Обедает компания «на ходу» пирогами, передавая друг другу бутыль с квасом. Вася демонстративно не замечает Алёшу. Скользит по парню равнодушным взглядом и игнорирует протянутую к напитку руку. Богатырь на это лишь иронично усмехается, смотря на девушку, как на капризного ребёнка. Ваня, заметив это в первый раз, укоризненно глядит на подругу, но не добившись никакого эффекта, кроме острого взгляда из-под насупленных бровей, сам протягивает парню бутыль, получая от него благодарный кивок. Впрочем, очень скоро Муромцу становится не до поссорившихся товарищей. С самого начала их поспешного путешествия его одолевают мрачные мысли и сомнения. Что бы там Яга не говорила, а Мёртвую воду добыть будет не просто, в этом парень не сомневался. А Калинов мост? Как до него добраться? Как добраться до, по сути, загробного мира? Умереть? Кто его охраняет? Чудо-Юдо? Да нет, видели её. Милая женщина. Значит что-то другое. Более опасное. А плата? Сможет ли Иван предложить что-то достаточно ценное? А если нет? Вернётся он или там и сгинет? Эти не радостные мысли душат его с самого начала их путешествия и избавиться от них у него никак не получается. О чём думала мрачно жующая свой пирог ведьма, богатырь старался не размышлять.

       Гнетущую тишину избушки разрывает испуганное блеяние. Источником звука ко всеобщему удивлению оказывается Попович, глядящий в ответ широко раскрытыми голубыми глазами. В тёмно-русой шевелюре пробиваются маленькие круглые рожки, уши удлиняются и покрываются такой же тёмно-русой шерстью. Пальцы на руках срастаются, формируя копыта, на которые парень ошарашенно смотрит. Пирог, больше ничем не удерживаемый, падает на пол. За ним следует бутыль кваса, образуя мутную лужицу. Рядом трясётся, пытаясь подавить смех, Василиса.

       — Васька! Махоня шелудивая! Ты чего это вытворяешь?!

       Алексей возмущённо и зло блеет, вторя ей. Яга принимается копаться в своих склянках, ища противоядие и грозно ворча проклятия себе под нос. Девушка с удовлетворенной улыбкой продолжает обед. Полезший было потрогать рога Ваня чуть не получает копытом по лбу.

       — Да ладно тебе, жалко что ли?!

       — Вот ведь пропасть. Научила на свою голову. Что б те до гробу в девках ходить!

       Василиса на это пожелание насмешливо хмыкает и наконец поднимает взгляд на богатыря. Смотрит невинно, улыбается ласково.

       — Алёшенька, а ты что же не кушаешь? Аппетита нет? — Ей в ответ обиженно блеют. Помещение на мгновение наполняет резкий глухой звук.

       — Ай! Бабушка!

       Женщина грозно трясёт скрученным полотенцем.

       — Иди убирать! А то я те устрою, баламошка!

       Поджав губы и бросив острый взгляд на Алёшу, Василиса принимается за уборку. Отпоенный вскоре бабушкой богатырь тщательно ощупывает себя на предмет изменений, выдыхает и как молнией сверкает голубыми глазами на девушку. Иван «прячется» за кружкой с травяным настоем, слегка испуганно смотря поверх её края на упрямо вскинувшуюся Василису.

       Кажется, только что была объявлена война.

       Как только солнце касается горизонта, избушка останавливается на ночь. Лес поблизости тихо шумит кронами деревьев от слабого ветра, время от времени перебиваемый голосами сов. В траве отыгрывают свой концерт кузнечики (Или это сверчки? У Яги спросить что ли), а голова кружится от обилия запахов. Иван поднимает голову, пытаясь найти на безоблачном небе знакомые созвездия, невольно возвращаясь к воспоминаниям. Сердце тоскливо ноет, когда на глаза ему сам собой показывается Конь. Впрочем, долго он не стоит, окликнутый подругой.

       Василиса во время ужина подсаживается к Муромцу. Выхватывает яблоко у него из пальцев и отводит руку подальше, не позволяя достать.

       — Василиса! Что за наглый грабёж средь бела дня?!

       — Откуда знаешь про Мёртвую воду? Даже я о ней не слышала, а Яга мне многое рассказывала, — с нотками ревности интересуется девушка.

       — В сказках читал, — пытается Ваня отмахнуться, но подруга смотрит требовательно и демонстративно откусывает от красного бока. Парень лишь с досадой взмахивает руками. — Да правду говорю, в сказках читал. В моём мире, — он запинается. А его ли тот мир? Вроде как больше нет. — Ну, то есть в том мире, во многих сказках упоминается Мёртвая вода.

       — Что это за сказки, в которых говорится о таких вещах? — Встревает в разговор Алёша. Вася прожигает его взглядом, но не делает замечания. Вновь кусает яблоко, которое тут же уводит Муромец.

       — Эй! — Возмущённо вскидывается девушка. Тянется за повторно украденным фруктом, но Ваня поворачивается к ней полубоком, перекрывая доступ.

       — На «эй» знаешь кого зовут?

       Василиса недовольно хмыкает и больно щиплет богатыря за бок, заставляя того вздрогнуть от неожиданности.

       — Жадина.

       — Ай! Ты чего дерёшься?!

       — Иван, — зовёт Попович, прерывая их перепалку. — Что это за сказки?

       Муромец откусывает от яблока, смотря на закатывающую глаза Васю, и поворачивается к парню. Тот смотрит как-то слишком серьёзно и внимательно, отчего кажется гораздо старше, хотя они с Ваней почти ровесники. Ну, Ваня так думает. Спросить про возраст Поповича он как-то не подумал, да и не нужно было.

       — Да обычные сказки. Всем детям рассказывают в детстве. Самая популярная про Ивана-царевича. Его братья из зависти убили, а Волк Мёртвой водой полил — раны заросли. Он Живой напоил, тот и ожил.

       — Забавно, — задумчиво произносит Василиса. Ушедший в свои мысли Алёша тянется к корзине, доставая из кучи новое яблоко. Иван оглядывается на закопавшуюся в книги Ягу.

       — Слушай, старая, а ты чего там всё ищешь?

       — А тебе всё расскажи да покажи, — бурчит старуха. — Ищу, может ли Мёртвая вода Кощею помочь.

       — А почему ты мне никогда не рассказывала? — вклинивается Вася.

       — Меньше знаешь, крепче спишь, — всё также неприветливо говорит Яга и ребята, переглянувшись, решают больше её не трогать.

       Стоит всем с трудом устроиться в небольшом помещении, как сон вступает в свои права.Тишину разбавляет лишь тихое дыхание да редкий храп.

       А вот утро начинается с криков.

       — Ты что наделал, дурак? Ты головой думать умеешь вообще?

       — А тебе идёт, — с насмешливой улыбкой произносит Алёша, — на кикимору похожа.

       Звонкая пощечина мгновенно стирает довольство с небритого лица, заставляя парня нахмуриться. Девушка гордо вздёргивает подбородок, несмотря на влажно блестящие глаза, и отворачивается к Яге, что до этого хмуро наблюдала за ними. И только сейчас Иван понимает причину её состояния: длинные тёмно-русые волосы почти по всей длине испачканы чем-то зелёным.

       — Василиса, а что с волосами?

       Бывшая лягушка резко поворачивается к нему, смахивает скатившуюся слезу, поджимает подрагивающие губы и звенящим от слез голосом отвечает:

       — Он мне волосы марьян-травой покрасил.

       — А…

       — Она не смывается! — Не дав ему спросить, прикрикивает Василиса, вновь оборачиваясь. Алёша смотрит на неё как-то растерянно, недоумённо хмурясь, похоже не ожидая такой бурной реакции. Яга кладёт руки девушки на плечи.

       — Тихо, — весомо и успокаивающе обращается к ней и шикает в сторону Поповича: — Сгинь с глаз моих, марамойка. Чтоб до полудня не появлялся.

       Парень хмурится, похоже собираясь возразить, но осекается, разглядев убийственный взгляд Яги. Раздражённо вздыхает и выходит, хлопнув дверью. Избушка возмущённо кудахчет.

       Примерно полчаса Иван вместе с Марфой пытаются успокоить расстроенную Василису. Ещё полчаса у Яги уходит на то, чтобы более-менее ровно обстричь девушке волосы. Рассматривая результат в зеркальце, она даже улыбается. Потом они решают, что стоять бестолку несколько часов не стоит: чем быстрее управятся, тем лучше. Марфа шуршит среди своих склянок и что-то отпивает.

       — Уши закрой, — советует Вася и первой затыкает уши пальцами. Ваня смотрит на неё озадаченно, но слушается.

       Яга глубоко вдыхает и что есть мочи кричит:

       — Богатырь! А ну воротайся!

       Деревья слегка колышатся от звуковой волны. Птицы вспархиваю вверх, испуганно крича. Иван трясёт головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Яга вновь что-то пьёт и уже нормальным голосом произносит:

       — Теперь ждём.

       Ждут недолго. Уже через десять минут из лесу выходит пристыженный Алёша с охапкой каких-то цветов. Красно-вишнёвые листья, похожие на звериные лапки, окружали жёлтые кувшинкоподобные цветочки. Увидев Василису с новой прической, он замирает и стыдливо отводит глаза. Девушка недовольно хмыкает, бросая взгляд на цветы, и демонстративно от него отворачивается. Попович растерянно смотрит на цветы в своих руках, похоже не понимая, что теперь делать, и тут же их лишается.

       — Да это ж улика-трава! Ты где её достал, малохольный?

       Иван хлопает расстроенного парня по плечу.

       — Да ты не парься, Василиса отходчивая.

       — Чего не делать? Почему? — недоумевает Алёша.

       — Не переживай, говорю, — поясняет Муромец, вздыхая. Как же это оказывается сложно, следить за своими словами.

       До самого вечера в избушке царит гнетущая тишина, сосредоточившаяся по большей части в двух точках: гордо молчащей Василисе и пристыженно мнущемся Алёше, в полной мере осознавшем, что с волосами он перегнул. Ваня в кои-то веки решает не вмешиваться и просто посмотреть что из этого выйдет. Ему почему-то кажется, что из этой нелепой вражды обязательно выйдет что-то путное.

       Во время ужина однако, он всё же не выдерживает, обращаясь к ведьме.

       — Слушай, Яга, а долго нам добираться-то?

       — Три дня и три ночи, — скупо делится ведьма, пребывая где-то в своих мыслях. Она в последнее время постоянно такая: тихая и задумчивая. Муромец надеется, что это она так по Водяному скучает. Очень сильно надеется. И больше её не тревожит.

       Третье утро вновь начинается с переполоха. Попович, сдавленно чертыхаясь, пытается срезать отросшие до лопаток волосы. Как только пряди касаются пола, присоединившись к уже находящейся там небольшой кучке, тёмные волосы слабо светятся и отрастают до середины спины. Парень горестно стонет и зло смотрит на хихикающую Василису. Яга устало вздыхает, ворчит себе под нос проклятие и зарывается в склянки.

       — Да не режь ты, дурень! — осаждает она, когда Алёша вновь пытается укротить своевольную растительность. Василиса смеётся уже в голос, а Иван замечает слабую улыбку Марфы, пытающейся казаться суровой. — Так. Что-то я ничего не поняла. А возврат где? Василиса?!

       Девушка невинно улыбается.

       — Так он же разбился, бабушка. Когда Иван Избушку поджёг.

       Муромец невольно отводит взгляд, чувствуя себя неловко от этого воспоминания. На него с любопытством косится Попович.

       — Ты зубы то мне не заговаривай! Я новое варила, я помню!

       — А мне почем знать? Может вы у Водяного забыли.

       — Ну, Васька, — с досадой бурчит женщина.

       — Придётся тебе, Алешенька, учиться косы плести, — довольно подводит итог Василиса. Алексей щурит голубые глаза и как-то нехорошо усмехается.

       — Так может окажешь мне честь, Василисушка, научишь своему мастерству?

       Вася в ответ улыбается так сладко, что у Муромца вот-вот зубы заноют.

       — Конечно, научу. Вас же, богатырей, всему учить надо.

       Ване представить страшно во что эта помощь в итоге выльется. Он и не представляет. Вместо этого опять пристаёт к ведьме, закопавшейся в травы.

       — Слушай, Яга, а чего вы Ваське волосы этой отравой не отрастили?

       — Сам ты отрава, — чуть обиженно бурчит старуха и косится на него острым взглядом. — Что, самый умный нашелся?

       — Да что, поинтересоваться уже нельзя?

       Яга бормочет что-то неразборчиво себе под нос, возвращая всё внимание заваленным полкам, но всё же отвечает:

       — Нельзя после марьян-травы использовать — последние волосы выпадут.

       Ваня проклинает своё хорошее воображение: от картины лысой девушки его слегка передёргивает. После хлёсткого приказа ведьмы Избушка вновь трогается с места.