Виллу ещё никогда не было так приятно просыпаться… Его личико нагрели тонкие струи солнца, попадающие в комнату через щели в занавесках, и они же раскрасили его ресницы и брови в ярко-золотой. Было так приятно… По щекам и скулам пробегалась крохотными шагами щекотка, было так тепло и хорошо. С утра Вилла не тревожили ни шорохи, ни шум, ни любое живое существо. Юноша сладко спал на чистом белоснежном белье, под лёгким пуховым одеялом и на столь же мягкой подушке. С воздушного матраца не хотелось подниматься, а хотелось полностью утонуть в нём. Вилл перед сном потому и вжимался в него покрепче, закутав ножки в одеяло и носом уткнувшись в подушку. Юноша думал, что это облака спустились с неба и окружили его своей нежностью и мягкостью. Они создали вокруг Вилла большое-пребольшое тёплое облако, и он в первые же секунды, как опустился в их с Биллом постель, уснул.

Вилл тихонечко приоткрыл глаза, прищурился от бьющего в лицо солнечного света. Это не было так неприятно, как обычно бывает. Свет не жёг глаза, а обволакивал своим теплом каждую клеточку тела, забирался мурашками под волосы на затылке. Это были нежные объятия утренних лучиков, их заботливые поцелуи, их ласка. Вилл провёл ладошкой по подушке, легонько сжал её край и заворочался. Щёку приятно гладила чистая и ещё пахнущая стиральным порошком ткань, и этот самый запах не был резким, а был чрезвычайно лёгким. Ножка в белом носочке выглянула из-под одеяла, когда Вилл вытянулся на кровати, перевернувшись на спину. Тепло совсем не спешило его покидать, а даже наоборот. Стоило плечу, с которого сполз рукав тонкой футболки, выглянуть и из-под плена одеяла, как солнце оперативно окутало худенькое плечико сетью лучей. Вилл улыбнулся как можно шире, приоткрывая губы и довольно жмурясь. Он был похож на самого маленького и невинного котёнка на свете… Руки юноша поднял над головой, продолжая нежиться в облаках и потягиваться. Под одеялом задралась на животе футболка, оголяя тело Вилла до самой груди.

Яркие глазки были закрыты, юноша не спешил их открывать и оглядывать комнату. Но, может, тогда бы он не был так ошарашен, когда рядом матрац слегка прогнулся под чьим-то весом. Вилл вмиг покраснел, подобрал к себе ноги и приподнялся на локтях. Лазурные глазки принялись бегать по окружающим юношу стенам и предметам и увидели сидящего на кровати блондина. Билл сидел, закинув ногу на ногу и опираясь рукой у себя за спиной. Его серо-голубые глаза сияли каким-то блеском, волосы разметались по голове буйным ураганом. Билл слегка усмехнулся, приподняв брови, и придвинулся к братику ближе. Он осторожно сплёл свои пальцы с пальцами Вилла, обеими ладонями накрыл слегка подрагивающую ладошку мальчика. Тот облегчённо выдохнул, его лицо снова украсила улыбка. Солнце вплелось в отросшие почти до плеч волосы и покрыло позолотой как голубые пряди, так и отросшие пшеничные корни. Билл невольно загляделся на это, не в силах оторвать глаз так и замер.

Уже полторы недели братья жили в Гравити Фолз, в абсолютном покое и неописуемо далеко от бывших проблем. За это время между ними сложилась особая атмосфера, нежная и напряжённая, тёплая и обжигающая одновременно. Чувства нахлынули безумной волной, каждый желал чего-то большего, чем мимолётные переглядывания и держание за ручку, часами глядя друг на друга с глупой улыбкой. Только желали они в разных степенях. Если Вилл считал наибольшим — поцелуи в губы и чуть ниже подбородка и ключиц, тесные объятия по ночам в постели и вспыхивающий жар возбуждения, то Билл, в силу большего возраста, сходил по ночам с ума. В последнее время старший даже перебрался из их с Виллом спальни в гостиную. Уже несколько дней Билл ютился на небольшом диванчике, укрываясь мягким пледом. И не сказать, чтобы Вилла это радовало… Лишний раз задумываясь, он начинал предполагать, что прогнал Билла на этот злосчастный диван. Ведь стоило им лечь теснее дозволенного, неосознанно сплести ноги вместе или выдохнуть горячий воздух в сторону друг друга, как Вилл неловко зажимался и вспыхивал румянцем, становясь похожим на спелую сочную клубнику. И юноша даже тосковал по такому — Билл уходил ночевать на первый этаж, а Вилл, тихонько всхлипывая от терзавшего сердце чувства, сжимал обеими руками подушку, ещё пахнущую таким насыщенным запахом родного человека. Накатывала истерика порой, и Вилл в слезах лежал лицом в подушке, пока не успокаивался полностью. Видимо, и его тело росло… Иначе мальчик просто не мог объяснить то, что с ним происходило по исчезновению из постели Билла.

Ощущать эти чувства становилось всё сложнее, жить в такой атмосфере казалось адом. Ведь даже те самые пресловутые мимолётные взгляды стали самым настоящим проклятием. Как, например, сейчас — Вилл опять с головой утонул в загадочном взоре глаз напротив, и ладони его предательски вспотели.

— Ты хорошо сегодня спал? — на глубине холодных, словно укрытых колючим инеем озёр, теплилась любовь к одному единственному существу на этой планете. Голос Билла слегка вздрогнул. — Мне кажется, я слышал какие-то звуки из твоей комнаты. Стоны или плач… Как ты себя чувствуешь?

— О, не волнуйся, — покачал головой Вилл. Этим вечером он так же плохо себя чувствовал, ворочался без конца под одеялом, пытаясь уснуть в одиночестве. Именно этим вечером это было крайне тяжело сделать. Даже привычное окружение стало ужасно неудобным. Кровать стала слишком большой и мягкой, а ещё стало очень жарко. Но, тем не менее, утро было всё же хорошим. — Всё хорошо, я прекрасно выспался.

— Уверен? Я ведь точно что-то слышал, — Билл наклонился к Виллу, между их лицами не осталось и десяти сантиметров. Лёгкая поволока легла на глаза младшему. — Не молчи, если что-то не так. Ты точно хорошо себя чувствовал ночью?

Вилл вздохнул, выпуская воздух из лёгких через слегка приоткрытые губы. Он кивнул, смотря впереди сквозь ресницы. Билл поспешил чуть отстраниться, пока не запахло жаренным, но не отнял рук от руки Вилла. За окном защебетали птицы, их пение было похоже на самые звонкие колокольчики и бубенцы, свезённые со всего света в один конец, чтобы устроить самый приятный слуху концерт. Очаровательные пташки купались в песке, траве и в лучиках сегодняшнего солнца. Чёрные глазки-бусинки были как никогда проницательны, с особым интересом смотрели на всё вокруг. В частности — на одну милую пару внутри одного из человеческих гнёзд, со всех сторон окружённых стенами. В глазах синиц отражалось то, как младший притянул старшего к себе, приглашая в постель рядом с ним, а после, хоть и становясь ярче тех рассветов и закатов, что птицы видели, устроился сверху на чужих бёдрах. Это был резкий порыв, которого себе, наверное, Вилл никогда в жизни не простит, но видеть смущение и удовольствие в таком целомудренном обычно взгляде Билла было довольно приятно.

[•]

Вилл тихонько фыркнул, сдувая со своего лица мешающуюся прядь волос. Он почувствовал, как Билл прошёл мимо и опустил ему на голову найденную в шкафу соломенную шляпку. Тень стала настоящим спасением сейчас, ведь на жаре мальчик находился довольно долго. На тонкой шее, лбу, перекате плеча выступил пот; белые зубки периодически прихватывали розовые губы; ресницы трепетали от лёгкой усталости на жаре. День выдался таким хорошим и знойным, что хотелось до заката гулять по лесу, танцевать на опушках босиком и чувствовать, как по всему телу разливается нега, вызванная солнечным дождём. Но и в саду было интересно. Наконец удалось взяться за клумбы на заднем дворе и у входа в дом. Вилл предложил посадить там цветы, и именно сегодня выпало время этим заняться. На земле вокруг беспорядочно валяются бумажные пакетики из-под семян, пустые и полные; нет ветра, который мог бы их поднять в воздух. На небе ни облачка, до конца дня может продержаться такая жаркая солнечная погода.

Билл присел на одно колено перед Виллом. Тот сейчас нависал над очередной клумбой, выкапывая из неё все сорняки, колючки и прочий мусор. Вилл шустро стёр со лба пот, нечаянно оставив небольшую полоску грязи на коже, облизнул пересохшие губы и продолжил. Билл принёс с собой ведро со свежей землёй для этой клумбы. Он смотрел на уже совсем разморённого мальчика, лёгкая усмешка легла на тонкие губы при взгляде на его упорство. Билл протянул руки к рукам Вилла, заставил его оторваться от работы ненадолго. Пальцами он нежно поглаживал тонкую, горячую от солнца кожу. Вилл с некоторым неудобством смотрел на остановившего его брата, ресницы его от утомления крупно трепетали.

— Кажется, тебе пора отдохнуть, — Билл помог Виллу подняться, заботливо утянул за собой в тень. — Почему ты сразу не надел что-то на голову? Сегодня очень жарко.

Вилл ничего не ответил, только поправил шляпку и уложил голову на плечо Биллу. Мальчик взглянул на солнце с прищуром, а после поднял взгляд на брата. Вилл внимательно засматривался на острые черты лица Билла, на его тонкие, но удивительно мягкие губы, на в чём-то кажущийся необычным разрез глаз. Весь Билл завораживал его всё больше и больше в последнее время и напоминал существо, которое могло бы сочетать внутри себя ангела-хранителя, великодушного и светлого, и демона-искусителя, который дарован был самой преисподней, чтобы, однако, также улучшить юному Виллу жизнь. Этот демон не терзал невинную душу, а добавил в жизнь её обладателя больше красок, чувств, страсти и огня. Он разжёг в замороженном тёмном лесу в голове мальчика первородное пламя, которое вовсе не обжигает, а медленно и с наслаждением греет душу, пока из той не начнут сочиться забытые спустя годы чувства и эмоции. Главное предназначение этого демона — дать Виллу такую любовь, которой он до этого не испытывал ещё ни разу в своей жизни.

Юноша засмотрелся на своего брата и даже не заметил, как Билл смотрит на него в ответ с не меньшим интересом. Когда Вилл наткнулся в глазах напротив на такую же теплоту, с которой сам смотрел перед собой, то сразу зарделся в неловкости.

— Ты так смотришь на меня, что я вполне могу растаять от жара твоего взора, — усмехнулся Билл, поднеся к своей груди ладонь братика. Тёплое дыхание вскользь коснулось пальцев. — О чём таком думаешь?

— Думаю о том, что я, вероятно, заболел… — тихо пролепетал Вилл, не отрывая взгляда от Билла. — Иначе почему я не могу оторваться от тебя, не думать о тебе круглыми часами. И в этот момент я ощущаю себя так странно… Будто в лихорадке трясусь.

— Ну, тогда я тоже серьёзно болен, — Билл усмехнулся, наклонился ниже к Виллу. Меж их губ не осталось и семи сантиметров. — Как думаешь, эта болезнь очень страшная? Вдруг она вообще смертельная?

— Вряд ли что-то смертельное может быть настолько приятным, — мальчик прикрыл глаза, чуть разомкнув губы. — Лихорадка, грипп, чума… Чтобы это ни было, а по большей части это всё же что-то хорошее.

Билл покачал головой и тоже опустил веки. Губы Вилла, такие притягательные и запретные, были сейчас как никогда доступны. Мальчик расслабился, будто бы молча чего-то ждал. А что, если сейчас чуть податься вперёд? Что, если сейчас попробовать на вкус первый осознанный поцелуй Вилла на пару с ним? Что, если довести это почти мимолётное касание чужих губ в терпкий долгий поцелуй, не думая ни о чём больше, как о том, что оправдались ожидания, и запретный плод в этот раз сладок и сочен? Билл почти это сделал. Он чуть-чуть двинулся вперёд, но замер. Взглянул на Вилла, чуть приоткрыв глаза. Билл засмотрелся на тени от ресниц, которые причудливо падали на румяную от смущения кожу, немного выше скул, а ещё на веснушки, коими были усыпаны щёки и переносица Вилла. Горло внезапно сдавило, в груди будто застрял горящий уголёк. Билл отстранился совсем, чем вызвал удивление у Вилла.

— Т-так… Какие цветы ты хотел бы посадить на этой клумбе? — Билл представлял, на какой из самых разнообразных красных фруктов или овощей он сейчас похож, но что-то подсказывало, что даже самый яркий из них он превосходил в несколько раз.

Вилл проводил взглядом брата, подумал про себя, что такой взрослый Билл выглядит сейчас как настоящий ребёнок. И это не могло не вызвать у мальчика волну умиления, которую он тут же проявил, пытаясь сбоку заглянуть в глаза Билла и с лёгким коварством улыбаясь. Билл сел у клумбы на колени, взял в руки первый попавшийся пакетик с семенами. Тот оказался пустым, поэтому юноша нервно отшвырнул его в сторону, смяв, и потянулся к следующему. На неудачу умирающему от напряжения Биллу и этот оказался пустым, и Билл просто неловко сжал его пальцами, заметив, что Вилл еле сдерживает смех, а в его руках уже нужные пакетики с семенами.

— Посмотри, — он протянул брату один из них, провёл пальцем по яркой картинке. — Вот эти гиацинты я хочу посадить здесь, на этой половине клумбы, — Вилл очертил ладонью часть клумбы, склонив голову набок. Густые вытянутые гиацинты насыщенного небесного цвета с ноткой сиреневого цвета займут чуть вогнутый полукруг. — А на другой половине — вот эти. Только посмотри, какие они яркие… — на пакетике было выведено ровными буквами название цветов — анагаллис. Насыщенный цвет синего индиго и впрямь завораживал, а лепестки этих цветочков были похожи на самый воздушный зефир.

Билл кивал, смотря на протянутые ему пакетики, а во взгляде его всё ещё тряслась настоящая тревога. Вилл иногда прямо удивлялся тому, как ему удаётся смутить своего старшего брата, который, казалось, вовсе непоколебим в этом отношении. Но стоит завести речь о том, чтобы поцеловаться не в щёку, а в губы, и ещё руки запустить под одежду, как Билл начинает очень сильно волноваться. Он очень остро переживает всё, что случилось с Виллом в доме его матери и отчима, и не собирается переходить какую-то черту. Как бы страстно Билл не желал, как бы ни хотелось ему попробовать что-то больше, чем взять Вилла за ручку, он не мог себе этого позволить. В голову сразу врывались мысли о том, чем это может обернуться, дёрнет ли соприкосновение губ за ниточки и сорвёт ли все тормоза в голове Вилла?! И приведёт ли это к тому, что на душе младшего снова сгустятся тучи и польётся кровавый дождь? Подобных жертв Билл не считал равноценными пусть и возвышенному удовольствию. И продолжал только лишь держаться с Виллом за ручку.

Но вот что касается Вилла, так всё больше и больше было похоже на то, что он вовсе и не против пойти дальше. Чувствовать тепло родной ладони, осознавая, что только для выражения искренней любви сердце до сих пор качает кровь к этой руке — это, конечно, хорошо, но ведь голова кругом идёт от того, как может быть приятно попробовать что-то ещё. Вилл уже всерьёз мечтает о том, чтобы Билл, как старший, повёл его в мир нового и неизведанного. Разумеется, от физической близости его всё ещё всего передёргивает, но любые другие проявления любви заставляют мальчика в предвкушении покрываться мурашками. И почему-то Вилл не осмеливается признаться Биллу в этом.

Билл наконец немного отошёл от шока и принялся за работу. Внутрь клумбы высыпалась из ведра свежая земля, вместе юноши её разровняли и взялись за семена. Вилл аккуратно помещал по крохотной семечке в небольшие ямочки и заботливо укладывал луковички гиацинтов в лунки, а после закапывал их ладошкой. Он уже предвкушал то, каким красивым станет их дворик спустя некоторое время. Среди однообразной зелени разобьются родники цветов и оттенков, дворик запестрит самыми разнообразными растениями. Здесь уже было посажено несколько других видов цветов, и особенно Вилл хотел бы посмотреть на многолетние тюльпаны, которые они с Биллом посадили на месте старых, что росли у крыльца всё их детство. Эту старую клумбу было особенно сложно привести в порядок — её застлал плющ, а колючки возвысились над землёй на метр с чем-то. Без ножниц тут никак нельзя было обойтись, и даже сквозь перчатки Вилл заработал себе несколько заноз. Спустя, кажется, вечность мучений на месте адских зарослей снова красуется ухоженная клумба с свежей насыщенной кислородом землёй. У Вилла она вызывала восторг и интерес больше, чем любая другая.

— Ой, а ещё — как раз оставил место для них — по этому краю можно посадить ромашки, — Вилл описал линию по левому краю клумбы, обводя полукруг гиацинтов. — Думаю, будет красиво…

Билл улыбнулся, любуясь на восторг на личике Вилла. Он кивнул, протянул мальчику лежащий рядом пакетик с семенами ромашек. Вилл принял его из рук старшего, и их пальцы слегка соприкоснулись. И между ними проскочила искра, заставившая обоих юношей отдёрнуть руки. Вилла этот случайный удар током рассмешил, и дворик словно озарился солнечным светом в три раза сильнее, стоило звонкому смеху взметнуться в воздух. Билл тоже не сдержал улыбки. К сожалению, из-за случившегося оба они выронили пакетик. Юноши не заметили, как наклонились за ним одновременно, и это стоило им красных горящих щёк, когда их лбы столкнулись. Вилл прикусил нижнюю губу, неловко улыбнулся, потирая ладонью ушибленный лоб. Билл просто молча покраснел, отведя взгляд.

— М-мх… Т-так больно, — хмыкнул Вилл, взяв в руки несчастные ромашки. — Как думаешь, шишка будет?

— Если и будет, то не у тебя одного, — Билл слегка усмехнулся, тоже не отрывая ладони ото лба.

[•]

Когда братья закончили с цветами, солнце уже давно перемахнуло через зенит и медленно поползло к горизонту. Вилл как раз закончил поливать последнюю клумбу, когда Билл предложил прогуляться по лесу. За эти несколько дней, что юноши в Гравити, они стали частыми гостями соснового леса. Они шли по его тропинкам, заново его изучали, вслушивались в звуки и всматривались в детали. Вилл словно ребёнок удивлялся белочкам на ветвях, шуршанию кустов и множеству красивых аккуратных шишек среди золотистой прошлогодней опавшей хвои. И Билл не мог не поддаться тому же ощущению. Они словно и не были здесь детьми, словно в жизни не видели этого места. Поэтому отдавались всем своим чувствам, фантазировали о том, что каждый угол леса занят каким-нибудь духом или сказочным созданием, играли в догонялки и просто неспешно брели по исхоженным тропинкам.

Часто братья останавливались на опушках, усаживались средь зелёной сочной травы и лесных цветов. Здесь они много болтали друг с другом, иногда перекусывали чем-нибудь, что прихватили с собой из дома, отдыхали и думали, в какую сторону дальше пойти. А особенно часто любили здесь дурачиться и смеяться от души. Билл часто набрасывался на братика с щекоткой, а Вилл мстил ему его же оружием или превращал всё в догонялки. Всё для того, чтобы под конец окончательно упасть в траву и лежать до самого заката, а то и пока луна в центре неба не окажется. В этот момент в их душах разжигалась с особой силой вся накопленная страсть, которая всё же никуда не вырывалась, а лишь горела, истощалась, наполняя сердца силой, пока не вернётся в прежнее состояние незаметного тлеющего уголька.

То ли сегодня что-то произошло во вселенной, то ли юноши сильно устали от работы на жаре, но сегодня они не играли и почти не смеялись громко. Выйдя на ближайшую опушку, они просто в полной тишине устроились в глубине высокой травы. Вилл уложил голову на грудь Биллу, прикрыл глаза и даже немного задремал. Старший случайно разбудил его, резко двинув рукой. Вилл тут же приподнялся, распахнув глаза, а после опустил голову на колени уже сидящего по-турецки Билла. Тишину они так и не решались нарушить.

Настроение на шалости появилось немного позже. Пока Билл расслабленно, прикрыв глаза и откинув голову назад, о чём-то своём думал, Вилл незаметно сорвал длинную травинку и поднёс её к лицу брата. Острый кончик коснулся шеи, выпирающего кадыка, зацепился за подбородок, стал счастливцем, что прижался к губам Билла, и принялся щекотать острый кончик носа. Билл нахмурился и чихнул, когда травинка с особой настойчивостью принялась блуждать вокруг его носа. Старший взглянул вниз с нескрываемым изумлением и хитро, почти хищно, улыбнулся. Его пальцы быстро оказались на рёбрах Вилла, забегали по вмиг заизвивавшемуся телу.

— Ты всё же повеселел, малыш? — поинтересовался Билл, останавливая сладкую пытку и глядя в искрящиеся глазки. — Хочешь играть?

— Очень хочу, — шустро ответил Вилл и выпутался из рук Билла, как только тот попытался продолжить щекотать его.

Вилл не успел подняться даже на колени, и Билл резко подхватил его за талию и уложил на спину. Как мальчик ни брыкался, он оказался подмят под крепкую фигуру и громко засмеялся. В уголках глаз замерли слезинки, руки всё пытались отпихнуть от себя разыгравшегося Билла, но тот ни в какую не собирался отставать. Всё же спустя несколько минут он прекратил, но к тому времени Вилл был уже так вымотан, что не мог пошевелиться. Билл ласково пригладил разметавшиеся волосы на головке Вилла, убрал упавшие на лицо пряди назад и стёр со щёк выступившие от смеха слёзы. Касаться ладонями гладких мягких щёчек Вилла было для него настоящим удовольствием, неповторимо приятным. И они оба были сейчас очень близко друг к другу. Более того, Билл оказался прямо между разведённых в сторону ног Вилла и даже почти соприкасался пахом с телом мальчика. Вилл был таким запыхавшимся и уставшим, будто между ними двумя действительно что-то прямо сейчас произошло. Осознание того, каким неловким было их положение, заставило обоих юношей отстраниться друг от друга.

— Из-звини, — пробормотал Билл, не глядя нашарив руку Вилла. — Ты как?

— Я хорошо… — Вилл не отдёрнул руку. После небольшой паузы он произнёс: — Билл, а могу я попросить кое о чём?

— Да, конечно.

— Я… — Вилл всё подбирал нужные варианты… Близость между ними сейчас не могла не толкнуть его на мысль о чём-то интересненьком. Что он хочет прямо сейчас? Обняться как никогда тесно? Почувствовать тепло рук не через одежду? На самом деле, очень многое дурманило голову мальчику прямо сейчас. — Я хочу тебя поцеловать…

— Поцеловать? — переспросил Билл, приподняв брови, а получив утвердительный кивок, невесомо, как вскользь, коснулся губами розовой щёчки.

— Н-нет, не так, — Вилл покраснел ещё сильнее. — Пожалуйста, я хочу почувствовать твои губы на моих.

Билл прикусил щёки изнутри, отвернулся, чтобы отдышаться. Ну не мог он этого сделать! Это для него действительно запретный плод, самый неприкасаемый из всех. И с каждым разом, когда речь заходила об этом, та защита, что сдерживала Билла от «ошибки», давала трещину. Она упорно держалась, но ей оставалось уже совсем недолго. А ведь ещё с такой мольбой на юношу смотрит невинный ангел, что сдержаться становится просто невозможно.

Страшему вдруг пришла идея, которая вполне могла бы сработать. Он забегал глазами вокруг себя и, наткнувшись на то, что искал, слегка усмехнулся своей мысли. Интересно задуматься и о том, какую реакцию это вызовет у Вилла. Тот уже был очень заинтересован. Вилл уселся удобнее, подобрав к животу ноги и обхватив колени руками. Он чуть прищурил глазки, задумчиво ими сверкнул и ободряюще улыбнулся брату. Билл сорвал крупный яркий василёк, лепестки которого были такими раскидистыми и бархатистыми на ощупь, что невозможно было оторвать взгляда. Лёгкий аромат был так приятен; Вилл вдохнул его, прикрыв глаза.

— Знаю, тебя это не слишком удовлетворит, но как компромиссный вариант сойдёт, — произнёс Билл, смотря в глаза Виллу. Мальчик вопросительно выгнул бровь. — Этот цветок станет проводником нашего поцелуя. Только не смейся, ладно…? Я коснусь губами лепестков, а после это сделаешь ты-… Вилл!

Вилл не сдержался и тихо засмеялся, отведя взгляд. Но идея ему очень даже понравилась. Ему казалось, что в этом точно что-то было интересное. Вилл обезоружил вспыхнувшего румянцем Билла, положив ладонь на его щёку и погладив пальцем гладкую кожу. Билл прильнул щекой к руке, потёрся о неё, словно котёнок.

— Извини, я просто не смог удержаться, — взгляд Вилла просто выбивал почву из-под ног. — Хорошо, пусть будет так… Можно тогда я буду первым, м?

Билл кивнул, передал в руки братику цветок. Вилл всё не мог сдержать улыбки, его руки дрожали и чуть не выронили василёк уже несколько раз. Краем глаза мальчик посматривал на Билла, немного смущался. С лиц обоих всё никак не сходил румянец, расширенные зрачки казались бездонными тёмными омутами, в которых кроется что-то неизведанное. Вилл неуверенно коснулся губами нежных лепестков, замер, ощущая их бархат. Билл заворожённо смотрел на это, не находил отличий между шёлком розовых губ и одним из бриллиантов природы. Ресницы Вилла трепетали, он смотрел на василёк сквозь пелену эмоций. Ему почему-то стало жарко…

Вилл оторвался от цветка и протянул его в сторону Билла, пристально смотря тому в глаза. Лепестки сами коснулись чужих губ, заставив этим румянец расползтись уже по шее Билла. Тонкие губы искривились в усмешке и чуть вытянулись вперёд, прижимаясь к бархатному бутону крепче. Цветочный аромат ворвался в нос; Билл зажмурился, вдыхая его. Цветок то и дело перемещался от губ к губам, став невидимой нитью меж возлюбленными. Его нежность постепенно исчезала. Василёк уже столько раз прижался к горячей коже, что кончики лепестков слегка поистрепались. Юноши с удивлением и наслаждением одновременно смотрели на то, как повезло одному полевому цветочку, случайно попавшему на глаза, нежиться в ласках неприкасаемых губ. И смотрели на то, как эти самые губы вздрагивали, розовели и довольны были своей компанией. Билл чувствовал, как та самая защита, сдерживающая его всё это время, становилась всё более хрупкой, покрывалась новыми трещинами и рассыпалась под давлением желания. Юноша уже не мог смотреть на зрелище перед ним и сохранять здравомыслие. Всё внутри воспылало непередаваемым жаром, Билл почувствовал слабость во всём теле.

В себя он пришёл от того, что почувствовал на своих губах уже не цветок. Это было что-то куда интереснее и приятнее… Билл впервые настолько близко увидел дрожащие ресницы, глубокие лазурные омуты, звёзды и кометы внутри них. Сердце в груди пропустило удар, потом ещё один… Оно забилось раз через два, когда ветер взметнул голубые пряди и заставил их пощекотать скулы Билла. Старший сам не заметил, как начал отвечать на поцелуй, а после легонько прихватывать зубами нижнюю губу Вилла. Вилл же целоваться совсем не умел и действовал так, как подсказывала ему интуиция. Потому он неловко пыхтел, чуть хмурился и ломал в пальцах стебель цветка. Плечи мальчика вздрагивали, и Билл слегка сжал их ладонями, заставляя Вилла перестать ёрзать на месте. Юноши чуть приоткрыли глаза, замерли, остановившись, но ещё не оторвавшись друг от друга. Тепло продолжало дурманить их головы, сердца забились в унисон, на шее выступил пот.

Отстранились мальчики только спустя время, опомнившись. Краснеть было уже некуда, но им, видимо, было куда, ведь их будто колотила лихорадка. Вилл так был смущён, что крупно вздрагивал, как в ознобе. Билл заботливо приобнял его за плечи, заставив прижаться к его груди, и ладонями гладил мальчика по головке. Они оба никак не ожидали, что именно сегодня решатся на что-то подобное. Виллу было очень стыдно, что он дал волю чувствам, а Биллу — что он не остановил эту катастрофу, когда она только начиналась. Но сейчас уже поздно было о чём-то жалеть. Особенно, если так понравилось… Вилл задумчиво прижал большой палец к губам, слегка надавил на нижнюю губу, вспомнил всё то, что только недавно почувствовал. Тряска в непрекращающемся жаре стоила того… И он хотел бы попробовать снова.

Вилл только взглянул на Билла, как тот сразу всё понял. Он чувствовал себя точно так же, как его братик и так же страстно сейчас желал повторить этот поцелуй. Ломать собственные устои оказалось очень приятно… Братья провели весь оставшийся день на этой опушке, стирая губы в поцелуях.