Любовь — это поведение, ориентированное на другого. Цель этого поведения — принести радость другому, уменьшить его страдания.

Из разговора с Окой Райден узнал, что ему предстоит встреча с таинственным Переговорщиком, местным мудрецом и управителем. Новенький с нетерпением ждал, когда это случится. Письмо от Союза пришло на следующий день, но его содержание не оправдало надежд.

— Новоявленного серокрылого по имени Райден ждут в храме через два дня, не считая сегодня, — во всеуслышание прочёл Сора.

— Почему? — искренне возмутился мальчик. Негодование поднялось в нём.

— Видимо, сейчас Переговорщик не может тебя принять.

Райдена не удовлетворил такой ответ.

— А если в Союзе про меня совсем забыли?

— Не забыли. Про каждого серокрылого помнят.

— Лучше подумай, чем будешь заниматься в это время, — посоветовал Ока.

Глядя на спокойных ребят, новенький и сам потихоньку начал успокаиваться.

— А что серокрылый может делать в этом городе? — наконец, спросил он.

— Работать, конечно. Ну, и бездельничать в свободное время, — после ответа Райден кивнул: он уже знал, что все его новые друзья работают. Но потом в разговор вмешался Сора.

— Не совсем так. Мы не работаем… — он ненадолго задумался, подыскивая слова. — Подрабатываем. Помогаем. Мы никогда не занимаемся своим делом. Ока помогает на мельнице, я — в школе, Нигаи — в аптеке. Но никто из нас никогда не станет… начальником. К счастью. Не хочу быть директором, — хмыкнув, Сора довольно потянулся.

— Но почему? — переспросил растерявшийся Райден.

— Наверное, мы не должны… привязываться к работе. Иногда Союз рекомендует серокрылому сменить место, а одному парню с фабрики и вовсе приказали каждые полгода искать себе новое… после пары инцидентов. Тебя, Ока, тогда ещё не было, — добавил он, увидев округлившиеся глаза младшего.

— Так что же мне делать? — попробовал Райден вернуть разговор к его началу.

— Ну, ты можешь посмотреть, как мы работаем. Новичков часто берут с собой, показывают работу и город. Это почти традиция. Если, конечно, твои крылья выдержат. Как они? — по лбу Соры прошла лёгкая морщинка.

— Выдержат, — заверил его Райден.

— Тогда я возьму тебя с собой в школу… Ока поинтересуется у мельника, хочет ли он видеть лишний нос на мельнице, а завтра мы поговорим с Нигаи…

…Вслед за Сорой он шёл по узкой тропинке, а потом и по большой дороге, ведущей в город. Солнце так и не соизволило выглянуть из-за туч, снег покрылся тонкой корочкой льда, поддувал явно северный ветер, забирающийся под рукава куртки и ворот свитера, но на душе у новенького было радостно.

У Райдена остались двоякие впечатления от первого созерцания Гли. Город радовал своим чинным спокойствием и порядком, отсутствием суеты, но чего-то прежде привычного не хватало. Невысокие, максимум в три этажа дома с треугольными крышами, чистота кругом, приветливые люди. Лавки и магазинчики расположены исключительно на первых этажах. Неяркие, аккуратные вывески указывали на их наличие. Он подумал, что в городе, где он жил раньше, всё, наверное, было по-другому, но как именно, мальчик не помнил.

Младшая школа Гли была трёхэтажным зданием кремового цвета за металлическими воротами. Ни на воротах, ни на входе не было охраны, что удивило новенького.

В самом обычном классе с тремя рядами парт он, по примеру Соры, вместе с курткой снял накрыльники. Детей поразил цвет его перьев. Они наперебой спрашивали: «Почему у него тёмные крылья?» Но никто не мог дать точного ответа. Начался первый урок. Сора сел за высокий учительский стол, а Райден притаился на стуле возле доски.

Помощника учителя дети окрестили чудом-юдом и всячески старались привлечь его внимание. Специально неправильно читали, в простеньких устных примерах допускали ошибки, роняли на пол письменные принадлежности, падали со стульев… Как только Соре удавалось сохранять спокойствие в таком бардаке!

Странно, но при близком контакте с Райденом на них нападала патологическая застенчивость. Одни начинали мяться и смотреть в пол, другие отворачивались или вообще убегали. В зависимости от ситуации. Он искренне не понимал, чем мог так их напугать. Чувствовал себя не в своей тарелке, голоса не повышал. Был лишь ассистентом Соры в учебном процессе.

— Сейчас они тебя дичатся, а как привыкнут — не отстанут, — пророчески сообщил серокрылый-учитель на перемене после первого урока.

На второй перемене ученики завтракали. Они питались принесённым из дома, деля еду между собой и меняясь. Учителя в это время тоже устраивали перекус. Сора без особенного сожаления отказался от чаепития в учительской. Из-за Райдена.

— Чаёвничать будем прямо в классе. Я только за кипятком схожу. Электроплитками на всех не напасёшься.

Райден остался с детьми один на один. Он смотрел на плывущие за окном облака, изо всех сил стараясь не обращать внимания на шум. Безуспешно представлял, будто он где-то далеко-далеко отсюда.

— Сэнсэй, — вдруг позвал его кто-то робко. — Возьмите.

Он скосил глаза и увидел маленькую девочку, протягивающую ему хлеб с сыром.

— Берите, — повторила она. — Вам, наверное, тоже кушать хочется.

Слегка удивлённый серокрылый принял у неё хлеб. Малышка растворилась в толпе сверстников раньше, чем он успел её поблагодарить. «Спасибо» повисло в воздухе. К Райдену тут же подскочил худенький карапуз в очках и с довольной улыбкой вложил в его руку половинку яблока. Райден пробормотал благодарность и машинально стал жевать бутерброд, осмысливая происходящее.

— Голодным с ними не останешься, — хмыкнул Сора, входя в класс и держа две кружки горячего чая. — Осторожно, дети! Есть опасность ошпариться.

После ещё одного урока к серокрылому подошёл тот самый карапуз в смешно съезжающих на нос очках.

— Разрешите выдернуть ваше пёрышко! — бойко выкрикнул он.

Райдену не понравилась эта просьба. Совсем не понравилась. Но он разрешил.

— Чур, только одно!

Это было не больно, но неприятно. К счастью, ощущение длилось всего несколько мгновений. Радостный карапуз прицепил пёрышко на шнурок, который надел на шею, и торжественно объявил волшебным амулетом. Остальным детям захотелось такие же, и вскоре к Райдену выстроилась целая очередь.

«Ну, я попал…» — запоздало спохватился он.

— На самом деле мои перья не приносят удачу. Тот мальчик просто пошутил. Давайте вы разойдётесь и продолжите играть дальше? — с надеждой предложил Райден.

В ответ раздались протестующие крики и умоляющие «Ну, пожалуйста». Кто-то даже разревелся от обиды.

«Видимо, другого выхода нет. А Сора, как назло, куда-то запропастился. Может, новые перья ещё отрастут. Перемена ведь короткая».

— По одному, пожалуйста.

Дети послушались. Чувствовали, когда надо настоять на своём, а когда перегибать палку не следует…

— Что здесь происходит? — громовым голосом спросил появившийся в коридоре серокрылый-учитель. Райден к тому моменту успел потерять дюжину перьев. — Вы что, все с ума посходили? Быстро в класс! Вместо рисования будет воспитательная беседа. Такой провал в первый рабочий день… Чуть не ощипали, как курицу! — посочувствовал Сора своему незадачливому ассистенту.

Райден в ответ рассмеялся. Настроение от внимания детей у него почему-то поднялось. Последний урок прошёл без происшествий. Сора, оттолкнувшись от недавнего инцидента, углубился в тему уважения друг к другу. После классного часа пристыженные ученики хором извинились перед чернокрылым и попросили наведаться как-нибудь ещё.

***

Мельник разрешил привести новенького, и на следующий день Райден в сопровождении Оки отправился на мельницу. С утра над полями висел холодный туман. От него на ресницах застывал иней и мёрзли руки.

— Вот здесь я и работаю! — с нотками законной гордости произнёс Ока, обводя рукой внушительное строение. — Самая старая из трёх мельниц, которые есть в городе Гли. Вообще-то я не работаю, а только помогаю, но порой бывает трудно, особенно осенью — вот там работы и в самом деле много. А зимой…

С деланной небрежностью махнув рукою, он прошёл внутрь, ведя за собою Райдена.

— Нам далеко не везде разрешают работать, думаю, тебе это уже говорили. Но, честно говоря, я не знаю, почему на этой мельнице можно, а в двух других — нельзя. Может быть, потому, что она самая старая, а может быть, потому, что хозяин этой — самый добродушный человек в городе и способен вынести всё, что могут натворить серокрылые…

— Так это и есть новенький? — до Райдена с Окой донёсся густой бас, и мальчик, обернувшись, увидел, как по лестнице со второго этажа к ним спускается мужчина весьма крупных размеров. — Вроде бы ничего. Ты, — он обратился к Райдену, — не верь этому шалопаю. Хвалит меня, а сам ведь прекрасно знает, что я на втором этаже и всё слышу.

Райден кивнул, посмотрев на залившегося краской Оку.

— Покажи ему тут всё. Только к механизмам не суйтесь.

Мельница состояла из длинной винтовой лестницы, посередине которой, в промежутке между перилами и ступенями, находились механизмы, и лестничных площадок, где стояли мешки с зерном и готовой мукой, и сновал кот, охраняющий всё это от грызунов. Райден с любопытством прислушивался к шуму работы механизмов. Задрав голову вверх, он поймал луч света, бивший из крохотного отверстия в остроконечной крыше.

Ока предложил ему переносить мешки с мукой в хранилище на первый этаж.

— Оттуда их забирают и развозят по пекарням, — объяснил он.

— Развозят? На чём?

— На телеге, конечно! Скутер или велосипед все наши труды по ветру развеют.

Взяв мешок, оказавшийся не таким уж лёгким, новенький стал медленно спускаться.

Споткнувшись, Райден почувствовал, как мешок выпадает из рук. Он попытался перехватить его, но вышло только хуже. В результате мальчик весь перепачкался в муке, напоминая теперь то ли призрака, то ли снеговика. И Ока, и мастер смотрели на него, и серокрылому захотелось провалиться сквозь землю. Он выглядел сейчас таким дураком, что чуть не заплакал. Мужчина подошёл к нему, и Райдену показалось, что он сейчас закричит, но вышло ещё хуже — тот засмеялся, стряхнув своей большой рукой муку, припорошившую нимб.

— Наверное, ты решил побелить свои крылья? Тебе это и в самом деле удалось! Выглядишь теперь как самый обычный серокрылый.

Райден опустил взгляд, всё ещё желая провалиться куда-то. Болезненная, злая мысль мелькнула в его голове:

«Я не такой, как все. Только у меня такие крылья. Я особенный».

Но вечером, когда он рассказал о случившемся Соре, досада отпустила. Он вдруг понял, какая это, в сущности, мелкая неприятность — уронить мешок с мукой. Миновал второй день ожидания.

***

До аптеки Райдена проводил Ока. Нигаи не смогла прийти. До встречи с Переговорщиком оставалось скоротать только один день — этот. На улице потеплело, но подтаявший снег так и норовил попасть в ботинки. От холода серокрылый перестал чувствовать пальцы ног.

Новенький в нерешительности топтался у дверей аптеки. Его мучили сомнения прошлых неудач и упрямое желание доказать своё. Он разрывался между двумя полюсами.

— Кого ждём? — прозвучал знакомый голос за спиной.

Нигаи. Он не видел её два дня, но нисколько не переживал по этому поводу: забот и без того хватало. Сегодня она была в зимнем жилете вместо тёплого платка, в остальном же ничего не изменилось. Те же юбка, водолазка и усмешка пополам с виноватостью.

— Тебя, — брякнул Райден.

— Это хорошо, потому что работникам положено являться через чёрный ход. И ещё. В конце дня я покажу тебе кое-что интересное. Это расширит твои представления о Гли.

— Ну, хорошо, — равнодушно сказал он, показывая, что ему нисколечко не любопытно.

Коридор, в который они вошли с другой стороны здания, был прихожей. Посередине на белом кафельном полу лежал серенький коврик, по бокам стояли низкие лавки, остроконечная вешалка и компактный шкаф. Под одну из лавок была задвинута уличная обувь.

— Здесь прихожая, — сказала девочка, вешая жилет и наклоняясь к шкафу. — В аптеке для соблюдения стерильности надевают специальную униформу. Сейчас я выдам тебе тапочки и халат.

Халаты были им велики и немного волочились по полу.

— Собираюсь подшить, да руки никак не доходят, — призналась Нигаи.

Следующее помещение было достаточно просторным. Доска, таблицы и длинные столы делали его похожим на учебный класс. В интерьере преобладали белый, бледно-голубой и зелёный цвета.

Райдена напугало появление человека в маске и белом халате, из-под которого нелепо выглядывал тёмный подол. Затылок незнакомца скрывал капюшон. Сначала Райден принял его за чучело, манекен, но вдруг существо мелкими шагами двинулось в сторону раковины.

— Это ещё один помощник, служитель храма, — представила Нигаи безликого остолбеневшему мальчику. — Мы зовём его Лаборантом.

— Храма, где живёт Переговорщик?

— Да. Они все там такие. Им, за исключением Переговорщика, запрещено контактировать с жителями Гли. Между собой они общаются с помощью жестов. Лаборанту разрешено разговаривать в аптеке, но только по делу.

За время беседы безликий ни разу не повернулся в их сторону. Он казался одновременно слепым, немым и глухим, но скоро Райден убедился, что это не так.

Аптекарша в основном находилась за прилавком, помогая другой работнице заниматься посетителями, так что работой с лекарствами, правильно называвшейся сложным словом «фармацевтическая», руководил неприметный Лаборант. Он давал указания своим глухим, не лишённым приятности голосом, который, вопреки ожиданиям новенького, ничуть не скрипел. Говорил безликий коротко, отрывисто, удивлял своим терпением и готовностью прийти на помощь, которую язык не поворачивался назвать услужливостью. Чувства и эмоции он прятал под маской, оставляя снаружи лишь тень. Младшую помощницу Лаборант жалел. Это выдавали его поступки. Внешне он будто оставался безучастен, даже не смотрел в её сторону, но в случае промаха всегда оказывался рядом, чтобы заново объяснить, показать. Лишь к ней он изредка обращался по имени. Райдена называл просто «мальчик».

Их работа, как определил новенький, заключалась в приготовлении и распределении лекарств, сортировке ингредиентов. В отличие от Нигаи, имеющей хоть какие-то знания в фармацевтической области, Раден не знал ровным счётом ничего. Мудрёные названия окончательно сбивали его с толку. Он не мог понять, что от него требуется. По просьбе девочки Лаборант стал говорить с ним проще, используя общедоступные понятия.

Несмотря на то, что все работали в перчатках, безликий тщательно избегал любых прикосновений. Если, например, надо было помочь Нигаи подержать что-то, он говорил это сделать Райдену. Возникал большой соблазн дотронуться до него, убедится, что он живой и состоит из плоти и крови.

Новенький попытался осуществить задуманное, когда Лаборант с головой погрузился в перелистывание толстого справочника. Только он, бесшумно подкравшись, потянулся к тёмному одеянию, как из рукава безликого угрожающе высунулся короткий посох. Райден при виде палки отпрянул. «Плохая примета», — мелькнуло в его голове.

Неприятность не заставила себя ждать. Он перепутал содержимое колб, что-то не с тем смешал, и из кастрюльки повалил густой сизый дым, сопровождаемый бульканьем и свистом.

Нигаи побледнела. Невозмутимый Лаборант обернулся.

— Сейчас будет взрыв! — взволнованно воскликнула она и рывком оттащила мальчика в сторону. — Ложись!

Райден был бесцеремонно повален на пол. Безликий не двигался. Все напряжённо вслушивались, затаив дыхание. Но вместо взрыва из кастрюльки, шипя, потекла пенистая субстанция. Мальчику захотелось удариться головой об пол.

— Райден... — сказала девочка таким тоном, что угрожающее продолжение фразы стало ясно без лишних слов.

На дым прибежала аптекарша.

— Что тут у вас происходит? Запах какой-то странный… Нигаи, ты же обещала, что за всем проследишь.

— Прослежу, — пообещала та. — У нас всего лишь произошло маленькое недоразумение.

Оставшуюся часть времени до обеденного перерыва чернокрылый занимался наведением порядка, Нигаи вела вычислительные записи в какой-то тетради, а Лаборант мыл колбы.

Покончив с уборкой, Райден незаметно выскользнул на улицу через чёрный ход, сел на ступеньки и вздохнул с облегчением. Наконец-то это закончилось!

Однако отдохнуть в одиночестве ему не дали.

— Я уже не сержусь, — девочка тоже вышла на крыльцо.

— А сильно разозлилась?

— Да, потому что… по-настоящему испугалась за тебя.

— Прости, — ему стало стыдно.

— Ничего страшного! Взрыва ведь не случилось.

Теперь она улыбалась. Райден смущённо повёл плечами и вспомнил про крылья. Стал махать ими, пытаясь отрегулировать. Не получилось. Он попытался повторно. Левое крыло дёрнулось как-то неправильно. Кость пронзила парализующая боль. Он вздрогнул.

— Больно?

— Немного, — от рефлекторного рывка чуть не полились слёзы.

— Наверное, слегка потянул, — Нигаи опустилась на колени. — В тренировке главное — не переусердствовать. Расслабься. Я постараюсь тебе помочь.

Её руки что-то осторожно нащупывали под его перьями. Боль постепенно сошла на нет.

— Не хочешь посмотреть на торговлю с плащами? Я обещала тебе показать кое-что интересное в начале дня.

— С кем-кем? Припоминаю это обещание.

— Плащи приходят из-за стены через ворота, чтобы торговать с местными жителями. Общаться с ними может только Переговорщик. На языке жестов.

— Получается немая торговля. Любопытно…

— Жителям Гли, а особенно серокрылым, крайне не рекомендуется приближаться к Плащам.

На площади возле ворот переговоры давно уже шли полным ходом. Служители храма удерживали толпу на расстоянии. Царила уважительная тишина. Люди внимательно наблюдали за происходящим. Двое серокрылых выглядывали из-за их спин.

— Это Переговорщик, — сказала девочка, показывая на жестикулирующего человека в разрисованной маске. — А тот, похоже, лидер Плащей, — верхнюю часть лица другого субъекта скрывал капюшон, а нижнюю — белая повязка.

Райден увидел, как лидер Плащей передаёт Переговорщику матовую шкатулку. В голову пришла забавная идея устроить переполох. В кармане куртки, когда-то принадлежавшей Соре, он обнаружил камушек. Убедившись, что никто на него не смотрит, мальчик прицелился и кинул. Снаряд попал в шкатулку, задев пальцы Переговорщика, который в свою очередь чуть её не выронил. Толпа заволновалась.

Нигаи во второй раз повалила Райдена на землю. «Неужели она поняла, что это я?» — похолодел он, уже сожалея о своём поступке.

Но она беспокоилась о другом:

— Нельзя, чтобы нас заметили. Могут придраться. Не шевелись.

Совещающиеся на секунду отвлеклись, но ничего не заметили или не посчитали нужным обращать внимание. Хотя Райдену на мгновение показалось, что Переговорщик смотрит прямо на него. Толпа постепенно успокоилась. Маленького инцидента словно и не бывало. Люди поглядывали на незадачливых серокрылых с интересом, но вмешиваться не спешили. Странная, наверное, получилась из них парочка: воинственно настроенная девчонка и мальчик с пятнистыми крыльями.

— На счёт «три» бесшумно встаём и медленно отходим назад, — сквозь зубы процедила Нигаи. — Раз… два…. Три!

Дальше обошлось без приключений. Она взялась проводить новенького до Фермы, чтобы он опять случайно не натворил дел.

— Куда уж мне на сегодня творить дела? — попробовал отвертеться он.

— Не зарекайся, а то ещё что-нибудь произойдёт. Всем серокрылым трудно осваиваться. Не ты первый, не ты последний.

«Я просто особенный», — мысленно парировал Райден.

— Но перед воротами ты действительно чуть не втянул нас в беду.

— Так ты знала?..

— По твоему растерянному виду несложно было догадаться.

— Извини.

— Завтра идёшь к Переговорщику?

— Ага. Как думаешь, он заметил?

— Нет. Я точно уверена, что нет.

— А почему нельзя приближаться к стенам? — вдруг спросил чернокрылый.

— Может случиться что-то очень плохое. Я точно не знаю, но от стен идёт такой холод… Ты словно растворяешься в нём. Да, я подходила к стене, — ответила Нигаи на его вопросительный взгляд. — Теперь жалею. Обещай мне, что никогда, ни под каким предлогом не сделаешь этого. Пожалуйста.

В её словах было столько скорби и твёрдости, что он пообещал.

***

И вот долгожданный день наступил. Солнце впервые вышло из-за туч. Ока торжественно пожелал новенькому удачи, а Сора проводил его до главной дороги.

— Дальше иди прямо и придёшь к монастырю, — сказал он. — Права Нигаи, надо тебя учить самостоятельности. Не заблудишься. Удачи.

Весь путь до монастыря Райдена занимали отчасти тревожные, отчасти сладкие мысли. Тревога была вполне естественна — как там его встретят? Что скажут? Об этом он гадал первую половину пути, в итоге придя к выводу, что всё будет хорошо. Кроме того… мальчик уже понял, что серокрылые в городе Гли — особенные. Их всего- навсего десятка два или три. А он со своими тёмными перьями и вовсе единственный. Что бы это могло означать? Он избран для чего-то?

Некоторое время он попытался рассуждать, зачем и на что, но ничего умнее «сразиться с драконом» ему в голову не пришло. О себе он ничего не помнил и поэтому не мог придумать лучше. Правда, может быть, есть что-то особенное в воспоминаниях, которые он потерял? Все серокрылые теряли воспоминания, но остальные хотя бы помнили свой сон и могли пересказать его (хотя события были очень просты). Он же не помнил ничего. Только странная вспышка.

Когда он дошёл до моста и свернул, дорога постепенно начала идти в гору, пока не поднялась метров на сорок над водою и опасно сузилась. Но Райдена это не напугало, скорее наоборот — он предчувствовал что-то особенное и рисковал больше, чем следовало, двигаясь возле самого края. А когда перед ним раскинулся величественный водопад, с грохотом низвергающий пенящуюся воду далеко-далеко вниз, и подвесной мостик над бездной параллельно нему… подвешенный так близко, что брызги воды падали на дерево, дух у серокрылого захватило. 

Лихо взлетев на мост, Райден перебежал по нему, думая о городе — и, вспомнив стену, стал мечтать о том, что его миссия — вывести серокрылых за стены. В городе, конечно, хорошо, но вдруг за ними что-то лучшее? Сказочная страна, полная невероятных чудес? На этой мысли ему, к сожалению, пришлось прерваться: он оказался у стены, правда, другой — стены монастыря.

Но окружающий его парк… или сад тем временем выбил все посторонние мысли из головы. Пока чернокрылый шёл в монастырь Союза серокрылых, небо было чистым и солнце ярко светило — но здесь, казалось, вся природа купалась в его лучах. Всё словно было охвачено белыми языками пламени, исполнено какой-то особой чистоты. В душе поднялось странное чувство, Райдену казалось, что он знал его когда-то раньше, это было… где? Но память, как он ни старался, не давала ему ответа.

Переговорщика он нашёл через пару минут сидящим в небольшом летнем домике посредине сада. Это был высокий мужчина в странной маске, закрывавшей всё лицо. Наверное, он был ещё не очень стар — что-то мешало Райдену определить возраст.

— Что привело тебя сюда? — голос мужчины звучал глухо. Серокрылый дёрнулся было ответить, но тут вспомнил предупреждение и осёкся на полуслове. Как же глупо он, наверное, сейчас выглядел!

— Ты новенький, — тем временем продолжал свой монолог Переговорщик. — Тебе дали имя Райден. Но помнишь ли ты сон, который снился тебе в коконе?

Мальчик снова промолчал, сосредоточившись, он попытался сделать правильное движение нужным крылом… но в результате дёрнулись сразу оба. Чуть помедлив, он снова поднапрягся и, о чудо, ему таки удалось высказать на этом немом языке правильное слово — «нет».

— Понятно. Странная вещь имя, которое дают серокрылому. Оно похоже на зёрнышко кокона, которое меньше пушинки одуванчика в начале, а потом вырастает в огромный сосуд.

Переговорщик замолчал, глядя из-под маски на Райдена. Мальчику показалось, что вот, сейчас, ему скажут что-то, то ли очень важное, то ли очень страшное, но ожидания не оправдались. Мужчина продолжил говорить громким, но каким-то слишком уж официальным голосом.

— Серокрылый по имени Райден! Я принимаю тебя в Союз Серокрылых. Эта тетрадь, — он протянул мальчику тетрадь в чёрной обложке, — даст тебе средства к существованию. Взамен ты должен будешь работать в этом городе. Будь праведным серокрылым. Если тебе понадобится помощь — обращайся. Вопросы есть? — добавил он, показывая, что пора заканчивать беседу.

Секунд пять после того, как мужчина замолк, Райден стоял, сжимая тетрадь. Он был совершенно растерян. Ему же ничего так и не сказали! Ни о его крыльях, ни о чём! Вопросы?! Буря возмущения пронеслась в его душе. На Ферме ему говорили, что Переговорщик расскажет ему обо всём, а тот… тот даже не смотрел на него толком! Так ему сейчас казалось. А в конце уже просто начал издеваться — как он может задавать вопросы, когда единственные слова, которые ему можно произносить — да и нет?! Сосредоточившись, он двинул нужным крылом, а потом, припомнив нужный жест, повторил его, прощаясь.

Некоторое время Переговорщик смотрел на него, потом отвернулся, и Райден подумал, что это точно конец, теперь ему остаётся лишь возвратиться на Ферму, когда мужчина вновь заговорил.

— Знаешь, есть одна интересная загадка, называемая «Два страха». Одни люди боятся зла потому, что оно далеко. Другие — потому, что оно близко. И нет вещей более далеких друг от друга, чем эти два страха. Подумай над ней в свободное время.

На этот раз разговор был действительно окончен, и Райден в полной растерянности направился к выходу. Идя по саду, он с обидой подумал, что Переговорщик, наверное, ничего и не знает, ведь он, Райден, один такой, с чёрными перьями среди серокрылых. Потом, когда обида прошла, он пожалел, что не попробовал расспросить мужчину. Но было уже поздно, мальчик ушёл далеко за пределы монастыря, и возвращаться туда было попросту стыдно.

Он чувствовал какую-то тяжёлую усталость: разговор совершенно вымотал его. Мальчика мучили сомнения — что подумал о нём Переговорщик? Ведь он даже крыла толком поднять не мог, а главное, ему так ничего и не сказали о том, почему его перья — чёрные. Переговорщик вообще почти не смотрел на него! Разве что эта загадка… Новенький подумал, что нужно будет осторожно выспросить — всем ли он их загадывает или же Райден всё-таки особенный.

После визита к Пеговорщику мальчик направился в аптеку. Сегодня он впервые испытал стыд из-за цвета своих крыльев и не хотел бы повторения этого чувства.

Он постучался в дверь чёрного хода. Открыл ему безмолвный Лаборант. Через маску он взирал на мальчика сверху вниз. Иллюзия мёртвого взгляда, вот какое возникало от этого чувство.

— Я… — начал было объяснять Райден, но дверь почти сразу закрылась. Он в замешательство постоял несколько минут и, решив, что ему здесь не рады, развернулся в обратный путь.

— Почему? Я рада, — видимо, последнее он произнёс вслух. На пороге появилась Нигаи в обязательном белом халате. Она комкала полотенце, торопливо вытирая руки. — Был у Переговорщика?

— Да, только ничего полезного он мне не рассказал. Будто и не заметил моих крыльев, — пожаловался мальчик. — Может, ты знаешь лекарство?

— На самом деле… Видишь ли… Да, знаю, но в аптеке оно обычно не водится. Это природный краситель из коры одного дерева. Летом его можно попросить у маляров, зимой же побелку делать не принято, поэтому приходится добывать его самостоятельно. Я как раз собиралась съездить за ним на днях.

— Съездить?

— Посмотри направо.

С указанной стороны крыльца был припаркован скутер, склёпанный из разнообразных деталей и прочего металлолома.

— Наши экспериментируют. Серокрылые с Фабрики, то есть. Чинить велосипеды у них лучше выходит, чем изобретать. На этой бандуре ездить — одно мучение, но зимой выбора нет.

— Как это работает? — Райден наконец обрёл дар речи. Впервые увиденная им в Гли серьёзная техника произвела неизгладимое впечатление.

— Вот руль, тормоз, педаль газа, переключатель скоростей. Фонари и сигнализация даже имеются, но ей не советую пользоваться: упорно не желает отключаться. Присаживайся, не стесняйся! За лекарством-то поедем?

— Ага, — он увлечённо изучал скутер.

— Я быстро забегу за кое-какими вещами и отпрошусь заодно. Тебе лучше подождать здесь.

— Угу, — Райден пробормотал в ответ что-то неразборчивое.

Он учился управлять машиной, разбираться в тонкостях её внутреннего устройства, но пока лишь визуально: возле аптеки негде было проехаться. Или вперёд, или назад, а ездить по недостаточно знакомым улицам, тем более без разрешения, он боялся.

Скоро возня с железным конём ему наскучила. От нечего делать он стал наблюдать за происходящим в аптеке. Сквозь брешь в занавесках он видел мечущуюся по комнате Нигаи и тенью скользящего за ней Лаборанта, который поднимал и поправлял растревоженные ею вещи. Сколько заботы крылось в этом нехитром действе! Райден задумался о том, какими порой непостижимыми способами люди проявляют доброе отношение к друг другу. Лаборант словом не ободрит, не улыбнётся, по голове не погладит, не обнимет, в любой ситуации промолчит, но холодным его не назовёшь.

Нигаи вышла с рюкзаком для себя и заплечным узелком для Райдена. Посоветовавшись и сверившись с картой, они отправились в путь. За рулём была девочка, потому что только она знала дорогу.

— Ты ошибаешься, если думаешь, будто мне нравится водить скутер и я специалист в этом деле, — сказала она. — По дороге нам ещё придётся меняться. Главное, держись крепче. Только не за меня! Это раздражает.

Первую часть пути мальчика занимали два вопроса: как удержать равновесие и куда девать руки. В конце концов, он ухватился за сидение, решив таким способом обе проблемы. Теперь у него появилась возможность любоваться пейзажами, которые, пусть не отличались большим разнообразием (дорога, поля да деревья), находили отклик в его сердце. Они трогали своей простотой. Такой же отпечаток оставляли городские улицы.

Поломка застала серокрылых ближе к середине пути. Фыркнув, железный конь завалился набок и замер. Тогда-то Нигаи и убила Райдена своими блестящими методами ремонта. Достав из узелка маслёнку с инструментами, она стала копаться в моторе, приговаривая: «Это открутить, это прикрутить, влить капельку масла… Так, зачем здесь трубка? Или это шланг?» Её порывистые движения выглядели очень комично. Но мальчику было несмешно. При нём словно разбирали на органы живого человека, вместо операции устраивая резню. Не выдержав, он отогнал девчонку прочь и занялся починкой сам. Нигаи была этому только рада.

Чинил он больше с опорой на интуицию, чем на знания. Что-то делал, заводил машину, задумчиво качал головой и снова брался за отвёртку. Умел он подобное в прошлой жизни, не умел, учиться предстояло заново. Методом проб и ошибок.

Райден сел за руль, ощущая неуверенность и будущий ветер поездки. Девочка ухватилась за его куртку как тогда, на горке. Перед ними лежала пустынная дорога. Он ещё раз охватил её взглядом, прежде чем нажать на газ.

Не рассчитал. Они понеслись слишком быстро. Скутер будто озверел от смены наездника. Он лязгал, рычал, как живой, рвался вперёд. Серокрылый из последних сил сжимал непослушный руль.

— С какой стороны тормоз? — проорал он сквозь бьющую по лицу метель.

— Скорость поменяй!

— Да где?

Нигаи перевесилась через Райдена и несколько раз нажала на какой-то рычаг. Скутер поехал медленнее.

— Не стоит резко останавливаться, двигатель может заглохнуть, — спокойно сказала она. Воздух вокруг них прояснился.

Зато Райдену так гадко сделалось из-за своих неудач. И почему-то досадно на Переговорщика, что он не предупредил обо всём этом.

— Где тормоз? — он старался, чтобы его голос звучал как обычно. — Я передумал искать краситель.

— С чего это вдруг передумал? Между прочим, я из-за тебя с работы отпросилась!

— У всех из-за меня одни неприятности. Скутер и то водить нормально не умею…

— Но сейчас его ты ведёшь!

— После того, как чуть нас не угробил.

— Думаешь, я всегда была такой опытной? Знал бы, чего стоил мне год привыкания…

— У тебя не было чёрных крыльев, — резонно заметил Райден.

— Не было. Но иногда я чувствовала себя настолько чужой и неприкаянной, что хотела сбежать за стены.

Он стал подбирать слова для ответа, но железный конь опять заглох. На это раз окончательно. Их совместных усилий не хватило для возвращения его к жизни. С досады серокрылый пнул обленившийся транспорт ногой.

— Тихо-тихо!

— Больше не буду. Пешком пойдём?

— Придётся, если никого не встретим, — загадочно произнесла она.

Скутер оттащили в сугроб и пошли по обочине, перекидываясь снежками. Но веселились недолго. Скоро начала подкатывать усталость. Они всё шли и шли. Перед глазами также маячило небо, надоевшие солнечные блики и сливающиеся в одну полосу деревья. У Райдена от долгой ходьбы стали подкашиваться ноги, но он старался шагать бодро, чтобы не опозориться перед Нигаи, которая и не думала устраивать привал. Она казалась железной, каменной. Вот и говори после этого о слабой выносливости девчонок, что они всегда ноют и жалуются.

Внезапно Райден услышал позади приглушённый звук колёс. По дороге неспешно ехала телега, запряжённая осликом. Управлял ей узкоглазый старичок.

— Дяденька, не подвезёте? — обратилась к нему серокрылая.

— Садитесь, — средство передвижения остановилось от мановения его руки.

На дне, прикрытом тканью, лежало что-то мягкое. Душистый, летний запах витал над телегой. Мальчик узнал его. Сено. Они сидели с заднего края, свесив ноги и наблюдая за удаляющимися видами. Старик насвистывал себе под нос какую-то мелодию. Ему аккомпанировали колёса. Лёгкая тряска поддерживала ритм.

Колёса и снег скрипели, сено шуршало. Неторопливо отмерялись вёрсты, километры… Чёрнокрылый лёг, подложив руки под голову и зажмурившись от яркого света. Поездка действовала усыпляюще. Но тут его словно ударило. Ослик. Первое животное, которое он увидел в Гли.

— Разве в Гли водятся животные? — полюбопытствовал Райден, возвращая телу вертикальное положение.

— В самом городе только вороны, кошки да смирные собаки, а на окраинах есть несколько закрытых ферм. Они огорожены металлической сеткой. Там держат коз, свиней, кур, но серокрылым вход строжайше запрещён.

— Ты… ведь была там?

— Один раз подходила к сетке. Слышала, как режут свинью. Она так визжала! Серокрылым нельзя марать руки кровью.

— Но мы же едим мясо.

— Скажу по-другому: серокрылым нельзя убивать.

Это фраза ещё долго звучала в его голове: и когда они, поблагодарив старичка, бродили по лесу в поисках нужного дерева, и когда заготовляли кору, которая пластинами падала в их мешок, и во время обратной поездки… Свежим взглядом проверив скутер, Райден понял, в чём заключалась проблема и где он ошибся, подбирая решение. Что-то тревожило его. Почему-то вспоминался мальчик из недавнего сна.

По приезду в аптеку серокрылые занялись приготовлением лекарства. Без помощи Лаборанта не обошлось. Краске оставалось только загустеть, когда Райден вспомнил об ещё одном осложнении.

— Нельзя ли что-то сделать с моими волосами? Они слишком длинные. Мешаться будут, — мягкие кудри касались плеч.

— Я не парикмахер, но стричь немного умею, — сказала Нигаи.

На полу расстелили газеты, поставили стул. Она принесла расчёску и ножницы. Зеркала, пожалуй, не хватало, но Райдену оно было не так уж нужно.

— Жалко резать, — вздохнула девочка. — Такие волосы хорошие.

— Не тебе с ними мучиться.

— Твоя правда, — первая срезанная прядь упала вниз.

Нигаи подстригла Райдена где-то криво, где-то косо, но в целом вполне сносно. Разве что не так коротко, как принято. После этого они пили чай с вареньем, держа кружки на весу.

— Устроились как у себя дома, — добродушно ворчала аптекарша.

Райден на табурете втиснулся в самый дальний угол, от греха подальше, а Нигаи размешала краску в маленьком ведёрке.

— Ты специально спрятался, чтобы я до тебя тянулась и забрызгала стены?

— Кто знает, — ухмыльнулся он в ответ, но вместе с табуретом передвинулся на середину комнаты.

Когда Нигаи осторожно, стараясь не попасть на свитер, провела кисточкой по его крыльям, Райден не смог удержаться от смеха.

— Не трясись! — одёрнула его девочка. — Мне и так неудобно. Расправь перья! Не дёргайся, табуретка упадёт или я нечаянно покрашу твои волосы.

— Мне совсем нельзя двигаться?

— Да! — отрезала она и добавила чуть мягче: — Потерпи, недолго осталось.

— У тебя очень необычное имя, — сменил он тему. — Что за сон ты видела в коконе?

— Да тут и рассказывать особо нечего, — замялась девочка. — Я висела в тусклом тёмном пространстве. Может, это было искажающее стекло, а может, вода — не разобрать. Сверху лился приглушённый свет. Я отчётливо помню горький привкус во рту. До сих пор его временами ощущаю.

— Горький как… кофе?

— Нет, скорее как слёзы.

Райден забыл, что хотел разузнать про загадку Переговорщика.