Я всё сильнее и сильнее вжимался в угол за моей спиной, подобрав к животу ноги. Света в комнате почти не было, а черты загнавшего меня в этот угол человека я видел очень даже отчётливо. Большой гладкий лоб, глубоко посаженные глаза, вокруг которых в темноте образовались чёрные беспросветные тени, острые угловатые скулы и подбородок, и губы, изогнутые в пошлой улыбке. Блики света, поступавшего откуда-то со стороны, играли на неровной поверхности лица, и казалось, будто черты меняются, смазываясь и вырисовываясь заново. Одно оставалось неизменным — улыбка. Как же я боюсь этой улыбки… Она несёт мне только нескончаемую боль, и мне ни убежать от неё, ни спрятаться. Вернее, спрятаться я, конечно, могу, но не навсегда. Только посмотрите — даже во сне она меня настигла. Это в реальности я могу взять Билла за руку, и тогда моё сердце угомонится. А вот во сне Билла нет… Грубые ладони крепко обхватили мои ноги, поднимаясь выше, к бёдрам. Я накрыл лицо руками, прячась и всё сильнее вжимаясь в стену спиной. Холодно, под рёбрами вдруг закололо. Я кричу от страха, а иногда с моих уст слетают настоящие мольбы прекратить. Но им, увы, мой обидчик не внемлет, а только насмехается над моим нытьём. Меня потянули ближе к себе, холодными пальцами забравшись под кофту, а после заставили развести ноги в стороны. Грубыми и больными движениями с меня сдёргивали одежду, пока я беспомощно барахтался под сильным телом. Угол, в котором я пытался спрятаться, стал для меня западнёй, и как я только мог об этом не подумать. Не собираясь поддаваться своему обидчику, я попытался ногами оттолкнуть его от себя, упираясь пятками в грудь и плечи и иногда нанося удары. Он наотмашь ударил меня по лицу, практически полностью пресекая мои трепыхания, заставил перевернуться на живот и, заломив назад мои руки, связал их ремнём от брюк, чтобы я больше не размахивал ими в попытках ударить или как-нибудь ещё навредить. Для верности меня приложили лицом об пол, и тогда я, жмурясь от колющей боли в виске, обмяк. В уголке губ сильно болело, кровь стекала со лба тонкими струйками, движение которых по моему лицу я очень хорошо чувствовал. Но я готов сколько угодно терпеть эти удары, хоть по лицу, хоть по любому другому месту. Но тому, что он со мной делает потом, достаточно избив и оглушив, я не перестану противиться никогда. Меня снова начало выворачивать от прикосновений: рука грубо с нажимом вела по моей спине, будто считая выпирающие позвонки, а надавив сильно на поясницу, заставила выгнуться в спине. После остановилась на крае брюк и потянула их вниз спустя мгновения. Мертвецки бледная кожа начала становиться красной, когда я чувствовал прожигающий взгляд, устремлённый ниже моей спины. Одна рука всё ещё прижимала меня за голову к полу, а вторая с наслаждением оглаживала моё тело. С губ слетела усмешка, когда я снова заёрзал на месте. Пошлый-пошлый голос забирался под корку сознания и заставлял биться в истерике от беспомощности. Я не хотел слушать своего отчима, но само так получалось, что слух улавливал каждое сказанное слово. Он снова звал меня самыми постыдными словами на земле, обзывал и заставлял чувствовать от его ласк какое-то удовольствие. Последнему я противился больше всего — я просто ненавидел всё вокруг, когда испытывал оргазм от ласк Клиффа, и боялся, что так будет продолжаться до бесконечности. Он издевательски хохотал над моим ухом, когда я метался по кровати в судорогах неги и навзрыд плакал от этого. Клиффу всегда было всё равно на меня — он делал с моим телом всё, что ему только вздумается, и всегда получал наслаждение от любой моей реакции. Как и сейчас… Краснота, расползшаяся от моих щёк по плечам и даже по спине, забавляла моего отчима, и он заставлял меня только сильнее стыдиться и себя, и его, и всех этих долгих минут. Рука вела то вверх по стволу, то снова вниз, кошмарно сжимая меня у самого основания и выбивая из моего горла выдохи нежеланного удовольствия.

— Сегодня ты слишком плохо себя вёл, Вилл, — я ненавидел каждое слово, сказанное Клиффом… — Мне стоит тебя наказать.

Движения руки ускорились, и Клифф издевательски простонал над моим ухом в голос со мной. Я уже начал слезами обливаться и только открыл рот в мольбах оставить меня в покое, как вскрикнул и подскочил на месте от резкого хлопка по бедру. На коже остался отчётливый след от ладони, но не успел я прийти в себя и хоть немного оправиться от жара, сразу охватившего мою голову, как ещё такой же удар пришёлся немного выше, от чего я забрыкался ещё больше. Большего ужаса я давно не испытывал и слишком боялся, что всё это не окажется сном. Клифф склонился над моим ухом, опалил его дыханием и что-то зашептал. Голос искажался в моей голове, становясь на несколько тонов ниже. Я обернулся, когда голос совсем изменился и стал неузнаваем, и от ужаса вскрикнул очень громко. Тогда рука на моей голове сжала волосы меж пальцев и потянула назад, заставив меня приподняться на локтях и снова взглянуть себе за спину. Я забормотал о своём желании проснуться, но вот только ничего не выходило. Под приторный шёпот пытался отмахнуться, вопя в слезах, ёрзал под тяжёлым телом и зарекался ещё раз взглянуть себе за спину. Такого просто быть не может… я совсем схожу с ума, вероятно, раз позволил себе увидеть во сне на месте насильника того, кто меня любит и пытается спасти. Я не смотрел назад, но на сетчатке выжегся образ — светлые волосы, белая кожа и глубокие, как самый глубокий океан, голубые глаза. Мой Билл… Сейчас он собирался надругаться надо мной.

— Билл, отпусти меня, пожалуйста! — боясь совсем отчаяться и позволить случиться кошмару, я взмолился что есть сил. — Что ты делаешь? Не надо! Я не хочу… Что ты делаешь?

— То, что хочу с тобой сделать… Хватит ёрзать уже. Я хочу тебя…

— Этого просто не может быть, — это неоднократно слетало с моих губ, но кошмар не уходил. — Ты не можешь этого сделать со мной!

— Могу.

— Нет! Я не хочу!

— А я хочу, — голос Билла точь-в-точь выстраивался в выражения, которые произносил однажды Клифф, ломая меня и заставляя ему подчиниться. Это ведь сон… Это сон! — так что прекрати уже брыкаться, а расслабься лучше, пока мне не пришлось тебя побить ещё сильнее!

— Нет! Это сон!

[•]

— Вилл, — голос зазвучал откуда-то издали, сначала эхом еле достигая моего уха, но потом становясь значительно громче. — Вилл! Вилл, проснись. Ты слышишь меня? Просыпайся!

Я резко распахнул глаза, подскочив на месте и не до конца понимая, что со мной происходит прямо сейчас. Не смотря на это, от нежных и таких добрых прикосновений к моим плечам я отпрянул как от огня. Билл смотрел на меня с непониманием, пока я отталкивал его руки от себя и сам от него отбежал на добрые метров пять, вскочив с кресла. Мне понадобилось время, чтобы понять, что всё, только что мной увиденное — жестокая игра моего разума с самим собой. Мой Билл вырвал меня из кошмара, и на нём самом просто лица не было от испуга за меня. Вероятно, я снова кричал, брыкался и трясся от того, что видел. И этим явно перепугал и находившихся неподалёку Брайана и Лизу. Билл не подходил ко мне, дав мне время прийти в себя. И тогда я на ватных ногах подошёл к нему сам и, что есть сил, вжался в его грудь, заплакав. Как мне могло что-то такое присниться?! Просто ужас. Потихоньку ко мне вернулись воспоминания о последних событиях — после школы мы с Брайаном направились к нему, где и находимся прямо сейчас. Пока Лиза занималась моим делом, очень напряжённая и полностью погружённая в документы, я и Брайан сидели немного поодаль и о чём-то разговаривали — тему разговора мой мозг утерял или же попросту не хотел сейчас отыскивать из памяти. Похоже, я уснул, расслабившись и отогревшись после холодной улицы чаем. А после мне приснился этот ужасный сон, будь он проклят…

Я взглянул в окно, опасаясь исчезнуть из тёплых объятий Билла и неосознанно крепко сжав ткань кофты на его спине. На небо начали наползать густые свинцовые тучки, пряча светило и зазывая дождь. В комнате как-то стало заметно темнее; щелчком кнопки настольной лампы Лиза сделала пространство вокруг себя снова светлым, даже на секунду не оторвавшись от изучаемых ею бумаг. Но иногда Лиза бросала в мою сторону печальный взгляд. Я уже начинаю уставать от этой скорби со стороны каждого, кто слышит о моей беде… Но ведь понятно, что без горя на меня не взглянешь — за последнюю неделю я весь осунулся и побледнел. Щёки впали, под глазами от недосыпа залегли практически угольно-чёрные синяки, а губы потрескались и вечно кровоточат от того, что я их кусаю. Я боюсь завтра — а вдруг уже завтра он обязательно приедет?! Тогда я умру, наверное…

Билл поднял мою голову чуть выше, обхватив мои щёки ладонями, и заставил взглянуть ему в глаза. Честно сказать, из-за всей этой истории я иногда стыжусь посмотреть кому-то в глаза, даже Биллу. Иногда мне начинает казаться, что я виноват в том, что со мной происходит, или что я, возможно, за что-то поплатился таким образом. Билл злится на меня, когда я так думаю, но я ничего не могу с этим поделать. Тогда Билл что-то бормочет, рассуждая о чём-то сам с собой, а глаза его бегают из стороны в сторону от волнения. Я смотрел прямо в ледяные серо-голубые глаза брата и на доли секунд мне мерещился на самой их глубине ужасающий блеск похоти. Но то были лишь мои видения после кошмара, и на лице Билла снова залегли морщинки, когда он нахмурился — по пучку в уголках глаз и на лбу. Билл переживает за меня, дрожит всем телом, хоть и старается снаружи выглядеть в норме. Представляю, каково ему такое обо мне знать… Может, зря я всё рассказал? Все вокруг меня теперь мучаются печалью.

— Как ты себя чувствуешь? — тихонько спросил Билл, не сводя с меня глаз. Его голос тихонько дрогнул в самом начале.

— Хорошо, — кивнул я, снова прижимаясь к груди Билла. — Теперь очень хорошо…

— Точно? — я снова кивнул, и Билл выдохнул с каким-никаким облегчением. — Может, голоден? Или, может, пить хочешь?

— Нет, ничего не хочу, — крепче сжал в объятиях брата, боясь, что он меня сейчас отпустит. Я не хочу, чтобы Билл уходил из комнаты, а хочу слушать, как размеренно и спокойно забилось его сердце.

Билл усадил меня в кресло, в котором я некоторое время назад спокойно спал до начала кошмара. Его ладонь провела по моим волосам, пока наши взгляды всё ещё были намертво соединены между собой.

— И всё-таки, ты сегодня совсем не ел. Не собираешься ли ты на почве депрессии объявить голодовку?

— Нет, Билл, что ты, — покачал я головой, спешно отказываясь. — Просто совсем ничего не хочется, ни на что нет сил.

— Это плохо, — Билл шумно вобрал полные лёгкие воздуха, потирая пальцами переносицу. — Я всерьёз уже опасаюсь за тебя…

— Ну, хорошо, — я вздохнул, откинувшись на спинку кресла и стараясь расслабиться совсем. — Пить всё же хочется…

Горло уже порядочное время сдавливал колкий ком, как остаток от кошмара. Билл ушёл из комнаты, Брайан выбежал вслед за ним, а я накрыл лицо ладонями и громко всхлипнул. Ну и ну… Всё слишком плохо. Мне уже начали сниться настолько бесстыжие кошмары, от которых меня сейчас просто коробит. Кажется, будто прямо сейчас меня наизнанку вывернет от запомнившихся образов. Появившийся на месте Клиффа в моих снах Билл призван меня совсем погубить.

За окном сверкнула молния. На стекло упали первые капли дождя, всё набиравшего сил и барабанящего с каждой секундой всё чаще и чаще с характерным глухим стуком. Я приоткрыл глаза, когда почувствовал на себе взгляд. Лиза ненадолго отвлеклась от своих дел, как только мы в комнате остались только вдвоём. Наши взгляды встретились, и я неловко вжался в спинку кресла, опустив трепещущие ресницы. В груди неприятно защемило от ещё не отпустившего меня ощущения ужаса, и поддерживать с кем-то хоть какой-то контакт для меня было невыносимо сложно. Лиза окинула меня взглядом с ног до головы, будто изучая, раз за разом останавливаясь то на дрожащих коленях, то на залитых краснотой щеках. Она хотела меня утешить, потому махнула рукой, приглашая меня ближе к себе. Я вмиг оказался рядом, опустился на стул, который несколько мгновений назад занимал Брайан, о чём-то разговаривая с Лизой. Девушка внимательно посмотрела мне в глаза и тут же разглядела, как сильно они начинали блестеть от слёз. Лиза пригладила взъерошенные пряди на моей голове, провела по горящим щекам кончиками больших пальцев и тихонько зашептала. Она старалась меня успокоить, подбирая любые темы, чтобы меня отвлечь, но я только расплакался, стыдливо отведя взгляд и желая как можно быстрее спрятаться. Как-то и такое случилось… Как-то я настолько сильно испугался скорого часа, когда вернусь спустя время домой, в лапы отчима, что в истерике метался по комнате, не зная, куда деться. Билл еле вытащил меня из шкафа…

— Тебе, наверное, страшно ещё и потому, что ты почти не видишь ничего из того, что для тебя делаем мы все, — Лиза указала рукой на экран своего ноутбука, и всего через пару кликов мышкой моим глазам открылись множество окон, держащих в себе уйму всего. — Я давно хотела чем-нибудь с тобой поделиться, но всё никак не выпадало случая. Можешь прочитать абсолютно всё, открыть для себя много нового. Надеюсь, это поможет тебе убедиться, что твой отчим уже одной ногой за решёткой. Есть даже кое-что, что я хотела бы тебе поведать обязательно. Дойдём до этого в конце.

Поначалу я беспорядочно бегал глазами по экрану, не зная, с чего мне стоит начать. Строки даже расплывались, превращаясь в кашу, и я толком не мог вникнуть в текст документа. Лиза собрала столько информации о Клиффе, что голова кругом шла. В основном всё отгоняло любые обвинения в сторону мужчины, но были и иные моменты. Например, когда Клиффу было около двадцати лет, он неоднократно попадался на краже и даже успел получить срок за крупный грабёж. После мой взгляд наткнулся на папку, которую мне явно не стоило открывать. По крайней мере, это не принесло мне ничего кроме ужаса. Лиза отвлеклась на что-то, потому ноутбук оказался полностью в моих руках. Только я начал читать первые строки, как меня привлекли звуки шагов сзади. Я обернулся, взглянул в сторону лестницы, спускающейся с верхних комнат. Эбби, сестра Брайана, поправляя светлые распущенные волосы, быстро сбегала по ступенькам, стуча каблуками туфель. Девушка бросила в мою стороны взгляд и тут же отвернулась. Она чего-то очень сильно смутилась, щёки махом вспыхнули алым. Эбби поспешила скрыться из виду, а прежде чем спуститься на первый этаж, снова взглянула на меня. Ярко накрашенные губы дёрнулись, как дёргаются от накатывающих слёз. Я проводил Эбби непонимающим взглядом и всё не мог выбросить из головы образ огорчённой и даже напуганной девушки. Что же такое во мне её так встревожило?

— Она всё знает, — меня окликнул голос Лизы, и от сказанных женщиной слов меня прошиб озноб. — Ну, я работаю у Брайана дома, общаюсь с ним и своими знакомыми вслух. А Эбби — такая же хозяйка здесь, как и её брат. Однажды она услышала обо всём, долго говорила об этом с Брайаном. А после помрачнела. Заметил, например, как изменился её внешний вид? Эбби серьёзно переживает за тебя...

Я только кивнул, ошарашено смотря перед собой. Мгновениями спустя в доме поднялся шум, перебивая поток моих мыслей. «Все всё знают обо мне…» Взбегая по лестнице на этаж, близнецы громко что-то говорили Брайану, ведущему их к Лизе. Мне пришлось ненадолго отвлечься, как раз и для того, чтобы увидеть перед собой принесённый Биллом стакан с водой. В комнату ввалились Мейбл и Диппер, спешно о чём-то говоря Лизе и очень торопясь ей что-то передать. Я краем глаза разглядел некоторые вещи сквозь прозрачные стенки пакетов, и понял, что близнецы вернулись из моего дома. Я передал им ключи тем же вечером, когда о них была заведена речь, и эти два дня были потрачены ребятами на то, чтобы попасть в мою комнату и отыскать там как можно больше улик, указавших бы на то, что Клифф действительно совершил преступление. Сквозь один из пакетов я разглядел верёвку, сквозь другой — белую простынь. Всё снова пронеслось перед глазами — сильные руки, держащие меня словно в тисках, улыбка…

— Вилл? — голос Билла показался мне громом, похожим на тот, что сейчас громыхает за окном. Я даже невольно вздрогнул, ведь Билл окликнул меня слишком неожиданно. — Тебе уже немного лучше?

Я кивнул, взяв в свою руку ладонь Билла. Да, действительно, как бы мне ни было до сих пор страшно, я начинал чувствовать себя немного спокойнее. Поднявшийся внезапно шум заставил мою голову разболеться, что даже перед глазами чуть не помутнело. Билл, заметив это, позвал меня за собой в другую комнату. Пока стоит побыть немного в стороне, чтобы не мешаться ненароком. Шум оставался вдалеке с каждым шагом, а после и вовсе смолк, стоило двери на балкон прикрыться за нашими спинами. Свежий воздух вторгся в лёгкие резким порывом, стоило мне сделать самый крошечный вдох, и перед глазами от тянущего чувства в груди запрыгали искорки. За стеклом сверкнула молния, искажённая не только в собственных изгибах, но и будучи преломлённой в сотнях тысяч дождевых капель. Молнии блестели на фоне сизо-серебристых облаков всё чаще, гроза расходилась не на шутку. Ветер гнул деревья, такой беспорядок устраивая на улице, что соваться туда не было ни капли желания. Взгляд Билла от меня ни на секунду не отрывался, мой брат даже почти не моргал. Я перевёл свой взгляд на него и вдруг вздрогнул. Хотя, к такому выражению лица Билла я уже давно мог бы привыкнуть, вот только сейчас оно мне показалось в сто раз мрачнее обычного. Кожа в свете грозы стала мертвецки бледной, губы серо-бурыми и сильно потрескавшимися, а глаза впали, окружились тёмными синяками и стали похожи на два насыщенных алых озера от выступивших капилляров. Билл решил прервать сложившуюся неловкость и забегал глазами из стороны в сторону, стараясь перевести тему.

— После колеса обозрения мне часто на высоте начинает казаться, что я куда-то движусь, — губы Билла изогнулись в лёгкой улыбке.

— И ты всё ещё боишься высоты?

— Немного. По крайней мере, тогда, когда нахожусь в подвижной кабинке колеса.

Билл взглянул на меня опять спустя секунды, и теперь он выглядел намного бодрее. Молнии прыгали в глазах Билла, отражаясь в них, как в зеркалах. В них же перекатывались с боку на бок облака, ворчливо и недовольно фыркая. Я снова отвёл взгляд, между нами с братом повисла тягучая вязкая тишина, от которой, кажется, заложит прямо сейчас уши. Приятное настроение долго не продлилось — Билл снова побелел, и на сей раз он очень сильно злился. Брови изогнулись, когда Билл нахмурился, а белые зубы прикусили и без того сильно пострадавшие губы.

— Эти кошмары тебя начинают ломать, — выдохнул Билл и, будто по старой привычке, его ладони опустились к карманам. От этого действия мой брат тут же отпрянул, сильно занервничав. — А когда ты вернёшься домой, и Клифф хоть пальцем тебя коснётся, от тебя вряд ли что-то останется. Я не хочу тебя опускать.

— Но я боюсь, что Клифф что-то заподозрит… — неуверенно и совсем тихо пробормотал я. — Только попытайся я как-то отмазаться от поездки домой, пусть даже в самых убедительных чертах, я выдам свою ложь самыми разнообразными способами. Клифф всё поймёт, и тогда…

— Твой отчим просто запугал тебя, — Билл подошёл совсем вплотную, приобнял меня за плечи. Я же уложил голову на его плечо. Сразу меня прошибли тепло и забота, а учащённый стук сердца моего брата заставил меня покрыться мурашками. — Мне не верится, что все его угрозы в твою сторону он посмеет осуществить. Хотя бы зачем ему труп? — я зажмурился, и Билл тут же поспешил продолжить. — Я имею в виду то, что Клифф просто не посмеет тебя убить хотя бы из-за ответственности.

— Я понимаю, Билл, но рисковать не хочу. Даже если я из кожи вон буду лезть в попытках скрыть наше расследование, то всё равно либо проболтаюсь, либо своим поведением сдам абсолютно всё.

— Но неужели ты хочешь, чтобы он опять тебя-…

Я выпутался из объятий брата и отошёл немного в сторону. Нет, я не смогу остаться у Билла… Тучи, будто в унисон нашему с братом настроению, сгустились ещё сильнее, и стало в разы темнее. На городок будто опустились сумерки.

— Вилл, — чувствуя моё напряжение, Билл не касался меня. Его руки нависли над моими плечами и не опускались ниже, будто касаясь иголок на них. — Я же с тобой, не смотря ни на что… Ты всегда можешь на меня положиться. Всё, что наверняка крутится сейчас в твоей голове: любые способы расправы с тобой, злость твоего отчима на тебя — это только твой страх. И я защищу тебя от него.

— Не надо, — покачал я головой, смотря на осторожно коснувшуюся моей ладони руку Билла. — Пусть всё пойдёт своим чередом — я уеду домой, а вы здесь закончите дело, — я в ответ сцепил наши с Биллом ладони в замок. — И, может, лучше больше не будем поднимать эту тему?

— Я предположить не могу, что крутится в твоей голове, — Билл отчаянно выдохнул. — И я очень боюсь за тебя… Ты только будь осторожнее, хорошо?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно понимаешь, что, — Билл зажмурился, отчуждённо пробормотав мне это. Я заметил, как покраснели его щёки.

Я понял, что…

— Но я слишком слаб, чтобы ему сопротивляться — сколько ему лет, а сколько мне.

— Нет, ты не прав, — Билл говорил это сквозь ком в горле. — Ты сильный… ты очень сильный. Я не представляю, кто ещё оставался бы в здравом уме после всего этого кошмара. Подумать только, сколько всего на тебя обрушилось!

— Я, и в здравом-то уме? Билл, я на своего одноклассника с ножницами набросился только вчера! Я начал психолога посещать, потому что уже не могу выносить этой нервотрёпки! И ты говоришь, что я остаюсь в здравом уме?!

Билл, похоже, не находил слов. Я обернулся к нему и заглянул в сухие бесцветные глаза брата. Сердце в груди сжалось до кошмарно малых размеров… Своими страхами я извожу не только себя, но и самого близкого себе человека. Нет сил больше жевать эту тему, пора с этим вообще заканчивать.

— Хорошо, — я тихо всхлипнул, уткнувшись Биллу в плечо лицом. Ещё секунда, и я опять заплачу. — Я постараюсь выложить все свои силы и не отдаться Клиффу просто так. Только у меня это получится, если ты здесь будешь верить в меня…

— Буду, уж не сомневайся. Но я надеялся, что ты всё-таки согласишься дома остаться, — Билл расстроено ответил мне.

— Прости, но ведь есть вещь, которая сильнее меня и вообще всего на свете. И из-за этой вещи я еду крышей, дрожу и медленно распадаюсь на крупицы бытия.

— Твой страх, — будто читая мои мысли, продолжил Билл, как бы тяжело ему ни было это сказать.

Мы простояли так, под стеклом балкона и грозой, довольно долгое время, пока не случилась вещь, заставившая меня расплакаться наконец в грудь Биллу, не сдерживаясь и сквозь смех. В абсолютной тишине к нам подкралась Мейбл и крепко обняла нас. Я чуть не упал на подкашивающихся ногах, и крепче вцепился в плечи брата. Мейбл же громко смеялась и старалась нас растормошить, не смотря на возражения Билла и его довольно грубый голос, гнавший девушку куда подальше. На глазах девушки блестели слёзы — понятия не имею, как она подкралась к нам, но она слышала всё, о чём мы говорили. В воздух поднялась ругань, Билл был недоволен вмешательством Мейбл и боялся, что она только сильнее разожжёт своими речами моё напряжения. И тогда я мог бы взорваться совсем. Можно было предположить, что зарождался скандал… В конце концов, получилось так, что Мейбл отпихнула Билла в сторону плечом, обхватив моё лицо ладонями и широко улыбнувшись. На щеках Мейбл красовался румянец, девушка была просто перевозбуждена своими мыслями, которыми спешила поделиться. Постепенно от простых утешений, даже немного банальных, Мейбл приступила к фактам. Так я узнал, что в лаборатории знакомый Лизы проведёт все нужные исследования, и результаты этих исследований позволят обвинить моего отчима. Очень многие факты, в частности, сильно связанные, что довольно необычно, с нераскрытым делом Лизы, указывают на то, что Клифф вполне может быть виновен. Я слушал это, и мне становилось немного спокойнее. Наши с Биллом руки всё ещё были сцеплены, и Билл не пытался их разъединить. Пока Мейбл оживлённо бормотала всё подряд, потихоньку побеждая мой страх, на улице сильнее становилась гроза. И её я уже переставал ощущать… Несколько минут назад гром и молнии были для меня олицетворением моего страха, а сейчас стали лишь фоном, ни капли не угрожающим мне. Лишь спустя время я почувствовал, как по моим щекам бежит одинокая холодная слеза. Мейбл засмеялась, склонив голову набок и прищурив большие карие глаза, удивляясь моей реакции. Я же упал в грудь к Биллу и расплакался от переполнивших меня самых разных эмоций.

[• | •]

Я отчуждённо смотрел в сторону, расслабленно откинувшись на спинку стула, на котором сидел. До моего уха смутно доносился голос директора школы, к которому был вызван на ковёр мой брат и я вместе с ним. Этот день выглядел намного лучше. Начался с яркого тёплого солнца, лучи которого падали в каждую комнату нашей квартиры и заряжало нужной энергией уже с самого утра. И в целом день продолжился прекрасно. Вот только незадача — звонок от мистера Брауна с серьёзным вопросом. Напротив меня, по правую сторону от пожилого мужчины, возмущённо голосила на весь этаж женщина лет сорока, высокая и довольно худощавая. Сожжённые краской чёрные волосы спадали по её плечам вниз женщина неоднократно отбрасывала назад, на эмоциях только тряся коротко головой. Её сын, Грэм, как и мой Вилл, находился сейчас в коридоре, за дверями кабинета директора. Я ожидал чего-то подобного рано или поздно и ожидал услышать что угодно из уст женщины, но о такой откровенной лжи я не мог предполагать. Хотелось заткнуть эту истеричку одним ударом кулака по столу и рассказать ей, каков её сын на самом деле. Вероятно, в глазах этой заботливой мамаши Грэм — настоящий ангел. Но за её спиной вытворяет немыслимые гадости.

— Мне в тот день поступил звонок из больницы, в которую попал мой сын. Я мигом сорвалась с рабочего места, со всех ног поспешила к Грэму. И Вы сами видели то, что этот ненормальный сделал с ним. Этот мальчишка чуть не убил моего сына, и за это он должен быть наказан. Просто обязан, слышите меня, мистер Браун?

Мужчина только разводил руками, пытаясь вставить хоть слово в поток обвинений.

— Извините меня, миссис Тёрнер, но вся школа наслышана о подвигах Вашего сына. Грэм просто невыносим — его хулиганств уже всем достаточно, просто по горло. Он в последнее время вышел из-под контроля — хамит, нарушает всё больше правил, а его успеваемость рухнула ниже некуда.

— Это всё злые языки, — не унималась женщина. Пока что я был вынужден просто выслушивать наглое враньё. — Раз уж на то пошло, и школа не собирается решать это конфликт на корню, то я обращусь в полицию.

— Ну зачем же полиция?! — вступился в очередной раз мистер Браун, заметив к тому же, что я разъярённо заскрежетал зубами. — Конечно же, мы можем всё решить прямо сейчас, пока конфликт и вправду не вышел за пределы школы. Просто я хочу донести до Вас, что Ваш сын — вовсе не ангел. Может быть, главный агрессор в истории именно он?

— Да что Вы такое говорите! — возмутилась женщина, что аж покраснела. — Мой Грэм — прелестный ученик, имеет огромные успехи в самых разных сферах, а особенно — в спорте. Ни один из его тренеров ещё не жаловался на моего сына и отзывался о нём как об исключительно дисциплинированном и воспитанном человеке. Он — жертва! И я требую его защиты.

— Можно найти свидетелей, которые подтвердят, что Ваши слова о Грэме — исключительно ошибочны, — наконец смог вставить своё слово я. — Таких немало по всей школе.

— Ищите, кого хотите — я не отступлюсь, даже если окажется, что мой сын здесь является главной занозой. Это никому не даёт права набрасываться на него с колющими или режущими предметами.

Женщина снова начала доказывать всем, что они с Грэмом — несчастные жертвы насилия, и что моего Вилла вообще стоит изолировать от общества. Я не мог больше вынести этого… Я хлопнул ладонью по столу, вскочив со своего места. Мать Грэма замолчала, смотря в упор на меня. В кабинете повисла гробовая тишина… Мистер Браун попытался усадить меня обратно, и я поспешил успокоить мужчину, что ничего противоправного я сейчас совершать не собираюсь и просто поговорю с миссис Тёрнер.

— Да, моему брату никто не давал права размахивать ножницами. Да, моему брату никто не давал права наносить вред здоровью Вашего сына. Но и Грэму никто не давал права глумиться над людьми, слабее его эмоционально и физически. Мало ли тех, над кем он издевается — в этот список вошёл не только мой Вилл, но и многие другие дети. Например, я видел, как Грэм совсем недавно грешил воровством у младших карманных денег. Грэм поступает, как самый настоящий-…

— Попрошу, Билл, не выражаться в моём кабинете, — мистер Браун принял попытки поумерить мой пыл.

— Конечно, — я зажмурился и покачал головой.

— Нет никаких доказательств, что Грэм кому-то вредил, — женщина улучила момент перебить меня. — Вы так много говорите про моего сына, мистер Сайфер, что я просто обязана запросить доказательств.

— Не нужно никаких доказательств. Мои слова — простая истина.

Наш спор прервал стук в дверь. Мистер Браун попросил нас с миссис Тёрнер присесть и пригласил гостя в свой кабинет. Внутрь заглянул юноша, с которым мне ранее не довелось пересечься в школе. Он убрал назад растрепавшиеся светлые пряди, подошёл ближе к директору. За ним в комнату зашла уже знакомая мне девушка — Эбби, являющаяся бывшей подругой Грэма.

— Я прошу прощения, но я случайно подслушал разговор в Вашем кабинете, мистер Браун. У меня есть кое-что, чем бы я хотел поделиться, и очевидцем чего мне довелось недавно стать.

— Это очень срочно, молодой человек? — мужчина был ещё занят нашим с миссис Тёрнер конфликтом, потому опасался отвлечься.

— Да, очень, — вмешалась Эбби. — И это имеет отношение к Виллу Сайферу и Грэму Тёрнеру.

Мистер Браун охотно кивнул, соглашаясь выслушать своего ученика.

[•]

— Выходит, всё разрешилось само собой?

— Да, — кивнул я, не отпуская руки Вилла. — Ты мне не рассказывал про этого парня. Кто он? Он твой новый друг?

— Я даже и не знаю его толком, — расстроено выдохнул Вилл. — Надо же, как неловко — этот юноша второй раз спасает меня, а я даже не могу его поблагодарить и не знаю его имени.

После того, как в разговор с мистером Брауном вступил тот юноша вместе с Эбби, всё разрешилось очень быстро. Как близкие Грэму люди, эти ребята многое знали о нём и смогли это самое многое рассказать директору школы. Лицо миссис Тёрнер нужно было видеть! Женщину повергли в шок слова блондина о её сынишке, которого на некоторыми мгновениями ранее лелеяла и выгораживала. Она многое, оказывается, не знала о Грэме. Хоть и казалось, что миссис Тёрнер ещё не до конца убеждена, можно было смело поверить в то, что больше мы к этой теме не вернёмся. Выводом мистера Брауна стало такое решение: скандал ни в коем случае не должен быть раздут, иначе ведь станет известно, что Грэм довёл до нервного срыва своего одноклассника. Этого ни мальчишке, ни его мамаше не нужно, потому пусть лучше дома Грэму проведут воспитательную беседу и как следует поработают над его мировоззрением. Проблемы с психикой Вилла так же остаются нашими с ним и с его психологом. Мной с заботливой мамаши было взято обещание, что её сын больше не притронется к Виллу и не попытается оскорбить его словами. Несмотря на это, конечно, остался неприятный осадок на душе. Особенно безрадостно выглядел Вилл, хотя, кажется, одну его проблему мы смогли уже устранить. Что-то другое глодало моего брата.

Мы с Виллом шли по тротуару домой, наслаждаясь погодой. Весна наконец снова вступила в свои законные права и приказало солнцу палить, согревая замёрзшую в зиму землю, а зелени — оплетать всё вокруг, награждая жизнью каждый уголок. Под тёплыми лучиками и трепетным лёгким ветерком можно было и пройти пешком пару кварталов. Вилл не отпускал моей руки, а я не отнимал её. Сцепленные ладони будто были нашей с ним внутренней связью. А ведь и правда — зачастую совпадает наше с ним настроение, совпадают наши мысли, совпадают действия. Вот только сейчас что-то поломалось в этом механизме, и пока я радовался маленькой победе, Вилл чем-то был встревожен.

— Вилл, — я начал совсем тихо, даже удивительно то, что Вилл меня расслышал. — Что-то случилось?

— Нет-нет, что ты, — отмахнулся мой братец. Вот только довольно неубедительно. — Н-ничего не случилось.

— Но я же вижу, что это не так, — мне хотелось докопаться до истины, и потому аккуратно продолжил.

— Билл, — тихо вздохнул брат, опустив глаза вниз. — Почему ты так любишь до всего докапываться?

— Я не хотел тебя обидеть. Прости, если так вышло.

— Нет… Ты меня не обидел — просто из колеи выбил своим вопросом.

— Значит, точно что-то случилось.

— Билл… — вымученно простонал Вилл, смотря на меня всё же с лёгкой улыбкой. — Ладно, расскажу. Однажды уже от того, что я всё рассказал, мне стало легче, ведь так? — я осторожно кивнул. — Просто вчера я прочитал кое-что в ноутбуке Лизы — она разрешила мне почитать собранный ею материал. Я нашёл одну папку, обозначенную, как очень важную. Почитав немного из неё, я понял, что это совсем другое дело. Я тогда захотел закрыть эти документы, ведь они не несли мне ничего важного — это всё не связано с моим делом, я не хотел запутаться. Вот только я увидел фотографии в нём… Сейчас, всего секунду! — Вилл вытащил из кармана телефон, быстро откопал среди фотографий одну. — Только посмотри — этот мужчина очень похож на Клиффа!

Я послушно принял телефон из рук Вилла и взглянул на фото. На нём были изображены два человека, находящиеся в зале суда. Один из них — преступник, к которому Вилл и привлёк моё внимание. После братец показал мне другое фото, сохранённое им специально для меня. Фото его отчима. И, о Господи, они действительно были похожи, как две капли воды!

— Я поговорил немного с Лизой, — продолжил Вилл. — Она рассказала мне, что моё дело и её нераскрытое дело связаны напрямую. Она подозревает, что связывает их один и тот же преступник. Ещё и преступления схожи-… — Вилл замер на мгновение, встав как вкопанный и остановив взгляд на чём-то перед ним.

Я взглянул туда же, куда смотрит мой брат. Мы были уже около нашего дома, всего несколько шагов оставалось до него. Я окинул взглядом весь двор, и только остановившись на одной фигуре, понял причину паники моего брата. Вилл побледнел, его колени задрожали, пальцы крепче сжали мою руку. Около подъезда стояла машина, а около неё — мужчина лет сорока с чем-то. Меня хватил удар буквально через долю секунды. Чёртов Клиффорд Блэкгвард собственной персоной!! Вилл выронил из рук телефон, сам чуть не рухнул вслед за ним на асфальт. На голубые опустевшие омуты навернулись слёзы, Вилл вот-вот впал бы в истерику.

[•]

— Я подожду тебя у машины, если ты ещё не готов. Поторопись только, хорошо?

Я смотрел в окно на Клиффорда. Похожего по внешности человека можно легко встретить среди прохожих, нельзя прямо сказать, что он преступник какой-нибудь. Обычный человек… Самый обычный. Его волосы имеют рыжеватый оттенок, кожа чуть загорелая, лицо довольно острое, широкое и прямоугольное. Мужчина выглядит крепким и сильным, довольно серьёзным и состоявшимся человеком. Как я уже сказал, такого вы можете встретить где угодно: по пути на учёбу или работу, в торговом центре, в пробке, по пути по улице. Хоть в отделе бытовой химии или магазине игрушек. Таким же по внешности может оказаться ваш сосед, ваш знакомый, ваш работодатель или учитель, ваш близкий родственник. В общем, в глубоком смысле кто угодно. А внутри его скрывается что-то страшное. Без зазрения совести он ломает неустоявшуюся психику несчастного ребёнка! Без зазрения совести совершает страшное преступление над личностью и телом беззащитного ребёнка. Неужели его ни разу не терзала вина? У него же есть сын! Неужели он не задумывался, что Вилл — такой же ребёнок, с которым нельзя так обращаться?!

Вилл трясся, сидя на диване в гостиной. Перед ним стоял его рюкзак с одеждой, которой должно хватить на небольшое количество времени. Вилл ко мне обязательно вернётся… Я презрительно выругался, отвернувшись от Клиффорда. Мне противно от одной мысли, что этот с виду добропорядочный человек вытворяет немыслимое с моим братом. Со своим пасынком, которому должен был достойно заменить отца и которого должен был воспитать, как собственного ребёнка! Вилл накрывал ладонями лицо, весь в слезах исчерпывал последние нервы. Как же я не хочу его отпускать домой… Это будет настоящая катастрофа! Как-то в одной из истерик Вилл выкрикнул в отчаянии:

«— Билл, если он заберёт меня домой… я умру! Билл, я умру тут же!»

И ведь именно это и случится! Я упал на колени рядом с Виллом, в один шаг преодолев расстояние между нами. Мои руки обхватили его ладони, крепко прижали их к моей груди. Вилл сквозь пелену слёз посмотрел на меня. Видели ли вы когда-нибудь побитого и брошенного в этом мире котёнка, появившегося на свет лишь от силы недели три назад? Они маленькие, хрупкие, а пушистая шёрстка свалялась и испачкалась в грязи. Вероятно видели хотя бы раз. Таким сейчас был Вилл — всеми побитый и несчастный. Он возвращается в свой кошмар…

— Вилл, давай я отмажу тебя, — тихо прошептал я, поднеся ладони Вилла к своим губам. — Я навру ему что-нибудь, тебе не потребуется общаться с отчимом. Я сам со всем справлюсь, Вилл, помогу тебе остаться дома! А там его уже возьмут одного, когда Лиза закончит всё. Ей же осталось всего ничего — буквально завтра полиция наведается к Клиффу!

Вилл простонал, не слушая меня. Слёзы снова захватили его… Мы услышали звонок в дверь. Вилл в этот момент выглядел так, будто уже попрощался с жизнью. Кожа приобрела белый цвет, и только щёки вспыхнули насыщенным румянцем. Когда же мы открыли дверь гостю, то на пороге увидели близнецов. Мейбл и Диппер забежали в коридор, и о чём-то наперебой заговорили. А Мейбл протянула в руки еле живому Виллу что-то.

— Мы, конечно, может, поступаем неправильно, но это способно втоптать в грязь сторону защиты в суде! — Мейбл кивнула на то, что они с братом принесли. — Да, это странно и даже аморально, но на монтаже ведь можно всё закрыть!

Я осторожно взглянул на вещицу в руках Вилла. Камера…

— Здесь камера и несколько карт, чтобы ненароком не упустить самого важного.

Меня начинала брать ярость. В моей голове складывались ужасающие вещи, и я очень боялся, что они окажутся реальными. Я смотрел то на камеру, то на близнецов и так несколько раз. И готов был разругаться в пух и прах с Мейбл.

— Немедленно признавайтесь, чья это была идея? — чуть не срываясь на крик, проговорил я. — Чья это идея?

— Моя, Билл, и не вздумай ругаться, — ответила Мейбл, нахмурившись и отвечая мне той же строгостью в голосе. — Виллу нужно только установить камеру где-нибудь, где её не заметят, и зафиксировать момент, когда… отчим навестит его. Мы же не заставляем Вилла добровольно ложиться под Клиффорда! Пусть всё пойдёт своим чередом, а камера просто сделает своё дело.

— Ну уж нет, — я уже готов был вспылить. Идеи Мейбл всегда не связаны с адекватной реальностью, но сейчас она превзошла саму себя! Я выхватил камеру из рук Вилла, что всё это время молча и не двигаясь смотрел на всученную ему вещь, и вернул её близнецам. — Заберите это и валите отсюда с такими предложениями!

— Билл, но это же будет прорыв! Против такого никто ничего не сможет сказать, даже самый лучший адвокат!

— Ладно, раз тебя мораль в отношении Вилла не берёт, пойду другим путём… Ты предлагаешь использовать как вещдок порнуху? — я мог и не сдержать себя в руках.

Вилл вдруг сделал то, чего я меньше всего ожидал. Он просто выхватил из рук Мейбл камеру и убежал в гостиную. А прежде чем я успел что-то сделать, Мейбл и Диппер удалились из квартиры, прикрыв за собой дверь. Я остался стоять в полумраке коридора с опущенными вниз руками и бардаком в голове. Господи, дай мне сил…

— Зачем ты согласился на это, Вилл? Я думал, ты будешь немного мудрее Мейбл!

— Наверное, я просто отчаялся, — Вилл произнёс это настолько безучастно и горько, что всё возмущение и вся ярость во мне тут же угомонились. Я упал на диван, рядом со своим братом, и взглянул в его пустые глаза. — В конце концов, Мейбл права — я же не сам потащу его в постель, а просто запишу то, что случится само собой.

— Сопротивляйся лучше: толкайся, дерись, бей, кусайся и царапайся — да всё, что угодно делай, чтобы не позволить ему тебя совсем под себя подмять, — это всё, что я смог произнести, прежде чем подавиться всхлипом.

Снаружи зазвучал сигнал, призывающий нас поторопиться. Впереди дни, кошмарнее которых давно не было в нашей с Виллом жизни. После них всё изменится. Ничто не останется прежним, все вещи, которые мы ранее знали, обернутся для нас двоих иной стороной. Тьма окутает всё вокруг, прежде чем свет обрушится кроваво-солнечным дождём на ниши плечи, взращивая из лопаток крылья каждой своей каплей.

Чтоб потухли огни, а в Аду, кроме трупов детей, тебе ярко слепили б все ужасы тьмы!
Ты больше не доберёшься до плоти…*