Неро просыпается от шебуршания под боком. Ви умел передвигаться неслышно и так, чтобы Неро вообще не подозревал о его присутствии. Мог встать пораньше, чтобы провести время с книгой наедине, так что Неро просыпался в одиночестве и место рядом было остывшее и пустое.
     Сейчас же Ви пытался высвободиться от крепких объятий Неро, так чтобы его не разбудить. Не получилось, конечно, но Неро заворочался, перевернулся на другой бок, сделав вид, что спит дальше. Дождавшись, пока Ви уйдет, Неро еще полежал, чуть не уснул снова, поддавшись теплой дреме, но потом встряхнулся, вытащил себя из-под одеяла.
     Ви в доме не было. Прежде, чем Неро успел занервничать, он заметил силуэт в окне.
     Ви нашелся на улице. Стоял босой посреди двора за офисом, смотрел в сырое синевато-серое небо, иногда расчерчиваемое сухими листьями. Неро не торопился его окликать: замер в дверном проеме, оперевшись о косяк и наблюдал, заинтригованный необычным поведением.
     Октябрь выдался теплый и похожий на апрель: местами цвели запутавшиеся в погоде деревья, сочно зеленела трава. Ви ступал босыми ногами по весенней траве, перепутавшей время, сбивал густую росу и дрожал от сырого холода. Он был налегке, в штанах, потасканной футболке, обхватывал себя руками и мерз, но не уходил и смотрел вокруг зачарованно и почти влюбленно. Было тихо.
     Неро не всегда понимал, что происходит в голове Ви, но в этот раз сумел догадаться: Ви жил. Просто жил одним моментом, впитывая его и осознавая всеми чувствами, любуясь как драгоценным камнем. Не идеальным, где-то чуть сколотым, но уникальным и не менее красивым. Делал то, на что никогда не находилось времени у Вергилия. И сейчас он смотрел в мир как на чудо, по-детски широко распахнутыми глазами.
     А Неро любовался Ви.
     Когда от холода начали стучать зубы, на плечи Ви легла тяжелая куртка, великоватая ему в плечах. Неро тоже вышел налегке: в футболке и легких штанах, но он почти не мерз: сказывалось демоническое наследие.
     — Мерзнуть не обязательно, — буркнул неловко и ушел, оставляя Ви наедине с его маленьким личным чудом. Хрупким и прозрачным как рассветная пред дневная тишина, полная густого беззвучия.