========== Том 1 Глава 3 Вернуться в Гусу. Часть 3 ==========

***

Когда вечером Вэнь Цин и Вэй Усянь входили в Ланьлин, уже стремительно сгущались сумерки. Несмотря на это Вэй Усянь, едва оказавшись в городе, пообещал разыскать девушку позже и скрылся из виду. В первое мгновение Вэнь Цин не рискнула остановить его, помня обещание поступать, как он ей скажет. Она лишь смотрела ему вслед какое-то время. И ей показалось, что, пройдя не более двадцати шагов, он буквально растворился в тени ближайшего дома, и больше она не смогла отыскать его взглядом. 

Оставшись одна посреди улицы, она по началу немного растерялась. В ней шевельнулось чувство собственной чуждости окружающему миру. Ведь после войны уцелевшие адепты ее клана оказались буквально в изгнании, выброшенными из круга совершенствующихся. Однако, усилием воли Вэнь Цин прогнала овладевшую ею оторопь, вспомнила о брате и, повернувшись, пошла глубже в город.

Немного приободрившись, она расправила плечи, зашагала увереннее и подумала, что, пожалуй, сейчас белое одеяние клана Лань ей лишь на руку. Назваться заклинательницей этого ордена она бы конечно не рискнула, а вот за служанку вполне могла бы сойти. Такой статус оправдывал ее немного робкое поведение, но вместе с тем принадлежность к именитому клану ограждала от лишних вопросов и возможных посягательств. 

Раздумывая таким образом, Вэнь Цин нашла симпатичный, но при этом нешумный и недорогой постоялый дворик, заняла небольшую комнату на верхнем этаже, сходила поужинать и легла спать. Заснуть оказалось непросто. В голову лезли разные мысли. И помимо прочего она поймала себя на том, что теперь беспокоится еще и о Вэй Усяне. Она напоминала себе, что тот — лучший воспитанник ордена Цзян. Прошел через войну. И несмотря на порой невыносимый характер, он оставался честным, упрямым и надежным человеком. Но почему-то все это не вполне убеждало ее. Однако, в конце концов уснуть все-таки удалось. 

***

На следующий день Вэнь Цин вышла в город достаточно рано утром, просто чтобы немного пройтись, пока людей на улицах мало, а торговцы ещё не успели разложить свои товары. Она держалась окраин, но и там город был очень красив. Жители, явно привычные к людям из других кланов, не обращали на нее, кажется, никакого внимания, и Вэнь Цин, прогуливаясь в свое удовольствие, почти забыла о времени. 

Спохватилась уже за полдень, когда, проголодавшись, купила себе перекусить. Она начала ругать себя за то, что ни с того ни с сего так залюбовалась городом, что совсем забыла об осторожности. Однако подумав, что бродила по не очень людным улицам, и едва ли здесь мог встретиться кто-то, кто вообще способен ее узнать, она немного успокоилась и снова пошла медленнее. 

Еще некоторое время потратив на то, чтобы купить неброское платье, Вэнь Цин наконец вернулась к трактиру, где сняла комнату. Вздохнув с некоторым облегчением, поднялась наверх. Заперев за собой дверь, она развернулась и остановилась, обводя взглядом комнату, предвкушая одиночество наедине с беспокойными мыслями. Вдруг кто-то схватил ее со спины, крепко прижав к себе так, что невозможно было шевельнуться, а заодно рукой плотно прикрыл ей рот.

— Лань Цин, — тихо прозвучал над самым ухом голос, который она по счастью сразу узнала. — Веди себя смирно и тихо — и я скоро тебя отпущу. Подержу совсем немного, чтобы ты успокоилась. Ты ведь одна снимаешь комнату, тебе не с кем говорить и шуметь совершенно не стоит. Остаться на время в одеждах ордена Лань, кстати, хорошая идея. Одобряю. Я понимаю, что тебе очень хочется меня побить, но давай лучше после, а не сейчас, ладно?

Он наконец выпустил её. Медленно, лишний раз убеждаясь, что она не станет шуметь. Наклонившись, он вернул сверток, который она от неожиданности уронила, и отошёл. 

Вэнь Цин посмотрела ему вслед, все ещё оставаясь на месте. Он двигался почти беззвучно, будто плавная гибкая тень. Комната, которую выбрала Вэнь Цин, смотрела окнами во внутренний дворик, даже днем свет здесь был приглушённый, во всякое время суток располагающий отдохнуть. Вэй Усянь перебросил пару подушек для сидения в дальний от окна угол комнаты и опустился на них. Он стянул ленту с волос, скрестил на груди руки, кивком сбросил на лицо часть длинных черных прядей - и стал совсем едва различим. 

Вэнь Цин прошла по комнате, убрала, купленную вещь и обернулась посмотреть на Вэй Усяня. Он был настолько невероятно тихим по сравнению с привычной его манерой много говорить и смеяться, что казалось, будто сейчас он вовсе здесь не присутствовал.

Обойдя комнату ещё раз, Вэнь Цин наконец заметила возле столика пару сосудов с вином. Она в два прыжка подскочила к Вэй Усяню и уже собиралась схватить его за отворот ханьфу и, как следует, встряхнуть, но замерла в нерешительности, заметив, что он уже успел задремать и никак не отреагировал на ее приближение. "Мог ли он так хорошо притворяться или и правду заснул почти мгновенно"? Вэнь Цин подумала, что с него вполне могло статься не смыкать глаз две ночи к ряду. Тогда становилось вполне понятно… особенно если добавить к тому ещё и вино. Вэнь Цин на самом деле терпеть не могла любителей выпить спиртного. Вздохнув, она все же оставила Вэй Усяня в покое. 

Вернувшись к столику, она нашла рядом с винными сосудами узелок с локвами и маньтоу. Вино она трогать не стала, хотя первой мыслью было просто вылить и выбросить это безобразие. Но вместо этого она взяла одну локву и устроилась у окна. 

Двор дома оказался достаточно оживлённым. Из-за грядущего приема в Башне Кои Ланьлин полнился заклинателями и любопытными людьми, желающими посмотреть на богатый и красивый город и хоть одним глазом увидеть совершенствующихся. Простые люди с благоговением смотрели на любых адептов. Адепты небольших кланов с восхищением смотрели на адептов именитых орденов. Те — на Глав и ближайших родственников Глав Великих орденов. Словом, даже небольшой постоялый дворик был забит до отказа, у прислуги имелась по такому случаю масса работы, и они то и дело сновали через дворик туда-обратно, а Вэнь Цин наблюдала за ними из окна.

Так прошло время до вечера. Вэнь Цин тихо спустилась вниз за едой, не забыв запереть дверь. Вернувшись, она разбудила Вэй Усяня.

Темнота уже совсем сгустилась и Вэнь Цин зажгла бумажные фонарики. Они ужинали. Вэй Усянь ел и неспешно потягивал вино. Вэнь Цин от чего-то сейчас совсем уже не хотела его за это ругать.

Час был уже поздний. По-хорошему нужно было гасить свет и ложиться спать. Вэй Усяня в его углу было теперь совсем не видно. Только если хорошенько прислушаться, Вэнь Цин удавалось уловить звук его дыхания. Она сидела над последним бумажным фонариком, никак не решаясь его погасить. Наконец, она так и перебралась на кровать, оставив свет. Думала немного посидеть и успокоиться, но становилось только хуже, ее начала пробирать нервная дрожь, и она совсем запуталась в мыслях о том, как когда и чего ей ждать. И как дождаться. 

«А, вдруг уже слишком поздно?» Она старалась прогнать эту ужасную мысль, но ничего не выходило. Вэнь Цин сидела, обняв себя руками и прикусывая губы. В конце концов, когда стало перехватывать дыхание, а к глазам подступили слезы, она сдалась и, тихонько пробравшись поближе к Вэй Усяню, присела рядом и прижалась к нему.

Он обнял ее за плечи и просто от ощущения, что с ней рядом, несмотря ни на что, есть кто-то, она перестала сдерживать слезы. Забыв о манерах, гордости, воспитании, она прильнула к нему, спрятала лицо у него на груди и горько плакала. Он держал ее в своих руках, маленькую, испуганную, дрожащую, гладил по спине, молча оставаясь рядом, потому что знал, сейчас будут лишними любые слова. Поэтому он просто держал ее, слушая, как, тихонько всхлипывая, она спрашивала, почему и за что, ведь никто из ее клана не оказывал сопротивления, не возражал, когда их согнали в крошечное местечко в Цишань, и даже понимая, что на ночные охоты им больше никогда не пойти, они покорились. Почему же этого все равно оказалось мало? И кто-то все равно хочет унижать их ещё больше и забирать их жизни…

Вэй Усянь вспоминал, как они с Цзян Чэном уходили из захваченной Пристани Лотоса. Тогда их примерно также душили слезы и те же вопросы: "Почему?" и "За что?". Впрочем, на часть этих вопросов ответы были. По крайней мере у Цзян Чэна. Всё-таки верно, что не стал втягивать его во всё это. Ему и без того непросто приходится. От собственных мыслей его отвлекли слова Вэнь Цин:

— Вэй Ин, пожалуйста, ты сможешь хотя бы когда-нибудь простить меня?

— О чем ты? — переспросил Вэй Усянь.

— О том, что… — ей потребовалось несколько раз вздохнуть, чтобы всё-таки договорить. — о том, что я с тобой сделала…

Вэй Усянь прикрыл глаза и сдержал вздох. Его голос прозвучал уверенно и ровно:

— Я сам уговорил тебя сделать это. Мы спасали жизнь моему шиди. И будущее ордена Цзян. То, что Цзян Чэн жив и орден существует — твоя заслуга, Вэнь Цин. Тебе не нужно просить прощения и тем более винить себя. Я благодарен тебе.

— Но он не умирал… — попробовала поспорить с ним Вэнь Цин.

— Он был хуже, чем мертв, — произнес Вэй Усянь.

Возразить на это Вэнь Цин ничего не смогла. И странным образом от его слов, возможно просто от звука его голоса, ей стало легче. Она и сама не заметила, как окончательно успокоилась и задремала, слушая его дыхание, сердце, пригревшись у него на груди, чувствуя себя в безопасности в его руках.

***

Утром следующего дня она проснулась на кровати, аккуратно укрытая одеялом. Сев и оглядевшись, она поняла, что снова осталась одна. Вздохнув, она взяла за уголок подголовный валик и потянула к себе на колени. На пол с шорохом скользнул свёрнутый лист бумаги. Наклонившись, она подняла и развернула его, на нем она прочла название переулка и время, когда ей нужно оказаться по указанному адресу.

***

Поистине, удивительно, насколько хорошо и целеустремлённо люди способны не замечать то, чего не хотят или не ожидают увидеть. Если не делать резких движений, не производить шум в тишине, держаться в тени и не попадать под прямые взгляды, то тебя как бы и нет вовсе. Прямо как на охоте, когда в каждый миг ты занят тем, чтобы выбрать момент и подкрасться к добыче чуть ближе, при этом не выдав своего присутствия. Ты — воплощенное внимание и чутье, слышишь больше, видишь острее и дальше и, кажется, кожей чувствуешь малейшее движение рядом с собой. 

С детских лет Вэй Усянь очень любил охотничий азарт, обостряющий все ощущения. Именно потому он без конца убегал прочь от монотонных и скучных тренировок и занятий. Просто от природы он шел к самосовершенствованию другим путём.

Сегодня местом его охоты стал зал Несравненной Изящности в Башне Кои, где орден Цзинь проводил закрытый торжественный прием.

Вэй Усянь был там уже некоторое время. Он узнал, что старшего из молодых господ Цзинь на приеме нет. А его двоюродный брат, Цзинь Цзысюнь, явно решил погулять с размахом и подходил с чаркой буквально к каждому. Нет, сначала он был вполне тактичен и вежлив. Но вино делало своё дело. А Вэй Усянь, про себя посмеиваясь, ждал, когда заносчивость и гордыня юноши окончательно одержат верх над здравым смыслом. Кроме того, поведение Цзинь Цзысюня явно все больше беспокоило и Цзинь Гуаньяо, отвлекая его внимание. Что также было лишь на руку Вэй Усяню. 

Когда Цзинь Цзысюнь подобрался со своим вином к столику, за которым восседали два Нефрита ордена Лань, происходящее все ещё казалось Вэй Усяню весьма забавным. Он успел также оценить попытку Цзинь Гуаньяо не дать сложившейся ситуации стать конфликтной, видя при этом, однако, и всю тщетность этой попытки. Цзинь Цзысюнь был уже слишком пьян. И это совершенно не облегчало предстоящей задачи узнать у него о недавних событиях в местности Гань Цюань. 

Но выбора не было, отступиться невозможно. И, наконец, прекратив притворяться чужой тенью, Вэй Усянь подошёл к столику, поднял и залпом осушил чарку стоящую перед Лань Ванцзи, после чего обратился к Цзинь Цзысюню. 

Произнося слова, Вэй Усянь слышал негромкий шепот у себя за спиной и вокруг. Настроение в зале Несравненной Изящности изменилось. Будто рябь прошла по воде, и волны веселья сменились дрожью напряжённого ожидания. 

Когда-то все было совершенно иначе, противоположно с точностью до наоборот. Открытый и весёлый нрав Вэй Усяня, бывало и заставлял других досадовать на него, но все же самые серьезные сердца исполнялись в конце концов теплом, и даже на самых суровых лицах можно было иной раз уловить тень невольной улыбки. 

Теперь все это стало лишь призраками прежних чувств. Сейчас от одного его вида сердца людей холодели, исполняясь тревогой и страхом за собственную жизнь. Страх — вот все, что ему теперь доставалось. И что ж, раз так вышло, воспользоваться можно и им. 

Каждым словом, усмешкой, интонацией он всё выше и выше поднимал волны чужого страха, он был будто ветер, что распаляет и гонит пожар в лесу. За едкий дым сплетен за своими плечами он платил прямой правдой, обнаженной и резкой. И если игры смыслов и изречений вдруг окажется мало, он знал, что может пойти и на целый шаг дальше слов.

— Вэй Ин, отпусти Чэньцин, — совсем рядом и разительно четко прозвучал голос Лань Ванцзи.

Это стало очень хорошим знаком, показавшим Вэй Усяню, что он достаточно убедителен. И действительно, результат ждать себя не заставил. Выяснив то, зачем пришел, Вэй Усянь холодно усмехнулся и удалился.

Узнав, что похищенных Вэней согнали на тропу Цюнци, Вэй Усянь уже не ждал ничего хорошего. Само по себе скалистое горное ущелье — место небезопасное. Перехватив Вэнь Цин в условленном месте в городе, он отправился с ней в неблизкий путь. Свечерело. Пошел дождь. Сначала мелкий, но постепенно все нарастающий. Впереди замаячили контуры временных бараков. Вэнь Цин, не выдержав, бросилась вперёд. Вэй Усянь шёл следом. Изорванное знамя, едва переставляющая ноги, совсем пожилая женщина, которая с трудом несёт это знамя, изможденные лица пленных, под конвоем идущих к баракам на ночлег, после того, как весь день занимались стесыванием орнаментов с высоких стен ущелья. Конные надсмотрщики, подгоняющие пленных. 

Тавро. Точь-в-точь, один в один — как в Цишане. Только пион на конце вместо солнца. И от этого только больнее. Ведь это означает, что то, против чего столько сражались, не погибло. «Что ж, стало быть, мало мы пролили крови. Значит, добавлю ещё.»

И он приказал Вэнь Нину поквитаться с теми, кто, вероятно, не далее, чем несколько часов назад, забрал его жизнь.

В воцарившейся после этого панике и суматохе Вэй Усянь увел попавших на Цюнци вместе с Вэнь Нином адептов клана Вэнь. Всего примерно полсотни человек. На лошадях ехали по трое. Ослабшие, изнуренные люди с трудом сидели верхом, поддерживая друг друга. Уходить быстро было невозможно. Благо погони за ними не было. 

Вэй Усянь ехал первым. Вэнь Цин у него на руках все ещё не пришла в себя, малыш А-Юань прижался к ней, дрожа от холода и страха, но все же он вел себя тихо. Дождь все усиливался. В темноте видно было недалеко. Но белые силуэты, преградившие выход из ущелья, хорошо различались даже в такую непогоду. 

Вэй Усянь крикнул следующим за ним людям остановиться, а сам, не сбавляя шага, двинулся вперёд. Заклинатели впереди стояли широким строем, преграждая весь путь от одной стены ущелья до другой. Не меньше четырех десятков — прикинул про себя Вэй Усянь. Мечи не светились, полностью оставаясь в ножнах. 

Подъезжая ближе, Вэй Усянь узнавал лица. Это были адепты из первой сотни отряда Ханьгуан-цзюня, с которым он пришел во время Аннигиляции Солнца на помощь Вэй Усяню в Юньмэн. Что ж, расчет был безупречно верным. Вступать в противостояние с этими людьми Вэй Усянь хотел бы в последнюю очередь. 

Впереди строя, конечно же, был сам Лань Ванцзи. Они уже почти поравнялись. Вэй Усянь остановил коня. Лань Ванцзи подошёл ближе, к плечу лошади и поднял взгляд.

— Отзови своих людей, Лань Чжань, дай мне дорогу, — спокойно произнес Вэй Усянь.

— Отправляйся со мной, Вэй Ин? — ровным голосом ответил Лань Ванцзи.

— У меня за плечами лютый мертвец и не меньше четырех отнятых жизней. Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я последовал за тобой? 

— Что произошло?

— Вэнь Нин погиб. Я приказал ему отомстить за собственную смерть, — коротко объяснил Вэй Усянь.

— Куда ты идёшь? — задал Лань Ванцзи следующей вопрос.

— На Луаньцзан. Поставлю мертвецов на защиту и осяду на территории, которая не принадлежит ни одному клану. Орден Цзинь не закроет глаза на то, что я сделал здесь сегодня. Не хочу никого в это вмешивать.

— Луаньцзан — мертвая гора, — напомнил Лань Ванцзи.

— Я жил там три месяца, – не остался в долгу Вэй Усянь. 

— Ты — это ты. Единственный, кто выжил. А попасть на гору в разное время пытались многие. У тебя за спиной изможденные усталые люди, им не выдержать долго давления Темной Ци. Хочешь заменить для них одну смерть на другую?

— Куда ещё ты можешь предложить мне пойти? — спросил Вэй Усянь.

— В Гусу, — коротко ответил Лань Ванцзи

— Привести к тебе остатки опального клана? Лютого мертвеца? Поднять мертвое войско под стенами вашей резиденции? Лань Чжань, ты, часом, не лишился рассудка?

— Брат уже говорил тебе — нет опального клана, есть без вины пострадавшие люди. Зачем необходимо поднимать мертвецов?

— Лань Чжань, к чему все это? Ты же всегда… А, впрочем, …

Лань Ванцзи смотрел на ребенка и девушку на руках Вэй Усяня. Малыш беспокойно завозился и тихо всхлипнул. Вэй Усянь, кажется, почти машинально, крепче прижал его к себе и накрыл рукавом. Это был очень бережный, почти трепетный и заботливый жест. Лань Ванцзи снова посмотрел в лицо Вэй Усяню, пока тот говорил.

— Ты действительно не понимаешь такой простой вещи, Лань Чжань? Мертвеца можно пронзить мечом насквозь, он не огорчится и не обидится. А что особенно хорошо — не умрет. Клан Цзинь наверняка захочет отомстить и призвать к ответу не только меня, но и тех, кого я увел за собой. Я не хочу, чтобы живые люди рисковали собой, защищая меня и их. Иначе эти реки крови никогда не иссякнут. А мертвые могут просто остановить людей, не причиняя им серьезного вреда.

Лань Ванцзи некоторое время смотрел на него молча. Потом произнес:

— Мгм. Хорошо.

— Что хорошо? — это звучало настолько невероятно, что Вэй Усянь подумал, что ослышался.

— Можешь поднять мертвецов для защиты. В Гусу также найдется немало могил, люди везде умирают, — пояснил Лань Ванцзи

— Ты, что, хочешь позволить мне прийти на земли твоего клана, рыться в могилах, создавать лютых мертвецов? — все ещё не веря в происходящее, спросил Вэй Усянь.

— Да, — ответил Лань Ванцзи, как всегда спокойно глядя ему в лицо. — В Гусу предостаточно гор. Есть опустевшие после войны небольшие селения. Для них, — он кивнул за спину Вэй Усяню, где, тихо фырча перетаптывались кони и покорно и молча ждали своей участи люди, — это будет, пожалуй, лучше, чем пустые черные отроги Мертвой Горы, без крова и пропитания.

— Хорошо… — было сорвалось с губ Вэй Усяня, но он тут же осекся. — Лань Чжань! Ты столько раз говорил, что однажды я потеряю контроль, сдамся Темной Ци и утоплю в крови весь мир. Что, если это случится прямо у порога твоего дома, на землях твоего ордена?

Лань Ванцзи выслушал его, ставший резким, голос, встретил похолодевший, как сталь, взгляд серых глаз и произнес неизменно спокойно:

— Ты всякий раз отвечал мне, что справишься. И я забыл о сомнениях.

Вэй Усянь закрыл глаза и некоторое время оставался молчалив и совершенно неподвижен. Дождь холодно струился по лицу. И, наконец, подняв веки, увидев перед собой все то же спокойное лицо Лань Ванцзи, Вэй Усянь ответил:

— Хорошо, Лань Чжань. Мы отправимся с тобой.

Он крикнул людям за спиной, чтобы подъезжали ближе и спешивались.

В считанные минуты адепты ордена Лань взяли людей к себе на мечи и поднялись с ними в воздух. Вэй Усянь снова стоял на Бичэне с Лань Ванцзи, по-прежнему держа на руках Вэнь Цин и маленького А-Юаня. Строго говоря, они держали их вместе. 

Спустя недолгое время полета, Вэй Усянь вдруг рассмеялся, как обычно шумно и весело, и проговорил:

— А ты хорош, Лань Чжань! Притащил с собой столько народу. Скажи, ты, что, и правда, предполагал с кем-то сражаться?

— Мгм, — произнес Лань Ванцзи. И когда Вэй Усянь уже подумал, что это и есть весь ответ, тот добавил. — Рядом с тобой. Как и прежде.

От этих его слов у Вэй Усяня почти до боли потеплело на сердце. Ничего подобного ему не приходилось испытывать раньше.

— Просто невероятно, — тихо произнес он, даже не заметив, что сказал это вслух.

***

Накануне было слишком темно, чтобы как следует разглядеть местность, и Вэй Усянь ориентировался только на свое чувство некроэнергии. И еще на одно, хотя вряд ли в полной мере осознавал это сам. 

Все его детство прошло у воды, среди озер Юньмэна. Он любил слушать шепот волн. Журчание струй будто перебирало какие-то глубинные струны его души. 

Заслышав бег горной реки, он тут же попросил Лань Чжаня спуститься к ней. К его пущей радости на пологом берегу нашлось несколько домиков, по-видимому, давно оставленных. Река описывала здесь плавную длинную дугу, очерчивая подступ к горе и замедляя свой бег. Противоположный ее берег вставал не очень высоким, но достаточно крутым, каменистым подъемом, поросшим хвойным кустарником. Вверх от реки за горсткой домиков склон горы мерно тянулся все выше, поднимаясь террасами, на которых стоял целый лес. Не очень широкой полосой, как выяснил Вэй Усянь, когда взобрался по склону повыше. Зато в целом местность была не только очень красивой, но и, что немаловажно, неплохо защищала небольшое поселение от глаз.

После не очень продолжительного, но бурного спора, Вэй Усянь договорился с Лань Ванцзи, что тот может доставить в поселение припасы, проверить воду, хотя и так видно, что она чистая. Но Лань Чжань же — зануда, ему всё необходимо лично проверить и попробовать. И, конечно, он в итоге выторговал у Вэй Усяня разрешение на возведение защитного поля. При чем даже не одного, а целых двух. Одно — «а, вдруг, кто-то все же мимо твоих мертвецов пройдет». Второе — «мало ли что, по твоей милости, может свалиться с горы». На что Вэй Усянь ответил — «мне нужно место для работы, где никто не будет мешать». И — «если «кто-то все же мимо пройдет» я тоже желаю быть в курсе». 

Так рядом с поселением на достаточно внушительном расстоянии друг от друга образовалось целых четыре магических предупредительных поля. Талисманы от них были только у Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Потому что, как выразился Вэй Усянь, он не имел никакого желания лицезреть траурно белые одежды по несколько раз за день лишь потому, что какой-нибудь лесной зверь нарушил границу. Разумеется, зверей эта граница никак не касалась. Но Вэй Усянь не меньше тысячи раз повторил, что соваться на его, пусть и условно, территорию в ближайшие дни не стоит. И вообще лучше делать это пореже. А за его верхнее сигнальное поле, там, где растительность уступала место камню, а между скал едва виднелся узкий ход в грот, так вот туда вообще никому, никогда, без каких-либо исключений. Лань Ванцзи не стал спорить.

Несколько дней ушло на создание сигнальных полей. Ночами Вэй Усянь бродил по округе. На самом деле он достаточно быстро нашел несколько кладбищ. И вокруг возможных подходов к поселению уже бродило изрядное число лютых мертвецов. Однако, как раз потому, что те должны были быть практически живой стеной, их нужно было еще больше. Отдельную проблему составлял для Вэй Усяня Вэнь Нин, который еще на пути к новому пристанищу успел показать, на что способна его затаенная злоба. По счастью вся она досталась части лютых мертвецов, которую успел сотворить все тот же Вэй Усянь. Однако, понаблюдав с какой легкостью и яростью Вэнь Нин способен разрывать их в клочья, а заодно вырывать с корнем деревья, Вэй Усянь понял, что держать это творение рядом с поселением слишком опасно. Поэтому он увел его повыше на гору, туда, где за узкой расщелиной в камне открывался вход в достаточно просторную пещеру, уложил, облепив с головы до ног талисманами, создал вокруг еще одно защитное поле и понял, что привязан к этому месту до тех пор, пока его идея, вернуть Вэнь Нину сознание, не воплотится. О том, что это может не получиться и вовсе, Вэй Усянь перестал думать, едва прикрепил на тело Вэнь Нина последний сдерживающий талисман.

Что до выведенных с Цюнци адептов клана Вэнь, Вэй Усянь их практически не видел. Справедливо полагая, что с жизнью насущной они справятся сами. А на то, чтобы показать и рассказать, куда и почему им ходить не следует, Вэй Усяню хватило и пары минут. После чего он окинул взглядом людей, постоял буквально секунду и ушел прочь. Большинство из них боялись его больше, чем обретшего плоть ночного кошмара. По весьма понятным причинам. И Вэй Усянь совершенно не хотел нагнетать обстановку. 

Вэнь Цин к тому времени пришла в себя и уже вовсю участвовала в жизни поселения. Но в тот день подойти к нему не рискнула даже она.

Прошло целых семь дней. 

С одной стороны, Вэй Усяню казалось, что он буквально едва успел глазом моргнуть. С другой — недоумение его грозило достичь практически верхнего предела. Он был уверен, что адепты клана Цзинь явятся по его душу буквально дня со второго на третий, а те все не появлялись. Больше всего в этом Вэй Усяня огорчала мысль, что, возможно, все негодование клана Цзинь досталось Главе ордена Лань. Но вместе с тем, было очевидно, что такой поступок, как укрыть на своей земле Вэй Усяня и беглецов клана Вэнь, для почти монашески праведного ордена Лань — дело неслыханное. И прежде, чем попытаться что-то спросить с Цзэу-цзюня, адепты других кланов должны удостовериться, что Вэй Усянь действительно находится в Гусу. Разумеется, основными целями для него в этом случае были: позволить им кое-что увидеть, не дать особенно приближаться и не допустить при этом жертв. Вэй Усянь занимался приготовлениями денно и нощно, мотаясь мимо поселения то на гору — вверх, то обратно за реку — вниз. 

Несколько раз Вэнь Цин попыталась перехватить его по дороге. Но ей удалось добиться лишь просьбы не стоять у него на пути. 

Еще спустя время Вэй Усянь уже и сам немало походил на одного из лютых мертвецов собственной армии. Но двигался он при этом проворно и быстро. А очередную попытку Вэнь Цин отловить его, легко отклонил. Девушка уже было задумалась привлечь себе в помощь кого-то из семьи или даже адептов ордена Лань, которые в эти дни исправно доставляли в поселок припасы, целебные травы, посуду и прочие вещи первой необходимости. 

И все же она понимала, что не знает, как поступить лучше. Ведь и трех-четырех человек обойти не так сложно. Не ловить же в конце концов этого упрямца сетями. Вечером того же дня приготовив ужин, Вэнь Цин наполнила большую пиалу горячей едой, прихватила сосуд с вином и на удачу направилась к тропинке, по которой обычно ходил Вэй Усянь. Она даже толком не знала, где он, просто решила побыть там и подождать. 

Стемнело довольно сильно. Вэнь Цин смотрела в сторону реки. И уже было, вздохнув, решила, что зря только простояла тут столько времени, как увидела темную фигуру. Довольно близко. Все-таки черные одежды в темноте различить загодя очень сложно. 

Раз уж удача ей все же улыбнулась, Вэнь Цин прогнала смущение и решительно встала аккурат поперек дороги. Казалось, что фигура в черном приближается медленно. Он шел, глядя вниз на тропу под ногами. И лишь в нескольких шагах от Вэнь Цин поднял взгляд, сделал еще шаг и остановился:

— Дева Вэнь, зачем ты в сумерках одна и здесь, а не в тепле и дома? — спросил Вэй Усянь. 

В его интонациях все еще слышалась привычная легкая насмешка, но голос звучал устало и глухо. Вэнь Цин несколько мгновений смотрела в его чернеющие глаза, смутно понимая, что в темноте их цвет вряд ли мог бы выглядеть иначе, но почему-то ей казалось, что дело не только в недостатке света. Вокруг его глаз лежали резкие темные тени. Сумрак мешал ясно различить черты и Вэнь Цин показалось, что за несколько дней, прошедших с событий в ущелье Цюнци, Вэй Усянь стал выглядеть старше на целые годы. Наконец, перестав пытаться рассмотреть его получше, Вэнь Цин резко спросила:

— Ты!.. Ты хоть иногда позволяешь себе отдыхать?!

— Приходится, — кивнул Вэй Усянь. 

И подошел еще на пару шагов. Вблизи он выглядел все же более привычно и более живо. Тем более, что теперь он заметил пиалу в руках Вэнь Цин и улыбнулся. 

— Хочешь, чтобы я попробовал, как ты готовишь? — он бесцеремонно забрал у нее еду, уселся прямо на землю, где стоял и принялся орудовать палочками.

Немного помедлив, Вэнь Цин присела рядом с ним. Некоторое время она молча наблюдала, как он ест, потом произнесла, но уже не резко, а скорее осторожно.

— Ты совсем вымотаешься, если будешь продолжать в том же духе.

Вэй Усянь отрицательно покачал головой.

— Не так много осталось.

— Доделаешь одно, найдется что-то другое, — заметила Вэнь Цин.

— Возможно, — согласился Вэй Усянь, продолжая с удовольствием есть.

Девушка была рада, что ему нравится еда. И что он в этот раз не пробежал мимо нее. Она тоже наконец улыбнулась и спросила:

— Хочешь пить? У меня есть вино.

— У тебя есть вино?! Здесь? Откуда? — выпалил Вэй Усянь. И глаза его заблестели.

— Ханьгуан-цзюнь принес вчера. Сказал, пригодится.

— Лань Чжань был здесь и не нашел меня? И ты мне тоже ничего не сказала?! — было возмутился Вэй Усянь.

— Как тебе скажешь? Ты же мчишься мимо и только ругаешься, да требуешь убраться с дороги! — ее голос прозвучал почти жалобно.

Вэй Усянь вздохнул. А потом без лишних слов ловким движением выхватил у нее сосуд с вином. Открыв его, он вдохнул поглубже, оценивая аромат.

— Это улыбка Императора, что ли?! — воскликнул он. — Вот дает Лань Чжань! Даром что «алкоголь запрещен», — Вэй Усянь рассмеялся и отпил глоток. — Ха-ха, неужто и впрямь запомнил, что я обещал спрыгнуть в Цайи прямо с неба. И не жаль ему памяти на такую ерунду. Впрочем, эта ерунда весьма приятная, — сам себе возразил он, отпивая еще.

Его блестящий смехом и искрами озорства взгляд обратился к Вэнь Цин:

— А ты вкусно готовишь. Спасибо тебе.

— Все дело в вине, — чуть обижено произнесла девушка.

— Вовсе нет. Действительно вкусно. И я сказал спасибо не только за еду. Я действительно, пожалуй, немного слишком увлекся делами. Так и было нужно. Но ты оказалась сейчас здесь весьма вовремя. Я правда благодарен тебе за внимание и заботу.

Вэнь Цин опустила взгляд, немного смущенная его словами. Тем временем он продолжил:

— Но мне все же не стоит особенно отвлекаться. Ты ведь хочешь, чтобы Вэнь Нин пришел в себя?

Вэнь Цин встрепенулась:

— Ты можешь сказать, когда это будет?

— Пока нет, — покачал головой Вэй Усянь.

— Я…я может быть все же… могу быть полезной? Он все-таки мой брат… Может быть он услышит или узнает меня? — голос девушки немного дрожал, она с ожиданием и надеждой заглянула в глаза Вэй Усяня. Он встретил ее взгляд, чуть кивнул и ответил:

— Я подумаю об этом.

Отпив еще вина, он поднялся на ноги, протянул руку и помог встать Вэнь Цин. Еще раз поблагодарив, он уже сделал шаг пойти дальше вверх по склону, когда она решилась спросить:

— Могу я…пойти с тобой?

— Нет, — возразил он. — Не сегодня и тем более не ночью. Я сообщу, когда будет можно. А пока наберись сил и терпения ждать.