Мелисса думала, что очутится в мире полном чудес и волшебства, как рассказывала ей мама и показывали по телевизору. Вот только девочке захотелось вернуться домой почти сразу же после того, как поняла чью фамилию носит, когда оказалась под светло-карими, почти желтыми, глазами, которые так и норовили сожрать её без остатка. И если бы не вмешавшийся Гарри, то, кто знает, чем бы это всё закончилось.

Голдштейн за сегодня проиграла трижды. Два раза — декану своего факультета и один — старосте. Теперь же первокурсница не сомневалась, насколько трудно дастся ей учёба. Особенно после того, как она попыталась сопротивляться тому магу-легилименту. Мелисса поняла, что он не показал и десяток процентов настоящей силы на ужине, зато, когда оказалась лицом к лицу, она осознала, насколько сильно его недооценивала.

Он с легкостью обошел выставленную защиту и узнал куда больше, чем нужно было, и запросто пресекал все попытки сопротивляться. Юная слизеринка теперь уже никогда не забудет тот страх перед неотвратимостью происходящего; стыд, сковавший всё тело от осознания того, что кто-то без разрешения копается в самом сокровенном; чувство поражения, засевшее где-то на уровне желудка и сковавшее горло металлическими прутьями.

Но, нужно признать, декан сделал всё аккуратно и постарался максимально снизить последствия от использования заклинания, ибо кроме головной боли и легкой усталости Мелисса ничего не чувствовала, по крайней мере, физически. Морально же она была просто истощена, хотелось забиться в какой-нибудь уголок, от души поплакать и свести на нет весь скопившийся стресс. Однако мешало не только позднее время, но и сам факультет в целом.

Мать буквально с самого начала пророчила ей зеленых змей, где показывать эмоции было не в чести. Голдштейн пришлось сдерживать всё, что накопилось за весь сложный первый день. Добралась она в подземелья с помощью заместителя старосты, который вышел как раз-таки за ней. Мышью прокралась в спальню, к слову, соседки уже давным-давно спали. Постаралась тихо снять одежду и лечь под тяжелое одеяло, чтобы через пару минут просто отключиться.

***

— Как насчёт тебя, Гарри? — Альбус и не намеревался прекращать. — Ты, наверняка, тоже устал.

Итачи едва не дернулся от хриплого голоса старика, который смотрел прямо на него. Учиха молча кивнул и медленно подошел к Северусу. Каждый шаг бывший шиноби растягивал настолько, насколько мог, ибо понимал, что попросту бессилен в сложившейся ситуации.

«Исходя из реакции Мелиссы и той аристократки, то можно сделать вывод, что его заклинание схоже с техникой чтения мыслей, — размышлял нукенин, — только главное отличие — не нужно касаться рукой».

Если он сейчас сбежит или каким-то образом покажет свое несогласие с происходящим, то может вызвать к себе лишнее подозрение. Ниндзя изо всех сил старался подавлять в себе инстинкты самосохранения и смотреть в одну точку, будто ему всё равно.

— Директор, — нерешительно подала голос женщина в шляпе и повернулась к сидевшему за столом пожилому магу, — вам не кажется, что это немного неправильно?

— Неправильно? — переспросил Дамблдор.

— Да, — продолжила волшебница, — ведь происходящим может заинтересоваться Министерство магии.

В ответ послышался хриплый смешок.

— Если Министерство магии реагировало бы на всё, что происходит в этих стенах, то единственная школа в маг. Великобритании давным-давно превратилась бы в пыль, — ответил Альбус и сверкнул очками-половинками, вздернув старческий подбородок. — И это касается не только преподавателей, но и студентов, которых мы наставляем на путь истинный после того, как они натворят что-то запрещённое. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.

Макгоногалл послушно опустила голову и посмотрела исподлобья на хмурого мага, будто спрашивая: «Ты действительно сделаешь это, Северус?». Но тот уже наставил палочку на приближающегося мальчика, приготовившись произнести заклинание.

— Можешь продолжать, Северус, — дал добро директор и оперся спиной о высокий мягкий стул.

«Значит, мне придётся раскрыть себя, — усмехнулся Итачи. — Саске бы мне в лицо рассмеялся, когда узнал бы, что его брат так глупо себя выдал».

Теперь Учихе пришлось сдерживать не только инстинкты самосохранения, но и дикий, истеричный смех.

«Столько старался, потратил всё детство на тренировки, а оставшуюся жизнь для защиты брата и деревни. Сейчас же так просто позволю незнакомым людям, ничего не значащим для меня, понять, кто я. В какой-то степени мне даже интересно, как же они отреагируют на то, что я из другого мира, страны, реальности… Без понятия, какое определение лучше дать происходящему. Значит, я не такой уж и «сильный», которым меня все считали, раз уж так просто попался, — бывший шиноби встал напротив хмурого мага. — Вроде бы это называется самоирония».

Конечно, нукенин не собирался так просто сдаваться. Мальчик, как только переступил порог круглой комнаты продумал пару планов быстрого побега. Также приметил несколько мест, откуда можно будет одновременно защищаться и параллельно атаковать без риска для жизни. Хотя, сама по себе сложившаяся ситуация несёт огромный риск для жизни.

— Легилиментс, — одно слово вытащило юношу из бездонного моря мыслей. Ожидание неприятных ощущений, которые показывала Мелисса, за то время пока у неё ковырялись в голове, заставило упереться глазами в каменный пол.

Но боли или чего-то подобного не последовало, а Северус так и стоял с вытянутой палочкой и серьёзным видом. Итачи же поднял взгляд зеленых глаз, дабы разобраться в происходящем, как столкнулся с напряжённым лицом. Оно так и говорило, чтобы Учиха не делал никаких глупостей, которые могли бы вызвать подозрения у других преподавателей.

«Может быть, заклинание не сработало, скорее всего, такое может произойти, — размышлял бывший шиноби. — Помню, как медсестра говорила про важность каждого взмаха и направления палочки, ударения в словах, когда пользуешься магией. Независимо от того, где именно тебе нужна магия. Ещё есть возможность, что он использовал заклинание, но я по каким-то причинам не чувствую этого. И самое маловероятное — просто не применил заклинание».

Неожиданно маг опустил палочку, и подтянул на плечо спавшую черную мантию. Резкое движение спровоцировало нукенина прерывистыми шагами отступить назад.

— Я закончил, — осведомил Северус и посмотрел на старосту Слизерина. Девушка, поняв, что пришла её очередь, заметно вздрогнула, но смиренно опустила голову. — Мистер Поттер, можете быть свободны, вам навстречу уже должен был выдвинуться заместитель Когтеврана. Однако впредь попрошу не вмешиваться в не касающиеся вас конфликты.

Итачи не понимал, как ему сейчас реагировать. Ведь Учиха не был уверен, понял ли маг, кем он является на самом деле. Или у него отличные актерские навыки и Снегг не выказывает своего удивления. Или…

«Или он действительно ничего не прочитал и решил пустить все на самотек. Но откуда понял, что я вмешался в это? — на ум сразу же пришла Голдштейн. — Возможно, по воспоминаниям Мелиссы, но тогда зачем всех подвергать этому заклинанию, если одного будет вполне достаточно?»

Вопросов становилось всё больше с каждым шагом, что приближал его к выходу.

***

Попытки сопротивления Мелиссы заклинанию были похожи на то, как муха бьётся о стекло, пытаясь вырваться на улицу. Так же безнадежно и глупо. Северусу стоило особых усилий, чтобы не применить магической силы больше чем нужно, дабы не повредить хрупкий мир памяти ребёнка и при этом подавить её нежелание показывать воспоминания. В целом Снегг разобрался из-за чего, а точнее из-за кого всё началось, и виноваты тут оказались обе стороны. Первокурсники лишь вмешались в то, куда не надо было.

Одной Голдштейн хватило чтобы прояснить ситуацию, но Ему же будет мало этого, верно? Все эти разборки директор устроил только для выяснения причины «неправильного» распределения мальчишки на Когтевран, а старосты так удобно подвернулись под руку.

— Как насчёт тебя, Гарри? — собственно, что и требовалось доказать, — ты наверняка тоже устал.

Зельевар наблюдал за тем, как Поттер очень медленно пытался сокращать расстояние между ними. Оно и понятно, ведь кому понравится, когда в его голове кто-то копается. Однако маг даже и не собирался применять заклинание, ибо он всё понял уже давно, а то, что пытался найти Альбус, вряд ли скрывалось в голове у пацана.

— Директор, вам не кажется, что это немного не правильно? — старая кошка, надо признать, удивила Северуса не на шутку. Мужчина всегда думал, что она последняя, кто решится на подобное и открыто заявит о его неправоте.

— Неправильно? — подозрительно спокойно отреагировал Дамблдор.

— Да, — не отступала Минерва, — ведь происходящим может заинтересоваться Министерство Магии.

Громкий вздох мага, казалось, слышали все.

«Драная кошка, ты серьезно? Тебя, значит, куда больше волнует реакция власти, чем психологическое состояние детей. Что ж, теперь я разочарован ещё больше.»

После того, как Дамблдор дал понять, что его решение неоспоримо, Макгоногалл, наконец, решила отступить. Снегг еще раз удостоверился в потерянности декана Гриффиндора, которая печется только за свой факультет. Хоть и является заместителем директора, и в её прямые обязанности входит «забота» о всех учениках школы.

«Отвратительно, — поморщился зельевар, — это место прогнило настолько, что любая надежда на изменения буквально гаснет на глазах. Тем самым показывая уродливую правду, которая провоцирует рвотный рефлекс».

Когда первокурсник наконец-то соизволил подойти, Северус допустил едва заметную ошибку во взмахе палочкой. Слегка дернул древко в противоположную сторону так, чтобы никто из профессоров ничего подозрительного не увидели.

Теперь же дело оставалось только за Поттером, ибо если он сейчас начнет смотреть по сторонам или делать то, что обычно не делают при этом заклятье — будет очень плохо. Но мальчишка все также продолжал стоять неподвижно, только один раз поднял голову и сразу же её опустил.

«Неужто сообразил? — задумался Снегг, всё также держа палочку напротив лохматой головы сорванца. — Если да, то, надеюсь, дальнейшие расспросы не последуют. — Рука с древком постепенно начинала затекать, отдавая легкой тянущей болью где-то в районе плеча. — Пора заканчивать, — решил мужчина и опустил палочку».

Зельевар даже не удивился, что Поттер чуть ли не отпрыгнул от него, когда он махнул оружием. Неужели настолько боится преподавателя? Впрочем, это уже не важно, ибо как только дверь за ним захлопнулась, маг приступил к остальным. Однако своеобразный «допрос» старост ничего нового не дал. После чего оба были отправлены по спальням. Минерва также поспешила уйти.

В круглом кабинете директора остался только он сам и Снегг, который уже понял, о чём будет разговор.

— Ты, наверное, сильно устал, Северус, — начал Дамблдор своим привычным хриплым голосом. — Но позволь задержать тебя ещё на несколько минут.

— Да, что-то случилось? — спокойно ответил мужчина и подошел поближе к старику. — Вижу, вас что-то тревожит.

— Ты прав, — качнул белой бородой Альбус. — Когда ты применял легилименцию, ничего странного не заметил?

— Нет. Всё, что я узнал, сразу же рассказал вам, — быстро ответил зельевар. — Я могу идти?

— Да, конечно.

Снегг поспешил убраться из этой затхлой комнаты, дабы поскорее очутиться в родных прохладных подземельях и закончить начатое зелье, которое он оставил вариться перед тем, как отправиться на ужин. Вот только, похоже, что ему не суждено вообще добраться сегодня до своих спален, ибо возле лестниц мужчину ждала бывшая староста Слизерина. Девушка стояла, упёршись острыми лопатками о холодную стену, и таранила янтарным взглядом какой-то портрет.

— Джема? — удрученно вздохнул Северус и подошел к студентке. — Ещё больше хочется подставить свой факультет? Ты понимаешь, если бы нашел тебя первым не я, то ещё дополнительно бы сняли баллы.

— Он расскажет матери, да? — проигнорировав упреки преподавателя, спросила девушка. Её голос дрожал то ли от страха, то ли от сквозняка, что просачивался сквозь стены и окна замка.

— Не знаю, — ответил зельевар, — но если ты так волнуешься о том, что сделает твоя мать, то следовало бы думать головой прежде, чем доставать палочку. И тыкать ею в каждого, кто скажет тебе «нет».

— Я пыталась сдерживать себя, но… — осеклась Фарли, — наверное, это что-то сделала та полукровка. Да? Ты ведь копался в её голове.

— Она здесь не при чём, — протянул ответ Снегг. — И в этих стенах для тебя я профессор, и обращаться ко мне ты должна на «Вы».

— Здесь же никого нет, да и ты сам назвал меня по имени, — впервые за долгое время на губах Джемы появилось некое подобие на улыбку. — Ох, или боишься, что портреты кому-то расскажут? — девушка подошла к одной из картин и провела тонким пальцем по нарисованной коже. Изображенная девушка сначала испугалась, а потом шарахнулась от слизеринки. — Вряд ли им кто-то поверит, да и к тому же, одна бомбарда всё исправит.

— Мисс Фарли, вам давным-давно уже следует спать и видеть мир грез, — проигнорировав игривый тон студентки, произнес маг. — Идите первой, я пойду за вами следом.

— Прямо в спальню? — хохотнула бывшая староста и подошла почти вплотную к Северусу, заглянув в бездонные черные глаза, ловко обошла и направилась в подземелья. — Только не отставайте, ладно? Профессор…

***

Как только дверь захлопнулась за спиной Итачи, мальчик выдохнул и встал перед винтовой лестницей, думая, что делать дальше. Непонятно, что будет делать маг со своей стороны. Да и вообще, знает ли он хоть что-то? Хотя его спокойное поведение говорило, будто он ничего не сделал. Ведь обычный человек, узнай он о другом мире, реальности или о чём-то подобном, вряд ли бы сумел совладать с эмоциями.

— Эй, первокурсник, ох, то есть, Гарри, — послышался женский голос откуда-то снизу. — Идём, я заместитель старосты Когтеврана, Элизабет, но ты меня можешь звать Лизи. Так как Роберт не может сейчас тебя отвести в спальни, то сделаю это я. Ох, давай быстрее спускайся и пойдем отдыхать.

Учиха поспешил преодолеть металлические ступеньки, дабы не заставлять ждать заместителя. Волшебница, невысокого роста с короткой чёрной стрижкой чуть ниже ушей, стояла у начала перил. Синяя мантия свисала с плеч когтевранки, чуть ли не касаясь пола, и явно была сшита не по размеру. Маленький бантик в сине-чёрную полочку отлично сочетался с накидкой. Курносый нос и веснушки сразу же привлекли внимание бывшего шиноби. Синие глаза по-доброму осматривали подопечного.

— Ты, наверное, устал. Первый день и уже побывать в передряге с самой высокомерной, неприятной гадюкой в Хогвартсе, — улыбнулась девушка. — Ох, но знаешь, пожалуй, этим стоит даже гордиться. Ты достойно выстоял, ещё и ту первокурсницу защитил. Молодец! — Лизи одобряюще похлопала нукенина по плечу.

— Благодарю, — ответил Итачи и пошел за когтевранкой.

— Ох, но это не значит, что ты теперь должен вступаться за каждого, — задумчиво произнесла девушка.

— Что вы имеете ввиду? — спросил мальчик.

— О, давай на «ты», как-то неудобно перед знаменитостью, ах-ах, — после кивка Учихи, она продолжила. — В общем, если вкратце, то… у нас здесь так не принято, чтобы кто-то из чужого факультета заступался за другой. Да, бывают исключительные случаи, но, в основном, никто не лезет в дела других.

— Но ведь она могла покалечить Мелиссу, — произнес бывший шиноби и следом спустился с широкой лестницы из белого камня.

— И что? — мгновенно приятный женский голос сменился на холодный и твердый. — Ей даже свои не помогли, что уж говорить об остальных. Да и тем более, о ней уже все трещат, как о потомке могущественной тёмной ведьмы-предательницы.

— Значит, мы с ней чем-то похожи, — заключил мальчик.

— Ох, и чем же? — усмехнулась Элизабет.

— Нас обоих судят по происхождению, а не по поступкам, — последнее, что произнес Итачи, перед тем как предстать перед уже знакомой винтовой лестницей. Девушка ничего не ответила, но поняла, почему он всё-таки оказался на этом факультете.

Поднявшись, студенты оказались перед дверью, у которой не было ни ручки, ни замочной скважины, лишь сплошное полотно из старинного дерева. Рядом на маленьком стенде лежал бронзовый молоток в форме орла. Лизи взяла молоток и легко ударила по своеобразной двери. Откуда-то сразу послышался вопрос:

— Сколько раз палач заносил топор в попытке казнить Почти Безголового Ника? — от неожиданного громкого голоса Учиха опустился на ступеньку ниже.

— Ответ: сорок пять. — произнесла Лизи и полотно сразу же подняло занавес, пропуская когтевранцев во внутрь.

Перед бывшим шиноби предстала просторная гостиная в сине-серебристых оттенках. Стены в гостиной прорезывали изящные арочные окна с отделкой металлического цвета. На них висели светло-синие шелковые занавеси. Куполообразный потолок, на котором виднелись серебристые звезды, делал комнату визуально больше. Несколько шкафов с книгами и большими диванами расположились на одной стороне помещения. На другой же находился зажженный камин с пятью широкими креслами. Выглядело достаточно уютно.

— Ну, что же, добро пожаловать в Когтевран, — улыбнулась Элизабет. — Можешь осмотреться, если у тебя ещё остались силы. Твоя спальня находится вон там, справа, — девушка показала на статую с незнакомой женщиной, которая делила дальнейший проход на две части. Волшебница уже собиралась уходить, как остановилась и, не поворачиваясь, произнесла: — Ох, мой тебе совет, не вмешивайся туда, куда тебя не просят, ибо доставишь намного больше проблем, чем могло бы быть.

Нукенин ничего не ответил, а сразу же подошел к книжным шкафам. Через стеклянные дверцы проглядывались названия учебников, несколько книг привлекли внимание мальчика. Итачи собирался на них взглянуть поближе и потянулся к загадочным фалиантам, как в голове непроизвольно вспомнилось:

«И что? Ей даже свои не помогли, что уж говорить об остальных. Да и тем более, о ней уже все трещат, как о потомке могущественной темной ведьмы-предательницы.»

По коже мгновенно пронеслись мурашки, оставляя за собой маленькие кочки. За спиной треснуло полено. Всё это распределение, деление на принадлежность к тому или иному факультету очень сильно напоминало Учихе ситуацию с деревнями. Когда информация о том, что ты из Скрытого Песка или Тумана могла стать твоей погибелью.

«Ничего не меняется. Сколько ни попадай в другие миры, а устои всё те же» — сделал вывод бывший шиноби.

В глаза врезалось отражение самого нукенина — тощего лохматого мальчика со шрамом на лбу, не способного даже защитить себя, что уж говорить об остальных. Он поджал губы, когда понял, что, собственно, с мира шиноби ничего и не изменилось. Общество всё такое же жестокое, полное насилия и ненависти. Ниндзя, неожиданно для себя, прильнул лбом к холодному тонкому стеклу.

«И что же я могу? Ведь в тот раз я так ничего и не поменял, хоть и изо всех сил пытался, — задумался Итачи. — Сейчас я бессилен даже больше, чем тогда… Интересно, когда же я стал такой размазнёй, — усмехнулся Учиха, — Саске бы полностью разочаровался в брате. Надо бы уже наконец-то взять себя в руки».

Бывший шиноби ещё пару минут простоял в такой нелепой позе, после чего отпрянул от стекла и подошёл к камину, присев на одно из кресел. Мягкая обивка сразу же поглотила детское тельце в свои объятия.

«Нет ничего постыдного в падении, настоящий позор — это не подняться после него, верно, Наруто? — вспомнил нукенин слова друга. — Тогда я попытаюсь ещё раз изменить этот мир, — ниндзя, запрокинув голову, вытянул руку к блестящей серебристой звезде. — Изменю магическое общество, сломаю это странное, ничем не оправданное, мышление. Прекращу несправедливость и насилие, а начну отсюда. С Хогвартса».

Опять недостижимые цели, опять куча предстоящей работы, но это нисколько не пугало Итачи. Даже наоборот, ещё больше подстёгивало к совершению планируемого. В груди появился уже давно забытый детский трепет.

И если Учиха хочет достигнуть невозможного — он сам станет невозможным.