Первым делом, проснувшись рано этим утром, Билл в ванной умылся почти что ледяной водой. Этой ночью они с Виллом просидели сильно допоздна; старший с трудом мог заснуть, не выпуская из головы образ потерянного, смущённого предстоящей поездкой Вилла. Может, Билл как-то поторопился, так скоро и неожиданно предложив сразу же умчаться в Гравити Фолз? Не стоило ли как-то аккуратнее поговорить с Виллом о поездке, прежде чем обрушиться на него с предложением? Старший шумно выдохнул, когда руки свело от холода, что есть сил зажмурился. Голову будто окружили грозовые тучи, молнии из них громыхали прямо над ушами. Билл не успел как следует окунуться с головой в неприятные мысли, а все вопросы отошли немного назад — его отвлекли нежные осторожные прикосновения. Тонкие ладошки легли на его спину, аккуратно переместились на бока, и руки обвили юношу поперёк талии. Невесомые прикосновения, к слову, к обнажённой коже вызывали лёгкую щекотку, которая обращалась разрядом тока и следовала по позвоночнику вверх. Редкое дыхание лишь своими отголосками касалось спины Билла. Расстояние между двумя телами резко сократилось; Вилл прижался щекой к левой лопатке старшего и затих совсем, даже почти перестал дышать. Глаза его прикрыли чуть опухшие от слёз веки, ресницы зашлись в судорожном трепете.

Вилл всё ещё переживал, и это было более чем ощутимо. Прижимаясь к Биллу, он всё ёрзал, переминался с ноги на ногу, поднимал и снова опускал голову, прерывисто дышал. Только теперь в этом волнении было больше какого-то желания, рвения к далёкой мечте. Просто нужно было, чтобы кто-то прижал к себе в ответ и снова тихонечко прошептал на ушко:

— Да, всё верно, мы едем домой…

Билл так и поступил. Юноша выпутался из объятий, чтобы обернуться лицом к Виллу, наклонился к порозовевшему ушку. Вилл вжал голову в плечи, на губы его легла смущённая улыбка. Оба закрыли глаза, опираясь теперь только на ощущения, запахи и вкус; мир перестал существовать вновь, растворившись в кислоте чувств. Казалось, горячее дыхание коснулось только хрящика уха, но почему-то жар Вилл почувствовал сразу всем телом. Пара сцепила ладони в два замка и готова была держать так целую вечность. Шёпот искрил, словно оголенный провод, а дым от него застлал разумы влюблённых.

В коридор через окно кухни тянулся свет, отбрасываемый алым заревом рассвета; звёзды на ночном небе всё сильнее тускнели и вскоре совсем исчезли. Время близилось к пяти часам утра, и в какие-то ничтожные секунды обширного времени ключ щёлкнул в замочной скважине. Вилл внимательно проследил за тем, как закрылась дверь, как ставшая уютной и тёплой за эти десять месяцев квартира скрылась от его глаз. Перемен юноша боялся, порой до трясучки, но этот случай заставлял сердце биться в разы быстрее и гнать кровь по всему телу. По каменному полу лестничной клетки шумели колёсиками два чемодана, а рядом с юношами шагал, виляя хвостом, пёс. Крыса пищала в клеточке, которую Вилл крепко прижал к своей груди. Вилл вглядывался в быстро сменяющиеся цифры на маленьком экране, пока лифт опускался вниз — четыре, три, два… Приятный голос назвал номер этажа — первый этаж.

На улице юношей уже ждало такси до вокзала. Вилл не сводил глаз с удаляющихся домов, дорог, деревьев, а в голове его творился сущий ад. Там разразился самый настоящий пожар, во всеуничтожающий вихрь закрутились самые разные эмоции, а последние крупицы нормальности растворялись в кипящем соке желания. Вилл не мог до сих пор поверить, что возвращается домой… Перед его глазами внезапно возникли образы, пережитые юношей, когда он уезжал вместе с матерью и её новым мужчиной из Гравити Фолз. Мог ли тогда Вилл вообразить, как сложится его жизнь на новом месте, сколько раз он ещё будет переезжать и с какими трудностями столкнётся. Он стал чужим в своей семье — мать чуть не прогоняла его из дома, не заботилась и не смотрела даже в его сторону. Мальчик по нескольку лет донашивал старую одежду, не ел на протяжении десятка дней; совсем скоро настал момент, когда Вилл стал изгоем в классе. Его оскорбляли и нередко били, запугали до невозможного, и маленький беззащитный мальчик стал нуждаться в поддержке матери, которой не дожидался каждый раз — мама только злилась и называла его девчонкой и тряпкой. Потом судьба дала Виллу шанс вдохнуть полной грудью и почувствовать чью-то любовь, прежде чем его сломали до конца. Вилл с трудом принимал то, что он наконец может уехать от прошлого туда, где никогда ничего плохого с ним не случалось. И Вилл верил, что дома его травма точно пройдёт гораздо быстрее, и страх уйдёт навсегда.

С такими мыслями, окрылённому и воодушевлённому Виллу было невероятно сложно дождаться автобуса. Голос диспетчера объявлял один рейс за другим, но юноша не слышал названия их с Биллом рейса. Коленки вдруг начали дрожать, белые зубки кусали ногти и пальцы — Вилл походил на сумасшедшего. Глазки бегали из стороны в сторону, и Билл с двойственными чувствами глядел на взволнованного юношу. С одной стороны, такое его поведение уже вызывало смех, но с другой, так действительно можно сойти с ума. Билл взял мальчика за руку, притянул замершую фигуру к себе ближе и заставил уложить головку к нему на плечо. Вилл податливо прилёг на грудь Билла, прикрыл глаза, но не успокоился. Он вдруг отчаянно зашептал самые разные вопросы, роившиеся в его голове, ожидая на них ответа, и Биллу оставалось только успеть подобрать к каждому ответы. Старший будто отмахивался от густого роя пчёл, которые стремились его не закусать до смерти, а защекотать.

— А что мы будем делать сегодня? Лучше сразу заняться уборкой? Ведь дома явно стало совсем не так уютно, как было тогда… Или лучше просто отдохнуть, погрузиться в тишину и забытое тепло родного дома? Как думаешь, Билл?

— Я думаю, что слишком многому ты позволяешь занять твою очаровательную головку… Прекрати, пожалуйста, и отдохни немного от всякой ерунды.

— Я не могу… — засмеялся Вилл, уткнувшись носом в перекат плеча Билла. Отдохнуть не получалось… — Я просто не могу не думать о доме… Похоже, в тот вечер, забрав меня с собой в другой город, от меня действительно оторвали что-то важное — какой-то из сосудов оторвался от сердца и перестал питать его жизнью. А сейчас снова прирос, да такая волна от него подступила, что случилась передозировка всеми возможными чувствами.

— Вот и решение проблемы — говори что-нибудь, вообще всё, что в голову придёт. Так у тебя остаётся как можно меньше посторонних мыслей, и им не удаётся тебя волновать.

Вилл усмехнулся и решил применить совет Билла — с его губ раз за разом слетало всё больше слов, юноша поразительно талантливо цеплялся за всевозможные темы. То совсем шёпотом, то еле шевеля губами, то обращаясь ясно к Биллу Вилл говорил без умолку, и действительно, какая-то часть его души перестала трястись. Так и время пролетело не заметно…

Подходил к автобусу Вилл снова на дрожащих ногах. С возобновившимся трепетом юноша окинул взглядом открывшиеся перед ним двери, сглотнул застрявший в горле ком и не двигался с места на протяжении некоторого времени. Билл тогда пытался добиться разрешения на перевозку в автобусе пса, водитель же упирался всеми возможными способами и это утро явно невзлюбил. Вилл не решался войти внутрь, руки его тоже задрожали. В миллиметровом шаге от долгожданного момента готов ли он действительно шагнуть и оказаться дома? Вилл уверял себя, что готов, и всякие волнения, подкреплявшие выше заданный вопрос, юноша отметал в сторону. Оставалась перед ним только ярко озарённая, чистая и ровная дорога. Нужно было только сделать шаг… Один только шаг — и Вилл наконец избавится от прошлого.

— И что же ты всё ещё стоишь?

Вилл бросил ещё один взгляд на дверь, прежде чем обернулся к Биллу. Старший уже привык осторожничать с возлюбленным, потому снова коснулся его чуть заметно, аккуратно обнял мальчика поперёк талии и так же аккуратно прижал к своей груди, чтобы ни в коем случае не спугнуть. Водитель хмуро вернулся на своё место, крикнув перед этим Биллу, что если пёс устроит переполох в салоне, их вместе со всеми вещами высадят прямо посреди дороги. И пока Кригер сновал рядом, Вилл взглянул старшему в глаза и уже не мог оторваться.

— Не могу… — произнёс наконец Вилл совсем тихо.

— Как это — не можешь? — тихо усмехнулся Билл. Он обошёл младшего, взяв чемоданы, и затащил их в автобус; Кригер с радостью последовал за хозяином, виляя хвостом и поскуливая от нетерпения — уж поездки пёс очень любил. Вилл всё не двигался с места, пялясь куда-то в воображаемую точку; руки его нервно теребили рукава кофты, ни на секунду не отпускали растягивающуюся ткань. Старший протянул Виллу руку, приглашая наконец зайти уже в автобус. — Только подумай — остался один лишь шаг, мы уже сейчас отъезжаем в Гравити, домой. Только сделай его… Давай,

— Вот так, не могу и всё тут, — хмыкнул Вилл, даже отшагнув назад. В глазах его мелькали странные блики, указывавшие лишь на одно — волнение снова его хватает за горло. — Может, здесь останемся?

— Да ладно тебе, Вилл, — Билл спрыгнул со ступеньки и попытался подтолкнуть Вилла вперёд, но тот как в землю врос. — Дом — он на то и дом, чтобы к нему спешить, здесь и сейчас. В миллиметровой близости от, как я могу судить, долгожданной тобой цели ты готов остановиться?

— Н-нет… Просто что-то не даёт сделать шаг… И я не знаю, что это, но, честно говоря, оно сводит меня с ума.

Билл только покачал головой, еле заметно усмехаясь, и решил действовать. Пока Вилл стоял перед ним, слегка смущённый, переминаясь с ноги на ногу и с неуверенностью посматривая на автобус через плечо, Билл шустро прокрутил в голове что-то вроде плана и приступил к его исполнению. Старший вдруг подхватил Вилла под плечи, приподнял мальчика над землёй и сделал шаг к двери. Он постарался как можно крепче удержать в своих руках заизвивавшегося переполошённого мальчика, обеими руками Билл держал хрупкую фигуру поперёк талии. По округе прокатился заливистыми колокольчиками смех Вилла, от неожиданности юноша вцепился руками в плечи Билла. Когда старший сделал шаг вперёд, Вилл пригнулся, чтобы не ударится головой об автобус, и прижался к возлюбленному ещё сильнее. В груди сердце забилось так быстро, что вмиг опьянило разум сильнее крепкого алкоголя. Щёки вспыхнули, румянец взметнулся выше по шее и к ушам. Билл, почувствовав, как напрягся Вилл, заботливо перехватил его удобнее. Он прислушался к отчаянному стуку в груди Вилла, прикрыл глаза — ему вдруг показалось, что он слышал не тот звук. Так может только птица в клетке биться, разволновавшись и в попытках дотянуться до чего-то за колючими прутьями. Билл искренне вознадеялся, что этой пташке будет комфортнее у него в руках и что ей ничто не причинит боль — ни обидчики, ни воспоминания о преступлении над Виллом. Прошло какое-то время, прежде чем Билл заметил смущённого Вилла, и как невыносимо сильно горело румянцем всё его лицо. Старший даже и не заметил, что остановился и молча прижимался к груди Вилла довольно продолжительное время, и что сильно напрягся и вёл себя необычно.

— Б-Билл, давай лучше сядем уже… и поедем… д-домой, — Вилл почувствовал себя до ужаса неловко, к тому же и водитель был явно недоволен своими пассажирами и сверлил их взглядом через зеркало заднего вида. — Хотя бы чтобы никого не задерживать, м?

— Да, конечно…

Билл и сам встревожился, заметив тревогу Вилла. Он сразу отпустил юношу из своих объятий и постарался даже не смотреть в его сторону — то отворачивался, то жмурился. Немного позже зарычал мотор автобуса, а потом городок, в котором вырос под опекой Элис маленький Билл, и в котором Вилл поделился всей своей правдой с самыми близкими, остался вдалеке. Юноши уезжали из этого места, и в их сердцах всё же оставалось место радости — уезжали они без капли горечи в груди и с надеждой на светлое будущее. Кригер на удивление спокойно вёл себя — он тихонько устроился в ногах хозяев, уложив голову на ногу Вилла, и очень скоро задремал. Ратте тоже уснула, носик её во сне слегка подёргивался. Потихоньку солнце поднималось всё выше, к своему зениту, становилось теплее, а облачков на небе не было — день обещал быть хорошим.

[•]

Вилл шёл вперёд на удивление бодро, смело, решительно, хоть внутри него всё и тряслось. Казалось, птица в клетке превратилась в бомбу замедленного действия, которая от какого-либо неловкого движения сдетонирует. Источник неловкого движения взгляд юноши улавливал во всём, что их с Биллом окружало по пути от остановки домой: всякий шорох, неудобный шаг, дуновение ветерка… Вилл вдруг и не заметил, как отдалился от Билла; теперь их разделяло несколько метров. Старший тоже не замечал этого — он вдруг погрузился в свои мысли, смотря только себе под ноги. Тишина, казалось, могла материализоваться прямо сейчас в незримую монолитную стену между двумя юношами. И хоть они и не обменялись ни словом с момента, как оказались в Гравити, их мысли были одинаковы.

Прежде всего, терзала мысль о том, что сейчас будет дома. Этот переезд, такая смена обстановки — новая точка отсчёта. Именно отсюда заново начнут перечисляться минуты, часы и дни обоих юношей. Вилл должен здесь наконец обрести покой, а Билл — помочь Виллу и для себя найти новые причины проживать день за днём. Но что им для осуществления этих целей делать? Билл надеется, что ничем не навредит мальчику. Он постарается быть рядом и выполнить любую прихоть Вилла или каким-либо образом помочь справиться с истерикой. Об этом месте никто из бывших обидчиков Вилла, включая сюда и Клиффорда, не знает и не достанет того. Здесь всё наконец наладится — в это верят оба юношей. И так есть и на самом деле…

Если кто хочет услышать реальные доказательства, то стоит обратить внимание на Вилла. Как только в окно автобуса стали видны недосягаемо высокие сосны, Вилл встрепенулся. Эти сосны всегда окружали мальчика, здесь он гулял с отцом и разглядывал все детали до единой: замечал мелькнувший огоньком хвост белки, вслушивался в шелест далёкого ручейка, кивал головкой в такт птичьей трели. И здесь же Вилл играл вместе с братом. Билл любил забраться куда-нибудь высоко, вместе они забредали в самые глубины леса, куда и нога человека не ступала, а возвращались мальчики домой уже затемно. Эти же сосны выли гибкими мощными стволами, когда Вилла увозили от них, чуть не падая наземь и всё качая густыми кронами от горя. Стоны деревьев особенно запомнились Виллу, наряду с шумом хвои и шелестом давно опавших листьев. Видеть их снова спустя непомерно долгое время казалось мальчику чем-то по-настоящему сказочным и волшебным. Вилл растревожился, весь затрепетал при виде родных лесов… Когда же взгляду представился вид приближающегося городка, юноша схватился за сердце. Билл с трудом верил в то, что его брат настолько сильно разнервничался и того гляди даже потеряет сознание от шока. Старший старался воззвать к угасающему спокойствию своего возлюбленного, но только бился о стену. Взывал он в пустоту, что удобно разместилась в смоляных колодцах расширенных зрачков и сияла ярче сверхновой. И несмотря на невозможность, ответ от пустоты Билл всё же получал — Вилл крепко сжал его ладонь в своей, вжался спиной в старшего и глубоко вздохнул. Очень скоро они окажутся дома…

Вилл отчаянно ловил каждое мгновение, что видел вокруг мчащегося по дороге автобуса. Городок сильно изменился за эти годы — вырос и вширь, и ввысь, ещё ярче зацвёл и начал казаться ещё более загадочным. Уже в столь раннее утро на улицах городка тут и там можно было увидеть людей, каждый из которых шёл по своим делам и был занят своими мыслями. Тем не менее, они успевали взглянуть на новый день с огромным вдохновением и порадоваться, что видит снова старого знакомого и привычного прохожего. На проводах устроились многочисленные стайки птиц, будучи живым радио Гравити Фолз. Заливистое чириканье и пение слышно было в каждом уголке городка; волны птичьих голосов сливались с теплом солнечных лучей и текли живительной рекой всё вперёд и вперёд, по улицам и кварталам.

Только автобус остановился, Вилл тут же вылетел из него пулей и побежал скорее вперёд. Чтобы добраться до дома, юношам нужно было немного пройти по дорожке через лес и выйти на небольшую опушку. Аккуратный двухэтажный домик располагается в кругу одних из самых высоких сосен, на густой зелёной опушке. Деревянный домик за долгое время отсутствия в нём жителей наверняка сильно постарел, но к нему Билл и Вилл стремились сильнее всего и не хотели замедлиться ни на шаг. Вилл сразу пробежал по тропинке вперёд на добрых метров триста, пока Билл выносил из салона автобуса их вещи и пытался сладить с расшалившимся от переизбытка кислорода Кригером. Но внезапно Вилл остановился, словно обратился в камень. Сильно затряслись его колени, силы как будто оттекли от всего тела юноши и рассеялись в воздухе. Вилл задал себе вопрос, который задал впервые ещё месяцев десять назад — не спит ли он вообще, и что будет, если он вдруг проснётся. Пальцами юноша схватился за кожу на тыльной стороне своей ладони и до сильной боли в руке сжал её. Становилось больно, но Вилл всё не отпускал. Он зажмурился, сжал зубы и простонал, наконец почувствовав до ужаса неприятные ощущения.

Нет, Вилл вовсе не спит… Он приехал домой. На лице юноши вдруг воссияла улыбка; Вилл развернулся и, подбежав к Биллу, повис на его шее. Весь мир сконцентрировался в сосновый лес, окружавший юношей, и может быть именно от этого Вилл всё не мог перестать смеяться. Сильный порыв ветра растрепал отросшие волосы на голове Вилла, он же заставил сосны чуть покачаться и простонать. Нет, это не тот звук, с которым лес тосковал об отъезде маленького мальчика — с этим звуком он устраивает праздничные пляски и шумит кронами. Это похоже на смех радости, созвучный со смехом Вилла. Юноша, еле пряча слёзы, тихонько смеялся, пока Билл прижимал его к себе.

— Билл, слышишь? — почти неслышно прошептал Вилл, спрятав лицо в перекате плеча старшего. — Нам здесь рады…

— Ну, а ты как думал? — усмехнулся Билл, проведя ладонью по затылку мальчика и с трепетом прикрыв глаза. — Мы же дома…

Обменявшись парой фраз, Вилл будто набрался новых сил. Всего его трясло, коленки дрожали уже не от испуга. Вилл предвкушал, как хорошо теперь будет, как постепенно травма совсем его отпустит, а любовь — окутает с головы до ног, не оставляя ни возможности дышать, ни возможности говорить, ни возможности выбраться из пут. Странная и такая приятная лёгкость переполняет попросту полностью всё тело мальчика, ему хочется прямо сейчас закружиться на хрупких крыльях и прямо под солнцем. И главное — чтобы с кем-то… Билл только собрался направиться к дому, но Вилл заставил его отпустить чемоданы и утянул за собой немного в сторону. От радости ему хотелось танцевать и ни в коем случае не останавливаться. Раз круг, два… Билл не смог сдержать улыбки при виде такого своего мальчика, охотно закружился вместе с ним. Сколько времени они ждали этого дня? А мог ли он когда-нибудь наступить, если бы эта идея внезапно не пришла Биллу в голову? Элис ни разу не заговаривала со своим подопечным о том, чтобы навестить Гравити, да и Билл почему-то совсем не вспоминал о том, что когда-то жил в другом городе и другом доме. Так бы прошла целая вечность, если бы не маленькая случайность. Прошла бы вечность, и юноши не собрались бы поздно вечером и не покинули бы рано утром ставшую уютной за долгое время квартиру. Прошла бы вечность, а они бы не сели в автобус и не приехали к пышущим жизнью соснам. Прошла бы вечность, а они бы так и прожили без будущего. Именно от этой мысли сталь ног в один миг может превратиться в творог. Именно в этот момент лучше танцевать, чтобы встретить новую эпоху в своей жизни без мрака в голове.

[•]

Почти что вся дорога прошла в тишине. Вилл крепко вцепился в руку Билла и совсем не хотел её отпускать; чемоданы шумели колёсиками, катясь по грунтовой дороге, и подпрыгивали на маленьких камушках; Кригер раз за разом в прыжке взмывал в воздух. Особенно пса интересовали бабочки, которым он уж очень понравился — мерцая крылышками, они вились вокруг его головы, морды, хвоста. Одна из малюток чуть не попала под игривые лапы и стала летать немного поодаль, всё больше приближаясь к Виллу. Ратте временами дремала в своей клеточке, а просыпалась лишь от того, что на подрагивающий носик садилась одна очаровательная бабочка. Всё было и правда похоже на сказку — волшебный лес, так и блестящий рассветным солнцем, тучка бабочек, извилистая дорожка в далёкие дали. Казалось, пройдёшь сейчас ещё несколько метров, и волшебный лес окажется порталом в твои самые потаённые мечты. Вилл будто бежал именно к этому моменту, утягивая за собой и Билла — без него сказка таковой ни за что не станет.

Вилл вдруг опять в землю врос, руки его сомкнулись у рта в замок. Прямо сейчас всё внутри его замерло, птица в груди начала биться намного сильнее. Сквозь густые кустарники и точёные стволы деревьев показался яркий свет, а после — опушка. На ней возвышался всё тот же старый добрый деревянный домик, находящийся немного глубже в лесу, чем «Хижина Чудес», куда к своему двоюродному дедушке часто приезжали на лето близнецы Пайнс. Билл даже и представить не мог, что с Мейбл и Диппером он был знаком через их родственников, как и они с ним. Но любые мысли уходили далеко на задний план, когда он начинал вглядываться в дом. Да, как и ожидалось, он немного постарел — кое-где в стенах появились крупные щели, кое-где разбито стекло, прохудилась крыша, немного обветшало крыльцо. Оставалось надеяться, что, несмотря на внешний вид, внутри дом не так сильно изменился. В конце концов, кажется, Элис говорила, что за домом было, кому приглядеть. Потому разбитое окно было закрыто старым покрывалом, а крышу слегка подлатали, чтобы сырость не попадала в дом.

Вилл совсем отпустил Билла и свой чемодан и со всех ног побежал в сторону дома. Дорогу перегородили длинные ветви кустарника, в которых на бегу Вилл запутался и чуть было не упал, но не остановился. Вилл пробежал через опушку, дрожащими руками еле сдвинул в сторону щеколду на калитке низенького заборчика. Вот и всё… здесь всё должно начаться заново. И начнётся! У самого крыльца его вдруг опять силы покинули; юноша почти рухнул на землю, но успел схватиться руками за старые перила, которые, казалось бы, сами вот-вот могли сломаться. Пока Вилл пытался снова отличить реальность от сна, щипал себя и кусал пальцы, Билл тоже подошёл к дому. Что же о старшем, он толком не понимал, что чувствует. Прямо сейчас он смотрит на дом, по которому так же сильно тосковал, как и Вилл, но ничего толкового не испытывает. Он не плачет, как его Вилл, не чувствует себя где-то за облаками в этот момент. Нельзя также утверждать, что Билл бесчувственный. Это ни в коем случае не так, и где-то в глубине души, возможно, старший так же бьётся в трепетной сладкой дрожи прямо сейчас при виде дома. Просто это не вырывается наружу так, как у Вилла. Но ведь, в конце концов, держать всё внутри себя нехорошо?! Именно поэтому с уголков его глаз всё-таки срываются солёные капли, а зубы до крови кусают изнутри щёки и губы.

— Билл, а ты ключи вообще взял? — вдруг задаёт вопрос Вилл, не на шутку перепугавшись.

Старший на мгновение нахмурился и похлопал себя по карманам, не сводя взгляда с Вилла. У того сердце куда-то оборвалось. Но вдруг на губы Билла легла шкодническая улыбка, и он вытащил ключи из кармана своего чемодана. Вилл недовольно фыркнул, но не обиделся. Ступени деревянного крыльца слегка проскрипели под ногами юношей, громом в голове каждого прокатился щелчок замка в замочной скважине. Дверь тоже открылась со скрипом, будто неохотно пуская старых хозяев в дом. Вилл сделал глубокий вдох, снова накрыл ладонями место, под которым забилось будто в приступе сердце. По позвоночнику пробежал сверхсильный разряд тока; лицо мальчика раскраснелось, покрылось мелкими пятнами румянца. Дыхание перехватило у основания, будто леска оплела шею и не пожелала ни за что на свете отпускать. Вилл сделал шаг внутрь, до конца опасаясь проснуться. Кригеру сразу понравилось новое место — будто почувствовав, что за ощущения сейчас переполняют его хозяев, он закружился по гостиной, заливисто гавкая и поскуливая.

Билл оставил их с Виллом вещи в гостиной, окинул взглядом всё вокруг, пока Кригер жался к его ногам и звал так же кружиться. Наряду с радостью от прибытия юношу охватывала и тоска. Когда-то давно здесь, в гостиной, среди свечек и в приглушённом свете лампочек под потолком, семья Сайфер любила собраться вечером всем вместе. Мальчишки не разлучались, несмотря ни на что, всегда следовали друг за другом, и вечер тоже не был исключением. Вилл даже крепко прижимался к братику в объятиях, тихонько, чтобы мать не услышала, рассказывая обо всех событиях дня, а Билл его слушал и старался приободрить, заодно строя планы мести обидчикам. Родители же будто были укутаны в звёздное покрывало из ласки и тепла, которые они дарили друг другу. Они были примером для своих детей, показывая им, какой может быть любовь. Никто и догадаться не мог, чем всё закончится… Билл с неохотой вспоминает ссору родителей, которая закончилась их разводом. Билл и Вилл исчезли из жизней друг друга на очень долгое время, и у каждого из них была своя жизнь и свои печали и радости. Биллу больнее всего вспоминать о том, как сложилась судьба Вилла, и от таких мыслей он хочет повернуть время вспять и всё в корне поменять. Кто знает, правда, какое бы ещё будущее могло ждать юношей, но уж точно не хуже того, что уже есть.

Пока в гостиной Билл был погружён в свои мысли, Вилл всё ещё стоял на пороге. Под его кожу будто вгонялись миллионы иголок, большая часть которых беспощадно вбивалась в вены, оставляя чудовищные раны. Всё внутри горело и выкручивалось — Вилл ясно видел перед глазами тот роковой день. Вспоминать ну ни в какую не хотелось, но нахлынуло само. Вилл обернулся к улице, где по-прежнему всё было залито солнечным золотом и веяло прохладным приятным ветерком. Во дворе тогда стояла машина, куда Вилла и запихнули. Выл ураганный ветер, глаза застилало пылью и вихрем из мусора и листьев. Тонкую руку мальчика сжимали как в тисках, утягивая за собой из комнаты; Вилл спотыкался об собственные ноги и чуть было не упал с лестницы, чудом удержавшись. На попытки дозваться до мамы Виллу отвечали, грубо дёрнув его за руку или шикнув презрительно. А потом Вилла увезли… Он не знал, что там с Биллом, что с папой, на которого внезапно напал приступ. Любой вопрос на эту тему оставался запретным, за него могли наказать. Вилл ещё крепче уцепился взглядом за двор дома. Сейчас приятное и тёплое место переменялось в глазах юноши лишь на доли секунды на серую мрачную картину восьмилетней давности. Вилл просто не мог больше смотреть перед собой, хотелось спрятаться, лишь бы не беспокоили призраки прошлого. Он и сам не заметил, как ухватился за ручку входной двери и с оглушительным хлопком закрыл её перед собой. Глаза застлала слёзная пелена, Вилл отчаянно зашептал себе под нос. Чем больше пролетало секунд, тем бессвязнее становилась речь мальчика, но он всё ещё продолжал бормотать. Это походило на сумасшествие…

— Я отсюда больше не уеду… — руки, всё ещё сжимавшие пальцами ручку двери, задрожали в локтях. — Я больше никуда не хочу…

Билл вздрогнул, услышав громкий звук, и поспешил к Виллу. Тот весь побелел, словно в мрамор обратился, и не прекращал что-то шептать. Билл осторожно подошёл к нему, опасаясь напугать, постарался развернуть к себе и привести в чувство. Но мальчик вдруг сорвался с места и побежал вверх по лестнице. По пути он часто спотыкался, одна из ступеней даже треснула под резким ударом по ней.

— Вилл, что это с тобой? — Билл последовал вслед за ним, всерьёз испугавшись за здоровье Вилла. — Ты меня слышишь? Постой…

Казалось, и сам Вилл был не рад вот такому своему состоянию. Он уже весь с головы до ног дрожал, безуспешно пытался восстановить нормальное дыхание. Он уже менее походил на умалишённого, но спокойствия не вселял. Билл скоро оказался рядом, и в голове его крутились самые разные вопросы, с которыми он вполне мог обрушиться на Вилла.

— Билл, а как надолго мы приехали сюда? — тихонько спросил Вилл, когда почувствовал, что рядом с Биллом ему становится немного лучше. — Мне страшно не хочется уезжать отсюда… вообще хоть когда-то.

— Ну, лето мы точно проведём здесь. А вот осенью начнётся учёба… и мы точно не сможем оставаться здесь. Нам придётся уехать-… Ох, Вилл…

Вилл огорчённо отвернулся, совсем не радуясь, что придётся снова покинуть этот дом. Но, по крайней мере, это будет не так уж и рано. Может, двух месяцев и хватит Виллу, чтобы всё в его душе успокоилось…

Вилл решил всё же войти в комнату, куда так спешил. Он крепко схватился за руку Билла и повёл того за собой к двери в комнату их родителей. Очень часто маленький Вилл прибегал туда, если ему приснится кошмар. Пока отец обнимал и пытался успокоить слёзы мальчика, мать нередко высказывала недовольство, иногда и пыталась прогнать сына. По пустому дому снова прокатился скрип, взглядам юношей предстала невероятно ярко озарённая комната — казалось, здесь взошло солнце, и, ворочаясь после пробуждения, оно оставило здесь литры своего горячего золота. Всё осталось прежним, каким Билл и Вилл запомнили это место. Всё так же аккуратно убрано, каждая вещь лежит на своём месте — исключением является лишь слой пыли, покрывший всё вокруг и заставивший ранее яркие краски потускнеть. Первое, что почувствовал Вилл, это то, что, несмотря на прошедшие годы, он всё ещё чувствует тепло этой комнаты — тепло Доминика, его заботу и доброту. Уходить отсюда не хочется… Вилл желает только снова рухнуть в объятия отца и ни за что его больше не отпустить. Вилл хотел бы повернуть время вспять, чтобы всё с чистого листа и безо всяких печалей. Чтобы всем вместе — ему, Биллу и их отцу — пройти всю жизнь неразлучно и гладко. Вилл вдруг почувствовал себя так хорошо — будто птица на месте его сердца наконец нашла лаз и выбралась на свободу. Она купается в солнечном золоте, а впереди у неё длинная и светлая дорога к счастью. Что же может быть лучше прямо сейчас для Вилла?!

— Билл, — голос Вилла ему самому показался каким-то странным, будто расслоившимся на разные тона, но это не имело для окрылённого юноши никакого значения. Ему бы больше всего на свете хотелось бы поделиться своей лёгкостью с кем-то. — Что ты чувствуешь прямо сейчас? Мне кажется, будто я вижу перед собой рай… К этому я всё время рвался, точно к этому. А ты как, м? — только сейчас Вилл заметил, что Билла рядом с ним нет. — Билл?

Вилл нашёл возлюбленного в комнате неподалёку — в их старой комнате. Та Вилла зацепила другой вещью. Её он смог запомнить в суматохе, когда в гостиной гремел скандал, а в четырёх стенах он жался к старшему брату. А сейчас Вилл смотрел на место, где всегда было хорошо, где он мог спрятаться от обидчиков. Будто и не случилось ничего плохого. Билл, казалось, чувствовал то же самое… Стоя посреди комнаты, он осматривал всё вокруг пустым взглядом. Шторы здесь задёрнуты, и вся комната погружена в удушающий мрак, который будто тихонько просачивался сквозь кожу в тело и разум Билла. И да, если внешне юноша выглядел всё ещё безэмоциональным, то внутри его всё воспылало. Адское пламя возникло на бронхах, как на головках спичек, и в один миг распространилось дальше, съев сначала чувствительные стенки лёгких, а потом охватив каждую ткань. Вслед за ним всё скрепил мороз, ложась узорами на истлевших поверхностях. Билл не мог испытать ничего, кроме тоски. Он медленно развернулся лицом к Виллу, того напугала зияющая пустота в глазах старшего.

— Ты хочешь узнать, что я сейчас чувствую? — голос Билла затих до сиплого шёпота. — Я злюсь… Я должен радоваться, должен улыбаться, стоит только в голове мелькнуть кроткой мысли, что меня окружают стены дома, по которому я так скучал. Но я злюсь, сжимая зубы до скрежета; руки чешутся что-то ударить.

Вилл медленно подошёл к Биллу, взял его руки в свои ладони и легонько сжал их. Смотрели юноши друг другу прямо в глаза, и Вилл будто пытался подселить в безжизненный цвет глаз хоть немножко своего блеска, что никак не выходило. Билл в ответ сцепил свои ладони с тонкими хрупкими ладошками младшего, задержался на них подольше.

— Что тебя злит? — таким же шёпотом спросил Вилл, тоже опустив взгляд на сцепленные руки.

— Меня злит то, что всё так получилось. Я бы очень хотел вернуться на несколько лет назад, чтобы всё поменять. Может быть, тогда я вцепился бы в тебя намертво, чтобы мы вдвоём попали к Элис… чтобы у тебя было детство вместо боли всех мастей. Я злюсь, вместо того, чтобы сиять так, как ты…

Вилл покачал головой, на губы его легла улыбка. Сейчас все те нервы, потраченные этим утром, показались ему действительно потраченными в пустую. Увидев, что и Билл теряет остатки самообладания, Вилл решил прогнать как можно быстрее всю эту серую тоску. Мальчик обежал Билла, улыбнувшись ему как можно более яркой улыбкой, и подбежал к окну. Ткань плотных занавесок развели в стороны одним взмахом, в воздух вспорхнули клубы пыли, и всю комнату озарил яркий солнечный свет. От яркости его Биллу пришлось зажмуриться — как раз именно это окно выходит так, что больше всего солнца с рассветом попадает в эту комнату. Вилл снова лучезарно заулыбался, разведя руки в стороны и стоя перед окном. Солнечные лучи рисовали вокруг юноши пышный ореол, а путаясь в воздушных прядях волос, словно создали над головой Вилла нимб. Билл так засмотрелся на Вилла, переполненного таким же лучистым и тёплым, что и сегодняшнее солнце, настроением, что уже не мог вернуться к своей обиде. Сердце его тоже взвилось в груди.

— Я не спорю, Билл — с нами действительно случилось много всего неприятного. Но признай, это всё осталось в прошлом! — Вилл взмахнул руками, зазывая Билла подойти к нему, ближе к солнцу, чтобы от печали не осталось и следа. — Впереди всё будет намного лучше… Почему-то я полностью уверен, что ничего больше неприятного с нами не приключится. Ну же, что ты там всё ещё стоишь?! Подойди скорей ко мне, я хочу радоваться вместе с тобой!

Вилл даже не ожидал, что Билл окажется рядом так быстро. Старший в одно мгновение преодолел расстояние между ними двумя, подхватил хрупкую фигурку на руки. Мир превратился в одно единственное солнечное пятно, в которое сконцентрировался весь солнечный свет вокруг двух юношей. Потревоженная минутами ранее пыль продолжала витать вокруг, медленно оседая на первые встречные поверхности. Билл, поставив возлюбленного обратно на ноги, не выпустил того из объятий. Его невероятно затянуло солнце отражающееся в ледяных озёрах в глазах Вилла, и он готов был смотреть на переливы жёлто-рыжего огня хоть целую вечность. Вилл с радостью давал старшему такую возможность; реснички его трепетали, мешая в солнечные блики солнце.

Впереди юношей ждало ещё очень много работы — понадобится немало времени, чтобы привести дом в порядок. Нужно вымыть все поверхности от пыли по нескольку раз, привести в порядок мебель, внимательно изучить, не завелись ли где мыши, крысы или другие животные из леса… Голова кругом идёт от одной мысли об этом! Но это стоит замечательного лета вдали от всего-всего.