Я снова сломался…

Уже тогда вечером я мог совершить этот шаг, который перевернёт всю мою жизнь обратно на ноги. И я был абсолютно готов к серьёзному разговору с Биллом, в котором бы всю душу вывернул наизнанку. Для меня секрет об изнасиловании отчимом настолько тяжёлая правда, что неудивительно, почему язык не поворачивается о ней поведать.

Но когда же я наконец пойму, когда пришью к подкорке сознания, что нужно обратиться за помощью к Биллу?

Я поднялся сегодня очень рано. Спросонья чуть было не схлопотал ещё сотрясение — вовремя остановился перед косяком двери. С момента моей попытки заговорить с Биллом прошло около пары дней, и, вроде, всё поулеглось. Биллу не по себе: он чувствует, что со мной что-то не так, но ничего не знает и ничего не может поделать. Билл в последнее время вечно напряжён, взволнован и тревожен. Иногда он начинает злиться, иногда срывается, за что потом корит себя. И в этом я виноват. Из-за этой раздражённости у моего брата не ладится в университете, теряется связь с друзьями и знакомыми. Мне срочно нужно брать быка за рога! Иначе неизвестно ещё, чем всё может закончиться.

Билл с раннего утра был чем-то занят. С кем-то созванивался, постоянно был на телефоне, что-то обсуждая. Я предпочитал пока не вмешиваться, хоть простое детское любопытство и раздирало меня на кусочки. Когда я умылся и собрался, меня на кухне уже ждал ещё горячий завтрак. От тарелки со спагетти и курицей поднимался ароматный пар, а рядом стояла кружка с бодрящим кофе. Билл поприветствовал меня, усадил за стол, а после скрылся из комнаты, отвлечённый новым телефонным звонком. Эти разговоры Билл будто бы по-настоящему прятал от меня… Что может от меня прятать Билл?

Я отвёл взгляд от двери из кухни и вернулся к своему завтраку. Билл умеет позаботиться обо мне и приготовить вкусный завтрак. Даже для себя он никогда так не старается. Как-то он сказал, что ему вообще не важно, успеет ли он поесть вовремя, да и нормально ли поест или схватит что-то на бегу. За это получил от меня подзатыльник за такое пофигистическое отношение к себе… Билл сразу засмеялся, но заметив, что я смеяться вовсе не собираюсь, пообещал поменять своё отношение к себе. Я прикрыл глаза, удивляясь собственным мыслям. Я поднёс ко рту кусочек мяса, но отвлёкся на голос Билла, внезапно ставший на мгновение громче. Я изо всех сил напряг слух, даже немного склонившись в сторону звука. Билл снова заговорил тихо-тихо, и я не мог разобрать и единого слова. Раньше Билл ничего от меня не прятал… Что-то произошло?

Билл сновал по квартире и был полностью погружён в свои дела. Звонки, суета… Я начал опасаться, что Билл забыл. Быть такого не может, и я не ошибаюсь. Я бросил взгляд на небольшой календарь, висящий на стене в кухне. Цифра на нём ясно твердила четвёртое апреля. Сегодня мне исполняется шестнадцать… Поверить в это не могу. Я ждал этого дня так сильно, а сейчас боюсь, что он окажется незамеченным.

Билл снова оказался на кухне, на этот раз ничем не занятый. Он подошёл ближе ко мне, о чём-то задумался ненадолго, пустым взглядом упершись в воображаемую точку. В комнате возникла такая тишина, которую разрушить было бы величайшим преступлением. Настолько она успокаивала. И всё-таки я не без волнения посматривал на брата, прогоняя от себя всеми силами плохие мысли. Билл повернул голову ко мне, и наши взгляды встретились. Я смущённо отвёл глаза в сторону и почувствовал, как по щекам бежит румянец. Билл усмехнулся и приобнял меня за плечи.

— Ты расстроен? — задал он вопрос.

Я не хочу показаться эгоистом… Я не эгоист. Но так боюсь остаться в этот день не замеченным именно Биллом.

— Прости, — Билл обнял меня, тепло прижимая к себе. — Я, наверное, уже успел напугать тебя, да?

Я взглянул на брата почти что выжидающе. Билл усмехнулся.

— Немного, — ответил я на вопрос.

— Тогда я спешу как можно искренне раскаяться, — Билл оставил у меня на макушке поцелуй. Такой нежный-нежный… — С днём рождения, Вилл.

Даже просто этого мне уже хватило, чтобы чуть не растаять. Я поднялся с места и крепко-крепко обнял Билла. Я не мог что-то ответить — снова начал плакать. Для меня всё вокруг стало вдруг таким особенным… Билл не забыл про мой день рождения.

— Что же ты молчал всё это время?! Ты даже не представляешь, наверное, сколько я себе чуть не напридумывал разного бреда! Ты ведь меня знаешь — если я себя накручу, то это на весь день…

— Знаю… — вздохнул Билл, приглаживая беспокойные пряди на моей голове. — Сплоховал немножко. Ты же не собираешься обижаться?

— Нет конечно! — замотал я головой. — Ни за что на свете.

— Я просто хотел подготовить тебе сюрприз. Всё продумал, почти что всё собрал, подключил всех вокруг… Надеюсь, мне удастся тебя порадовать этим подарком.

У меня вдруг в голове что-то щёлкнуло. «Сюрприз»… В голове сразу всплыл весь тот злополучный день: телефонный звонок, весь до единого звука разговор с отчимом. Почему именно сейчас? Хотя…

— Билл, а мы можем сейчас кое о чём поговорить? Это серьёзно. Это очень важно!

Билл отвёл взгляд в сторону, прикусил нижнюю губу. Казалось, сейчас на что-то подобное он не был настроен. Но ведь в следующий раз я опять могу не справиться!

— Я не знаю, Вилл, — пожал плечами брат.

— Это связано с теми звонками, — попытался я снова. Билл значительно изменился в лице.

Я ввёл брата в настоящее замешательство. Билл опёрся о стол, задумался. Он переживал, что этот разговор, возможно, поведёт под откос весь сегодняшний день. И Билл явно этого для меня не хотел… Но с другой стороны, мой брат просто не мог отказаться сейчас от такой возможности наконец обо всём узнать и помочь мне. Билл перевёл взгляд на меня, и на самой глубине голубых глаз я увидел такую тревогу, что по всему телу невольно пробежали мурашки.

Билл уже собирался согласиться, как настрой был прерван телефонным звонком. Он тихо выругался и вышел из комнаты, попросив меня подождать пару секунд. А я, оставшись один, попытался угомонить дрожь в теле. Может, стоило подождать до вечера? Как теперь пройдёт весь этот день для меня? Билл вернулся и правда скоро, всё ещё озадаченный вставшим перед ним вопросом.

— Ну, я предлагаю так, — начал Билл, приобняв меня за плечи. — Сегодня у тебя праздник. Боюсь, всякие огорчения могут до конца дня тебя выбить из колеи. При всём уважении к теме этого разговора, может, мы всё же перенесём его до завтра? — Билл вдруг занервничал, поспешил всё объяснить яснее. — Просто я совсем не хочу, чтобы у тебя настроение испортилось донельзя. В последнее время с тобой что-то да происходит. Тебе нелегко, ты постоянно на нервах, постоянно чего-то боишься. Я хочу предотвратить чего-то такого же сегодня. У тебя ведь праздник, день рождения… Прошу, не обижайся на меня.

Билл, мне показалось на мгновение, мог свалиться прямо сейчас от нервов. Он полушутливо сложил ладони в мольбе. Что ж, наверное, Билл действительно прав. Этот день я должен провести в спокойствии и тишине, вместе с дорогими людьми и без грамма печали в голове. Я ведь ждал этого дня — неужели сейчас я готов его омрачить этим серьёзным разговором?! Не готов, уж точно.

Я кивнул, и Билл счастливо мне улыбнулся.

— Можем тогда поговорить прямо сегодня вечером. Я обещаю тебе…

Я боялся, что будет с Биллом, когда он всё услышит… Это повергнет его в такой шок. Сегодняшний вечер будет одним из самых ужасных в моей жизни.

[• | •]

Когда Вилл убежал в школу, а телефон наконец успокоился и перестал трезвонить, я смог спокойно вздохнуть. Всё утро я занят своим планом на день рождения моего брата. Хочется сделать что-то для Вилла такое, что обязательно порадует его. Подумать только, сколько всего произошло за последние несколько дней… И что-то ещё, о чём Вилл хотел сейчас со мной поговорить. Может, всё-таки не стоило откладывать эту тему до вечера? Кажется, это неплохо вредит Виллу…

Прошло всего около получаса, как в мой дом снова ворвалась суета и спешка. Звонок в дверь разбил тишину. Только я приоткрыл дверь, как в квартиру тут же прошмыгнула Мейбл, за ней проследовал Диппер, держа в руках половину пакетов со всякой всячиной, что близнецы купили.

— Мейбл, я просил купить что-нибудь, а не всё, — проговорил я, чуть не хватаясь за голову при виде нескольких набитых безделушками для декора больших пакетов. — Ты собиралась всю без исключения квартиру забить этой мишурой?

— Не ворчи, Билл, — отмахнулась девушка, стремительно разбирая содержимое пакетов и усыпая ими всё вокруг себя в гостиной. — Это я ещё мало накупила. Там, кстати, скоро Джилл и Трэвис подойдут, с продуктами.

Я тоже взялся за пакеты. Чего я только не вытащил из нутра полиэтилена — мишуру, наклейки, гирлянды и шариков столько, что голова закружится надувать. Поверить не могу, как только Мейбл смогла это всё купить. Спустя всего пару минут в доме появились Джилл, Трэвис и Брайан. Если честно, я ожидал их точно не утром — уроки ведь никто не отменял. Дом переполнился суматохой и работой.

Управились мы на удивление быстро. Очень скоро комнаты были увешаны гирляндами, фонарики которых ярко мерцали насыщенными цветами. Стены Мейбл увесила бумажными гирляндами и воздушными шариками. Джилл, по правде говоря, первой выбыла из тяжелейшего испытания надуть шарики — у девушки голова разболелась. На кухне работа тоже вся закончилась, и всем нам оставалось только дожидаться звонка Вилла. Я попросил братца позвонить, как только у него закончатся занятия. Тогда мы до вечера весь день проведём в прогулках по паркам, а уже после придём в разноцветное царство, заботливо сотканное Мейбл.

Из гостиной доносились голоса ребят, их оживлённый разговор. Отдых мы точно заслужили, поэтому можно без зазрения совести бездельничать эти довольно долгие минуты. Я и не заметил, как рядом со мной оказалась Джилл. Девушка так тихо подошла ко мне, что я просто не мог не подскочить на месте от испуга. Аж в груди закололо. Джилл отвела меня немного в сторону. Совсем шёпотом девушка завела разговор.

— Билл, а у вас с братом ничего с утра не стряслось?

— Нет, — я нахмурился в недоумении. — С чего ты взяла?

— Да и не только я одна заметила, что Вилл в школу пришёл немного расстроенным. Явно неспроста это, и вот я решила спросить тебя.

Я прикусил губу, нахмурившись. Всё-таки расстроился… Я чувствовал себя виноватым в том, что Вилл в плохом настроении. Ведь сегодня для него такой день, в который просто язык не поворачивается кому-то пожелать печали и грусти, как бы по-детски всё ни звучало. Задумавшись, я упёрся взглядом в одну точку. Снова начали мучить воспоминания последних дней — звонки от незнакомого абонента, истерики Вилла при виде них. Да, нельзя было откладывать разговор… Что-то слишком важное происходит в жизни Вилла. И это прямо на него влияет, разрушая до основания.

— Всё-таки расстроил… — выдохнул я, бормоча себе под нос.

— А? — Джилл чудом услышала моё бормотание, что не приносило мне ни капли пользы. — Что-то действительно случилось с Виллом сегодня утром?

— Нет, я не об этом, — отмахнулся я, правда, слишком неправдоподобно. — Всё в порядке.

Джилл только проводила меня заинтересованным взглядом. А я чем больше думал о том, что сделал с утра, тем сильнее запутывался. Почему я не задумался о теме этого серьёзного разговора как следует? Куда делся мой разум в самый неподходящий момент?! Боюсь представить, чем сейчас тяготит себя Вилл…

[•]

Вилл, только завидев нас всех издали, легко спрыгнул со ступенек крыльца школы и в одно мгновение оказался рядом. Длинные голубые локоны развевались на ветру, пока мой братец бежал со всех ног. Яркие лазурные глаза сияли и не сводили взгляда со своих друзей. Первым в плену тёплых и нежных объятий оказался я. Вилл оттолкнулся от земли и буквально на секунду повис на мне, крепко обхватив меня руками за плечи. От неожиданности я чуть совсем не потерял равновесие и не рухнул, утягиваемый Виллом вниз. В воздухе зазвенел радостный смех; на какую-либо грусть не были настроены ни я, ни Вилл теперь, ни наши друзья. Я приобнял брата за плечи, и мы все всемером направились по улицам нашего крохотного городка. Живописные парки встречали нас оживающей после зимней спячки зеленью, в воздухе витала спокойная и умиротворяющая атмосфера. Сновали от площадки к площадке дети, мирно прогуливались взрослые, громко и весело шагали большими шагами по вымощенным дорожкам подростки. Таких ребят, как мы, была настоящая тьма. Музыка, смех, разговоры…

Вилл был по-настоящему зачарован всем, что творилось вокруг него. Яркая-яркая жизнь приветствовала сегодняшнего именинника в цветущем парке. Вилл не стеснялся больше смеяться и улыбаться искренне, и легко восхищался каждому дуновению ветерка или шелесту листа. Тут и там распустились, словно бутоны цветов, ларьки со сладостями; бодрые продавцы зазывали к себе покупателей, находясь на своём рабочем месте с утра до вечера. От них не отстали и лавочки с игрушками, к которым тянулся почти что каждый ребёнок, таща за собой и родителя. Звенели фонариками и пели приятные энергичные мелодии аттракционы. Вилл смотрел на всё это таким ярким взглядом. Внутри моего братика проснулся настоящий ребёнок, радующийся ярким всплескам цвета и сладкого. Этому ребёнку хотелось быть везде и сразу, он рвался наружу из глубины души Вилла. Его не волновали никакие препятствия — этому ребёнку хотелось снова играть. Оно и понятно… В один момент этот ребёнок был заткнут за пояс трагедией в семье, а потом издёвками со стороны сверстников и игнорированием матери. Сейчас всё осталось где-то в другом городе, и малыш, так толком и не увидевший настоящего детства, нашёл дорогу к свету.

Взгляд Вилла остановился на колесе обозрения. Огромная конструкция, так и манящая к себе загадочной высотой и яркими переливами мелких гирлянд, была главным украшением парка. Она манила к себе каждого, кто хоть краем глаза мог её заметить. Чёрт, Вилл, только не это…

— Билл? — Вилл привлёк моё внимание к себе. — Пожалуйста… Пойдём?

Братец потянул меня за руку, шагая к колесу. Ох, Боже, останови его!

— Вилл, ты разве забыл? — я поднял голову выше и громко сглотнул. Мне было немного не по себе… — Я жутко высоты боюсь. Может, кто-нибудь другой побудет рядом с тобой, а?

— Прости, Билл, я что-то даже и не вспомнил об этой твоей фобии, — братик смущённо отвёл взгляд в сторону. — Просто я так хотел, чтобы именно ты был рядом со мной там, наверху. У меня тоже ноги подкашиваются и холодный пот выступает, стоит взглянуть наверх.

Я набрал побольше воздуха в лёгкие и шагнул вперёд. Вилл смерил меня удивлённым взглядом и заулыбался. Я решил пойти напролом и не отказать ни в коем случае Виллу в радости вместе со старшим братом оказаться на самой вершине колеса. Вилл что-то ещё бормотал, шагая рядом со мной, но слов я разобрать не мог. Кажется, он говорил, что со мной ему уж точно не будет страшно… А вот мне в любом случае, я уверен, будет. Джилл и Трэвис пошли вместе с нами, Мейбл утянула Диппера и Брайана к колесу, хоть последний и яро сопротивлялся.

Как только колесо тронулось с места, у меня сердце ухнуло в пятки. Я невольно сжал протянутую Виллом ладонь в своей ладони, чем заставил брата громко ойкнуть от боли. Поспешив извиниться, я ослабил хватку, но руку Вилла не отпустил. Колесо медленно крутилось, мы поднимались выше и выше. Джилл и Трэвис, оказавшиеся с нами «в одной лодке», с высоты наблюдали за просторным парком и за его жизнью. Немного ниже начинал, кажется, паниковать Брайан. Совсем ещё тихий голос юноши взмолился вдруг всем на свете, чтобы круг быстрее закончился. Как же я его понимаю… Я испытываю всё то же самое, находясь на высоте. Главное — не дать ситуации выйти из-под контроля и постараться удержать в себе истерику, с какой бы силой та ни накатывала. Я одно время учился подавлять в себе панику, и даже брал неплохие результаты, но в последнее время ведь совсем не сталкивался с высотой и подрастерял навык. Потому я заново учился дышать. Вдох-выдох… вдох-выдох…

Вилл уложил голову мне на плечо, прикрыл глаза и прижался ко мне крепко-крепко. Я взглянул на брата, и на душе становилось намного легче, когда я видел живой блеск на глубине чёрных-чёрных зрачков. Вилл радовался, искренне радовался всему вокруг. Словно малое дитя он улыбался жаркому солнечному лучику, прохладному свежему ветерку, сочной травинке и налитому зелёным цветом листку. Каждой букашке, каждой пташке, каждой жизни на этой планете в любом её проявлении Вилл улыбался. И я учился у него этому… Я взглянул на почти ушедшее за горизонт солнце. Лазурное небо окрасилось ближе к контрольной черте в рыжий, жёлтый и розовый цвета; солнечный диск спрятал свой бочок и до конца наконец скрылся за краем. Городок погружался в спокойную безмятежную ночь. Я представил, как всё плохое и безрадостное уходит вслед за солнцем, не оставив от себя и следа ни на небе, ни на земле. Я представил, как солнце завтра взойдёт, а страхи и неприятности так и останутся за контрольной чертой горизонта. Всё будет хорошо, как было, когда наша семья была целой и была настоящей. Всё будет хорошо, как было, когда от нашей семьи ещё не остался слабый след вместе с ядом из детских слёз. Я прикрыл глаза — проблемы ушли прямо сейчас… Открыл — засмеялся. Вилл посмотрел на меня немного недоумевающе. Я только покачал головой и вернулся в объятия брата. Всё будет хорошо…

Весь вечер, почти что до самой полуночи мы провели на улице. Вилл никогда, кажется, ещё не был так счастлив, как сейчас. Мой братец весь сиял, убегая вперёд и вперёд в царство разноцветных огней и запаха сладкой ваты. Какой же Вилл всё же ребёнок… Страшно представить, что такому ангелу посчастливилось пережить что-то ужасное. Но, увы, так и есть. И возможно, что не вся правда мне известна. Глядя на Вилла, я снова удивился вдруг, как мир допустил появление настолько невинного человечка в мрачном и жестоком окружении. Когда нас разлучили, я считал себя настолько потерянным, что мог сойти с ума. Из меня будто вырвали важнейшую часть души. Мне казалось, что я оказался посреди холодного океана, простирающегося во все стороны на целую бесконечность. Я тонул в нём, терялся, когда пытался доплыть до берега. При этом намеренно отторгал все попытки мне помочь — гнал от себя друзей, гнал от себя Элис, которая являлась единственной, кому не было на меня всё равно. Я тянулся к одному единственному плоту, который поможет мне выжить в штормовом беспокойном океане. Я ясно знал, что берегов у последнего нет, и поэтому мне нужно что-то, что будет удерживать меня на плаву на протяжении всей моей жизни.

Я потерял мой плот, меня волной несёт.
Небо в моих глазах, и наплевать на всё!
Ветер, гони волну, чтоб я быстрее плыл —
Может, хоть так верну, всё то, что я любил…*

Этим плотом, всем тем, «что я любил», являлся лишь мой брат. Вилл, его любовь, биение его сердца… Я не мог без этого жить и всеми силами стремился этого достичь. Только сейчас понимаю, что плыл совершенно в ином направлении — наркотой, депрессией и отторганием любого живого я только отдалялся от желанно любимой цели и обрекал себя на бесконечное бесполезное барахтанье в грязной ледяной луже.

Дом встретил нас приятным сюрпризом. Везде потушен свет, и единственным источником света являлись ароматические свечи. Их мы не расставляли, да и вообще свечей не было среди покупок. Два ряда парафиновых столбиков разных размеров выкладывали края небольшой тропинки, ведущей прямо на кухню. Всей компанией мы прошагали к цели. Кухня вся была забита свечами, и их пламя спокойно витало на краю фитильков. Растопленный парафин струйками спускался вниз по столбикам и застывал, не достигая поверхности, на которой свечи находились. На кухонном столе возвышался над плоским картонным диском торт, выглядевший очень празднично. Рядом стояла обёрнутая в цветную бумагу коробка.

— Ох, уже вернулись! — раздался приятный женский голос за нашими спинами. Мы все разом обернулись и увидели её, такую светлую и добрую. Элис… — Я уже боялась, что не смогу поздравить Вилла сегодня.

Мейбл всё это время довольно улыбалась, смотря на всех вокруг неё. Вилл опять был так растроган, что снова ударился в слёзы. Я и сам был готов расплакаться…

[•]

Элис поднялась с места, отставив кружку с чаем. Мы все сидели за столом в кухне за чаем с тортом, смеялись и разговаривали. Этот тёплый вечер надолго отложится в голове каждого из нас… Женщина указала Виллу на свечи, коими был уставлен стол.

— Вилл, посмотри, — девушка указала на одну из фигурных свечей. — Вот такие свечки сделала моя хорошая подруга. И они непростые… Загадай любое желание, выбери свечу, которая тебе больше всего нравится, и задуй беспокойный огонёк. Это желание обязательно исполнится.

— Правда? — чуть не со слезами на глазах спросил Вилл, протянув руки к необычной свече — в виде треугольной призмы жёлтого, белого и голубого цветов.

— Конечно, — ободряюще кивнула Элис. — Загадай желание молча, никому о нём никогда не говори. А эта свеча останется с тобой, можно сказать, как талисман на удачу. Поставишь её в своей комнате и в скором времени увидишь — любые твои проблемы сотрутся, как карандаш с холста, и исполнятся сокровенные желания.

Вилл крепко сжал в ладонях свечку. Голубые глаза вдруг наполнились какой-то тревогой, на глубине их заметался настоящий пожар. Будто фитиль только что фыркнул искрами, и одна из них попала в самую чащу тьмы зрачка. Вилл зажмурился, не отпуская из рук свечи, а после задул огонь. Тонкая струйка дыма поднялась вверх, и Вилл улыбнулся при виде неё. Братец что-то прошептал совсем тихо. Его шёпота никто не расслышал, а я уловил тихо сказанные слова и махом побледнел.

— Этот дым унёс мой страх, Клифф…

[• | •]

Когда все разошлись, а Элис уснула в гостиной, я решил, что наконец пора. Я не желал больше ждать. Вошёл в комнату к Биллу, сжимая в руках свечу. Я боялся оставить её в комнате — вдруг талисман на расстоянии не сработает?! Билл не спал. Брат сидел на кровати, поглаживая свернувшегося клубком у него на коленях Кригера. Пёс только пошевелил ушами, услышав мои шаги, но не поднялся и не забеспокоился.

Билл прекрасно понимал, зачем я сейчас пришёл к нему, и готов был внимательно выслушать. Как никогда я уверен в одной прекраснейшей для меня истине — Билл меня ни за что не осудит, не оскорбит и не прогонит. Билл спасёт меня наконец-то из этого ночного кошмара. Убьёт моего Фредди Крюгера… Только, в отличие от фильма, тот больше не вернётся никогда. Я присел к брату на кровать. О Господи, дай мне сил всё рассказать, как есть. Свечка, исполни моё желание…

Нервы на пределе; сердце в груди скачет, как заведённое; ладони вспотели. Свечка поблёскивала ровными краями при свете луны. Билл поможет... Он сделал сегодня всё, чтобы у меня было прекрасное настроение — украшенный полностью дом, прогулка по парку и прочее. Билл всегда хочет видеть блеск в моих глазах и радость, переполняющую меня...

— Билл, ты только не перебивай меня… Выслушай, и когда я закончу, тогда уже всё говори. И говори всё на чистоту… говори всё, что думаешь.

— Конечно, — Билл взял меня за руку, касаясь пальцами вершины парафиновой пирамидки.

— Это всё очень серьёзно и очень важно для меня. Ты должен уже наконец узнать всю правду… Я надеюсь, что ты не возненавидишь меня за неё.

— Я весь внимание, Солнце.

Билл взволнован не меньше, чем я. Нам двоим нелегко — я не могу никак вымолвить и слово, а Биллу трудно сдержать рвение к правде за семью замками. Сейчас всё закончится… Что ж…