Вилл даже не успел никак среагировать на то, что из-под его ног исчезла почва, а самого его закружили в воздухе ни с того ни с сего. Вокруг мелькали многочисленные солнечные блики на стеклянных дверцах шкафчиков и посуде; свежий прохладный ветерок, сочась в комнату сквозь приоткрытое окошко, играл тихонько с тонкой занавеской. Вилл вцепился ладонями в руки, обхватившие его поперёк груди, и попытался вырваться из объятий. Смех не прекращал слетать с его губ, а откликом ему был хриплый смех прямо над порозовевшим от смущения ушком. Нежные ласковые губы коснулись так кстати оказавшейся открытой шеи и прошлись короткой дорожкой чуть ниже, по перекату плеча, к самому плечику, но в конце расщедрившийся на ласки блондин всё равно вернулся к шее мальчика. Всё было так похоже на сон… Когда Вилл снова смог встать на ноги, то тут же развернулся лицом к Биллу и заглянул в глубь его глаз. Подавшись вперёд, мальчик намекнул, что ему мало просто касаний… Несмотря на то, что щёки вспыхнули розовым, Вилл смело отдавался в объятия, пока следы кусачих поцелуев спускались вниз по его шее, плечам, даже по груди. Вилл всхлипнул от неожиданности, когда его укусили, оставляя новый пурпурный след, ведь в этот раз по телу пробежала щекотка.

Таких ласк Вилл стеснялся обычно… Краска заливала лицо мальчика от единой мысли, что Билл так будет его целовать и прижимать к себе до хруста в позвоночнике. Фантазии о лёгких прикосновениях разгоняли по телу колко щекочущую дрожь, а стоило задуматься о чём-то ещё большем… тогда Вилл жмурился и сильно вздрагивал. Вилл всё ещё боялся такого, не любил чужих прикосновений к нему. Но вместе с тем его посещали и другие мысли — Вилл задумывался, что отношения дальше станут подразумевать и какую-то близость. Велика ли вероятность, что Билл рядом с ним заживёт монахом?! Да конечно нет… Однако, хоть Вилл и дрожал, как осиновый лист, только от одной лишь мысли о ласках, стоит сказать, что в каждом омуте водится хотя бы один чертёнок. Такой чертёнок подкидывал Виллу откровенных образов и заставлял того желать их наяву.

Билл тихонько покачивался, как в танце, прижимая к себе Вилла и уткнувшись в его шею носом. Горячее дыхание опаляло нежную бледную кожу. Билл усмехнулся, как только по всему телу Вилла пробежали мурашки, и провёл рукой по спине вниз. Ладонь остановилась на пояснице Вилла, дальше пойти Билл не отважился. Но и этого было достаточно, чтобы мальчик довольно заулыбался, почувствовав тепло объятий. Вилл до того хотел, чтобы всё только лишь продолжалось и чтобы ни в коем случае Билл его не отпустил, что прямо-таки вцепился в крепкие плечи руками, даже этого не заметив. Тонкие пальцы дрожали, губы всё размыкались, пока Вилл пытался вдохнуть полную грудь воздуха.

— Неужели это действительно происходит? — осторожно прошептал Вилл и зажмурился. Глаз он открывать не желал, опасаясь до смерти, что всё окажется сном. — Пожалуйста, Билл… скажи, что это мне не снится.

Вместо всяких слов Билл вновь поднял Вилла на руки, на этот раз взяв его одной рукой под колени, а другой прижав к себе за талию. Мир вокруг замигал, покрылся рябью, и отчётливо видны остались лишь черты лица напротив. Вилл не сразу понял, куда его несут, и лишь когда почувствовал под своей спиной простыни, тогда затрепетал. Он мигом посчитал себя мотыльком над свечёй, чьи крылья жгут, а продрогшее сердце, однако, согревают. Страх и желание в страшный ядовитый поток смешались и забурлили мерзким варевом где-то под сердцем. Оба чувства по очереди боролись за первенство в разуме Вилла, но не выигрывали ни разу, только лишь оставляя своего хозяина в горячке.

Билл аккуратно толкнул в грудь Вилла и навис над ним. Мальчик весь пылал жаром от беснующегося нынче желания, ладони его неуверенно сомкнулись на затылке Билла в замок и притянули того ещё ближе. Всё катилось лишь к одному, и уже хозяйствующие на бёдрах Вилла руки старшего были тому подтверждением. Вилл канул с головой в безумное чувство и позволил смять его губы в резком поцелуе и так же резко задрать футболку до самой шеи. Вилл, на удивление даже его самого, перестал чувствовать страх — Биллу он готов был доверить всего себя, своё тело и свою душу.

[•]

Всё прекратилось так же резко, как и началось. Вилла немного приподняли за талию, помогая улечься удобнее на смятых простынях и одеяле, но ничего не продолжилось. Вместо этого всё вокруг совсем поплыло, искривилось, и вдруг Вилл проснулся. Стоило мальчику открыть глаза, как перед ним опять предстала его комната. Рядом не было Билла, не было смятых простыней под спиной, не было мурашек от ласк. Только щёки горели адским пламенем…

Который раз сумасшедшие, просто чертовски прекрасные вещи оказывались сном… Наяву же Билл не позволял себе даже без разрешения взять Вилла за руку или обнять его — куда уж там руками под одежду забираться?! А Вилл всё больше хотел поскорее отдать всего себя этому человеку… Вилл всё больше воображал, как всё произойдёт в их первый раз, и несмотря на подкрадывающийся липкий страх, рисовал самые смелые образы. Изредка всё приводило к неприятным вещам, с которыми Вилл мог справиться только под ледяным душем — прикоснуться к себе сам он просто не мог, вспоминая, как этим игрался с ним Клиффорд. Такие неприятности мальчик пытался как можно удачнее скрыть от Билла, но иногда тот смотрел на него так, будто уже всё знал. Хотя, может, Вилл всё напридумывал себе?!

Комната вдруг показалась Виллу слишком пустой и неуютной — он проснулся один, снова в своей комнате и в своей кровати. Только Кригер внезапно появился рядом, видимо, услышав, что проснулся Вилл. Закутавшись в одеяло, мальчик вышел из комнаты, перед этим почесав пса за острым ушком и некоторое время покружившись с расшалившимся псом по комнате. Прошёл через коридор босыми ножками, в ванной на какое-то время застыл перед зеркалом. Дрожащие пальцы провели прерывистые линии по тем местам, где во сне Билл оставлял ему поцелуи и пурпурные засосы. Казалось, будто они там и оставались, просто не были видны почему-то. Совсем разыгралось воображение Вилла… Он быстро ополоснул лицо холодной водой, пытаясь избавиться от жара смущения. Нежданные последствия смелых фантазий не хотелось терпеть, руки Вилла задрожали от того уже в локтях. Когда тянущее жаркое чувство пропало, Вилл спокойно вздохнул. Он сделал несколько шагов назад и опёрся спиной о стену, всё ещё не сводя глаз со своего отражения в зеркале. Его лицо всё ещё было красным, но на этот раз больше от трения ладонями.

Уже как недели три прошло с признания обоих юношей друг другу в любви, и всё это время между ними двумя держалось напряжение. Никто не делал открытых движений и шагов в сторону чего-то очень серьёзного, и, действительно, даже за руку юноши редко держались. Билл не хотел поспешить и навредить Виллу, и даже иногда походило на то, что на нём много тяжелее сказалось изнасилование его сводного братика. А Вилл метался меж двух огней — броситься ли с головой в омут, чтобы вообще ни о чём не думать, а попробовать на вкус все прелести отношений, или же остановиться на заученных «рано», «ещё свежа травма» и « стыдно, страшно, не хочу». Последнее Вилл всё менее считал правдой — он чудом открестился от этого страха, что совершенно невозможно. Может, это вообще просто затишье перед бурей, и когда дойдёт до чего-то более серьёзного, старые знакомые панические атаки о себе напомнят? Только об этом порой Вилл и думал, сидя вот так под дверью ванной или ворочаясь в постели поздно ночью. Сегодняшний случай не стал исключением… Вот только ныне в таких моментах нет места слезам, а Вилл просто упирается пустым взглядом в выдуманную точку перед собой и не шевелится.

Сейчас конец июня. Лето разожглось буйством красок, погода благоволит всем тем, кто этой поры очень сильно ждал. Именно свежее тепло порой помогает Виллу прийти в чувство, и тот жадно ловит свежий воздух, выглянув в открытое окно. Пока же Вилл довольствуется выходными днями, Билл совершает последний рывок, корпя над итоговыми тестами и контрольными в стенах универа. Вилл знает, как его возлюбленный не выспался сегодня, ушёл, совсем не позавтракав и безо всяких сил на трудный день. Волнение вдруг захлестнуло… Вилл начал переживать за Билла, и в голову так и лезли навязчивые мысли о том, что нужно как-то его поддержать. Заодно это будет одним из тех шагов, который давно пора сделать — стать наконец-то друг другу кем-то ближе, чем сводные братья или очень хорошие друзья. Юноша точно верил, что даже маленький шажок приведёт к чему-то очень большому. Вилл кинул взор на часы, висящие на стене кухни — около девяти часов утра. Только недавно у Билла начались занятия, и Вилл вполне успевал подбодрить его. Нужно только было придумать, чем обрадовать вымотанного и обозлённого на весь этот день студента…

[•]

Сказать, что Билл совсем был недоволен происходящим — ничего не сказать. Он был разъярён, огорчён, возмущён, озлоблен, расстроен, запутан — но только не пресловутое сухое «недоволен». С холодом он оглядывал стены вокруг себя и старался отыскать в глубине черепной коробки необходимые воспоминания. Вся предыдущая ночь, по себе немыслимо затратная на подготовку к экзаменам, не могла пройти зря — всё осталось внутри головы, а не просеялось, словно сквозь крупное сито. И Билл прекрасно это знал. Вот только под утро, когда Билл совсем устал, он решился на довольно странный поступок — он смело, без задней мысли, прошёл в комнату к Виллу и застрял там надолго. Для Билла всё случившееся ещё в начале лета, это их признание друг другу и дальнейшее неприятное напряжение, значило одно — если уж он решился оставить свои чувства и на то согласился (кажется…) Вилл, то старший должен во что бы то ни стало не порушить всё к чёртовой матери. Билл ощущал свою неотложную ответственность за хрупкого мальчика, понимал, что нужно быть во всём осторожным — вдруг даже малейшее касание где-то дальше неизвестного дозволенного приведёт к катастрофе! Потому Билл медлил, не торопился с объятиями или даже поцелуями. Коснуться же стройной ножки Вилла или попытаться раздеть его Билл себе категорически запретил — упаси Господь!

Этой ночью Билл пришёл в комнату своего мальчика только лишь за тем, чтобы убедить себя — он слишком хрупкий, чтобы ты руки посмел распускать. Сладко спящий Вилл даже не замечал, как его довольно долгое время рассматривал Билл. Щёки старшего залила краснота — просто Вилл лежал слишком… откровенным образом. Обычно Билл видел его тесно сжавшимся в комочек и укрытым одеялом по самый нос. Но в этот раз Вилл лежал на спине, выгнувшись довольно сильно. Футболка на его теле задралась очень высоко, и взору Билла была открыта молочно-белая кожа Вилла. Тонкая фигурка могла бы выдать Вилла за юную девушку — природа не наградила мальчика глубокими кривыми пресса или выделяющимися мышцами. Билл опустил глаза немного ниже, тяжело сглотнул. Ноги Вилла были согнуты в коленях и немного раздвинуты в сторону — хоть и немного, но настолько, чтобы фантазия Билла смогла разыграться с полтолчка. Гладкая кожа ног не была скрыта от голодного взгляда, а короткие пижамные шортики поднялись за время сна слишком высоко, чтобы вообще походить на шорты. От греха подальше Билл решил воздержаться от разглядывания Вилла ниже пояса, хоть гладкие ножки и манили любопытного юношу к себе. Билл успел вглядеться настолько, что подметил под себя важную деталь — ноги его возлюбленного ведь действительно были гладким, взгляд не зацепил ни единого волоска на бледной коже.

Билл тряхнул головой, чтобы отвлечься от зрелищ внизу, и поднял взгляд к лицу Вилла. На аккуратном остром личике не было ни единого подозрения, что всего юношу сейчас нагло разглядывают. Ничто сон Вилла не тревожило, не давало личику скривиться в гримасе страха или даже какого-то испуга. И Билл очень надеялся, что так оно и есть и его мальчику снятся только сладкие спокойные сны. Билл только хотел спокойно выдохнуть и прогнать все ненужные мысли, как и тут нашлось, чему свести его с ума. Этой самой последней каплей среди целой тысячи подобных стал приоткрытый в спокойном дыхании ротик. Мягкие красноватые губки были разомкнуты, а с них слетали то и дело спокойные размеренные выдохи. Здравый смысл Билла забил тревогу, но старший не удержался и аккуратно, поддавшись всем своим желаниям сразу, потянулся к бледно-розовому от лёгкого румянца лицу. Билл оставил на лбу мальчика совсем невесомый поцелуй, замер на какое-то мгновение, а после спустился с поцелуем к щеке. Только потом задумался, к чему это могло привести, потому когда густые ресницы вдруг затрепетали, предвещая о том, что Вилл может проснуться, почувствовав наглые прикосновения к себе, Билл пулей вылетел из комнаты, чудом не зашумев. Он не знал, проснулся ли Вилл, почувствовал ли поцелуи и дошло ли дело до испуга.

Он и сейчас не хотел об этом знать. Билл просто вцепился пальцами в тетрадь, лежащую перед ним, и постарался сконцентрироваться как следует. Сконцентрироваться… Нужно сконцентрироваться, мать твою за ногу, а не краснеть из-за нафантазированных образов! Билл попытался себе это втолковать… Безуспешно впирался взглядом в строчки перед собой: задачи, формулы, абзацы необходимой информации, текст, текст, текст, текст… губы, которые хочется нежно смять в порыве страсти, и округлые бёдра, к которым хочется прильнуть с кусачими поцелуями.

[•]

Вилл абсолютно точно решил для себя, что Биллу перед долгими часами за контрольными, нужно будет набраться сил. Желательно съесть что-то сладкое… А ещё Билла взбодрит тот факт, что Вилл о нём заботится — кому не будет приятен знак внимания в час нагрузки?! Именно потому Вилл и отправился в ближайший магазин за необходимыми продуктами, собираясь порадовать старшего сладким десертом. Мысли и глаза разбегались, стоило Виллу задуматься о главной цели его действий — образе довольного Билла, которому его поступок, возможно, придаст хоть немножко сил. От единой фантазии об этом Вилл ощущал дрожь с головы до ног и самозабвенно мечтал. Мечты эти натурально дурманили юный разум, по силе будучи опаснее любого наркотика. Они разжигали бурю в груди Вилла, в которой только-только утихал ранее кипящий сладкий омут, и порывали на шаги. Последнее Вилл не особо хотел выполнять, опасаясь, что может с чем-то поторопиться. Но с эмоциями становилось всё сложнее и сложнее справляться…

Вилл утешал себя, что если он не успеет помочь Биллу перед экзаменами, то утешит тортиком после. Время пролетело незаметно, и пролетело его слишком много для того, чтобы юноша успел к началу занятий. Да и это было ожидаемо — Вилл хотел действительно чем-то удивить старшего, а тогда на десерт должно было уйти немало времени. Стрелка за двенадцать перемахнула, когда Вилл закончил украшение торта, отошёл немного назад и снял с себя фартук. От некоторого негодования Вилл сжал в руках платок, снятый с головы, и прерывисто выдохнул. Главным теперь было успеть добраться до университета Билла. На тарелке возвышался аккуратный, довольно высокий торт. Ровные красивые края, густо укрытые сладким сливочным кремом, Вилл ещё какое-то время рассматривал дабы не упустить обидной вмятинки или кочки. На вершине же своей торт был украшен свежими ягодами и белым шоколадом.

Вилл отрезал аккуратный ровный кусочек, положил его в пластиковый контейнер, а оставшийся торт убрал в холодильник. Погода на улице даже не думала меняться, и на небе красовалось тёплое лучистое солнышко. Воодушевлённый юноша бережно взял в руки угощение, накинув на плечи лёгкую джинсовку, и прихватил с собой Кригера, прежде чем уйти из дома. Из спины будто выросли настоящие крылья, несущие Вилла надо всей землёй. Кригер скакал рядом и пытался поймать кружащих вокруг его головы бабочек. Пёс не угомонился даже тогда, когда Вилл сделал шаг в автобус, и чуть не сбил юношу с ног. Стоило же отвлечься от разыгравшегося Кригера и почувствовать вокруг себя тишину и спокойствие, как снова, так некстати, Вилла окатила дрожь. На этот раз он вообразил даже как кинется в объятия Биллу, как заговорит с ним и увидит в глазах возлюбленного блеск. Такой блеск, таинственный и очаровывающий, всегда начинает многочисленными язычками плясать в темноте бездонного зрачка в глазах Билла, когда рядом с собой он почувствует младшего. В этом блеске соединяется всё на свете — трепет Билла перед хрупкостью мальчика, буйствующие на уровне незрелого подростка чувства, радость, огорчение чему-то внутреннему, попытка сделать шаг и сдержать себя от этого одновременно. Вилл больше всего на свете хотел увидеть этот блеск, а потом заставить высшие силы перевесить одну из сторон, которая к чему-то да приведёт.

Даже незаметно как-то Вилл добрался до пункта назначения, и вот тут-то начали подводить нервы. На трясущихся ногах юноша несмело шагал вперёд по дороге, в одной руке сжимая поводок, а в другой — лакомство. В трепете этом большую часть составляла радость, но крупицы какой-то неуверенности начали разбухать, как дрожжи. Вилл еле добрался до заветного здания и, заметив, что никого во дворе нет, присел на край широкого каменного крыльца. Кригер, кажется, перенял беспокойство хозяина, потому уже не заливисто тявкал и вился вокруг подобно лёгкой бабочке. Пёс уселся в ногах Вилла и прильнул к нему всем телом, глубокие тёмные глаза прикрыли веки. Вилл с трудом мог дождаться момента, даже пару раз подпрыгнул на месте. И, к сожалению, ожидать действительно пришлось довольно долго — из здания один за другим уходили студенты разных возрастов и настроений, но среди них всё не появлялся Билл. Юноша даже начал опасаться, что тортик через какое-то время на жаре будет уже не таким аппетитным. В панике даже начал искать прохладный тенёк где-нибудь недалеко от выхода, где просидел без опасений ни за тортик, ни за себя.

Появился Билл внезапно — Вилл опомниться не успел, как его лицо накрыли чьи-то ладони. Сначала младший почувствовал себя очень неловко и только несколько мгновений спустя узнал тепло ладоней. Вилл за время ожидания даже чуть не задремал, а ещё разглядел каждого человека во дворе, каждый уголок этого самого двора и даже увидел на дереве неподалёку крохотное птичье гнёздышко. Когда же к нему подкрались, то совсем не услышал, а руки Билла как-то умудрился запомнить дома, когда те хоть как-то его касались. Знакомый голос, только сейчас немного уставший и хриплый, встревожили звонкие колокольчики в груди Вилла, и весь он встрепенулся. Кригер радостно залаял и бросился приветствовать Билла, отчего на щеках блондина остались крупные мокрые следы от языка пса.

Вилл попытался что-то сказать, но все слова застряли в глотке, когда Билл заглянул почти в самую душу. Руки только сильнее сжали контейнер с тортиком и почему-то до сих пор не протянули его вперёд. Билл первым прервал тишину. Старший улыбнулся, заметив, что его мальчик как-то напрягся, и постарался в эту улыбку вместить как можно больше ободрения. Ладонь Билла легла ровно на затылок младшего, взъерошила уже снова отрастающие волосы и притянула взволнованного Вилла ближе.

— Ты как здесь оказался, Вилл? — вопрос, прозвучавший первым среди всяких звуков, словно сорвал какой-то клапан.

— Н-ну, я тут заметил, что ты в такой важный день ушёл, совсем не поев и не набравшись никаких сил. Я сразу почувствовал, как сильно хочу что-то сделать для тебя… в-вот и…

Вилл неловко отвёл взгляд и принялся открывать контейнер. Он очень надеялся, что жара не успела никак коснуться торта, и что сам он не выронит лакомство из трясущихся рук. Наконец Вилл протянул возлюбленному угощение и с огромной надеждой в глазах взглянул на него.

— Д-думаю, тебе понравится… так ведь — тебе понравилось? Я пробовал — получилось вкусно, и дома тебя ждёт ещё целый торт.

Вилл даже опомниться не успел, как события сна начали воплощаться в жизнь. Сначала из его рук пропала посуда, которую Билл отставил на крыльцо рядом с ними двумя, а потом подхватил Вилла на руки. Под вскрик и шумный смех мальчика закружило в воздухе, и от прилива эмоций в этот момент начало перехватывать дыхание. Вилл то вскрикивал раз за разом, не отрываясь от льдисто-голубых глаз, по-настоящему пылающих тем загадочным огнём, то затихал и почти не дышал. Руки намертво вцепились в сильные плечи, веки сами собой смыкались, а ресницы трепетали. Весь мир вдруг перестал существовать — он слился в бесформенные пятна, а те закружились дьявольским вихрем. Не осталось ни звуков, ни запахов, ни ясных образов — только тепло.

Когда же всё снова вернуло себе прежний облик, а Виллу хоть немного удалось восстановить дыхание, в воздух снова взмыл смех. Вилл сам бросился в руки возлюбленному, в объятиях пара слилась точно воедино. Опомнились оба юношей только тогда, когда услышали чавканье за спиной. Вилл ошарашено вытаращился на воришку и было хотел отругать его, только Билл засмеялся сам и утянул за собой юношу. Кригер безнаказанно уплетал за обе щеки тортик, который оставили без присмотра всего на пару секунд.

Очень много времени пара провела в ближайшем парке, решив перед возвращением домой прогуляться. Тогда-то Билл и задал вопрос, выбивший из колеи Вилла до самой ночи.

— Вилл, — совсем тихим почему-то его голос был вначале, что придало какую-то слишком особую атмосферу разговору. Вилл поднял на Билла полный внимания взгляд. — Если бы я предложил сейчас куда-то уехать… ты бы согласился?

— Возможно… А что, нам нужно уезжать? Что-то плохое происходит? — Вилл слегка насторожился.

— Нет-нет, что ты, всё в порядке! Это просто вопрос…

— Ну, да, я даже как-то в этом не сомневаюсь, — пожал плечами Вилл. — Куда бы мы с тобой ни попали, рядом с тобой я буду чувствовать себя хорошо. И насчёт этого я абсолютно уверен…

Они перекинулись взглядами и почему-то, зардевшись, синхронно отвернулись. В какой-то момент всё внутри с особой силой вспыхивало, и тогда не получалось остановиться на чём-то одном — метания и волнение становились близкими подругами обоим юношам. Билл продолжил:

— Я уверен, что тебе моё предложение понравится… Давай поедем домой?

— Домой? — Вилл переспросил, не до конца понимая, что имеет в виду Билл.

— Я имею в виду не тот дом, где мы живём сейчас… А тот, в котором мы оба с тобой жили совсем детьми. Я говорю о Гравити Фолз.

Стоило Биллу сказать эти слова, как всё внутри Вилла начало сходить с ума. Всё рвалось, шипело, горело, искрило, излечивалось моментально — и по второму кругу. Вилл растерялся, испугался, обрадовался, опечалился, готов был вскричать от радости, замолк безо всяких сил — всё одновременно и с ужасной скоростью. На лбу мальчика выступил пот, и тот бы рухнул без сил на землю, если бы Билл не усадил его на ближайшую скамейку и не попытался бы привести в чувство. На Вилла как будто напал приступ горячки, что сдавил горло и пытается всего выжечь. Билл пытался дозваться до затуманенного разума мальчика, но тот его почти не слышал.

— Вилл? Вилл! Ну же, откликнись… — Билл не на шутку встревожился, увидев, как его мальчик весь оцепенел. — Тебе плохо? Тебе нехорошо, да? Ты можешь говорить?! Скажи как-нибудь, как мне тебе помочь…

— В-всё-… всё хорошо… — отмахнулся Вилл, когда из ниоткуда взялся прохладный поток ветра и юноше удалось прийти в себя. — К-как ты сказал — поедем в Гравити?

— Да-да, именно так, — закивал Билл, всё не отстраняясь от Вилла ни на шаг. — Ты согласен?

— Да Господи, ты спрашиваешь?! Как я могу быть не согласен вернуться в свой родной дом! Я так истосковался по этому месту, что сил нет… А когда мы можем поехать?

— Да хоть завтра! — усмехнувшись, фыркнул Билл, когда Вилл прижался к нему изо всех сил.

— Да, завтра… Можем завтра? Самым первым рейсом! Рано-рано утром!

— Можем, конечно можем, — Билл оставил на макушке трясущегося от чувств Вилла поцелуй, пытался успокоить, словно маленького ребёнка. Вилл сейчас действительно походил на маленького ребёнка — совсем себя не контролировал, вот-вот мог совсем расплакаться. — Но только надо успеть купить билеты и собрать вещи… И уже завтра мы будем в нашем доме.

[•]

Вечер был полностью занят сборами… Чемоданы, очень долгое время проведшие, пылясь в шкафу, постепенно заполнялись вещами. Обоих юношей переполняло какое-то слишком странное чувство — даже человек, который отправляется в место мечты своих последних лет сорока не испытывает подобной тревоги. Складывалось такое ощущение, что в их тела возвращается жизненно важный орган или вживляется что-то ранее неизведанное, но приводящее любого человека на Земле в неземной экстаз. Рядом сновал без устали Кригер — казалось, и ему не чуждо это странное чувство. Пёс то вился в ногах и заставлял Вилла раз за разом об него спотыкаться, то пытался выманить с дивана на пол Ратте. Трудностью будет перевезти с собой в автобусе животных, особенно — крупную овчарку. Приходилось уповать на случай и надеяться, что каким-то образом беспокойного пса Кригера пустят в салон автобуса и не придётся искать ему пристанище на два месяца.

Поначалу можно предположить, что идея уехать в Гравити Фолз пришла к Биллу спонтанно. В принципе, здесь есть доля правды, но хранилась эта идея в голове юноши на протяжении последней недели. Как раз тогда Билл обратился с вопросом к Элис, а та любезно одолжила ему деньги на билет и на первое время в пустом доме, который явно за долгие годы пришёл в запустенье. Билл хотел, чтобы Вилл как можно скорее пришёл в себя после перенесённой травмы, а где это ещё как никак лучше удастся, нежели в родном для него месте. Уже позже Билл дожидался окончания учёбы, чтобы наконец воплотить задуманное в жизнь. Всё нарастала и нарастала тревога, невероятно сильным было желание скорее всё бросить и уехать. И Билл верил, что Вилл одобрит его ощущения насчёт этого. Что, в конечном итоге, и случилось, вот только, ко всему прочему, Вилл встревожился…

Когда Билл вошёл в комнату младшего, то застал довольно напрягающую картину. Вилл лежал на полу, сжав в руках, видимо, первую попавшуюся из валяющихся вокруг тряпок. Он сильно нервничал и пустым взглядом буравил потолок над собой. Рядом лежал наполовину полный вещами чемодан, с которым Вилл сюда приехал ещё той осенью. На лице Вилла не было ни единой мысли и одновременно целая буря эмоций. Не было толком понятно, что происходит у него на душе, но ясно было одно — юноша пребывал в некотором шоке, от которого, как ни старался, а отойти до конца не мог. Вполне нормальным сейчас было бы, если бы мальчика трясло в лихорадке, а из горла вырывался душераздирающий вопль, вот только это всё, похоже, сконцентрировалось в крохотную точку внутри Вилла, что делало ему только хуже. Всё походило на какое-то сумасшествие… Вилл долго не замечал старшего, так и не сводя глаз с воображаемой точки, а когда наконец обернулся к Биллу, то, кажется, его что-то подтолкнуло к краю. Глазки заблестели, реснички затрепетали. Теперь воображаемая точка сместилась с белого потолка на фигуру Билла.

— Билл, — юноша прошептал это до того тихо — не было похоже, что какой-то звук вообще был произнёсен. Взгляд Вилла приобрёл блеск хоть каких-то эмоций, щёки подёрнул лёгкий румянец. — Скажи, пожалуйста, что всё это не сон…

Билл в волнении нахмурил брови, сердце его забилось в стократ быстрее. Он осторожно протянул к Виллу руки и заставил его подняться с пола. Попытки же привести мальчика хоть в какое-то адекватное состояние обернулись крахом, и всё стало даже только хуже. Вот-вот из лазурных глаз хлынули бы слёзы.

— Ну, конечно, — голос Билла перед непонятным состоянием Вилла дрогнул, затих, а потом стал как будто крепче. — Конечно же это всё не сон! Завтра мы на первом же автобусе уезжаем в Гравити, а там начнётся совсем новая наша жизнь. Я тебе это обещаю… Через все тревоги и нервы, через страхи и неприятности мы пройдём безо всяких трудностей. Я нас через них проведу… Ну же, что с тобой стряслось такое?! Не надо плакать… Вилл, не нужно сейчас нервничать. Постарайся успокоиться, дыши глубже — ты вообще меня слышишь?!

Вилл как очнулся, когда его легонько встряхнули за плечи — взгляд совсем прояснился, лицо приобрело здоровый цвет, слёзы в уголках глаз высохли. Билл обхватил ладонями лицо мальчика, прижался к его лбу своим и решился действовать так, как твердили ему чувства. Сквозь тонкую трещинку, которую Билл пробил сам, начали сочиться его чувства, должные коснуться Вилла и сработать для него как живая вода. Старший старался не позволить себе «слишком многого» и не «поскупиться на чувства» к Виллу, но чётких границ между этими двумя вещами он не мог разглядеть. Он шёл слепо на ощупь, ориентируясь только по реакциям Вилла на все его действия.

— Билл, я переживаю… А что, если это место уже стало мне чужим? Просто вообрази — столько лет я провёл вдалеке от Гравити Фолз, столько всего неприятного пережил… А если теперь Гравити не примет меня таким?

— Ох, да что ты такое говоришь, Вилл?! — Билл осторожно убрал отросшие пряди от лица Вилла, взглянул в лучистые глаза напротив. — Прекращай забивать свою голову всем этим бредом. Я, конечно, тебя понимаю — ты чувствуешь всё в разы острее, тебе не под силу сдержать все свои негативные эмоции… Но ты просто попытайся оставить в мыслях только то, что <i>ты едешь домой</i>. А я буду всегда с тобой, что бы ни случилось с тобой и что бы тебе ни потребовалось сию секунду.

Билл на свой страх и риск оставил на порозовевших щёчках тронутого теплом Вилла свой поцелуй и уже воображал, как нервы мальчика натянутся до предела и лопнут. Но Вилл тихонько хихикнул, кротко поблагодарил Билла и, стоило румянцу растечься по щекам, шее и плечам, сам решился на поцелуй. Вот только коснулся он горячих на ощупь, приятных тонких губ Билла. Казалось бы, вот-вот всё выйдет из-под какого-то воображаемого контроля и покатится к чертям собачьим… Но Вилл вдруг вспомнил про торт в холодильнике и сам всё прервал. Биллу оставалось наблюдать за тем, как снова невинный и скромный Вилл спешно выбежал из комнаты в сторону кухни. Во всём его хрупком образе не было ни крупицы былого шока или порыва к поцелуям… Мурашки пробежали по всему телу Билла, в груди зажгло и жар этот постепенно опускался всё ниже и ниже.

С завтрашнего дня жизнь сводных братьев изменится до неузнаваемости. А вот бежать на встречу этим переменам или лучше осторожно к ним подкрасться — на этот счёт их мнения, оказывается, сильно различались…