Тосханийский король-альфа Санкар, довольно молодой для своего наивысочайшего положения (ему едва минуло тридцатилетие), действительно был согласен подписать соглашение, составленное лаоланскими советниками.

Роланд впервые за много дней источал светлые эмоции, неподдельно гордясь своим первым международным договором, да еще таким успешным. Он даже улыбался. А когда улыбался, был таким красивым…

Шерри грустно прикусил губу, отводя взгляд от мужа. На него эта радость никак не распространилась – разве что, Роланд перестал тягать его за руки из стороны в сторону при любой вспышке гнева, и синяки на запястьях начали постепенно заживать. Но Шерри знал, прекрасно знал, что, стоит нагрянуть малейшей беде, муж снова начнет срывать на нем свои переживания, которые выражает через крики и грубость – как в быту, так и в постели.

Но даже не это так сильно огорчило омегу и заставило полностью закрыться от всего мира. Он всегда старался держаться гордо, но одновременно с этим являть образец справедливости и доброты, потому что, смотря на Роланда, понимал – постоянная злость разрушает куда сильнее, чем попытки чувствовать себя счастливым. Но теперь… теперь Анис забеременел, и весь дворец свернулся вокруг него нерушимой стеной подобно лисе, защищающей щенка от стаи собак. Анис носил в себе ребенка… ребенка, которого должен был выносить и родить он, Шерри. Это было его дитя, отнятое злым роком судьбы. Но за что? Чем же Шерри так провинился, что боги лишили его возможности взять на руки собственного малыша? Почему эта возможность дана супругу Глена, у которого при разговорах о его будущем ребенке и малой капли нежности в глазах не проявлялось? А Шерри даже было все равно, кем могло родиться его дитя – альфой или омегой. Лишь бы малыш был свой, родной… и самый любимый.

Накрутив себя до предела, Шерри тихо всхлипнул и поспешил спрятать лицо за чашкой гранатового сока, делая вид, что пьет. Праздничный вечер в честь приезда тосханийского короля только начался, и он должен был держать себя в руках. Это все, что мог сделать для своей семьи омега, не способный выполнить свое истинное предназначение, данное, а затем безжалостно отнятое силами свыше.

«...»

Бегло оглядевшись по сторонам, Фан тихо отворил створку двери и бесшумной тенью проскользнул внутрь комнаты. На дворе стояло раннее утро, и стоило вести себя предельно тихо и незаметно.

— Женитьба Глена разрушила все наши ожидания. Я и предположить не мог, что Роланд решится на такие радикальные меры.

Фан, церемониально сложив руки перед собой, низко поклонился своему монаршему дяде, который ответил коротким кивком.

— Полагаю, ты уже слышал новость о состоявшемся бракосочетании младшего принца.

— И что теперь делать? – не сдерживая досады, омега нахмурил пушистые брови и сложил руки на груди. – Вы обещали мне его в мужья…

— Моей вины нет в том, что Роланд решился на подобное, — властно перебил омегу король Санкар, и Фан виновато опустил голову. – Куда больше меня удивило, что твой непокорный альфа внезапно взял и послушал спесивого брата, хотя наверняка имел возможность избежать этого союза.

— Нет, Ваше Величество, не мог. Роланд угрожал ему изгнанием, а вы сами ведаете, насколько это суровое наказание, не имеющее временных рамок.

— А что насчет Галада?

— Никаких вестей с того самого дня, Ваше Величество, ровным счетом никаких…

Фан перевел цепкий взгляд на двух альф, сидевших сбоку от Его Величества. Омега озадаченно прищурился — двое лаоланских советников, вызвавших их на разговор тайными ухищрениями, что они хотели?..

— Итак, если вы позволите, то мы перейдем к сути нашей встречи, — словно прочитав мысли парня, произнес старший альфа – уже далеко не молодой, грузный, в дорогом кимоно, которое было украшено поясом из чистого золота. Если Фан не ошибался, то на этом острове подобный знак означал наличие большой власти. – Но вы должны дать мне клятву, что эти речи никогда и ни при каких обстоятельствах не покинут стен этих покоев, иначе мне и всей моей семье придет конец.

— Что вы хотите предложить мне? – заинтригованно поинтересовался король Санкар. – Я не могу дать клятвы, не зная, что она мне принесет.

— Она принесет гавань для ваших кораблей, дорогу в пролив и половину моря, разделяющего наши земли, Ваше Величество.

Фан, с трудом подавив ошарашенный вздох, взволнованно сцепил пальцы, на которых красовались узорные золотые кольца – те самые условия, о которых монарший дядя уже не первый год не мог договориться с усопшим Владыкой Сивером и тем более, не договорится с куда более циничным и скупым Роландом.

Король Санкар прищурился и откинул длинный черный хвост за спину, сделав глубокий вдох – Фан отлично знал этот жест, когда король напряженно думает.

— Условия… заманчивы, — наконец, медленно отозвался альфа. – Но, честно вам скажу, мне страшно узнать, что же вы хотите взамен.

— Лишь самого посредственного и вполне естественного – военной поддержки, когда настанет решающий час, — глаза советника уверенно сверкнули. – Стоит мне занять место Роланда, и всё обещанное окажется в вашем полном распоряжении. К тому же, моим наследником станет мой единственный сын Мэса, который еще не женат. И на роль его избранника прекрасно подойдет ваш дорогой племянник.

В сторону Фана обернулся второй мужчина, до этого сидевший в полном безмолвии. Молодой русоволосый альфа окинул оценивающим, донельзя наглым взглядом красивую фигуру Фана. Омега вздернул курносый нос и резко отвернулся, не скрывая возмущения.

— Итак, вы согласны, Ваше Величество?

— Я дам свое согласие, если ни при каких условиях, даже в случае, если вы потерпите поражение и вас будут пытать самыми ужасными способами, вы не выдадите моего имени.

— Ну разумеется, Ваше Величество.

В подтверждение своих слов лаоланский советник достал из—под пол наряда короткий кинжал, при виде которого Фан вытянулся в струнку, а красивое лицо короля Санкара напряженно нахмурилось. Но альфа лишь сделал надрез на ладони и протянул руку вперед, не сводя глаз с короля.

— Клянусь выполнить все данные мною обещания и не выдать вашего имени ни при каких условиях.

Король несколько мгновений смотрел на ладонь, по которой побежала темно—бурая струйка, затем стрельнул глазами в сторону недовольного племянника и, еще раз вздохнув, повторил действия советника и закрепил рукопожатие, подтверждая союз.

— Я клянусь оказать тебе поддержку, Фарудзи Сукумо, и помогу взойти на лаоланский престол. И… согласен после отдать в супруги твоему сыну своего племянника Фана.  

Омега, в душе которого бушевал целый ураган эмоций, закусил нижнюю губу, сдерживая ком в горле. Может, планы дядюшки теперь снова поправились, но все надежды и чаяния самого Фана обратились в прах, потому что желал он далеко не власти.

Омега встал с циновки и хотел покинуть это место, но его остановил вкрадчивый голос старшего советника Фарудзи:

— Молодой господин, не спешите уходить. Весь дальнейший план действий я хотел бы обсудить и с вами тоже.

— Зачем? – не оборачиваясь, резко отозвался Фан. – Сражаться я не могу. А если вы хотели использовать меня, как подстилку для достижения каких—либо целей, то меняйте свои планы как угодно.

— Фан, прекрати немедленно, — строго осадил омегу дядя, прожигая недовольным взглядом. – Сядь и слушай.

— Ваша роль в нашем деле будет не такой уж сложной. И, возможно, выполнение задачи окажется даже приятным, потому что будет связано ни с кем иным, как господином Гленом.

Последние слова заставили Фана остановиться и медленно вернуться назад, чтобы внимать речам коварного заговорщика.  

«...»

В те дни, что Анису довелось провести взаперти, он не мог найти себе покоя – не испытывая радости от чтения книг и вышивания, он метался из стороны в сторону, словно пума, запертая в клетке. Он знал, что рано или поздно Глен все равно должен посетить его, чтобы поздравить с беременностью наравне со всей остальной семьей.

Сам Анис пока плохо осознавал себя, как омегу в положении – никаких душевных и физических перемен с ним еще не происходило. Но на сердце омеги все равно скреблись кошки, потому что при мыслях о ребенке, о котором полагалось молиться, омега не испытывал родительского тепла и нежности. Сознание с завидным упорством раз за разом напоминало ему, что из—за этого дитя омега теперь вынужден сидеть в наглухо запертых покоях в полном одиночестве, не имея столь желанной возможности поговорить с мужем.

Собраться с духом и взять бушующие эмоции под контроль так и не получилось, и поэтому омега впервые в жизни нарушил религиозную традицию. По истечении срока Анис так ни разу и не попросил богов подарить ему здорового сына, и даже в тайне начал надеяться на обратный исход. Если не получилось зачать с первой попытки, то им с Гленом непременно дадут вторую, и у омеги наконец—то появится возможность вновь быть рядом с мужем.

…Кончился дождливый и грозовой май, насквозь пропахший свежестью и первой зеленью. На дворе тем временем уже во всю разгорался месяц июнь – погода резко переменилась, и теперь днем приходилось открывать ставни, чтобы не спечься в ужасной духоте маленькой комнаты. Под окнами Аниса пестрело разнотравье и пели птицы, а на персиковое дерево, до ветвей которого омега мог дотянуться рукой, прилетали певчие птички. Это время по праву принадлежало Анису, обладавшему Даром, связанным с природой. Но ему без дозволения Цулиня, который являл собой истинный образ вездесущества и невозмутимости, даже ставни не разрешалось отворить.

В один из дней, который также был полон одиночества, Анис уныло сидел у окна и вяло наблюдал за играми двух белок на стволе дерева, когда до его слуха донеслось несколько хлопков. Парень тут же подскочил на ноги, напугавшись – не бунт ли начался? Но, его опасения тут же развеялись, когда в синеющем вечернем небе пламенными фонтанами полыхнули несколько фейерверков. И тогда Анис вспомнил – это же предвестник Праздника Звездопада! Сегодня в столице открывается огромнейшая ярмарка, куда съедутся тысячи торговцев из разных концов света. Кругом будет царить запах жареного риса и сладких яблок, всюду заведут танцы бродячие артисты, которых в этот день бесплатно пропускают в город, а под конец небо озарят миллионы праздничных огней, которые будет видно из любого уголка Лаолана.

Омега грустно вздохнул – а ведь в этом году он с Бланшем так хотел выбраться на этот фестиваль… Будет ли там его друг? Вспоминает ли он о нем?

Прошлое постепенно забывалось – при воспоминании о друге Анису уже не было так больно, потому что все моральные силы он тратил на нынешнюю реальность и нерадивого мужа.

— Ваше Превосходительство, вот ваш ужин.

Омега даже не обернулся к Цулиню, мысленно не переставая поражаться его бесшумности – он даже скрежета ставень не услыхал, не то что шагов! Этот невозмутимый управляющий, которого нельзя было вывести из себя или разозлить никакими ухищрениями, безмерно раздражал Аниса. Кажется, если омега сейчас предстанет перед ним голым или в комнату ворвутся северянские варвары, он и ухом не поведет.

— Поешьте и укладывайтесь. Вам нужно больше отдыхать.

Анис повернулся и сердито посмотрел в сторону низкого стола. На нем стоял небольшой поднос с чашей риса и парочкой тушеных овощей. Странно, обычно управляющий приносил куда большие порции. Да и минувший обед был не особо сытным…

— Завтра минует десятый день вашего пребывания здесь, и рано утром вас осмотрят лекари, — проницательно заметив долгий взгляд Аниса, пояснил Цулинь. – Поэтому, дабы избежать неприятных казусов, сегодня ваша пища более скудна.

В голове омеги сверкнул целый залп молний – он настолько погрузился в свои мрачные думы, что и не заметил, как прошло время! Уже завтра… его судьба решится уже завтра на рассвете…

Анис встал и приблизился к столику, опускаясь на колени. Омега взял в руки палочки, но рука его замерла в воздухе.

— Ты так и будешь стоять над моей душой? – неприязненно поинтересовался он у управляющего, который безмолвной статуей замер у стены, сложив перед собой руки. – Мне ничего не надо, можешь идти.

На удивление, Цулинь на сей раз действительно внемлил словам омеги и вышел, и в помещении повисла тишина. Несколько минут бездумно покрутив в руках палочки, Анис отложил их в сторону, прислушиваясь к новому залпу фейерверков. Из—за волнения перед завтрашним обрядом, о котором ему в свое время подробно рассказал Шерри, уже не раз проходивший его, аппетит совсем пропал. Не то чтобы Анис был недотрогой, в конце концов, он даже привык к непростой жизни во дворце и научился вести себя, как благородный господин, но некоторые моменты все еще вводили его в ступор и вызывали отторжение. Ему всегда казалось, что беременность омеги – это таинство, которое касается только самых близких – в первую очередь, будущего отца—альфы и остальных членов семьи. Но в королевском замке был совсем другой порядок… Уже завтра ему предстоит публичный осмотр перед Советом двенадцати Старейшин, и при мыслях об этом омега никак не мог успокоиться – как бы не умереть от неловкости под надзирающими взглядами этих важных господ…

Тщательно вымывшись и устроившись ко сну, Анис нехотя отчитался перед Цулинем о своем самочувствии и обратился к альфе:

— У меня к тебе будет просьба.

— Я вас слушаю, — альфа, задувавший настенный фонарь, обернулся.

— Не заходи сегодня ночью проверять, как я… — по сжавшимся пальцам Анис понял, что альфа сейчас откажет, и поспешил договорить: — Я каждый раз просыпаюсь, когда ты открываешь дверь. Хочу сегодня полноценно выспаться.

Омега уже начал догадываться, на какие точки стоило давить в общении с этим альфой.

— Хорошо, я буду заходить еще осторожнее, — кивнул Цулинь. – Скоро этой проблемы не станет.

Анис удивленно хлопнул глазами и хотел поинтересоваться, почему же, но управляющий пожелал доброй ночи и удалился, не дав омеге и слова вставить.

И вновь кругом повисло глухое безмолвие, от которого у омеги зазвенело в ушах. Из—за закрытых ставень в комнате постепенно становилось душно, и Анис искренне понадеялся, что позже его переведут в более «мягкие» условия, потому что в июле в запертом помещении будет просто невозможно дышать.

Уже засыпая, омега увидел в туманных грезах лицо Глена – такое потное, с прилипшими к широким плечам и лбу мокрыми волосами. Пожалуй, это был самый красивый альфа, которого Анису только доводилось встречать… Он смотрел на него столь пронзительно, столь горячо прижимал его к себе, выцеловывая шею и по—хозяйски сжимая ягодицы… и Анис самозабвенно стонал, запрокидывая голову и открывая еще больше пространства для пересохших губ, обжигающих неровным исступленным дыханием…

Омега сглотнул и резко сел, почувствовав неприятную резь внизу живота. Подумать только, течка уже закончилась, а его тело так и не насытилось близостью, без малого продлившейся пять дней. Хотя, когда в постели не обижают и не делают больно, соитие превращается в самое сладкое удовольствие на земле, к которому, пока ты еще молод, хочется возвращаться вновь и вновь…

Судорожно выдохнув, парень поднялся на ноги – сонливость прошла. Вдобавок, от этих незваных мыслей тело Аниса разгорелось пожаром и покрылось румянцем, и ему нестерпимо захотелось вдохнуть свежего воздуха.

Словно преступник, совершающий самое ужасное злодеяние на свете, омега на цыпочках подкрался к стене и медленно, по сантиметру приоткрыл ставни, откуда сразу же подул легкий сквознячок. Не беда, Анис плотнее закутается в простынь. Но вместе со свежим воздухом в комнату ворвался и запах праздника – ароматы печеного мяса и орехов, сладостей и дымка… омега вдохнул поглубже и разочарованно поджал губы – не видать ему празднеств на сей раз. Но, может, на следующий год Глен позволит ему туда отправиться, если, конечно, они будут в хороших отношениях… кто знает, может, с наступлением беременности все так и окончится.

Омега сердито закутался в простынь и гневно уставился в стену.

« — Ах, как бы не мешал мне этот ребенок, все могло сложиться куда счастливее и удачнее…»

Но и на сей раз парню не удалось заснуть – спустя час, после первой проверки Цулиня, под окном началась какая—то возня. Сначала Анис не придал этому значения и решил, что это стража, но когда раздался хруст дерева и шелест ветвей, омега снова вскочил с футона и на негнущихся ногах приблизился к окну. Не успел он понять, что происходит, как ставни с глухим хлопком ударились о стену, а на подоконник запрыгнула огромная фигура, при виде которой Анис просто онемел от ужаса.

Не в силах вымолвить и слова, омега попятился назад, и в его сознание вновь ворвались жуткие призрачные образы – ива с красными ветвями, демоническая фигура и потусторонний шепот: 

«—Убили!»

«— ТЕБЯ УБИЛИ!»

Анису на мгновение показалось, что он вновь слышит его наяву и, зажав уши, тихо взвыл.

— Не трогайте меня! – ему изо всех сил хотелось внушить злоумышленнику страх или хотя бы ввести того в замешательство, но голос омеги скорее напоминал жалобный перепуганный скулеж, а не волевой приказ. – Не тро…

— Ваше Превосходительство, нет нужды бояться! – наспех перебил его некто, продолжая держаться за ствол дерева. – Это же я, Кару!

Услышав знакомый мягкий голос, Анис прищурился и под капюшоном разглядел большие глаза, которые так разительно отличались от глаз его мужа – круглые, словно две голубые луны, и по—настоящему добрые… В какой—то миг парню подумалось, как бы он был счастлив, если бы Глен хоть однажды посмотрел на него вот так – без привычной настороженности и строгости…

— Силы небесные, что ты тут забыл?! – невольно оглянувшись на дверь, ошарашено прошептал Анис. – Тебя же за это… могут серьезно наказать!

Признаться, омега и представить не мог, что могло статься с альфой, который посреди ночи осмелился проникнуть в покои супруга принца.

— Я с пятнадцати лет жил на пограничной военной заставе, где каждый день мог стать последним. Жизнь во дворце настолько скучна и размеренна, что не разбавлять ее безумствами просто невозможно.

Альфа помотал головой, и капюшон упал, открывая взлохмаченную русоволосую голову мужчины и его лицо, озаренное широкой улыбкой.

— Я и подумать не мог, что в душе воина найдется место для ребячеств, — сдавленно хихикнул Анис и поспешил прикрыть рот широким рукавом ночного наряда. – Только не говори, что ты пробрался мимо охраны и залез по дереву на уровень второго этажа просто чтобы пожелать мне доброй ночи, иначе я окончательно усомнюсь в здравости твоего рассудка.

— Ну почему, я пришел не только с пожеланиями, но и с гостинцами.

Омега удивленно хлопнул глазами и невольно шагнул в сторону альфы, который, одной рукой продолжая держаться за ветку, другой достал из—за пазухи что—то круглое, замотанное в кусок ткани.

— Что это? – плохо скрывая интерес, Анис коснулся пальчиками неизвестной вещи, и удивленно заметил, как рука начала тонуть в ткани. Быстро размотав ее, он увидел большую деревянную миску, в которой лежали…

— Да это же сладости, которые продают на празднике! – не сдерживая восторга, Анис быстро оглядел содержимое – шоколадные монеты, карамельные яблоки, кулек засахаренной вишни…   

— У меня выдался свободный вечер, и я решил прогуляться по столице, — не скрывая довольства от реакции омеги, мягко отозвался Кару. – Но в одиночестве мне быстро стало скучно, и я решил, что надо бы найти компанию.

— Ты же как—то говорил, что у тебя есть приятели при дворе, да и красивые омеги подле тебя периодически сидят на ужинах, — лукаво блеснул глазами Анис, кладя в рот сладкую ягоду. – А ты выбрал меня?

— Я выбрал вас.

Почему—то после этой фразы, сказанной абсолютно уверенным, лишенным и тени сомнения голосом, улыбка сползла с лица Аниса и он куда серьезнее посмотрел в радушные глаза Кару, пытаясь найти следы лжи или подвоха… но они никак не находились.

« — Я выбрал вас...»

Сердце омеги как—то по—особенному сжалось, заставив его несколько раз моргнуть.

— Большое спасибо, мне невероятно приятно твое внимание, — смущенно краснея, пробормотал Анис, не в силах больше посмотреть на Кару. – Но тебе правда лучше поискать другого товарища, потому что с минуты на минуту сюда может зайти мой надзиратель, или стража заметит тебя…

— Если вы не будете так много думать о напасти, она минует вас. Поверьте, Ваше Превосходительство, это один из главных девизов военных и, надо сказать, весьма рабочих, — альфа слегка наклонил голову и прищурился. – К тому же, сегодня ночью все гуляют и веселятся, и даже стража не столь внимательна. Поэтому идемте.

— Куда? – глупо хлопнул белыми ресницами Анис, и лишь спустя время он смог осознать, о чем говорил ему мужчина. – Да ты взаправду рех… рехнулся! Или же ты банально пьян?

Омега немного запнулся, уже отвыкнув употреблять просторечные слова, но что—то в Кару заставляло его обращаться к глубинам души, где он был не важным господином, супругом принца и возможным родителем будущего наследника, а простым деревенским омегой, который жил бедно, зато в радости и душевном благополучии…

Но голубые глаза Кару были совершенно не затуманены дурманом алкоголя, и Анис вновь замешкался. Кто же знает, может, это будет последнее безумство в его жизни?.. Ведь в ближайшие годы он станет неразлучным со своим ребенком, и о путешествиях, а тем более каких—то «юношеских шалостях» вроде побегов можно будет навечно забыть…

И Анис резко протянул руку вперед, боясь, что в любой момент может отступить назад. Кару помог ему взобраться на подоконник, и они оба спустя пару минут стояли на мягкой траве – омега лишь поразился, как умело альфа сумел удержаться сам и удержать его.

— Как же мы выйдем за пределы дворца? – тихо шепнул Анис, незаметно окунаясь в азарт побега. – Главные ворота закрыты, и там стража…

— С задних дверей, где выход к скалам.

— Но там тоже стража, я видел, когда гулял с Шерри.

— Ах, Ваше Превосходительство, даже не знаю, как и объяснить, — Кару вдруг снисходительно улыбнулся, и Анис недоуменно сдвинул брови. – Для кого—то Праздник Звездопада – возможность подумать о вечном. Для других – это шанс провести время с близкими. Ну а для третьих… это повод впасть во временное небытие.

— Я все еще не понимаю, — прошипел Анис, невольно раздражаясь от того, что опять ничего не понял. – О чем ты?

— Стража пьяна настолько, что до завтрашнего утра вряд ли кто—то из них придет в себя. Конечно, там есть старшие, но они тоже не бдительны.

На этом решив, что объяснений достаточно, Кару сжал запястье Аниса и двинулся вперед, зорко оглядываясь по сторонам. Омега невольно заметил, как чутко альфа реагировал на каждый шорох и как выверены были его плавные, уверенные движения – он самый настоящий воин!

Когда они проскользнули мимо нескольких посапывающих альф, валявшихся на траве в обнимку с несколькими бутылями, Анис не сдержал ехидного смеха, по—настоящему почувствовав удовольствие от своей шалости. Даже будучи от природы спокойным и сдержанным, он все еще был слишком молод для того, чтобы каждый раз думать о последствиях своих поступков. В конце концов, ему лишь двадцать один, и он имеет на то право. А побег – особое удовольствие, знакомое Анису еще с детства, когда он, маленький трехлетний малыш, однажды умудрился удрать из дому…

«..Папа стирал на заднем дворе дома циновки. У него, как сейчас помнил Анис, были короткие, едва касавшиеся плеч пепельные волосы, и одет он был в простое голубое кимоно, которое ему когда—то подарил отец. Омега был слишком занят, чтобы играть с Анисом, и малыш, обидевшись, решил уйти из дома, чтобы папа понял, кого он потерял. Протиснувшись меж низких досок забора, омежка уверенно двинулся вперед, но споткнулся и шлепнулся на сельскую дорогу, где стояла огромная лошадь, запряженная в телегу. Она произвела на маленького Аниса неизгладимое впечатление – высотой с целый куст малины, лошадь была мохнатая—мохнатая, как единорог из сказок, которые папа читал на ночь. Немного потрогав пушистую ногу, Анис заприметил вдали куст с большими синими ягодами и покосолапил в его сторону. Ему и невдомек было, что несчастный Кико, побросав все дела, уже носился по дому, переворачивая все шкафы и заглядывая в каждый укромный уголок.

— Анис! Сынок! – стараясь сохранять самообладание, омега рухнул на колени перед маленьким футоном ребенка, но и под покрывалом малыша не оказалось. Мозг вспыльчивого по натуре омеги постепенно впадал в панику, и спустя еще несколько минут поиска по бледным щекам Кико градом лились слезы. – Солнце мое, где же ты!? 

К счастью, соседские омеги, также стиравшие в погожий летний день, заметили метания молодого родителя, и вскоре по всей деревне начались поиски пропавшего ребенка.

Выскочив из подвала, Кико сдул со лба прядку волос и бросился на улицу, а следом за ним еще несколько омег – свои дома они облазили сверху донизу.

В это же время вернулся отряд лесных стражей с ночного дозора, и их командир, высокий, широкоплечий альфа с грозным взглядом серых глаз, сразу же заметил беспокойство.

— Что происходит? – альфа спрыгнул с коня и дернул за плечо соседа.

— Ох, Герсей, сынишка ваш пропал! – покачал головой альфа. – С ног сбились, все ищут!

Альфа тут же кинулся к дому и наткнулся на мчавшегося по дороге супруга.

— Анис пропа-а-ал! – провыл на одной ноте омега, судорожно цепляясь в плечо мужа. – Я лишь на минуточку отвлекся постирать, а он уже убежал куда—то…

— Хорошо, если не украл никто, вон, северян только и виде… — молодой альфа—шорник поспешил умолкнуть под испепеляющим взором командира стражи.

— Успокойся и вспомни, где он в последний раз был… Кико! – альфа дернул дрожащего супруга за плечи и ощутимо встряхнул. – Ну?

— На заднем дворе со мной был… — проскулил омега, виновато смотря на мужа.

— Значит, оттуда и убегал. В том направлении и будем искать. Вперед!

Альфа выверенным движением махнул подчиненным, и воины двинулись за ним.

А в это время Анис, укрытый зеленой листвой кустарника на окраине деревни, сидел среди веточек и представлял себя зайчиком. Он твердо решил, что будет жить в лесу и питаться морковкой. Тем более, он любил морковку и мог за раз целую штуку сгрызть!

Правда, когда по деревне начали бегать люди, малыш перепугался и затаился. Отец учил его, что когда кругом крики и суета – значит, недалеко враги. Надо прятаться.

И все было бы хорошо, если бы не странная зеленая полосочка, скользнувшая у ног мальчика. Анис недоуменно хлопнул глазами и… громко завизжал, когда полосочка начала обвиваться вокруг его ноги и заскользила вверх.

Истошно вопя, омежка подскочил вверх, но плотные ветки, в которых он так долго и тщательно хоронился, не захотели его выпускать, и Анис запутался.

Заросли больно царапали щеки, а полосочка все сильнее сжимала ногу, и мальчик громко заплакал, зовя папу.

— Анис! – где—то над головой раздался знакомый, привычно командный голос отца. Еще несколько мгновений и отточенных коротких взмахов острого клинка, и над макушкой рыдающего малыша исчезли ветви и возвысилась целая толпа людей, среди которых он безошибочно узнал темноволосую фигуру отца. Анис поднял глаза и хотел что—то сказать, но альфа уже схватив его за шкирку и вытащил из жуткого плена.

— А-а-а! – вскрикнул один из омег, стоявших рядом. – Змея!

Этот момент отпечатался в памяти Аниса лучше всего – как отец голой рукой схватил змею за голову и та, извиваясь, соскользнула с ноги плачущего малыша и упала на землю. А после альфа просто раздавил ее сапогом, оставив уродливое пятно и шкурку.

— Надо нести его к лекарю! А если укусила?!

— Эта змея не ядовитая, — отозвался старый кузнец. – Но все равно лучше осмотреть.

— Ты как посмел убежать? – не обращая внимания на хныканья сына, Герсей едва сдерживал ярость, прожигая малыша гневным взглядом, в глубине которого плескался самый настоящий испуг, не положенный бравому воину.

Но маленький Анис, крепко прижимаясь к отцовской шее, продолжал громко реветь, и альфа поспешил к дому сквозь расступающуюся толпу односельчан.

— Ты что, меня в могилу свести захотел?! – без предисловий закричал Кико, бросаясь навстречу мужу, державшему на руках малыша. – Как тебе не совестно такое с папой делать, я чуть не умер со страху!!!

Но все негодования родителей также мгновенно сошли на нет, когда на ноге маленького омеги все—таки проступил ожог, который пришлось обрабатывать неприятной щиплющейся мазью. Папа крепко сжимал в объятиях и целовал жалобно плачущего Аниса в щечки, прося потерпеть, а отец стоял в стороне у окна, сложив руки на груди. Можно было подумать, что он безразлично воспринимает страдания своего сына, если бы не пристальный взгляд, неотрывно следивший за каждой болезненной гримасой на покрасневшем лице белокурого малыша.

В конечном итоге, за счет перенесенного страха, Анису почти все сошло с рук. По крайней мере, ни одна угроза любившего покричать папы не сбылась. А вот единственная фраза отца про стояние в углу облеклась в реальность уже на следующее утро, которое малышу довелось провести не за привычными играми перед завтраком, а у пучков трав, сохших над входной дверью…»

Анис невольно улыбнулся – у него было так мало воспоминаний о семье и родном доме, но все они были такими теплыми и самыми дорогими…

— А вот и дорога к площади, — голос Кару вырвал его из раздумий.

Вздрогнув, омега поднял взор и не сдержал восхищенного аханья – впереди, где кончалась кромка пролеска, виднелся огромный город, горевший тысячами алых огней.

Праздник Звездопада только начинался.