========== Том 1 Глава 2 Вернуться в Гусу. Часть 2 ==========

***

Вэй Усянь видел это место в Облачных Глубинах впервые. Уединенный уголок. Небольшой домик, рядом с которым раскинулась целая поляна маленьких симпатичных и ароматных цветов. От порога вилась тонкая, едва заметная тропка. Густые заросли бамбука, ставшие вокруг, скрывали домик и цветущую поляну от посторонних глаз.

Лань Ванцзи сам принес им еду, воду, позаботился о чистом платье для Вэнь Цин и ушел. Девушка была рада возможности привести себя в порядок и даже смогла поесть. Но любое ожидание и промедление очень тяготили ее. Она сделала несколько кругов по домику и наконец забилась в уголок на кровати и сидела там, нервно подрагивая. 

Вэй Усянь поднялся с циновки и подсел к ней. Он любил находиться рядом с людьми и надеялся, что Вэнь Цин станет легче. Но едва он оказался подле нее, девушка прильнула к его груди, дав волю сдерживаемым до того слезам. В этот момент Вэй Усянь усомнился, что сделал лучше. Чужие слезы всегда доводили его почти до паники и горячего желания, как можно быстрее прекратить это бедствие. Некоторое время он, обнимая, лишь мягко гладил девушку по спине, но вскоре принялся разговаривать:

— Ах, дева Вэнь, если продолжишь в том же духе, совсем выплачешь свои прекрасные глаза. А мне потом оправдываться перед твоим братом, что не сберёг такую красоту. Вот скажи мне, неужто по дороге до Пристани ты испробовала вкус всех рек и озёр Юньмэна? Иначе откуда же в тебе столько воды? Мне кажется, и твои, и мои одежды уже насквозь пропитались слезами. Придется все снять и развесить сушиться. Ты только представь, что подумает Ханьгуан-цзюнь, когда застанет нас с тобой без одежд?

После этих слов ему досталась звонкая пощёчина.

— Ты — бессовестный наглый бесстыдник! — воскликнула девушка. 

Исподволь слушая его голос, она перестала плакать ещё некоторое время назад, и теперь выглядела очень возмущенной и рассерженной, хоть и продолжала сидеть все так же, прижавшись к Вэй Усяню. Это показалось ему забавным, и он, тихо посмеиваясь, спросил:

— Мне лучше прекратить болтать?

— Нет. — тут же ответила Вэнь Цин.

От такого ответа Вэй Усянь рассмеялся еще громче.

— Теперь тебе все равно придётся объяснять Ханьгуан-цзюню, откуда на моем лице след твоей изящной аккуратной ладони.

— Не придется.

— Почему это?

— Не будет никакого следа.

— Что ж, если прославленная целительница говорит мне, что никакого следа не будет, мне остаётся лишь поверить на слово. Но это было больно, вообще-то, — пожаловался Вэй Усянь

— Ты сам напросился.

— Ох, ну конечно…

— Это в целом крайне удивительно, как с таким несдержанным и развязным языком, твое лицо все ещё остаётся столь красивым? — язвительно произнесла Вэнь Цин.

— О! Так ты считаешь меня красивым! Это — очень приятно. Мне уже даже совсем не больно.

— Я не… — попыталась возразить Вэнь Цин.

— Но ты же сама сказала… А! Дело в том, что ты не имела в виду ни рост, ни фигуру, а говорила лишь о лице? Так — ничего страшного! Я все равно очень рад, что нравлюсь тебе, хотя бы отчасти! Нет-нет! Погоди! Пощади! Не бей меня больше! Как я смогу тебе помочь, если ты меня покалечишь?!

На этот раз он легко перехватил ее руку. Движение было столь быстрым, что она лишь ощутила сжавшиеся на ее запястье пальцы, как раз вовремя, чтобы не дать ее ладони снова хлестко пройтись по его щеке. Едва остановив, он тут же отпустил ее, продолжая при этом болтать.

Лань Ванцзи вернулся как раз, когда Вэй Усянь просил Вэнь Цин не покалечить его.

— А, Лань Чжань! — смехом встретил его голос Вэй Усяня. — Слушай, если когда-нибудь обнаружишь меня подле Вэнь Цин раненым или мертвым, пожалуйста, ни в чем не вини ее. Знай, что я напросился сам.

На этот раз негодующее:

— Вэй Ин!!!

Раздалось в исполнении сразу двух голосов. А Вэнь Цин от возмущения даже подскочила на ноги.

Вэй Усянь поднял руки, сделал вид, что проглотил все несказанные слова, и жестом показал, что отныне его рот надёжно запечатан.

Лань Ванцзи смерил его укоризненным взглядом своих светлых льдистых глаз.

— Ты не мог бы хотя бы при разговоре с братом вести себя прилично? — его голос прозвучал также холодно, как смотрели глаза.

Увидев, как после этих слов мгновенно изменилось выражение лица Вэй Усяня, Вэнь Цин невольно отступила на шаг. Он по сути ничего и не сделал, лишь чуть наклонился вперёд, чтобы встать. Но от чего-то вдруг показалось, что он буквально готов убить Лань Ванцзи на месте, всерьез, наверняка и без малейшего сожаления. Вэнь Цин успела вспомнить о слухах, разнесшихся во время и после Аннигиляции Солнца, понять, что так или иначе Вэй Усянь совершенно не был и не стал обычным человеком, несмотря ни на что, и с искренним страхом задуматься о том, кем же всё-таки был тот, кого она вынужденно попросила о помощи на самом деле? Единственным, что несколько охладило ее заметавшийся разум, было то, что никакой Темной энергии рядом с Вэй Усянем сейчас не ощущалось. Чуть покачиваясь, висела у его пояса блестящая черная флейта с алой кисточкой. И сам он просто стоял, спокойно выпрямившись, заведя руки за спину, и смотря в лицо Лань Ванцзи. Тот был привычно невозмутим. И Вэнь Цин подумала, что с ней сыграли злую шутку ее собственные расходившиеся от всех переживаний нервы.

Вэй Усянь произнес.

— Я обещаю, что буду вести себя прилично, Лань Чжань.

Его голос прозвучал спокойно, серьезно и ровно.

***

Они вышли втроём, обогнули цветущую лужайку, миновали заросли бамбука и, пройдя совсем недолго, очутились перед входом в ханьши.

Глава ордена Лань ждал их. Они обменялись подобающими приветствиями и расположились для разговора. Лань Ванцзи отошёл подальше от остальных и принял позу для медитации. Наблюдая за ним, Вэй Усянь, наконец, заметил его усталость. Однако, внимание его почти сразу переключилось на разговор, происходящий между Вэнь Цин и Лань Сиченем. Говорила в основном Вэнь Цин. Сначала немного сдержанно и кратко. Но, почувствовав искреннее участие в мягком и приятном голосе Главы ордена Лань, стала говорить охотнее и проще. И все же, как и Вэй Усянь накануне в разговоре с Ванцзи, Вэнь Цин сейчас тоже не стала называть имена адептов ордена Цзинь, причастных к случившемуся в неприметном местечке в Цишане, где остатки клана Вэнь доживали свои дни.

Многие говорили, что Два Нефрита ордена Лань очень похожи друг на друга. Вэй Усянь же всегда легко видел разницу между ними. Лань Ванцзи был строг и холоден, почти суров, со своими невероятно светлыми глазами цвета горного льда. Черты лица Лань Сиченя были нежнее и мягче, взгляд темных глаз — теплым и открытым. В уголках его губ частенько играла лёгкая, приветливая улыбка. Голос звучал мелодично и доброжелательно. Если бы не видел его своими глазами в бою, Вэй Усянь, пожалуй, мог бы усомниться, что Старший Нефрит вообще способен отнять чью-то жизнь. До войны они пересекались от силы пару раз, и Лань Сичень производил неизменно благоприятное впечатление. Однако, по-настоящему и всерьез Вэй Усянь стал уважать его именно во времена Аннигиляции Солнца. Несмотря на свой статус Главы ордена, Лань Сичень беспрестанно посещал места больших и малых сражений. При его появлении сердца простых людей исполнялись надежды, сердца союзников — радости, сердца врагов — отчаяния. При виде мягкого лунного сияния меча Шуо Юэ заклинатели чувствовали небывалый прилив отваги и сражались без устали. Кроме того, Лань Сичень был не только умелым воином, но и отличным целителем. А однажды, когда Лань Ванцзи особенно увлекся, распекая Вэй Усяня за копание в могилах, Лань Сичень попросил брата проявить немного снисхождения и сдержать праведный гнев. На самом деле перепалки с Ванцзи, пожалуй, вовсе не докучали Вэй Усяню. И все же проявленная Лань Сиченем доля участия была приятна ему. Правда, случилось это ещё до того, как Вэй Усянь создал и использовал Стигийскую Тигриную Печать. В итоге с ее помощью он выиграл масштабное сражение, которое фактически определило исход войны. Однако, Печать своим воздействием задела и союзников. Совсем немного, но достаточно, чтобы Вэй Усянь понял, что создал артефакт по истине ужасающей темной силы и мощи. Использовать его снова, особенно в мирное время, Вэй Усянь совершенно не собирался. Он даже подумывал о том, что Печать и вовсе стоило бы разрушить. Понять бы только, как.

Тем временем недолгий разговор Лань Сиченя и Вэнь Цин завершился. Окликнув брата, Глава ордена Лань попросил его проводить девушку обратно. Вэй Усянь же, которого никто пока никуда не звал и не отсылал, остался на месте.

Когда Лань Ванцзи и Вэнь Цин вышли, Лань Сичень, наконец, посмотрел на Вэй Усяня и кратко, но при этом весьма уверенно, спросил:

— Кто?

Тот чуть улыбнулся краем рта, но решил не юлить:

— Двоюродный брат того, кто вечно увивается за моей шицзе и непременно обижает её.

Лань Сичень чуть удивлённо вскинул бровь и кивнул. Немного помедлив, он задал следующий вопрос:

— Почему ты оказался вовлечен?

— Я обязан им жизнью. Ей и ее брату.

Пускаться в пространные объяснения на эту тему Вэй Усянь явно не собирался. Но Лань Сиченю было вполне достаточно и такого ответа.

— Что думаешь делать дальше? — уточнил он.

— Отправлюсь в Ланьлин задать пару вопросов, — коротко ответил Вэй Усянь.

— Из Башни Кои к тебе едва ли придет приглашение на ближайший совет или иное мероприятие.

— Когда? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Через два дня.

— Что ж весьма кстати. Мне не потребуется приглашения, чтобы войти.

— Это звучит опрометчиво.

— Я смогу войти.

— Но разве не в том цель, чтобы узнать необходимое и выйти?

Вэй Усянь замолчал.

— Если все это — правда. — продолжил Лань Сичень. — Никто не захочет признаваться, тем более — прилюдно.

— Я не собираюсь заставлять его говорить при всех, — возразил Вэй Усянь.

— Один на один он тоже вряд ли станет говорить с тобой.

— Да, почему же?

— После вашей стычки во время облавы на горе Байфэн?

— Да, я уже сто раз забыл, что там было два месяца назад! — в сердцах воскликнул Вэй Усянь. «Вот и Лань Чжань тоже напоминал о произошедшем во время той облавы» — вспомнилось ему. А собственная память услужливо подкинула, как на той же горе он был впервые зацелован до искр в глазах. Воспоминание омыло его сердце теплом, вытесняя было вспыхнувшее возмущение.

— Но ведь его немало задело то, что ты не узнал его, — продолжил тем временем Лань Сичень.

— Я должен был узнать?

— Нет. Но, пойми же, тебя узнают, о тебе говорят. Немало тех, кто и, впервые видя, сразу поймут, кто ты и как твое имя. А он…

— Погоди, — прервал его Вэй Усянь, заметно более низким, чем раньше, голосом. — Так, ты сейчас говоришь мне о зависти? — Темно-серые глаза сузились в хищном прищуре. — Всё дело лишь в том, что ему не хватило ратных подвигов? Что-то мешало ему показать себя на передовой?

— Он был ранен, — ответил Лань Сичень. 

Немало кто на его месте испытал бы страх, находясь рядом с разгневанным Вэй Усянем. Но глава ордена Лань видывал его и в горячке боя, что было гораздо более жутким зрелищем. К тому же за исключением случая со Стигийской Печатью Вэй Усянь никогда не причинял вреда ни союзникам, ни мирному населению. Лань Сичень знал, что ему ничего не угрожает.

— И все же, это недостаточная причина для того, чтобы отыгрываться на непричастных! — из глаз Вэй Усяня на Лань Сиченя смотрела чистая тьма, а голос почти рычал. — Послушай, разве за это ты рисковал тогда собой? Смотрел в лицо смерти, своей и, что во сто крат хуже — чужой? Обнажать меч легко лишь до тех пор, пока не увидишь, как замертво падает тот, кто только что стоял плечом к плечу с тобой рядом. Ты же не хуже меня знаешь и вкус смерти, и цену жизни! Так, неужели, все это было для того, чтобы сегодня, в мирное время, какой-то сопляк использовал живых людей, как приманку, избивал или убивал тех, кто перед ним беззащитен?! Почему? Лишь из зависти к чужой славе?

— Вэй Ин, — спокойно позвал Лань Сичень, несмотря на осязаемо блуждающий вокруг того вихрь Темной Ци. — Вэй Ин, почему ты считаешь, что он убил хоть кого-то из них? Использовать, как приманку, избить — это плохо и уже не допустимо. Но все же пока ничто не указывает на то, что дело дошло до совсем уж непоправимых последствий.

Вэй Усянь прикрыл глаза и длинно вздохнул. Темная Ци утекла, как не было. Заметив перемену, Лань Сичень произнес осторожно и мягко:

— Если в Башне Кои ты сделаешь что-то подобное, тебе не дадут выйти оттуда живым. Либо тебе придется сразиться. Но уже не с приспешниками Вэнь Жоханя, а с бывшими союзниками.

Вэй Усянь вскинул на него взгляд:

— Я буду внимательнее, спасибо, — сдержанно ответил он.

— Они будут стараться вывести тебя из равновесия. Многим известно, что твое терпение не безгранично.

— Я догадываюсь, — подтверждая прозвучавшие только что слова, в голосе Вэй Усяня зазвенело лёгкое раздражение.

— Я постараюсь узнать все возможное, — пообещал ему Лань Сичень.

— Как можно скорее?

— Как только представится удобный случай. Ты сможешь немного подождать?

— Я смогу. Если ты гарантируешь, что ценой этому не станет жизнь кого-то из адептов Вэнь, — произнес Вэй Усянь.

— Ты упрям.

Вэй Усянь чуть пожал плечами:

— У меня за спиной нет клана.

— Цзян?

— Я все же не Глава ордена. Мои действия отражаются лишь на моей репутации.

— Я не вижу проблемы для Главы ордена вступиться за беспричинно пострадавших людей.

— Даже, если это люди из опального клана Вэнь?

— Нет опального клана. Есть люди с фамилией Вэнь, непричастные к бесчинствам Вэнь Жоханя. Ты это знаешь. Я это знаю. Что ещё должно стать проблемой для репутации не только моей, но и целого ордена?

— Быть заодно с тем, кто следует по темной и скользкой дорожке, — предположил Вэй Усянь.

— Напомни мне, когда бы я произносил хоть что-то подобное в твой адрес? — уточнил Лань Сичень.

— В лицо, нет…

— Ты полагаешь, я осуждал тебя за спиной? Послушай, ты, что, даже не нося с собой меч, успел в мирное время кого-то из простых людей или заклинателей зверски убить или живьём закопать?

— Нет.

— Нет?

— Нет! — снова резче бросил Вэй Усянь.

— Тогда, какие у меня должны быть причины осуждать тебя? Какие у тебя самого на это такие причины, что ты стал считать себя грязью на чужих одеждах?

Вэй Усянь чуть не задохнулся от возмущения. Но деться ему было совершенно некуда. Потому что, во-первых, видимо, сегодня ему повезло разозлить и этого бесконечно доброго по своей природе человека. А во-вторых, похоже, он был прав.

— Почему воевать рядом с тобой было можно, а в мирное время поддержать нельзя? — продолжал Лань Сичень.

— Можно, — улучил момент вставить слово Вэй Усянь. — Очень даже можно. Только получить ответы на свои вопросы я все же хотел бы сам.

— Ты, и правда, невыносим, — вздохнул Лань Сичень.

— Да, мне говорили, — Вэй Усянь усмехнулся, и в его глазах затеплились веселые искры.

— Что ж, в таком случае, можешь идти, — отпустил его Глава Ордена Лань.

И, когда тот уже выходил, добавил:

— Будь осторожен. Не забывай, что ты — не один.

Обернувшись, Вэй Усянь кивнул в ответ и пообещал:

— Я буду.

***

Лань Ванцзи понимал, что ему нужно как следует, отдохнуть и восстановить силы. На следующий день вновь предстояла нелегкая дорога. Однако, сердце отказывалось угомониться. А душа даже в медитации не находила настоящего покоя.

Столько часов простояв рядом с ним на мече, Лань Ванцзи не мог не заметить, что духовные силы Вэй Усяня подобны намертво застывшей воде. Конечно, более всего его собственное внимание и силы в пути уходили на то, чтобы управлять Бичэнем. И все же… То, что не удалось почувствовать почти ничего, заставляло задуматься о возможных причинах.

Без сомнения, с детства Вэй Ин был одним из самых одаренных детей своего поколения. Неугомонный, беспокойный и непоседливый. Движимый лишь собственным интересом и любопытством. Не признающий каких-либо ограничений. Он обладал поистине безудержной кипучей живостью. И такой же была его сила. Он смеялся — она сливалась со звуком его голоса и тоже смеялась. Он протягивал сосуд с вином, предлагая выпить — и терпкий аромат алкоголя разливался вокруг. Отказаться было почти невозможно, ведь казалось, что ты уже пьешь. Тогда Лань Ванцзи думал, что Вэй Ин вытворяет все это специально, намеренно дразня и смущая его и других. Всякий раз Лань Ванцзи очень злился, терял последнее самообладание и злился от того ещё больше. Он просто не выносил подобного обращения с людьми. Лишь после событий в пещере Черепахи Губительницы Лань Ванцзи стал понимать, что в том, как вел себя Вэй Усянь, не было ни умысла, ни притворства. Он просто был таким. Бесконтрольно живым и совершенно несносным. Тем страшнее и разительнее выглядела перемена, с которой Ванцзи столкнулся, когда вместе с Цзян Чэном неожиданно встретил Вэй Усяня спустя несколько месяцев после начала войны. 

Даже в одержимом злыми духами остаются хоть малейшие проблески истинного сознания. От того Вэй Ина, которого прежде знал Лань Ванцзи, не осталось ни малейшей капли. Желание как можно скорее исправить это, вернуть, прекратить — было столь велико, что, если бы не присутствие рядом Главы ордена Цзян, Лань Ванцзи, весьма вероятно, не преминул бы утащить Вэй Усяня в Гусу и против воли. Однако, Цзян Чэн был там и, понимая, что действовать силой нельзя, в тот раз Лань Ванцзи отступился, приняв на сердце, пожалуй, самый тяжёлый в своей жизни груз. А дальше… 

Когда Лань Ванцзи пришел с частью своего клана сражаться в Цзян Лин, Вэй Усянь стал уже более узнаваемым, более похожим на себя прежнего. Иногда он шутил, нередко смеялся, снова дразнил. Горькая тень почти никогда не покидала его глаз. Улыбке было далеко до былого веселья. Но, все же, тогда гремела война. В тех условиях даже от такого, как Вэй Усянь, трудно было ожидать безудержной радости. Ненависть врагов, гнев павших, страх оказавшихся в местах сражений простых людей — все это расходилось потоками темной энергии. Ее давящий шлейф всегда ощущался рядом с Вэй Усянем. Лань Ванцзи не мог просто смотреть на происходящее с ним и бездействовать.Он не знал, что делает Вэй Усянь с Темной Ци, как именно управляет ею, какой ценой. О сути Темной энергии немногое было написано и сказано. В большей мере это были предостережения о вреде и коварстве силы, которая изображая некоторое время покорность, постепенно подчиняла себе сознание и дух, связавшегося с ней заклинателя, заставляя его проявлять все большую жестокость. 

То как Вэй Усянь мстил Вэнь Чао. То, что происходило на полях сражений под резкие, пронизывающие трели Чэньцин — вселяло страх и трепет даже в сердца тех, на чьей стороне он выступал. Враги же нередко от ужаса погибали, даже не успевая поднимать клинки. А душа Лань Ванцзи, при виде всего этого, исполнялась тревоги, силясь уловить, кто же одерживает верх в происходящем — все ещё Вэй Усянь или уже лишь Иньская Ци. 

Никаких слов, разумеется, тот не слушал. А Лань Ванцзи к тому времени особенно четко сознавал, что заставить против воли Вэй Усяня нельзя. Оставалось лишь говорить. Слова не были его сильной стороной. Но и молчать совершенно не хватало выдержки. Когда дело, наконец, дошло до Стигийской Печати у Лань Ванцзи окончательно опустились руки.

Война развела их. И некоторое время он просто старался ни о чем не думать и не сожалеть. Прошло ещё время. Об очередном применении Печати не было вестей. Адепты Юньмэн Цзян помогали сражаться в Лань-Я. Но и оттуда не приходило никаких жутких сообщений. 

В душе Лань Ванцзи затеплилась надежда. Затихла война. Миновало несколько месяцев. И когда на облаве у горы Байфэн Лань Ванцзи, проезжая мимо Вэй Усяня, не ощутил Темной энергии, он почувствовал, как сердце исполнилось трепетного тепла. Он был очень рад. Хотя, конечно, кроме брата, ехавшего рядом, никто этой, охватившей его внезапно, радости не заметил.

Сейчас же Лань Ванцзи чувствовал глубокую тревогу. Он не находил себе места, не понимая, почему Вэй Усянь стал таким пустым, оставаясь при этом с виду почти прежним. Что было не так? Что с ним произошло? Хотелось спросить его. Слишком томительно и мучительно было не знать. Промаявшись до вечера, Лань Ванцзи, наконец, отправился к домику, где оставил Вэнь Цин и Вэй Усяня с твердым намерением задать свой вопрос.

Успел отзвучать отбой. Было безлюдно и тихо. На небе висела яркая луна, хорошо освещая дорогу. Окна домика были темны, но Лань Ванцзи все же бесшумно приоткрыл дверь и вошёл внутрь. Его привлек тихий свистящий звук. Сидя у стены на циновке, Вэй Усянь крутил в пальцах флейту. Заметив вошедшего, он поднялся и подошёл ближе.

— Лань Чжань? Ты зачем бродишь в ночи?

— Ещё не поздно, — ответил Лань Ванцзи.

— Ты научился нарушать правила? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Вэй Ин… я могу как-то помочь тебе?

— Ты же уже помогаешь, — в голосе Вэй Усяня прозвучало искреннее недоумение.

— Не в истории с адептами Вэнь. Тебе лично.

Вэй Усянь не всматривался в лицо Лань Ванцзи, но услышав, как на последней фразе дрогнул его голос, заподозрил неладное.

— Давай-ка поговорим снаружи, — произнес Вэй Усянь, выводя Лань Ванцзи за дверь.

Пройдя несколько шагов по маленькой терраске домика, он остановился и переспросил:

— Так, о чем, всё-таки, ты хотел узнать?

Лань Ванцзи ответил не сразу — и это добавило ещё больше смутных подозрений в душу Вэй Усяня. Не напрасно.

— Что с твоими духовными силами?

Не сказать, что вопрос был совсем уж неожиданным, однако про себя Вэй Усянь надеялся, что он не прозвучит или прозвучит не так скоро.

— С ними все в порядке, Лань Чжань. Просто они не со мной больше.

Он сделал ещё пару шагов и, подтянувшись, устроился сидя на перилах террасы, чуть касаясь плечом опоры, уходящей под крышу. 

Лань Ванцзи сделал несколько шагов следом и остановился. Он ничего не спрашивал больше. Однако, Вэй Усянь ещё никогда не видел, чтобы лицо Лань Ванцзи явно выражало хоть какие-то чувства и уж, тем более, — растерянность. 

Некоторое время они в молчании смотрели друг на друга. А потом Вэй Усянь отвёл взгляд, вздохнул и рассказал Лань Ванцзи все, что случилось с тех пор, как Мадам Юй отправила его и Цзян Чэна вниз по реке, привязав Цзыдянем к лодке, и до того момента, как Вэнь Чао сбросил его на Луаньцзан. Он говорил ровно, не вдаваясь в глубокие подробности. Спокойно, как будто речь шла не о нем самом, а о каком-то чужом, им обоим незнакомом человеке.

Даже в таком изложении услышанная история произвела сильное впечатление на Лань Ванцзи. А после слов про мертвую гору Луаньцзан в нем особенно остро вспыхнуло осознание, каким на самом деле чудом было то, что Вэй Усянь остался в живых. Стоя рядом с ним достаточно близко, Лань Ванцзи не смог сдержаться и, приобняв его за плечи, привлек к себе. На мгновение Вэй Усянь замер, неожиданно оказавшись у самого сердца Лань Ванцзи, и слыша его взволнованно ускоренный ритм. Однако, жест этот он истолковал по-своему и тут же отстранился от Лань Ванцзи.

— Тебе не стоит этого делать, Лань Чжань. И думать не смей жалеть меня! — горячо прозвучал его голос.

— Я не… — начал было Лань Ванцзи, но Вэй Усянь не дал ему продолжить.

— Я сделал то, что должен был сделать. Мне вполне нравится моя жизнь, и у меня есть собственный Путь. Здесь не о чем сожалеть. Но если ты решишься рассказать кому-то о том, что узнал, я не оставлю от этого места камня на камне! — его голос стал неожиданно резким.

Лань Ванцзи даже не успел подумать, чем могли быть вызваны последние слова. Он попытался возразить:

— Я не собираюсь рассказывать.

Но Вэй Усянь будто и вовсе не слышал его.

— Я сотру в прах всё, что тебе в этом мире дорого, если только рискнешь раскрыть кому-то хоть слово из того, что я только что тебе рассказал!

Страшнее и больнее всего было то, что Лань Ванцзи слышал и видел — Вэй Усянь проговорил все это искренне и всерьез.

— Вэй Ин… Разве я когда-то поступал столь бесчестным образом? С тобой?

В голосе Лань Ванцзи прозвучала плохо скрытая горечь. Но Вэй Усянь не заметил и этого.

— Мне все равно, что было и чего не было. Мне нужно, чтобы с этого дня и с этой минуты выбора у тебя не оставалось. Ты узнал, что хотел. Я лишь уточнил для тебя цену этого знания.

После этих слов Лань Ванцзи отступил от него на пару шагов, полуприкрыл глаза, едва заметно кивнул, постоял немного и наконец пошел прочь.

Он уже почти вышел с террасы, когда Вэй Усянь, глядя на его удаляющийся силуэт подумал, что несколько перегнул. По крайней мере ссориться с Лань Ванцзи сейчас явно не стоило. Ведь от него зависело ещё одно дело, и Вэй Усянь окликнул его:

— Лань Чжань… Ты обещал нам помочь добраться в Ланьлин, помнишь?

В его голосе уже не было прежней холодной злости, напротив он почти извинялся. Но на этот раз разбираться в интонациях не стал уже и Лань Ванцзи:

— Разве мое слово что-нибудь значит?.. — вымолвил он, не оборачиваясь. 

Все же прозвучавшие ранее слова Вэй Усяня были очень обидными, и Лань Ванцзи не смог на этот раз просто смолчать или сделать вид, что не задет ими.

Подумать или добавить что-либо к сказанному он не успел. Быстрый и мощный удар сбил его с ног, развернув, впечатал спиной в землю с такой силой, что перед глазами стало темно. Когда способность видеть вернулась, он разглядел сидящего у него на груди Вэй Усяня. Он нависал над ним, прижимая коленом и всем весом, одной рукой упираясь в землю где-то за его головой, предплечьем другой пережав горло так, что не оставалось возможности ни говорить, ни даже дышать.

— Ты обещал не мне! — глухо прорычал Вэй Усянь. Совершенно не заботясь тем, что в таком захвате Лань Ванцзи просто не имел физической возможности что-либо ответить.

В свою очередь Лань Ванцзи смотрел снизу-вверх в заострённые гневом черты лица Вэй Усяня и не пытался освободиться. Не из-за того, что опасался разозлить того ещё больше, а потому что не только не хотел, но и, кажется, просто не мог применить против него силу. Даже не пытаясь вдохнуть, Лань Ванцзи оставался совершенно неподвижен и ждал. Казалось, что время идёт очень медленно. Тяжелели веки, глаза норовили закрыться, но Лань Ванцзи продолжал смотреть в лицо Вэй Усяня, он хотел смотреть до последнего. Только когда зрению стала изменять четкость, Лань Ванцзи все же попробовал позвать его, но губы лишь беззвучно шевельнулись. Для слов нужно хоть немного воздуха в лёгких, но его там не было, потому что после падения на землю Лань Ванцзи не успел даже толком вдохнуть.

«Что я творю?» — вдруг пронеслось в голове Вэй Усяня. Он поспешно убрал руку с горла Лань Ванцзи и отпустил его, перестав прижимать к земле. Тот резко втянул воздух и зашелся кашлем. Вэй Усянь поспешил помочь ему сесть, поддерживая, прислонил к себе, с тревогой вглядываясь в лицо.

— Лань Чжань! Лань Чжань, ты что? Отбросил бы меня прочь, ты же очень сильный…

Всё ещё пытаясь отдышаться, Лань Ванцзи произнес охрипшим голосом:

— Не хотел.

— Не хотел?.. — в недоумении повторил его слова Вэй Усянь и не нашелся, что ещё сказать, лишь поддерживал его, все так же прижимая к себе.

— Отпусти меня, — восстановив дыхание, попросил Лань Ванцзи.

Вэй Усянь выполнил его просьбу, ничего не говоря, лишь молча провожая взглядом его движения, пока Лань Ванцзи поднимался на ноги.

— Завтра я доставлю вас в Ланьлин, как и обещал. Вставать рано не нужно. Можешь отдыхать спокойно.

Вэй Усянь продолжал сидеть на земле и смотрел снизу-вверх, слушая его слова.

Белый силуэт Лань Ванцзи уже растворился в ночных сумерках и лунном свете, а Вэй Усянь все ещё оставался на прежнем месте, глядя ему вслед.

Наконец он все же поднялся, вернулся в домик, удостоверился, что Вэнь Цин крепко и спокойно спит, и снова устроился на циновке. Лёгкий свист вращающейся в его пальцах Чэньцин не утихал до самого рассвета.

***

Вэнь Цин проспала довольно долго. Проснувшись, она увидела Вэй Усяня на циновке у стены. Он сидел, отвернувшись в другую сторону от нее, и Вэнь Цин не могла понять, дремлет он или бодрствует. Однако, едва она шевельнулась, он обернулся к ней:

— Я вижу, ты тоже не любишь подниматься особенно рано?

Вэнь Цин чуть нахмурилась:

— Ты, что, так и провел там всю ночь?

Вэй Усянь в ответ лишь пожал плечами:

— Мне доводилось спать и в гораздо менее приятных условиях.

— Ты не спал! — сердясь, воскликнула Вэнь Цин.

— С чего ты взяла? — с неподдельным любопытством спросил Вэй Усянь.

— Я, что, по-твоему, не могу отличить спавшего от того, кто всю ночь бодрствовал?!

— Откуда же я знаю? — фыркнул Вэй Усянь. — Я бы, пожалуй, не отличил.

— Но я, по счастью, — не ты! — все больше распалялась Вэнь Цин.

Она успела накинуть верхние одежды и прибрать постель, не переставая, хотя уже не так громко, бранить его на все лады за беспорядочность и безответственность.

Он смотрел на нее, чуть склонив голову, а потом поднялся на ноги и подошёл ближе. Положив ей руку на плечо, развернул лицом к себе, и проговорил:

— Признайся же, наконец, что я тебе нравлюсь. Нет никакой нужды ругаться и говорить так много. Я же ни за что не смогу отказать тебе. Одно слово — и я готов разделить с тобой постель, сделать все так, как только захочешь.

Вэнь Цин застыла. Сначала просто невольно слушая его голос, приятный, ласково дразнящий и совсем едва насмешливый, на той самой грани, когда умом вроде бы всё понимаешь, а сердце тем временем предательски замирает, заставляя глаза следить за движением губ говорящего, мягкими, играющими лёгкой улыбкой. «Он все же весьма красив,» — думала Вэнь Цин, пока не прозвучали последние слова, заставившие ее покраснеть от возмущения и смущения одновременно. Она резко дернула плечом, сбрасывая его руку, в гневе вскинула голову, прямо посмотрев в его глаза, и замерла снова. Так не вязались, затаенные в них усталость и грусть с только что произнесенными словами, интонацией, улыбкой. Вэнь Цин никак не могла решить, что делать дальше. Но тут послышался стук в дверь, после чего она открылась и в проёме возник Лань Ванцзи.

— А, Лань Чжань, слушай, расскажи, а ты ведь уже…

Вэнь Цин было подумала, что сейчас услышит очередную дерзость или пошлость, но не закончив фразы, Вэй Усянь проговорил неожиданно другим, спокойным и в то же время неуловимо потеплевшим голосом:

— Погоди-погоди, давай помогу.

С этими словами он устремился навстречу Лань Ванцзи и вскоре вернулся обратно с подносом еды. Поставив его на столик, Вэй Усянь обернулся и увидел Второго Нефрита с ещё одним подносом.

— Ханьгуан-цзюнь, всемогущий ты человек, как ты вообще донес все это сюда в одиночку? — воскликнул он и посторонился, давая место Лань Ванцзи, не прекращая при этом произносить слова — Я понимаю, время твоего завтрака давно прошло, но может, ты все же попьешь с нами чай?

Лань Ванцзи с того момента, как возник в дверях, не проронил ни слова. Но на вопрос Вэй Усяня ответил лёгким кивком, и занял место у столика.

Вэнь Цин присела на оставшееся свободным место, напротив Вэй Усяня и поблагодарила Лань Ванцзи за заботу. Ответом ей был все тот же лёгкий и сдержанный кивок. Ей стало немного неловко, ведь она совсем не знала Второго Молодого Господина Лань. Лишь слышала о нем. Ещё накануне это ее совсем не заботило. Измученная и усталая, она едва поверила, что вообще дошла до Пристани Лотоса. Уже то, что Вэй Усянь случайно нашел ее поблизости от торговых рядов на берегу — было невероятным везением. А белый силуэт, будто бы спустившегося прямо перед ними наземь, небожителя, и вовсе казался нереальным, как и всё случившееся после. 

Сейчас же Вэнь Цин немного отдохнула, пришла в себя и вместе с тем заволновалась, не зная, как лучше себя вести. Пока она пребывала в растерянности, Вэй Усянь успел поставить перед ней тарелку с баоцзы, наполнить чаем три небольшие пиалы и не забыть, разумеется, о порции для себя самого.

— Ешь, — чуть улыбнувшись, кивнул он Вэнь Цин и сам принялся за еду.

Некоторое время прошло в молчании. Когда же завтрак был наконец поглощён, и остался лишь чай, Лань Ванцзи подал голос:

— Когда я вошёл, о чем ты спрашивал? — обратился он к Вэй Усяню.

В серых глазах блеснули озорные искры, но вопрос прозвучал вполне серьезный:

— Я хотел узнать, когда мы отправляемся в Ланьлин?

— Через шесть с половиной часов, — последовал точный ответ.

— О… — вздохнул Вэй Усянь. — Лань Чжань… За шесть с половиной часов без вина и возможности влезть на вашу стену я просто погибну…

Вэнь Цин вспомнила, что в отличие от нее, он не сомкнул глаз всю ночь, и произнесла негромко:

— Не беда, если полежишь тихо несколько часов.

Вэй Усянь вскинул на нее глаза и хитро сощурился:

— Такая жестокость живет ко мне в твоем сердце. Скажи, это все лишь за то, что я не разделил с тобой….

Вэнь Цин покраснела и, не дав ему договорить, замахнулась еще на четверть полной пиалой чая.

— Нет-нет! — Вэй Усянь вскинул руки в защитном жесте, при этом чудесным образом не задев ничего стоящего на столе. — Нет! Не надо! Не бросай! Я прошу, поставь на место! Это же не моя, а его посуда. Не бей ее, ладно?! Нет! И чай не надо на меня выплескивать! Он же горячий! Остынь, прошу! Просто поставь пиалу на стол. Выдохни и возьми себя в руки. Можешь, в мои, — все так же не унимаясь, добавил он под конец.

Вэнь Цин поставила пиалу на место и обиженно опустила глаза.

— Вэй Ин… — тихо произнес Лань Ванцзи, посмотрев на Вэнь Цин. — Не перегибай. Если тебе так неймется, можешь влезть на крышу. Но от этого дома отходить не вздумай. Ваше присутствие здесь не должно быть слишком заметным.

— Ладно, — с легкой ухмылкой кивнул Вэй Усянь. — Буду на крыше сидеть. Молча. И воды в рот для верности наберу. Рассказывай дальше.

Вэнь Цин украдкой посмотрела на обоих, пытаясь понять, с чего взял Вэй Усянь, что какое-то «дальше» вообще существует.

— Я оставлю вас вечером вблизи города, — заговорил Лань Ванцзи, привычно сдержанно и кратко. — Брат отправляется в Ланьлин завтра. У вас будет еще день до начала приема в Башне Кои. Но в город будут прибывать адепты других орденов. Много. Будь осторожен. Тебе не стоит привлекать внимание.

Вэй Усянь слушал сосредоточенно, покручивая в пальцах опустевшую пиалу. Несколько секунд прошло в тишине, Вэнь Цин отпила немного чая. С долей удивления подмечая, что теперь рядом с Вэй Усянем и Лань Ванцзи стала чувствовать себя спокойнее. Несмотря на тревогу, она очень надеялась, что сможет отыскать брата и остальную семью и что они, может быть, все-таки не пострадали.

— Почему мне не стоит привлекать внимание? — нарушил молчание Вэй Усянь, вскинув чуть прищуренный взгляд.

— Тебя нет в числе приглашенных, — напомнил ему Лань Ванцзи.

Вэй Усянь слегка повел плечами и чуть поморщился.

— Главы ордена Цзян также нет, — прозвучал мерный голос Второго Молодого господина Лань.

— Из-за чего? — поинтересовался Вэй Усянь.

— Из-за тебя, — проговорил Лань Ванцзи.

Вэнь Цин заметила, как пальцы Вэй Усяня почти сжались в кулак, но он все же расслабил руку, чуть заметно вздохнул и произнес:

— Спасибо, Лань Чжань.

— У тебя есть деньги? — спросил тот.

Вэй Усянь было утвердительно кивнул, но сказал при этом: "Нет." Не задавая дополнительных вопросов, Лань Ванцзи поставил перед ним мешочек с деньгами. Еще немного времени все трое провели в молчании. А потом Лань Ванцзи сообщил, что его еще ждут дела, учтиво поклонился и, напомнив о времени, к которому вернется за ними, вышел.

Вэй Усянь перекинул мешочек с деньгами Вэнь Цин. Та вскинула удивленный взгляд:

— Мне?

— У меня есть, — ответил Вэй Усянь.

— Тогда зачем? — снова возмутилась Вэнь Цин.

И Вэй Усянь не удержался, чтобы не поиграть еще немного.

— Лань Чжань на самом деле невероятно богат. Пусть делится.

— Зачем я только связалась с тобой?.. — вздохнула Вэнь Цин.

— Тебе нужно будет купить неприметную одежду, — объяснил наконец серьезным тоном Вэй Усянь. — Займешь комнату на постоялом дворе подальше от людных улиц. Завтра днем в город лучше не выходи.

— Ты оставишь меня одну? — с долей страха и легкого раздражения спросила Вэнь Цин.

— На время. Со мной рядом будет только опаснее.

— Вэй Ин…

— Хочешь увидеть Вэнь Нина и остальных, поступай, как я говорю, — неожиданно строго проговорил Вэй Усянь.

И Вэнь Цин не стала больше пытаться с ним спорить.