к которой я уже привыкла, и которую немного воспринимала как эдакую мамочку всех страждущих, никто с подобным ко мне не лез. Но признать я не могла, пусть крылья Гермеса и не были темными, они ничуть не уступали в уютности, даря такой же полумрак. - Ты не пойми меня не правильно. Я просто знаю, на что ты способна. Я хочу с тобой дружить уже сейчас, пока ты еще не поднялась на свои высоты, не заподозрила меня в корыстности. Я знаю что возле тебя столько людей, что могут зваться моими почитателями, что и не счесть и я знаю, что в отличии от других, с тобой можно будет быть просто собой, безо всяких правил и прочего. Ты согласна попытаться со мной подружиться?

- Ты не представляешь, как меня коробит от формы этого предложения, напоминающего предложение руки и сердца, - я хмыкнула, но в моем взгляде было только только сочувствие. Я даже не представляла, каково этому живчику - а иначе и не назовешь - должно быть трудно среди таких умудренных жизнью и степенных Высших. - Конечно, давай дружить. Мы всегда можем хотя бы попытаться выкинуть такой фортель на зло другим снобам, - в ответ меня только сжали в удушающих, полных запредельной радости, объятьях.

- И давно вы тут ушки свои развесили? - как только Гермес отпустил меня из плена своих обнимашек и крыльев, я тут же требовательно посмотрела на своих ребяток, что резко заинтересовались материалом, из которого сделан подоконник.

- Ну немножечко с начала, - робко заявил Генри, и чуть ли не сразу глазками на меня так хлоп-хлоп. Невинность воплоти просто, весь в папочку своей хитростью лисьей.

- Нам просто ни эти игрушки, ни ссоры папы не интересны были, - тут же, более прямолинейно заявила Виктория, а Фрэнни мечтательно вздохнула.

- А ты тут, мама, о таких интересностях болтала, что мы не сдержались, не могли, - захлопала она в ладоши. - Фокус дяди с этим кружком был таким классным! Я тоже так хочу!

- Так-так, для начала, не надо никаких дядей, - я строго посмотрела на детишек. Помню, как была на Ваарре, Яна тоже так обращалась панибратски с богами, и ее обещали тоже подготовить на богиню. А своим детям я преждевременно этого не желала, хоть и не знала, сумею ли их от подобного защитить, учитывая, что те уже в утробе получили благословение от Фурии. Глаз задергался и я тяжело вздохнула, продолжая уже спокойнее. - Гермес - очень уважаемый бог, крошки. К нему нужно особое уважение, особенно с вашей стороны.

- Боже, у меня такое ощущение, что ты меня только что обругала с головы до пяток, - передернул тот плечами, на что я улыбнулась уголком губ. Да уж, он явно тоже нестандартное божество, как Шанасс и Вэрриан, но даже к таким богам надо испытывать хотя бы основное уважение, если ты смертный. А богами я своих детишек не видела, хотя бы не сейчас. Хотя бы пока у них есть время прожить свое детство. Посмотрела на свою посерьезневшую ораву и попыталась их приободрить улыбкой.

- Мама, у тебя глаза грустненькие, - озабочено сказала Вика, погладив меня по щеке. - Тебя расстроили они? - она указала пальчиком в сторону стены, за которой все еще шел спор на повышенных тонах. - Хочешь, я им напакощу? Что-то важное сожгу?

- Виктория, юная дама, я уже вроде что-то говорила о поджогах? - покачала дочке пальцем, но в общем заинтересовалась таким предложением. Не в плане того, чтобы сжечь эту богадельню, а в плане того, с какой легкостью предложила это дочка, и что поддерживали Фрэнсис и Генрих. - Детки, но разве вам это не кажется это... Каким-то неправильным? Плохим? Не пугает это вас? - спросила осторожно, не до конца веря в то, что они могут не понимать всего происходящего в силу возраста. Наоборот, мне казалось, понимают они это более чем ясно.

- Мы считаем плохим это только когда видим, что тебе больно, - тихо, но уверено сказала Фрэнни и Генрих тут же закивал головой.

- Но нам не страшно, с нами же мама и папа, - тоном, уже больше подходящим его возрасту сказал Генри, а потом обезоруживающе улыбнулся нам с Гермесом. - Да и крики эти не страшные! Папа иногда дядей Родерика, Тао и Такео ругает страшнее!

- Да, или мама ругающая дядю Киру или дядю Эмыча! - подхватила Вика только этой тройке известную волну и все трое стали покатываться со смеха прямо на подоконник.

- Я прямо заинтересовался, как это должно было выглядеть, - со смешком бросил Гермес, обратив на меня свое внимание. Я повернулась к нему, уже желая ответить колкостью, чтобы наладить немного разговор, но замерла, уловив движение краем глаза. Мать и отец подходили к балконной двери медленно как зомби. Правда, в их глазах вместо голода за человеческими мозгами отражалось благоговение высшей степени. Франкенштейн стоял далеко от них, явно уже давно зная о нашем визитере, прочитав в моих мыслях. А вот смех детишек видимо отвлек моих биологических родителей и нравилось мне это мало. Надо поскорее заканчивать с этим безумным фарсом.

- Так, Оля, - божество с улыбкой повернул меня к себе за плечи. - Я вижу, мне уже пора, если не хочу нарваться на наглые, часовые молитвы, как было в случае твоих родителей с Гекатой, - если бы я не была в совокупности немного шокирована, то прыснула бы смехом. Франкенштейном каджу пугали своих детишек, а молитвами моих "родаков" божества пугают друг друга? - Так что давай, до скорой встречи. И не забывай меня звать почаще! Иначе буду нагло тебе навязываться, как другу полагается, - Гермес нечеловечески быстро поставил между нами и нашими невольными наблюдателями щит, что простыми смертными воспринимался как очень яркая вспышка, а сам дружески меня сжал в обнимашках.

- Буду звать, и не думай что забуду! - хохотнула я счастливо, замечая, что от взгляда деток щит нас не укрыл и счастливо рассмеялась. Было радостно на душе, легко, не в самую последнюю очередь от того, что мои дети видели, как в самом деле происходило прощание, как и знал об этом Франкенштейн, читая сейчас мои мысли. А вот мать и отец получили только шиш и мираж. И на фоне этой радости я уже знала, как нам стратегически отступить из этой квартиры. Попросила жестом Гермеса удержать секунду щит, мысленно передала свою задумку мужу и повернулась к детишкам.

- Вики, Фрэнни, Генри, у меня для вас миссия, - серьезно посмотрела на детишек, но те в ответ только широко заулыбались. Видимо, больше в моих глазах грусти они не видели. - Поищите в той комнате, где находитесь, документы или другие важные вещи. Особо мамочке нужна вот такой величины синяя книжечка, - начертила в воздухе примерные размеры моей медицинской книжечки и тут же шаловливо улыбнулась детишкам, заметив их кивки. - А если вам случиться случайно навести беспорядок во время поисков, мы не будем с папой недовольны, - подмигнула малышне, слыша как мысленно хохотнул мой муж уже проверяя спальню моих родителей на наличие моих документов об окончании школы.

- Тройка детей допущенная до беспорядка? - со смешком переспросил Гермес, когда я повернулась к нему в прошлую позу. - Изощренно ты их.

- Они сами напросились, - я пожала плечами, а потом приняла гордый вид, положив ладошку на уровень сердца. И когда выпустила свои хвосты, тут же дала отмашку Гермесу, чтобы он снимал щит. Тот так и сделал, тоже состроив важное лицо и медленно, разыгрывая шоу для моих родителей, положил свою сияющую ладошку на мою голову. Не, говоря искреннее, энергией меня даже от такого шутливого жеста пробило так, что ноги слегка подкосились, но зато вышло правдоподобно. Гермес незамедлительно, видимо, пытаясь не выдать своего смешка, улетел с нашего балкона, оставив меня одну. И я, не сворачивая хвостов, с воинственным видом направилась в квартиру. Родаки дали мне дорогу, Франки стоял у стола, будто никуда с места и не сдвигался, а я отметила в мыслях, куда он положил папку со всеми документами. При выходе незаметно закину ее в свой кармашек.

- Уйдите с глаз моих, - посмотрела на отца и мать сверху вниз, и то только благодаря тому, что от испуга они сжались настолько, что даже в росте немного потеряли. Будто я способна на такую низость, как избить. Я - не они. Но факт есть факт, они испугались, чуть ли не приседая и смотря с ужасом на мои хвосты, а я только с надменным выражения лица прошла мимо них, смотря на Франкенштейна и играя свою роль. - Супруг мой, верный мой жрец. Я получила известие, что сей дом навечно потерял покровительство каждого, высшего и не слишком, существа.

- Пусть будет так, - Франкенштейн поддержал мою роль превосходно, становясь передо мной на колено, как перед Рейзелом. - Это будет платой за то, что те смертные смели дерзнуть так обидеть мою душу, мою Звезду, - поймав мою ладошку, он мягко ее поцеловал, а я мысленно возликовала, что он так ловко приплел сюда наименование, что невольно дал нам Аполлон. Он ведь божество довольно высокого ранга. И судя по тому, какие от родителей повалили эмоции страха, они тоже это понимали.

- Олюся, доченька! - я повернулась со строго поджатыми губами и могла наблюдать, как мать сложила руки в молитвенном жесте, падая на колени. - Олюся, прости ты нас! Не лишай нас божественного покровительства!

- А вы бы могли себя простить за подобное? - я прищурилась, смотря на них. - Ваши родители никогда бы так жестоко не поступили с вами, своими детьми. Так почему смели так сделать со мной вы? - я повернулась к ним, чувствуя как сладкая фраза-заклятие крутится на языке. - Не будет в вашем жилище отныне ни божества, ни ангела, пока не осознаете, какой вред причиняли мне всю жизнь. И только тогда, когда поймете, проникнетесь, и сами себя простите за содеянное надо мной насилие, небеса откроются на ваши молитвы, не раньше, не позже. Да будет так, как сказала я, дочь Лакрицияра.

В ответ на эти слова хвосты задребезжали, явно принимая мою клятву. В доме вдруг стало явно ощутимо какое-то потустороннее шевеление, на уровне инстинктов, но судя по резко расширившимся глазам родителей, это чувствовали все, включительно с моими родителями, рождая звенящую тишину, полную тревоги. Чуть прищурившись, я раскинула хвосты паучком, как учил Андрей и сделала в несколько секунд в зале эдакую сеть из нитей силы, чувствуя то, что не было видно ни простым взглядом, ни третьим глазом. Я осознала вмиг, что происходило. Мое заклятие очень впечатлило абсолютно все существа, что тут жили - домовой, мелкие фантомы защитных ангелов-хранителей, хранителей очага в виде маленьких мышек. Все существа, что так или иначе присутствовали в быте каждого человека сейчас спешно убегали, будто опасаясь, что если здесь задержатся, нарвутся на чей-то гнев. Апогеем стало громкое падение картины святой богородицы и громкий шум, вызванный разбитой рамой и стеклом.

- Оля... Мы... - отец смотрел на перевернутую вверх ногами картину с белым, как мел, лицом, но жалости я к нему не чувствовала. Он ведь не чувствовал ее все эти годы, потакал матушке, да и еще и от себя иногда подкидывал мне "радостей". Так что будет иметь стимул достаточно быстро все понять, чтобы разорвать мое заклятие. Или правильнее сказать, проклятие? А то, судя по тому, что я вижу, чертовщина теперь в этом доме будет явлением частым.

- Мы уходим, - сухо бросила, не давая даже отцу возможности солгать, как он хотел только что сделать. Потому что в таком быстром темпе он не смог бы получить озарения. А даже если бы каким-то чудом смог, то уж в то, что он сам себе простил бы в какие-то жалкие секунды я не верила. Такое так быстро не прощается. Даже я еще не до конца простила, даже меня временами душила обида. - И да... Я не желаю больше слышать от своей сердечной подруги, что вы ее так преследуете.

- Но как нам иначе связаться с тобой?! - пораженно воскликнула мать, видимо, понимая, что одна за другой лопаются ниточки, потянув за которые, она всю жизнь руководила мной, как искусный кукловод. Ну, только вот, похоже, саму себя она переиграла. Не думала, что это так меня закалит, что одного прекрасного дня я стану достаточно сильной, чтобы сказать всем манипуляциям "нет".

- А вам разве кто-то давал на это право? - колко посмотрела на эту двойку, будто напоминая им, что есть что, кто есть кто. И чуть ли не сразу осмотрела потолок, углы комнаты, похлопала по близлежащей стене, будто с видом знатока рассматриваю плетение своего заклинания. - Даже если вы сумеете справиться с той задачей, это не значит, что вы автоматически можете со мной общаться. Это значит лишь то, что вы поможете себе выжить и вновь обрести благосклонность небес. А заклинание мое хорошее тем, что куда бы вы не переезжали, оно будет следовать за вами. И да, если вот вещи начнут падать, всякая чертовщина происходить, - многозначительно на них посмотрела а потом на картину и мягко улыбнулась, - это значит лишь то, что вы сами, своим негативом, порождаете все новые и новые энергетические волны. А на такое всякие лярвы, полтергейсты и прочие - оче-ень падки, - покачала головой в притворном сочувствии. - Придется исправляться в плане характера и мировоззрения, так как кроме этого не поможет ни отмаливание, ни освящение дома, ни батюшка, ни сам Папа Римский. И вы это понимаете.

- Думаю, душа моя, они все понимают, - все так же, не выбиваясь из роли, сказал Франкенштейн, и я мысленно его поблагодарила. Мое привычное поведение в родителях не вызовет трепета, а скорее - неверие в мои силы. Мне, конечно, до лампочки была их вера или ее отсутствие, но вот такая вот актерская игра могла нам здорово помочь выйти из этого дома не только без криков и слез с нашей стороны, но и еще ко всему, с трофеями и красиво хлопнув дверью. Поэтому я надменно надула губки, резко отвернувшись от родителей и даже не поворачиваясь в их сторону. Позволила им только наблюдать за своим хвостом, что тянулся за мной как фата, то и дело поблескивая искрами. И вовсе не по причине прикасания металлом об металл, а по поводу полноты сил.

- Идем, Франкенштейн. Наши дети наверняка уже заждались встречи с их настоящим дедушкой, - бросила это не без яда в голосе и глазами любимого могла наблюдать, как скривилась в истинной ярости мать, прожигая меня взглядом, достойным звания последовательницы горгоны. А вот отец не был в ярости. Он казался всего-лишь... Ушедшим в свои мысли. Будто желая увериться в этом наглядно, я повернулась назад, пускай и была уверена, что ни в жизнь этого не сделаю. И встретилась с ним взглядом.

- Я не знаю, сможем ли мы осознать все это и простить себя в твоем имени, Ольга, - серьезно заявил отец, заставив меня непонимающе нахмуриться в ответ. - Но я искреннее надеюсь, что однажды, хотя бы на секунду в своей бесконечной жизни, ты сможешь сделать это. Простить нас с мамой. И не ради нас, а ради себя, - не знаю, что я увидела в тотчас в глазах отца, не понимала, не открыла ли в себе новых телепатических возможностей, но перед глазами появился явный образ того, как я стою над их могилами. Вовсе не безликими могилами, как часто это бывает в фантазиях, а с конкретной датой, но за семнадцать лет до того как я должна была совершить свое первое межмировое путешествие и тот побег, с чего все началось. Эта дата что-то смутно мне говорила, что-то тогда произошло, но в силу того, что мне тогда было всего три, я не могла помнить ничего из этого. Но что-то рассказывалось об этом, насколько помню, только вот в подробности никто меня не посвящал, конечно же. Прищурилась еще сильнее, нахмурившись, желая еще прочитать мысли отца, если это были они, но не было больше ничего. Только я и картины двух могил.

- Время покажет, - только и туманно могла бросить это, нахмурившись так, чтобы этого не видели родители, и направилась в свою бывшую комнату, открывая двери. Дети стояли неподалеку от порога, явно ожидая, пока за нами зайдут и с огромной гордостью показали мне мою медицинскую книжечку. Дискретно показала им большой палец и одними губами прошептала "молодцы", отмечая, какой срач царил за тремя детскими силуэтами. Даже прикрыла глаза на то, что Виктория сломала мой запрет, так как чувствовала гарь, хоть и не видела непосредственно плодов этого мелкого поджога.

- Дети, мы уходим, - мягко, но строго произнес Франки и дети не пожелали скрывать своей радости, с гиканьем тут же побежав в коридор обуваться. Я пошла за ними, незаметно подхватив документы, а потом ловко, нечеловечески быстро, закинула эту папку в пространственный карман, вместе с медицинской книжечкой.

И вовремя - мать с отцом, уже, видимо, отошедшие от шока, пришли в коридор, внимательно наблюдая за тем, как мы собираемся. Но как бы то ни было, никто из нас не то что не разговаривал с ними, но дополнительно мы еще и вели себя так, будто они - пустое место. Будто их сейчас в той комнате, в том доме, вообще не существует. И с таким же настроем мы и вышли из квартиры, не оглядываясь и не говоря ни слова на прощание. Не знаю, что-то внутри мне подсказывало, что так неправильно, но я не была уверена, а не пережитки прошлого ли этот шепот на задворках сознания. Да, я знала, плохо так игнорить других, плохо так к другим относиться, но если посмотреть на все по другому - с врагами или другими неприятными мне личностями я же не прощаюсь миленько и добродушненько? Так почему я должна себя вести так же с родаками, если тоже ничего приятного к ним не пытаю? Только в дань тем мучениям, под названием "воспитание"? Или за вклад в мое создание по части генетики?

Совершенно случайно, под влиянием этих мыслей, как только за нами закрылись двери лифта, мы синхронно с Франки и моим симбионтом фыркнули. А после - и рассмеялись. Детки, почувствовав, что обстановка меняется, и причем - к лучшему, стали искреннее нам улыбаться и между собой переговариваться. Правда, мне показалось ну о-о-очень подозрительно, что дети, все время незаметно трогая свой живот, обменивались понимающими, хитрыми взглядами, и при одном взгляде на меня, именно на меня, а не на Франкенштейна, усердно сдерживали смешки, чуть ли не до слез. Муж недоуменно вскидывал бровь, наблюдая за этой картиной, а вот мне, глядя на это, было немного беспокойно. Дети ведь, не считая нашей свадьбы, сегодня видели Высшее божество в такой непосредственной близости. Какие дарования мог раздавать Гермес я не знала, но вот то, что они так радовались, трогая себя за животик, смущало меня. Предположения меня пугали, но я искреннее надеялась, что мне не беременность мне пророчат! Не мудрено, что как только мы вышли из подъезда, я тут же пожелала разобраться со всем, подводя детей к старой, знакомой мне скамеечке.

- Так, маленькие заговорщики-террористы, ну-ка рассказывайте маме в чем дело, - на меня посмотрели с искренним непониманием на личиках, но глаза таки-и-ие хитрые, что от этой актерской игры теперь уже Франкенштейн хмыкал с интересом, маскируя смешки. Но сдерживал себя, ему ведь тоже интересно было, в чем же прикол. Я снова посмотрела внимательно на детей, но те даже и не дрогнули. Улыбнулась им миленько, словно одним взглядом обещая, что пока ответа не получу - будем куковать на этой скамеечке всю ночь. - Давайте-давайте, рассказывайте, как на исповеди. Я вас слушаю, - в ответ но мой мягкий, но строгий тон, детишки рассмеялись вслух, но явно решили все рассказать.

- А ты, мама, почти угадала! - Фрэнсис пару раз хлопнула в ладошки, будто пытаясь меня подбодрить. - Правда, мы не террористы, а кон-тра-бан-дис-ты, - усердно, по слогам, сказала одна из наших блондиночек, заставив нас с Франкенштейном удивленно переглянуться. Правда вот, я больше удивилась, откуда малышня с каждым днем черпает все более и более сложные словечки, причем, понимая их значение прекрасно. Что же они могли с собой "перевозить" я догадывалась - небось нашли что-то у меня в комнате.

- И что же вы забрали оттуда? - поинтересовалась у детей, так как заметно было, что попрятали они это где-то на себе. Посмотрим сейчас, что привлекло малышню, все-таки, у них было право получить хоть что-то от меня, если для меня самой это не будет иметь особой ценности. Так сказать, такое маленькое наследство, лично я получала подобное всегда от бабушки, и очень любила эти подарочки, вне значения, были ли это украшения или платья. Носила с гордостью и удовольствием.

- Компромат! - тут же радостно воскликнул Генри, вытягивая из-за пояса легких брюк целую пачку фотографий, завернутых в платок, как раз таки тот, что когда-то дала мне бабушка. Я невежливо приоткрыла рот, замерев от шока, а вот Франки заинтересовался и Генрих с радостью передал ему фотографии. Временами я чувствовала от мужа веселье, временами - задумчивость, но больше всего четко чувствовала неверие.

Но разглядывать их вместе с ним мне было некогда. Я пыталась отойти от шока осознания - оказывается, мои дети почувствовали себя вправе вынести оттуда буквально все, что могли утащить на себе. И к моему изумлению - расположить незаметно на себе мои вещи, поделки, бижутерию и даже одежду у них вышло на "ура". Да они просто какие-то запасливые хомячки, иначе я этого не могла объяснить, так как они даже в одну из упаковок от новых игрушек умудрились впихнуть ВСЕ мои диски, которые только были в комнате, две флешки и несколько карт памяти. Очуметь просто. Удивительно, что им хотелось заниматься всем этим, и так же удивительно, что им получилось все это спрятать на себе так, что даже мы с Франкенштейном раньше времени этого всего не заметили. Но то, что это был их улов, я понимала, и такое решение принимала, давая им добро оставить это все себе, даже из кармашка вытащила сумку, чтобы легче было все это нести с собой. Но больше всего нас удивила причина всего этого.

- Мама, мы - следопыты, - тоном, будто делиться со мной очевидным фактом, начала Виктория. - Мы слышали, что о твоем прошлом никто не знает ничего, а вот мы узнаем. Восстановим картину.

- Боже, вы точно не только мультики смотрите, - еле сдерживая смешок, я покачала головой, прикрыв ладонью лицо. Но кто я такая, чтобы лишать их такого удовольствия, которым можно считать такое расследование? Поэтому, стоило мне только отнять ладонь от лица, я серьезно посмотрела на малышню, что уже сложила все свои пожитки в сумку. Хотя, какая там малышня? Физически уже на восьмилеток тянут. - Раз вы взялись за такое серьезное дело, то думаю, вам будет необходимо поговорить с главным свидетелем.

- Точно! - тут же воскликнула Фрэнсис, подпрыгнув на месте, лишь чудом не зависнув в воздухе от переизбытка эмоций. - Бежим, нам надо допросить тетю Алекси!

- Папа, дай фотографии, - тут же вытянул ручку Генрих, и Франкенштейн вздохнул тяжело.

- Сынок, я тебе сейчас их отдам, - он послушно передал все снимки. - Но после допроса тети Алекси мы с тобой ими поделимся.

- А меня спросить?! - с деланным возмущением вскочила на ноги, подбоченившись, и не только Франкенштейн с Генрихом, но и девочки, со смешками стали убегать в противоположную мне сторону, но в направлении дома Алекси. Ну что же, раз надо, то навестим еще раз мою подругу, и если получиться, в этот раз застанем вместе с ней Пашу.

***

Алекси не испугалась ни нашего позднего визита, так как стемнело порядочно, ни энтузиазма моих родных в добывании на меня компромата. Она легко, непринужденно, красочно рассказывала историю чуть ли не каждой фотографии, что была ей известная, а то, что не знала она, рассказывала уже я. Дети, под каждый снимок заводили короткое "дело", которое я должна была подписать. Ну, на последнем уже расписывались все, кто в роли начальника следопытов (Франкенштейн), кто в роли понятого (Паша), хотели даже поставить отпечаток лапы Родиона, как свидетеля. Но благо, в итоге дети угомонились, и кто как обнимаясь, расположились в том кресле, что мы с Франкенштейном еще недавно нарекли гнездышком. Сплетаясь чуть ли не в клубок, детки расположились так, что каждый укрыл себя углом шкуры. Посмотрев немного на эту умилительную картину, мы посмотрели в сторону Паши. Все-таки, с парнем мы так и не успели поболтать, а хотелось.

- Ну и как у тебя дела, мой подопечный? - с улыбкой поинтересовалась у Павла, отметив, что тот пусть и уставший после работы, но явно расположенный к разговору.

- А неплохо, Госпожа, - с легким флером издевки сказал он, подмигивая, медленно потягивая немного чая. Правда, стоило ему отложить кружку - расплылся в довольной улыбке. - Правда, все хорошо, а даже замечательно. Пожалуй, я не устану тебя благодарить за все, что ты делала для меня, - благодарность, конечно, патокой, как мед, полилась по моему сердцу, но я вовсе не ради этого спрашивала.

- Значит, нет трудностей, что тебе мешают в мирной жизни? - прикусила губу, чуть ли не сразу расплываясь в успокаивающейся улыбке. Не хотелось, чтобы кто-то думал, что я ищу дыры в целом.

- Нет, Алекси ведь мне помогает во всем, - он с любовью приобнял свою девушку, но потом чуть ли не сразу посмотрел на меня предельно серьезно. - Конечно, не со всем мы можем разобраться вместе, но без трудностей и жизнь кажется не такой. Но ничего критичного не происходит, так что не вижу смысла паниковать.

- Я рада, что тебя все устраивает и что ты не ударяешься чуть что в панику, но что ты, что Алекси, понимаете же, что всегда можете в случае чего обратиться ко мне? - серьезно посмотрела на этих двоих и увидела их кивки.

- Конечно понимаем, Оля-ля, иначе я бы тебе не написала бы касательно твоей маман, - фыркнула моя подруга, а вот Паша улыбнулся только, только вот как-то с грустным оттенком, заставляя меня подозрительно прищуриться. Не понимала почему, но меня очевидно тянуло, чтобы с ним поговорить, будто у него действительно была какая-то проблема, хотя и в груди не ныло, как обычно бывало при требовании дара. Он перехватил мой взгляд, но как-то реагировать на это не спешил, а словно вызвал меня на дуэль в гляделки. Что же с ним происходит, что он так странно себя ведет? Только слепой бы не заметил, что что-то не так.

- Так, Паша. Я все вижу и могу тебя заверить, что многое способна понять. Может, раз ты не в силах сказать это вслух, то позволишь мне себя считать? - осторожно вытащила хвосты, позволяя им материализироваться.

- Нет-нет, не стоит! - паренек тут же отреагировал, чуть ли не запаниковав, понимая, какие у него перспективы. На такое не только я, но и Франкенштейн вскинул брови.

- Павел, разве ты не доверяешь Ольге? - удивленно и без какого-либо упрека спросил мой муж, на что сам Паша только глубоко вздохнул, как будто перед прыжком. Теперь уже ни для кого не оставалось сомнений, что происходит что-то неправильное и что проблема явно есть. Но вот то, что Александра, судя по ее выражению лица, была в курсе, было для меня не слишком приятным открытием. И вовсе не по причине того, что она от меня это скрывала, а от того, что я совсем этого не заметила, хотя раньше могла по одному взгляду в ее глаза понять, что что-то не так.

- Конечно, доверяю, - спокойно и медленно проговорил парень, смотря на Франкенштейна немного укоризненно, будто его обижало одно только подобное предположение, а потом смутился и опустил взгляд. - Да и я не уверен, можно ли это назвать проблемой. Так, проблемка мелкая, вот и не хочется даже начинать эту тему и морочить вам голову.

- А может все-таки стоит немного поморочить нам голову? - я склонила голову вбок, недоумевая. Думала, Паша уже успел немного меня узнать, как и мой характер. - Ты ведь понимаешь, что я бы все-равно поняла. И что не ушла бы отсюда, зная, что у тебя есть какая-то проблема. Все-таки, я несу за тебя свою долю ответственности.

- Вот, можно сказать, что в этом и есть доля проблемы, - прищелкнул пальцами Павел, немного грустно улыбаясь, и я уже совсем не понимала, в чем же суть. Потому и мотнула головой, смотря на парня.

- Паша, скажи мне, прямо и честно глядя в глаза, в чем суть твоей проблемы, - требовательно посмотрела на него и сильно постаралась, чтобы он не воспринял это в негативном ключе. - Уверена, если не будешь ходить вокруг, да около, то мы сможем разобраться со всем, что тебя тревожит.

- Да я готов без проблем рассказать, - махнул он рукой, заметно погруснев. - Но как я и говорил, это даже проблемой не назвать. Так, есть у меня некоторое опасение. Впрочем, даже если оно сбудется, то это не будет критично. Понимаешь, я просто опасаюсь немного, что теперь ты здесь будешь появляться все реже и реже, - внятно, уверенно проговорил Паша, но по его ауре я видела, как нелегко далось ему это откровение. - Это более чем понятно, что этот мир тебя уже почти ничем не держит, и что ты вся там, у вас дома. И это правильно, - поспешно заявил Паша, не давая мне вмешаться, и я прикусила губу, сдерживая свои комментарии. Чувствовала, что несмотря на всю браваду, откровение вовсе не дается ему так легко, как могло бы казаться. - Я бы не хотел быть той причиной, что будет тебя заставлять сюда все время возвращаться, но опасаюсь, что могу таковым стать. В некотором роде, ты стала мне как мать, и я не могу отрицать, что в какой-то степени завишу от тебя, - последнее добавил он совсем тихо, то ли смущаясь, то ли чувствуя себя обузой. И я его понимала, хоть и нервный смешок сорвался с губ.

- Я так и знала, что я была мамочкой-героиней еще до рождения тройняшек, - хмыкнула, обуздав свою нервную веселость и посмотрела на Пашу, улыбаясь ему успокаивающее. - Кажется, я поняла что ты имеешь ввиду. Ты меня чувствуешь? - намекнула на энергетические потоки, махнув рукой от своей головы до колен.

- Да, очень слабо, но что-то такое есть, - Павел нахмурился, будто ожидая, что я его сейчас ругать буду. Ну вот честное слово, откуда он обо мне такого мнения нахватался? Ведь вроде раньше нормально относился, расслабленно. Неужели и тут мои "родители" постарались? - Я сначала вообще не понимал, что это такое. Паула меня просветила.

- Так вот откуда ноги растут, - немного недовольно буркнула, так как знала, что ни Паша, ни Алекси мнения своего не поменяли и рассказывать то, что знали о моем будущем, не собирались. - Но сам ты это как чувствуешь? Как ощущается? - живо поинтересовалась, не желая чтобы мое неудовлетворение заметили.

- Знаешь... Просто как энергия. Как будто от тебя ко мне канал какой-то тянется, пуповиной так, - он характеристично показал движение ладонью перед животом. - Но я не ощущаю эмоций или какого-то сильного заряда. Просто некоторое влияние. И заметил, что иногда мне уделяется твое настроение, - смущенно добавил он, а Алекси сменила позу, внимательно глядя то на своего парня, то на меня.

- Когда ты приключалась при проводах Мэй, то Пашу не хило так колбасило, - добавила подруга, погладив по голове своего парня. - Он буквально не знал, во что ему руки вложить и маялся. Кстати, у меня есть предположение, почему все так, - подруга подняла указательный палец, глядя на меня сквозь ресницы. Так, как смотрела всегда, когда хотела привлечь к себе и к своим словам особое внимание. - Думаю, все потому что Паша - твой подопечный. Он, конечно, здешний, из этого мира, но ты лапку приложила основательно в его здесь становление. Значит, в некотором роде, он зависим не только от энергии этого мира, но и от твоей. Мы тебя не вынуждаем, чтобы ты тут куковала, или приходила только ради того, чтобы давать Паше возможность чувствовать твою энергию, так как это было бы принуждением, а этого никто бы не хотел. Так что просто не закрывай канал, так сказать, не прикрывай лавочку.

- Даже и не думала такого делать, - хмыкнула смешливо, так как со своей стороны я не чувствовала убытка энергии, глядя на подругу, а потом серьезно посмотрела на эту парочку. - Я вас понимаю, как и ваши опасения. Предполагаю, что я для тебя, Павел, стала в некотором роде кем-то таким, как для меня стала Нуэрра, - предположила я, и заметив не только кивки парня, но и волны согласия от него, склонила голову чуть вбок. - Ведь если призадуматься, то день и час, в котором я превратила Пашу в человека, можно назвать его вторым рождением. Это не могло не оставить своего следа в твоей личности. И я понимаю, какого это, так что могу заявить, что зря опасаетесь. Я тут еще буду появляться, не раз и не два, даже если у меня не будет особого повода, в этом я могу вас уверить. Да и если будет тяжело - всегда можете меня позвать через моего папу, достаточно помолиться же. Впрочем, я думаю, что когда вы узнаете, что было на встрече с моими родителями, то уверитесь получше моих слов.

- Было все плохо? - словно проснувшись от какого-то сна, спросила Алекси, будто и забыла, куда я ходила и зачем. Ну, или это мое напоминание о встрече побудило ее подозрения возрасти.

- Мы сами это увидим, потом, - быстро пресек интерес своей девушки Павел, внимательно глядя ей в глаза и держа за руку. - Ты же понимаешь, что просто это быть не могло. Даже я словил отголоски, - это заставило меня удивленно вскинуть брови, на что Паша извиняющее улыбнулся. - Возможно, эта связь немного усиливается, когда ты тут. Но я чувствовал только беспокойство и тоску, ничего конкретного, - поспешил успокоить меня парень, на что я только мягко улыбнулась.

- Да суть делать из этого секрет, если и так узнаете? - хмыкнула со смешком, но судя по обеспокоенным лицам ребят, обмануть их не смогла. - Но вы правы, озвучивать это мне все еще дико.

- Да и правильно, смысл пересказывать это все? - поспешил меня успокоить Паша, но почти тут же стал недоуменно хмуриться, так как на него с обнимашками напала Александра, нежно ему улыбаясь.

- Мой Аку такой чуткий и заботливый, - она миленько улыбнулась ему и я едва сдержала смешок, уже по одной интонации предугадав, что задумала она. Франкенштейн, прочитав мои мысли, только с еще большим интересом посмотрел на мою подругу. - Я понимаю, что у вас с Олей своя тема, я ведь очень понимающая. Но ты палку не перегибай, родной, да? - милым, чуть ли не писклявым тоном, не спросила, а как отрезала, сказала, на что Паша только и мог, что покраснеть и головой закивать аки китайский болванчик.

- Иногда я сомневаюсь, что вы с Алекси не родные сестры, - пробормотал Франки, сочувственно кивая головой Паше, на что мы с подругой ехидно рассмеялись, прибив друг дружке "пять". Ведь главное, что смех бы искренним, что обстановку удалось хоть немного разрядить. А то было бы не очень хорошо уходить, когда все были в таком, далеком от радужного, настроении.

Дальше разговор плавно, но верно перешел на спокойные темы. Мы где-то еще с час проболтали, дурачились, в общем развлекались как могли, что было для всех, а особенно для нас с Франкенштейном, очень приятной разрядкой. Ведь муж раньше не имел таких друзей - вовсе не могучих, не обремененных огромной ответственностью и врожденной осторожностью к каждому шагу. Так что больше собственного расслабления я радовалась только тому, что и любимый мог хоть на час почувствовать себя вполне обычным человеком в простой компании. Да и вообще, если так призадуматься, то сегодняшняя встреча прошла намного спокойнее, чем я ожидала. Самое большое мое опасение ведь не сбылось, что уже могло считаться чьим-то благословением свыше. Ведь больше всего я опасалась, что эта встреча зазря только нанесет урон психике детей, чего, к счастью, не произошло. Иначе я бы долго бы себя клевала за свое решение взять их с собой.

- Ладно, ребятки, - я хлопнула ладошами на уровне груди, смотря по большей части на подругу и своего подопечного. - Мне капец как приятно у вас сидится, но время не щадит. Дети уже вон, пятый сон видят, да и вам он тоже бы не помешал, - красноречиво посмотрела на подругу и улыбнулась ей понимающе, так, как мы всегда улыбались друг дружке. - Надо и честь знать.

- Вот блин, был бы у меня под рукой алкоголь, налила бы вам на печенько, - ответила мне подруга такой же улыбкой, милой, но вместе с тем, несколько акульей. - Будете уходить оттуда, откуда ты уходила в прошлый раз? - заинтересованно спросила Александра.

- Да, думаю незачем сейчас, в последний момент искать чего-то нового и достаточно подходящего, - кивнула ей, но вместо Алекси с предложением, которое я ожидала услышать, вышел Паша.

- Мы вас проводим, - уверено заявил он, нависая над детьми и глядя на их клубок с улыбкой. - Как никак, отнести этих леди и джентельмена, не привлекая лишнего к себе внимания, вам не получиться, - не согласиться с таким мы с Франкенштейном не могли, хотя как минимум два таких способа были. Но не сегодня. Этой ночью мне хотелось почувствовать себя относительно простой смертной, как я чувствовала себя еще пару минут тому назад.